Ружемант 5

Глава 17

Бейке рассказал о нашем разговоре почти сразу же, как только вышел от Императора. Кажется, она была не удивлена, но попросила перезвонить ей через пару часов.

Церемония закончилась, народ расходился. Работники каналов загружали громоздкую аппаратуру в фургоны, увозя ее прочь. Журналисты боялись меня как огня. Сунул в рот невесть каким чудом завалявшийся в глубине кармана леденец, покатал его на языке. Раздумывал, как потратить остаток чудесного вечера.

Мир вокруг меня вертелся в чудовищном круговороте. Раньше мне казалось, что я лишь пешка. Сейчас же чувствовал, как нити правления этим миром сами текут мне в лапы.

Покачал головой, прогоняя наваждение — уверен, Вербицкий начал свое падение во тьму ровно с таких же мыслей.

Поискал глазами на парковке наш автомобиль: осталось только дождаться девчат. Может, променять горячий вечер на самый обыкновенный, пошлый сон?

Остановившийся передо мной автомобиль был невзрачен и стар: чудо, что такую рухлядь пустили в Верхний город. А вот стекла оказались тонированы — интриговало…

Тайна продержалась недолго: стоило стеклу опуститься, как узнал сидящую внутри Константу — она тут-то какими судьбами? Приглашал ее лично на награждение: она отказалась…

— Едешь со мной.

— Ты так думаешь? — позволил себе ухмылку. Она решительно распахнула дверь. Черная нить чародейства метнулась ко мне; не успел даже вздрогнуть, как обвилась вокруг меня. Потянула словно куклу — чуть ли не влетел в салон автомобиля.

— Трогай!

Она оказалась способна на нервозность. Водитель за рулем подчинился, машина забуксовала колесами, прежде чем сорваться с места. Я разорвал ее путы через мгновение. Не знал, что делать дальше — ей пощечину, шоферу свернуть шею, выпрыгнуть на ходу?

Ладно, поначалу дадим возможность объясниться.

— Ты что вытворяешь?

— Дедушка в ярости.

— И потому послал тебя за мной: мой лик может унять его мятущуюся душу?

— Ты не понимаешь. — Она отвернулась, припала к окну, прищурилась. — Он хочет тебя убить.

— Не новость.

— Ты не понимаешь. Он хочет тебя убить. Без пререканий и промедлений.

Водитель покрутил «ушки» зеркал, нахмурился.

— За нами едут.

Я послал Ириску на разведку: если это все не спектакль, тогда скверно. Посмотрел на Константу: зачем ей это все? Только потому, что я ей понравился?

— Можно же было просто предупредить…

— Они не стреляют лишь по той причине, что я в той же машине, что и ты, — упрекнула она. Через миг выяснилось, что она лжет.

Водитель резко крутанул руль в сторону, меня швырнуло, приложило челюстью о спинку переднего сидения, самой внучке Вербицких пришлось не слаще. Ударилась лбом, застонала. Грохнувший разрыв ударил по ушам: стреляли как минимум из гранатомета! Осколки прошили жесть корпуса, оцарапали мне шею. Водителю повезло куда меньше. Ухнув, он вдруг обмяк — струйка крови, идущая с виска, и отсутствие пульса говорили, что бедолага больше не с нами.

Машина потеряла управление. Ириска взвизгнула, предупредила о следующем выстреле: в отчаянии я потянул ручку двери на себя.

Поздно.

Взрыв снова прошел рядом. Парой сантиметров правее — и мы бы обратились в катящийся по шоссе факел. Вместо того взрыв подхватил автомобиль, что игрушечный. Швырнул, перевернул в воздухе. В голове проскочила шальная непрошеная мысль — это конец. Неужели все закончится вот так?

Еще пару мгновений назад мы обсуждали с Императором перспективы, а теперь…

Скрежет металла заполнил собой уши. Удар выбил из меня дух, заставил потерять сознание…

Пришел в себя от нараставшей с каждым мгновением боли. Разгорающийся пожар был беспощаден: красил волдырями кожу, тянулся к ней языками. Я жарился заживо! С шипением отдернул руку прочь: повезло, меня выкинуло из автомобиля. Ириска выдохнула: все это время она пыталась докричаться до меня. А мне-то говорили, что ИИ-ассистенты отрубаются, стоит только уснуть…

— Обстановка? — сразу же запросил у нее отчет о происходящем.

Здравый смысл начал работать первым, дал оценку случившемуся: машин с нападавшими явно не одна. Осмелились напасть на Константу — либо это рушинники, возжелавшие крови Вербицких, либо старик окончательно слетел с катушек и потерял берега. Ради устранения меня готов на всякое.

— Потапов, где ты? В городе слышны стрельба и взрывы!

Бейка была тут как тут. Отлично соображает, сразу же связала мою пропажу с бедствием.

— Тогда поищи меня в самом центре перестрелки.

— Можешь уйти? Есть куда?

Голова от боли соображала туго. Осмотрелся: если только дворами и переулками. Ириска тут же отмела эту мысль — вернулась с разведки. Подходить к нам ближе не спешили, но оцепили все возможности выхода. Глянул на карнизы и сточные трубы ближайшего дома: а если по ним?

Из машины застонала Константа: бросить ее тут, в горящей машине? Как минимум будет паскудством. И если Вербицкий-старший приказал стрелять по машине, в которой она была, только ради того, чтобы избавиться от меня, не убьет ли он ее, когда она вновь окажется в его руках?

Вряд ли наемникам дали приказ стрелять в нее. Вытащил из машины. Ириска шептала на ухо: стрелявшие по нам боевики осмелели, подходили ближе. Как назло, я совсем без оружия. Призвал «Буян» — его боезапаса хватит попортить шкуры говнюкам. Ириска с удовольствием приняла нехилый кус маны, тут же обратив его во «Владыку», и сразу же открыла огонь.

Несчастный, решивший быть первым, никак не ожидал подобного. Ириска срезала его, мазнула очередью по его товарищам: все как один они повалились наземь, спешно поползли к укрытиям. Уверен, еще чутка — и в ход пойдут гранаты.

Стиснул зубы, велел ИИ-ассистенту подсвечивать противников и отслеживать их передвижения. От стрельбы ее это отвлечет, но мне полезно будет.

Укрылся за остовом автомобиля. По нему тут же ударило барабанной дробью очереди, прошивая мягкое нутро жести насквозь.

Чудом успел вильнуть в сторону.

Ириска не спала, четко исполняя приказ. Один из нападавших решил поиграть в Рэмбо — встал с автоматической пушкой прямо посреди дороги. Ничего, я тоже сквозь машину стрелять могу!

Без наводки, по подсвеченному силуэту выпалил тройку безжалостных. Пылающую колесницу смяло, чуть сдвинув в сторону, но и поганец рухнул с простреленным брюхом.

ИИ-ассистент срезала очередью троицу, что шли цепочкой по тротуару, прижимаясь к стене.

Константа застонала, приходя в себя.

— Ты как раз вовремя!

Спрашивать, что происходит, не стала: просто осмотрелась вокруг. Чуть не догадалась выпрямиться в полный рост: ее бы тут же подстрелили…

— Сзади! — Видел, как к нам мчится всполошенная голограмма Ириски: неужели она пропустила врага?

Константа встрепенулась, стеганула теневой плетью наотмашь — пара спецназовцев с ножами рухнули нам прямо под ноги. Завозились, пытаясь встать, что майские жуки.

— Какого? — выкрикнул в непонимании, но раздумывать не стал. Высадил в несчастных остаток обоймы «Буяна». Призванная пушка растворилась искрами маны, едва закончился боезапас.

— Это прирожденные штурмовики, — ответила мне девчонка. Я крякнул: нам бы таких во Вратоград; глядишь, и город бы быстрее отбили…

Церемониться не стал: помимо ножей у парней были за спинами дробовики. Прихватил один из них, влил часть сил в ярость ружеманта.

— Вы там далеко? — спрашивал у Бейки, но ответа не получил. Белый шум заполнил эфир. Выругался: придется пробиваться с боем.

На всякий случай нырнул под купол пулееда — давно так надо было сделать.

— Пойдешь со мной?

Константа предпочла кивнуть. Немного же ей времени понадобилось на раздумья…

Бежать крышами, как изначально хотел, отпадало: едва только начну карабкаться, как обращусь в мишень. Пулеед от первых попаданий спасет, вот только…

Вот только явилось в образе тяжелой снайперской винтовки. Вспомнил, на что была способна прокачанная Фел, решил не рисковать. Снайпер готовился к следующему выстрелу: мне казалось, я почти вижу, как он не рискует, наводит перекрестие на мой живот. Стрела Аполлона не оставит от меня даже мокрого места…

Константа изящно крутанулась, присела, будто желая что-то рывком поднять с земли: обрушившаяся на нас снайперская мощь рассеялась в теневой мощи.

От машины ничего не осталось, она больше не могла служить нам укрытием.

— Еще так сможешь?

Вместо ответа Константа отрицательно покачала головой.

— Тогда идем! Скорее! — стволом дробовика указал в стену, спустил курок.

Кирпичная кладка взорвалась ворохом ошметков, но нас не задело. Изнутри тут же повеяло холодом, закачались висящие свиные туши. Отлично, лучше и быть не могло!

Схватил Константу за руку, потащил за собой. Морозильник стал нам хорошим прикрытием.

Бойцы Вербицкого не ждали, что мы проделаем проход прямо в стене, отчаянно палили вслед. Пули терзали свиную плоть, оседали внутри, даровали нам спасение.

Мы метнулись вперед. Ногой высадил жестяную дверь, та легко поддалась напору. Спустил курок еще раз: на этот раз взрывом снесло запертую витрину. Уши заполонил звон бьющегося стекла — плевать! Сейчас главное уйти…

Улица жила, как и прежде: грязные и окровавленные, мы выскочили на мостовую. Ворох стоящих на парковке машин манил доступностью: всех мне все равно не перестрелять. Да и кто знает, что там еще есть у Вербицкого? Еще один боевой вертолет? Истребитель?

Даже думать не хотелось…

— Садись! — велел девчонке, кивнув на небольшой, семейный «Жаккард» желтого цвета. Автомобиль испуганно заверещал сигналкой, но плевать.

Раздалась стрельба: Ириска предупредила, что у нее закончились патроны и сдерживать недругов дальше она не в состоянии.

И не требовалось.

Машина поддалась, зарычала двигателем. Боевик выпрыгнул прямо перед капотом, будто надеясь, что я ударю по тормозам.

Не ударил…

Сидели в тишине, заперевшись в темной комнате. Задернутые шторы, закрытое окно.

Машину бросили почти сразу же, как только выпала возможность: по ней будут искать.

Глубины Нижней Москвы приняли нас в свои объятия, пообещали укрытие.

Хорошо, если так…

Тройняшки были крайне удивлены моему визиту. И тому, в каком состоянии был.

Старшенькая распоряжалась, как и прежде: велела тотчас же скидывать шмотки, дуть в душ. Для меня у них нашлась одежка, Константе же пришлось щеголять в белье. Она была и не против. Умная девочка: предпочитала красоте рюшечек и кружева простоту и мягкость хлопка.

Взмокшая, только после душа, она была похожа на мокрого воробья. Среди стаи кошек. Все еще хорохорится, но начинает осознавать, в какую передрягу угодила.

Уно и Сано вертелись на кухне: троица девчат была неразлучна и в мирной жизни.

Едва Старшенькая открыла нам дверь, думал, что прогонит взашей. Ругал самого себя — какого черта, Потапов? Тащишь в их устоявшийся мирный быт свои новые проблемы?

Но обратиться больше было не к кому. И как только Ириске удалось найти их адрес?

Ужинали жареной картошкой в молчании — девчата совсем не так представляли сегодняшний вечер. Трехлитровый пузырь газировки, мешок чипсов, обведенные красным строки в буклете местной пиццерии — наверное, им можно было позавидовать. Видеоприставка тянула хватку проводов к телевизору, ждали своего часа контроллеры.

— Сыграешь? А мы посмотрим… Как тогда, помнишь? — мягко предложила Старшенькая. Уно и Сано закивали, выражая согласие с предложением сестрицы.

Глянул на Константу, но та лишь пожала плечами: была не против.

— Мы твою речь слушали, — заверила меня Старшенькая, пока включал телевизор.

— Надеюсь, ее лучшую часть? — слабо улыбнулся. — Можно от вас связаться с Бейкой?

Девчата стушевались, будто им стало стыдно.

— Можно. Только ты сам ей звони.

Нахмурился, ничего не понимая.

— Что такое?

— Мы с ней… поссорились. Она тебе не рассказывала?

— Говорила только то, что вы отказались присоединиться к ней.

Уно и Сано послушно кивнули, подтверждая, что так оно и было. Старшенькая продолжила:

— Отказались. У нас другого выбора не было: наша семья только-только начала на ноги становиться. А она в политику идти собиралась. Ты, кажется, тоже решил…

— Так заметно по моей речи было?

— А то! Сам подумай — какой смысл устраивать подобное представление просто так?

Пожевал губами: не такой уж, выходит, я и загадочный. Молча взял контроллер, Сано жестами указывала, какую игру запустить. Уно уже хрустела чипсами.

Очередной платформер, другого и не следовало ожидать. Мечтал когда-то играть в консоль для детей. Не думал, что воплотится в такую ипостась…

— А поссорились-то из-за чего? — Не думал, что Бейка станет психовать из-за отказа.

Уно молча встала, выудила цветастый буклет из кармана детской куртки, сунула мне под нос. Я прищурился, отвлекся, пропустил удар врага: игровой персонаж мигом отправился на перерождение. Мне было плевать: буклет буквально с ног до головы был забит рекламой благотворительного фонда имени Вербицких.

— Открыть дело с нуля очень непросто. — Старшенькая словно оправдывалась. Я полистал буклет: тот обещал Нижнему городу процветание на деньги из его фонда. Обещал вкладываться в малый бизнес и прочее.

Не видел в этом того, на что могла бы разозлиться Бейка. Дьявол, верно, прятался в деталях.

— Мы взяли у него деньги, когда он предложил. Недостаточно получить свой ресторанчик назад, требуется еще куча вливаний на… его первое содержание. Думаешь, кендерам здесь кредиты выдают за малый рост и милые глаза?

Ответь я «да», тут же бы получил в глаз, потому рисковать не стал.

— Бейке это не понравилось, да и нам, как понимаешь… Вербицкий приложил немало усилий к тому, чтобы наша часть превратилась в адово местечко. Хотел уничтожить, обратить нас в царенатских рабынь, а мы будто забыли обо всем и побежали под его крылышко, едва он поманил нас хрустящей купюрой.

— Емко, ничего не скажешь, — хмыкнул в ответ. На месте Бейки это бы у меня тоже вызвало вопросы.

— Нам стыдно самим, Макс. Но нас не трое, нас целая община, семья. Кто за нас вступится, если Вербицкий захочет вернуть долг?

— Долг? Подожди, ты же сказала… — Ну да, как я мог забыть. Если Вербицкий протягивает одной рукой дар, второй накидывает шаль неподъемных долгов. Любое действие на выжимание максимальной выгоды…

— Ресторан вернули под залог… политических настроений. Еще до того, как мы возвратились домой. Все, что нам оставалось, это принять мнение большинства семейства как собственное.

А вот за это осуждать было лишним.

— Значит, вы агитируете своих посетителей голосовать за Вербицкого?

Троица переглянулась, прыснула в кулак. Константа, до того сидевшая молча, часто заморгала.

— Мы в Российской Империи не голосуем. Но от власти можно отречься в пользу кого-то. Дедушка хочет, чтобы Император под давлением общества и угроз бунта назначил своим преемником его и сошел с престола.

Высоко метит Вербицкий. Впрочем, старик никогда и не скрывал.

— Если начнется бунт, кого поддержат горожане? Императора, который до сих пор держит систему, различающую граждан по классу, или того, кто хоть и притворно, но радеет за народ? Дает им возможность выбраться из нищеты…

— Долгами?

— Об этом приходиться молчать. И как думаешь, озвучь кто из нас правду, нас не раздавят? У Вербицкого… большой административный ресурс.

Кивнул: с этим не поспоришь.

— Разве сам Вербицкий не собирается загнать всех в рабство, под контроль Царената?

— Ты знаешь об этом с полей войны, но сколько граждан даже не догадываются о его махинациях? Сколько скрыто? Едва появляется желающий поведать правду, как его гнобят. В сети, на работе, везде. Ни одна из газет, даже имперских, не напечатает его статьи.

— Значит, на информационном поле у Вербицкого абсолютное превосходство?

— Наверно, уже не теперь. Вам хорошо удалось его прижать в последние дни. Дай пятюню! — Старшенькая, улыбчиво зажмурившись, выставила передо мной крохотную ладонь. Грех было не ответить.

— Ты к нам прятаться приехал? — вдруг спросила она. Будто бы не говорил об этом с самого начала.

Кивнул: нас искали почти везде, но никто не догадался заглянуть в Нижний город. Я закусил губу, стало стыдно: наверняка за Тройняшками установлена слежка. А тут я явился прятаться: они не посмели мне отказать, не захлопнули дверь перед носом. Чую, теперь я их вечный должник…

— Старшенькая, у меня к тебе вопрос.

— Какой?

— Если мы сменим Вербицкого на меня, что поменяется в вашей жизни?

— Не поняла? Захочешь продать нас в рабство вместо него? — Она нахмурилась, словно от горького лимона. Я возмущенно затряс головой: совсем ведь не об этом говорю.

— Что, если я возьму вас под защиту? Сколько вы там должны Вербицкому?

— Сумма очень большая.

Я на всякий случай проверил свой счет: он был теперь огромен, а я богат как Крез. Вряд ли не осилю. Старшенькая выдохнула и озвучила: по моим нынешним меркам это были копейки. Для них, участвовавших в самых ожесточенных боях за Вратоград, — состояние, которого они не заработают никогда в жизни.

— Я выдам вам деньги, а вы откажетесь.

— Все не так просто, — вновь вмешалась Константа. — Дедушка наверняка предусмотрел такой вариант: неустойка.

Я глянул на Старшенькую, ожидая подтверждения. Та удрученно кивнула: все так и было. Ах же он проклятый сукин сын! Хотелось как можно скорее дружески подержать его за горло!

Выдохнул, успокаивая самого себя: с этим всегда успеется. Сдается мне, старик не захочет расстаться с своей властью просто так. И вот уже тогда…

— Неустойка, к слову, на что? На выплату долгов? — слыхал я про банки, что требуют дополнительный процент, но Вербицкий перешел все границы разумного. Старшенькая достала бумагу подписанного ее семьей документа. А вот тут уже не так однозначно: неустойка составляла добрых триста процентов. Уже не копейки, но подъемно.

— На разрыв обязательств и договора о поддержке. Ведь он получает с нашего заведения процент…

Еще один укор в копилку Бейки: я бы тоже был вне себя от злости, как только узнал. Выходит, вышколенные ею девицы, коим она не раз свою спину доверяла, теперь снабжают деньгами того, кто на эту спину неоднократно покушался…

— Деньги найду, — устало выдохнул: надо было выуживать девчат из этого рабства.