Ружемант 5

Глава 6

В обратную сторону автобусов не было: никто не рассчитывал, что кто-то решится ехать в этот час с кладбища.

Ириска предлагала вызвать такси. Ноги, затекшие и ждущие действий, уговарвали плюнуть и пойти пешком. Подумал, что буду нелепо смотреться в драной куртке, и велел ИИ-ассистентке набрать номер. Машину обещали через семь минут.

Белая, окладистая, обтекаемая «Императрица» — неужели хоть в этом мире мы преуспели в автопроме? Выходило, что так.

Из сказанного Макмамбетовым сделал выводы. Совсем по его списку действовать не стану, но к сведению приму: были там и здравые идеи.

Водитель попался из понятливых и молчаливых: лишнего не спрашивал, в собеседники не набивался. За что я был бесконечно ему благодарен.

— Ты в своем уме? Я что тебе сказала? — Бейка была в бешенстве. Вспомнил, как сам звонил ей, а она не брала трубку. Пришел ее час беситься.

— Ты предлагала мне спрятаться. Залечь на дно и не поднимать головы.

— И потому назло бабушке ты решил отморозить уши? — Упрек что ножом по горлу. А ведь и правда: очень было на то похоже.

— Я просто не хотел дрожать от ужаса. Показать Вербицкому, что у него не получилось.

Бейка по ту сторону трубки устало выдохнула.

— Потапов, у тебя есть документы?

— Что?

— Паспорт, рядовой. Страшно мечтаю его увидеть: потому что там явно опечатке в графе возраста. Тебе сколько лет? Ты что, ребенок? Вербицкий твою выходку плюнет и разотрет, а на тебя сверху кучу навалит! Или того хуже — использует себе во благо!

Накаркала.

Машина резко сбавила ход. Заозирался по сторонам, пытаясь понять причину остановки. Двигатель забарахлил? Посреди полуночной дороги вышли ребята с обрезами?

Все хуже: полицейский автомобиль, включенные, но приглушенные сирены. Офицер настырно махал палкой, предлагая съехать на обочину. Таксист противиться не стал.

На душе заскребли кошки, почуял неладное.

— Что молчишь? Кошка за язык поймала?

— Перезвоню, — сухо отозвался, свернул звонок. Полицейский, едва меня увидев, заулыбался.

— Так вот же он!

Ищут пожарные, ищет милиция: прям как у Маршака. Напарник полицейского раззявы потянулся к кобуре: это не к добру.

— Выйдите из машины, руки за голову!

— Натворил что-то? — Водитель безучастно вскинул бровь. — Меня только в заложники не бери. Дочка позавчера родилась…

Кивнул: дался он мне. Не стал ждать, пока стражи порядка потеряют терпение, щелкнул замком дверцы.

— Выходите с поднятыми руками! Без резких движений.

Громко, словно хотел оглушить.

Я подчинился.

— Товарищ Потапов?

Кивнул — он самый. Мент сглотнул.

— Вы арестованы по подозрению в убийстве. Руки. — Он отстегнул наручники с пояса.

Да что ж за день-то такой? Но спорить не стал…

Меня привезли в участок. Хмыкнула глубоко зарывшаяся ирония: вернулся туда, откуда все началось. Только СанСаныча не было — его место занял молодой да исполнительный. И тоже в чине лейтенанта. Хмуро предложил мне чай и сигареты: я отказался.

— Это что? — спросил, когда явившийся врач выудил пластину. Приговаривал, собираясь прицепить мне к виску.

— Глушитель вашего нейрочипа. Так положено по закону.

Ириска подтвердила, потому нехотя, но согласился.

По мозгам ударило, словно установка свежего модуля. Лейтенант нахмурился: представил, каково мне сейчас.

— Вам знаком Залесский Михаил Сергеевич? — отправлять в камеру содержания не спешил, решил допросить.

Интересно, что будет дальше? Меня сунут во временную, а потом как снег на голову обрушится эльф-судебный распорядитель? А завтра сотрут прежние заслуги, отправят на сборочный пункт?

Хитрый сукин сын, этот Вербицкий…

— Знаком? — повторил вопрос, теряя терпение. Играть в плохого-хорошего копа он не собирался, остановился на золотой середине.

— Впервые о нем слышу.

— Вот как? А в архивах значится, что вы иногда проворачивали с ним грязные делишки. До того как…

— Покажите фотографию. Не всех знаю по именам.

Лейтенант кивнул, выудил из папки черно-белое фото.

Да это же тот самый паршивец, из-за которого было столько проблем! Даже сломанный нос на месте.

— Этого знаю. Если он указал меня в соучастниках, знайте: врет как дышит.

Лейтенант молча показал следующее фото. А вот это уже не шутка.

Мишка был мертв. Четыре пулевых отверстия. На стол лег мой «Буян» — так вот зачем они проверяли количество патронов в магазине!

— Где вы находились между семью и девятью вечера?

Как успешно подобрано время: как раз шел к автобусной остановке.

Ответил. Показал бы чек из проездного билета, но нейрочип не работал. Лейтенант справился сам.

— Откуда вы ехали в столь поздний час?

— С кладбища.

— Закапывали еще один труп? — Он улыбнулся уголками рта, но, не заметив реакции, извинился.

Скверная шутка.

— Ездил проведать друга семьи. Вы наверняка его знали.

— Знал? — Парень нахмурился, я кивнул.

— Александр Александрович. Тот, кто занимал этот кабинет до вас.

Повисла мрачная, напряженная тишина. Лейтенант шумно сел, стул под ним протестующе заскрипел.

— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

Задумался, упоминать ли Макмамбетова. Решил, что не стоит: с личностями его уровня просто так не встречаются. Покачал головой.

— Скверно, товарищ Потапов. Выходит, что у вас нет алиби.

— Зачем мне его убивать?

Он пожал плечами:

— Не знаю. У вас с ним недавно была стычка. Решили отомстить?

— Отметелил на улице вместе с его дружками? Обезвредил — в отличие от меня, они были с оружием. Ножи, цепь… дубина, — упоминать поглощенный пистолет не стал. Не кажется ли вам, что звучит бредово? Как и то, что, напав на меня с таким арсеналом, они столь быстро оказались на свободе? Настолько, что к вечеру мы с ним даже каким-то чудом встретились. Парадокс судьбы, не иначе!

Моя тирада заставила парнишку заскрипеть зубами. Он-то думал, что будет задавать вопросы. Вместо этого я лил поток сомнений на мельницу его решений.

Спрятав глаза он зарылся в бумагах, словно там были ответы.

— Да, в самом деле, подозрительно.

— Тогда все? Дело закрыто, могу идти? — сунул ему под нос наручники, предлагая даровать свободу.

Он не спешил. Выдохнул, покачал головой.

— Максим, я вас очень уважаю. Сынишка видел вас по телевизору, хочет быть похожим на вас.

Интересно, зачем он об этом рассказал? Я прищурился.

— Хотите показать ему, что все наоборот? Герой из меня как из говна пуля, лейтенант?

Он покачал головой, взялся за нее.

— На меня давят со всех сторон. Невесть откуда взявшиеся свидетели, показания… Мы ловим вас в такси, что будто бы едет с кладбища. Закрытого в столь поздний час.

— Ну и где был убит Залесский? — Я ухмыльнулся, откинувшись на спинку стула. — В городе? Что же я, по-вашему, метнулся кабанчиком оттуда до кладбища? Переместился?

Он почесал нос, шмыгнул.

— Вы ружемант. Не считайте, что предвзято отношусь, но ружеманты способны на всякое. У нас есть исторические сведения, что ружеманты прошлого, получив достаточное развитие своего класса, умудрялись ускользать на огромные расстояния…

Жутко не хватало Ириски: хотел спросить, правда ли? На помощь пришла память — вспомнил, как удирал от нас после своего провалившегося рейда Вит Скарлуччи. Догнал его в приступе божественной ярости.

Настиг, словно пуля.

Кивнул: утверждение принимается.

— И потом… — Он постучал пальцем по фотографии с пулевыми отверстиями, продолжил: — Пуль мы не нашли, гильз тоже. В источниках вы указываетесь как сильный ружемант, способный применять умения даже из-под наложенной печати.

Я нахмурился. Интересно, откуда у них такая информация? Впрочем, гадать не стоило: Вербицкий-старший расстарался.

Зато получил ответ на давно мучавший меня вопрос: исчезают ли пули из призванного оружия?

И он не радовал — если так, выходит, по Москве бродит еще один ружемант, как минимум способный призывать фамильные реликвии.

— На вашей куртке притом отметины борьбы, — указал на огромный разрыв и торчащий синтепон. — Поверьте, я хотел бы вас отпустить, будь у меня хоть малая зацепка, что вы правда были на кладбище…

Мне разом стало неуютно. Мысль, ударившая в голову, несла спасение: куртка же!

На одной из торчащей пик ограды остался лоскут. Немедля сообщил о том лейтенанту, но тот лишь покачал головой.

— Недостаточно, но проверим, — схватился за телефонную трубку, набрал номер. Отдал приказы подчиненным проверить. — Может, что-нибудь еще?

— На могиле Александра Александровича оставил флягу из-под коньяка.

— На голову не налазит. Зачем вы поехали на кладбище в столь поздний час? Почему не… завтрашним утром? Откуда такая тяга к тому, чтобы беспокоить сон мертвых. Вы, случаем, не некромант?

Он вздрогнул: последняя мысль, кажется, напугала его самого.

— Не имею чести быть им, — отрицательно покачал головой в ответ. — На меня столько всего свалилось разом, как только вернулся домой. Мою подопечную Инну забрали в дом Вербицких за невесть откуда взявшиеся долги. Друг моего отца, да и всей семьи две недели как кормит червей из-за несчастного случая. Я думал, возвращаюсь домой, а будто снова оказался на фронте. Не выдержал, хотел поговорить с тем, кто меня поймет. Даже если теперь он мертв. Зачем еще люди ходят на кладбище?

Лейтенант сверлил взглядом столешницу: для него звучало убедительно.

Помолчали.

— Александр Александрович был моим наставником, — признался офицер. Протянул мне руку, чтобы пожать. — Мы ведь так и не познакомились, а я даже не представился. Сергей Цкаревин, будем знакомы.

Ответил на рукопожатие. Долго всматривался в лейтенанта: не похож он на человека Вербицкого. Скорее, на того, кого старику удалось запугать, обмануть, заставить. Потому ему и неуютно допрашивать меня: отчаянно искал хоть одну причину не пихать меня во временную.

— Он вами… не знаю, как только оказались в армии, хвастался, что ли. Или гордился. Будто отец сыном.

Вспомнил его по-отечески теплое отношение ко мне. Стало нестерпимо жаль. Надо набрать еще раз его жене, взять под опеку. Заботились же они о Инне в мое отсутствие, пришла и моя очередь.

Лейтенант усмехнулся.

— Я вам, по правде, даже завидовал. Будто вы тот самый знаменитый сын маминой подруги, который всегда на три шага впереди тебя самого.

Не самое приятное сравнение — никогда не хотел таким быть. Просто жизнь заставила.

— Вы сказали, что на вас давят. Кто?

Сергей замялся, озираясь по сторонам, словно намекая, что здесь и у стен есть уши. Но ответил.

— Начальство. Видимо, им пришла на вас разнарядка. Отпусти я вас так, без причины — получу нагоняй. Чувствую, что и в обратном случае мне светит то же самое. Мне почти приказали засадить вас во временную. На день-другой, а если повезет — на неделю.

А вот это уже интересно. Что должно было случиться в ближайшую пару дней, чтобы я не мешался под ногами?

Оба вздрогнули, едва телефон разразился трезвоном. Атмосфера уютного, почти домашнего разговора разлетелась вдребезги.

Цкаревич снял трубку, молча кивнул, шепнул в ответ. Положил ее на рычаг, выдохнул. В его взгляде так и читалось: что же мне делать-то с тобой, Потапов? Казалось, еще мгновение — и скажет: надоел ты мне хуже горькой редьки! Пихну тебя сейчас во временную и…

Вместо того лейтенант по-доброму улыбнулся.

— Нашли, — облегченно выдохнул и тут же ответил на мой вопросительный взгляд. — Лоскут с куртки. Мне-то думалось, его ветром должно было уж снести, ан нет. Видимо, приглядывают за вами боги!

Кивнул: было бы неплохо. Не то чтобы верил в религиозную муть, но…

— И шкалик фляги. Как вы и сказали, с коньяком. Экспертиза показала: на ней ваше ДНК.

Нахмурился — когда это они успели? Мне думалось, так шустро лишь в кино бывает. А потом вспомнил: у самого же есть Ириска! Кто знает, какие там ИИ-ассистенты у стражей порядка и какие модули в них установлены?

— Тогда что же? Можно снять эту штуку? — пощелкал по виску, куда клещом вцепился установленный эскулапом диск.

Сергей на этот счет разом погрустнел.

— Боюсь, наш санитар уже отправился домой: если только завтра.

Вот оно, значит, как. Про то, что я могу быть освобожден из-под стражи, никто и не подумал. Осекся — сам-то с чего взял, что освобожден? Цкаревич подобного не говорил.

Не говорил, но сомнения развеял. Выдохнул, выудив из кармана миниатюрный ключ. Щелкнули отпираемые замки, затекшим от плена рукам вмиг стало легче.

На стол легли лист бумаги с ручкой.

— Подписка о невыезде: максимум, что могу. И можете отправляться домой.

Пробежался глазами по строкам: бытность наемника приучила читать подписываемые контракты. За границу все равно не собирался. Документ ограничивал мои передвижения Москвой до завершения уголовного дела.

Поставил автограф и оказался свободен…

Привычка заставляла звать Ириску. Привык, чувствовал себя без нее как без рук. Сколько же там, наверное, мне сообщений прислала Бейка? И ведь даже такси не вызвать без помощницы…

Шел пешком: поначалу думал заглянуть в квартиру, а потом спросил себя: что там делать? Да и командующая говорила избегать…

Стоило мне отойти, как за спиной ревом разразилась сирена. Кто-то из молодых да прытких увидел меня, решил задержать? Благо, Цкаревич выписал отпускной документ…

Полицейская машина сорвалась с места, будто за ней гнались все демоны ада. За ней следом рванула еще одна. Куда это они?

Пожарный грузовик я увидел буквально через минуту: мчался, рассекая ночную тишь, и все туда же.

Сходить посмотреть? Или не тратить времени?

Внутри проснулось гадкое мальчишество. Плюнув на ладони, метнулся наперерез. Пожарная притормозила на повороте: как я и думал, вниз по развязке, а там под мост.

На мосту я оказался в самый последний миг, прыгнул вниз, прямо на красный короб кабины. Рыцари пожаротушения, сидевшие внутри, не обратили внимания. Меня же чуть не снесло рывком — чудом удержался, уцепившись за торчащие поверх корпуса выступы.

Здравый смысл зло ругался: это что еще за фокусы? А если бы промахнулся? А если бы не удержался?

В этот раз обошелся без ответов.

Неладное заподозрил, признав недавний маршрут — ехали к высотке Бейки.

Так и было.

Ругнулся, спрыгнув вниз, едва «пожарка» остановилась.

Полыхал одиннадцатый этаж — вот же гадство! Двенадцатый, десятый и девятый тоже охватило огнем.

Толпа зевак отчаянно глядела в небеса. Полиция спешила отогнать непрошеных гостей, но им было на что посмотреть.

Вертолет завис в воздухе. Не признал его в ночной мгле, но боевые модули на подкрылках спутать с чем-то другим сложно.

Толпа завизжала, наконец разбегаясь пугливыми тараканами: воздух содрогнулся от грохота и звона стекла. Огненный шквал обрушился на стены из бетона и стекла.

Поискал глазами девчат — они бы ни за что не стали оставаться внутри, будь у них такая возможность.

— Что происходит? — метнулся к первому попавшемуся полицейскому. Тому было не до меня.

— Не видишь, что ли? Безумие какое-то! Боевой вертолет по офисам фигачит! Эй, парень, ты куда! А ну стой!

Я уже не видел, лишь слышал, как он шарит руками по поясу в поисках пистолета. Но соваться вслед за мной не спешил.

Я несся ко входу. Наткнулся на лежащие рядом тела. Только бы это были не девчонки. Выдохнул — тела мужские, на спинах символы рушинников. Значит, напали они? Решили вернуть себе Мицугу?

Во время пожаров лифту не доверяют: поверил старой мудрости и рванул к лестничным пролетам.

— Тебе это уже не понадобится, приятель. — Мертвый спецназовец перевесился через перила, поделился со мной винтовкой.

Коснулся его, получил предупреждение, что собираюсь использовать непривязанное оружие. Плевать на него хотел. Шальная мысль испробовать на нем мутаген была отброшена в сторону. Чувствовал, сейчас мне пригодится огневая мощь как никогда.

Шум стрельбы настиг меня у шестого этажа. Кто с кем и зачем — это мы сейчас выясним.

Жутко не хватало Ириски — разведку бы сделать…

Из коридора скользнул в широкий зал девятого этажа: лестничный пролет выше был объят огнем. Значит, надо пробовать еще оставшиеся два: по центру и справа.

Шестое чувство ударило по вискам, заставило рухнуть на пол, перекатиться за мягкость дивана.

Очередь ударила над головой. Штурмовая винтовка в руках противника зло, неразборчиво ругалась: вот уж не думал узреть здесь живое оружие.

Ругалась, но обозначала своего владельца, подсказывала, куда стрелять.

Грех было не воспользоваться — сдавил спусковой крюк. Стон, протяжная ругань стали ответом: попал!

Вставать в полный рост было рано: топот чужих ног не предвещал хорошего.

Дым настырно лез в глаза, рубаха липла к телу от нестерпимого жара. Бесполезно шумели системы пожаротушения, выше лопастями гремел вертолет.

— Выходи, сука!

— Там он! За диваном, бей!

Ждать не стал, схватил первое, что попалось под руку. Несуразный осколок пепельницы взметнулся снарядом ввысь — его пытались подстрелить очередью.

— Граната! Граната! — отчаянный, испуганный вопль.

Пары секунд, пока бойцы раскусят обман, мне хватило. Выскочил из укрытия. Винтовка в моих руках закашляла: быстро же она. Швырнул ставшее рухлядью оружие, бросился к тем, кого подстрелил. Один мертв, а второй едва дышал. Нашивки рушинников на плечах у обоих.

Будет о чем поговорить…