Сам себе князь

Глава 28

— И все же, я настоятельно рекомендую вам покинуть столицу, сир.

Император устало потер рукой лицо.

— Помнится, князь, когда-то я настоятельно рекомендовал вам избавиться от колебателя тверди, — сказал он. — И вот теперь он разрушил вашу штаб-квартиру. Символ СИБ. Один из символов империи. Мне начинает казаться, что вы проигрываете в этом поединке, князь. Мне начинает казаться, что вы в принципе не способны в нем выиграть. Мне уже начинает казаться, что вам пора уступить свое место на этой игральной доске. Кому-нибудь более… эффективному.

Белозерский почувствовал слабость в ногах, и он не мог определить, природная ли это слабость, вызванная, так сказать, обстоятельствами, или же на него начала воздействовать сила императора.

Но он не сомневался, что до силы императора дело дойдет в любом случае. Таких ошибок на этом уровне не прощают. Уничтожение штаб-квартиры СИБ в центре Москвы, в самом сердце империи, это не просто человеческие жертвы и разрушенное здание. Это репутационные потери и для СИБ, и для императора.

А если хочешь найти того, кто в этом виноват, посмотри в зеркало.

Не считая колебателя тверди, конечно, но он при любом раскладе был не жилец.

— Собственно говоря, у меня к вам есть только один вопрос, — сказал император. — Почему вы до сих пор живы?

— Я… не знаю, сир.

— Когда был нанесен удар?

— Около двух часов ночи, сир. Погибли все, кто был в здании…

— Это мне известно, — сказал император. — А где были в этот момент вы?

— Дома, сир. Я был дома.

— А, собственно говоря, почему? Почему вы были дома, князь? Вы уже решили все проблемы империи, раскрыли все заговоры, поймали колебателя тверди? Почему вы позволили себе отправиться домой, князь? Почему не сидели в своем кабинете допоздна?

— Я посчитал, что в этом нет необходимости, сир.

— Но как мы видим, она была, нес па?

На это у князя не было ответа.

Как ни крути, это его вина. И плевать, что большая часть ошибок — это не его личные ошибки, а издержки системы, и что титулованных подчиненных трудно держать в узде, а часть из них крайне не любит перерабатывать, плевать на недостаток финансирования и проблемы со взаимодействием ведомств, возглавляемых другими аристократами.

Он был главный. Он должен был все правильно организовать. В идеальном мире это могло бы даже дать результат.

А так приходится иметь дело с тем, что есть.

И принимать последствия.

— Я не буду спрашивать, что делается сейчас, — сказал император. — План «перехват», «крепость», «вулкан», «гроза». Я ничего не забыл?

— Еще «лавина», сир.

— Напомните, князь, а «лавина» это про что?

— Попытка государственного переворота.

— Что ж, вполне подходит, — согласился император. — А почему вы не застрелились?

— Сир?

— У вас же есть пистолет, — сказал император. — А если и нет, то с вашим положением вам несложно его найти. Так и почему вы не застрелились? Слова «честь офицера» для вас уже ничего не значат? А «честь аристократа»?

— Я посчитал, что сначала должен…

— Поймать его? — угадал император. — Но вы не можете. Он навязывает вам свой темп, каждая ночь в столице не обходится без разрушений, он поднимает ставки, его удары все чувствительнее, а что делаете вы?

— Мы вышли на ячейку бунтовщиков, которые ему помогали, сир, — напомнил князь.

— И где они сейчас?

— Мертвы, сир.

— Я знаю, — сказал император. — Вам не удалось взять живым ни одного заговорщика.

— Они отчаянно сопротивлялись…

— И вы убили их всех, — сказал император. — Как это продвинуло вас в деле поимки колебателя? Никак.

— Сир…

— Работу над ошибками проводить уже поздно, — сказал император. — Уходите. Вы знаете, что вам делать.

— Да, сир, — склонил голову Белозерский.

По крайней мере, ему оказали последнюю милость. Дозволили выйти из кабинета на своих ногах и сделать все самостоятельно.

Может быть, на его семье это скажется не слишком уж сильно, может быть, его род сможет избежать последствий и со временем выйти из опалы.

— Последнее слово?

— Я все ж прошу вас уехать из столицы, ваше величество.

— Уехать из столицы? — переспросил император. — А зачем? Кремль — это самое защищенное место империи.

— Кремль — это самое защищенное место империи, — сказал Влад во время их последнего разговора. — И одно из самых защищённых мест во всем мире. Во времена, когда его реконструировали в последний раз, империю раздирали очередные клановые войны, и фортификацию построили с учетом политического момента. Сначала архитекторы построили настоящую крепость в центре города, а потом самые сильные аристократы напитали ее своей защитой, которая обновляется ежегодно. Если ты на самом деле хочешь пойти за императором, лучше делать это в каком-то другом месте. Когда он посещает город…

— Хаотично и непредсказуемо.

— … или уезжает в одну из своих загородных резиденций.

— Их не меньше пяти, и угадать, которую он захочет посетить в этот конкретный день тоже не представляется возможным.

— Менщиков стар и опытен, — сказал Влад. — А после того, что ты устроил ему в прошлый раз, любой бы озаботился вопросами собственной безопасности. Я знаю, что ты силен, я видел, что ты сделал в императорском госпитале для ветеранов, я прочитал много отчетов, в том числе и предназначенных исключительно для внутреннего пользования СИБ, и я скажу, что когда речь идет о Кремле, даже твоей силы может не хватить.

— Но это красиво, — сказал Ломтев. — Ударить в центр. Разрушить самое сердце империи.

— Красиво, но неэффективно. Вернее будет…

— Вернее всего будет при наличии человека внутри, — сказал Ломтев. — Кого-то достаточно приближенного, кто может сливать информацию и вовремя оставить приоткрытую форточку. У тебя есть такой человек, Влад?

— Нет.

— Потому что если бы у тебя был такой человек, тебе был бы не нужен я, — сказал Ломтев.

— И все же, я рекомендую сделать это в другом месте, — сказал Влад. — В Летнем дворце он тоже бывает достаточно часто, а защита там слабее на порядок…

— Достаточно часто — это сколько? Пару раз в месяц?

— Три-четыре раза, — сказал Влад.

— Этого мало, — сказал Ломтев. — Скорее всего, у меня там не будет много времени. Всего несколько дней, прежде чем СИБ плотно сядет на хвост. И уж тем более, у меня не будет возможности сделать несколько попыток. Бить надо наверняка. Туда, где он точно будет. Туда, куда он удара не ожидает.

— А если ты при этом шею себе свернешь?

— С каких пор тебя заботит моя шея?

— Ты здесь не один.

— Но от поездки в Москву ты меня не отговариваешь, — заметил Ломтев.

— Я лишь хочу, чтобы все было сделано правильно, — сказал Влад. — И чтобы все получили желаемое.

— Когда ты пришел ко мне впервые, ты сказал, что хочешь хаоса и крови, — сказал Ломтев. — Мне кажется, я тогда не обманул твоих ожиданий.

— Сейчас все… сложнее.

— Потому что тогда ты был одиночкой, а теперь за тобой стоит целая республика?

— И поэтому тоже.

— Ставки поднимаются, — сказал Ломтев. — Цена растет. Но в принципе все остается так же просто, как и было тогда. А от тебя вообще ничего не требуется. Предоставь мне нужные контакты и отойди в сторону. Или просто отойди в сторону, и я сделаю все сам.

— В тебе говорит гнев.

— Я и есть гнев, — сказал Ломтев. — Ты думаешь, это было просто… когда я был там? Ты думаешь, там нет времени, и для меня все это заняло несколько мгновений, которые я не успел даже почувствовать? Или, быть может, ты думаешь, что я пребывал в нирване, в блаженном покое, практически не осознавая себя?

— Я не знаю, — сказал Влад.

— Все это время я четко осознавал себя, — сказал Ломтев. — Не получал информацию извне, не чувствовал тела, не чувствовал вообще ничего. Чистое сознание, помещенное в великую пустоту. И все это время я ждал. Сначала всего несколько лет, а потом — два десятка. Два десятилетия я ждал, и гнев скапливался во мне.

— В первый раз ты потерял собственное тело, уничтоженное Романовым, — напомнил Влад. — А второй был твоим личным выбором. Я предложил решение, ты на него согласился.

— Ради дочери, — сказал Ломтев. — Какого ей было бы растить ребенка, зная, что это не ее сын? Что на самом деле это я?

— Это была великая жертва, и мы ее оценили, — сказал Влад. — Она плакала, когда узнала. Несколько недель, по ночам. Обвиняла меня, что я не дал с тобой попрощаться.

— Человеку нельзя предоставлять выбор между сыном и отцом, — сказал Ломтев.

— И мы выбрали за нее, — сказал Влад. — Может быть, в тот момент я ее и потерял.

— И ради чего все это было? — спросил Ломтев.

— Ты подарил ей двадцать лет жизни, — сказал Влад. — Двадцать лет, которых бы у нее без тебя не было.

— И в итоге я оказался в ситуации еще хуже, чем та, что была раньше, — сказал Ломтев. — И крыса Менщиков теперь император. Может быть, мне стоило забить его под землю, пока он был вне времени. Отправить на дно океана.

— Его бы все равно откопали, — сказал Влад. — За ним стоят ресурсы очень богатого и влиятельного клана.

— А теперь он еще и император.

— После того, как он вышел из стазиса, это было закономерно, — сказал Влад. — В конце концов, он очень долго плел свою паутину, и большая часть нитей за эти годы так и осталась нетронутой.

— На каждого паука найдется свой ботинок.

— А Ник?

— Ник, — сказал Ломтев. — Послушай, я понимаю, что он мой внук, понимаю это разумом, но я этого не чувствую. Я почти не видел его ребёнком, не видел, как он рос, взрослел. Не знаю, какие книги он читает, какую музыку слушает, что его вообще в этой жизни интересует. Конечно, я могу все это узнать, достаточно лишь заглянуть, но это не то.

— У тебя нет эмоциональной привязанности, — констатировал Влад.

— Но тем не менее, я постараюсь сделать все так, чтобы ему не навредить.

— Но Кремль…

— Это единственное место, где он бывает чаще всего, где его легче всего застать, — сказал Ломтев. — А ты должен понимать, что без смерти императора твой план не сработает. Удары по инфраструктуре ни к чему не приведут, они очень быстро восполнят потери. Лишь смерть императора даст столько хаоса, что империи станет не до вторжения. На какое-то время. Может быть, его даже будет достаточно, чтобы вы подготовились.

— Я лишь не хочу, чтобы эта атака стоила вам обоим жизни, — сказал Влад. — Может быть, тебе стоит попробовать уже после встречи с Проводником?

— Если бы я был уверен, что эта встреча поможет, — сказал Ломтев. — Если бы у меня были гарантии, что моя сила останется со мной, а не будет разделена между нами в неизвестных мне пропорциях…

— Ты же знаешь, что не будет, — сказал Влад. — Сила принадлежит не телу.

— А если единственный вариантом будет мой окончательный уход? — спросил Ломтев. — Я-то уйду, оставлю Ника в покое, я готов к этому. Но моя сила уйдет вместе со мной, и кто тогда разберется с императором и отодвинет угрозу от ваших границ?

— Ты не веришь в республику, — сказал Влад. — Тебя интересует только месть.

— Когда-то и тебя тоже интересовала только она.

— С тех пор я изменился, — сказал Влад.

— Стал взрослым и солидным, — согласился Ломтев. — Приобрел положение в обществе, влияние и связи. Теперь ты не убиваешь сам, только отдаешь приказы, да? И каждая смерть должна принести какую-то выгоду республике, в которую я не верю. Ты тщательно отбираешь людей из списка, и ты убил бы их всех, если бы мог. Но ты не можешь.

— Ты тоже не можешь. И если ты атакуешь в лоб, тебе и императора-то не убить.

— По крайней мере, у меня есть шанс, — сказал Ломтев.

— Цена будет высока, — сказал Влад.

— Если ты не готов платить такую цену, зачем ты вообще зашел в этот магазин?

Белозерский отпустил машину, сказав шоферу, что он свободен до самого вечера. А скорее всего, там получится и больше. Должно пройти какое-то время, прежде чем транспортное средство припишут к другому чиновнику.

И не факт, что это снова будет директор СИБ.

Князь решил пройтись пешком. Совершить свой последний в этой жизни променад, как бы патетически это ни звучало.

Конечно же, у него был пистолет, и даже при себе, но он решил, что пускать себе пулю в лоб, едва выйдя из императорского кабинета будет недостойно.

Некрасиво.

Хотя, окончательного решения он еще не принял. Может быть, это будет висок.

Последние годы, когда к этому все, в общем-то шло, а в последние дни — стремительно покатилось, у князя уже был выработан план действий на этот счет.

Прийти домой, наполнить ванну, тщательно помыться, надеть свой парадный мундир, может быть, даже пристегнуть церемониальную шпагу, которая нигде, кроме как на торжественных мероприятиях не использовалась, выпить стопочку коньяка, сидя в любимом кресле, может быть, даже выкурить сигарету, хотя князь отказался от этой зависимости много лет назад.

И уже потом, отвернув к стене портреты жены и детей, чтобы их не забрызгало кровью, поднести пистолет к голове и спустить курок.

Мысли о том, чтобы бежать, у него даже не возникало.

Бежать бессмысленно. Во-первых, СИБ будет искать тебя очень долго и очень упорно, и до конца жизни ты будешь ходить, оглядываясь. А во-вторых, если ты сбежишь, император возьмётся за твою семью. Жена, дети, внук… Всем им не будет нормальной жизни, если князь отправится в бега.

Империя безжалостна.

Он вышел из Кремля через Сенатские ворота. Напоминание о том, что когда-то страной правил не только Совет Князей, что политику могла определять не только сила. Крайне короткий промежуток времени, который закончился очередной большой кровью. Но ворота и башню переименовывать не стали, оставили, как есть. То ли в назидание потомкам, а то ли просто руки не дошли.

Прогулка не обещала быть длинной. Его городская квартира находилась в получасе ходьбы.

Там сейчас никого нет, кроме прислуги. Отпустить их, и никто не помешает.

Но пусть сначала кто-нибудь наполнит ванну.

Он шел по площади, неторопливо переставляя ноги. Одну за другой, одну за другой.

Торопиться ему было уж некуда, но и задерживать императора, отклоняясь от пути, ему не хотелось. Он шел и думал о том, где ошибся, что сделал не так и где мог сделать больше.

Наверное, где-то и мог.

Наверное, надо было громче орать и больше требовать с подчиненных. Ночевать на работе, подавая личный пример и пытаясь обеспечить результат.

Найти одного человека в пятнадцатимиллионном городе — сложная ли это задача? У тебя десятки тысяч подчиненных, в городе стоит сотня тысяч камер, полученное с них изображение обрабатывают самые дорогие машины, дороже только у министерства обороны, наверное.

И даже если человек знает, что его ищут, даже если ему помогает кто-то из местных жителей… Это все равно вопрос нескольких дней. Максимум — недели.

Кто мог знать, что именно этих нескольких дней ему и не хватит?

Они уже вышли на него, они уже сели на хвост, вычислили людей, оказывающих поддержку, и пусть задержание прошло не слишком гладко, и выбить информацию из мертвых не получится, но теперь колебателю тверди некому было помогать…

СИБ работала… штатно. Методично. Наверняка.

И так же наверняка выдала бы результат. Еще выдаст.

Но для самого князя времени не хватило.

Он остановился.

Сначала ему показалось, что у него снова начали дрожать колени, но потом он понял, что проблема не в нем, а в поверхности. Дрожали сами камни, которыми была вымощена площадь.

Откуда-то издалека послышались крики. Так кричат от ужаса, не от боли, отметил он.

Вибрации усиливались, крики тоже.

Он на всякий случай потянулся к кобуре, хоть и непонятно, как пистолет может помочь при землетрясении, которых тут никогда не было, когда один из булыжников в паре метров от него вывернулся из общей кладки и взлетел в воздух.

Значит, не землетрясение, понял князь.

Булыжник завис на высоте около пяти метров.

Он видел, что это происходит все чаще, что над площадью висит уже добрая сотня камней, и что с каждой секундой их становится все больше, и он уже понял, что это означает.

Он замер на месте, пытаясь решить, в какую сторону ему лучше бежать. То ли обратно в Кремль, чтобы предупредить императора и быть рядом с ним в минуту опасности — карьеру и жизнь это уже не спасет, но долг дворянина есть долг дворянина, а возможно, что это как-то в дальнейшем поможет его семье — или же домой, просто подальше отсюда, и пусть с проблемой разбираются те, кому на самом деле положено реагировать на такие вызовы.

Личная гвардия императора.

Высшие аристократы, коих тут вокруг должно быть просто несчитано. Включая тех, кого он сам назначил в группу оперативного реагирования.

Он так и не успел принять это решение, когда очередной камень, вывернувшийся у него прямо из-под ног и взлетающий к своим собратьям, размозжил ему затылок.