РОС: Забытый род

Глава 23

Дверь библиотеки с грохотом распахнулась, ударившись о каменный косяк. Пыльные лучи света из высоких окон взметнули мириады пылинок. За огромным столом, заваленным свитками и фолиантами, сидела Элира. Ее рыжие волосы были собраны в небрежный пучок, круглые очки сползли на кончик носа, а на щеке красовалось свежее чернильное пятно. Увидев меня, ее огромные зеленые глаза за стеклами расширились до предела. Рука молниеносно рванулась под стол — туда, где, я знал, были прикреплены кобуры с револьверами.

— НЕ СЕЙЧАС! — выпалил я, не дав ей выхватить оружие. Я влетел в зал, дыхание сбитое, взгляд дикий от остатков кошмарного видения и неусмиренного гнева Перстня. — Краткую и основную историю! Про род Аспидовых! Всю! От основания до сегодняшнего дня! Сейчас же!

Элира замерла с рукой под столом. Ее взгляд метнулся от моих пылающих глаз к Перстню, который все еще излучал тусклое, тревожное тепло. Библиотекарша в ней на секунду вступила в схватку с воительницей в латексе. Воительница проиграла. Рука медленно вылезла из-под стола — пустая.

— К-краткую? — переспросила она, голос дрогнул, но не от страха, а от возмущения. — Основную?! От основания?! Да ты понимаешь, сколько томов это займет?! Века! Тысячелетия! Тут и летописи Хроникеров, и скрижали Первого Города, и запретные манускрипты, которые даже Амалии читать страшно! А даты! А имена! А…

— ЭЛИРА! — рявкнул я, стукнув кулаком по ближайшей стойке. Пыль столбом. — Не лекцию! Суть! Самую суть! Как родился род? Кто основатель? Главные войны? Падения? Взлеты? Почему Первый Город стал руинами? Почему матриархат? Почему этот князь Хабаровский нам как кость в горле?! СЖАТО! ЯСНО! СЕЙЧАС!

Она фыркнула, с негодованием поправила очки.

— Фу! Нетерпеливый! Как все мужики! Хотят все и сразу, а вникать — лень! — пробурчала она, но уже вставала, ее пальцы бегали по корешкам на ближайшей полке. — Ладно, ладно… Для таких нетерпеливых недоучек… — Она потянулась к верхней полке, вставая на цыпочки. Мешковатое платье задралось, открыв на мгновение черный латекс и рукоять револьвера на бедре. Я быстро отвел взгляд. — Ага! Вот! — Она с трудом стащила с полки массивный, кожанный том, покрытый вековой пылью. На обложке — стилизованная змея, пожирающая хвост. — "Хроники Змеиного Корня". Краткое изложение для тупоголовых вояк и нерадивых наследников. — Она швырнула книгу на стол передо мной с глухим стуком. — Написала сама. Аминь. Читай. Только страницы не загибай! И не капай на пергамент! А то пристрелю! Честно!

Я не стал слушать дальше. Схватил фолиант — тяжелый, как плита — и рухнул за ближайший стол. Открыл. Пахнуло пылью, старым пергаментом и чем-то… горьковатым, как полынь. И погрузился.

Время потеряло смысл. Лучи изнанки, пробивавшиеся сквозь витражи, медленно проползали по полу, сменялись лиловыми сумерками, потом чернотой ночи, которую рассекали лишь несколько тусклых магических светильников. Я читал. Глотал строки. Основание рода — древним богом-змеем Аспидом, пришедшим из "Межмирий". Первый Город — столица, центр силы. Расцвет. Потом — Предательство. Мужская часть рода во главе с неким лже-наследником Оливером, подкупленная врагами (возможно, предками тех самых "вишневых" рыцарей?), попыталась свергнуть Аспида и его дочерей. Страшная война. Магия против яда. Лепестки, прожигающие сталь… Проклятие Эриды (матери тогдашних Старших Дочерей?), обрушившееся на предателей и сам Первый Город. Падение. Уход в Аспидиум. Установление матриархата как гарантии от новой измены. Века изоляции и накопления сил. "Жатва" как инструмент отбора сильнейших и… развлечения Аспида. Современные интриги, ослабление рода, жадные взгляды соседей вроде Хабаровска…и…от информации, которая была посвящена периоду двухтысячелетней давности и вплоть до прибытия в Россию.

Голова гудела. Имена, даты, битвы сливались в кашу. Я вырубался, кладя голову на холодный пергамент, просыпался от судороги в затекшей шее, стирал слюну с угла страницы (боясь, что Элира заметит и выполнит угрозу) и снова погружался в летопись. Глаза слипались, буквы плясали.

Сначала я лишь краем глаза замечал Элиру. Она пряталась за дальними стеллажами, подглядывая сквозь щели в полках, ее зеленые глаза блестели с опаской и любопытством. Потом она стала смелее — тихо подкрадывалась, чтобы поправить свисающий со стола угол моей накидки (Виолетта накинула ее на меня вечером, пока я спал над книгой). Потом принесла деревянную миску с какой-то похлебкой и черствым хлебом. Без слов. Просто поставила и исчезла. Потом появилась с глиняной кружкой дымящегося горького напитка, напоминающего кофе.

— Пей. А то уснешь опять. И храпишь. Мешаешь, — пробурчала она, отводя взгляд.

К концу второго дня она уже сидела напротив меня за столом, отгородившись своей собственной стопкой книг. Она не мешала, лишь изредка бросала взгляд на мою страницу. Но когда я в пятый раз путал дату битвы у Черных Болот с осадой Башни Молчания, она не выдержала. Маленькая указка с набалдашником в виде змеиной головы застучала по столу.

— Ты что, совсем тупой?! — зашипела она, забыв о страхе. Ее очки блестели возмущенно. — 302-й год Падения! Не 305-й! Совсем разные события! В 302-м был разгром клана Ящеров, а в 305-м — тот самый договор с Тенями, который Люсия потом разорвала! Как ты вообще запомнил, что основатель — Аспид, если такие простые вещи путаешь?! Читай внимательнее! Или я тебе по пальцам постучаю!

Я только мычал в ответ, протирая глаза. Каша в голове была густой, но основные нити — Аспид, Первый Город, Предательство, Проклятие, Изоляция, Современные Угрозы — начали складываться в мозаику. Уродливую, кровавую, но мозаику.

— Фух, — выдохнул я наконец, закрывая последнюю страницу "Краткого изложения для тупоголовых". Глаза горели, спина ныла, а мозг ощущался как выжатый лимон. Я пригладил засаленные, торчащие во все стороны волосы. — Спасибо, Элира. Ты… ты спасла меня. От невежества.

Элира сидела напротив, подперев щеку рукой. Она посасывала длинную леденцовую конфету на палочке — ярко-красную, как застывшая кровь. Ее губы, обычно поджатые в недовольную складку, были слегка приоткрыты. Кончик языка — розовый, влажный — ловко касался гладкой поверхности леденца, заставляя его блестеть под тусклым светом. Губы смыкались вокруг конфеты с тихим, влажным звуком, потом слегка вытягивались, когда она вынимала палочку, оставляя на конфете блестящий след. Потом снова — нежное причмокивание, движение щек, легкое скольжение языка. Процесс был гипнотически простым и невероятно… интимным. Казалось, все ее внимание, вся энергия сосредоточены на этой сладкой сосульке. Зеленые глаза были полуприкрыты, в них светилось редкое, почти мирное удовлетворение. В этом не было нарочитого соблазна — только чистое, детское наслаждение вкусом. Но именно эта естественность, это сосредоточенное посасывание, эти влажные звуки в тишине библиотеки казались невероятно… сексуальными. Запретными. Как подсматривать за чем-то очень личным.

— Эм… все… — промычала она наконец, не отрываясь от конфеты, голос глухой от удовольствия. — Свободен. Можешь валить. — Она снова обхватила губами леденец, причмокнув громче.

Я потянулся, костяшки хрустели. Глаза сами собой снова прилипли к ее губам, к тому, как она обращается с конфетой.

— М… — начал я, но она резко вынула конфету изо рта, прикрыла ее ладонью и сверкнула на меня подозрительным взглядом.

— …а потом нет! — резко заявила она. — Я тебе не дам! Моя! Последняя! Я её буду сосать! До самого конца! Свою сосалку ищи сам!

Я опешил.

— Я… не собираюсь искать пососать! — выдавил я, чувствуя, как жар бросается в лицо. — Я просто…

— Все вы так говорите! — перебила она, вставая, ее мирное настроение сменилось привычной паранойей. — А сами только и думаете, как что-нибудь пососать! Все девочки такие! Ненасытные!

— Но я… не девочка, — тупо констатировал я.

Элира замерла. Ее глаза за очками округлились. Она посмотрела на меня, потом на свою конфету, потом снова на меня. Румянец залил ее щеки.

— Ах… — она произнесла тихо. — Точно… А?! — В ее глазах мелькнул ужас. Или паника. Или… что-то еще. Она резко сунула конфету обратно в рот, как пробку, и схватилась за ворот своего мешковатого платья. — Ты… ты что задумал?! Не смей! Я предупреждала! — Платье начало сползать с плеча, обнажая блестящую черную ленту латекса и кобуру.

Я вскочил со стула так быстро, что он с грохотом упал назад.

— Спасибо за помощь! — выпалил я, уже отступая к двери. — Я пошел! Очень информативно! Приду… как-нибудь… еще почитать!

Я не стал дожидаться, пока она достанет револьверы или придумает новую теорию о мужских кознях против ее сосательных принадлежностей. Выскочил из библиотеки, хлопнув дверью, и побежал по коридору, чувствуя, как адреналин гонит кровь по венам. В ушах еще стояли влажные причмокивания, а перед глазами — вспышка черного латекса и безумные глаза Элиры. История рода, князь Хабаровский, ярость Аспида — все смешалось в голове с абсурдностью только что пережитого.

"Мужской рай"? Скорее, бесконечный лабиринт безумия с розовыми лепестками, афродизиаками в вине, воинственными библиотекаршами и конфетами, которые лучше не комментировать. И где-то в этом лабиринте меня ждала Амалия, княжеские послы и собственная свадьба. Отличные перспективы.

Холодный камень парадного входа замка Аспидиум впивался в спину сквозь тонкую ткань камзола. Я стоял, стиснув зубы, и мысленно молился всем богам, которых вспомнил из нашего мира и этого проклятого:

Пожалуйста. Четвертая. Последняя. Будь простой милой девушкой. Просто нормальной! Без причуд! Без закидонов! Без револьверов под платьем, афродизиаков в вине и леденцов с двойным смыслом! Ну хоть одна! Это же не космос, черт возьми!

Рядом выстроились остальные сестры. Амалия — статуя из льда и серебра, в безупречном платье, ее белые волосы уложены в сложную, холодную прическу. Она смотрела куда-то за ворота замка, но я чувствовал ее периодические, как уколы ледяной иглы, взгляды. В них читалось одно: «Посмотри, Мышонок. Вот она — истинная элегантность и мощь. Не то, что твоя истеричная невеста». Виолетта же металась, как шмель в банке, поправляя несуществующие складки на своем роскошном платье цвета заката.

— Лексик, милый, ты уверен, что гобелены в тронном зале достаточно… кроваво-красные? — она схватила меня за рукав, ее глаза блестели паникой. — Мне кажется, они скорее бордовые! А бордовый — это цвет… неуверенности! Или печени! Нам нужен именно красный! Цвет страсти! И крови! Много крови! Как символ!

— Виолетта, они идеальны, — попытался я вырвать рукав, но ее хватка была мертвой. — Цвет как у только что отрубленной головы. Обещаю.

— Ой, правда? — она засияла, но тут же нахмурилась. — А скатерти? Серебряные змейки должны извиваться по краю, а не просто лежать! Они должны выглядеть так, будто вот-вот укусят гостя за палец!

— Они извиваются, — заверил я, чувствуя, как начинает дергаться глаз. — Как сумасшедшие. Прямо как я на этой свадьбе.

Слева от меня Аманда буквально кипела. Ее рыжие волосы, обычно огненным водопадом, были стянуты в тугой, недовольный узел. Она переминалась с ноги на ногу, яростно грызла ноготь, а ее изумрудные глаза метали молнии в мою сторону.

— День, — прошипела она так, что услышала только я. — Целый день! Ты обещал! Моя лаборатория! Мои новые разработки! А ты… ты предпочел пыльные книжки и ЭТУ! — Она яростно ткнула подбородком в Элиру, которая стояла чуть поодаль, уткнувшись носом в какой-то потрепанный манускрипт, принесенный «на всякий случай».

Элира, почуяв взгляд, подняла голову. Ее огромные глаза за толстыми стеклами очков нашли меня. Мгновение — и она ловким движением приподняла подол своего мешковатого платья. На безупречно белом бедре, перетянутом черной латексной лентой подвязки, лежала рукоять изысканного револьвера с перламутровой рукоятью. Ее губы сложились в едва заметную, опасную улыбочку.

— Mein Herr, — прошептала она так тихо, что я скорее прочитал по губам. — Mein Lauf ist kürzer, aber tödlicher. Denk dran. (Мой ствол короче, но смертоноснее. Помни об этом, мужчинка). Она отпустила платье, снова уткнувшись в книгу, как ни в чем не бывало.

Я сглотнул. «Простая милая девушка». Ну да. Как же.

И тут вдалеке, за крепостными стенами, протрубили горны. Не торжественные, а какие-то… хриплые. Зовущие. Звериные.

Ворота с грохотом начали раскрываться. Первым в проем вкатился запах. Запах леса, пота, конского волоса и… запекшейся крови. Густой, тяжелый, как физический удар.

— Вот и Кассандра! — воскликнула Виолетта, забыв про скатерти, и зааплодировала.

Твою мать. Ну я же просил!

В ворота въехала… лошадь. Вернее, то, что когда-то было лошадью. Теперь это был конь-нежить. Кости, обтянутые высохшей, потрескавшейся кожей цвета грязного пепла. В пустых глазницах тлели два зеленоватых огонька. Из ноздрей валил густой, сизый дымок. На этом кошмаре восседала всадница.

Кассандра Аспидова.

Угольно-черные волосы, коротко остриженные и растрепанные, обрамляли лицо с резкими, диковато-красивыми чертами. Яркие, почти ядовито-зеленые глаза Аспидовых горели дикой энергией. Ее фигура, обтянутая практичной кожей и мехом темного оттенка, была воплощением мощи и грации хищницы. На бедре висел изогнутый тесак, с которого капала темная жидкость. А в ее правой руке, зажатой за космы волос, болталась голова монстра. Полуящер-полусвинья. Маленькие, мутные глазки. Клыкастая пасть в оскале. Кожа, покрытая грубой щетиной и чешуей. Кровь, густая и черная, запеклась на шее и на рукаве Кассандры.

За ней въехали ее охотницы — десяток женщин в похожей походной одежде, с лицами, покрытыми грязью и усталостью, но с горящими глазами. На их седлах болтались связки трофеев — когти, клыки, шкуры странных оттенков.

Кассандра легко спрыгнула с костяного коня, бросив голову монстра под ноги ближайшей охотнице как ненужную тряпку. Ее лицо расплылось в широкой, диковатой улыбке.

— Сестренки! — завопила она хриплым, громким голосом, разрывая тишину. — Ох, как я соскучилась по вашим милым мордашкам!

Она ринулась к сестрам. Первой досталось Амалии. Кассандра схватила Старшую Сестру в объятия, прижала к груди, заляпанной кровью и бог весть чем еще, и звонко чмокнула в обе щеки. Амалия застыла как изваяние, ее безупречная прическа смялась, на лице застыла маска ледяного шока и брезгливости.

— Касс, ты вся в… — начала Амалия, но Кассандра уже оторвалась и набросилась на Аманду.

— Маня! Цветочек мой! — Рыжая сестра едва успела вскрикнуть, прежде чем ее тоже стиснули в объятиях и зацеловали. Аманда заморгала, пытаясь стряхнуть с себя грязь и кровь сестры.

— Эличка! Книжный червь! — Кассандра проделала то же самое с Элирой, которая выронила свою книгу и застыла с открытым ртом, пытаясь освободиться от страстных объятий и поцелуев. Револьверы под платьем, видимо, не сработали от неожиданности.

— Виоля! Солнышко! — Наконец очередь дошла до Виолетты. Та попыталась отстраниться, но Кассандра была неумолима. Грязные, крепкие руки сжали ее, звучный поцелуй раздался у всех на глазах. Виолетта скривилась, отчаянно вытирая щеку.

Кассандра оторвалась от Виолетты, ее дикий взгляд скользнул по лицам, полным недоумения и брезгливости… и упал на меня. Ее ярко-зеленые глаза сузились. Она сделала шаг в мою сторону, ее взгляд был чистым любопытством, как у ребенка, нашедшего нового жука.

— А ты кто такой? — спросила она просто, наклонив голову набок. — Не поняла… Новый стражник? Хм… ничего… крепкая баба! — Она оценивающе хлопнула меня ладонью по плечу так, что я едва устоял. От нее пахло конюшней, лесом и свежей требухой.

Тишина повисла густая, как смог Первого Города. Виолетта остолбенела, ее рот открылся. Амалия замерла. Аманда перестала грызть ноготь. Элира подняла с пола книгу и замерла с ней в руках.

— Эээ… — начал было я, но меня опередил тонкий, шипящий голосок Элиры.

— Das ist unser Zuchthengst, Cassy. Unser Alpha. (Это наш племенной жеребец, Касси. Наш Альфа). — Она произнесла это с ледяным спокойствием, глядя на Кассандру поверх очков. — Der Kabels (Кабель).

Кассандра нахмурилась, ее брови сошлись. Она посмотрела на Элиру, потом снова на меня, потом на Виолетту, чье лицо начало заливаться багровой краской гнева.

— Да… как ты… — задохнулась Виолетта, ее пальцы сжались в кулаки. — ТЫ ЧЕГО?! СЛЕПАЯ?! — ее голос сорвался на визгливый крик. — ЭТО ЛЕКС! МОЙ НАСЛЕДНИК! МОЙ ЖЕНИХ! АЛЬФА! КАБЕЛЬ?! ЭЛИРА, Я ТЕБЯ ЗАСТРЕЛЮ!!!

Охотницы Кассандры замерли, как каменные изваяния. Самой Кассандре, похоже, все еще требовалось время, чтобы переварить информацию. Она уставилась на меня с новым интересом, словно на только что подстреленного незнакомого зверя. Ее взгляд скользнул по мне с ног до головы, задержался на Перстне Рода, и в ее зеленых глазах вспыхнуло что-то… охотничье.

Я просто стоял. Под гневный визг Виолетты, под ледяной взгляд Амалии, под яростное шипение Аманды, под угрожающий шепот Элиры и оценивающий взгляд четвертой сестры, которая, кажется, только что поняла, что перед ней не стражник, а… кабель.

Простая милая девушка. Хрен там. В этом змеином гнезде простоты не было. И милоты — тоже. Только кровь, безумие и вечная охота. На монстров. На власть. И, как выяснилось, на кабеля.

— Аааа… — Кассандра замотала головой, черные пряди хлестнули по щекам, запекшейся кровью. Ее ярко-зеленые глаза внезапно прояснились, будто туман рассеялся. — Поняла! Это не баба, а кабель наш! — Она рассмеялась, хрипло и громко. — Уж и забыла, как мужики выглядят вживую. Только на картинках в анатомичке видела!

Прежде чем я успел среагировать, отшатнуться, крикнуть — ее рука, сильная и шершавая, как наждак, молниеносно метнулась вниз. Не смакуя, не играя. Целеустремленно. Как к добыче. Кожаные перчатки скользнули по камзолу, впились в ткань брюк у самого паха и — схватили. Твердо. Оценивающе. Сжимая мою не успевшую даже толком испугаться плоть сквозь материю.

Я ахнул, больше от шока, чем от боли. Весь воздух вышибло. В глазах помутнело. Она… она меня… там…

— Ага… — Кассандра удовлетворенно кивнула, не отпуская хватки, ее пальцы слегка пошевелились, будто проверяя упругость и размеры. — Точно. Чувствую. Живой. — Она облизнула губы, запачканные кровью монстра, ее взгляд стал мутным, хищным. — Поехали ко мне. А то… тело свербит. Месяц в тайге… охоты, а не этого… — Она дернула меня на себя, к своей мощной, пропахшей конским потом и смертью фигуре. — Разомнемся, кабелек?

БАМ!

Удар кулаком Виолетты пришелся Кассандре точно в висок. Неожиданно. Свирепо. С хрустом.

— АРГХ! — Кассандра отшатнулась, отпустив меня. Я едва устоял, чувствуя, как кровь приливает к лицу, а между ног ноет от грубого захвата. Кассандра пошатнулась, провела тыльной стороной ладони по виску. На смуглой коже осталась ссадина, выступила алая кровь. Она посмотрела на красную полосу на коже, потом на Виолетту, которая стояла, вся дрожа, с сжатыми кулаками, лицо искажено безумной яростью. В ее глазах горели зеленые молнии.

— Эй, эй! — Кассандра фыркнула, больше удивленная, чем злая. Она плюнула на землю, смешав слюну со своей кровью. — Это что, не мне подарок разве? Общий же кабель!

— ОН МОЙ!!! — завопила Виолетта так, что, казалось, задрожали витражи замка. Ее голос сорвался на визг. Она сделала шаг вперед, готовая броситься снова. — МОЙ НАСЛЕДНИК! МОЙ ЖЕНИХ! ТЫ НЕ СМЕЕШЬ!

— Да я ж только лизнуть хотела предложить! Попробовать! — огрызнулась Кассандра, вытирая кровь с виска уже рукавом. — Проверить, живой ли он под кафтаном! Не каменный!

— Я же говорила, — прошипела Элира, не поднимая глаз от книги, но ее голос резал воздух, как сталь. — Лизнуть. Соснуть. Они все такие. Жадные до чужого. Особенно до мужского.

— УБЬЮ!!! — зашипела Виолетта, и в этом шипении слышалось настоящее обещание. Ее пальцы снова сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

А я… я просто хотел провалиться сквозь каменные плиты парадного входа. Исчезнуть. Испариться. Сгореть от стыда и ярости. Но вместо этого я стоял. И видел.

Видел, как охотницы Кассандры, слезшие с лошадей-скелетов, столпились чуть поодаль. Они не вмешивались в сестринскую разборку. Они… развлекались. Смотрели на меня. И лыбились. Во весь рот. Одна похабно подмигнула. Другая послала воздушный поцелуй, причмокнув губами. Третья… тряхнула грудью, обтянутой грубой кожей. А четвертая… четвертая, та, что покрепче и погрубее, с рубцом через глаз, смотрела на меня прямо. Страстно. И… поднесла сжатый кулак ко рту. Надула щеку. И стала ритмично, с преувеличенным сладострастием, водить кулаком у своих губ, причмокивая и закатывая глаза.

Животные, — пронеслось в голове, гулко, как удар колокола. — Дикие, похотливые животные. Им бы только это. Только хватать, пробовать, использовать.

И вдруг… как ледяная волна. Осознание. Глумливые ухмылки. Похабные жесты. Этот кулак у рта… Эта надутая щека…

А в моем мире… девушки вот так же чувствовали себя? — мелькнула мысль, острая и невыносимо стыдная. — Когда на них пялились? Когда их… оценивали? Хватали взглядом? Как вещь?

Я посмотрел на рубцовитую охотницу. Она уловила мой взгляд. Ее глаза загорелись азартом. Она убрала кулак ото рта, облизнула губы… и сделала еще один жест. Быстрый, отточенный. Указательный палец одной руки проткнул кольцо, образованное большим и указательным пальцем другой. И энергично двинулся вперед-назад.

Чего?! — мозг взвыл. — Это… это что за… ОЗАБОЧЕННЫЕ! ВСЕ ДО ОДНОЙ!

— Озабоченные! — вырвалось у меня хрипло, громче, чем я хотел. Яростно. С отвращением. Ко всему. К ним. К этому месту. К себе. — Все! Сука, все!

Но мой крик потонул в визге Виолетты и хриплом смехе Кассандры, которые, кажется, уже перешли от угроз к попытке выдрать друг другу волосы. А охотницы только рассмеялись в ответ на мои слова. Громче. Наглее. Их похабные жесты стали еще выразительнее. Асфальт под ногами казался зыбким. Запах крови, пота и дикой похоти заполнил все. Змеиное гнездо. И его новейший, самый желанный… кабель. Готовая к использованию игрушка.