Самолёт для валькирии

— Самолёт для валькирии

В зале борьбы, как всегда было изрядно прохладно, несмотря на стоящую за окнами жару. Как этого добились братья Эсторские знали только братья Эсторские и несколько приближённых. А всем остальным приходилось догадываться, что это за оборудование такое они установили в самом начале лета.

— …Интересно получается: они, в смысле те, которые при Воздухоплавательном Парке, — Валькирии летающие. А мы — сухопутные Валькирии? — полуутвердительно сказала Екатерина Ковальчук, которая к настоящему моменту превратилась из неформального в номинального лидера «батальона имени Мэри Сью».

«Батальон» — то было конечно сильнейшим преувеличением, но судя по энтузиазму, которым внезапно воспылало множество мещанок города Питера, сие вполне могло осуществиться. И даже не в одном экземпляре.

— Разумеется. — с лёгкой улыбкой согласилась с Катериной Натин, ожидая что же ещё скажет её подопечная из «батальона».

— И ещё, госпожа Натин… Вы говорили, что скажете нам, когда мы поднимемся до того уровня, когда каждая из нас сможет даже в одиночку противостоять бандитам.

— Хорошо. Говорю. Вы уже можете. Каждая. Но, как уже вам и было сказано, самые эффективные действия, это действия слаженной боевой группы. С последним у вас пока не очень…

— Но, в случае чего, госпожа, мы справимся с группой?

— Вы так рвётесь в Трансвааль? — поддела Натин.

— Мы и не скрывали этого, госпожа Натин!

— А полковник Румата что на это говорит?

— Он, пока, ничего не говорит.

— Но обещал…?

— Да.

— Значит, выполнит своё обещание. А вам стоит продолжать тренироваться на полигоне. В том числе и действиям в составе боевой группы.

Но когда «госпожа учитель» со своей фавориткой благополучно удалились, со стороны Екатерины поступило весьма неожиданное для всех предложение.

Впрочем, не совсем неожиданное.

Многие из присутствующих мечтали о чём-то подобном. Ведь бандитизм в Питере был. И даже самая лучшая полиция в мире не могла до конца задавить всех любителей жить разбоем и воровством. На место одних, посаженных в тюрьму, отправленных на каторгу, появлялись другие. Свежие. И часто более злые и беспощадные.

— Госпожа говорит, что нам надо отрабатывать слаженность действий в группе. Так почему бы не потренировать сие умение на конкретных бандитах и грабителях города? В реальной, так сказать, обстановке. Ведь мы сейчас очень неплохо вооружены. Ведь у каждой из нас не только стилеты есть, но и недавно получили пистолеты Люгер. Все умеют стрелять. Так почему бы не отработать то, чему нас учили ещё и с этим.

— Но как же… А вдруг кого-нибудь убьём?! — вдруг испугалась одна из дам.

— Кого-то из бандитов? Не жалко! Вы помните, что сделали подвыпившие ублюдки с девкой Меланией месяц назад? Ведь и недели не прожила. Умерла в страшных мучениях. И этих… жалеть?! — с жаром возразила Катерина.

— Предлагаю, если попадутся такие как те… Или те самые — не жалеть и достреливать. Как учил Румата «контрольный выстрел в голову!».

— А тех что, так и не поймали? — спросила другая.

— Нет. И у нас есть возможность отомстить за смерть. Покажем всем, что мы не слабый пол! И что отныне нападать на нас — смертельная забава!

С этими словами Катерина вздёрнула к потолку сжатий кулак. Остальные поддержали её присовокупив дружный кровожадный вопль.

Надо заметить, что несколько раз Натин сама водила своих воспитанниц в такие «набеги».

Кстати в советские времена, у таких групп, которые «выгуливала» прогрессорша, был аналог: «Оперативный комсомольский отряд». Их формировали на добровольной основе из комсомольцев, имеющих специальную подготовку: либо спортивные разряды по самбо, дзюдо, боксу, либо служба в ВДВ. После поступления в оперотряд они дополнительно проходили подготовку для отработки навыков группового противодействия уличным хулиганам и их задержанию.

В результате, для хулиганов, попасть под такой оперотряд — страшнее ничего не было. Мало того, что не убежишь — оперотрядовцы бегали быстрее, как никак спортсмены. Да ещё драться бесполезно — мало того, что с полным правом морду разобьют (асфальтом, втыкая их в него именно мордой при задержании), да ещё передадут ненавистным ментам. Со всеми полагающимися формальностями. А это как минимум, постановка на учёт, и как максимум тюрьма.

Примерно тоже самое сделала и Натин из своих девочек.

Единственно, что наряжаться приходилось каждый раз поскромнее. А Натин ещё и лицо прятать. Чтобы разные не узнали и не поползли нежелательные слухи.

Кстати же и сами «выгуливаемые», очень быстро переняли эту манеру заматывать лицо тряпками, чтобы остаться неузнанными или натягивать платки на голову так, чтобы как можно меньше лица было видно.

После первых же столкновений со шпаной и грабителями, студентки осмелели. Появилась уверенность. А когда Натин ещё и показала, что надо планировать каждый такой выход и продемонстрировала как — им даже понравилось. Мгновенно образовался целый штаб из самых хитрых особ, которые каждый выход обставляли как можно большим количеством предосторожностей и самым тщательным планированием. Натин только пару раз вмешалась, чтобы поправить и напомнить, чтобы не действовали по шаблону и как можно реже повторялись. После уже шло по накатанной колее.

Так что в решении дам уже самостоятельно прошерстить «злачные места» родного города ничего такого экстраординарного не было. Всё было отработано до. Единственно что в такие «набеги» не брали огнестрел. Хоть он и имелся. И вот последнее уже было новшеством в их самостоятельных выходах.

Так как к личному оружию полиция относилась в те времена терпимо, поэтому попасться ей с такой «машинкой» не боялись. Максимум чего стоило ожидать от блюстителей правопорядка в этом случае — сильного удивления.

Впрочем, пистолет Люгера был настолько удобен для дам, что вскорости грозил стать как раз тем самым «дамским пистолетом».

Чаще всего спользовали для выходов самую убойную тактику: «ловля на живца».

На «живца» специально выбрали самую, на вид, субтильную даму из своих. К тому же эта дама как оказалось, имела навыки театральных выступлений. Так что разыграть испуг и панику у неё получалось очень правдоподобно.

Отсюда, общее построение было следующим.

Далеко впереди идёт «живец». За ней на небольшом расстоянии идёт тройка самых подготовленных. И чуть дальше, как бы порознь, следуют остальные.

Если же дислокация шпаны была в целом известна, то разбивались на группы и сходились в то место. Ясное дело, первым шла «живец». А группы перекрывали хулиганам все возможные пути для отступления.

Впрочем, последнее так ни разу и не понадобилось.

Когда шпана видела, что против них «слабые бабы», они даже и в мыслях не держали, что пора драпать. А когда таки под «ударами судьбы» соображали, — было уже поздно. Намяв бока грабителям, и часто даже обчистив их самих, — оставив вообще без одеяния, — весь «батальон Валькирий» растворялся во тьме. Кстати, с ростом количества побед над уличными грабителями, росла и уверенность в своих силах. Также всё больше и больше они чувствовали себя в праве называться «валькириями».

Собственно, эти явления и закономерности, характерны для формирования любой уличной банды. Но эта «банда» была явно «бандой наоборот».

По преступному миру Санкт-Петербурга поползли дикие слухи. И так как никакой системы в нападениях не было, они терялись в догадках: кто это может быть?!! Пока все подозрения — на местные органы сыска. Типа: это они так решили навести порядки в городе.

Но неожиданно сработала «разведка» самих «валькирий».

Почему неожиданно?

Да никто из новоявленных «Валькирий» не питал особой надежды на то, что кто-то запомнил тех бандитов, которые о напали на мещанку. И тем более, рискнёт поделиться своим знанием с другими.

Тем не менее, нашлись тётки. Как всегда сработала древняя как мир жажда посплетничать. А для хорошей сплетни нужно что? Правильно! Реальное знание обстоятельств.

Вот так и вышли случайно на бабу, которая реально знала. А так как это знание ей люто жгло язык, она успела растрепать «по секрету» весьма внушительному количеству товарок.

Вскоре оказалось, что напали на след реальной банды. Не просто скороспелой шайки идиотов, по пьяни решивших «поразвлечься». Следовательно, необходимо было провести уже и более тщательную разведку, и очень тщательное планирование.

Провели.

И всё проделали не ставя в известность «учителя».

А уже с первых же побед, одержанных самостоятельно и без присмотра Натин, их буквально распирало от чувства превосходства и безнаказанности.

На хату, где кучковались бандиты впёрлись как с парадного входа, так и с чёрного.

Когда «суровые мужики» увидели баб, нагло прущих на них, да ещё и на их же территории, они просто не поверили своим глазам. И это сыграло на руку нападавшим. В момент, крайние бандиты были выведены из строя, а пока остальные прочухивались, занялись и ими. Бандитов сильно выбило из колеи то, что дамы действовали слаженно, парами, и явно натасканные на бой в тесном помещении.

Сёмка у банды был на побегушках. Обычная «шестёрка», каких много. Но в свои двенадцать лет, потеряв родителей, ему некуда было податься. А то, что его в банде «ценили», делало его вообще преданным как собачонка.

К тому же ореол блатного, да ещё «под защитой» делало его неприкасаемым среди сверстников. Раньше его лупили. И многие. Теперь он лупил. Всех, кого только бы захотел. Так как все прежние обидчики знали: если, по старой памяти, намять бока этому недомерку, придёт взрослая скотина и тебе не поздоровится. Словом, обычная история, в обычной же банде. Да и драка, сначала показалась ему самой обычной. Мало ли что по пьяни могли не поделить?

Но, практически сразу, он обратил таки внимание на то, что на его «братанов» напали… бабы! И эти бабы как-то слишком ловко валят его корешей. Памятуя, однако, указание атамана, как поступать в таких случаях, он сховался подальше — за поваленный стол, и наблюдал происходящее оттуда.

Нельзя сказать, что у дам не было совсем ошибок или просчётов. Одну таки пырнули ножом в плечо. И она вскрикнув откатилась в угол. Однако остальные дамочки не испугались. А с утроенной энергией принялись лупить своих противников.

Да и то, что демонстрировали эти дамочки среди своих умений, поражало. Сёме никак даже представиться не могло, что можно вот так двигаться, так бить и так швырять своих противников. Однако дамочки это проделывали легко и непринуждённо. Было хорошо видно, что они владеют не только боем с ножами.

Вот, Кузьмич, зайдя за спину одной, схватил сзади поперёк туловища, стараясь попутно прижать её руки. Но не тут-то было!

Дамочка не растерялась, а резко ушла вниз и выскользнула из захвата. В этом движении, уже голова нападающего оказалась захваченной. И, через полсекунды, он сам, кувыркнувшись через недавнюю жертву, полетел на пол. Но подняться было уже не судьба — ребро ладони бабёнки с неожиданной силой воткнулось ему в кадык. Бандит захрипел.

Девка вскочила, и встречным ударом ноги в корпус отправила в полёт следующего нападающего. Тот попытался подняться на ноги и кинуться на борзую девку с ножом, но не успел. Мещанка выхватила откуда-то пистолет и не её печень оказалась проткнута, а прострелена его собственная.

Впрочем мучится раненому оставалось от силы минуту. Ровно столько понадобилось новоявленной банде баб расправиться с его подельниками и дальше все их черепа были аккуратно прострелены. Даже черепа тех, кто уже успел умереть перед этим в результате умелых действий напавших.

Банда подхватила раненую и быстро ретировалась. Да так, что никто из случайных сторонних свидетелей не смог ничего сообразить. А как оказалось, из тех свидетелей остался всего один Сёма.

В доме наступила тишина. Запах алкоголя в воздухе уже активно забился вонью сгоревшего пороха и теперь медленно, но верно отступал под нарастающим действием другого запаха — разливавшейся повсюду крови.

Через несколько минут из под поломанного стола, вылез Сёма. Ещё раз огляделся. Поблизости были только трупы. Никого из нападавших не то, что видно, даже слышно не было.

Постоянно оглядываясь, он пробрался к задней двери.

Осторожно выглянул в переулок. Там тоже никого не было.

И удостоверившись что никто его не видит, задал стрекача. Он знал куда бежать. И к кому. Тем более, что не только спасал свою никчёмную тушку, но и нёс очень важную весть: он узнал в одной из тех бабёнок студентку Бестужевских курсов, что жила когда-то от их семьи, в доме напротив. Благо за время драки именно у неё с лица слетела повязка.

За окном грохотало.

Хорошая летняя гроза сверкая своими электрическими фейерверками, свежей небесной водой, отмывала мостовые от накопившейся грязи. По булыжникам внизу, катились уже самые настоящие реки, бодро унося куда-то мусор, и вездесущие здесь и в этом времени, лошадиные экскременты.

Василий любил смотреть на грозу. Любил наблюдать, как природа демонстрирует свою мощь, кидая вниз к земле сверкающие и ветвистые полосы молний. Вот и сейчас он прервался прежде чем ответить — в шпиль Исаакиевского собора воткнулось очередное сверкающее электрическое дерево, возвестив об этом на всю округу громом.

— Не ожидал я, что того попа именно сожгут. На костре. — обескураженно заявил он наблюдая как к дому под тугими струями дождя направляется бричка. Кони постоянно вздрагивали от ударов грома, но на льющуюся с неба сплошным потоком влагу они внимания не обращали. Даже, кажется, этот природный душ для них был приятен.

— Я тоже. — буркнул Григорий из своего кресла. — Но мне, почему-то его не жалко. Его деятельность меня напугала до чёртиков.

— Ага. Испугался, что на Ольге жениться придётся и уводить её из-под удара? — ехидно заметил брат на секунду отвернувшись от окна и глянув на брата.

— Да причём тут Ольга? — попытался отмахнуться Григорий.

— Да при том, что публика бы не приняла иного решения с твоей стороны. В тех обстоятельствах. Да и знаешь ты, что Смирнова по тебе неровно дышит.

— Также как Натин имеет интерес по тебе! — тут же парировал Григорий и, заметив сильное удивление добавил — Что, не знал?

— Не! — обескураженно замотал головой Василий.

— Так что не только мне бы пришлось отдуваться! Бу-га-га-га!

— А вообще, я сам был уверен, что Синод, примется копать всех своих на предмет, а того придурка закатает на веки вечные в монастырь. — резко сменил тему Григорий, вернув к обсуждению кошмарной судьбы попа. — А тут… Получается, что они той писаниной напуганы не просто до усрачки. И следует ждать «продолжения банкета». Будут искать, и будут «находить». В своих рядах. Опыт у них имеется.

— Главное, чтобы среди нас не принялись искать. Вот тогда уже и нам кисло будет.

— Не будет.

— С чего бы это? — заинтересовавшись и совсем отвернувшись от окна спросил Василий.

— Пока тут кампания в пик войдёт — мы будем далеко.

— А-а! Точняк. Я чтой-то и запамятовал, что нам на войну… А потом?

— Потом — суп с котом! — флегматично бросил Григорий — Решаем проблемы по мере их предъявления наличной реальностью.

И тут их беседу прервал какой-то нервный стук в дверь.

— Войдите! — рявкнул Григорий и переместил свои ноги со столика на пол.

В открывшуюся дверь вошёл посыльный. Из тех, что был «приписан» к сыскарям. Он был молодой, слегка глуповатый, но что у него не отнять, был очень исполнительный и умел ещё быстро бегать. Последнее в исполняемой им работе было часто немаловажным умением. Однако оно не уберегло его от ливня. С сюртука на пол весьма активно капало.

— Вам письмо, господин Румата! В ваши личные руки! — постоянно кланяясь и держа конверт на вытянутых руках быстрым шагом направился тот к Григорию. Конверт выглядел сухим. Вероятно, был постоянно у посыльного за пазухой, да ещё чем-то завёрнут непромокаемым.

— От кого?

— От господина главного следователя!

Главным следователем называли руководителя всей «следственной бригады», а по сути уже давно группы безопасников.

— Хорошо. Можешь быть пока свободен. Зайдёшь ко мне через полчаса.

— Но господин главный следователь говорил что это срочно и он будет ждать ответа.

— Пока иди на кухню и чайку попей. Через полчаса зайдёшь и получишь ответ в письменном виде. — повторился Григорий и посыльный тут же удалился.

Григорий не торопясь вскрыл пакет и углубился в чтение. Но по мере того как он углублялся в содержание, глаза его лезли на лоб.

— И что там такого? — не выдержав спросил Василий.

Григорий оторвался от чтения, почесал зачем-то в затылке и удивлённым тоном стал пересказывать донесение.

— Короче так: Наши дамочки из «батальона имени Мэри Сью» отмочили такое, что хоть стой, хоть падай. Во-первых, они назвали себя «сухопутными валькириями». Так сказать, Валькириями-на-земле. Ну, это они хорошо придумали… Но далее, что во-вторых, чтобы подтвердить, так сказать статус, прибили одну из банд, промышлявших на окраинах города. Всю банду помножили на ноль. Как я и Натин их учили. С контрольным выстрелом в голову. И до того, как до их тушек добрались сыскари имперские. Вся блатота города в шоке и ярости от количества трупов единовременно да ещё всех их корешей-дружбанов. Тем более, что один из них, каким-то образом уцелевший, узнал среди нападавших командиршу — Катерину Ковальчук. Относительно остальных пока они в неведении. Но скоро будут знать. Однако беда ещё и в том, что об этом же — что именно Катька Ковальчук организовала нападение — каким-то образом стало известно также и сыскарям Санкт-Петербургской полиции. Или в ближайшее время будет известно.

Теперь и у Василия полезли глаза на лоб.

— Б….!!!!! — сказал Григорий сворачивая письмо.

— Ага… — согласился Василий. — И чё делать будем? Ведь заметут! И скоро заметут.

— Однозначно! — процедил сквозь зубы Григорий.

— А что если…?

— В Африку? — поймал мысль на лету Григорий.

— В Трансвааль и быстро! Как раз послезавтра отходит пароход с нашими медиками в Лоуренсу-Маркиш.

— Варианты?

— Но ведь главную — Екатерину — будут искать специально. Если всех остальных из группы, можно ещё срочно посадить на пароход и отправить с глаз подальше, то эту фрю придётся, ведь, сначала спрятать ото всех, причём немедленно так как её узнали, а после вывезти из страны. Её, если что, полицаи прямо с трапа парохода снимут. Или блатные. Не заржавеет. Дело слишком громкое.

— А если «нашу Наташу» попросить? — тут же предложил Григорий.

— Какую?!! — не понял Василий.

— Блин! Натин!!! Тупишь братец! Ты сам ведь, её ещё хрен знает когда так назвал!

— Да. Действительно туплю. А вариант интересный: усыпляем дамочку, чтобы ничего не поняла и не увидела, грузим на пепелац, и на швейцарскую базу. А там вручаем на попечение Богданову, который её и сопроводит до Трансвааля.

— Ёлы-палы! Самолёт для валькирии…