Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке.

Вендиго

И тут впереди за поворотом прозвучал удар и женский визг, затем снова удар, вроде бы по стеклу, и к женскому визгу присоединились пронзительные детские крики.

Я рванулся вперед.

Стоило мне достичь поворота, как моим глазам открылось дичайшее зрелище. На проезжей части стоит машина, внутри которой визжит женщина и голосят дети, а в эту машину через выбитое боковое стекло наполовину залез... голый мужик? И тут из окна машины пыхнуло пламенем, голый мужик прям аж зарычал.

Времени стоять и щелкать клювом у меня нет: пассажирка машины визжит не своим голосом, и тут ее легко понять, дети так просто заходятся в ужасе. Странный голый тип настроен решительно и очень агрессивно.

Подбегаю, хватаю типа за ноги — ну а за что еще его схватить? — и выволакиваю из машины. Он в ответ лягает меня ногами, и весьма сильно, и тут я обнаруживаю, что на пальцах ног у него не ногти, а...

Когти. Короткие, гнутые и прочные.

Я падаю и сразу же вскакиваю, он — тоже. Теперь я вижу его «лицо» и мне становится страшно: ни хрена это не лицо. То есть, оно чем-то похоже на человеческое — есть глаза, рот, нос — но это не лицо человека. То ли это монстр, то ли мутант, то ли упырь, то ли вурдалак какой-то. Глаза большие, с красными радужками и вертикальными зрачками, череп голый почти, обтянутый кожей, во рту полно зубов — но это не зубы человека, это зубы хищника. От этого существа воняет горелым, и сама рожа местами подпалена.

И ему, ясен хрен, совершенно не понравилось, что я вытащил его из машины за ноги.

Вурдалак стремительно — блджад, а он быстрый! — метнулся ко мне, разинув пасть и протянув вперед пальцы с кривыми когтями, и мне как-то сразу стало понятно, что встреча с этими когтями и пастью, раскрывшейся куда шире, чем рот у человека, не сулит ничего хорошего.

Я ушел с линии прыжка, увернувшись от атаки, и в тот момент, когда монстр попытался затормозить и развернуться, поймал его на этом самом развороте. Мои новые ботинки армейского типа оказались хороши для нанесения удара, я впечатал пятку в голову вурдалака так, что кто-то типа Фатала точно упал бы.

Но это существо не упало.

Оно снова бросилось на меня. Его движения потеряли четкость, но на этот раз я уже не сумел увернуться. Вурдалак свалил меня в прыжке, вцепившись в меня когтями, мы покатились по асфальту и оказались у самой машины. И он сверху, а я снизу.

Упырь попытался вцепиться зубами мне в лицо или горло, но я ухватил его руками за шею и сдавил. Несколько секунд мы боролись, а затем я сообразил, что бампер-то рядом, у его головы.

Пока он пытался растерзать меня когтями, я приложил его черепом о бампер, второй раз, третий, еще и еще. Хрясь, хрясь, хрясь, хрясь! Существо взвыло хриплым голосом и попыталось вырваться, но хрен там. Ко всему прочему, его правая рука застряла когтями в моем «кожаном» плаще: кожезаменитель оказался прочным, и я раз за разом бил его головой о бампер, а он не мог этому помешать.

В какой-то момент ему все-таки удалось вырваться и он откатился от меня, мотая головой и утробно завывая, но я вскочил на ноги раньше него и у тому времени, как вскочил и он, был уже рядом.

Мой кулак врезается в его висок: четкий акцентированный удар, в который я вложил всю массу и всю силу. Тварь опрокидывается, я наваливаюсь сверху, припечатывая ее коленом к земле, мои руки начинают молотить по голове.

Удар-удар-удар-удар-удар!

Монстр сопротивляется, но недостаточно энергично. Сильный, зараза, но его попытки пресекаются кулаками, обрабатывающими его голову. Сопротивление становится хаотичным, мне приходится защищаться от когтей, тянущихся к моему лицу, но я продолжаю наносить удар за ударом, удар за ударом.

Время то ли остановилось, то ли ускорилось. Сложно сказать, сколько все это продолжалось, я опомнился только после того, как совсем рядом завыли сирены.

Вурдалак лежит неподвижно, голова повернута набок, вывалившийся из размолотой глазницы глаз смотрит в небо. Подношу руки к глазами — они все красные. Влага на моем лице, красное на моей одежде.

Мой пульс колотит так, что в ушах словно молоты бьют, но сквозь этот шум до меня доносятся крики и топот. Полиция.

В самый последний момент я вспоминаю о револьвере. Он так и лежит в кармане, я забыл о нем. Вот идиот же я, а? Хотя...

Сую руку в карман, достаю револьвер и швыряю его в дальние кусты за секунду до того, как из-за поворота появляется группа людей в тяжелых бронекостюмах наподобие омоновских. Хорошо, что не применил револьвер: теперь мне не придется объяснять, откуда он у меня взялся.

Люди бегут ближе, и я обращаю внимание, что в руках у них автоматические дробовики, а у одного даже... огнемет? Херрасе...

— Не очень-то вы и торопились, я так погляжу, — выдавливаю я из себя непослушным языком.

Следом за вооруженными людьми появились полицейские и «скорая помощь». Медики оказали мне первичную помощь, обработав ссадины на руках, груди и лице, и обклеили пластырем. Пострадал я не то чтоб сильно: лицо от когтей уберег, а плащ из искусственной кожи, имеющий подкладку и надетый поверх рубашки, защитил меня от серьезных ран. Просто потому, что когти кривые и прочные, но короткие, а распороть плащ твари не удалось. На груди ссадин хватает, рубашка и майка в крови, но глубоких ран нет.

— Охренеть, — сказал мне пожилой врач. — Я-то уже готовился к неотложной хирургии, а вы, можно сказать, почти целый.

— А что я? — ответил я. — Я, понимаете, не хотел этой самой неотложной хирургии, пришлось постараться...

Врач хохотнул, но как-то нервно.

Я оказался единственным пострадавшим в пределах видимости: пока я дрался с упырем, женщина из машины схватила детей и убежала. Поначалу я был несколько разочарован таким эгоизмом: могла бы монтировкой там по башке твари врезать или огнетушителем, плащ ему сзади на голову набросить... Хоть какая-то помощь была бы. Но она предпочла спасаться бегством, бросив своего защитника на произвол судьбы.

Но вскоре мне приоткрылись новые обстоятельства, показавшие события под совсем иным углом — и крайне неприятные лично для меня.

Рядом появился тип в пиджаке и с пистолетом под мышкой.

— Вы даете, — сказал он. — Я бы никогда не подумал, что ТАКОЕ возможно — голыми-то руками. Вы военный, видать?

К этому моменту я уже пришел в себя достаточно, чтобы осознать, что влип: инцидент с летальным исходом, как ни крути. Хрен знает, что за вурдалак, но труп-то в наличии.

— Я безработный, — ответил я.

— Хм... А раньше кем служили?

Вот же приколупался, а? И что теперь делать? Последуют вопросы — кто такой, как зовут? — а мне что отвечать? Ладно, пока буду вопросом на вопрос.

— Кто вам сказал, что я вообще служил?

Он обернулся и несколько секунд наблюдал, как труп огораживают лентой, затем снова повернулся ко мне.

— Обычно в таких случаях исход прямо противоположный тому, который получился у вас, знаете ли. Так что тут напрашиваются вполне закономерные вопросы.

— Вы уж меня извините, но мне сейчас охота надраться до посинения. Давайте в другой раз с вопросами?

— М-м-м... Извините, но в другой раз у вас будет выпивка.

И по тому, что вокруг уже стоят те парни в бронекостюмах, я понял, что дело обернулось совсем хреново.

***

Меня запихнули в полицейскую машину, на заднее сидение, огороженное решетками и без ручек на дверях. Верней, не совсем запихнули, а открыли дверцу и предложили садиться. В наручники заковывать не стали, по чему я сделал вывод, что пока еще все не очень плохо. Но скоро меня привезут в участок и начнут допрашивать — а что мне им ответить? Ведь я же «несуществующий человек», меня нет в базах данных!

С другой стороны, если только меня не обвинят в убийстве — да блджад, какое убийство, если эта тварь вообще не человек и близко?! — то больше мне предъявить нечего. Ну, это если не найдут в кустах револьвер, потому как на нем мои отпечатки, я их стереть не успел.

Пока ехали, я примерно составил костяк плана: в теории, меня могут задержать без причины, не предъявляя обвинений, на сутки или на сколько там. Если мне удастся как-то убедить их, что я ни в чем не виноват, я просто ходил купаться на пляж — им придется меня отпустить, даже если установить мою личность им не удастся. Хотя нет, тогда появится подозрение в том, что я нелегальный иммигрант, и меня снова задержат, наверное...

В общем, буду списывать на амнезию и требовать адвоката. Лучшей стратегии у меня пока нет, по крайней мере, пока я не пойму, что это за тварь и в чем конкретно меня подозревают.

«На месте» меня сопроводили в камеру. Без грубости, но четыре вооруженных «омоновца» с незнакомой мне аббревиатурой «ССО» на бронежилетах как бы исключают шутки с моей стороны. Обыскивать, как ни странно, не стали, но велели сдать все предметы из карманов и провели через металлодетектор. Из металла у меня только заклепки на ботинках, поскольку телефон я уже сдал, так что он и не пикнул.

Камера как камера. Комната три на три, передняя стена — сплошная решетка, за ней у потолка две камеры мигают мне красными глазками. Вся обстановка — кушетка, стол и стул, на столе переговорное устройство с одной кнопкой.

Я сразу обратил внимание, что тюрьма полностью автоматизирована. Мне указали камеру, я вошел — дверь закрылась сама. Никаких охранников нет, кроме тех, что меня привели. На столе под плексигласом инструкция по использованию переговорного устройства и правила поведения. Кормят по расписанию, в туалет — по запросу через переговорник. Причем пойду я туда сам, диспетчер только откроет и закроет нужные двери. Да, серьезно, сбежать невозможно, и взять охранника в заложники тоже нельзя, потому что его рядом нет.

Я просидел в тишине примерно часа два. Кушетка ничего так, удобная и чистая, что приятно. Ничем не воняет, не холодно. Сходил в туалет и понял схему: за раз открывается только одна решетка. Вышел в коридор — закрывается камера, открывается туалет. Захожу в туалет — он закрывается и включается таймер. На все про все пять минут. Туалет тоже чистый, что аж странно, но окна нет. То есть, сбежать будет не легче, чем с подводной лодки.

Моя камера оказалась одиночной и в самом начале, то есть дальше всего от туалета. Идя мимо других камер, я заметил, что они четырехместные, в одиночке сижу только я.

Через два часа пришла охрана — четыре бронированных чувака. С такими не забалуешь, да. Но приятно, что нет наручников. Осталось понять: то ли это признак, что мои дела не очень плохи, то ли такие тут порядки.

Меня привели в кабинет для допросов. Кабинет — ну кабинет и кабинет. Стол, два стула, большое зеркало во всю стену. Зеркало, конечно же, только с этой стороны, с той — просто окно для наблюдателей.

Примерно через две минуты появился новый тип, чем-то похожий на того, с пистолетом, но без пистолета. Наверно, чтобы я не имел шанса завладеть оружием. В очках, под мышкой папка.

Мы смотрим друг на друга: он на меня внимательно, я на него — хмуро.

— Здравствуйте, я — детектив Малкович, — представился он, садясь напротив.

Я промолчал.

— Давайте для начала познакомимся, что ли, — предложил он.

— Для начала стоило бы спросить, а нужны ли мне новые знакомые. Особенно такие, как вы.

Он чуть помолчал и сказал:

— Как-то у вас это получается преждевременно.

— Что именно? — приподнял бровь я.

— Ну вот это вот. Хмурый, недоброжелательный взгляд — это нормально, но я привык, что так на меня смотрят люди, которым выдвинуты серьезные обвинения.

— Еще иногда так смотрят люди, которые не знают за собой никакой вины, но почему-то угодили в каталажку, — подсказал я.

— О, вы не поверите, но я как раз и намереваюсь выяснить, есть за вами вина или нет. От человека, который ни в чем не виновен, вполне естественно ожидать сотрудничества, вы не находите?

Я насмешливо фыркнул.

— Да неужели? Когда, предположим, рыцарь убивает дракона и спасает принцессу, да пусть и просто крестьянку с детьми — он вполне естественно ожидает лаврового венка, почета и толпу менестрелей, воспевающих его деяние. А уж никак не решетку, да еще и без объяснений.

Малкович задумчиво побарабанил пальцами по столу, скорчив некую такую мину, которая вроде бы должна означать что-то типа «ну да, есть в этом некий резон». Затем достал из папки планшет, потыкал в него, а затем повернул экраном ко мне.

— Смотрите.

Я наклонился вперед.

На экране — часть видеозаписи весьма драматичного эпизода, похожего на сцену какого-то фантастического боевика.

Существо, весьма смахивающее на то, с которым имел дело я, напало на человека в массивном бронекостюме. Причем не такой костюм, как у ОМОНа, ну который ССО, а прямо гибрид рыцарского доспеха и космического скафандра. Мне с первых же секунд стало ясно, что тут в большую беду попал именно человек, потому что бой шел при полной инициативе существа, которое пыталось выковырять человека из его брони, разбить лицевой щиток или поотрывать части доспеха. Чудовище легко сбило человека на землю, все попытки последнего подняться или отбросить от себя врага выглядели довольно-таки жалко, его движения несли на себе сильный отпечаток паники и беспомощности.

Малкович поставил видео на паузу и спросил:

— Ну, как вам?

— Если бы я был в такой громоздкой консервной банке — наверное, был бы таким же беспомощным. Чем видео кончилось-то?

— Бойца спасли... в последний момент. Только дело в том, что эта «жестянка» — на самом деле силовая броня.

— Силовая броня? В смысле, с моторчиками?

— Ага. Вендиго хоть и меньше тигра или льва, но, пожалуй, не менее опасен. Для того парня все могло закончиться очень хреново. И тут такой контраст — вы. Убить вендиго один на один — уже само по себе большое достижение. Так-то вы правы, в давние времена рыцарь, сразивший такого монстра в поединке, немедленно получал свою порцию славы, причем нехилую такую порцию. Но на фоне этих рыцарей человек, убивший вендиго голыми руками, выглядит, мягко говоря, подозрительно.

Итак, это чудище кудлатое называется «вендиго». Попахивает бредом... если не считать того, что реальность этого «бреда» я проверил собственной шкурой. А вот подозрения... черт, вот это уже совсем дерьмово. Неужели он догадался, что я?.. Хотя бесспорный плюс в том, что меня не обвиняют в убийстве, как я изначально опасался.

— Подозрительно? — переспросил я. — И что вам кажется подозрительным?

— То, что вы убили его голыми руками.

— Ах, ну извините! У меня не было крутого скафандра, в котором я мог бы поваляться, пока придет помощь, и на помощь я тоже не надеялся, она бы опоздала, не убей я его сам! Так в чем конкретно вы меня подозреваете? Быть слишком сильным и ловким — преступление? Или слишком сильно хотеть жить запрещено?

Малкович покачал головой.

— Нет, ничуть. Просто все смахивает на постановку. Вендиго мельче обычного и, вероятно, слабее. Возможно, умышленно ослаблен. Леди, на которую он напал, сообщила, что он пробил автомобильное стекло с третьего удара. Обычно им хватает одного.

У меня прямо отлегло от сердца: он подозревает меня в том, в чем я не виновен. Все, можно немного и побыковать, но аккуратно.

— Знаете, детектив Малкович... Да нет. Хотел предложить вам сходить к психиатру, но... В общем, подозревать — ваше право. Удерживать меня тут по причине, смехотворной для любого здорового человека — уже беспредел. Я требую адвоката.

— А вас пока еще не обвиняют, я просто пытаюсь собрать сведения, чтобы составить полную картину. Если подозрения ошибочны — в ваших интересах помочь мне установить истину.