Рысюхин, наливайте на всех!

Глава 17

Профессор Лебединский от попыток завести любой разговор, не связанный непосредственно с репетицией, только отмахивался — мол, после бала, всё после бала. Посидел с умным видом, пока профессор, дирижёр и два хореографа гоняли то вместе, то врозь оркестр и танцоров, пообщался с дедом, провёл заодно кое-какие расчёты по предстоящему строительству в Викентьевке — благо, дед у себя «во внутреннем мире» мог организовать себе рабочее место и делать как записи, так и серьёзные расчёты. Вывод был неутешительный — объём одних земляных работ в самом щадящем варианте не давал шансов успеть за год, даже если выгнать всё население села, полностью остановив все другие работы. И это без учёта того, что песок нужно было на чём-то возить, даже если срыть ради материала изрядную часть арендованной гряды. Стоп, если добывать песок самим — объём земляных работ удваивается: сначала выемка, потом засыпка. И перевозка. Чем-то. И не удваивается, а вырастает ещё больше: выкопать сложнее и дольше, чем засыпать и уплотнить.

Короче, без найма профессионалов, причём с тяжёлой техникой — никак, вообще. Гадство такое, зла не хватает. Цена «удовольствия» уверенно ползёт вверх, стремясь перейти из категории «пугающей» в «шокирующую», если не «неподъёмную». И Каллифорский здесь ничем не поможет, хоть у него есть в распоряжении всё, то есть вот вообще всё нужное — они как-никак насыпь же для железной дороги строят! Но одно дело самому подрабатывать «в свободное от основной работы» или даже злоупотребить, пригнав на недельку десяток рабочих, что будут числиться «заболевшими» чтобы показали нашим работникам, что и как делать надо. Или другой десяток, чтобы смонтировать и залить береговые опоры моста. Но снять со стройки, которая сейчас в двадцати пяти километрах от Тальки, как минимум половину техники и людей на два-три месяца это было бы уже даже не наглостью, это уже получается «клинический случай охренелости».

Явно надо успокоиться и отложить решение вопроса на следующий год, когда закончится строительство в Дубовом Логе и станет более-менее понятно, какую прибыль удастся извлечь из своей изнанки — если, конечно, вообще получится. А вот попытаться пробить разрешение на обустройство песчаного карьера вне арендуемой территории, с целью обеспечения выполнения обязательных работ — стоит. Не оговаривая сроков его функционирования, поскольку песчаный карьер — это тоже вполне себе предприятие, даже если добываться там будет сущий мизер для текущего ремонта дорог. И сравнить себестоимость песка, с учётом всех расходов, с покупным.

Заодно буду знать, на что можно рассчитывать в плане денег за песни, и можно ли ждать из этого источника что-то значимое в принципе, или он иссяк. Ну, а осень, зима и весна пусть уйдут на детальную разведку местности, чтобы больше никаких сюрпризов и неожиданностей.

Принял решение — пусть оно и заключалось лишь в том, чтобы отложить принятие решения — и тут же почувствовал облегчение. И то подумать — я за последние пару дней узнал о болотах и строительстве на них столько, что это сравнимо по объёму полезной информации с каким-нибудь учебным курсом за семестр, свихнуться можно с такими нагрузками! Сбросил этот груз с плеч — сразу дышать проще стало, хоть и знаю, что придётся возвращаться и «поднимать» сброшенное сегодня.

Тем временем репетиция закончилась, я подхватил локоть Маши одной рукой, кофр с саксофоном — другой и, простившись с прочими участниками действа, повёл её на улицу. По пути задал вопрос, который возник ещё по дороге «туда», но она сбила с толку своим, точнее — моим, конечно же, костюмом, пришлось выбивать клин клином.

— Машуля, ты меня сейчас, наверное, опять дураком обзывать будешь, но почему сезонных балов только три, если сезонов — четыре?

— Было и балов четыре. Но летний где-то с четверть века назад отменили, точнее, заменили фестивалем императорским.

— А отчего вдруг?

— Юра, ты платье бальное видел вблизи когда-нибудь? Не говоря уж про то, чтобы его надевать?

— Мурочка, ты меня сейчас этим своим вторым вопросом обидеть хочешь, что ли⁈

Она фыркнула и пояснила:

— Оно весит, как солдатский ранец, не пустой, разумеется, а с полной выкладкой. Если же брать моду того времени, когда отменили, то ещё больше. И в нём жарко! Даже зимой, когда в бальных залах отопление ставят на минимум, а ближе к концу вечера порой и вовсе отключают, и то — трудно. А летом⁈ Тут совпало, наверное: и, извиняюсь, вонять строевой лошадью, потому как даже самые возвышенные дамы от жары, простите, потеют нещадно, стало не модно, и организаторам балов надоело приводить в себя падающих в обморок от жары и духоты участниц. В общем, вместо летнего бала сейчас проводят всякого рода фестивали, где нет таких строгих требований к нарядам гостей. Фестиваль цветов, фонтанов, иллюзий — кто во что горазд, и кто что может себе позволить.

— Фестиваль самодельных плотов и лодок с последующей переправой через Днепр?

— Забавно, такого ещё не было. Может, из опасений, чтоб не утонул никто?

— Вдоль берега пустить, на мелководье. И каждый год задавать тему для творчества — ну, там, викинги, или «только из соломы» и прочее.

По дороге до «своего» кафе болтали обо всём и ни о чём. Было ощущение, что пару раз Маша порывалась о чём-то спросить, но не то не решалась, не то не могла сформулировать вопрос. Не буду спрашивать, пусть кто-то и решит, что это «не по-мужски». Есть у меня ощущение, что ни вопрос, ни последствия ответа мне не понравятся. После кафешки подвёз девушку домой, героическими усилиями удалось расстаться до звонка от переживающей за дочку мамы.

Собственно, вся неделя так и прошла в рутинных поездках туда-сюда и торговле лицом на репетициях. Дважды я, предупредив профессора, являлся только к концу занятия, фактически только для того, чтобы забрать Машу. Оправданием служило то, что нужно было решать связанные с будущей учёбой организационные вопросы. Например, записаться на факультативы, убедившись, что время их проведения не перекрывается, проверить, что учёба и проживание числятся оплаченными, во избежание сюрпризов — граф, конечно, обещал, и в его словах сомневаться глупо и невежливо, но вот проверить исполнителей — дело другое и всегда полезное.

Общага постепенно заполнялась возвращающимися с каникул студентами, кипели страсти: кто-то стремился разъехаться с прежними соседями, кто-то — съехаться с новыми, кто-то — переселиться в другую комнату, которая казалось получше, благо, высвободились помещения, в которых жили выпускники. Разумеется, находились комнаты, на которые было несколько претендентов, категорически не желающих жить вместе. И такие, в которых без каких-либо рациональных причин не хотел жить никто. РазумеетсяНадежда Петровна была занята так, что даже поздороваться нормально не всегда успевала. В общем, во всей этой суете удалось незаметно и пронести в комнату все привезенные с собой напитки, как собственного производства, так и купленные по дороге, и оприходовать часть из них с однокурсниками и приятелями, включая того же Вязовского. Сравнительная дегустация пива закончилась тем, что победу присудили «Рысюхинскому светлому», в чём явно просматривалась попытка проявить вежливость к хозяину, если не откровенно подольститься, но было всё равно приятно. А вот бобруйское фабричное, действительно, порадовало только тем, что купил всего лишь две бутылки. Как с сомнением в голосе сказал Сергей Казюлин[1]:

— Я, конечно, не пробовал, и потому могу ошибаться, но такое ощущение, что это уже было один раз кем-то выпито…

Посмеявшись, причём не обошлось без нескольких сомнительных шуточек туалетного толка, решили, что если ничего больше нет — то с похмелья или чтобы «догнаться» в конце пьянки, когда многим уже вообще всё равно, что пить — сойдёт, хоть по сути и гадость. А я подумал, что из фургона мы пиво брали холодным, но в комнате оно довольно быстро нагрелось. Да и не пивом единым — в общем, надо как-то озаботиться холодильным шкафом в комнате.

«Вот так и начинается падение в пучину сибаритства и разврата!»

«То есть ты, дед, считаешь, что он здесь не нужен?»

«Холодильник? Не помешал бы. Эх, внучек, если я начну перечислять, чего здесь, по моему мнению, не хватает — ты же в депрессию впадёшь!»

«Для меня холодильник — это устройство для охлаждения змеевика или ректификатора, а ящик для хранения продуктов — всё же холодильный шкаф».

«Вот из таких зёрен и вырастает раскидистое дерево профдеформаций».

«Ты говорил, что мне для них ещё рановато».

«Ага, но основа уже заложена».

Ещё из выделяющегося на фоне рутины — прошёл обязательную, как оказалось, проверку уровня владения даром. Ну, эта самая обязательность должна была быть ожидаемой, если честно, просто поленился подумать. Хотя бы исходя из того, что нам год назад озвучивали минимально необходимый уровень и угрожали отчислением в случае невыполнения требований. Явно должна быть проверка. Ну, и ещё в зависимости от достигнутого уровня будет корректироваться программа обучения на практических занятиях. Чтобы «не тянуть кота за подробности» (автора фразочки называть не надо же?) прошёл процедуру в четверг, пока толпа не набежала. Дежурил на измерителе мой наставник по практике. Нет, это не случайно совпало, это я посмотрел график дежурств, чтобы попасть к знакомому, тем более, что всё равно ему результаты нести пришлось бы.

Спецэффектов на сей раз было меньше, чем при поступлении, точнее, не было вообще — похоже, что блок, отвечающий за визуализацию направления дара просто отключили. Ассистент получал данные каким-то другим способом, каким — не знаю, его рабочее место было у меня сзади-слева, а на столе была ещё и перегородка.

— Рысюхин, Юрий. Металл и кристалл, два двенадцать на три пятьдесят два.

Если первая цифра меня обрадовала и немножко удивила, то вторая — сильно удивила, немного обрадовала и отчасти напугала: вспомнил, что резкий рост уровня, в первую очередь — потенциала, это один из признаков, по которым вычисляют подселенцев. Или это не резко?

— Хм, если не ошибаюсь, вы первый барьер где-то в апреле взяли?

— Да, именно так.

— Ага-ага. Это целый уровень за лето. Хорошо поработали, видимо. Что послужило причиной для роста, можете сказать?

— Только предположить, не более того. В первую очередь, наверное, это две твари третьего уровня — мы с невестой на них случайно наткнулись, прибили по одному, а я потом макры достал. Ещё на «дикую» пока изнанку ходил с экспедицией — но там не глубоко, нулевой и первый уровни, причём почти без драки, совершенно мирно, за исключением одного эпизода. Ну, и много работал с металлами — и над теорией, и практически.

— С металлами, говорите? А с кристаллами?

— А вот тут — хуже. Артефакторику нам пока ещё не давали, ювелирным ремеслом также не владею. С распознанием макров растительных повозился, несколько партий разобрал, да со стеклом немного поработал. А больше просто ничего не придумал толкового.

— Зря, честно скажу — зря, стоило хотя бы литературу изучить, дар надо развивать равномерно! Ну, в вашем случае, по крайней мере. Если речь про первичную и вторичную стихии — там другая история, с универсалами вообще третья. Помните, говорил вам, — судя по жестикуляции преподаватель обращался не только ко мне, но и к ассистентам, а также студентам из небольшой, человек на пять, очереди. — Изучая материальную компоненту своей стихии, можно добиться лучшего её понимания на уровне прямых взаимодействий и роста потенциала! Что мы и наблюдаем. Сколько у вас было при поступлении?

— Три четырнадцать.

— Вот, пожалуйте — рост за год почти ноль четыре балла. Как я и говорил — если будете изучать свои стихии, причём обе, не пренебрегая и не манкируя, то годам к тридцати имеете все шансы развиться до четвёртого уровня. Остальных это тоже, кстати, касается! Каждый год объясняю и рассказываю, а вы, олухи, мимо ушей пропускаете и ленитесь! Вот, смотрите — живой пример человека, который буквально на глазах поднял свой потенциал!

«Олухи» кивали головой, выражая полную готовность расти над собой со страшной силой, но что-то мне подсказывало, что эта готовность у подавляющего большинства — до выхода из кабинета. Преподаватель, похоже, был того же мнения, потому только махнул на них рукой и повернулся ко мне.

— Значит, в этом семестре будем работать в основном с кристаллами, подтягивать развитие в этой области. Да и уровень лучше поднимается разнообразной и разнонаправленной работой. Чем раньше возьмёте второй барьер — тем раньше откроются профильные факультативы, ради подготовки к которым, собственно, всё обучение и подгоняется. Раньше начнёте — лучше и больше выучите. Это тоже ко всем относится!

«Все» опять активно начали кивать, выражая полное согласие. Помурыжив ещё минут пять вопросами про освоенные техники и приёмы, а также переписав список дополнительных занятий, которые я себе набрал, наставник отпустил меня на волю, взявшись за следующего из небольшой очереди.

Первого сентября случилась неожиданная радость: оказалось, что присутствие на всех мероприятиях обязательно только для поступающих, которые в процессе превращаются в первокурсников, остальные после приветственной речи ректора, доносящего «политику партии» на предстоящий год, могли быть свободны. Правда, большинство собиралось остаться на процедуру определения стихий и уровней, кто-то по поручению старших родичей — высматривать перспективные кадры, но в основном просто как на театрализованное представление. Интересно же — накал страстей, удивление и уныние, радость и гнев, смех и слёзы. А если ещё какой-нибудь уникум найдётся⁈

Речь графа Кайрина в этом году отличалась от прошлогодней, могу сказать это с уверенностью, хоть предыдущую и не помню совершенно, очень уж у меня тогда состояние было пришибленное. Но уверенность у меня железобетонная: в прошлом году он не мог говорить о предстоящем Осеннем бале и правилах посещения его студентами нашей академии! Главными были градация желающих потанцевать и обязательность наличия парадной формы, с доведённой ректором формулой «при белых перчатках». Как он выразился, цитирую: «Если кто-то хочет покрасоваться в чём-то другом — то они или она и учиться может где-то ещё». По-моему, намёк более чем прозрачный. Ну, и благодарности в адрес причастных:

— Наши студенты и преподаватели, как многим известно, с начала апреля репетируют танец, который будет представлять и нашу, и художественную академии, танец, написанный одним из наших студентов специально для возвращения Могилёвской хозяйственной академии в число участников бала!

Кстати, о сортах танцующих. Во-первых, это участники бала — те, кто заняты в его официальной части, выступающие в церемонии открытия. Во-вторых — гости бала, те, что придут по именным пригласительным билетам и смогут танцевать в главном зале, а также получат доступ к тем же столам с угощениями, что и губернатор. Ну, и в третью очередь — посетители, те, что купили билеты. Они будут допущены в места проведения бала, к танцам и к своим, отдельным, столам. Также к ним выйдут поприветствовать губернатор и его свита, тогда как гости будут с этим начальством плясать вместе. Ну, и зрители, что будут смотреть на всё это со стороны, а также плясать и угощаться на своё вкус и за свой счёт по всему городу. Праздник обещал быть, да и был раньше, просто я по незнанию всё пропустил в том году, поистине массовым.

Кстати, надо вспомнить, куда я свой билет участника засунул, а то может неловко выйти.

«Ага, а то и вовсе — мучительно больно! И весьма чревато получением многочисленных травм посредством саксофона!»

[1] Казюля (бел.) — косуля.