Ружемант 5

Глава 27

Не знаю, как не убил мерзавца. Он рыдал, как малое, капризное дитя. Беспомощный, никогда не ведавший боли, держался за вывихнутую мной руку.

Фиранчук двинул колонну дальше сразу же, как только получил от меня весть, что с заклинанием покончено. Девчата снимали Константу с цепей. Возились недолго: поняв, что не могут с ними справиться, Елена обернулась в вервольфа, оттолкнула прочих и перекусила их пастью. Послушался металлический лязг — а мне-то думалось, что будет хруст зубов…

Инна вилась вокруг меня, не желая оставлять больше ни на мгновение. Мяукала, благодарно смотрела: в который раз я уже спас ее от чужого насилия? Доверил ей связать мерзавца: тот сквозь хныканье угрожал. Кричал, что все должно было быть наоборот — он победит меня, а дедушка примет и поймет его величие. Что ж, мечтать не вредно. Кошкодевочка схватила камень поувесистей, с хмыканьем засадила ему по затылку. Тот сразу же потерял сознание. До крови не пробила, но шишка теперь будет.

Появилась связь: сумел достучаться до Бейки.

— Потапов? Вы живы? Скажи, что живы все!

— Живы, но не целы. Влада серьезно ранена. У вас что? Император?

— В порядке. На нас только что была сильнейшая атака за все время. До того механоиды хоть частично, но патрулировали улицы, искали пути подхода к нам, потом просто решили завалить мясом. Теперь отступают. Если хочешь знать, то мы держались на самом волоске. Там у вас случилось что-то?

— Случилось. Мы только что уничтожили чародейский заслон, теперь техника может двигаться вперед. Вербицкий выходил на связь? Что-нибудь говорил?

— Зачем ему? Он же не клишированный злодей.

— Тогда его вообще может не быть в городе. Руководит всей этой вакханалией издалека. — Стало обидно, что главный зачинщик уйдет от наказания.

— Он не клишированный злодей, но все еще себялюбивый. Наверняка ошивается в своей башне!

— Понял, принял. К вам сейчас наши силы подойдут.

— Знаешь. Потапов… Ты когда-нибудь думал, что остановишь самую настоящую революцию внутри страны?

— Нет.

— Я тоже. Пойдешь за Вербицким? Тогда хочу пожелать тебе удачи…

Девчата навязывались мне в спутницы, не могли поверить, что собираюсь бросить их тут вот так. Кричали, спорили, истерили. Я же сказал, что этот последний бой принадлежит только мне. Жаль, не было возможности по-джентльменски уйти втихую.

Башня Вербицкого, последний оплот зла.

Совесть спрашивала: убьешь его, а что дальше? Мне нечего было ей ответить, мне незачем было отвечать.

По ту сторону стен башни гремел бой: старик понял, что проиграл, но сдаваться легко не собирался. Беспилотники, все, что у него только остались, явили свой мрачный лик.

Я чувствовал себя мрачным рыцарем в замке самого Сатаны.

Был не один: хоть и оставил девчат, башню штурмовали с разных сторон пехотой. Пробились внутрь под градом пуль.

Нас встретили механоиды: шагоходы и «Топтыгины» спешили обрушить мощь на наши спины.

Я будто сам превратился в машину. Спокойно, без волнения и отрешенно давил на спусковой крюк, менял магазины, припадал на колено для точной стрельбы.

В меня попадали: бронезащитный костюм с пулеедом держали урон, но внутри все болело. Назавтра, если выживу, тело будет один сплошной синяк.

В мыслях одна холодная отрешенность.

— Отступить! Активировать маски! — Командиры отряды учуяли газ. Я фильтровочную маску поставил с самого начала.

Газ пшикнул с потолка, и лишь герметичность костюмов спасала от его убийственного действия. Одному бедолаге не повезло: его маска треснула во время непродолжительного боя. Несчастный упал на колени, выпучив глаза, хватаясь и царапая обшивку пола.

— Не спать! — орал офицер. — Не смотрим, идем дальше! Ему уже не помочь, разве что выкинем с тринадцатого этажа!

Спорить никто не стал.

Словно в видеоигре, мы миновали один пролет за другим, этажи сменилясь быстро, но не без потерь. От сотни человек, что двинулись на штурм, к пятому этажу вышли семьдесят, к девятому — полсотни, к тринадцатому — двадцать. Силы таяли, как масло на огне.

Это ничего, за нами придут другие, но Вербицкий может уйти.

Паук ждал нас на вершине паутины. Даже подпаленная, она била по нам жгучим ядом…

До последнего этажа добрался в одиночку. Выше только пентхаус. Тройняшки бы такой расклад оценили: главный босс на самой вершине. Не стоило заставлять его ждать.

— Потапов! Я давненько вас ожидаю!

Старик как ни в чем не бывало выскользнул передо мной во всей красе. Он обезумел: безупречный костюм, бокал вина, надменная ухмылка во весь рот — будто не понимал своего положения.

Не желал видеть его среди живых, вскинул «Арес» и сдавил спусковой крюк прежде, чем Ириска предупредила, что тут что-то не так.

Старик взорвался мириадом искр, распался на голографические пиксели, исчез. Гигантская голова старика громогласно расхохоталась у меня за спиной, глаза и волосы чудища вспыхнули огнем, прежде чем жуткий призрак устремился на меня.

Тело сработало само, рухнуло на пол за миг до столкновения. Лязгнула челюстями гигантская пасть, но меня не задела.

Голос старика слышался из повсюду расставленных динамиков.

— Ты ведь не думал, что будет так просто, щенок? Ты подключен к моей сети, как и миллионы остальных недолюдей! Нравится идея? Моя дражайшая внучка выдумала. Ты убил ее? Вынес ей мозги?

Я не отвечал. Уклонился от замаха разодетого в латы великана: тяжелый меч врезался в пол. Умом понимал, что это лишь голограммы — точно такие же, что генерирует передо мной Ириска. А тело чувствовало угрозу.

И не зря: стальные птицы, бросившиеся с насестов, где стояли трофеями, вспороли бронезащитный костюм. Гранаты перьев разрыв за разрывом вспарывали пол, рвали ковролиновую обшивку. Мебель щепками разлеталась от попадания.

— Ириска, какого черта? — Вопрос вырвался сам собой. — Это что же, тоже голограмма?

Боль от одного из попаданий была настоящая. Не дождавшись ее ответа, понял, что в этом и была часть плана мерзкого старикашки.

Затравить меня обманками, чтобы я не знал, что реально, а что нет?

Например, тот китообразный транспортник, вынырнувший из самого чрева башни? Медлительный, никуда не спешащий, он стал добычей зениток буквально через минуту. Не очень тянуло на гениальный план…

— Я поверить не мог, что ты оказался настолько глуп, чтобы подсоединиться! И даже не подумал выйти! Ну а теперь я тебе попросту не позволю!

Я спешно метнулся к лестничному пролету наверх. Мерзкого вида манипулятор выполз из стены, наотмашь ударил, как плеть: с груди сорвало защитную пластину, меня же отшвырнуло прочь.

— О нет, Потапов! Те комнаты — они для взрослых, состоятельных людей. Знающих, чего хотят от жизни!

Инерция протащила меня по полу. Стало темно: второй транспортник высвободился из душного плена, чтобы пасть жертвой ПВО. Все затянуло едким, вонючим дымом. Чад окружал верхушку здания. Чего эта паскуда добивается?

— Ириска, можешь просканировать и сказать, что из этого реально?

— Нет, — с горечью ответила она. — Это на программном уровне! Как вирус!

— Сканируй их! Ты же знаешь, что люди из плоти и крови, а механоиды из стали! — Отчаяние заставило перейти на крик. Устав терпеть, «Арес» спешил высказать все, что накопилось внутри него.

Ману старался не тратить, как и патроны.

Есть контакт! Две из шести голов Вербицкого взорвались, жестяными обломками заискрили на полу. Старик, разодетый в рыцарские доспехи, оказался простым механоидом. Змеи, выросшие из-под земли — турелями.

«Арес» забирал их жестяные души точно так же, как зенитная артиллерия разрывала в клочья третий транспортник. Окруживший со всех сторон дым погрузил окружение во мглу ночи.

Подствольник имени Скарлуччи лязгнул тройку раз цилиндрами гранат, разнося генераторы голограмм в клочья. Обманки исчезли, остались лишь машины.

Машина — остальные успели пасть в ходе моего яростного сопротивления. Шагоход смотрелся одиноко и жалко: я прервал его страдания, прособачив насквозь протяжной очередью. Точно так же поступили с четвертым транспортником: я его уже не видел, лишь яркость вспышек едва пробивалась сквозь густой дым. Черной отравляющей пеленой он скользнул внутрь сквозь разбитые моим огнем окна.

Это ничего, это переживем. Добраться бы только до безумной паскуды, что засела наверху…

Сюрпризы не закончились. Вербицкий выскочил прямо передо мной, едва оказался перед дверью. Красный дуб треснул, прорываемый насквозь могучей пятерней. Та схватила меня за грудки, протаскивая сквозь дверной проем. Меня, словно игрушку, швырнули: не дал себе потерять бдительность на этот раз, пытался замедлить свой нечаянный полет. Свесился вниз из разбитого окна: торчащие осколки зубами впивались в тело. Тяжко дыша, пытался забросить свою тушу назад.

— Я думал, у меня получится вышвырнуть тебя как мусор. Не докинул. Старею. — В голосе старика было неподдельное удивление.

Черный дым застил мне глаза: здесь все было им заполнено. Вот, значит, на что рассчитывал Вербицкий? Что сканер моего нейрочипа не сможет пробиться сквозь этот чад?

Здравый смысл смеялся над нелепостью догадки. Чего он этим добивался? Моей асфиксии? Получится, если сумеет разбить мою маску.

— Мой отец говорил, что всякую дрянь нужно давить лично. Я знал, что из всей штурмовой группы доберешься только ты, Потапов.

Он не шел — буквально летел ко мне на всех парах. Стремительным рывком мне удалось забраться, плюхнуться на пол. Секунда на восстановление сил — была бы она еще у меня.

Старик двигался с несвойственным ему проворством. Схватил на бегу лампу с длинным шестом, замахнулся словно дубиной. «Буян» в моих руках ухнул безжалостным выстрелом: шутки в сторону. Смотрел и не мог поверить своим глазам: пуля раскаленным катышком врезалась в массивное тело старика, свернулась в кругляш, прежде чем отскочить свистящим рикошетом.

— Оставь свои жалкие игрушки, ничтожество! Я готовился к нашей схватке: думаешь, не знал, какими способностями ты обладаешь и что умеешь? — Он швырнул в меня лампу, словно копье. Стремительный снаряд лишь чудом меня не задел: летел как пуля. Вербицкий-старший выпрямился, встал в позу культуриста, напряг мышцы. Костюм на его теле лопнул от натуги, показались покрытые сталью мышцы.

— Нанокостюм, почти вторая кожа, сопляк.

Ухмылка на его лице из издевательской обернулась угрожающей. Он метнулся ко мне, сложил руки замком. Я уклонялся, Ириска считывала показатели его тела. Невероятно: один его удар не просто снесет мне голову — заставит меня самого лопнуть, как пузырь.

— Я предлагал тому сброду, что внизу, лучший мир!

— Ты предлагал всем рабство и ничего кроме рабства!

— Свобода лишь сказка для глупых мальчиков. Справедливость, братство, равенство, интернационал — то, что вам льют в уши, величайшая ложь. Мир так устроен, что в нем править должен сильнейший. Сильнейший, умнейший, величайший!

— Ты безумен!

Мне больше нечего ему было сказать. Ириска с винтовкой наперевес явилась прямо у его лица, спустила курок. Очередь прямо в морду поумерила пыл Вербицкого: лязгнувшая бронезаслонка спасла его от смерти, но заставила зарычать. Магическим хлыстом из руки он пытался отмахнуться от голограммы — тщетно.

Это все равно не спасение, понял я. Он восстановится через мгновение, и вот уже тогда мне несдобровать.

— Сдавайся. Чего ты добьешься тем, что убьешь меня? Мести за то, что я помешал твоим планам? Не я один, тут вся страна участвовала. Внизу куча бронетехники. И хоть ты нацепил на себя костюм с тридцатым уровнем брони, они расколошматят тебя, как орех. На что ты рассчитываешь? — Я не верил, что смогу убедить его словесно, но было любопытно.

— Сдаваться? Месть? Мальчишка, ты воистину видишь меня глупцом! Я знаю, когда следует отступить, и намерен это сделать прямо сейчас. Вот только раздавлю тебя напоследок, чтобы показать, что даже подобные тебе не способны противостоять моему величию. Мне следовало оторвать твоей кошкодевке голову и прислать тебе в пакете! Следовало поощрить внука за то, что скинул тебя под поезд, и наказать машиниста за то, что не прибавил скорости! Ты должен был остаться кровавым пятном на стене метрополитена, но вместо того стылой водой вклиниваешься в каждый мой замысел. Ну давай, что у тебя там еще есть в запасе? Ярость ружеманта? Может быть, чарострел? Прямо из-под надзора? Ты не обладаешь и сотой долей той мощи, что я сумел воссоздать за деньги! И не умеешь ничего такого, о чем я не подозреваю.

Я зажмурился лишь на миг, призывая аватару оружейного бога. Если и явиться, то прямо сейчас. Разрастись до гиганта, разломать здесь все, указать старому поганцу его истинное место!

Он не ждал, ему недоставало театральности Скарлуччи. Стальной кулак врезался мне в брюхо. Боль растеклась по всему телу, но меня чудом не разорвало. Это стало спусковым крюком для аватары: высвободившись от оков разума, я метнулся к старику.

Мерзавец ответил мне гоготом. На его стороне была технологичная мощь. Размашисто, пушечным снарядом вместо кулака я рубанул наотмашь — это не дало результата. Вербицкий закрылся чародейским щитом — таким, какой уже видел прежде.

— Удивлен, ружемант? Я давал Скарлуччи то, чего он хотел. Ему было что предложить мне взамен! Магические технологии, сучонок! Знаешь, сколько ушло времени и сил на их разработку?

Думать над этим времени не было. Ушей коснулся гул, краем глаза заметил вынырнувший из чрева пятый транспортник. Метнулся к старику, но лязгающая канонада закрыла его меня в сотне тысяч разрывов. Бортовые орудия истерзали мое тело — в отчаянии выставил руку, надеясь остановить снаряды, как прежде. Ириска с горечью шепнула, что это не снаряды в привычном виде, а магические заряды. Сотней тысячью ос они впились в мое тело. Бездвижно и обессиленно я рухнул наземь.

Старик сплюнул.

— Столько разговоров, а на выходе…

С трудом подняв голову, я видел, как он запрыгивает в пустой транспортник. Раскаляются турбореактивные движки, собираясь унести его как можно дальше отсюда, и молчит зенитная артиллерия. Почему Ириска ничего не сказала мне про пятый транспортник? Та лишь извинилась, но заверила, что не смогла различить его за толстым слоем дыма.

Вот, значит, каким был его план? Пустить пыль в глаза, а потом рвануть на транспортнике прочь? Воистину, он знает когда следует сделать ноги.

Отпускать его было не в моих планах.

— Ты слишком слаб, чтобы сопротивляться. Лежи. Твоему телу нужен отдых. — Ириска нудела пуще обычного. Отмахнулся от нее, встал на колено. Транспортник загудел, собираясь рвануть с мгновения на мгновения. «Арес», которого лишился в самом начале схватки, лежал рядом со мной. Звал и просился в руки — закинул его на плечо.

Трудно было сделать первый шаг, превозмочь боль, дальше пошло проще. Выпрыгнул в окно прямо на транспортник: вот смеху-то будет, если он рванет вперед прямо сейчас!

Повезло.

Словно снаряд, пробил мягкое нутро летающей машины…

— Однажды в детстве я наступил в собачье дерьмо. Оно прилипло к подошве и пришлось его отмывать. Собственными руками. — Старик скривился: одно воспоминания пробуждало в нем омерзение. — Ты куда хуже, Потапов. Мне следовало потратить пару мгновений на сканирование твоей умирающей тушки. Теперь же придется вытолкать тебя отсюда: надеюсь, хоть это тебя прикончит!

Вербицкий отстегнулся от сидения, рванул прямо на меня. Стальной кулак опустился мне на спину, чуть не переломил хребет. Спасла лишь форма божественной аватары. Вторым ударом он чуть не выбил из меня дух: прямо в живот.

Почуял тошноту: нехитрый обед спешил из меня на пол. Размашистой, обидной пощечиной по лицу он заставил меня рухнуть наземь. Закованная в броню нога наступила мне на голову, вдавила в рифленый пол.

— Если бы не боялся пробить твоей тушкой свою птичку, так бы и поступил. Но долго не радуйся. — Он потянулся кнопке. Зажужжала открываемая аппарель, холодный ветер вперемешку со снегом ударил обоим в лицо. Сейчас схватит за шкирку, словно котенка и…

Нет, он решил поддеть меня прочь пинком.

Ошибка: воспользовался мгновением свободы, развернулся, схватил его за ногу обеими руками, захватом попытался повалить наземь — легче было провернуть подобное с фонарным столбом.

— Какие жалкие потуги!

Он расхохотался. Не скрою, сил у него хватило бы на десятерых меня. Он был могуч, что великан. Я рванул прочь из его захвата, затрещал защитный костюм. Некрасиво торчали пластины броневого нутра, валились с утеплителем на пол. Словно в отчаянии, рубанул наотмашь сложенными замком руками, целясь в поганую морду.

Руки взорвались болью, будто врезал стене, но уровень брони соскользнул с старика. Испарилась пара единиц маны: Вербицкий не экранировал себя от возможности сканировать.

Стоп, мана? Я ухмыльнулся — ну верно же! Он же говорил, Скарлуччи помогал ему с этим! Неужели давал изучать природу своих способностей?

Теперь уже неважно, я нашел решение. Проверил: фамильный револьвер тяжко зашлепал по груди старика. Барабан опустел в мгновение ока, я готов был претендовать на звание самого быстрого стрелка Российской Империи! Все, как и думал — микроскопическая часть маны вышла из его тела. Костюм старика поддерживал свою целостность исключительно за счет его же запасов маны.

— Это все, на что способен отважный ружемант? Убийца царенатских героев? Будь я Скарлуччи — и ты бы был уже в могиле. Как знал, что он лишь пафосный слюнтяй!

Я отскочил прочь подальше от мерзавца.

— Что? Не хочешь вновь испытать на себе добрые дедушкины объятия? Боишься? Ах ты стерлядь! — Подняв руки над собой, словно чудовище из ужастиков, он двинулся на меня.

Сорвал «Арес» с плеча: только и ждавший своего часа, тот заговорил на языке огня. Свинец отскакивал плющенными плошками от могучей брони, старик ухмыльнулся.

— Чего ты этим добиваешься, парень? Последнее издыхание? Надежда?

Наложенная на него метка ружеманта сделала свое дело: черная стрела не наносила урона, как он и рассчитывал. И беспощадно жгла его ману, как рассчитывал я. Хорошо, что прокачал ее до второго уровня: по два процента маны за попадание! Высадил весь магазин в паршивца и тут же встретил его ударом приклада в челюсть.

Старик отлетел, словно игрушка. Закряхтел, пытаясь встать на ноги.

— Что… что ты сделал, поганец? — Ему жутко было видеть кровь на своих руках. Смерть, которой он так боялся, усмехнулась ему прямо в лицо и теперь шла по следу.

Мне нечего было ему ответить. Второй удар он блокировал успевшей чуть восстановиться маной, а вот уже третий пришелся старику в грудь.

— Невозможно! Мой костюм неуязвим, пока есть…

Он тут же догадался, что случилось. Ухмыльнулся. Прихрамывая, уже не так резко рванул к зеленому коробу аптечки. И вскрикнул, когда его руку пронзило насквозь. Я отстрелил поганцу два пальца: снова призванный «Буян» готов был положить конец старику.

Завыв от боли и отчаяния, Вербицкий-старший рванул к рубке управления. Им двигал страх, словно он в самом деле собирался спастись от меня за тонкой прослойкой двери. Споткнулся у порога, вскинул залитые кровью руки, неудачно упал на приборную панель. Транспортник, летевший ровно проложенным курсом, вдруг сменил направление, резко устремился вниз.

Краем глаза я увидел сквозь иллюминатор стремительно приближающуюся землю: из такого виража машине не выйти. Рванул к раскрытому люку аппарели: Ириска визжала, что меня попросту размажет по земле! Лучше так, чем быть расплющенным внутри этой махины.

Нырнул и с головой вошел в сугроб. Начало резко не хватать воздуха. Через пару секунд отчетливо услышал скрежет рухнувшего металла и взрыв. Отчаянно как никогда рвался к поверхности: толща снега казалась бесконечной.

Вылез. В голове болью пульсировала мысль — живой! Руки-ноги целы! Голова на месте! Разве что чуть прихрамывал.

Кто-то отчаянно старался пробиться в эфир: через мгновение понял, что это Бейка. Отвечать сразу не стал, проковылял к разбившемуся, запылавшему транспортнику.

Вербицкого почти увидел сразу — от удара оземь его вышвырнуло на улицу. Тело старика безвольно висело, пронзенное сломанное веткой. Ириска просканировала: ему уже было не помочь.

— Ублюдок мертв, — ответил на вызов без лишних предисловий. Бейка мигом уняла все скопившиеся у нее вопросы и замолчала.

Ублюдок мертв…