Рушара

Глава 36. Финал

Все собрались в тронном зале дворца на Рорсеваане. Не было ничего лишнего. Только кресла, стоящие вокруг всевидящего озера. Всё, как всегда. И всё иначе.

Кресла не стояли сплошным кругом. С одной стороны сидели Герои. Аргентор с Наяной. Ааренс и Маргиана. Заннат, Моррис, Фарид. Вилли и Фальконе. Немного в стороне от всех сидела Алисия. Напротив Вилли и Джеда сидел Пространственник. И совсем один — Рушер. На этом круг не замыкался. В зале находились представители всех четырех рас планеты. Народу было не много и не мало. Все молчали.

Это был не суд. Никого не упрекали, никому не ставили на вид. Никто не оправдывался. Не было речей. Просто оставались ещё несделанные дела, и этим следовало заняться сразу же. Прежде всего, надо восстановить планету.

— Как именно? — спросил Ивлеарс.

Все смотрели на Пространственника, ожидая, что он пояснит высказанную мысль.

— Четыре из тринадцати лун, спутников планеты, это глыбы замерзших газов. Тохэя — кислорода, Юмм — водорода, Иссхо — азота, и Лит — смеси инертных газов. Оффо, Шаха, Юэ — хранилища зародышей растительности и животных клеток. Остальные — строительный материал. Вы можете сами, в лабораториях Зинтареса, восстановить жизнь вашей планеты так, как пожелаете.

Он умолк и оглядел присутствующих.

— Всё будет, как раньше? — спросила Арииси.

— Всё, как раньше. — ответил ей Пространственник.

— Значит, мы не будем летать? — спросила Ннарта. — А когда ты оживишь Орниссу? Почему она ещё не с нами?

— Это невозможно, — отвечал он, — я же говорил, что не всемогущ. Её душа стала частью мира птицы Луллиэлли. Мне недоступно извлечь её оттуда. Эта птица — её могила.

— Жаль. — сказала Арииси, — Мы надеялись. Тогда нам не нужны крылья. Пророчество ошиблось.

— Но, вы можете стать частью мира Орниссы. Этот мир утратил своё убийственное свойство. У него есть теперь душа — душа Орниссы. Он стал зародышем нового и ждет своих обитателей. Можно зажечь в нем солнце и создать планету. На ней будет ваш материк Марено. Будут океаны. Будут танцующие пальмы, Эйчварсы. Мзивар. Вершина Мира. В нем будут жить летающие орниты. И их Орнисса. Не будет только звезд на небе. Вы согласитесь?

— Да. Это всё, что нам надо.

— Тогда всё будет.

— А кто всё это сделает? — раздался голос Наяны.

— Вы, Герои. У меня всё также нет Сил. Вы взяли их, не я. Вам и владеть ими.

— Разве мы их взяли? — спросил Аргентор. — Это сделала Орнисса.

— Тогда решайте, кому доверите, пока планета не умерла. Если хотите, можете назначить регента.

Так сказал Пространственник. И все забеспокоились. Выходит, Силы тут никому особо и не нужны? Все дело делалось только затем, чтобы лишить их Рушера?

Ааренс встал и вышел вперёд.

— Нет, так не пойдёт! — резко сказал он, — Что за свара такая?! Необходимо сначала восстановить планету, а потом уже пересекаться по поводу обид. Вилли, ты лучше всех знаешь Пространственника. Ты доверил бы ему Силу?

— Да, — ответил тот, — и не я один.

Джед кивнул.

— Тогда за дело! — воскликнул Пространственник, — Герои, я вас приглашаю к сотрудничеству! Нет ничего лучше, чем творить живое!

Белая Тоэхя таяла. Кристаллы кислорода притягивались атмосферой и, поглощаясь ею, растворялись. Аргентор, зависший в чёрной тьме безвоздушного пространства, с обеих рук молниями плавил спутник, полосуя и кромсая, словно играл. Он был защищён от мёртвенного холода открытого космоса радужным пузырём защитного поля. Далеко внизу, под его ногами вращалась белая планета, укрытая от взглядов густым покровом облаков. Солнце довершало дело, испаряя кристаллы газов, притягиваемые атмосферой. Многоцветные лучи пронзали пышные, клубящиеся массы, мгновенно распухающие в роскошные воздушные цветы.

Ааренс плавил Иссхо. Наяна — Лит. Маргиана кромсала Юмм. Атмосфера всё поглощала.

Ветер трепал вершины Левиавира и Мзивара, холодный ветер, летящий сверху. Он порождал и тут же плавил снег. Над океанами шли полосами ливни, проносились бешеные шквалы. Но, никто не прятался. Обитатели планеты наблюдали за небом, надеясь увидеть хоть краем глаза то, что творилось наверху. Напрасные надежды! Творчество укрывается в уединении!

Архипелаг Зинтарес был пустынен, лишь на вершине флагмана застыл зеленый конь. Но, внутри лабораторий кипела жизнь. Возрождалась в кюветах, аквариумах, в бассейнах погибшая растительность планеты. Моррис с Заннатом и Фаридом носились по всем лабораториям вместе с сибианами, проверяя, везде ли всё идет, как надо. И вот настал день, когда аллерсы поднялись в воздух и полетели над материками, сбрасывая зародыши в почву.

Немного ранее Вилли с Джедом перемололи для обнаженного до коренной породы Ларсари две каменных луны, превращая их в почву и наполняя ею пустоты в камне.

Поначалу аллерсы не знали, что делать с Зоной. Одни хотели уничтожить её и засадить пустыню лесами. Другие желали оставить. Но, корабли — пять кораблей, пять капитанских могил — тронуть не посмели. И всё оставили, как есть.

Вскоре Зона приобрела иной вид. Зародыши попали на мёртвые лаборатории и проросли. Память о пяти капитанах сибианов стала живой легендой. Зелёные ростки возмужали, перебрались на умолкшие бразелары и полезли вверх. Зона перестала быть мёртвой. А потом перестала называться Зоной — она превратилась в Зеленый Остров.

На Рушаре никогда не было времён года, на ней всегда царило лето. Потеря части атмосферы привела планету к глобальной катастрофе — наступила зима — явление, не знакомое ни одному жителю Рушары. И вот, когда казалось, что планета умерла — наполнился свежестью воздушный океан, отступили убийственные холода, растаяли снега в горах, и по долинам понеслись широкие потоки вод, смывая грязь и мусор. Впервые обитатели Рушары увидали наступление весны.

На Урсамме выросла гора на месте чёрной ямы. Только в ней больше не добывали фтары. Да их и не осталось более ни одного. Снова были посажены тантарусы, выпрямлены бразелары, убран мусор, отстроены деревни.

Синий Монк Заннат опустился на красную землю. Теллуровые скалы не шевелились. Он прошел по молчащим пескам и сел на островке.

— Давай поговорим с тобой, песок. — предложил он. — Я расскажу тебе сказки, легенды, мечты и быль. Чтобы, когда меня не будет, монки могли утешаться, слушая историю своего мира. Давай, я расскажу тебе всё, как оно было. А ты слушай и спрашивай.

И он повёл долгий разговор, медленно шагая по песку и прокладывая красную полосу. Потом перешел к зелёной и рассказал о том, какими они все были и как изменились теперь. Потом он провел синюю полосу и поведал о мире, откуда пришли Герои.

— А белую полосу проложу не я. Путь об этом расскажут монки. Потому что я так и не знаю правды о нас.

Он направился сквозь теллуровые скалы.

— Остановись, Герой, — сказали скалы, — возьми нас в спутники.

Заннат поплыл на красной скале к Пурпурным озерам. Ибо там было то, что ему нужно — Пурпурные воды, у которых его нашел Синнита. Пурпурные воды смыли с него глубокую несмываемую синеву, которой его пометил материк.

Небо расчистилось от сплошной облачной пелены, и засияло солнце. Ему ещё предстоит получить новое имя, как и планете. Подул теплый ветер. В воздухе запорхали монки. Все возвращалось. Заннат засмеялся.

Вот по прошествии многих-многих дней все снова собрались на Рорсеваане, во дворце Пространственника, стоящем на вершине синей горы, вырастающей из двух океанов.

— Время творить новый мир. — напомнила Арииси. — Время Орсанны, нашей планеты под солнцем Орнарта.

— А как же ваш Герой — Орнисса? — спросил Пространственник. — Что вы назовете её именем?

— Вы назовете. Здесь, на этой планете. Хотите, назовите солнце, хотите — материк. Она будет с нами рядом, на нашей планете, в нашем мире. Зачем же путаться в именах?

— Хорошо, — сказал Пространственник, — время Орсанны.

Озеро всколыхнуло своей поверхностью, из его глубин выросла фигура, скрытая широким черным плащем.

— Варсуйя. — проронил Пространственник.

— Я, мой Герой. — прошептала развоплощенная Варсуйя. — Я принесла тебе Символы и зёрна новых двух миров.

Она раскрыла руки. Два каменных шарика и два маранатаса лежали на её ладонях.

— Сначала Орсанна.

Додон взял шар, он сжал его в ладонях и закрыл глаза. Из-под его пальцев начал пробиваться свет. Пространственник медленно раскрыл ладони, выпуская шар на свободу. Тот наливался светом, вращался, выбрасывая в стороны крохотные протуберанцы. Вокруг него поплыла темная горошина планеты.

Выросло видение. В непрозрачной тьме космоса пульсировало сердце планеты. Оно выбрасывало потоки молчаливого, мятущегося пламени. Мрачного, густо-вишневого огня, прорезаемого вспышками молний. Взлетали и опадали всплески магмы. Постепенно шар успокоился и затих, оставив после своего буйства только застывшие в молчании рубцы. Через мгновение он начал затуманиваться, заголубел и засветился. Видение проникло внутрь атмосферы.

Кипели первобытные океаны под жарким небом, обложенным бешеными грозовыми тучами. Непрерывно били молнии, перемешивая в планетарных сосудах густой раствор солей и аминокислот. Сквозь тучи прорывалось солнце, довершая неистовой пляской своих лучей безумство гигантских молний.

Материки стояли молчаливыми и тёмными громадами, отбивая мощными плечами первобытных гор яростный напор бушующей стихии. На берега полезли водоросли, цепляясь за камни, как пальцами, разноцветными своими стеблями. И тут же умирали, предоставляя прочим идти по их телам. Океан подбирался, захватывал каменные, влажные просторы, населял их простейшей жизнью, создавая почву.

Зазеленели, заколыхались, зашумели растения, поднимались и мгновенно падали деревья. Побежали реки, разредились ливневые дожди. Образовались моря, озера, водоемы. Тучи разбежались, проникли светлые лучи Орнарты и осветили высокие вершины гор, похожих на Мзивар. Затанцевали пальмы на косе Фланнир, поплыли серебряными молниями эйчварсы.

— Миллиарды лет локального времени. — проронил Пространственник.

— Нам пора? — спросила Арииси.

— Да, — ответил он, — вас уже ждут. Идите прямо в птицу Луллиэлли. А я закрою за вами вход.

Орнитки вышли через переходник, бросив прощальный взгляд на каждого из Героев.

Картина не прекратилась. И все увидели, как в небе над материком полетели один за другим мощные орлы. А навстречу им с вершины Мира взлетела Орнисса. Крылатая Орнисса. Непобедимая Орнисса. Видение иссякло.

— Теперь по домам? — спросил с сожалением Моррис.

— Нет ещё, не по домам, — ответил Вилли, — ещё много дел.

Он обратился с вопросом к Пространственнику:

— Как же ты будешь теперь жить, Айяттара? Снова в путь?

— Нет, Виллирес. Нет, Джерракс. Додонов слишком мало. Нас устроит планета под одним из солнц галактики. Места хватит. Но, сейчас не о нас. Сюда идут мёртвые — Маркус и Берелли. И Кондор. Время возвращать долги.

В зал проникли трое. Пространственник пошел им навстречу.

— Маркус, — позвал он, — Маркус ты спас меня. Что я могу сделать для тебя?

Маркус чуть улыбнулся и покачал головой. Он вырвал свой дротик и бросил его прочь.

Кондор внезапно утратил своё мёртвенно-голубое сияние, и все увидели профессора — усталого, но спокойного.

— Франко Берелли, — с сожалением сказал Пространственник, — ты был жестоко и несправедливо лишен жизни. Лгуннат поставила условием моего возвращения твое возвращение. Жизнь за жизнь. Но, это слишком мало. Что ты захочешь от меня?

— Возвращение Эдны. — прошелестел Берелли.

— Я не хочу, — сказала Эдна — никто не успел заметить, откуда она появилась.

— Я настаиваю, — потребовал Берелли, — таково мое условие. Я выполнил твоё задание, Эдна. Планета спасена, и мы с Кондором и Маркусом приняли в этом необходимое участие. Мы прошли своё испытание. Либо ты вернешься, либо я не вернусь.

— Зачем тебе всё это, Франко? — спросила она. — Я знаю, чего хочу. Я уйду к Орниссе в её новый мир.

— Почему, Эдна?! — воскликнул Кондор. — Почему ты отказываешься от жизни?!

— Зачем тебе нужна моя жизнь, Мариуш? Чтобы все были счастливы? Чтобы всем было поровну? Уже не поровну! Я пятнадцать лет с тобой прошла в экспедициях. Решено, я ухожу к Орниссе.

— Я тоже пятнадцать лет с тобой в экспедиции. — опять зашелестел Берелли. — И что с того? Ты же не полюбила меня. Плати долги, Эдна. Я требую, чтобы ты жила, если Мариуш разучился убеждать. Говори же, несчастный! Ты плясал ламбаду с орнитками, таскался рядом с мёртвыми целый год, ты был синим клоуном. Нет такого дела, что ты не сделал бы из чувства долга. Других чувств у тебя разве не имеется?! Язык что ли у тебя отвалится, как у меня, если ты признаешься?

— Останься, Эдна, — выдавил Кондор, — смилуйся, я не могу говорить при людях!

— При студентах! — поправил его Маркус.

— При Героях. — ответила Эдна.

— Начинай, — сказал Пространственнику Вилли, — они потом во всем разберутся.

Белый шарик пронзил трухлявую грудь Берелли. Иссушенный и ядовитый труп вдруг вспыхнул, как сухой порох. Далее пламя моментально иссякло, и все увидели нового Берелли. Пространственник сделал больше, чем просто оживил его. Пивной живот, опущенные плечи и отечное лицо не вернулись к Франко. Он стал двадцатипятилетним, стройным и красивым, как когда-то, пятнадцать лет назад. И они с Кондором обнялись, как оба того желали.

— Мне не надо таких подарков, — сказала Эдна, но улыбнулась, взглянув на Франко. Она осталась сама собой, даже нисколько не краше, чем была. И они с Кондором и Франко заняли свои места рядом с Героями.

— Маркус, ты ведь вернёшься? — с надеждой спросил Вилли. — Ты не отправишься с Пространственником?

Маркус снова улыбнулся и снова ничего не ответил на это — он обратился к Пространственнику:

— Ты узнаешь меня, Айяттара?

Тот вгляделся в мёртвые глаза проводника.

— Ты Маркус Джок, по-додонски — Сади.

— А так?

Маркус поднял руку. На его пальце блеснуло зелёное кольцо из нефрита. Пространственник отпрянул.

— Альваар?!! Как это возможно?!

— Я же говорил, что узнаешь. — с удовлетворением ответил Маркус.

Шарик пронзил его грудь, и чёрное лицо додона Маркуса превратилось в лицо смеющегося волшебника Альваара.

— Разве ты не на своей планете Лимбии?! — воскликнул Вилли. Подбежал и Фальконе.

— Рад видеть вас, рыцари. Только не спрашивайте, как я стал Маркусом, а то замучаетесь слушать! Впрочем, всё довольно просто: морковь вырвалась у меня из рук и убежала в Портал. И ещё я хотел убедиться, что ты, Виллирес не соврал насчет столиков в вашем мире.

— Ну и как? — смеясь, спросил Фальконе. — Не соврал?

— Соврал, конечно!

— Но, как ты превратился в Маркуса?! — недоуменно спросил Вилли.

— Я не превратился. Я родился им. Так поступил со мной Портал. Я даже не ведал, что в личности Маркуса скрыт волшебник Альваар. Только войдя сюда, в этот дворец, я обрёл прежнюю память.

Он оторвался от них обоих и повернулся к Пространственнику.

— Мы ещё надоедим друг другу шутками. — пообещал Альваар. — Впереди не самая весёлая часть вечера.

— Сначала пожелания Героев. — покачал тот головой.

— Какие же у нас пожелания? — удивился Ааренс. — Мы с Маргианой всем довольны.

— А мне мешают жабры. — сообщила Нэнси. — Конечно, я и сама могу, но не хочу покидать собрание.

— А у тебя, Ланселот, есть, что пожелать? — обратился к Аргентору Пространственник.

— Я не Ланселот. И не Аргентор. Я Боб Мелкович. Снимите с меня грим.

Нэнси кивнула головой, она знала, кто такой Боб Мелкович.

Белый шарик легко приблизился к Аргентору, и яркое сияние лишь на мгновение охватило его высокую фигуру. Зрители затаили дыхание, ожидая, возвращения давно забытого всеми Боба. Но, этого не произошло. Изменился он совсем мало, только стал опять блондином с серыми глазами.

— Ты тоже желаешь вернуть прежний облик? — обратился к Алисии Пространственник.

— Ещё чего! — возмутилась та. — Да я с такой внешностью и такой фигурой стану кинозвездой. Или моделью!

Фарид вспыхнул, когда его спросили о его пожелании, и отрицательно мотнул головой. То, чего он хочет, неисполнимо — о, если бы можно было вернуть Синниту! Мгновение ему казалось, что могущественный Пространственник сотворит чудо — ведь ожил же Маркус, воскрес Берелли, обрела тело Эдна Стоун! Но, всесильный додон печально посмотрел на Гесера и чуть заметно покачал головой. Синнита больше не вернётся.

— Я всем доволен. — кратко ответил Габриэл Моррис. Странно было бы в его положении прощённого подлеца серьёзно относиться к предложению подарков. Ясное дело, это просто испытание — ничего же героического он не сделал. Сейчас важно только, что называется, сохранить лицо. Не нужно лишний раз напоминать о своём промахе.

— То, о чём я думаю, находится не здесь. — сказал Заннат. — Есть у меня ещё одно желание, но я об этом помолчу.

Не станешь же, в самом деле, перед товарищами распространяться, как хочет он снова встретить ослика!

— Когда-нибудь, — улыбнулась Варсуйя. — кто знает…

«И помни, я тебя любил…»

Наступило всеобщее молчание. Все посмотрели на Рушера.

— Конфетки кончились? — усмехнулся он. — Чем наградите из царской ручки?

Побеждённый тиран не опустил голову и не отвел глаза. Всех оглядел с насмешкой.

— Почему ты так поступил с планетой? — спросил Фальконе.

— Как? — Рушер не взглянул на него. — Как поступил?

— Ты же убийца, Рушер! — гневно крикнула Маргарет.

— Я никого из вас не убил. Вы сами лезли во всё. Я долго миловал вас. До того, как вы встряли, на планете были только мелкие стычки. Что? Не так?

— Я видел переплавку. — тяжело сказал ему Аргентор, — Я никогда не забуду смерть Синниты. И не говори тут никому, что это был всего лишь твой сон.

Рушер насмешливо сощурился на него.

— Смерть Синниты? Красивая раса, не так ли? Дурак Рушер, не сумел найти общий язык с великолепным, прекрасным народом? Аллерсы тоже были по-своему неплохи. А также свободолюбивые и храбрые орниты. И даже монки.

Он засмеялся. И резко, как выплюнул, сказал:

— Я видел их. Десять миллионов лет назад я видел белых личинок. Я думал, это почвенные паразиты и едва не уничтожил их. Я назвал их сибами и поселил на летающих лабораториях. Даже дал им почву. Ваши благородные сибианы для меня все те же сибы — червяки. А твои аллерсы, Ааренс, долго были сиреневыми ящерицами. Гораздо дольше, чем аллерсами. Мне продолжать?

Он снова засмеялся, словно проскрежетал железом по стеклу.

— Вы так жалки, Герои. Вы думали, что я воевал с планетой? Негодяй, тиран, убийца! Какие ещё прозвища вы мне давали? Я даже не помню ваших имен, комедианты. Театр личинок. Кукольные герои.

Рушер отвернулся и больше не проронил ни слова. Вмешался Пространственник:

— Как вы хотите с ним поступить?

Все молчали. В преддверии последних событий любой из них не колеблясь, убил бы Рушера, так отчего же теперь они не рвутся сделать это? Отчего никто не хочет взять на себя тяжесть исполнения приговора? Всё же, как-то надеялись они все втайне, что эту обязанность возьмёт на себя это сверхчеловеческое существо — Пространственник. Не по его ли вине произошло всё то, что произошло с ними и с планетой? Но, кто его знает, этого додона, у него какая-то своя логика и свои соображения.

— Назовите вину Рушера. — потребовал от собрания Пространственник. Но, даже представители всех четырёх рас промолчали — планета избавилась от Тирана, и дальнейшее было уже делом Героев. В конце концов, Рушер — их человек.

— Обязательно вину? — спросил Моррис, нарушив гнетущее молчание. — Это суд? А кому он тут опасен? У него даже Силы нет. Если уж на то дело пошло, то он никого не просил материализовывать его сон. Распорядились без него. Почему бы его просто не отпустить вместе со всеми?

— Если честно сказать, — вздохнул Заннат, — то я тоже понятия не имею, как с ним поступить.

— Вот как? — холодно вступила Маргарет. — А у меня есть претензии. Слишком много он поиздевался над Ааренсом. Скажете, нечаянно?

— Не так уж он и поиздевался надо мной. — спокойно ответил Ааренс. — Всё было проще. У него была цель, а я стоял на пути. Вот он и прошелся по мне. Да и по тебе, Маргиана. Ты была средством воздействия — не более, без всякой личной вражды. То, что мы судим, выпало за пределы общечеловеческих понятий. Теперь у него нет этой цели. И ничего нет.

— Вы полагаете, что выпустить его на Землю было бы безопасно? — снова обратился ко всем Пространственник. Такое впечатление, что он упорно перекладывает решение этого непростого вопроса на плечи Героев и, если им вздумается вынести смертный приговор своему бывшему сокурснику, то, не колеблясь, приведёт его в действие.

— Полагаю, да, — снова за всех ответил Моррис, — иначе, почему бы не попросить Пространственника уничтожить заодно всех мерзавцев на нашей с вами планете? Настоящих и будущих. Может, провести мозговую чистку и искоренить такую возможность в зародыше? Чтобы спокойнее жилось.

— Я не понимаю тебя, — вмешался Аргентор, — ты предлагаешь оставить всё, как есть? За что же мы тогда сражались?

— Я думал, вы помните. Я-то не Герой, я помню. Вы сражались, чтобы избавить планету от Владыки, не дать ему овладеть Силой. Вы добились своего. Тирана больше нет.

— Моррис, — вмешалась Наяна, вставая с места и колюче глядя на него, — я тоже не понимаю. Тебе-то что за выгода защищать Рушера? Он больше не имеет Силы и больше ничем тебя не одарит.

— Вот именно, — едко уточнил Моррис, — больше у него нет Силы. Теперь вы ею распоряжаетесь. Следовательно, к вам я должен идти с поклонами, если хочу хорошо устроиться. Ну, хорошо. Я передумал отказываться от подарка. Мне нужно королевство. Можно маленькое.

— Ты не заслужил королевства. — прямолинейно ответила Наяна.

— Пусть будет так, — легко согласился Габриэл, — тогда выдайте мне мою пайку. Что-то я всё-таки сделал хорошее.

Алисия зло засмеялась.

— Нет! Это ненормально! — воскликнула Маргиана. — Это уже балаган! Пространственник тоже ждет. Он с Варсуйей не виделся столько миллионов лет!

— Ничего, мы подождём. — поклонился Пространственник, он совершенно спокойно наблюдал всё происходящее. Ни Варсуйя, ни Альваар не проявили ни малейшего беспокойства. И только Героев раздирали противоречивые чувства.

— Чего ты хочешь? — холодно обратился к Моррису Аргентор.

— Я ничего не хочу. — дерзко отвечал тот. — Спросите Рушера, чего он хочет, раз не знаете, что с ним сделать, чтобы всем угодить. Оставьте его. Не вмешивайтесь в то, что вам недоступно! Вы судите Рушера за его сон! Тогда будьте последовательны. Судите и Пространственника. Разве не он причина всей этой круговерти? Судите Варсуйю — её попытки вытащить Императора из ловушки погубили столь многих в течение бесчисленных веков! Отчего же вы выносите приговор только за то, что произошло здесь?! Судите Маркуса! Разве не он затеял эту Замену, которая всех нас бросила на Рушару?! Судите Эдну! Судите и меня — я служил тирану! Попробуйте пройти этот путь последовательно, с тем же эмоциональным накалом, и вы придете к тому же, что и Рушер! Остыньте от своей мести. Не становитесь такими же, как он. Да кто из вас в мыслях хоть раз да не пытался поиграть в могущество, всесилие, в сверхчеловека?! Не должен человек иметь реально такой власти! Не надейтесь ею пользоваться!

— Разве он не пытался уничтожить целый континент, разве не хотел взорвать Ларсари?! — гневно вступила Маргиана.

— Его уже там не было. — вмешался в этот спор Пространственник. — Вы увлеклись и забыли бросить в ангаре кружок переходника, как я просил. Я бы вам сказал, что, перерубив силовые шнуры от бразеларов, вы привели в действие программу взлета.

— Но, разве он не собирался уничтожить всю планету?! — крикнула Наяна.

— Да, собирался. — подтвердил Пространственник.

В воздухе повисло молчание. Никто не решался что-либо сказать. Все Герои лишь желали, чтобы всё закончилось, но не знали, как и чем заполнить внезапную пустоту внутри. Всё было неправильно. Тиран должен провалиться в преисподнюю с криком ненависти и ярости, с угрозами, рыданием, проклятиями. Триумф не состоялся.

Заннат посмотрел на Пространственника и Альваара — те молча стояли рядом с Варсуйей. Посмотрел на Эдну — она глядела в потолок. Посмотрел на Рушера, на его бледное лицо, застывшее в ожесточении.

Что, мудрый синий Монк Урсаммы? Задачка не по силам?

Перед внутренним взором встала ясная картина. Заннат увидел Рушера в колледже и в экспедиции. Забавный маленький придурок. Объект для насмешек, для шуточек, острот, для праздного зубоскальства. В скорлупке злости и недоброжелательства, в оболочке враждебности — маленький скорпион без жала.

В глазах Занната словно расползалась пелена. Сущность Рушера представала перед ним. До предела сжатая пружина. Огромный потенциал, стиснутый, скованный, зажатый в немощном и слабом теле. Чудовищное несоответствие желаний и возможностей. Джинн в бутылке. Бомба в руке. До своего сна Рушер и не знал об этом. Теперь знает.

Заннат углублялся в видение. Перед ним проплыли миллионы лет сна Рушера. Заннат пил воду в пещере сталактитов, воруя её у жителей Стамуэна, а Рушер создавал планету. Заннат бежал от камней преследователей, а Рушер заселял океаны и сушу. Заннат попал в пещеру сновидений, а Рушер шёл по облакам. Вот таковы его запросы. Не пещера с сокровищем. Не царь. Не рыцарь. Не спаситель.

Заннат увидел, как пружина вырвалась из заточения и пошла вразнос. Торжество, неистовство и ликование пронзили его, словно молнии, выжигая пламенем Сверхновой все простенькие человеческие чувства: сочувственность, привязанность, симпатии. Обиды, жалость, подавленность. Он умирал и возрождался. Он возносился и ниспадал. Он впитывал в себя Вселенную и сжимался в атом, в мельчайшую частицу материальности. Он рождал звезды и сотворял мельчайшие живые существа.

«Ты никогда не будешь прежним. Никогда!»

Заннат открыл глаза, посмотрел на Рушера и увидел слезы. И такое мучение! Такую боль! «Лучше бы мне не просыпаться! Лучше бы не жить!»

Но нет — он выживет, он сумеет. Боль притупится, останется душевная неутолённость и бешеная страсть творчества. Безумная, всепоглощающая страсть. Без ограничений всякой суетностью, вроде нравственности, гуманности, самопожертвования — смешными и мелкими человеческими слабостями.

Приобретая что-то, человек теряет что-то. Чем более приобретает — тем огромнее потеря. Безмерное могущество, почти божественная власть, лишило Калвина всего спектра человеческого мировосприятия, всей роскоши человеческого общения. Трепетности первого чувства, пламени любви, неисчерпаемости дружбы, радости прощения и счастья быть прощенным. Пространственник вышел из темницы — теперь её узник Рушер. И этого не изменить. Рушер никогда не будет прежним. Никогда! Теперь, Заннат, Великий Синий Монк, наконец-то, ты так мудр, чтобы судить об этом?!

Заннат поднялся и сказал:

— Пойдемте домой.

Эдна тоже поднялась и позвала Аргентора:

— Рыцарь Серебро, ключ от портала у тебя.

Он встрепенулся и достал из-за пояса зеленый рог Муаренса.

— Ну, в Озеро! — подсказала Эдна. Озеро поглотило рог и вскипело.

Все подошли и посмотрели. Далеко, почти у горизонта, по однообразным пескам пустыни двигались тёмные точки — это ехали машины, шла помощь экспедиции. Очень скоро они приблизятся к разорённому лагерю — надо поспешить.

— Смелее! — подбодрила Эдна.

Ааренс и Маргиана взялись за руки, как тогда, в пещере снов. На них мгновенно сменились одежды на те, в которых они прибыли на планету. Дворец прощался. Соломон и царица Савская оглянулись на всех и прыгнули в портал.

Аргентор и Наяна подошли к озеру. И тоже оглянулись, прощаясь навсегда с Рушарой, с дворцом, и со своим народом — сибианами. Ланселот, рыцарь Серебряный, и прекрасная Джиневра обрели друг друга.

— Помните нас! — крикнули они, и озеро поглотило Боба и Нэнси.

Заннат простился с монками. Он оставлял им Говорящие Пески Урсаммы. Когда печаль охватит монков, и будут сожалеть они и о своём пророке — о Синните — и о Синем Монке, пойдут они долиною Чинночи мимо бразеларов и тантарусов, мимо бродячих и дышащих теллуровых скал, к узорчатым пескам и будут слушать песни, сказки, будут говорить и будут вспоминать.

Фарид, прощённый всеми, вручил свой маленький народец — мерцающих урзоев трём оставшимся на планете расам и ушёл, простясь сердечно.

— Наш выход, дорогая. — Моррис позвал Алисию.

Бывшая дама-Инквизитор до сего момента пребывала в оцепенении, пока наблюдала уход своих бывших сокурсников. Кажется, она не могла поверить, что их пребывание на Рушаре подошло к концу, и все её надежды погорели.

— Ах, чёрт! — ругнулась Железная Королева. — Моррис, скотина, всё из-за тебя! Пока вы занимались трёпом, я сто раз могла бы сбегать в гардероб! Если бы я знала, что за гад превратил в мышиное дерьмо всю мою сокровищницу! Хоть бы моя шуба из песцов осталась! Красавчик, сволочь, ты у меня за всё заплатишь!

Выпалив всё это, она вздёрнула нос и решительной походкой направилась к озеру. Габриэл комически раскланялся перед оставшимися и догнал Алисию. Он заглянул в озеро, не замечая, как роскошная одежда на нём снова превратилась в джинсы и рубашку.

— Не смейте меня переодевать! — завизжала королева, топая ногами. Как была, в длинном вечернем платье, и на каблуках, она прыгнула в Портал. Моррис пожал плечами и последовал за ней.

Альваар подошел к Кондору.

— Профессор, Мариуш, я знаю, ты мечтал…

— Да, но Маркуса ведь больше нет. Мне некого просить о прощении.

— А стоит ли? Мы так неплохо понимали друг друга.

— Наверно, ты прав. Давай простимся.

— Прощай, Лгуннат. Прощай, сестра. Ты будешь счастлива, я знаю.

Варсуйя подошла к Эдне Стоун и легко коснулась её щеки ладонью.

— Кто знает, может, встретимся. — отвечала та.

Почти все покинули дворец. Остались только Вилли с Джедом, Пространственник с Варсуйей, волшебник Альваар. И в своём кресле, по-прежнему ни на кого не глядя, остался сидеть Рушер.

«Вилли, я должен сказать Джерраксу. Маркус определил его на гибель, когда замыслил свою Замену. Пусть этого не произошло, и не могло произойти, но мне очень тяжело от своего решения. Я должен объяснить ему.»

«Нет, Альваар. Не говори! Он ничего не знает. Остается только дружба. Прошу, не отнимай у него светлой памяти о себе. Возможно, эта дружба — лучшее, что он нашел в своей жизни.»

— Вилли, Джед, — проговорил Пространственник. — Как трудно с вами расставаться.

— Прощай, Хозяин. — сказал дворец. — Прощай, Фальконе.

— Элеадар, лларриаллас! — ответил по-додонски Джед.

Остался Рушер. Он смотрел на озеро. Глаза его сухи, рот крепко сжат.

— Калвин, останься с нами, — позвала его Варсуйя.

Он усмехнулся:

— Жизнь на поводке?

Пространственник приблизился и взял его за плечи. Заглянул в глаза.

«Не надо ничего говорить. Я сам так захотел.»

«Хорошо.» — ответил Пространственник.

И снял защиту.

Машины уже виднелись вдали, когда вся группа вышла к Стамуэну. В воротах города стояла старая шаария.

— Мы уходим, — просто сказала она, — прощайте.

И направилась к центру — к круглой площадке, мощёной белыми камнями. Со всех сторон туда уже сходились додоны. Снимали с голов и бросали на камни серые тюрбаны, из-под которых развертывались длинные чёрные волосы. Высокие фигуры входили в круг и исчезали один за другим. Шаария осталась в одиночестве.

— Время мёртвых! — крикнула она.

Из песка потянулись тени. Множество и множество теней. Они безмолвно затекали в круг, и тут же исчезали. Последней вошла шаария.

Стены Стамуэна просели и рассыпались в песок.

Машины приближались.

— Мы выехали через три дня, когда вы не вышли на связь! Но, почему-то компасы забарахлили! Вот, только что добрались! — воскликнул загорелый дочерна человек в тропическом шлеме. Он спрыгнул с машины и подошел к Кондору. Тот не ответил и посмотрел в небо. Там кружил большой орел.

— Всё в порядке? — встревожился человек.

— Всё в порядке. — успокоил его Кондор.

Машины уже почти уехали, как с севера появилась ещё одна фигура.

— Я сейчас! — воскликнул Фарид и выпрыгнул из машины. Он побежал навстречу. Неизвестно, что он там говорил, но вернулся вместе с Калвином. Они сели в машину.

— Поехали, — вздохнул профессор и искоса взглянул в место раскопок, где под сухим белесым небом лежали куски разбитого жёлтого камня. Какие-то остатки древних культурных слоёв.