Самолёт для валькирии

— Казус белли

Майору Келлу сильно не нравились новости. Но на то они и новости чтобы их читать и учитывать.

Но случилось то, что переводило ситуацию в разряд абсурда.

Началось с того, что в Париже прогремел сильнейший взрыв, снёсший загородный домик. Домик был двухэтажный. И принадлежал… Вот тут начинается самое интересное.

Сразу же, на этот взрыв и разрушения, никакого особого внимания обращено не было. Потому, что не сразу связали этот взрыв с фактом похищения у братьев Эсторских маленького «пепелаца».

Да даже когда связали, то всего-то подивились изощрённости мысли братьев: заминировать ящик с разобранным мини-самолётом — это ещё надо было до такого додуматься! Вероятно, причин для опасений у старшего Эсторского было достаточно, если он так жестоко поступил с похитителями. Возможно, что уже во время демонстрационных полётов, были какие-то инциденты, которые заставили его предположить, что готовится похищение самолёта. Некий не в меру настырный покупатель на «экзотическую игрушку» мог сильно перевозбудиться, получив категорический отказ. Причём явно неоднократный и, под конец, грубый отказ если решился на такой шаг!

Но дальше начались странности.

Полковник Смит, явившийся к Румате Эсторскому в Питерскую резиденцию братьев, был выгнан. Да так, что дальнейшее сотрудничество с братьями, после этого ставилось под большой вопрос. Смит отметил, что Румата, был не просто в ярости, а в бешенстве.

— Если бы у Руматы Эсторского были собаки — спустил бы собак! — заметил Смит, с некоторым удивлением при пересказе случившегося начальнику разведки. А чтобы этого истинного джентльмена что-то удивило — это как надо постараться!

— Но ведь как-то он обосновал такое отношение к вам?! — вопросил Келл.

— Сэр! Из его реплик, мне стало ясно, что он практически уверен в том, что его пепелац в Париже украл именно англичанин, и, что особо прискорбно, англичанин причастный к разведке Великобритании. Я пытался объяснить что тут имеет место быть явное недоразумение, и что Адмиралтейство, которое я, сэр, имею честь представлять, такими вещами не занимается ибо это низость и подлость. Марает честь истинного джентльмена…

На этих словах Смит запнулся.

— И что же сказал этот джентльмен? — вопросил Келл, не дождавшись продолжения.

— Он сказал… Если кратко, то… Он не желает разбираться кто и почему… и предоставляет это всё нам. А с нами не желает вообще иметь дело. И, цитата, «также и вообще с англичанами, так как чести и достоинству Рода Эстор нанесено тяжкое оскорбление»!

У Келла полезли глаза на лоб. Теперь уже он не нашёлся что сказать и надолго замолчал. Брови начальника разведки надолго застыли в положении «очень сильно удивлён». Смит терпеливо ждал.

— Это конечно, жаль, что Эсторские так с нами рассорились. Очень жаль! Они уже оказали Короне очень много, очень ценных услуг. — начал осторожно Келл. — Тем более, что они сейчас оказались тесно связанными с некими процессами, что нам очень интересны…

Смит обратил внимание на изобилие в монологе Келла слова «очень». В чём-то он был согласен с ним. Ведь действительно, именно с информации Эсторских началась разработка «Чёрного океана», узнали о глобальных заговорах, что плетут японцы, их поставки новейших и чудодейственных лекарств для армии… да и помощь в борьбе со страшной эпидемией охватившей сразу два графства с их стороны была очень большой.

— Предполагаете, что кто-то успешно перессорил и натравил Эсторских на британцев? — спросил Смит.

— Не исключаю. — сохраняя всё то же сильно удивлённое лицо ответил Келл.

— К сожалению, только сейчас стало ясно, что братья Эсторские замешаны в очень серьёзных процессах — повторился он. — И перетянуть их на свою сторону у всех субъектов, что с ними имеют дело, есть очень большой резон. Особенно поссорить их с нами… И если они уже оказали нам такие неоценимые услуги, то… возможно и вред они нам могут нанести сопоставимый. По факту возможностей.

— Сэр! — не удержался Смит. — Смею заметить, что как раз насчёт вреда вы очень близки к истине. Если слухи о том, что их пытаются нанять для своих нужд буры истинны, то вред будет. И может перевесить ту пользу, что они уже принесли.

— Хорошо! — внезапно оживился Келл выйдя из своих тяжёлых раздумий. — Всё это значит, что нам надо выяснить следующее… Первое: Кто украл их чёртов пепелац? Второе: Какую сторону представляет этот похититель, который так ловко настроил братьев против Британской Короны. Третье: каковы реальные отношения братьев с бурами? И вообще: чего, чёрт возьми, они добиваются?!! Ведь просто зарабатыванием денег вся их деятельность никак не объяснима.

Получив такое обширное задание, Смит снова укатил в Питер. Всё бы ничего, но вскоре выяснили кто именно украл пепелац. И зачем. Точнее для кого…

И эта информация превратила всю картину, что уже начала складываться в голове у Келла, в полный абсурд. Келл рвал и метал. Но как исправить положение, он совершенно не представлял. Ибо наказать виновного было ему явно не по зубам.

Василий никогда не любил пышные приёмы и застолья. Для него потребление пищи, да, было удовольствием. Но когда это же совмещалось с каким-нибудь «мероприятием», всё входило у него в душе в диссонанс. Да ещё сущность истинного трезвенника всегда восставала против необходимости «поддерживать тосты». Так что то обстоятельство, что они с Богдановым «пролетели мимо» всех этих балов и прочего, что устроили сильные мира сего в честь «возвращения с победой» делегации Воздухоплавательного Парка, (или как его уже начинали с подачи Григория называть Первой Военно-воздушной Базы) Василия даже радовало. Поэтому, ему ничего не мешало просто и тихо встроиться в привычный ритм работы.

А первое, что он «проинспектировал», это были те две школы, что братья открыли при предприятиях.

Уже издали, здание школы при фармакологической фабрике производило впечатление. Сделанное по проектам совершенно не 1900 года. Хоть и пришлось пойти на поводу некоторых строительных стереотипов конца девятнадцатого века, но всё равно, оно выглядело как анахронизм на фоне окружающих хатёнок. Высаженные недавно деревца, зелёными метёлками торчали в свежие небеса, только подчёркивая то, что всё построено совершенно недавно.

Пара молодых учительниц, у парадного входа, что-то втолковывала пёстрой толпе подростков, одетых хоть и чистенько, но далеко не в привычные здесь «школьные мундиры». Всё потому, что учились здесь дети далеко не богатых родителей. Да, среди них мелькали и те, кто уже был в форме, но они выглядели на общем фоне как белые вороны. Да и вели они себя тоже как-то отчуждённо. Видно чувствуя свою оторванность от «низов». Также как и остальные — сторонились. Ибо «баре».

А ведь говорил, что форма не обязательна! Всё равно, люди, блюдя традиции, разорились, но одели своих чад «как полагается».

«Кажется, придётся ещё разориться мне самому, на форму для всех этих отроков! — усмехаясь, подумал Василий вылезая из брички — Чтобы все выглядели правильно, в соответствии с наличными традициями».

Заметив, кто прибыл, учительницы тут же изобразили на лицах бешеный энтузиазм и радость. Быстро построили своих учеников и дружненько поприветствовали. Его тут слишком хорошо знали. Не могли не знать. Ведь не только «благодетель и меценат», но ещё и все программы, учебники вводились в оборот «для своих школ» — именно Василием. А то, что программы и учебники очень сильно отличались от таковых в других гимназиях и реальных училищах Санкт-Петербурга, было слишком очевидно для всех. Особенно для тех, кто уже поработал.

Один учитель даже в шутку посетовал:

— Ваши учебники таковы, что даже я, их с великим интересом прочитал! Не как формальность. Особенно учебник астрономии! Ведь нигде в Рассее такое не преподают! Вы их издайте массово! С руками оторвут! Чисто самим почитать. Не как учебник.

— И каково оно вам? Лучше или хуже Фламариона[20]?

— Не сравнивайте! Гораздо лучше! Многого того, что у вас написано, даже у Фламариона нет! — с восторгом заявил учитель.

Вообще, астрономические факты были равномерно «размазаны» по разным учебникам для начальных классов. Они так и назывались, по аналогии с советскими — «Природоведение» Но именно сам по себе учебник астрономии, как дающий целостное представление о мире, о Вселенной, был только для старших классов. Уже в этом учебнике была очень серьёзная закладка на будущее. Ведь астрономия реально давала целостное представление о мире. И замыкала на себя практически все предметы естественнонаучного цикла. Этого нигде в мире не было. А в тяжёлой, обскурантистско-мракобесной атмосфере Российской Империи было именно что «бомбой». Стоило ожидать, что против предмета ополчатся многие тёмные личности, но пока всё сошло с рук. Все нововведения воспринимались публикой как блажь меценатов и не более того. Ведь «обучают холопов и мещан для своих нужд». Хотя учёные империи, прослышав про нововведения — рукоплескали братьям.

«А может подарить школе ещё и глобус Луны? Чтобы совсем уж было… — мелькнула тогда у Василия шальная идея. — Но нет. Это будет уже совсем хулиганство для современности. И нас выдаст „на раз“… Но… Интересно было бы посмотреть на лица людей, его узревших. Из „простых учителей“ хотя бы… Нет! Палево! Уже того, что в учебнике есть — выше крыши. Одна эволюция звёзд чего стоит!»[21].

«Но цветные плакаты с изображениями Земли из космоса, стилизованными под картину художника и другие подобные — планет солнечной системы, лицевой стороны Луны — надо бы им подарить! — таки решился Василий. — сойдёт за фантазии».

С такими мыслями Василий проследовал, раскланиваясь мимо строя учеников, в школу. Но не успел он войти, как на пороге столкнулся с… попом.

Поп был тощий. В глазах у него было что-то от недовольного жизнью козла, которого всю жизнь морили голодом ленивые хозяева и вообще держали на задворках. Эдакая обиженность не просто так, а на всё, что он видит вокруг. Уже это указывало, что перед Василием стоит неудачник по жизни.

— Извините, а вы здесь по какому поводу в этой школе? — решил выяснить обстановку Василий.

— Я здесь имею честь преподавать Закон Божий! — торжественно заявил служитель культа, и на несколько секунд недовольство жизнью из его глаз исчезло, заменившись на спесь.

— А вы кто? — чуть сдувшись, но достаточно нагло спросил поп у Василия.

Наглости вопроса сильно способствовал тот факт, что сам Василий, был одет очень неброско. Небогато. Чтобы «не отсвечивать», как он любил выражаться. И в том пальто, что он ныне щеголял (ведь не в министерство или на приём шёл!), он сошёл бы за мелкого служащего или вообще лавочника.

Уже только одна эта манера одеваться, вкупе с тем, что иногда, на приёмах братья реально не брезговали «блеснуть», создала им сходу репутацию весьма эксцентричных типов.

— Васса дин Эстор. — коротко и без расшаркиваний сказал Василий, пристально глядя попу в глаза.

При этих словах спесь в глазах служителя культа исчезла как по волшебству, мгновенно заменившись на подобострастие. И в следующие пару минут Василию пришлось выслушать уже основательно навязший на зубах монолог-славословие. И не важно из чьих уст он звучал, но всегда, вне зависимости от случая или обстоятельств, он был одинаков. А из уст этого, обиженного жизнью попа, всё это пустословие ещё выглядело как-то слишком уж… казённым. Василий понимал, что это диктует какая-то часть российской культуры, но раздражало оно неимоверно.

«Может по этой причине после революции, стало модным быть грубым и невежливым? — мелькнула у него в голове мысль. — Не только массовый стихийный атеизм, но и вот это отрицание „казёнщины“ во всём, в том числе и в общении».

По здравому размышлению, Василий пришёл к выводу, что да, так и есть. Ему самому было очень тяжко общаться из-за этой «необходимой части». У себя дома он привык, после небольших и очень коротких формальностей, ограничивающихся часто просто приветствиями, переходить к делу. Тут такое могли себе позволить только люди либо близко знакомые, либо, как минимум, равного статуса.

Устав слушать, Василий согнал с пути попа и проследовал в «учительскую». Поп, же увязался за ним следом.

«Астрономия и попы! — раздражённо думал Василий стремительно шагая по коридорам школы. — Стоило в мыслях повыше взлететь, как… реальность возвращает с небес и в грязь мордой!».

Директор новоиспечённой «гимназии для народа», буквально катапультировался из кресла, когда увидел кто входит в дверь учительской. И новый казённый поток славословия низвергся на уши уже и так раздражённого Василия. Лицо у него совершенно сделалось кислым. Но прерывать «танцы» директора, который перед этим явно что-то вправлял двум молоденьким дамочкам, постеснялся. Иначе это выглядело бы как урон репутации начальника в глазах подчинённых. А то, что эти две — новенькие преподавательницы, он сообразил сразу.

Сухо поприветствовав директора и дам, он прошёл к пустовавшему креслу рядом с тем, в котором только что сидел директор и по хозяйски в него плюхнулся. Заметив, что директор всё ещё в полусогнутом состоянии и на ногах, он «милостиво» предложил ему сесть. Поп, чуя, что речь пойдёт и о нём остался стоять у двери. Вытянувшись там как памятник всем обиженным мира сего. У дамочек же в глазах был страх.

«Ага! Явление грозного начальства! — мелькнула мысль. — Кстати, а что это они тут так подробно обсуждали?»

На столе лежала какая-то бумага. Василий потянулся, было, за ней. Но заметив «памятник». Снова откинулся в кресле и сурово спросил.

— Объясните пожалуйста: по чьему указанию на работу взят этот священник?

Директор тут же вспотел, покрылся пятнами, почуяв, что что-то не так.

— Э-э… По указанию господина Руматы Эсторского! — то бледнея, то краснея, ответил директор.

— Он сказал, что так должно быть, ибо так положено по законам Империи.

Василий про себя удивился: «С какого это бодуна Григорий, на дух не переносящий попов, вдруг преисполнился рвения по преподаванию Закона Божьего? Или он решил так вводить атеизм? Чтобы ученики с младых лет преисполнялись отвращения к библейскому вероучению»?

Поп ему очень сильно не понравился. Но помня, что братец просто так у него не спросивши ничего делать не будет, не стал возражать против назначения.

Но поп ему явно и очень не нравился! Что-то в нём было такое… нехорошее. И вот эта обиженность жизнью, которая сквозила обещала очень большие неприятности в будущем. Буквально всё неизменно заворачивало мысли Василия именно на это «не нравится»! И уже который раз!!!

— А что, более представительного не нашлось на такую должность? — язвительно поинтересовался он у директора. На что сам директор бросился защищать выбор брата.

Выслушав краем уха горячие заверения Василий лениво отмахнулся и взгляд его снова упал на лист, лежащий на столе.

Текст на нём был отпечатан на машинке. Как вводил во всём делопроизводстве сам Василий. И предполагалось, что этот перечень из нескольких пунктов есть нечто, что дальше будет где-то под стеклом висеть на стене. Как памятка или инструкция.

— Вы свободны! — бросил он попу и потянулся за заинтересовавшим его листком. Поп неохотно удалился с подозрением поглядывая на директора и всё также обиженно на самого Василия.

Василий проигнорировал все эти взгляды и таки заполучив в руки «документ» принялся его изучать. НО чем дольше он вчитывался в него тем выше на лоб лезли у него глаза. Под конец у него и челюсть отпала. Беда в том, что текст был достопримечательный.

Василий предполагал, что в этом мире и в это время может появиться некий маразм отлитый в тексте. Но не ожидал, что столкнётся с таким, да ещё лично. Усилием воли, он «подобрал челюсть» и вопросительно посмотрел на директора. Тот, почуял неприятности, снова пошёл пятнами. Дамочки-училки, вообще съёжились. По их лицам было видно, что они уже пожалели, что пришли в эту «гимназию».

— Проводите инструктаж перед началом работы? — чисто для завязки разговора и «собирания мозгов» начал Василий.

— Да-с! Господин Эсторский… Э-э что-то не так? — напряжённо выпалил директор.

В его прыти, как он начал отвечать, было что-то от лягушки, спасающейся из кипятка.

В отличие от него, вид училок напоминал перепуганных мышей. Да они и по своему внешнему виду походили на тех самых грызунов.

Серенькие. Одежонка на них была хоть и аккуратная, но, как видно, уже довольно древняя. Застиранная. Потерявшая большую часть своего изначального цвета. Что и не удивительно. Зарплаты на этом уровне «табеля о рангах» были — не разгуляешься.

— Так-с! — Передразнил «эсканье» директора Василий, и посмотрел ещё раз на список обязанностей. — Я прочитал. И у меня возникли большие претензии к списку… Кстати, откуда вы его взяли? Ведь не выдумали же…

— Э-это, господин Эсторский, обычный перечень обязанностей, которые есть и в других гимназиях… — выпалил директор и через небольшую паузу поспешно добавил. — И в реальных училищах.

— Да уж! «Перечень»! — полез ершить шевелюру Василий.

— Давайте пройдёмся по списку… И я предлагаю выкинуть из него то, что явно тут лишнее! — неожиданно для присутствующих предложил Василий. — А вы после доведёте эти изменения до сведения остальных.

Директор тут же горячо поддержал, так как по интонациям понял, что «репрессий» не будет.

— Итак… Пункт двенадцать… Тут всё верно. Но, пожалуй, надо бы выделить одну уборщицу. Которая бы проводила влажную уборку помещений каждый день, после занятий. Так будет лучше. Пыль, знаете ли, вредна для организма. А детей надо беречь. Далее пункт одиннадцать… Гм!..

Это «гм!» было настолько двусмысленным, что дамы с подозрением покосились на Василия. Тот же, как ни в чём ни бывало, продолжил.

— Как я понимаю, платье, должно закрывать лодыжки дамы. И это диктуется правилами приличия. Но… Как вы знаете, есть такая Натин Юсейхиме. Хоть и младшая, но принцесса, хоть и с Востока, но всё-таки княжества. И у неё длина юбок никогда не ограничивалась высотой края юбки от лодыжки. За счёт эдаких шаровар или брюк, но это детали. Чисто восточный стиль. И, заметьте, всегда выглядит очень пристойно. Так что — вычёркиваем пункт и оставляем на усмотрение дам как им закрывать лодыжки в соответствии и с модой, и с приличиями… К тому же к учебному процессу эта мера никак не относится.

Теперь уже у присутствующих в свою очередь отвисли челюсти от удивления. Но Василий и тут не остановился.

— Пункт десять — тоже самое. Выкинуть. На усмотрение дам… Да и подозреваю, что ходить летом в двух-трёх юбках — жарковато… А это, ещё и негигиенично!

Дамы переглянулись и дружненько покраснели. Василий это не заметил и продолжил.

— Пункты восемь и девять — долой! Красиво выглядящая дама — это просто замечательно. И ограничивать их в этом, по моему мнению зло. Так что опять — на усмотрение дам.

На пункте семь, Василий запнулся. Директор не сообразив, из-за чего заминка, брякнул.

— Э-э, седьмой, с вашего позволения, того… тоже… долой?

— А вот тут нет! — ещё раз удивил Василий. — Вот этот пункт не только оставить, но и запретить курение для всех, кто работает в нашем заведении.

Директор икнул.

— Курение — опасно для здоровья! Смертельно опасно. — пояснил Василий. И поднял глаза на директора. — И если вы курите, постарайтесь бросить. То, что курение настолько опасно — достоверно… Ну вы меня знаете, чем мы занимаемся! И лучше предотвращать болезнь, чем её лечить. А детям лучше не показывать дурные примеры. Хотя бы с курением.

— Будет исполнено! — поспешно выпалил директор. Дамы переглянулись. Они уже и забыли бояться. Всё действо приобретало в их глазах какие-то вообще сюрреалистические черты. Ведь то, что было на той бумаге — обычно для гимназий. Но действительность и тут превзошла их ожидания.

— Так… Пункты один, два… шесть — долой! — не нашего ума дело, за кого и когда дама решит выходить за муж.

— Но… — уже совсем окосев попробовал вмешаться директор но был прерван насмешливым взглядом.

— Я понимаю, что наше учебное заведение, как бы храм. Храм науки и учения. Но не монастырь!

— Далее, — вернулся к перечню Василий. — Пункт пять — тут ясно дело такой порядок… Для обывателей. И без бумаги полиция арестует. Ладно — пускай будет. Но, формальность. А вот три и четыре?!! Какой прок в этих ограничениях? Тоже долой.

— Но… что же тогда останется? — чуть не плача проблеял директор.

— А то и останется, что не выкинули. Но чтобы всё-таки перечень был, советую расписать правила внутреннего распорядка, как то — вовремя приходить на работу, опрятно выглядеть, постоянно повышать свой уровень знаний и преподавания… Ну, в последнем и мы поможем… И так далее! Когда составите — мне предоставьте на ознакомление и коррекцию.

Под конец диалога, лица дам выражали глубочайшее изумление. Заметив это Василий решил слегка загладить.

— Там, откуда мы родом, мораль и нравственность была на очень высоком уровне. И она никак не упиралась в чисто внешние признаки типа длины юбок. Думаю, что вы поняли, что я имел в виду?

Те с готовностью закивали.

После была почти рутинная инспекция. Обговорив порядок работы гимназии, новые программы, что быстренько, по старосоветскому образцу накарябал по памяти Василий, и что работать гимназия будет до августа — в августе каникулы до сентября — отбыл.

И вот когда выходил, опять вспомнил того самого попа. Тем более, что он тут же слонялся по двору. Без дела.

Было похоже, что Григорий, сильно спешил заткнуть дыру. И после небольшой прикидки, Василий пришёл к выводу, что да, отсутствие Закона Божьего в их школах было серьёзной ошибкой, ставящей всё дело братьев под удар. Но чуял он, что и здесь их ожидает большая неприятность. Возможно и не одна. Причём от этого же «козла», как тут же окрестил его Василий. Но так как ничего на ум сразу не приходило, он решил всё отложить. До возврата из Парагвая. И уже после, когда, возможно что-то таки проявится, решать проблемы.

«А ведь и в Южную Африку какого-то попа придётся взять! — мелькнула мысль. — Ведь без них ныне никуда. Если войско — должен быть и поп. Обязательно. Гм! Представляю как на это отреагировал Гриша. Наверняка он того кандидата на место войскового священника загоняет! Ведь он очень не любит „балласт и дармоедов“». — мстительно подумал Василий.

Взгляд, который, невзначай бросил Василий, попу местному, школьному, очень не понравился. Ибо не сулил ему ничего хорошего. Только и оставалось священнику сетовать на то, что «нехристь» и «что с него взять?!»… Кроме денег, конечно, за преподавание Закона Божьего.

Если бы Василий знал, какие гадости этот тощий служитель культа доставит братьям в самом недалёком будущем — придушил бы сразу.

Приглашение на аудиенцию к принцу Ольденбургскому удивил Григория. Обычно наоборот происходило — они просили аудиенции и получали её. А тут сам принц прислал своего ординарца, да ещё с настоятельной просьбой явиться.

То, что как раз пошла подготовка к «экспедиции» или «набегу», как начали между собой называть предстоящее участие в Англо-бурской войне, наталкивало на определённые предположения по причине вызова. И принц их полностью подтвердил.

После обычных и обязательных расшаркиваний и приветствий, принц перешёл к делу. И оказалось, у него этих дел к Григорию аж два.

Первое, что и предполагал он заранее, принц поинтересовался как идёт кампания по найму добровольцев на Англо-Бурскую войну. Григорий тут же заверил, что от желающих нет отбоя, но тут же посетовал, что большинство из добровольцев — дети мещан и вообще авантюристы, не имеющие военного образования или опыта. То есть те, кого надо ещё обучать да ещё с нуля. Впрочем, это обстоятельство как раз его устраивало — не нужно переучивать. Но вот то, кого реально не хватало, так это офицеров.

— А кого именно вам надо из офицеров? Какого рода войск? — начал уточнять принц и Григорий тут же сообразил, что он явно хочет сам поучаствовать посредством своих ставленников в авантюре.

— Прежде всего, как бы ни было странно, нужны артиллеристы… — начал было Григорий но был прерван.

— Как я понимаю, милейший, у вас предполагается какая-никакая, но артиллерия? — заинтересовался принц.

— Да, ваше высочество. Будет артиллерия. Не такая и хорошая, как хотелось бы, но у буров — что есть, то есть. И там как раз грамотных артиллеристов очень не хватает.

Принц кивнул показывая что можно продолжать.

— Дальше — продолжил Григорий, — нужны специалисты по подрывному делу. Сапёры.

— А эт-ти-то за чем в тех степях и джунглях? — удивился принц.

— Э-э, — замялся Григорий, — как показал анализ складывающейся ситуации, бурам не победить без серьёзного нарушения логистики у англичан. А это значит, что сапёров нужно много. Чтобы научили этих сиволапых фермеров обращаться со взрывчаткой и куда её нужно закладывать, чтобы нанести противнику максимальный урон.

— Дальше!..

— Дальше, нужны пехотные офицеры, желательно из кавалеристов. И хорошие военные медики. Последнее — совершенно очевидно, так как раненых надо лечить.

— Добровольцы на санитаров есть?

— Так точно, есть! Достаточно много, чтобы можно было выбрать.

— И, как я догадываюсь, все эти добровольцы — с Бестужевских курсов? — с небольшой ехидцей уточнил принц.

— Так точно, большинство именно оттуда.

— Будете брать?

— Будем.

— И не боитесь, что их там постреляют?

— Обучить их обращаться не только с раненными но и с оружием — не проблема. И вооружить их — тоже, ваше высочество.

— Баб — стрелять? — удивился снова принц.

— Если не научатся прилично стрелять — не будем брать.

— Интересный подход! — хохотнул принц и тут же огорошил Григория. — У меня есть достаточно много офицеров для участия в вашей авантюре. И всех тех родов войск, что вы мне тут перечислили. Но… я вам, вы мне! Понимаете?

— Что от меня требуется? — тут же с готовностью спросил Григорий.

— Как мне донесли, ваши наниматели, будут расплачиваться с вами некими областями и шахтами. Это так?

— Я понял, ваше Высочество! При погашении кредитов бурами, Ваши интересы будут учтены. И, прошу Вас понять, что пока все эти платежи — вилами по воде писаны. И пока имеют форму предварительного соглашения. И объём также зависит от того, что мы сами сможем отбить у англичан.

На такое откровенное и прямолинейное заявление со стороны Григория, принц ещё больше заухмылялся.

— Ну-с, тогда желаю вам отбить у них как можно больше!

— Благодарю, ваше высочество!

— И… Кстати! — вдруг резко поменял тему принц. — У вас с англичанами, возникли некоторые разногласия прямо сейчас… До отъезда в Южную Африку.

— Так точно! Очень серьёзные.

— Меня тоже удивили их просьбы передать вам кое-что на словах. Это означает, что вы с ними… на ножах?

Принц вопросительно посмотрел на Григория.

— Да, ваше высочество. С некоторых пор.

— Но до этого вы им очень даже серьёзно помогали. Вы консультировали их по очень многим вопросам борьбы с эпидемией. Продали большую партию лекарств… А теперь вдруг они для вас враги?

Григорий немного смутился такому пристальному вниманию к их отношениям с англичанами. Поэтому ответил заготовкой на подобные случаи. Ведь наверняка те, кто передавал что-то потребуют слова ответа.

— Летом прошлого года, мы встретили одного англичанина — Генри Сесила. Он интересовался Юго-Западной Африкой. Мы его проконсультировали и особо предупредили чтобы на реку Эбола не совался. И предупредили о болезни. Подробно расписали. На наши предупреждения не то, что не обратили внимания, а просто начихали и поступили прямо наоборот. — начал распаляясь Григорий.

— Далее, в декабре прошлого года, на нашу яхту совершается налёт грабителей. Грабителей поймали. По допросу оказывается, что заказ на ограбление давал масон. Из англичан. Причём, как оказалось тот самый, который впоследствии, притащился к нам за лекарствами и помощью в борьбе с эпидемией на Островах. Далее, у нас грубо пытаются украсть секрет лекарств — секрет их производства. За людьми, которые выведывали этот секрет, опять стоят англичане. Мы и это стерпели, так как угроза эпидемии эболы в Европе была очень серьёзной. Но совсем недавно, две недели назад, в Париже, у нас пытаются украсть наш пепелац. Грабителям это почти удаётся. И снова, как оказывается, заказ исходит от тех самых, кому ранее мы активно помогали! Это подлость, ваше высочество! С нами обращаются даже не как со смердами, а как с самыми гнусными варварами! Неграми! Хотя изначально мы никак и никаким боком им повода считать себя врагами не давали!

К концу тирады лицо у Григория стало совсем зверским. Играть он умел. И играл очень убедительно. Тем более, что и реально к англичанам, помня их роль во всех бедах мира, испытывал изрядно нехорошие чувства.

Видя это принц сам был изрядно ошарашен.

— Первый раз — мелочь, можно посчитать за случайность. Второй, когда нас попытались ограбить — совпадение. Но третий раз — это уже закономерность! — резко сказал Григорий. — Мы ни разу не давали им повода считать нас их врагами. Мы им искренне помогали. И эта помощь по большому счёту их спасла от катастрофы. Но ведь чем они ответили нам за всё это?!! А за такое отношение, за такую подлость и низость, в нашем роду полагается Вендетта!

— Так вы… — еле сдерживая смех начал принц. — вы решили объявить вендетту подданным Британской короны?.. Нет! Всей Англии?!!

— Учитывая то, что англичане уже натворили в мире, — каких гадостей и подлостей — учитывая то, что они нас за людей не считают, именно так! И поступать будем по их же морали: «Падающего подтолкни, слабого — нагни».

— Да… Тут вы правы. Сейчас Британская Империя явно зашаталась… Но и о своём вы явно не забываете? — чуть прищурившись намекнул принц Ольденбургский.

Григорий осклабился.

— А это уже пойдёт в счёт репараций!

Принца весть этот монолог Григория очень сильно позабавил. Он долго улыбался чему-то в своих мыслях, но после стёр-таки улыбку и серьёзно завершил:

— Тогда вы не будете возражать, против наличия моего человека, в вашем войске, если я берусь ему помогать?

— Нет, ваше высочество! Если, конечно он будет как и все — офицером, исполняющим свои обязанности по военным действиям против англичан во исполнение контракта с бурами.

Нагловатое заявление… Но принц удовлетворённо хохотнув, выразил полное согласие.

Пока обсуждали, принц явно забыл, что там англичане хотели передать. Но сам Григорий спохватился и спросил.

— Учитывая то, что вы мне рассказали про ваши с ними взаимоотношения, это уже несущественно! — посмеиваясь заявил принц. — Они хотели передать, что все недоразумения они желают с вами обсудить, чтобы урегулировать… И «искренне сожалеют о безумной выходке некоего лорда, к которой они не имеют никакого отношения».

Григорий поблагодарил за переданное послание, но хищный оскал явно продемонстрировал что имеет он в виду, по поводу того послания. Это ещё больше развеселило принца Ольденбургского.

Под конец он резко переменив тему поинтересовался:

— А у вас, случаем там, на вашей фабрике не готовится ещё каких лекарств?

— Прошу простить, ваше высочество, но лекарствами и вообще химией занимается исключительно мой брат и я не суюсь в его разработки. Но если вы просите — обязательно спрошу и донесу до вашего сведения.

— Это не к спеху! — отмахнулся принц. — Но если что у вас получится — известите. Мне интересно, что вы ещё придумаете эдакого! С вашими антипестом и роганиваром вышло просто замечательно!