Рушара

Глава 11. Танцы на Марено

Маргиана летела обратно на Ларсари и всю дорогу думала, как добраться до всевидящего озера во дворце Рушера. Достигнуть его не проблема — с такой-то способностью к полету! Она даже нисколько не уставала, пока неслась на высоте птичьего полёта.

Уничтожить всевидящее озеро означало лишить Рушера возможности втираться во все их планы, лишить его легкодоступной информации. Если удастся, стоит попытаться убить и самого Рушера. Хотя, судя по рассказу Аргентора, этот подонок хорошо закрыт. Его не возьмёт даже молния, не только меч. Даже такой, как у Маргианы. Но, отказаться от попытки так сразу она не хочет. Осталось продумать, как подобраться к Рушеру.

Как он орал на весь Ларсари: ты ещё придешь ко мне, Маргарет! Не попадешься, а именно придешь! Зачем, спрашивается, она ему нужна с таким-то лицом? Маргиана отлично помнила, что платка тогда на ней не было. Она перестала стесняться даже Ааренса, до того им удалось всем убедить её, что она по-прежнему красива. И все-таки Рушер пожелал её видеть у себя.

Хотя, там у него Алисия, ставшая такой красивой. Настоящая Снежная королева. Выходит, он может менять внешность? Вернее, даже улучшать. Что ни говори, преображение Алисии — просто чудо. Выходит, он предлагал Маргарет вернуть прежнее лицо. А, может, даже улучшить по своему вкусу. Наверно, полагал, что она обрадуется такой перспективе и станет его подружкой. Подружкой такого могущественного волшебника — Рушера Единственного. Он ведь не знал еще, что Наяна приобретет Силу исцеления.

Как жалко, что они так поспешили с этим исцелением. Сейчас шрамы, которые приводили её в такое отчаяние, очень бы пригодились. Это был бы отличный повод явиться к Рушеру с видом побитой собаки и просить прощения. Это куда убедительнее, чем явиться к тому же Рушеру и просить себе новых нарядов.

В состоянии Ааренса ничего не изменилось, и то уже хорошо.

— Я стабилизировала его тело, как могла, — сообщила Наяна, — но, думаю, что в моем распоряжении нет средств, которые вернули бы его в реальное пространство полностью. Если только ещё одна Сила, пока не взятая Героем.

— Аманда пока не добыла свою Силу, — сообщила Маргиана, — она говорит, что её место под троном Рушера. Я лечу туда! Немедленно! Я попытаюсь взять ларец до того, как на Рорсеваан проникнет Фанта. Я думаю, она меня простит.

— Как ты войдешь в его дворец?! Тебя уничтожат!

— Нет, — Маргиана усмехнулась, — у меня есть личное приглашение от Владыки в его апартаменты. Только нужно раскрасить моё лицо синей краской, какой аллерсы красят кожи. А то они все зеркала побили на Ларсари. Я надену свою чадру, надо её отыскать. Прибуду к Рушеру с плачем и стану умолять сделать мне личико, как у Алисии.

— Что ж, бывает, что самые безумные планы дают непревзойденный успех. Я поняла это в последнее время. — задумчиво ответила Наяна. — Надеюсь, очень надеюсь, что тебе всё удастся.

— А ещё я собираюсь уничтожить всевидящее озеро. — пообещала Маргиана.

Она полетела немедля, не обращая внимания на то, что на Ларсари был день. Рушер, если взглянет в озеро, увидит её в любой темени, потому что при быстром полете она неизменно создает вокруг себя вихрь искр. Да и нет разницы, все равно необходимо как-то поговорить с ним.

Маргиана пролетала над океаном Аурусом. Её путь лежал на запад, через материк Марено и далее — через великолепный, изумительный Сиварус. К горам Рорсеваана.

На горизонте в лёгкой дымке заголубела россыпь бирюзовых бусин. Тысячи и тысячи прекрасных островков, рассыпанных у берега Марено. Голубые скалы на краю аметистовых песков поющей пустыни Импарр. Золотые волны катились из просторов океана и разбивались о конические голубые скалы пурпуровым и малахитовым прибоем. А ещё дальше уже сияли вершины белых гор Мзивара. Прекрасный, восхитительный Марено, нет сил миновать тебя!

Значительно правее с высоты полёта обрисовался острый мыс Фланнира — длинного полуострова, основание которого уходило далеко за горизонт. Фланнир от материка Марено отделяет мелкий залив Крабарри Ло. Это его аквамариновые воды сейчас видны в лёгком утреннем тумане. Там, на светлом берегу растут танцующие пальмы. Там живут орниты — народ Аманды Берг. Народ Орниссы.

Миновать Марено — это невозможно! — и Маргиана решила опуститься на Фланнир. Тем более, есть прекрасный повод — сообщить о благополучном прибытии Орниссы на Урсамму.

Она спускалась над заливом Крабарри Ло в вихре искр и пении воздуха, когда боевой металл орнитов пронзил её насквозь, а потом вернулся и пронзил ещё раз.

Маргиана падала, переворачиваясь в воздухе, как подбитая птица, стараясь из последних сил удержаться от удара о землю. Летать, как Синкрет, над материком орнитов оказалось смертельно опасно. Если бы она догадалась спросить Аманду, из чего сделаны её доспехи, этого не случилось бы.

Над южном побережье Марено была ночь — какая она обычно бывает в этом месте: освещаемая сияющими брызгами прибоя, и лунами, кружащими по небу по пересекающимся орбитам. Шёл тёплый дождь, пахнущий карамелью.

В пустыне Импарр, в незаселённой части континента, среди аметистовых песков и сияющих холодным голубым светом скал, открылся портал. Насыщенный влагой воздух разверзся, и на поющие пески ступили трое — двое мёртвых и один светящийся, как скалы Импарра, человек. Пространство восстановило свою целостность. Кондор огляделся.

Фантастический пейзаж — смешение цветов, сияние далёких гор, расплавленное золото прибоя. И непрерывный, слабый гул из океана, словно поют тысячи сирен. Ночное небо смотрит миллиардом ясных глаз. Далёкий свет их отражается в бесчисленности аметистовых песчинок, отчего бесценная сокровищница побережья мерцает, как потерянный браслет.

Кондор насилу оторвался от изумительной картины. Он обернулся к своим спутникам. Мёртвые молчали — их ничто не удивляло. Удивление, изумление, радость — удел живых. Мёртвым, если что и достается, так это только скорбь.

— Вам нужны плащи, — впервые проронил слово Кондор, потом добавил, посмотрев на свои руки:

— Нам нужны плащи.

Мёртвые опять промолчали, и Кондор подумал с тоской, что он слишком часто затыкал рот Маркусу, чтобы сейчас ждать от него совета. Все трое направились к скалам — Кондор впереди, а Берелли и Маркус сзади.

— Я не знаю, что мне предстоит сделать, — размышлял вслух Кондор, — вероятно, события сами должны придти на помощь. И я пойму, зачем мы тут, и как поправить ваши, то есть наши дела. Нам остается только надеяться — не зря же Лгуннат так сказала.

Он обернулся к своим спутникам и неловко улыбнулся. Берелли кивнул ему. Маркус не показал и виду, что слышал что-то. Он даже закрыл свои мёртвые глаза.

— Ты не стесняйся, Маркус, — ободрил его Кондор, — лучше смотри, а то ещё налетишь на что-нибудь.

Маркус покачал головой: он ведь мог смотреть не глазами — у додонов есть второе зрение. А глаза всё равно теперь бесполезны.

Так состоялся первый разговор Кондора со своими подопечными. Все трое продолжали движение. Выяснилось, что мёртвые могут держаться от Кондора на расстоянии около трех метров. Если он прибавит шагу, то его спутники отстанут и упадут. Поэтому Мариуш почаще оглядывался, проверяя, не слишком ли быстро идет.

— Если бы вы знали, как здесь красиво! — надо же хоть как-то общаться.

Мёртвым было все равно. Пески пели под их ногами, словно многоголосый хор. Стоило остановиться, они тоже умолкали.

— Чудесное пение. Кто только придумал эту планету! — Кондор пытался вернуть им хоть немного чувства. Он думал, каково это — быть мёртвым. Спутники равнодушно промолчали, и Мариуш прекратил попытки разговорить их. Такая, значит, его ноша — теперь молчать.

Так они шли — Кондор думал о своем, а думали ли мёртвые — он не знал.

— Давай остановимся, — прошелестел Берелли, — мы не можем долго идти.

Маленький отряд остановился. Сели на камни, набираясь сил.

— Что ты видишь? — спросил Берелли у Кондора своими мёртвыми губами, распространяя вокруг запах смерти и гниения.

— Вижу звезды. Высокие и яркие. — ответил Кондор, — Археологи мало смотрят на звезды. Они копаются в черепках, облизывают старые горшки. Роются в чужом прошлом.

— Не слишком ли жестоко? — прошелестел Берелли.

— Нет, не слишком, — оживился Кондор, радуясь проявлению интереса у Франко, — это же я только о себе. Я вижу пять лун. Что за фантазия их породила?! Вот эта, прямо над головой, зеленая, как оливка. Ты помнишь, Берелли, нашу экспедицию в Египет? Вот такие там были оливки!

Франко не помнил, но кивнул.

— А вот ещё одна — сиреневая! Это что же за вещество там, если у луны такой коэффициент отражения! Я не знаю такого. Вот маленькая розовая. Она так быстро вращается! Того и гляди, разлетится, как кисель! А вот медово-желтая! А вот и самая диковинная — ромбическая белая!

Кондор умолк, глядя с улыбкой в небо — он был плохо различим среди холодного сияния голубых скал.

Тохэя плыла в зените, медленно переворачиваясь — словно сплюснутое колесо от велосипеда. Розовая Юмм и золотая Оффо кружили вокруг общего центра по эллиптическим орбитам — словно танцевали диковинный танец. Из-за горизонта поднимался бледный серп зелёной Иссхо.

Рассвет застал Кондора спящим. Мёртвые лежали на песке и смотрели в небо. Рядом с Берелли валялась пара окоченелых ящериц и птичка.

Скорбная троица поднялась и снова отправилась в путь. Перед ними возвышались горы. Нечего и думать тащиться с такими спутниками горами — и Мариуш избрал путь по побережью. Хотелось есть. Правда, только Кондору — Франко и Маркусу это оказалось ни к чему.

— У меня и кишок-то нет, — прошептал Франко, — какая там еда.

Маркус улыбнулся. Вышло это так дико, что Кондору стало не по себе. Затем его внимание отвлеклось на нечто новое. Обширные аметистовые россыпи закончились, и далее перед глазами простирался обыкновенный пляж. С одной стороны его подтачивали золотые волны океана, с другой — окаймляли невысокие голубые каменные гряды.

Все побережье сплошь усеяно толстыми зелеными птицами. Их было так много, что песка почти не видно. Прибрежные воды буквально кипели от ныряющих толстых тушек. Птицы усердно кормились. Наевшись, они выбирались на берег, пристраивались вплотную к своим бесчисленным собратьям и тут же впадали в сон.

— Это, конечно, добыча. — с сожалением промолвил Мариуш. — Да только я не смогу есть сырое мясо.

Маркус указал рукой на скалы.

— А, гнезда!

Как они лезли — это просто ужас! Берелли и Джок еле удерживались на камнях. Кондор не смел дотронуться до них, не зная, чем такое дело кончится, и лишь подбадривал их голосом.

Наконец, все трое выбрались на относительно плоскую поверхность. Куда ни глянь — везде сплошные гнёзда с зелёными крапчатыми яйцами размером чуть меньше куриных. Кондор досыта напился сырых яиц, размышляя, есть ли этой планете сальмонеллёз. И снова двинулись в дорогу. Куда — неизвестно. Зачем — не понятно.

Так, медленно, с долгим отдыхом, они шли по побережью в сторону залива. Как там встретят такую компанию? Что ждет их?

Был день, когда их обнаружили жители той земли.

Выйдя из-за скалы, трое пришельцев из другого мира увидели сцену боя. Это было фантастическое зрелище! Дрались большие орлы и какие-то чудовищные твари. Орлы отчего-то не взлетали, но зато держали в крыльях самые настоящие мечи. Присмотревшись, Кондор понял, что их короткие крылья не соответствуют мощному корпусу, зато снабжены на сгибе настоящими ладонями с пальцами. Оттого орлы так ловко дрались.

Противник вполне соответствовал неестественности зрелища — корявые, но крепкие, с синеватой кожей, покрытой редким мехом — они более подходили под понятие человекообразных, если бы не чешуйчатые хвосты и сплюснутые головы. Но, двигались чудовища легко и быстро, так что бой был ещё каким жарким!

— Прячьтесь в скалы! — зашептал Кондор, едва придя в себя от необычайного зрелища.

Мёртвые принялись забираться в какую-то щель. Получалось у них всё так медленно и неуклюже, что Мариуш нервничал, прикрывая их с тыла. Услышав близкий топот, он обернулся и увидел бегущего на него врага. Бескрылая, но очень мускулистая тварь со странным оружием, вроде ятагана. Не было сомнения, они замечены.

Враг был синкретом. Правда, этого ни Мариуш, ни мёртвые не знали. Драться с вооруженным противником профессор не умел, поэтому ловко отпрыгнул и тут же выругался, увидев, что открыл дорогу к подопечным.

— Да чего прятаться-то? — проговорил Берелли, оставив безуспешную попытку забраться на камень. — Мы оба уже дохлые, дальше некуда. Тебе надо прятаться, Кондор.

Он вышел навстречу диковинной твари, стал в расслабленной позе и свесил набок язык, вытаращив глаза в другую сторону.

Синкрет таких ещё не видел и очень удивился. Он опустил своё оружие и потянулся корявой лапой к Франко.

— Владыке надо показать. — прохрипел он и схватил Франко за плечо.

Реакция была мгновенной: тугие бугры мышц вдруг содрогнулись и тут же опали тряпками. Синкрет безмолвно повалился наземь.

Процесс распада тканей оказался невероятно скорым. Ещё минута — и вот перед глазами Кондора лежит бесформенная масса. Так было когда-то возле Стамуэна, когда Маркус привёл его к могиле мууру Франко, и Кондор увидел, как на теле его погибшего товарища мгновенно умер скорпион. Мууру оставался таким же смертельно опасным.

— Вот как это делается, Мариуш. — флегматично сказал Берелли.

Кондор уже забыл, что значит удивляться. Он подобрал оружие синкрета и решил вступить в бой на стороне орлов. Только как оставить товарищей?

«Пошли.» — наконец, проронил слово Маркус. Странно, голос его всё тот же, а губы не шевелятся! И они пошли шеренгой! Привидение с мечом, полуразложившийся труп и покойник с дротиком в шее!

Орниты увидели зрелище, которое впервые потрясло их до ужаса. Синкреты удивились, видя, что противники замерли и смотрят за их спины. Нападающие обернулись и, поскольку мозгов у них совсем немного, стали тупо разглядывать пришельцев.

Трое шли сквозь них. Берелли слегка прикасался к синкретам руками, словно гладил. Маркус небрежно свинчивал им головы, поскольку физическая сила додонов значительно превосходит обычную человеческую. А Мариуш срубал врагов своим трофеем. Потом троица повернула назад и проделала всё это снова.

Когда синкреты осознали, что за противник им попался, на земле уже валялось несколько десятков трупов. Оставшиеся синкреты решили сматываться — они с визгом кинулись прочь. Вслед им сверкнули маленькие молнии — это уродов догонял боевой металл орнитов, который нельзя применять в ближнем бою.

Птицы были настороже, не зная, как следует относиться к странным пришельцам.

— Откуда вы? — спросил один большой черный орёл с необычными — человеческими — глазами.

— Долго объяснять, — ответил уставший Мариуш. Двое других даже не запыхались. Да и отчего бы мёртвым уставать?

— Мы ищем только пристанища. — пояснил он, понимая, что в двух словах ничего не рассказать. Да и надо ли?

— Что с твоими спутниками?

Кондор собрался было что-то объяснять, как неожиданно для себя соврал впервые в жизни:

— Они заколдованы злым волшебником. — сказал он и грустно покачал головой, забыв про свой собственный диковинный вид.

— А ты? Тоже заколдован? — проклекотала ещё одна птица.

— А что, так не ясно? — ответил вопросом на вопрос Мариуш, раздумывая над легкостью общения с пернатыми. Такая, видать, планета. Надо вписываться в особенности.

— А эти кто? — он указал на мёртвых синкретов.

Очевидно, разговор предстоял долгий, поэтому орниты пригласили пришельцев к себе в гости.

— Только не дотрагивайтесь до моих спутников, — предупредил профессор, — вы видели, что случается с теми, кого они касаются. Такое заклятие! Мы пришли сюда отомстить тому негодяю, который всё это сделал с нами!

И сам себе удивился: как легко и приятно немного приврать! Почему он не пытался делать это раньше? Так они и остались в обществе птиц с материка Марено и узнали всю историю Рушары.

Калвин Рушер, бывший студент профессора, сам того не зная, и даже ничего не сделав дурного лично ни Кондору, ни Франко, ни Маркусу, оказался во всем виноват. Теперь ему придётся ответить за всех троих.

«Хорошая легенда, — сказал Маркус, — не знал, что ты мастер врать.»

— Жизнь научит плясать ламбаду! — весело ответил ему Кондор.

На следующий день в воды Крабарри Ло упала Маргиана, сбитая боевым металлом орнитов. Её приняли за Синкрета и сбили, думая, что тот ведёт разведку. Ошибка обнаружилась сразу же. Орниты были в ужасе, думая вначале, что подрезали Орниссу, которая нашла свою Силу и возвращались домой.

Маргиану спасли из вод залива. Металл, по счастью, не убил её, только ранил в плечо и в ногу. Всё же поле, окружавшее её, частично отклонило полёт металла. Маргиана осталась жива, но миссия, с которой она летела во дворец на Рорсеваане, осталась невыполненной. Плохо дело — Герои начинают выбывать из строя.

Она рассказала орнитам, что знала: что Орнисса достигла Урсаммы и теперь собирается во дворец к Рушеру с намерением добыть свою Силу. Что Ааренс сейчас ни мёртв, ни жив. Что Синнита погиб в переплавке, и что переплавки больше нет. Что у монков теперь новый пророк — Синий Монк Заннат. Только не сказала, как хотела использовать Силу, предназначенную пророчеством для Орниссы. Да и не имеет смысла выдавать свои планы — ведь она не скоро ещё поднимется в воздух. А по пророчеству Орнисса всё равно полетит — значит, не добраться Маргиане до её Силы, не поддержать Ааренса.

Так они и встретились на этой удивительной планете — профессор Кондор, проводник Маркус, завхоз экспедиции Берелли и студентка Маргарет Мэллори. И скажите после этого, что нечему удивиться!

Дня через три Маргиана стала подниматься на ноги, благодаря запасам целебных трав, оставленных старой Орнартой в её хижине на сваях. Она выбралась на свет и теперь сидела на берегу Крабарри Ло, на тёплом, ласковом песке, под пальмой. Профессор Мариуш в обществе своих молчаливых спутников пристроился неподалёку — орниты учили его плести корзины для провизии.

— Ты обещал сплясать. — сказала Арииси профессору.

— Я это говорил?! — ужаснулся он.

— Да. Ты обещал плясать ламбаду.

— Обещал — пляши! — серьёзно потребовала Ннарта.

— Кошмар какой-то! — беспомощно ответил Кондор, но всё же принялся добросовестно скакать по берегу под весёлое дудение раковин. За ним вприпрыжку — молодые орнитки и орниты. На Марено вообще любили поплясать. Пальмы разволновались и тоже завертели кронами, роняя орехи на песок. Профессор как танцор имел колоссальный успех.

— Тоже мне, ламбада, — проскрипел Берелли, получив орехом по трухлявой макушке, — вот я бы сплясал!

Он сидел под пальмой в плаще из шкур синкретов. Это забавное одеяние ему сшили старые орнитки, поскольку Берелли очень был обеспокоен своей утраченной красой. Да и вообще, так было безопаснее.

«Лучше пой песенки» — посоветовал Маркус и почесал свой дротик.

Берелли в последнее время сделался излишне болтлив и с большой охотой распространялся о том, как в своё время он хорошо танцевал. Каким он был молодым и стройным, когда ещё не обзавёлся пивным животом. Оттого он буквально изнывал, глядя на пляшущую публику. Время от времени покойник вскакивал и принимался неуклюже топтаться под своим деревом. Получалось у него довольно плохо, отчего орниты буквально валялись со смеху.

Маргарет обхохоталась до колик, глядя на профессора, скачущего с орнитками. Нет, что ни говори, а Рушара — странная планета! Здесь что только не случается!

«Наверно, так и надо, — думала она, — для чего-то они тут появились. Значит, на этом континенте, на Марено, произойдет какая-то финальная история. Есть тут что-то важное для всех нас и для Рушары.»

— Чем вы питаетесь, чтобы двигаться? — спросила у Франко Арииси.

— Его эмоциями. — ответил тот, указывая на профессора. — Когда он веселится, нам тоже хорошо.

То, что задумала Аманда, можно было назвать аферой, но только с большим натягом. Правильнее было бы назвать это безумием. Недаром же её назвали на Марено Безумной Орниссой.

План был таков. На паруснике пророка Синниты, на котором он раньше плавал вдоль берегов Урсаммы, можно добраться до Рорсеваана. А там, у самого подножия горы, на которой стоит дворец Рушера, Аманда достанет из сумки чёрные фтары, будет потирать камни и складывать их в другой мешок. Они её и потянут вверх, до платформы дворца. А там — как видно будет. Ну, не безумие ли?

Два мешочка у неё были с собой, потому что ещё не известно, какое количество фтаров достаточно для подъема человека в воздух. Монки подготовили для Аманды лёгкий парусник, на каком ни один сибиан, кроме Синниты, не решился бы выйти в океан.

С берега, желая ей удачи, махали руками Синий Монк Заннат и Аргентор. Все монки уже полюбили Орниссу. Аманда вообще легче находила общий язык с нечеловеческими существами, нежели с себе подобными. С обыкновенным Заннатом она бы и не разговорилась, а Синий Монк — это нечто иное.

Плавание продолжалось уже сутки, как лодочку встретила стая эйчварсов. Плыть бы Аманде месяц на утлом судёнышке по океану, а то и больше. Но, тут опять удача была на стороне безумной орнитки — она снова встретила друзей и без сожаления оставила парусник в океане. Ведь Аманда вернется летучей, как Маргиана, как Наяна. Так зачем ей лодочка?! А вторым даром пусть будет умение бросать огонь, как Аргентор.

Перед отплытием они втроем сидели ночью на помосте, когда монки танцевали свои танцы под светом четырех лун. Потом жители Чинночи и их многочисленные гости из других деревень стали петь свои околдовывающие песни. С монками было почти так же хорошо, как с орнитами.

— Я тоже не отстану от вас, — твердо пообещала Героям Аманда, — я тоже стану Героем. Вот только достану Силу.

— Видишь ли, Аманда, — немного помолчав, ответил ей Аргентор, — «тоже» здесь неуместно. Я ничего не совершил геройского. Герой сибианов пророк Синнита, а не я. Это он уничтожил плавильню, а я только бросил молнию, которую он для меня достал ценою жизни. Я лишь догадался вовремя оказаться на месте. Это сибиан всё так мудро рассчитал, что никто до последнего момента ничего не понял. Даже я, когда думал, зачем он торгуется с Рушером. Всё ведь висело на волоске. И какое надо иметь мужество и мудрость, чтобы ни в чём не промахнуться! Синнита даже в такой момент сумел передать нужные сведения, заставив Рушера говорить. Самое же главное, он показал пример убежденности. Пророчества не лгут! Победа будет! А теперь нам осталось немногое — давить синкретов Силой, бить их молнией. Ведь теперь, когда проклятая плавильня уничтожена, их количество не будет прибывать. Все, что нам осталось — это чисто техническое дело. Что скажешь, Азаррат?

— Скажу, что ты сильно ошибаешься, Аргентор. Ничего не просто. И тебе ещё придется побыть героем, если ты думаешь, что ещё не стал им.

— А Гесер-то каков! — фыркнула Аманда. — Предатель! Прощения захотел!

— И тут я с тобой не соглашусь, — опять помолчав, проговорил Аргентор, — Я был в плавильне и всё видел. Синнита не делал ничего напрасно. Это в наших глазах Гесер — дрянь и мелочь, а Синнита даже в последний момент нашел для него слово, чтобы Фарид мог жить, не чувствуя себя подонком. Видишь ли, трудно быть Героем. Вот Гесер и не справился — задачка была не по плечу. И он, выходит, казнил себя за это, если выскочил вперёд и заступил пророку путь. Сам ведь мог попасть в протоплазму! Может быть, прощение Синниты для него важнее жизни. Не знаю, возможно, это просто внезапный, необъяснимый порыв, один из тех, что могут и пройти так же внезапно. Но, я видел его лицо. И, если Синнита нашел для него эти слова — дважды нашёл! — значит, Фарид стоит их. Это ведь тоже вроде переплавки. «А теперь уйди! — сказал ему Синнита, когда откинул его прочь. Значит, Фариду стоит жить. Так решил Синнита — для меня это священно.

Аргентор умолк, в очередной раз спрашивая себя: все ли сделал он, чтобы спасти пророка? Наверно, это останется с ним навсегда, потому что нельзя видеть такое и не перевернуться душой.

— Предательство Фарида было одним из пунктов пророчества Юшшивы Великого, — добавил Заннат, — без его предательства не было бы и Синего Монка. Меня ведь приняли за синкрета и монки, и синкреты. Мне ничего не грозило, пока я не бросился на помощь Фариду. Это неизбежность. Его предательство — судьба. Он тот, кого она избрала на эту роль. Поэтому и я ни на минуту не осуждаю его. Трудно быть предателем — ещё труднее, чем Героем.

— Ладно, — неохотно проговорила Аманда, — я молчу. Вам виднее. Только он ведь указал на тебя, Заннат. Как будто это ты, а не он выдал пророка. Что? Неправда?

— Именно так! Только, если бы не это, меня бы не изгнали. И я не попал бы в Говорящие Пески, а был бы просто крашеным пришельцем. Ведь в пророчестве говорится, что Герой придет от Синих Гейзеров, где меня прокрасило. От Пурпурных озер, где меня нашел Синнита. От Говорящих песков, к которым можно пройти, только минуя Чинночи. Так всё и произошло — всё по пророчеству. Для этого Фариду пришлось стать предателем. Я ещё не настолько мудр, чтобы выносить приговор по такому делу.

— Тогда и я не буду. — решила Аманда, поправила на голове венок из лао-лао и побежала к танцующим.

— Орнисса. Её пророчество назвало Идущей До Конца. — задумчиво проговорил Заннат, глядя, как Аманда весело идет в танце, — И она обретёт крылья.

— Значит, её предприятие не такое безумное, если оно увенчается успехом. — заключил Аргентор, — Что-то мы стали уж больно глубокомысленны. Не к добру это! Вот помяни мое слово.

Наутро Аманда отплыла. И вот спустя почти две недели, прибыла к Рорсеваану — совершенно измотанная. Только отдыхать ей негде и некогда. Тогда она принялась доставать чёрные фтары из мешочка, тереть их о голову и кидать в другой мешочек, прикреплённый к телу.

Вскоре подъёмная сила стала достаточной, и ноги сумасшедшей орнитки оторвались от спины Флая. Вначале подъём был медленным. Потом разогрев фтаров усилился, и небольшой мешочек потянул Аманду вверх. Неровности синих скал сливались в сплошное мелькание. Как ни была отважна Орнисса, она не решалась взглянуть вниз, на удаляющуюся поверхность океана. А сверху быстро приближалась необъятная фиолетовая платформа — дно волшебного дворца над облаками.

Поднявшись до платформы, Аманда с надеждой поискала какой-нибудь вход. Но, напрасно: вся нижняя поверхность была абсолютно гладкой. Случись упасть с такой высоты, даже лепешки не останется. Её прижало к платформе животом, благодаря чему Аманда смогла руками отталкиваться от полированного камня. Она поползла, как муха по потолку, к краю огромной платформы и высунулась. Мешочек тянул вверх. Тогда Аманда принялась по одному выпускать камешки фтара, чтобы уравнять вес с тягой. Удача не оставила её, и вскоре безумная орнитка перебралась через парапет на гладкий фиолетовый камень гигантской платформы.

Вот такие фтары Рушер собирает с Урсаммы уже не одно столетие. Не очень Аманда понимает такие парадоксы: ведь их биологическое время почти такое же, а тут прошло невообразимо огромное количество лет с тех пор, как Рушер создал эту планету. Ладно, пусть объясняет тот, кто знает. Вон Синий Монк страх какой умный — вот он пусть и объясняет.

Ворот никаких не было — вход совершенно свободен. Тайная гостья пошла тем путем, которым до неё прошли Маргиана и Ааренс. Едва заслышав какие-либо звуки, она пряталась. К счастью, было где прятаться. Дворец был полон всяких прибамбасов, как солидный музей — экспонатов. Аманде требовалось найти тронный зал, но вместо этого она забрела на кухню и очень удивилась: здесь свадьба, что ли, намечается?

Пышные трапезы во дворце Рушера были тем немногим удовольствием, которые делают унылую жизнь в его дворце более сносной. На кухне находился Гесер.

«Вот незадача!» — подумала Аманда, залезая в какой-то закуток. Ей хотелось стянуть хороший кусок и наесться, потому что помимо усталости, она была ещё и страшно голодна.

Гесер попал на кухню после того, как устроил спектакль в плавильне. Рушер не стал комментировать его поступок, тем более, что и Моррис с Алисией были подавлены. Но, после этого Владыка стал смотреть на Фарида с раздражением, и тот не нашел ничего лучшего, как скрыться с глаз Владыки и заняться кухней. Гесер даже более не сидел со всеми за общим столом — не потому, что Рушер не велел, просто само собой так получилось.

Он украшал блюда, распоряжался синкретами-прислугой и постепенно превратился в повара. Стряпня Фарида была отнюдь не верхом совершенства, но больше во дворце некому было ею заниматься. Сам Рушер был на удивление неприхотлив и до появления гостей вообще питался чем попало. В-основном, дарами, привозимыми на Рорсеваан. Только после появления во дворце Алисии и Красавчика процесс питания приобрёл статус церемонии. Это была явная заслуга Алисии. Так появилась кухня, великолепная сервировка и трапезная. Только заниматься этим было некому, кроме Гесера.

А больше у Фарида ничего не осталось: смерть Синниты отняла у него что-то важное. Он только иногда вспоминал ту счастливую ночь, когда танцевал с монками под светом пяти лун. Но, воспоминания причиняли боль — уж лучше заняться чем-нибудь. Кухня оказалась тем местом, где он почувствовал себя почти хорошо.

Изредка ему приходила в голову мысль: чем все это кончится? А в том, что кончится, он ни на минуты не сомневался. И что тогда будет с ним? Оставаться с Рушером? Не хочется. Идти к другим? Не примут. Да и не тянет. Остается кухня. А там видно будет.

Украшение блюд, приготовление стола стало главным занятием Фарида, ночи же стали для него кошмаром. Он не ложился спать чуть ли не до рассвета — всё бродил по переходам и залам. Дворец был страшно огромен и почти совершенно пуст, если не считать синкретов. Ещё одним занятием стал уход за урзоями.

Несчастные зверьки погибали без того ухода — ранее ими занимались сибианы, а теперь, попав во дворец на Рорсеваане, они оказались никому не нужны. Фарид чистил их, выводил гулять, укладывал спать, разговаривал с ними, кормил. Постепенно количество трупиков по углам дворца стало уменьшаться. Никто не замечал трудов Фарида, а он был доволен.

Вот Аманда и попала на кухню, когда он готовил урзоям кормежку. Зелёные, как малахит, шестилапые зверьки ели водоросли с зернами москии. Её запасы были очень велики, а с тех пор как сибианы отказались платить дань Рушеру, привоз урзоев во дворец прекратился.

Благодаря Фариду, довольно бестолковая дворцовая трапеза превратилась во вполне сносное предприятие. Кухня была просто огромным залом, уставленным множеством столов, жаровен, печей. Все это действовало на основе неведомых никому, кроме Рушера, принципов. Множество посуды, которая очищалась и мылась сама собой в каких-то шкафах. Синкреты, помогавшие на кухне, были невелики и нестрашны. С другими Фарид побоялся бы связываться.

Все это Аманда наблюдала, прячась в течение дня за столами и полками. Она ждала ночи, чтобы поискать главный зал дворца. Судя по его масштабам, это не простое дело. Когда Гесер отлучился, она выскользнула из укрытия и стащила фрукты и хлеб. Брать мясо она не стала из опасения: кто знает, кого они тут едят!

От еды её разморило, и она заснула. Проснулась от внутреннего толчка. На неё смотрел Фарид. Аманда мгновенно вскочила на ноги, схватила его за ворот и приставила к горлу свой короткий меч.

— Только закричи. — прошипела она.

— Ты кто? — прошептал Фарид. — Синкрет?

Тут до Аманды дошло, в каком виде он её нашел: с крыльями, с меховыми ногами, с металлическим оперением на груди, в боевой раскраске орнитов. На лицо свисают рыжие космы.

— Гесер, это я, Аманда. — негромко проговорила она, притянув его к себе, и посмотрела своими небольшими тёмными глазами в его глаза. Не имелось особых причин доверять Фариду. — И я не задумаюсь выпустить тебе кишки, если мне что-то не понравится.

Фарид был ошеломлен. Откуда тут Аманда? Её и в пещере-то не было. Но, размышлять было некогда.

— Тебе надо спрятаться. — прошептал он, оглядываясь в тревоге.

— Некогда мне прятаться. — ответила она, тоже озираясь. — И вообще, мне надо в тронный зал. Я сюда не за кастрюлями твоими прилетела.

— Туда никто не может попасть без разрешения Рушера! — испугался Гесер.

— Так я и стала его спрашивать! — презрительно бросила Аманда.

Но, Фарид этого и не заметил. Он обрадовался живой душе, которая с ним разговаривает.

— Ты не поняла, — нисколько не интересуясь, что ей нужно в этом самом тронном зале, сообщил он. — вход преграждён каким-то прозрачным полем. Оно отбрасывает всех, кроме Рушера.

Аманда вдруг вспомнила последнюю беседу перед отплытием и впервые посмотрела на Гесера внимательно. Он не выглядел злодеем. Не то, чтобы она простила ему предательство — просто ради слов Аргентора и Занната, Синего Монка. Просто ради того, что для них важно. Только ради них.

— Мне обязательно нужно попасть туда. — сказала она уже спокойнее и без вражды.

— Спрячься сначала в моих комнатах. — нервно проговорил Фарид. — А там видно будет.

Так Аманда нашла себе убежище. Но, попасть в тронный зал в тот день ей не удалось.