Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке.

Сбой и его последствия

Я посвящаю эту книгу

памяти Игоря Росоховатского.

Просто потому, что без его творчества

ей не из чего было бы вырасти.

Каждый шаг дается все тяжелее, проклятый снег налипает на ноги, и я будто попал в кошмарный сон, когда пытаешься убежать, а толку нет. Но главная беда — в том, что я не сплю.

Если бы не снег вперемешку с болотом — я бы успел. Я уже давно пробежал бы полоску поля, перевалил за небольшой холмик, поросший деревьями — и пока, уроды. Но нет, я только добегаю до чертова холмика — самого опасного места маршрута. Или я лягу тут — или спасусь, пусть всего лишь на пять минут.

Я не вижу, но прямо затылком чувствую, как медленно разворачивается в мою сторону башня танка. Медленно — потому что танк не успел прогреться, гидравлика еще не работает, наведение вручную. Успею я добежать до гребня холма и скатиться или нет? Если нет — ну, даже тут есть один плюс: я ничего не почувствую. Кумулятивно-осколочный летит быстрее звука, так что и выстрела не услышу.

Чертов холм — место, где в меня невозможно промахнуться. Пока я бегу по ровному полю — промах на полметра значит для меня жизнь, потому что снаряд улетит далеко вперед. Начну подниматься по склону… попадание где угодно поблизости — моя смерть.

Карабкаюсь по склону наверх, вершина уже рядом. Я взбираюсь на нее и вижу, как впереди, в изгибе спасительного оврага, мелькнула светлая растрепанная фигурка. Все, ее уже никак не достать и не догнать …

Перед тем, как перевалить через холм и скатиться в спасительный овраг, я на бегу оглядываюсь…

…И успеваю увидеть вспышку из танкового орудия.

***

Мощный грохочущий раскат.

Я вздрогнул и резко сел. Черт, это… это был сон?

Медленно обвожу вокруг взглядом. Темно, но я хорошо вижу комнату — обычную комнату, хорошо обставленную. Балконная дверь открыта, за ней вдали — огни ночного города.

Воздух свеж, тишина и покой, если не считать дождя, слегка колышется штора. Ну да, кошмар. Просто очень странный и очень реалистичный кошмар. Все в порядке, все хорошо…

…Ну почти все.

Потому что все вокруг — чужое. И эта комната, и то, что за окном — я вижу все это в первый раз, да к тому же не знаю, что это за место и как я тут очутился…

Движение сбоку — и тут я понимаю, что не один на этой кровати.

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с привлекательной коротко стриженой блондинкой.

О как… То, что она очень даже симпатичная, рвет мне шаблон: вот если бы я проснулся в чужой квартире в постели с некрасивой женщиной, то было бы понятно, почему я не помню, как сюда попал. Но раз она красивая — то мне не требовалось пить, чтобы к ней пойти, а ей не требовалось меня подпаивать.

— Ничего так гром шандарахнул, — сказала блондинка.

— Привет, — ляпнул я первое, что пришло на ум, ну просто чтобы не глазеть на нее молча.

— Кир, с тобой все в порядке? — встревожилась она.

Э-э… Кир?!

— Прости, ты меня с кем-то спутала, — сказал я. — Я не Кир.

У нее начинает вытягиваться лицо.

— А кто тогда?!

Открываю рот, чтобы ответить — и молча закрываю.

Я не помню, как меня зовут.

— Эм-м-м… А ты уверена, что я — Кир? Ты только не напрягайся, но я не помню, как сюда попал.

— Кир, ты тут живешь!!!

— В смысле — живу?!

— Это твоя квартира. Ну, наш дом!

— Хренасе… А ты тогда, получается…

— Это ни хрена не смешно!

— Мне тоже не смешно.

— Блин, хватит, а? Скажи, что ты пошутил!

Я молчу, она в отчаянии прячет лицо в ладонях.

— Господи, Кир, неужели это правда и ты забыл собственную жену?! Звучит как глупейшая шутка…

Я скользнул взглядом по ее голому торсу: очень спортивная, грудь — просто шик. Ну, хоть с выбором жены не оплошал.

— Эм-м-м… Прости. Мне кажется, у меня провал в памяти. Я совершенно ничего не помню. Со мной такого раньше не случалось?

Блондинка в натуральном шоке, так что я попытался пошутить.

— Да ты не переживай особо, амнезия — это ерунда. Ничего не болит и каждый день новости. К тому же она у меня, а не у тебя.

— Ну да, конечно! — Ее лицо приобрело жалобное выражение. — Бросаешь ради мужа большой спорт — а он тебя раз и забыл. А ты говоришь — не переживай?! Ты же все-все-все забыл? Все полтора года совместной жизни?

— Ничего не помню, даже то, что было до тебя… А ты правда бросила ради меня спорт?

— Угу.

— А я что, поставил ультиматум или как?

— Тебе не нравятся женские единоборства. Ты считаешь, что это отвратительно.

Я чуть подумал и решил, что это действительно не очень хорошо.

Мой взгляд падает на халат. Надеваю его и подхожу к балкону, глядя в ночь. Город за пеленой несильного дождя, он… незнакомый. Словно я никогда раньше здесь не был.

Блондинка — блин, надо заново привыкать думать о ней, как о жене! — тоже накинула халат и встала рядом.

— А тебя как зовут-то?

— Марина.

— Красивое имя, мне нравится. У тебя что, правда были перспективы в спорте? Ты хорошо дерешься?

Она флегматично пожала плечами.

— Понимаешь, в женских боях вольных стилей немного другие краеугольные камни. Это в меньшей степени спорт и в большей — шоу. Перспективы не у тех, кто лучше всех дерется, а у тех, которые сочетают умение драться и привлекательную внешность. Если у моей соперницы лицо кирпичом и груди нет — там уже неважно, кто в конце победит по очкам, потому что рекламные контракты и все такое прочее досталось бы мне и так, и так. Но вообще — да, я хорошо дерусь. Когда служила в морской пехоте — на тренировках раскатывала мужиков побольше себя.

— Так ты еще и в морской пехоте служила?

— Ага.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Слушай, а я тогда кто и что, если такая девушка, как ты, бросила ради меня спорт?

Марина замялась.

— Ну… ты — это ты. Просто ты клевый и мне сразу понравился.

— То есть, я по большому счету просто парень с улицы и ты в меня внезапно взяла да втюрилась?

— Ну, вроде того.

— Хм… А кем я работаю? Кто по специальности?

— Понятия не имею, ты не работаешь.

Меня всего передернуло. Если окажется, что я альфонс — просто с разбегу нырну через перила балкона.

— В смысле — не работаю?! А за счет чего или кого я в таком случае живу?

— За счет этого дома.

— Какого дома?

Марина неопределенно обвела руками вокруг себя.

— Этого. Весь дом принадлежит тебе, мы находимся в пентхаузе, а четыре этажа под нами сдаются внаем. Восемь квартир, как бы, недвижимость приличная в приличном районе.

Я мысленно перевожу дух. Так, вроде намечается неплохая картина. У меня есть собственность, стабильный доход и красивая жена — так что никаких неприятных открытий вроде бы больше не предвидится. Амнезия — это плохо, но все не так печально, если это моя единственная неприятность.

— Извини за нескромный вопрос… А этот дом сильно прибавил мне клевости в твоих глазах?

Она сердито уперла руки в бока:

— Эй, эй, полегче на поворотах, и нос опусти пониже! Не так уж ты и богат, между прочим. Нам хватает на безбедную жизнь — и только. Сгонять на Мальдивы мы можем, только если мне повезет с рекламными доходами и фотосессиями… Бывает нечасто, но если бывает — за день почти как твой недельный доход с ренты.

— Ладно-ладно, — примирительно сказал я. — Я не имел в виду ничего обидного, просто заново пытаюсь отстроить свою реальность по кирпичику. Ну, раз ты вышла за меня не ради денег — я спокоен и счастлив. Идем дальше спать, утро вечера мудренее. А завтра, может быть, пойду к врачу.

***

Утро облегчения не принесло.

Ночью я спал плохо, мне снова и снова снился тот же самый сон, в котором я пытаюсь убежать от танкового фугаса по вязкому снегу и в самый последний момент оборачиваюсь, только чтобы увидеть фатальный выстрел.

Память ко мне не вернулась: я просто ничего не помню. Вот ничего и точка, только этот гребаный сон.

Ну и в довершение всего, когда я пошел умываться в ванную, из «зазеркалья» на меня взглянул совершенно незнакомый парень. На какой-то миг мне даже показалось, что это и не зеркало, а просто окно в стене, выходящее в чужую ванную — но нет. Этот парень выше среднего, с правильными чертами волевого, но не очень броского лица — я сам. Черт, что должно было со мной произойти, чтобы я забыл собственное лицо?!

Марина сварганила яичницу с колбасой, но, несмотря на замечательный вкус, завтрак прошел как-то напряженно.

— Ты правда собираешься к врачу? — спросила она.

Я вздохнул.

— Только что из зеркала на меня посмотрел абсолютно незнакомый человек с чужим лицом. Я совершенно не помню прошлого: ни вчерашнего вечера, ни секса с тобой, который у нас, видимо, случился, ни того, что было год назад, ни даже детства. Какие у меня еще варианты? Ты ведь понимаешь, что тут уже дело даже не в том, что я фактически потерял всю свою жизнь, а в том, что у этой напасти есть какая-то причина, которая может аукнуться снова.

— Квадратный спектр всех яблок синих. Кир, тебе не нужно идти к врачу.

— Чего-чего?! — переспросил я. — Какой еще спектр синих яблок?!

Марина вздрогнула, ее глаза стали круглыми.

— Я не понимаю, что ты говоришь!

— Ты не понимаешь? Ты только что сказала какую-то хрень про квадратный спектр синих яблок!

— Я такого не говорила!!!

Мы смотрим друг на друга ошарашенно.

— Но я совершенно четко услышал эти слова перед тем, как ты сказала, что мне не нужно к врачу.

— Но я этого не говорила! Я сказала, что тебе действительно стоит сходить к врачу!

Я немного помолчал.

— Ну вот. Теперь я не только все забыл, но и слышу то, чего нет. Да, мне точно надо к медикам… только знаешь, я не помню, куда идти. Где ближайшая больница? Вызови мне такси, пожалуйста.

— Хорошо, — сказала она, встала и вышла из кухни.

С тяжелым сердцем я доел яичницу, докинул себе добавку со сковородки и, стоя у плиты, услыхал шаги в коридоре.

Поворачиваю голову, собираясь отпустить комплимент про готовку — и вижу черное дуло револьвера, направленного мне в голову.

Вспышки не было, как и оглушительного выстрела — только хлопок. Я успел увести голову влево с линии выстрела еще в тот момент, когда палец Марины потянул за спуск, по уху прошелся холодок — и еще один хлопок позади, теперь уже погромче. Разрывная, твою ж мать, пуля!

Размахиваюсь сковородой, уже пустой, одновременно качнувшись вправо, и Марина промахивается снова, всего на миллиметр, но промахивается.

В самый последний миг я подкорректировал рефлекс, и сковорода полетела не в голову, а в руку, держащую оружие. Марина умудрилась не выпустить револьвер и даже смягчить как-то удар, тем более что сковородка легкая. Однако ствол оружия теперь смотрел в сторону и вниз, а ее палец зачем-то потянул за спуск снова — возможно, рефлекс или из-за болевого импульса — и поскольку Марина стояла в коридоре, то пуля попала в стену на уровне живота. Вспышка, громкий хлопок, штукатурка, ее глаза расширяются…

Пользуюсь моментом, стремительно шагаю вперед, левой рукой перехватывая револьвер и вставляя указательный палец под курок, чтобы исключить еще один выстрел, правая смыкается на горле Марины. Она дергается, широко открыв рот, но я внезапно оказываюсь сильнее, чем думал.

Теперь, когда опасность устранена, на меня находит ступор. В голове вертится миллион слов вроде «как?», «почему?» и еще куча матерных. Что это было? Зачем и почему?! Смотрю, как глаза Марины начинают закатываться, и до меня доходит: ну так вот же тот, кто на все эти вопросы и ответит, если я ее не задушу нечаянно.

Ослабляю хватку, отнимаю оружие и волоку жену — а она точно моя жена при таком-то повороте? — в комнату, разжимаю руку и позволяю упасть на ковер. Она глотает воздух, одновременно держась за живот: на ее халате сбоку расползается пара небольших бурых пятен. Ну да, осколки разрывной пули.

Мы смотрим друг на друга молча — она с ужасом, я, видимо, с негодованием и непониманием — а затем я задаю длинный вопрос, в котором из нематерных только два слова: «какого черта?!».

Молчит, а я как-то неожиданно для самого себя очень быстро беру себя в руки.

— Или ты будешь отвечать, или тебе будет еще больнее, чем сейчас. Почему ты хотела меня убить? За что?

— Я же говорила тебе — не идти к врачу, — тяжело дыша, выдавила Марина.

— А, так значит, мне не почудилась фраза про синие яблоки, да? Итак, ты не хотела, чтобы я шел к врачу… Дай угадаю, ты же ни хрена не моя жена и мой провал в памяти не случаен, да?

Молчит.

— Отвечай, или мне придется сделать тебе больно сверх необходимого. Ты не моя жена?

— Сложный вопрос, но скорее нет, чем да.

— Кто ты такая?

— Можно сказать, что никто. Марина Дремина, в девичестве Ветрова, если тебе это важно.

— Я спрашиваю, какое отношение ты имеешь к моей амнезии.

— Никакого. Не должно у тебя было быть никакой амнезии.

— Что это за фраза про синие яблоки? Гипноз?

— Императивный триггер. Ты должен был подчиниться команде, сказанной после него. Видимо, вместе с импринтингом слетел и триггер тоже.

— Чего-чего? — переспросил я. — Какой такой импринтинг? Что это такое?

— Твоя ложная память.

Я вздохнул: начинает вырисовываться на редкость неприятная картина.

— Итак. У меня пропала ложная память, и ты попыталась не пустить меня к врачу, да? И значит, на самом деле я не Кир, да?

— Да.

— А мою настоящую память стерли, да?

— Нет, ты сам сказал, что и ее тоже забыл.

— Погоди-погоди, тут какой-то бред. У меня настоящая память была или ложная?

— Не «или». Твои воспоминания обо всем до встречи со мной были ложными. Наша совместная жизнь — это и есть твоя настоящая память.

— Ну и кто я такой на самом деле и зачем было стирать мне память до нашей встречи?!

В ее взгляде появилась мрачная мстительность.

— Никто ничего тебе не стирал. Нельзя стереть то, чего нет.

— В смысле?!

— У тебя на самом деле не было ни родителей, ни детства, именно потому тебе записали ложные воспоминания.

— Как такое может быть?! Куда делась моя настоящая память? У человека не может не быть прошлого!

— Ну да, все верно. У человека — не может. Но ты до встречи со мной просто не существовал как единое целое.

— Ты втираешь мне какую-то дичь!

По ее лицу промелькнула гримаса боли.

— Это не дичь. Ты машина, Кир. Которую запрограммировали думать, что она человек.

Я некоторое время молчу: просто слов нету. Она тоже молчит, тяжело дыша.

— Бред. Ведь я же ел яичницу, чувствовал ее вкус!

— Ты не от батареек работаешь. Экспериментальный проект.

— Чей?!

— Понятия не имею.

— Мне все-таки придется сделать тебе больно, я так погляжу.

— Я правда не знаю. Меня наняли быть твоей женой и смотреть, чтобы ты не наделал глупостей вроде похода к врачу. Я всего лишь почти посторонний человек, мне сделали предложение, от которого нельзя отказаться.

— Имена, названия, адреса — тебе придется назвать хоть что-то или мне придется из тебя это вытрясти. Не усложняй все.

Марина, тяжело дыша, покачала головой:

— Не получится. Невозможно выбить из меня информацию, которой у меня никогда не было. Глава или важная шишка в проекте — пожилой человек в очках, с усами и на кресле-каталке, одетый, насколько я могла судить, очень дорого. Я встречалась с ним только один раз и понятия не имею, кто он. Ну, ты можешь мне не поверить и потратить капельку времени на пытки…

— Я могу потратить на пытки гораздо больше времени, если нужно.

Она, борясь с гримасой боли, умудрилась криво усмехнуться:

— Не можешь. У тебя его уже почти не осталось.

— Ты подала сигнал тревоги?! — осенило меня.

— Ага.

Что делать? Здравый смысл подсказывает, что надо валить. Мелькнула мысль, что Марина, может быть, врет, и про меня тоже насочиняла бреда, но…

Есть тут один момент, который заставляет меня верить, и это сама Марина, верней, то, как она держится. От какой-нибудь мелкотравчатой преступницы глупо ждать самообладания или даже просто собственного достоинства. Как будет вести себя никчемная мошенница, если ее план провалился, покушение не удалось и теперь она сама находится на нежелательной стороне ствола? Вот точно не так, как Марина. А вот для военнослужащих из элитных частей вроде морской пехоты вполне нормально держать себя в руках при ранении и попадании в плен. Так что да, я верю, что она действительно служила в морской пехоте. И тот, кто ее нанял, явно выбрал на роль «цербера» хорошего «специалиста». Да, увы, тут все явно всерьез, и мне надо сматываться, пока еще есть время.

Только с самой Мариной-то что теперь делать? Она лежит на ковре, зажимая рукой рану и молча ожидая своей участи, я так же молча возвышаюсь над ней. Дальше-то что? Бросаю взгляд на револьвер в своей руке: крупнокалиберный и потому пятизарядный. Три выстрела сделаны, и у меня лишь два патрона.

Мысль «добить» мелькнула, но я ее отбросил сразу по нескольким причинам. Мне пользы никакой, только патрон потратить. Просто из мести, дескать, ты хотела убить меня, теперь я убью тебя? Забавно, но я не чувствую какой-то особенной злобы. К тому же, Марина даже предупредила меня о сигнале, неважно, из каких соображений.

В общем, я должен сосредоточиться на том, чтобы спастись самому. А Марина… может статься, ее и без меня пустят в расход: «цербер» провалил свою миссию и превратился в свидетеля.

Быстро выхожу в коридор, ноги в туфли, куртку на плечи — и в дверь, брюки и рубашку я надел еще до завтрака. Ну и руку с револьвером — в карман.

Мне повезло: я выскочил из подъезда и услыхал шуршание шин. Скрываюсь за углом, слушаю тяжелые шаги минимум трех пар ног. Ну, они наверх — а я через невысокую зеленую ограду и был таков.

Дворами таких же похожих домов я пересек квартал и вышел на улицу, ведущую вниз по склону. Кажется, ушел.

Набрасываю капюшон куртки на свою многострадальную голову и неспешной походкой вливаюсь в негустой поток прохожих.

***

Ушел.

Итак, я оставил смерть в дураках, и это хорошо, а вот плохо — все остальное. Я получил отсрочку только затем, чтобы осознать, в какой заднице оказался.

Во-первых, у меня нет денег. Во-вторых, у меня нет документов. В-третьих, я понятия не имею, кто я и где я. И в-четвертых — я в розыске, причем ищут меня не легавые, а неизвестные люди, которые сразу и без разговоров стреляют в голову.

Проклятье, и что мне делать теперь?!

Впрочем, я получил передышку, вот прямо сию секунду мне ничто не угрожает, можно немного успокоиться и помозговать над ситуацией. Лист лучше всего прятать в лесу, а человека — в городе, и в этом смысле я сейчас в безопасности. Пока я вот так бреду по улице, обходя лужи после вчерашнего дождя, как десятки и сотни людей вокруг — меня не найти. Проблема лишь в том, что я не могу вот так брести по тротуару вечно.

Замечаю автобусную остановку и скромненько так встаю рядом с другими людьми, словно просто жду свой маршрут. Шажок в сторону — и я уже под навесом, дополнительно скрыт от случайного взгляда за боковой стенкой.

Так, что у меня при себе, кроме одежды и револьвера? Главное, чтобы не было телефона, по нему меня могут найти в два счета. Ощупываю карманы, но телефона не нахожу, зато натыкаюсь на утолщение слева на груди.

Хы-хы, у меня во внутреннем кармане куртки лежит бумажник, правда, довольно тонкий. Вынимаю, открываю — несколько купюр, в монетном кармашке мелочь, в отсеке для кредитных карт — карта. Всего одна, но какая… Не пластик, а серебристый металл с золотым тиснением, и вообще выглядит довольно шикарно. Ну, ведь я же владелец дорогой недвижимости, а для рантье[1] такие вот карточки, наверное, норма…

Верней, ни хрена я ничем не владею. Если принять за истину версию Марины, будто бы я машина, считающая себя человеком, то картина вырисовывается довольно определенная.

Вот есть некая корпорация, создающая экспериментальную машину неизвестно с какими целями. Этой машине методом «импринтинга» записывают ложную память о детстве и все такое, подсовывают «жену» и «собственность». Машина полтора года живет своей псевдожизнью, сдавая в аренду квартиры дома, который считает своим, пока однажды не случается сбой, стирающий как память, так и управляющую команду. Непонятно, в чем вообще был смысл всего этого, но корпорация, ясен хрен, сильно огорчилась, когда экспериментальная собственность внезапно вышла из строя и из подчинения. Почему сразу такие жесткие меры?

Прокручиваю в памяти события. Я дважды уклонился с линии выстрела и невероятно точно метнул сковороду. Марина, конечно, была ранена, но легко, мелкими осколками. И она, раскатывавшая, по ее словам, мужиков поболе себя, не смогла оказать никакого сопротивления, когда я ухватил ее за шею.

Что еще интереснее — я хорошо помню все события в деталях. Я помню, что у меня не хватило злости, чтобы убить человека, пытавшегося убить меня. Я действовал четко и без паники — а вообще-то, там паника была бы вполне естественной. Наконец, прошло едва пятнадцать минут, а мое сердце бьется ровно и размеренно, ударов шестьдесят в минуту. И билось так с того момента, как я перемахнул через ограду, хотя, напитанное адреналином, должно было бы выпрыгивать из груди…

Неужели я действительно… машина?

Ладно, рефлексировать буду позже, а пока надо заканчивать инвентаризацию.

Карта мне бесполезна, она ведь на самом деле не моя. Меня по первому же использованию вычислят на раз, сама карта, вероятно, заблокирована, да и пин-кода я не помню. Денег… пятьсот с небольшим рублей и мелочью еще пара «деревянных» — и все, как хочешь, так и вертись. Документов вроде водительских прав или паспорта нет, ни в бумажнике, ни в других карманах. Так, что еще? Носовой платок. Ну и револьвер.

И все, твою ж мать.

Мне нужен вменяемый план по выживанию. Нужны деньги и новые документы, причем без денег не будет документов, а без документов не заработать денег. Замкнутый круг, из которого нет адекватного выхода.

Собравшись сунуть бумажник обратно в карман, я внезапно застыл. Слишком занятый своим бедственным положением, я только сейчас обратил внимание, что купюры, которые я пересчитал — это ни хрена не нормальные рубли.

Вынимаю первую попавшуюся купюру — пятьдесят рублей. Номинал написан на купюре большими буквами — и на этом вся «нормальность» закончилась. Лицо в профиль — я не знаю, чье оно. Герб — не двуглавый орел, а одноглавый пикирующий. На фоне какая-то историческая достопримечательность — и я никогда прежде ее не видел…

Несколько секунд я просто гляжу на бумажку в руке, затем отрываю взгляд и задумчиво смотрю поверх голов вдаль…

А почему, собственно, меня это удивляет? Что именно наталкивает меня на мысль о двуглавом орле? Почему я решил, что он должен быть двуглавым? Хм… дело в сбое памяти, наверно…

У остановки тихо и плавно притормаживает полупустой автобус, и люди начинают посадку. Я отрешенно наблюдаю за процессом, затем автобус закрывает двери и набирает скорость с едва слышным звуком…

…Электромотора?!

Это было так неожиданно, что я поднял глаза вверх в поисках проводов, но… Их просто нет. Троллейбус, только без рогов.

Слегка подзависаю. Электроавтобус? Серьезно?

Мимо проносятся — ну как проносятся, километров шестьдесят — одна за другой две машины, и я понимаю: да, серьезно. Потому что машины тоже электрические.

Я «зависаю» и моргаю глазами — наверное, со стороны потешное зрелище — до тех пор, пока не подает голос здорового скепсиса: да, электротранспорт, и что? Почему это кажется мне странным? Почему автобус не должен быть электрическим?

Делаю жалкую попытку объяснить все тотальной амнезией, но внутренний скептицизм беспощадно ее давит: если память слетела просто в нулину, то вполне логично, что я забыл, как выглядят деньги и какой тут транспорт. Но откуда взялось странное и беспричинное убеждение, что герб должен быть иным и транспорт должен быть на бензине?

Хренасе у меня винт-то посыпался, мрачно подумалось мне, и сразу же губы растягиваются в слабое подобие усмешки: кажется, я все еще способен шутить.

Что ж, в таком случае самое разумное, что я могу сделать — это попросту осмотреться. Я забыл все, включая и этот город. Бежать смысла нет и возможности нет, потому некоторое время мне придется играть в кошки-мышки с моими преследователями на этом поле. Стало быть, надо поле изучить хоть немного.

Неспешно вливаюсь в людской поток и плыву по течению: я нахожусь неизвестно где и не знаю, куда идти, так что мне подходит любое направление.

По пути прислушиваюсь к гомону вокруг — обычный русский язык. Правда, то и дело проскакивают неизвестные слова: что значит, например, «клюговать»? Наверное, какой-то жаргон.

Я оказался в довольно благоустроенном спальном районе, судя по всему, застроенном относительно недавно, потому что дома выглядят современно и при этом они относительно небольшие. Четыре-пять этажей, один-два подъезда в среднем. Непривычно. Много зелени, порой попадаются здания с несколько странной архитектурой, и вот они заметно старее прочих. Ларчик, видимо, открывается просто: Марина же упоминала, что район приличный.

Итак, у меня две проблемы, которые нужно решить как можно быстрее. Во-первых, мне нужно укрытие, жилье, логово — что угодно, где я мог бы затаиться, какая угодно ночлежка. Во-вторых, мне нужны средства к существованию, у меня при себе денег — на разок хорошо покушать. Если ограничиться только хлебом и кефиром — можно протянуть дня четыре максимум. И, конечно, на эти деньги мне вряд ли светит найти номер в каком-то клоповнике, а если и найду — на хлеб и кефир не останется ничего.

Варианты? Печально все. Это только в кино харизматичный герой, оказавшись в моем положении, умудряется подцепить какую-нибудь красотку и провести ночь у нее дома со всеми вытекающими бонусами. На практике возможен вариант с опустившейся женщиной-алкоголичкой, и тут нужна как минимум бутылка водки… да ну нахрен. К тому же мне придется спустить на эту бутылку почти все деньги, ну или сколько там стоит водка…

Где ж денег-то взять? Получается, что нормальным путем — никак. Допустим, мне подошел бы вариант типа уйти в море на сейнере — тут и деньги, тут и побег, тут и вопрос жилья. Только где ближайший порт, как туда добраться и найдется ли для меня работа? Маловероятно. И главное — даже в самом идеальном варианте у меня спросят паспорт. Которого у меня нет.

Ну, в общем-то, есть один вариант, рискованный, но приемлемый…

«Воруй только деньги и только у тех, кто не может заявить в полицию».

Эта фраза всплыла из глубин моей отказавшей памяти, но я не смог вспомнить ни автора, ни книгу. А вот героя, вроде бы, звали… да, Прокейн.[2]

Я, как выяснилось, физически сильный и быстрый парень с железными нервами. И у меня есть крупнокалиберный револьвер. Этого в определенной ситуации должно хватить. В другой ситуации мне было бы дико даже думать о таком — но за мной охотятся беспощадные люди из могущественной организации, и терять уже нечего. Хуже не будет.

Кого ограбить? Того, кто не сможет заявить в полицию, как и завещал Прокейн. То есть, другого преступника. Вот только вопрос, где этого преступника найти? Преступники — народ скрытный, они как бы не афишируют свою принадлежность к криминалу…

Хотя стоп.

Есть один тип преступников, который вынужден давать другим возможность себя найти. Это, мать его за ногу, толкач. Пушер. Уличный торговец наркотиками.

Хм…, а ведь звучит как план. То есть, у пушера на спине не написано «толкаю дурь недорого», но новые клиенты как-то должны его находить, значит, в теории и я смогу. При том, что хитрый пушер не держит товар в карманах — для этого у него есть тайники, просто чтобы не замели с поличным — деньги от продажи у него при себе, деньги держать не преступление. Надо вычислить и ограбить. У него может быть охрана неподалеку, но у меня есть оружие на этот случай.

При этом ограбленный толкач не сможет заявить в полицию по вполне очевидной причине. В самом деле, а что он скажет? «У меня отняли деньги, которые я честно заработал продажей наркотиков»? Ха-ха. И пусть он скажет что-то иное, это ничего не меняет: помогая полиции найти меня, он помогает найти свидетеля против самого себя.

Итак, мне нужно для начала отыскать «злачный район». Ночные клубы, бары, все такое. Прямо вот тут — маловероятно, больно благополучно здесь все. То есть, тут может быть крутой ночной клуб, в котором продают наркотики, но толкач в дорогом заведении тоже будет не уличным мурлом, то есть, вычислить его я не смогу. Да и как мне попасть в дорогой ночной клуб?

Размышляя так, я неторопливо двигался следом за человеческим потоком и постепенно стал замечать, что вокруг изменилась обстановка. Благополучные жилые дома, частью нарядные, частью вычурные, сменились строгими офисными зданиями, поток машин стал гуще.

На одном из переходов меня выдернул из задумчивости непривычный звук мотоциклетного двигателя. Мимо меня неторопливо проехал натуральный мотоцикл, сверкающий хромом, на нем — байкер в хромированном шлеме под стиль мотоцикла, за ним — девица, затянутая в черную кожу, без шлема. Наверное, потому байкер и не гонит, что пассажирка без шлема… Впрочем, я его очень даже понимаю: такую подружку только так и возить, медленно и без шлема, чтобы прохожие успевали поглазеть и позавидовать. Девица действительно хороша, внешность модельная. Получается интересная штука: среди кучи бесшумного электротранспорта едет бензиновый «железный конь», причем шикарный. Байкер — как байкер, но девица с ним тоже шикарная, такие не светят простым парням с простыми кошельками. Выходит, транспорт с двигателем внутреннего сгорания — из категории роскоши? Вестимо, так и есть.

В какой-то момент я обратил внимание, что мой нос продолжает чувствовать запах сгоревшего пороха. Этот запах все время был со мной, слабый, но постоянный. Черт, надо с этим что-то делать.

Тут мне попался парк по пути, и я туда свернул. Народу мало, так что я побродил маленько и без особого труда нашел скамейку на отшибе у пруда.

Здесь я смог осторожно вынуть из кармана револьвер и спрятать за пазухой, а потом украдкой рассмотреть.

Оружие оказалось странным. Рукоятка как рукоятка, спусковая скоба, курок, все такое, но револьвер «курносый», с коротким стволом и странным продолговатым барабаном. Патроны оказались еще более странными: длинная цилиндрическая гильза, из которой не выступает пуля. Как у «нагана», но гильза длиннее, а пуля внутри — не свинец.

Наконец, я вынул одну стреляную гильзу и сразу понял, что пахнет порохом именно она.

А все дело в том, что вместо пустоты внутри я увидел пробку, которая заклинила в сужении дульца гильзы. Вот оно что…

Я вспомнил звук выстрела: это были хлопки, а не грохот, которого стоило бы ждать от оружия такого калибра. Пуля взрывалась и то громче. Получается, что между пороховым зарядом и пулей находится пробка-толкатель. При выстреле порох сгорает и обеспечивает пробке мощный толчок, пробка выталкивает пулю в ствол, а сама закупоривает гильзу, отсекая пороховые газы. Потому и ствол короткий, длинный был бы во вред. Бесшумный патрон, вот оно что. И сейчас стреляные гильзы потихоньку стравливают запертый внутри под большим давлением газ, отсюда и стабильный запах.

Я вынул из барабана еще две гильзы и выбросил их в воду. На месте, где они утонули, начали появляться маленькие пузырьки.

На выходе из парка я почувствовал легкий голод: уже прошло часа три. Яичница была хороша, но я три часа в непрерывном движении, если не считать десяти минут на скамейке. Ну что ж, план у меня есть, мне надо дождаться вечера и выйти на охоту, а дальше пан или пропал. Так что я могу свои четыре сотни спокойно проесть: уже ночью у меня будут деньги или я сам буду мертв.

О том, что я могу просто не найти толкача, стараюсь не думать: в этом случае к утру я буду голодный, уставший, сонный, без денег и убежища. И тогда мои дела станут совсем плохи.

Проходя мимо ларька с жареными пирожками, я скользнул глазами по вывешенному ценнику. Пирожок с горохом — рубль двадцать, пирожок с повидлом — полтора рубля, пирожок с капустой…

Стоп, что?! Рубль двадцать?!

Две минуты спустя я, счастливо улыбаясь, отошел от прилавка с пакетом, источающим замечательный запах. Четыре пирожка с котлетой, два рубля штука.

Но улыбаюсь я не от предвкушения трапезы: у меня пятьсот рублей в кармане. Это не на раз покушать, как я думал: судя по цене на пирожки, речь идет о маленькой месячной зарплате или вроде того.

Уминая пирожки — котлеты, внезапно, оказались очень даже неплохими — я снова ощутил знакомый когнитивный диссонанс. Почему я удивляюсь, что пирожки такие дешевые? Я мог просто не знать цены из-за амнезии, но нет, я пребывал в уверенности, что пятьсот рублей — это максимум четыре дня на кефире и хлебе. Почему? Я мог полностью забыть покупательную способность денег — но я не просто забыл, у меня откуда-то возникло ошибочное мнение на этот счет.

Черт возьми, почему все, что осталось в моей голове после амнезии, так сильно не соответствует действительности?!

Доедая четвертый пирожок, я внезапно сообразил одну вещь. Я просто проходил мимо ларька, всего лишь скользнув взглядом по листу с прейскурантом. И этого хватило мне, чтобы запомнить все позиции — восемь видов пирожков и три вида беляшей — и цены. Просто за один взгляд максимум на две секунды.

Но моя фотографическая память — это приятная сторона медали, а есть и оборотная. Каждое такое «приятное» открытие на самом деле увеличивает вероятность того, что я и вправду не человек.

Четыре пирожка легли в желудок легко и непринужденно, тем самым исправив ситуацию с питанием. Выбросив пустой бумажный пакет в урну, я сообразил, что малость туплю: у меня в бумажнике в кармашке для мелочи лежат полтинники и четвертаки, я должен был раньше сообразить, что раз в ходу мелочь — то логично предполагать наличие цен вроде «полтора рубля». Потому что если бы пирожок стоил в районе пятидесяти рублей — человек, владеющий фешенебельным доходным домом, не заморачивался бы с копейками, имеющими околонулевую ценность.

Итак, у меня в кармане пятьсот рублей. Это значит, что я, в теории, могу попытаться снять квартиру на месяц или две недели. Мне сгодится любая, лишь бы иметь временное пристанище, чтобы залечь на дно.

Нужна газета с объявлениями.

Но тут меня поджидал облом: в киоске с прессой я обнаружил только глянец. Глянец, глянец, везде один глянец: для мужчин, для женщин, для джентльменов[3], для бухгалтеров, для программистов, для домохозяек, даже может, даже для черта лысого тут есть издание — а газеты нет. Просто, твою ж мать, нет. Киоск с прессой без единой газеты — каково?

— А где мне найти городские объявления, не подскажете? — спросил я у продавщицы.

— Так в Сети же, на городской «борде».

— Точно. Спасибо.

Сетевое кафе я отыскал в соседнем квартале, просто спросив прохожего парня. Вывеска интересная: «Кафе „У паучка“». Сеть — символ интернета — имеется, но не проще ли было бы назвать заведение просто и понятно — «интернет-кафе»?

Вхожу, сразу попадаю на кассу с админом. Час — три пятьдесят.

— Как мне найти городские объявления?

— Второй значок слева в первом же ряду иконок, — сказал админ.

— Спасибо.

Иду к своему месту, удивляясь чистоте и шику. Посетителей немного, половина компов свободна. Сажусь за арендованную машину — стол чистый, клава не затертая до дыр, мышка тоже новая. Экран тонкий, большой, системного блока не видно вообще, спрятан внутри стола.

Так, вторая иконка — вот она. Так и подписана: «доска объявлений».

Уже собравшись кликнуть, обращаю внимание, что первая выглядит как стилизованная паутина и подписана «Сеть».

И тут у меня появилось смутное подозрение.

Кликаю на «Сеть» — открывается браузер со строкой поисковых запросов.

«Интернет». Ввод.

«Ничего не найдено. Может, вы имели в виду „интерн“?»

Э-э-э… Блджад, в смысле?!

«Internet». Ввод.

«Ничего не найдено. Может, вы искали „интерн“ на английском языке?».

У меня, кажется, дрожат пальцы. Когда я отнял у Марины револьвер, из которого она пыталась прострелить мою голову, руки не дрожали, а теперь мелко трясутся. Облизываю пересохшие губы, осознавая, насколько все плохо: особое слово, которым называют всемирную компьютерную сеть, получается, существует только в моей голове. Потому что всему остальному миру название «интернет» неизвестно.

И тут сразу же вопрос: а почему вдруг я уверен, что глобальная компьютерная сеть называется интернетом? Откуда это слово взялось в моей черепушке?

***

Квартиру я нашел, причем настолько дешево, что просто удивительно: сто восемьдесят рублей в месяц. Правда, в особой рубрике — «миниквартиры». Владелец объявления указал, что сдает сразу шесть миниквартир, отличающихся друг от друга, и если я вижу это объявление — то хотя бы одна сейчас свободна.

Телефонный номер я записывать не стал: просто посмотрел и запомнил. Не заучивал, просто зырк и готово. Затем отыскал еще несколько объявлений того же типа, но подороже — такого дешевого второго не нашлось — и тоже запомнил номера.

Теперь мне нужен телефон, да подешевле.

Магазин бэушной электроники я нашел за пять минут, причем в нескольких кварталах отсюда. Запомнил маршрут и пошел, уйдя на двадцать минут раньше, чем кончилось мое время.

Вот вывеска и подвальчик. Спускаюсь по ступенькам, толкаю дверь. Типичная барахолка, да. Продавец — такой же типичный компьютерщик, в очках и с залысинами.

— Драсте, у вас телефоны есть?

— Вам какой нужен? Есть целый ассортимент бэушных и уцененных из топовых линеек, вдвое дешевле новых.

— Да мне бы чего попроще, лишь бы звонил, — говорю я и начинаю сочинять на ходу. — Я свой уронил в воду, теперь вот в сервис отнес, а там очередь, починят только через три дня. Мне на три дня телефон нужен на замену, так что давайте самое дешевое, что у вас есть, главное чтобы исправный.

— Ну есть у меня один совсем дешевый, — сказал продавец. — Так-то из среднего сегмента, но его умудрились так приложить, что треснуло защитное стекло и при этом пошла тончайшая поверхностная трещина по экрану. Отклеить защитку нельзя, не доконав экран, а менять весь экран смысла нет, потому что он составляет две трети стоимости нового. Телефон же полностью рабочий, экран в порядке.

И он мне его продал за двадцать рублей — оказалось, что это смартфон. Когда я спросил, нет ли у него простого кнопочного — продавец посмотрел на меня как на чудака.

— Вы бы еще абак у меня купить попытались, — хохотнул он.

Так я стал обладателем полностью рабочего смартфона с заметной трещиной в защитном покрытии. С камерой, фонариком и приличным объемом памяти. За двадцатку, однако. Десять пирожков с котлетой — ну нормально, живем.

Сим-карта мне не понадобилась: в телефоне уже есть симка, предыдущий владелец ее не вынул. При этом на счету двенадцать часов разговорного времени. Однако. Видимо, телефон краденый или потерянный.

Вызвонил автора объявления, договорился, что подойду, приложение «Навигатор» проложило мне маршрут по улице. Расстояние — четыре километра. Ладно, пойду пешком. Просто ради того, чтобы осмотреться.

Я двинулся по улице, свернул на оживленную авеню, потом через подземный переход, еще раз свернуть и через подземку, затем налево, пройти вдоль стены этого здания…

Смотрю туда, вдоль стены — однако, а это трындец какое длинное здание. Здание полностью занимает всю длину квартала, ниче так…

И тут черт дернул меня задрать голову. Надо мной — уходящая ввысь широченная стена из стекла и стали. Задираю голову еще выше — стекло и сталь. Много этажей, а неба-то нету.

И только тогда до меня дошло: я стою у стены натурального небоскреба во много десятков этажей, точно за сотню, и высота… полкилометра. Это минимум. Взгляд вдоль другой стены — она тоже длинная, на весь квартал.

В голове бьется, словно птица в клетке, всего один вопрос: где, блджад?! Где в России есть небоскреб высотой в полкилометра?!

И тут снова отозвался все тот же голос здорового скептицизма: а почему вдруг в России не должно быть таких громадных сверхвысоток?

И, в общем-то, действительно, а почему нет? Благоустроенный город, полностью электрический транспорт, пирожки — с котлетой из мяса! — по два рубля, смартфон за двадцатку, квартира за сто восемьдесят в месяц… Небоскреб в этом списке чудес уже не особо выделяется. Верней, его в этом списке вообще нет: вот пирожок с котлетой за два рубля — это чудо, а небоскреб — всего лишь инженерное сооружение, ничего чудесного.

В общем, мне просто надо разобраться со своей головой, чтобы все это перестало казаться чем-то сказочным.

…И заодно выяснить, куда делось слово «интернет».

***

Миниквартиры оказались и вправду очень «мини». Владелец переоборудовал под «квартирный дом» техническую постройку ограниченной площади, ранее вмещавшую то ли котельную, то ли что-то еще. Получилось шесть квартир очень маленькой площади, в районе десяти квадратных метров или около того, по три на каждый из двух этажей. При том, что такая практика — супердешевые супермаленькие квартирки для студентов или приезжих, а то и просто людей, выбравшихся в самостоятельную жизнь налегке — довольно распространена и даже возведена в ранг искусства, этот человек пошел еще дальше.

В то время как обычная миниквартира всегда содержит санузел, иногда даже разделенный, кровать и очень маленькую кухню, здесь все шесть квартир оказались каждая одновременно с каким-то изъяном и с какой-то крутой фишкой. Все шесть имеют туалет и кровать, а дальше начинаются расхождения в «комплектации». В первой отсутствует кухня, но есть ванна, и ее арендует студент, который любит принимать ванну и питается вне дома. Две идентичные квартиры на первом и втором этажах чрезвычайно тесные, в них тоже нет кухни и всего лишь душевая вместо ванной, но вся стена — одно большое окно, причем на очень живописный сад. Четвертая имеет очень маленькое окошко и тесный совмещенный санузел, но зато есть полноценная кухня и сама квартира чуть просторнее. Пятая не имеет кухни, окно маленькое, но зато в ней широкая кровать «кинг-сайз», отдельно отгороженный туалет и очень просторная душевая комната, в которой можно принять душ вдвоем, и даже не только принять душ, но еще и поиграть в те игры, которые не были доиграны в постели. В общем, идеальный выбор для небогатого донжуана.

И шестая — в торце здания на втором этаже, самая маленькая, кухни нет, но зато два окна — на улицу и в переулок, а кроме того, есть дверь, через которую можно выйти в междудомное пространство под открытым небом, огороженное со всех четырех сторон. Буквально два метра на два метра, в котором разбит крохотный мини-садик. Личный огороженный сад для покурить или почитать на свежем воздухе, причем скрытно от окружающего мира. Сам сад, конечно, «дикий»: у двери бетонная плита метр на метр, а остальные три квадратных метра заняты какими-то кустиками и травой. Кустики, впрочем, даже пахнут слегка, и приятно.

Именно последняя квартира меня заинтересовала больше всего, и именно окнами и садиком. Обзор на две стороны из трех, а с четвертой, глухой — «аварийный выход» на третью. Если перемахнуть через стену — окажешься в переулке, причем со стороны переулка не очевидно, что торцевая квартира второго этажа имеет свой собственный «балкон». Высота от асфальта до вершины стены — пять метров, что как бы исключает вторжение без подготовки. Зато для меня это отличный путь отхода, и в процессе побега я буду иметь позиционное преимущество перед противником, который перекрывает переулок. Проще говоря, я смогу спрыгнуть ему на голову. Вторая тактическая возможность в том, что с балкона я могу выбраться на крышу, ведь для человека, который на этом балконе стоит, здание одноэтажное, и я сразу присмотрел выступы. Ну а с крыши можно и на улицу, и в переулок, и на ту сторону, куда обзора нет, а там тоже переулок.

Вишенка на торте же в том, что задняя стена соседнего здания, на которое выходит задняя стена этого — глухая, и на высоте четвертого этажа там натянута туева хуча кабелей, и их так много, что «альпинист», который попытается спуститься ко мне на балкон с крыши соседнего здания, в них запутается, произведет шум, а то и удар током получит. В общем, вторжение ко мне через балкон предельно неудобно, а для меня отличный путь побега, к тому же малозаметный, если не знать планировку в точности — просечь вряд ли получится.

Так что я выбрал именно последнюю квартиру, сославшись на то, что свой кусочек природы за балконной дверью — это прям то, что мне особенно по душе.

Я сразу выложил хозяину сумму за месяц вперед, при этом сказал, что заплатить сразу за несколько месяцев пока не могу, надо дождаться первой зарплаты. То есть, как бы намекнул, что хочу остаться тут надолго. Паспорта он у меня не спросил — стало быть, все, «я в домике». Пока сам не вылезу — не найдут. Просто потому, что никакие ниточки сюда не ведут.

Дело уже пошло к обеду, так что я сбросил туфли и растянулся на матрасе. Благословенная передышка. Матрас, к слову, практически новый, и вообще, эта крохотная «микроквартирка» отличается от приличной квартиры только размерами. Ну и то, что кухни нет. Отделка очень добротная, хотя снаружи здание — просто бетонная коробка, внутри все пусть не богато, но именно что прилично. А местами так и определение «богато» уместно, душ для совместных развлечений в квартирке для донжуана отделан хорошим кафелем и очень тщательно, для игр в намыливание и прочие обжималки под струями воды в самый раз.

Вообще, философия миниквартир, как по мне, очень хороша. В этой коробке, предельно неподходящей для квартирной планировки, можно было бы разместить по одной квартире на этаж, и квартиры получились бы с хреновой планировкой, но с адекватными комнатами, потому что душ и санузел были бы по одной штуке на квартиру. И в принципе можно было бы сдавать комнаты тем же шести жильцам, но… Три незнакомых человека в одной квартире — ситуация, которая подходит не всем. Мне бы точно не подошла. Вообще, попробуй пообжиматься с девушкой в душе, если в дверь стучат и требуют поспешить… А так — шесть отдельных квартир. В каждой свой санузел, не везде удобный, но свой. Свое личное жилье, которое не нужно ни с кем делить, и при том по очень скромной цене. А отсутствие кухни для человека, который питается в общепите вне дома и не готовит — не проблема. Словом, для студента или молодого специалиста, который на нормальную квартиру не заработал — приемлемый вариант. Ну или для беглеца вроде меня.

Итак, что я имею? Триста рублей без трешки в кармане, чего мне хватит на месяц с натяжкой, если экономить, и крышу над головой. Район — не респектабельный, несколько хаотично застроенный и перестроенный, живет тут небогатый люд. Зато через парк в одну сторону — и там уже оживленные, благополучные кварталы, деловые, спальные и так далее. В другую — надо будет разобраться. И вообще — город изучить. Но безусловный плюс в том, что тут меня просто хрен сыщешь. Порой жилые дома выглядят как нежилые, потому что были перестроены в жилье из, казалось бы, совершенно непригодных для этого построек. Вот этот вот дом, где я сейчас отдыхаю — он в принципе не имеет адреса как такового, потому что некогда был вспомогательной инфраструктурной постройкой. Трансформаторные будки и котельные локального значения банально не имеют собственного адреса, он им не нужен, такие дела.

И вот в таком «муравейнике», не особо тесном, но хаотичном, искать залегшего на дно беглеца — та еще задачка. Вот будь я преступником в бегах — можно было бы показывать по телику мое фото, и хозяин мог бы узнать. Только я не преступник, меня нельзя искать открыто и официально: если я — секретный проект, который пытались уничтожить за намерение сходить к врачу, то мое существование будут хранить в тайне. То есть, никаких фотороботов на телевидении.

Что до минусов — все та же нехватка денег. У меня при себе всего один комплект одежды и белья, и даже если я найду тут автоматическую прачечную — мне нужен второй комплект одежды, в котором я пойду стирать первый комплект. Предположим, если жилье на месяц стоит только сто восемьдесят, то какая-то самая дешевая одежда обойдется в сопоставимую сумму. Пусть даже двести рублей — на руках остается почти сотня. Чего мне, при таких ценах на еду, хватит на неделю.

В общем, кардинально ситуация не изменилась, хочешь не хочешь, а надо идти ловить наркодилера. Только если раньше у меня была, по сути, одна-единственная попытка и при неудаче я становился бомжом, то теперь у меня в запасе неделя. То есть семь-восемь попыток.

Я немного подремал расслабленно и отдохнул, а затем поднялся: пора действовать. Кстати, нужны спальные принадлежности, но тут я обойдусь самым дешевым спальным мешком. Второй пункт нужных покупок — пара бутылок минералки и какая-то непортящаяся снедь на перекусон. Ну там, чипсов пара пачек или печенья.

Ноги в туфли, куртку на плечи, револьвер — в карман. Главная задача на сегодняшнюю ночь — хотя бы отыскать какой-то «злачный» квартал. Кстати, идея: я смогу определить подходящее место по наличию уличных проституток. Где проститутки — там и наркотики.

Как найти место, где работают ночные бабочки? Ну, вероятно, в районах ночных клубов они будут. Только клубы должны быть дешевыми, потому что в шикарные клубы ходит такая публика, которая не интересуется уличными шлюхами. У них в ходу путаны куда более высокой ценовой категории, таких порой не отличишь от приличной леди, на улице они, ясное дело, не работают.

Хотя стоп, я снова туплю: чем выстраивать требующие проверки логические цепочки, проще просто спросить таксиста. Взять такси и попросить отвезти туда, где можно найти девочку. Вуаля — и я на месте. Дальше останется только осмотреться, вычислить цель и грабануть.

Ну а потом, когда у меня появятся деньги, я начну думать, как выйти на людей, способных решить вопрос с новыми документами.

Итак, план у меня есть. Значит, прямо сейчас я иду покупать минералку, чипсы и спальник, заодно перехвачу еще каких-то пирожков или тарелку жареной картошки где-то в фастфуднике. Потом возвращаюсь обратно на «базу» и спокойно дрыхну себе до вечера. А вечером — взять такси и дальше по плану.

***

Хороший или даже просто грамотный план — это часто уже половина успеха, и в этоv я убедился сразу же.

Я поймал такси и так прямо водиле и сказал, мол, отвези меня куда-то, где можно повеселиться и пару путан снять. Ну он и повез. Оказалось, что место, где я жил раньше с Мариной и где поселился теперь — а дистанция между этими двумя точками километра три всего — находится далеко от центра. Не совсем пригород, но и не центр. А до нужного мне «злачного района» пилить минут двадцать, так как он тоже не пригород и не центр — только не рядом, а подальше. Таксист ехал на пределе разрешенной скорости — шестьдесят в час — по объездной в пригороде, получилось двадцать минут. То бишь двадцать километров.

— Напрямую ехать ближе, — пояснил таксист, — но придется на светофорах постоять, а то и в пробке. По деньгам получится то же самое, по времени даже дольше.

Я прикинул, что километров десять напрямую. То есть, если бы я пошел искать подходящее место вслепую да пешком — хрен там нашел бы. А тут двадцать минут — и на месте. Пока ехал — рассматривал город в окно и поневоле удивился, сколько на горизонте небоскребов от ста пятидесяти и выше, триста-пятьсот мало, но они есть. Охренеть, однако: Манхеттен тихо курит в сторонке.

По пути у меня внезапно мелькнула случайная мысль.

— Слушай, брат, — сказал я, — у тебя есть на телефоне выход в сеть? Пользуешься соцсетями?

— Да, а что? — отозвался таксист.

— Притормози вот тут на обочине, хочу, чтобы ты поискал для меня в соцсетях одну девицу. Я не спешу, и ты тоже, счетчик ведь тикает, да?

— Ладно, — сказал водила, притормозив у обочины. — Кого искать?

— Марина Дремина.

Он потыкал пальцем в телефон и сообщил, что таких с полсотни.

— Лет двадцать пять, блондинка.

Таких нашлось три, но ни одна из них не моя «жена».

— Тогда попробуй искать Марину Ветрову. Еще она служила в армии.

И вот тогда он ее нашел.

Верней, это была все равно что другая женщина, и я внезапно понял, что это было за «предложение, от которого невозможно отказаться».

Да, аккаунт принадлежал девице, которая служила в морской пехоте, там были фотографии и в форме, и с оружием, и все такое — на этом сходство закончилось.

Она была просто до горя некрасива. Не уродливая, а именно что некрасивая. Все в ней, от лица до пят, было некрасивым, напрочь лишенным даже капельки красоты и женственности, а отдельные детали лица так еще и максимально сильно не гармонировали. Я узнал ее только по крепким рукам с хорошо очерченной мускулатурой — наверное, это были единственные части тела, не подвергшиеся пластической хирургии — и, спасибо моей фотографической памяти, по голубым глазам с тем же самым рисунком и пятнышками радужки, что и у «моей» Марины. В глубине глаз, казалось, застыл непреходящий безмолвный крик: «Ну почему я? Почему из сотен миллионов девушек родиться настолько некрасивой выпало именно мне?!»

— Когда она была последний раз онлайн, там где-то написано?

— Два года уже не заходила, — сообщил таксист.

— Понятно… Что ж, вези меня дальше, зеленоглазое такси…

Все сошлось, совпали детали и время. Некая корпорация собирается провести потенциально опасный эксперимент, очень-очень секретный, и ей нужен «цербер», присматривать за «подопытным». На роль «цербера» нужна женщина, достаточно решительная и компетентная в силовых вопросах, накоротке с оружием, достаточно храбрая, чтобы день за днем жить рядом с «охраняемым объектом», играть роль его жены во всех аспектах. Тут уже не получится нанять за деньги охранницу, нужна такая, для которой работа станет жизнью.

Что ж, выход нашелся вполне оригинальный: берем женщину-морпеха, в глазах у которой застыла боль, характерная для любой некрасивой женщины, и делаем ей предложение. В обмен на свою несчастливую судьбу Марина получила несколько более счастливую, но… чужую.

Далее — примерно полгода интенсивной хирургии, по итогу которого неказистая серая мышка превращается в привлекательную деваху. Затем полтора года жизни со мной. Получается как раз два года с того момента, как Марина легла на стол хирурга и до сего момента. Все совпало.

Я вздохнул. Да, вот теперь я понимаю, что значит «предложение, от которого невозможно отказаться», и только рад, что оставил Марину в живых. И можно только надеяться, что «хозяин» не списал ее в расход после того, как эксперимент провалился и подопытный сбежал.

***

Место, куда привез меня таксист, оказалось примерно таким, какое мне и требовалось: район явно «злачный», одновременно депрессивный и яркий, местами темный, местами освещенный неоном и аргоном. Типичный такой неонуар в примерно таком виде, в каком я его себе и представлял. Ну хоть что-то в моей голове адекватно.

Когда я расплачивался с таксистом — вышло восемнадцать рублей с копейками, так что я дал ему двадцатку без сдачи — он спросил:

— А вы приезжий, да?

— Угу, типа того.

— В общем, смотрите. Вон там высокое здание — за ним начинается район «заброшенок». Туда лучше не ходить вообще. Не то чтоб там было особо опасно — просто там и интересного ничего нет. Трущобы вперемешку с покинутыми зданиями. Само собой, что публику там всякую встретить можно. Вон в той стороне так называемый «Шик», а в той — «Поле дураков». Ну названия такие устаканились. В районе «Шика» развлечения все те же самые, что и на «Поле», но стоят в полтора-два раза дороже. По ресторанам и забегаловкам ничего не скажу, не спец, а девочки на «Шике», ясное дело, презентабельнее. Еще обратите внимание, что полицию сюда вызвать долго. Так-то вы выглядите как человек, который за себя постоять может, но на всякий случай, оба района патрулируют «чернопиджачники». Они тут вместо полиции и, по правде, поэффективней ментов будут. Узнаете их по черным пиджакам и черным очкам, которые они не снимают даже в темноте.

— Кто это такие?

— Силовики-корпораты. В «Шике» примерно восемьдесят процентов всего принадлежит трем корпорациям, именно они и следят тут за порядком. Короче, заменяют полицию, так что если нужна помощь — прямо к ним обращайтесь. На «Поле дураков» они тоже есть, но намного меньше, чем в «Шике».

— Ладно, учту в случае чего, — кивнул я, поблагодарил таксиста и не спеша двинулся в сторону «Шика».

Однако же, куда я попал?! Корпорации правят бал в отдельно взятом районе, заменяя в том числе полицию? Хренасе тут киберпанк развели… Поневоле вспомнились слова Марины о том, что я — секретный проект некой корпорации, и теперь они уже не кажутся мне таким бредом.

Медленно иду по аллее, изучаю обстановку. Бары, клубы, рестораны, бильярдные — на каждом шагу. Минимум половина зданий имеет на первом этаже или в полуподвале какое-то увеселительное заведение, наверное, не особо в кайф жить тут. Звуки музыки, впрочем, не то чтоб очень громкие, из большинства дверей едва слышны. Впрочем, еще только вечереет, так что самое веселье впереди.

Люди — ну примерно обычные «отдыхающие», ничего особенного. Попадаются парочки, мужские, женские и смешанные компании. Периодически мелькают панковские прически, чернеют наряды готов, а также встречаются просто яркие, фриковатые люди.

Общий уровень заведений я понял довольно быстро: две-три «звездочки». Публика соответствующего пошиба и благосостояния. Замечаю аллею, затененную крупным зданием, на ней — женские силуэты у стены. Ночные бабочки.

И сразу же отмечаю тот факт, что хорошо вижу в темноте. Вот тут светло, вон там темнее, но я легко различаю детали и цвета. Вон там света совсем мало, но я вижу почти так же хорошо, как и там, где просто темнее, а в дальнем углу мрак еще гуще, но я все равно распознаю очертания лавочки и урны, не напрягаясь. Да, я совершенно точно вижу в темноте много лучше, чем должен видеть человек.

Еще один факт в копилку теории, что я — машина. Грусть.

Я побродил по району где-то с полчаса и примерно понял его масштабы и планировку. С виду, в принципе, все прилично, каких-то явно криминальных типчиков не видно, наркоту открыто не толкают и нариков тоже вроде нет. В общем, район с обилием разных заведений посредственного пошиба, для плебса, так сказать. Искать тут четырехзвездочный ресторан точно не стоит, как и состоятельную публику. Но в остальном все в рамках приличий, да и девочки довольно привлекательные, явно не портовые шлюхи, а чутка повыше классом.

Найдя заведение с незамысловатым названием «Пирожковая», я зашел и убедился, что это типичная пирожковая, притом без каких-либо изысков: есть прилавок с пирожками, есть ряд автоматов, наливающих в бумажные стаканчики чай и кофе, есть второй прилавок с соками — и все. И небольшой зал с очень незамысловатыми, дешевыми столиками и стульями.

Я взял два пирожка с котлетой — девяносто копеек каждый! — и стаканчик кофе за пятьдесят копеек, присел за столик на скрипучий стул. Пирожки совершенно точно похуже тех, что в парке: сам пирожок поменьше, котлета тоже меньше, да и вкус у котлеты похуже, хоть и не намного.

В принципе, киоск в парке — это как бы более респектабельное место, и пирожки там получше, плюс наценка за респектабельность. Тут — просто еда, причем, видимо, для местных забегаловка, а не для тех, кто по ресторанам и девочкам ходит. Хм… В принципе, получается, тут можно прокормиться еще дешевле, чем я думал… Хотя тут и собачатина в пирожке оказаться может невзначай.

***

Где-то так на третьем часу моей прогулки спокойствие, к которому я уже успел привыкнуть, было нарушено двумя типами. Из двери бара, мимо которого я проходил, вышел человек в черном пиджаке, очень грубо тащивший за собой кого-то из посетителей, парня в яркой куртке с орлом на спине.

На пороге парень споткнулся, и дальше чернопиджачник потащил его волоком, прямо к другому такому же чернопиджачнику, который уже ждал на улице с планшетом в руке.

Тут парня поставили на ноги — чернопиджачник поднял его одной рукой, между прочим — ткнули под нос планшет, последовала короткая дискуссия, а затем тот, что без планшета, резко заехал ему кулаком в лицо, отчего его голова мотнулась в сторону второго, а тот, в свою очередь, двинул ему свободной рукой под дых. Парень согнулся, и тогда первый заехал ему в лицо коленом, а затем удары посыпались с двух сторон, причем с размеренностью, свидетельствующей, что эта расправа вполне себе хладнокровная.

Вот теперь я почувствовал злость и возмущение. Мне-то как бы известно, как работает полиция, иллюзий нет, но у ментов есть некая такая стыдливая трусость, они свои расправы проводят за закрытыми дверями, вот так прямо на улице избивать задержанного — это уже какой-то полный беспредел.

И самое возмутительное — что этот беспредел, слишком наглый и дерзкий даже для ментов, творят вообще не менты, а хрен его знает кто. Частные лица, не имеющие отношения к правоохранительным органам.

Вообще-то, сама идея охраны порядка не-ментами для меня не нова: те же якудза местами тоже исполняли полицейские функции, где-то отдельно от полиции, где-то вместо полиции, а местами даже вместе с полицией. И, конечно, якудза, если меня снова не подводит память, не творили подобного брутального произвола. А тут… блджад, эти корпорации вообще охренели?! Владеть земельными участками и бизнесом на этих участках — это одно. Иметь вышибал в барах — ладно, куда ни шло. Но вот тут человека не то что силой вышвыривают из бара, а избивают уже после того, как вышвырнули!

И, в общем, злость на корпорации, замешанная на моей собственной ситуации, взяла верх над инстинктом самосохранения, который требовал не вмешиваться не в свое дело. С хрена ли мне не вмешиваться, если я и так уже состою с неизвестной корпорацией в войне на уничтожение? Семь бед — один ответ.

— Эй, мужики, а вам не зашкварно ли вдвоем одного метелить? — окликнул я их, остановившись в трех метрах.

Один из них отпустил избиваемого, и, как только тот упал, припечатал его ногой к асфальту. Оба смотрят на меня сквозь непроницаемые черные очки, а я, расставив ноги на ширине плеч, смотрю на них, держа руки в карманах. Мой облик пока еще не выражает агрессию или намерение подраться, но смотрю я на них мрачно, нахмурившись.

Через пару секунд тот, что поставил ногу на спину жертвы, ответил:

— Ну если ему женщин бить не зашкварно, то почему нам должно быть зашкварно проводить воспитательную работу?

Второй, стоявший ближе ко мне и с планшетом, молча предъявил мне экран своего устройства и ткнул по видеозаписи пальцем.

На планшете я увидел черно-белую видеозапись, снятую, видимо, в частично инфракрасном режиме. На ней этот самый парень — совпадают рост, комплекция и светлый цвет куртки с орлом на спине — вначале беседует о чем-то со стоящей у стены девицей в чулках и весьма вызывающем наряде, а затем, после ее реплики, резко бьет ее по лицу. Оплеуха ладонью, но сильная, у девицы голова мотнулась так, что ударилась о стену. Судя по всему, инцидент произошел на одной из тех малоосвещенных улочек, служащих ночным бабочкам «витриной».

Тьфу, блджад, а я за этот кусок дерьма едва не вписался.

Мое выражение лица и презрительный взгляд, брошенный на лежащего, вероятно, выдали мои мысли, так что чернопиджачники сочли инцидент со мной исчерпанным.

— Можем еще чем-нибудь помочь? — спросил тот, что с планшетом.

Я еще раз покосился на избиваемого, хмыкнул, покачал головой и двинулся дальше.

— Хорошего вам вечера, — сказал второй.

— Спасибо, вам того же, — кивнул я.

Небольшая толпа, которая уже собралась вокруг, расступилась передо мною с неким таким… уважением, что ли.

Этот короткий эпизод дал мне неожиданно много материала для размышлений, так что я, купив стаканчик кофе и крупный беляш, присел на лавочке и начал анализировать.

Первое — «силы охраны порядка» здесь не дремлют и действительно занимаются своими обязанностями. Физическое насилие — камеры — поимка фигуранта — расправа. Просто и эффективно, вероятно, именно это и имел в виду таксист, говоря, что чернопиджачники эффективнее полиции.

Второе — чернопиджачники совершенно точно сильно отличаются от ментов как методами, так и менталитетом. Что было бы, будь на их месте двое полицейских, какими я их помню? В лучшем случае был бы грубый окрик не лезть не в свое дело, могла бы быть и более агрессивная реакция. И уж точно мент не стал бы оправдываться перед прохожим.

Но корпораты — не менты. Я не знаю, какой у них правовой статус здесь, но вот способ мышления и отношение к окружающим совсем другие. Эти двое не полезли в бутылку и не стали обострять конфликт, а решили его вполне логичным путем, объяснив прохожему, то бишь мне, за что именно избиваемый подвергается наказанию.

Третий момент — толпа. Люди стояли вокруг и просто смотрели на процесс, кто-то даже снимал на телефон, но почему-то никто не возмутился, дескать, что за беспредел творится в этом районе?! В принципе, это вполне нормально, люди не склонны возмущаться, когда бьют какую-нибудь мразину, и им все равно, что наказание идет поперек закона.

Вот если такое творят менты — тут общественность начинает возмущаться. Но полиция давно свою репутацию пустила под откос, и с точки зрения гражданина если мент кого-то избивает на улице — то виновен он же по умолчанию.

Отсюда следует несколько странный вывод, что парни в черных пиджаках и темных очках обладают определенной положительной репутацией среди населения.

Четвертое — реакция на меня. Толпа расступилась передо мною с неким трудноуловимым уважением, вероятно, за то, что я, заподозрив несправедливый беспредел, не побоялся бросить чернопиджачникам вызов. Вероятно, эти парни довольно круты, тем более, что один из них с легкостью тащил жертву и так же легко поставил ее на ноги одной рукой. Помнится, я Марину тоже на вытянутой держал, а она, как мне кажется, была не легче вот этого парня в яркой куртке, ибо рост тот же и комплекция девахи, способной раскатать мужика в рукопашной.

Интересно, а между мной и чернопиджачниками нет ли какого-то, кхм, «технологического сходства»?

Ответ на вопрос по поводу силы чернопиджачников я получил всего через полчаса. Проходя мимо какого-то ночного клуба, я заметил чернопиджачника, который просто стоял, просматривал планшет и курил.

Пройдя неспешно в трех шагах от него, я рассмотрел, что его рука, которой он держит сигарету — металлическая.

Я знаю, как выглядит примитивный протез руки. Я знаю, как выглядит высокотехнологичный протез, начиненный электроникой. Все протезы стремятся быть как можно более легкими, чтобы крепление их было максимально удобным, а ношение — необременительным. Все они облегчены и сделаны из легких материалов, и этим все протезы похожи друг на друга. И все они выглядят как «недорука», жалкое подобие созданного природой.

И только металлическая рука этого типа похожа не на убогий «заменитель руки в быту», а на чертовски солидный «боевой апгрейд», предназначенный для проламывания стен, переворачивания машин и так далее. И то, что таким мощным протезом он так непринужденно и аккуратно держит сигаретку, лишний раз доказывает, что технологии шагнули несколько дальше, чем это помню я.

***

Мой визит в «Шик» оказался одновременно полезным и бесполезным. Польза в том, что я осмотрелся на месте, понял некоторые реалии мира и исследовал территорию. Но при этом я никак не продвинулся в поиске наркодилера, и тут даже больше вопросов возникло, чем было.

Силовики-корпораты крышуют путан. При этом мне неизвестен характер этого заступничества: то ли проститутки или их сутенеры отстегивают чернопиджачникам напрямую, то ли все зашло еще дальше и проституция — это еще один вид бизнеса корпораций. Как вариант, возможно, чернопиджачники просто защищают всех, кто так или иначе находится в «Шике», не делая разницы между проституткой, местным жителем или праздным посетителем, и наказывают всех, кто ведет себя деструктивно и неадекватно.

Во всех случаях вопрос — а что насчет торговли наркотиками? Вариант первый — корпорации сами этим занимаются или получают часть дохода. Тогда силовики будут защищать пушера от меня. Вариант второй — им все равно. Поскольку пушер всегда старается не привлекать внимания — то и проблем от него ждать не стоит, в то время как грабитель пушеров — таки проблема. Толкачи — часть ночной жизни злачного района, и его они будут защищать так же, как и путан.

Третий вариант, самый невероятный — это если корпорации против торговли наркотиками или же силовики считают их злом и пресекают деятельность по возможности. В этом случае я все равно с их точки зрения буду «проблемным» чуваком, который применяет насилие и угрозы оружием с целью грабежа.

И самый последний гвоздь в гроб моего плана — тот факт, что рушится главный принцип «грабь только тех, кто не сможет заявить в полицию». Ведь чернопиджачники и сами действуют без особого уважения к закону, то есть, в первом или втором случае ограбленный пушер при первой же возможности позовет на помощь, не опасаясь законных последствий за торговлю наркотой.

В общем, ясно одно: провернуть мой план в «Шике» не получится, тут слишком эффективная «уличная охрана», да еще и камеры везде.

Так что мне нужен либо другой план, либо другой район.

***

Я вернулся «домой» поздно ночью, принял душ и завалился спать.

Снова, как и раньше, мне приснился все тот же сон. Бег по полю, покрытому снегом и болотом, странное удовлетворение от того, что светлую растрепанную фигурку впереди уже не догнать и не достать, а потом все та же вспышка из дула танкового орудия — и я просыпаюсь.

На следующее утро я сходил в кафешку и позавтракал пельменями за три рубля, а потом снова взял такси и поехал в «Шик».

Днем район оказался несколько нормальнее, пропала вся злачность, клубы и дискотеки закрыты, рестораны тоже, работают забегаловки, да и только. Ну и пара ресторанов попроще.

Меня интересовало одно: камеры. Я прошелся туда-сюда и при свете дня довольно легко обнаружил, что камерами утыкан весь район. Камеры везде, в том числе на глухих переулках между двумя глухими стенами, где имеют обыкновение промышлять путаны. Тотальный контроль территории, что делает мой план практически безнадежным.

С другой стороны, теперь я знаю, как тут выглядят камеры, где и как их вешают. Так что самое время сходить на «Поле дураков».

Соседний район при свете дня выглядит беднее. Лавочки старые и давно не крашеные, вывески не такие классные, через окна видно убранство ресторанов, и оно не впечатляет. Если в «Шике» три звездочки не редкость, а две — норма, тот тут две звезды, видимо, предел, а однозвездочные рестораны уже мало отличаются от забегаловок, пельменных, пиццерий и всяких таких рыгаловок. Дома — многоквартирные коробки с облезлыми стенами, попадаются заброшенные здания. Короче, такой район, если занесло туда жить — то, видимо, жизнь дала трещину, как говорится.

Но главное — камеры. Я сразу просек несколько типов мест, в которых камеры есть: широкие аллеи, площади перед заведениями, автобусные остановки. Да и все. А во всех остальных местах их нет. Масса заведений пожиже не находится под наблюдением.

За два часа, что я неспешно прогуливался по району, я не заметил ни единого чернопиджачника и всего один раз мимо меня проехала полицейская машина. В общем, надо будет посмотреть, что и как тут ночью, но пока выглядит все многообещающе.

Я вернулся в «Шик», отыскал уже знакомую «Пирожочную» и затарился дешевыми пирожками с картошкой и капустой, а потом поехал «домой».

***

«Поле дураков» меня одновременно не обмануло и обмануло. Не обмануло в том, что прогнозы оказались верны. Здесь все пожиже и подешевле, чем в «Шике», и девочки постарше, и освещение хуже, и публика несколько беднее. Чернопиджачника я увидел всего одного, и он не то чтоб пинал буи, но просто сидел за прилавком уличного общепита и кушал блины с вареньем, явно никуда не торопясь. Видимо, обеденный перерыв.

Обман же заключался в другом: я не заметил тут какого-то особого разгула преступности. Наркоманов, равно как и вообще любых неадекватно ведущих себя людей, не видать. А если нет торчков, то это как бы признак, что торговцев наркотиками тоже нет. Вот в благополучном районе естественно ожидать, что там наркота как бы получше качеством, и признаки ее употребления не так бросаются в глаза. А в дешевом депрессивном районе развлечений для самых обездоленных дурь должна быть предельно дешевой и потому некачественной во всех смыслах. Но торчков нет, что как бы для меня признак не очень хороший.

Два вечера подряд я ездил на «Поле дураков», бродил по улочкам, просадил в ночных клубах рублей тридцать на выпивку для маскировки — так, пивко, которое я только делал вид, что пью — и еще десятку на перекусы в забегаловках — все тщетно. С мозгами та же херня, что и с попытками распознать среди космического хаоса сигналы инопланетян при помощи нейросети: нейросеть она такая, ей нужно вначале тыкнуть пальцем, мол, вот, гляди, это сигнал разумной цивилизации. И после этого она начнет распознавать другие похожие.

А мозг человека — та же нейросеть и есть. Если мне покажут толкача и скажут «вот толкач» — я его рассмотрю, выделю признаки, выучу паттерны поведения его и его клиентов. И тогда смогу находить других толкачей.

Только я никогда раньше не видел продавца наркотиков — как теперь мне его вычислять?!

Я отчаялся настолько, что свернул на темную улочку, выбрал из всех путан ту, которая выглядела старше других и стояла одна, без товарок-подружек, и подошел к ней.

— Слушай, подруга, такое дело, я не по твоей специальности, мне бы закинуться чем. Подскажи, где купить — отблагодарю.

Она покачала головой.

— Извини, красавчик, помочь не могу, я дока только по своей специальности. Просто не знаю, у кого купить такое, никогда не имела с дурью никаких дел.

М-да, это уже попахивает полным фиаско. Уж если уличные шлюхи — самое донное дно дна общества — не знают, кто торгует наркотиками…

И тогда на третий вечер я решил, что пора посмотреть район «заброшенок».

***

«Заброшенки» — наверное, слишком сильно сказано. Я ожидал большого количества заброшенных, нежилых и неиспользуемых зданий, но на деле все оказалось не совсем так. То есть, заброшенные здания есть, но обычно это крупные строения нежилого типа. Ну там, небольшая фабрика или школа, закрытый магазин и все такое прочее. Жилые же кварталы вполне себе имеются, окна в них светятся, даже если некоторые из зданий выглядят непрезентабельно. И население есть, и даже выглядит не то чтоб как-то сильно бедно, ну как на «Поле дураков».

Но камер нет, чернопиджачников с боевыми протезами нет, один раз мимо проехала полицейская машина и один раз «скорая». Общественного транспорта мало совсем, частных машин — твою ж мать, они все электрические!!! — значительно больше.

Что район небезопасный, я понял очень быстро по одному характерному признаку: закрытые магазины закрыты наглухо при помощи защитных опускающихся заслонов, либо же толстых крепких решеток. А те, которые работают и ночью, торгуют через окошко во входной двери. Дверь крепкая и явно противоударая, смотришь сквозь стекло ассортимент, заказываешь — продавщица идет к полкам и приносит товар. То есть, максимум на этот товар и можно ограбить, проникнуть в магазин нельзя, не поможет даже пистолет, потому что касса стоит в глубине зала, причем на прилавке, который, если на глазок, стальной. Достаточно внезапно присесть, пока вынимаешь из кассы деньги — и все. Грабителю останется только расстреливать дверные петли, что явно плохая идея.

Итак, тут у меня шансы побольше. Собственно, мне даже не уперся именно толкач, сгодится любой встреченный преступник. Другой вопрос, что у толкача всегда при себе есть немалая сумма, а у другого криминалитета денег, напротив, может и не быть.

Как искать жертву? Ну, вот тут можно упростить себе задачу и сделать так, чтобы жертва нашла меня сама. Если шляться по самым темным переулкам — есть шанс повстречать обычного грабителя-гопника, а если повезет — то и парочку. На нож и предложение отдать деньги у меня найдется более впечатляющий аргумент и встречное предложение, и может быть, все произойдет даже без насилия и членовредительства. Но это если мне повезет, конечно. С другой стороны, почему-то мысль о ноже меня не очень пугает.

В общем, двинулся я самыми темными улицами да переулками. Вижу в темноте хорошо — стало быть, имею тактическое преимущество.

Здесь, в самых темных и скрытых местах на задворках, тоже кипит кое-какая жизнь. Путаны есть даже тут, но я моментально заметил, что обычно рядом с тремя-четырьмя «девочками» стену или дерево неизменно подпирает какой-то тип, обычно солидных габаритов. В глаза не бросается, в разговоры с клиентами не вступает — просто маячит сбоку на всякий случай. И комната, куда путана уведет своего клиента, вероятно, тоже охраняется. Короче говоря, тут работать опаснее, чем даже на «Поле дураков», потому как там проститутки вели себя так же, как и в «Шике», хоть чернопиджачников там меньше, чем в более дорогом районе.

А вот тут все иначе, одиноким ночным бабочкам не так безопасно, вот и вынуждены работать под опекой молчаливых крупных типов.

Первая вылазка в «заброшенки» прошла безуспешно, но я хотя бы изучил место. Да, тут мои шансы найти хоть какого-то преступника выше, чем в двух предыдущих районах, но все равно они тут не на каждом шагу, пусть район и явно неблагополучный.

Но моим самым любопытным открытием стало обилие машин, выглядящих чрезмерно дорого и шикарно, в одном месте поблизости от заброшенного завода. Они просто едут туда, заезжают в ворота, сворачивают — и все, поди догадайся, куда и зачем поехал водитель. Многие машины не только выглядят шикарно, но еще и на бензине, а окончательно сломал мне шаблоны самый настоящий лимузин.

Тут можно было бы предположить сходку авторитетов преступного мира, но… нет. Среди машин были яркие и заметные, особенно мне запомнился антикварного вида седан розового цвета, с «крылышками», как у машин первой половины двадцатого века. Мало того, что раритетная и запоминающаяся тачка, так еще и, сцуко, розовая! Тонированные стекла не позволили разглядеть пассажиров, но… я просто уверен, что машина принадлежит женщине. И тут дело не в том, какого пола преступный лидер, а в том же цвете автомобиля. Ну разве может жестокая преступница рассекать на розовой гламурной машине? Ее после такого хоть кто-то из коллег воспримет всерьез?

Лежа дома в постели, я пришел к выводу, что речь о каком-то закрытом клубе для избранных. Какое-то увеселение, которое нельзя устроить в фешенебельном квартале. Что это мне дает — непонятно, так что продолжу действовать по своему плану.

Я закрыл глаза — только затем, чтобы снова побежать по вязкому, болотистому полю в надежде убежать от танкового фугаса.

***

Проснулся я в двенадцать, в холодном поту от очередной вспышки из танкового орудия. Интересно, сколько раз я видел этот сон за ночь? Почему он так настойчиво мне снится? Что в этом сне важного, что мое подсознание пытается мне сообщить?

Должно быть, дело все в памяти, которую я потерял или которую мне стерли. Тут уж пока не распутать клубок — до истины не докопаться. Только вот я не уверен, что смогу найти того, кто причастен к моим снам и устроить ему допрос с пристрастием, увы. Если речь о могущественной корпорации — то у одиночки нет шансов решить конфликт силой, даже если у меня этой силы и побольше, чем у обычных людей.

Принимаю душ, завтракаю чипсами, устраиваю пересмотр финансового состояния. Решаю немного прикрутить гайки, потому что поездки на такси проели в моем кошельке значительную брешь. Еще на недельку денег хватит, ну дней на десять, и то если больше на такси не ездить без нужды.

Так что я еще подремал часов шесть, снова увидев этот заколебавший сон с предсказуемой концовкой, а потом двинулся в «заброшенки» пешком.

Десять километров по прямой мне помог пройти смартфон, благодаря ему я выбрал наиболее прямой маршрут. Посмотрел на город, заодно наткнулся на район с околовосточной архитектурой, среди населения которого было некоторое число азиатов. Блин, это даже не город — это мегаполис форменный. И это ну прямо сто процентов не Москва, я готов держать пари: где в Москве есть восточный квартал типа «маленького Китая»? То есть, я могу это пари и проиграть, если окажется, что Москва в моей голове не имеет ничего общего с Москвой настоящей, а оно, скорее всего, именно так и есть. Питер? Нет, черта с два. Моря не видать и близко, да и слишком он большой для Питера.

Появилась дурацкая мысль спросить у первого встречного, мол, скажи, мил человек, а что это за город-то? Но нет, плохая затея. Он будет смотреть на меня, как на идиота, а я буду себя этим самым идиотом чувствовать. Да и вообще, мне сейчас абсолютно никак не поможет название города, потому что мир вокруг меня больно странный. Больно сильный диссонанс между тем, что я помню, и тем, что я вижу. Вот скажут мне: «Москва». И что дальше? Чем это мне поможет?

По дороге я перехватил пару пирожков и кружку кваса, так что в «заброшенки» прибыл в полной боеготовности. Осталось только найти нужную цель, а с этим у меня все никак не складывается, хоть кричи.

Я петлял по безлюдным переулкам допоздна, смещаясь все дальше и дальше в сторону окраин. Блджад, что мне сделать, чтобы обратить на себя внимание потенциального грабителя?! Идея носить на спине табличку «ограбь меня» не сработает. Вот засветить где-то крупную сумму денег — это милое дело, но мне светить-то нечем, по большому счету. Кому-то и сто рублей — деньги, ради которых можно пойти на ограбление, но что я сам стрясу с такого грабителя? Опять же, чтобы «светануть» содержимое кошелька, нужно где-то за что-то расплатиться в присутствии большого числа людей и надеяться, что среди них будет грабитель. Если не сработало — повторять до успеха. Только вот с каждым повторением мои денежки будут таять и таять… Черт.

И вот уже я снова приперт к стенке потенциальным вопросом «а что я буду делать, если мне не удастся найти ни одного преступника?». То есть, пистолет все еще при мне, но грабить ни в чем неповинных людей это совсем уже ни в какие ворота, а кроме того, по моим следам пустится еще и полиция. Корпорация, конечно, более жестока, но она пытается соблюдать секретность и не может действовать совсем открыто. Полиция же применит все свои средства и с большой вероятностью поймает, о чем, конечно же, пронюхает корпорация. Так что грабеж законопослушного гражданина — это и против морали, и против логики.

И как раз в тот момент, когда я ломал голову над новой проблемой, буквально в соседней подворотне послышалась желанная фраза: «гони сюда бумажник — останешься цел!»

Сказано не мне, я едва-едва краем уха уловил. Да, это уже не очень хорошо — будет свидетель. Но этот свидетель будет мне благодарен, я попрошу его не сообщать в полицию, а преступник, которого я ограблю, тем более не заявит, поскольку против него появится лишнее свидетельство и тогда точно присесть придется.

Стараясь производить как меньше шума, буквально на цыпочках добегаю до угла и выглядываю. Ну, так и есть, два типа прижали к стенке невысокого толстяка.

Хы-хы, двойная удача, однако, после стольких поисков! Даже забавно, но идея конфликта с двумя противниками меня почему-то не пугает, хоть я и знаю, что у обоих имеются ножи.

Двигаюсь к ним, уже особо не скрываясь, и тут они оба оборачиваются.

— Слышь, тебе че надо? — угрожающе говорит первый, — шнуруй дальше своей дорогой!

Я улыбаюсь, сокращая дистанцию.

Когда она составляет метра три, первый решает, что настала пора продемонстрировать выкидуху, которую до того он держал возле тела жертвы, но я продолжаю приближаться.

Гопник явно растерян: демонстрация «пера» не возымела действия, и что ему теперь делать? В ход пускать ее он вроде как не собирался, а тут такая засада.

Он выбрасывает руку с ножом в мою сторону, как-то вяло и демонстративно — и зря. Левой я легко хватаю его за внутреннюю сторону запястья, блокируя и руку, и оружие, правый кулак влетает в рожу гопника, причем так, что если бы я его за руку не держал — свалился бы как подкошенный.

— Ах ты ж сука! — воскликнул второй и попытался двинуть мне кастетом, который до того был у него в кармане.

Правой отбиваю удар, левой отпускаю первого и бью второго. Удар быстрый и без замаха, он сгибается пополам, правой добавляю сбоку в голову, и второй гопник тоже падает.

Первый в этот момент попытался встать, но я укладываю его обратно и снова поворачиваюсь ко второму, прикидывая, дать ему еще или он уже готов. Да, готов: скорчился, закрыв руками голову, и точно не собирается вставать.

— Вы в порядке? — спрашиваю у толстяка.

— Ага, вполне, спасибо, — отозвался тот как-то ну уж слишком спокойно для человека, у которого только что выкидухой перед лицом сверкали. — А ничего так ты им вломил, сразу видно — специалист.

— Да, есть немного. Слушай, если вдруг будешь ментам рассказывать об этом случае — не описывай мою внешность, ладно? Скажи, что не запомнил.

— А я и не собирался, да и эти двое тоже вряд ли станут.

— Спасибо, — кивнул я и пнул того, что поближе, носком туфли: — эй, мудилы, гоните сюда бабло, если не хотите еще отхватить.

— Вот это поворот, — прокомментировал толстяк, глядя, как я отбираю у горе-гопников их собственные кошельки. — Много я в жизни повидал, но такой прикол — впервые.

— А что смешного-то? — спросил я, вынимая из трофейных бумажников наличку. — Ну просто на мели я, деньги позарез нужны.

— Так деньги, если что, у меня, я им отдать не успел.

Я бросил пустые бумажники на землю.

— Так, а мне твои и не нужны. Я ведь так-то не грабитель, скорее борец с преступностью. Жизнь вот заставила. И они, в отличие от тебя, точно не смогут в полицию заявить.

— Хе-хе… Ты от безденежья вышел грабить тех, которые вышли грабить от безденежья. Чуешь, какая хохма? Много хоть «выручил»?

Забавный тип, однако. Видимо, действительно бывалый.

— Полсотни мелкими купюрами, — вздыхаю я. — В общем, мне пора.

Я сунул руки в карманы и собрался упетлять в закат, но толстяк внезапно двинулся за мной следом.

— Погоди маленько, не поспеваю. А ты, видать, специалист по выписыванию люлей профессионального уровня, да?

— Ну типа того. Больше ничего не умею, к сожалению.

— Я знаю, как делать то же самое, что вот ты сейчас, и зарабатывать больше, а против закона грешить меньше.

Я приостановился, обернулся и навострил уши.

— То же самое?

— Ну, бить людей за деньги. Только денег будет больше, а криминала — меньше. Можно сказать, почти никакого.

— Это уже интересно, только стелешь подозрительно мягко.

Толстяк хмыкнул.

— Ничего подозрительного. Просто подпольные бои без правил.

— Ты имеешь к этому какое-то отношение? — догадался я.

— Ага. Я один из организаторов и заодно врач. В общем, если ты не спешишь, то мы можем где-то тут засесть, я тебе проставлюсь, так сказать, и заодно введу в курс дел.

***

А ларчик открывался предельно просто: тот самый завод, куда съезжались дорогие тачки, оказался подпольным Колизеем, устроенным для состоятельных, богатых и очень богатых зрителей. Стоимость билета в первом ряду две тысячи рублей, самый дешевый — у дальней стены — стольник. В особые дни с самыми интересными боями стоимость билетов увеличивается еще больше. Все это толстяк, которого, как выяснилось, зовут Семен, мне поведал в ближайшей забегаловке. Он сам оказался в этом районе только потому, что поехал домой после рабочей ночи, и посреди улицы его машина вышла из строя, так что он просто попилил к автобусной остановке, где его и подловили гопники.

— Когда ты сказал «без правил» — насколько сильно без правил? — спросил я.

— В общем, смотри, — сказал толстяк, отхлебнул пива и поставил бокал на стол. — «Бои без правил» так называются только для зрителей. На самом деле правила есть. Понимаешь, ты хочешь денег. Я хочу денег. И тот парень, который выйдет против тебя на арене — он тоже хочет денег. Все мы в этом бизнесе хотим денег, а не проблем. У нас шикарный сервис, хорошие доходы и все схвачено и куплено, что, конечно же, недешево. Проблемы — это лишние расходы, а они не нужны никому. У нас две лиги — «чемпионская» и «геройская». Это так для зрителей. Но проще назвать их «лигой людей» и «лигой зверья». В чемпионской лиге действует одно правило: ты отвечаешь за здоровье твоего противника. Сломанные носы, уши, рассечения — все это бывает и в боксе, и в борьбе. Это в пределах нормы. Открытые переломы, калечащие приемы и прочая херня — это уже не нормально. Чемпионская лига подчиняется духу спорта. Это и есть спорт, то есть мероприятие, куда бойцы приходят за деньгами и славой. Если ты любишь жестокость и насилие — тебе место в лиге «героев». Бойцы, которые перегибают палку и калечат своих противников, либо вообще изгоняются из этого бизнеса, либо переходят в «геройскую» лигу, где они будут встречаться с такими же моральными уродами, как они сами. Переход строго односторонний, из лиги для зверей возврата в лигу для людей нет. Хотя, скажем прямо, в геройской лиге заработки намного выше, и зрителей на такие бои собирается больше. Увы, людям нравится насилие и жестокость.

Я вздохнул.

— А по деньгам что?

— В нормальной лиге гонорар делится между победителем и проигравшим шестьдесят на сорок. У «героев» бывают иные пропорции, как они уже сами договорятся. Бывает, что победитель забирает все, и такие бои особенно упорные и жестокие. Если ты пойдешь в спортивную лигу — даже при поражении получишь минимум пятьсот рублей. Популярные бойцы, которые дерутся в рейтинговые дни с такими же популярными бойцами, зарабатывают за бой часто более десяти тысяч. Но быть популярным бойцом нелегко, сам понимаешь.

Я задумался. Если я подерусь в таком месте — банально засвечусь, а дальше беда. То есть, у меня только один бой, потом надо залегать на дно. Так что нужно за один бой сорвать куш.

— А ты можешь устроить мне бой в рейтинговый день с сильным противником? — спросил я.

— Могу, но не сразу. Понимаешь, мы — порядочное заведение, устроить в самый рейтинговый день «мисматчевый» бой — это тяжелейший удар по репутации. Мы такого всеми силами избегаем, противники подбираются по силе, чтобы зрители получили хорошие бои за свои деньги.

— Если ты выставишь меня против новичка — это и будет мисматч. Он ляжет сразу, ты сам заметил, что я профи.

— Да, но в боях новичков на разогреве это нормально.

Я вздохнул.

— Понимаю. Слушай, что если я сразу пойду в лигу зверья на бой, где победитель забирает все или почти все? Это послужит тебе и твоим партнерам достаточной гарантией, что я собираюсь дать хороший бой?

Семен прищурился.

— А тебе вот прям сию секунду надо много денег и время не терпит?

— Типа того. У меня только один бой.

— Почему?

Я снова вздохнул.

— Потому, что я не хочу светить свое лицо на всю округу. Скрываюсь от жены, скажем так.

— Хренасе поворот… Ну, это дело можно обыграть иначе. Правил, запрещающих носить маску, нет, если она не является защитой. Можно напялить тебе соломенную японскую шляпу, придумать прозвище типа «Ронин», напустить загадочности… Ну как-то так. Можно грим наложить.

— Тоже дело. Но все-таки, что, если я сразу пойду в лигу героев?

Семен отхлебнул из кружки и задумчиво сказал:

— Знаешь, а мне поначалу показалось, что ты не фанат насилия. Ты там еще раздумывал, добавить или хватит с них…

Я пожал плечами:

— Так и есть. Мне не нравится идея бить человека, который мне ничего плохого не сделал и который просто вышел на ринг ради денег, по нужде, как и я. Если наперед знать, что мой противник — жестокий садист, мне будет психологически легче с ним драться. Так что, есть какое-то правило, запрещающее бойцу из нормальной лиги выйти разок против «героя», не становясь при этом «героем» навечно?

Собеседник покачал головой.

— Правила такого, в принципе, нет, бойцы переводятся в лигу зверей только если демонстрируют чрезмерную жестокость. Так что встреча соперников из разных лиг по обоюдному согласию вполне возможна. Это будет даже интригующе. Другой вопрос, что желающих нет, бой будет неравный. «Чемпион» не освобождается от ответственности за здоровье противника, а у «героя» такого ограничения нет.

— Меня устраивает. Когда будет бой?

— Точно не скажу. Следующий день боев с участием «героев» будет в воскресенье, послезавтра. Не уверен, что получится организовать тебе бой уже послезавтра. Но завтра, а верней, уже сегодня, надо будет тебе заглянуть к нам на огонек, типа, собеседование.

— Там будут вопросы, кто я такой?

— Ну, есть и вопросы психологического характера, понять, кто и что ты есть. Но их как раз задаю я. Еще надо будет глянуть твою физическую форму и навыки, чтобы понять, с кем тебя выставлять. Ну то есть, это я тоже уже примерно понял. Главный вопрос — ты ударник?

Я чуть подумал и ответил:

— Я армейский рукопашник, преимущественно. Если вопрос был, не борец ли я — то нет, не борец.

— Ага, о том и речь. Борцы не зрелищные. То есть, у нас есть и борцы, но их мы ставим друг против друга. Есть небольшие категории зрителей, которым нравится силовое состязание, но не нравится жестокость. Женщины, в основном. Так что порой мы устраиваем «женские дни» с участием крупных, мускулистых борцов, специально для них. А вот борец против ударника — это просто пропащий бой, ни вашим, ни нашим. Зрители такого не любят.

Мы расстались на том, что я дал Семену свой номер. Завтра, а вернее, уже сегодня, он позвонит мне и я приеду на осмотр.

Что ж, кажется, я решил свою проблему, хоть и не совсем так, как планировал. Тут есть и плюсы, и минусы: из плюсов то, что мне не понадобится совершать преступление. Тут бои хоть и подпольные, но полиции регулярно заносится «гостинец», чтобы глаза закрывали, то есть почти легально, а с меня и вовсе взятки гладки, лично я не совершаю никакого криминала, добровольно выходя на ринг с другим таким же.

Второй плюс — у толкача при себе может не оказаться нескольких тысяч, зато может иметься оружие. То есть, и рискую я меньше.

Минусы… Ну, если бы я успешно грабанул толкача — шито-крыто, он никуда не заявит и фоторобот мой не составит. Тут меня увидит куча народа, и среди богатых зрителей всегда найдется пара корпоративных шишек. В теории, тут даже может оказаться тот самый «богато одетый человек на кресле-коляске», который меня разыскивает.

Правда, есть свой плюс даже тут: по словам Семена, съемка у них запрещена полностью, клиент, пойманный с камерой, больше допущен не будет, и средства обнаружения скрытых камер у них имеются. Есть шанс, что я вообще не попаду на видео.

На радостях я взял такси и поехал домой, а возле дома заскочил в довольно приличный ресторанчик и отпраздновал свою удачу хорошим сочным шницелем с маринованными перцами и окрошкой. Трапеза обошлась мне всего в пятнадцать рублей, считая вместе с двумя рублями на чай официантке.

***

Всю оставшуюся ночь и утро я был занят тем, что бегал по заснеженному, болотистому полю, хрен знает какой раз пытаясь убежать от рокового выстрела. Впрочем, в самом конце мне это удалось: когда я уже оборачивался, меня внезапно выдернула из этого чертова болота трель телефонного звонка. Звонил Семен.

«Медицинский осмотр» прошел успешно. Семен и один из его партнеров, довольно своеобразный и артистичный карлик ростом в метр, но с кучей золота на пальцах, констатировали, что я в замечательной форме, сильно лучше многих популярных бойцов, и при этом гораздо сильнее, чем выгляжу.

— Хорошая подготовка, — подытожил карлик, — вопрос теперь только в мастерстве.

Само собой, что я на полную не выкладывался: мне нужны деньги, а не слава и признание, и меня устроит, если мой противник будет слабее меня.

Заодно я ознакомился с регламентом и прочими порядками, ну и вообще с предприятием. Там прямо есть и ресторан, и своя служба охраны, и гардероб, где можно сдать не только пальто, но и пистолет, если есть. Ничего так все организовано, ну и роскошь будь здоров.

Было и еще кое-что, для меня очень важное: ни Семен, будучи врачом, ни тем более карлик не заподозрили во мне ничего странного. Там я даже прошел через рамку металлодетектора — потому что люди с имплантами не допускаются — и детектор промолчал.

Итак, два вывода. Во-первых, во мне нет ничего кибернетического. Во-вторых, распознать мою природу без анализа крови и прочих аналогичных процедур не представляется возможным. Кровяное давление и пульс в норме, вес в норме — внешне все нормально. Я ем, дышу, потею, как все нормальные люди, тень на плетень наводят только высокая физическая сила, отличное зрение в сумерках и фотографическая память.

Второй вывод — что тот боевой протез руки еще не предел совершенства. Оказывается, есть импланты, которые повышают боевые способности человека, но при этом внешне незаметны. Учту.

Поздно вечером Семен позвонил мне еще раз и сообщил, что бой в воскресный вечер у меня все-таки будет, потому что объявился еще один боец из «героев» и захотел поучаствовать. Ему в пару поставили бойца, который был в другой паре, ради большего соответствия противников, а к освободившемуся бойцу поставили меня.

— Твой противник в меру хорош и в меру агрессивен, — сказал мне Семен. — Он не то чтоб любитель насилия, просто иногда во время боя закусывает удила и впадает в ярость. В общем, не то чтоб зверье, но в нормальном спорте его дисквалифицировали из-за состояния психики. У него была неплохая карьера, сломавшаяся из-за таких вот вспышек бешенства.

— Понял, а что по деньгам?

— Бой разогревочный, но «геройский». Так что призовой фонд боя три тысячи минимум, и концу вашего боя он может составлять еще большую сумму. Пропорции два к одному, потому как противник твой жадноват, скажем так, но не очень уверен в себе.

— Вопросов нет, — ответил я. — Когда бой?

***

Тяжелые металлические ворота «а ля Колизей» поползли в сторону, открывая передо мною выход на арену.

— Встречайте — новая загадка перед вами! Ронин!!! Сейчас мы посмотрим, какие сюрпризы он приготовил своему противнику и всем нам!!!

[1] Рантье — человек, живущий на ренту, то есть доход от сдаваемой в аренду недвижимости

[2] Дж.Х.Чейз, «Дневники Прокейна»

[3] «Журнал для мужчин» это с голыми девочками, а для джентльменов — это про тачки, охоту, яхты, здоровье и прочее.