Рожденный, чтобы жечь! – 2

Глава 17

Боря остановился перед квартирой. Поглядывая на едва державшуюся дверь. Разминая в привычной манере шею он глубоко вздохнул, словно пытался унять пульсирующую тревогу.

«Ля, а если их нет? А если я всех этих одержимых оттарабанил за просто так? И сектанты вообще свалили давным-давно?»

Тем временем из соседней двери, почти на пятке у Бориной, вываливалась соседка — весьма боевой пример типичной бабули «с улицы». В руках у неё был пакет с чем-то, что пахло пирожками и гневом.

— Ты чё тут трёшься, а? — выпалила она, скрестив руки на пузе, которое будто специально вылезло из подкрашенного серого халата. — Малолетки охренели совсем, по хатам шастают, подписюльки всякие про смену управляющей компании пихают… Это, мол, ихние шайки-лейки. Вали отсюда, а то я внука позову и будешь перед ним отвечать!

Боря нахмурился, поднял руку в привычном жесте «да-да, я тебя услышал и вообще иди нахрен отсюда».

Но в душе понимал: с такими бабками надо договорить. Вспомнить вон, соседок своего дома. Не кивнешь и всё, считай, прокляли по пятое колено. А потом ещё и узнается, что ты не из благополучной семьи, отец преступник, да и вообще, у вас семь сирот в девяти квадратных метрах проживают.

«Да почему ты выперлась именно сейчас? — пролетело в его голове. — Вообще не до тебя!»

Но бабка пялилась на него как на прокаженного, одним своим видом показывая, что разговора не избежать.

— Бабуль, не горячись, — начал он, показывает на дверь, — тут у меня просто миссия важная — проверить, живут ли тут сектанты. Дело к ним есть.

— Ага, — упрямо сказала соседка, — Дело у него к сектантам! Понапридумывали своих богов, а потом долбятся в ж… так, а ну быстро отвечай мне: зачем пришёл? Буклеты раздавать? А?

Боря закатил глаза:

«Вот же ведьма старая, как они вообще чувствуют, что нужно выходить в нужный момент?», — подумал он.

Вслух же выдавил из себя самую убедительную улыбку, на которую был способен:

— Да нет, что вы, бабуль! Какие буклеты? Я к ним по делу! Видите ли, я у них типа… ну, консультант по вопросам э… этики! Да, этики! — выпалил он, чувствуя, как на лбу выступают капельки пота. — Они, понимаете, немного запутались в моральных принципах. Ну, там, жертвоприношения, культы. Я им помогаю все в рамки закона и морали привести! А то жалуются на них, понимаете ли! А я человек добрый, хочу помочь людям одуматься.

Бабка прищурилась, подозрительно оглядывая Борю с головы до ног. Ее взгляд скользнул по его поношенной куртке, заляпанной какой-то подозрительной грязью, по небритой щетине и уставшим глазам.

— Этика, говоришь? — протянула она, словно пробуя слово на вкус. — А чё ж ты тогда как оборванец выглядишь? Этик, блин! Да у тебя на роже написано, что ты последний раз умывался позавчера, да и то с бодуна! Сектанты, они, знаешь, народ чистоплотный. Все у них по полочкам, прибрано… А ты! Фу, смотреть противно!

Боря почувствовал, как его мозг заливается злобой. Он сглотнул, пытаясь сохранить остатки самообладания.

— Ну, знаете, бабуль, — пробормотал он, — не все этики должны быть франтами! Есть и такие, которые работают в полевых условиях, так сказать! Я вот, например, как раз такой! Мне главное — донести до людей правильные ценности, а не выглядеть как с обложки журнала! А умылся я сегодня, просто день был тяжелый, а погода не очень.

Бабка продолжала сверлить его взглядом, словно пытаясь просверлить дыру в его насквозь прогнившей лжи.

— Ладно, — наконец сказала она, — допустим. Но вот что я тебе скажу, милок. Если эти твои сектанты что-нибудь натворят, я первая в полицию побегу! И тебя с собой прихвачу, как соучастника! Ясно? А то развелось тут всяких… ходют, мутят воду…

С этими словами она развернулась и, ворча себе под нос, скрылась за своей дверью, оставив Борю в полном недоумении.

«Ну и бабка, — подумал он, — Может, она одержимая? И мне нужно было выбить из неё демоническую душу? Хотя…»

Он тут же вспомнил, что рядом нет Гугли. В целом, расстояние между домами не большое, метров двести, так что способности усиления младенца будут действовать. Они уже проверяли, на каком расстояние без зрительного контакта на Борю будет действовать магия. И как показала практика, Гугле, в целом, вообще не обязательно даже видеть его, чтобы передавать всю силу.

То есть, Клеменко выдержанный на расстояние, все равно бьет мощнее человека, способен выдержать удар палкой по хребту без урона и вообще…

— Так, короче…

Боря снова взглянул на дверь сектантов. Теперь ему казалось, что она смотрит на него с каким-то насмешливым видом. Он глубоко вздохнул, на этот раз уже без всяких лишних мыслей, а скорее с раздражением.

«Ладно, — решил он, — будь что будет! Хрен с ней, с этой бабкой! Пора заканчивать это дело. Чё, уроды, расскажите мне, как магию получить?»

Он мягко опёрся плечом о дверь, будто бы готовясь к пробитому уколу иглы, и мысленно произнёс: «Отзовись, если там хоть кто-то живой».

Потом резко двинул руку и силой толкнул дверь.

«Да когда же я ходить-то начну? — эта мысль не могла покинуть меня с тех самых пор, как…»

Короче, я выбрался из своей корзины в прихожей и тут же запутался в новом, вязанном коврике. Причем, он был, собака, большим! Как бы я не тарабанил по нему ручками. Пытаясь подобрать под себя и перелезть через него, ничего не получалось! Он казался мне бесконечным!

Как бы там Боря сказал, оказавшись в такой ситуации?

«Херня какая-то!»

И ведь не поспоришь! Херня, да еще какая! Я, великий покоритель мира, лежу и барахтаюсь в этом рукотворном аду. Увидела бы меня Наташа в такой ситуации, явно умилялась бы.

Надо же как-то выбираться. В голове созрел гениальный план: попробовать перекатиться.

Попытка номер один: перекатился на спину. Теперь я смотрю на потолок и вижу люстру. Красивая, зараза. Даже немного успокаивает. Но долго так лежать нельзя.

Собрав остатки воли в кулак (точнее, в крошечный кулачок), я перевернулся обратно на живот. Теперь нужно сгруппироваться и попробовать подползти. Главное — двигаться медленно и уверенно. Или хотя бы медленно. Уверенно пока не получается.

Коврик предательски цепляется за мой памперс, будто говоря: «Ну куда ты собрался, маленький засранец? Полежи еще немного!»

И вот, после неимоверных усилий, я, кажется, выбрался! Моя нога, наконец, коснулась прохладного линолеума. Победа! Я выкарабкался из этой вязаной западни!

«Блин, — я уселся рядом с этим дурацким ковром, понимая, насколько недальновидный. — Я ведь маг…»

Словно проверяя свои слова, я поднял ручку и коврик затрепыхался, расстилаясь обратно.

«Боря заразил меня своей деревянностью, — неожиданно осенило меня. — Я же, этого тирана вон, какие пируэты выписывать могу заставить. А здесь… эх…»

Медленно я начал ползти по квартире в поисках Наташи. Она — девчушка не глупая, поймёт, что мне кушать хочется. Да и в памперсе стало как-то неуютно.

Я полз, обходил углы мебели, подползал к окну, заглядывал за шторы, прятался между стульями, и все безрезультатно. Наташи, кажется, не было дома. Но тут, в конце коридора, передо мной оказалась открытая дверь в спальню матери Бори. Дверь была приоткрыта, а из самой комнаты доносились звуки — словно приглашая меня внутрь.

Полз осторожно, боясь, чтобы ни одна деталь не упустила моего внимания. В комнате было темновато, но в ее центре, на кровати, сидела мама. Она пристально смотрела в телевизор, почти не обращаясь на меня внимания. Я ощутил странное чувство — смешанное из надежды и тревоги. Почему она не замечает меня?

Что там интересного такого в телевизоре? Раз она не услышала, как Боря захлопнул дверь и не слышала, как я копошился в коридоре?

«РынТВ? — я посмотрел на экран, где говорилось о рептилоидах. — Серьезно? Это интереснее, чем шум в квартире?»

Я задержал дыхание (знаю, что у меня такое просто — маленькое и почти не выраженное, но тем не менее), и взглянул на маму повнимательнее. Над ее головой внезапно появилась эта странная чернота — словно тень болезни, которая уже пыталась уйти, но теперь, по какой-то злой воле, вернулась обратно.

«Какого черта? — я не поверил своим глазам. — Я же излечил тебя! Откуда она опять появилась?»

Сел в дверном проёме, вытянул ручки вперед и принялся тянуться к маме. Ручки поднимались и опускались, словно два маленьких штурмовых крана, пытающихся убрать эту черноту с ее головы. Я снова и снова тянулся, пока мои пальчики не коснулись таинственной тьмы. Она была липкой и холодной, но я не останавливался — медленно и упорно вытягивал её, словно выдирал клещей, цеплявшихся за светлое солнце ее души.

Мама не замечала ничего — ее глаза оставались приклеенными к экрану, а голос телевизора звучал монотонно и отталкивающе. Но я продолжал свое маленькое героическое дело. Каждый раз, когда тьма пыталась спрятаться глубже, я снова рулил на свет, вытягивая ее наружу.

В этом поручении не было ни легкости, ни быстроты — все длилось долго, очень долго. Но меня не перехватишь. Я маленький, но мощный. Я маг, как говорил себе.

И вот, когда последний клочок черноты был, наконец, выдран, я почувствовал дикую усталость. Ручки задрожали, а спинка предательски согнулась. Но я сделал это! Я победил!

«Надо об этом переговорить с Борей. То, что эта чернота опять появилась — ненормально!»

И в этот момент, как назло, мой многострадальный памперс решил напомнить о себе. Что-то булькнуло, хлюпнуло и… ой. Кажется, произошла небольшая авария. Да что ж такое! Только тьму победил, а тут такая подстава.

Я сидел, обтекая своим маленьким триумфом, и с досадой смотрел на расползающееся пятно под собой. Мама, как ни в чем не бывало, продолжала смотреть РынТВ.

Ну вот как так можно? Ладно, рептилоиды, ладно, теории заговора, но тут же ребенок героически сражается со злом, а потом еще и… эээ… удобряет ковер! Ну хоть бы взглянула одним глазком!

Собравшись с духом, я попытался отползти от места происшествия. Но не тут-то было! Подгузник, разбухший от победы над гравитацией, теперь мешал двигаться. Я больше походил на маленького тюленя, выброшенного на берег, чем на великого мага. Вот уж точно, героизм — штука грязная. И вонючая, чего уж там скрывать.

И тут, словно почувствовав что-то неладное (или просто закончилась реклама рептилоидов), женщина повернула голову. Ее глаза расширились, а на лице появилось выражение, которое я видел не раз — смесь умиления, легкого отвращения и беспомощности.

— Ой, Божечки, — прошептала она. — Что тут у нас случилось?

И тут я понял, что моя битва только начинается. Битва с подгузником, с умилением этой женщины и, самое страшное, с перспективой что тебя помоет она, которая, возможно, опять не в себе…

Эх, и зачем я только с этой чернотой связался? Лежал бы себе спокойно в корзинке…

Дверь поддалась с противным скрипом, словно старая карга, недовольная, что ее разбудили среди ночи. Боря ожидал увидеть за ней если не окровавленный алтарь, то хотя бы козлиную голову, но вместо этого его встретила стандартная советская прихожая, заваленная старыми газетами, банками и прочим хламом. В нос ударил спертый запах пыли и чего-то кислого, напоминающего прокисшие щи.

«Да уж, этика им точно не помешает, — подумал Боря, морщась. — Блин, в прошлый раз здесь было посветлее.»

Он осторожно шагнул внутрь, стараясь не наступить на разбросанные повсюду предметы. В полумраке коридора виднелись двери, ведущие в другие комнаты. Боря прислушался. Тишина. Напряженная, зловещая тишина.

«Может, все-таки свалили?» — промелькнула мысль.

Но тут он заметил в щели одной из дверей тусклый свет. Решив, что удача улыбается ему, он двинулся в направление комнаты.

Боря, стараясь ступать как можно тише, прокрался к двери, из-под которой лился свет. Приблизившись, он прильнул глазом к щели.

То, что он увидел, заставило его подавить смешок, чтобы не выдать себя раньше времени. На ковре, усыпанном лепестками роз, вальяжно раскинулась дама в леопардовом трико, которое, казалось, вот-вот треснет по швам.

Вокруг неё горели десятки свечей, отбрасывая причудливые тени на стены, увешанные коврами с оленями. Рядом с женщиной, прямо на коленях, стоял мужчина в мешке из-под картошки, с прорезями для глаз и рта. Он что-то тихо бормотал, раскачиваясь из стороны в сторону. Боря не мог разобрать слов, но интонация была явно молитвенная.

Обстановка в комнате была сюрреалистичной. Казалось, что в советскую квартиру, затерянную где-то в спальном районе, телепортировали декорации из эротического фильма категории «Б» и ритуальные атрибуты забытой секты. На столе, покрытом цветастой клеенкой, стояла початая бутылка водки «Столичная», тарелка с солеными огурцами и недоеденный бутерброд с колбасой.

Рядом с водкой лежала какая-то потрепанная книжка в мягкой обложке. Боря попытался разглядеть название, но безуспешно. Запах в комнате был еще более странным, чем в прихожей. К запаху пыли и кислых щей примешивался сладковатый аромат дешевых благовоний и отчетливый запах мужского пота.

Боря, испытывая сложное сочетание любопытства и брезгливости, тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Мужчина в мешке, казалось, не заметил его появления. Он продолжал монотонно бубнить свою молитву, склонившись над леопардовой богиней. Женщина лениво почесывала живот и с явным удовольствием наблюдала за происходящим.

Боря закашлялся, привлекая к себе внимание. Мужчина вздрогнул и резко обернулся. В его глазах, проглядывающих сквозь прорези в мешке, читался неподдельный ужас. Женщина в леопарде приподнялась на локте и уставилась на Бориса с нескрываемым раздражением.

— Это еще кто такой? — прорычала она, оценивающе оглядывая Бориса с головы до ног. — Ты чего тут забыл? Или тоже на духовные практики записался? Мешок принес?

Мужчина в мешке, запинаясь, пролепетал:

— Маргаритушка, я же говорил, нужно дверь запирать…

— Да ладно тебе, — отмахнулась женщина. — В наше время духовность — это тренд. Может, он тоже хочет просветления? Ну, чего молчишь, парень? Говори, кто ты и что тебе надо? Только быстро, у нас тут, между прочим, сеанс.

Боря, окончательно придя в себя после увиденного, выдавил улыбку:

— Э-э… здравствуйте. Я, собственно, по поводу долгов. Ваши соседи жалуются, что вы их топите. И музыка у вас громкая по ночам… Очень громкая.

Женщина в леопарде нахмурилась, словно ее только что вырвали из объятий нирваны.

— Какие еще долги? Какая музыка? Ты о чем вообще, милок? Мы тут, между прочим, занимаемся высшими материями, а ты со своей прозой жизни лезешь. И вообще, кто тебя пустил?

Мужчина в мешке, все еще заикаясь, пропищал:

— Маргаритушка, это же… это же… тот мальчик… который нашего малышка забрал!

Маргаритушка вскинула брови, и в ее глазах, еще недавно полных раздражения, мелькнуло что-то похожее на панику. Она резко села на ковре, прикрыв леопардовым трико наиболее выдающиеся части тела.

— Ты… ты про Аркашу говоришь? — запинаясь, спросила она. — Так он… ты что забыл здесь, выродок?

— А за такие слова можно и в бубен получить, — добродушно заметил Боря, не удержавшись от легкой угрозы.

Он демонстративно хрустнул пальцами, и, воспользовавшись замешательством сектантов, отвесил смачный подзатыльник мужчине в мешке. Тот жалобно заскулил.

— Так, ладно. С долгами и потопами потом разберемся. Меня вот что интересует: как простой человек может стать… ну, магом? Или кто вы тут друг другу приходитесь? У вас тут что, курсы повышения квалификации для домохозяек и неудачников?

Маргаритушка, окончательно выйдя из состояния прострации, сверкнула глазами.

— Ты, сопляк, вообще понимаешь, куда попал? Мы тут, можно сказать, элита эзотерического сообщества! А ты со своими дурацкими вопросами… А ну, выкини его отсюда!

Мужчина в мешке нерешительно попытался приблизиться к Боре, но тот лишь угрожающе приподнял бровь. «Папашка» моментально отступил, продолжая жалобно скулить. Боря же, чувствуя себя все увереннее, уселся на краешек дивана, с любопытством оглядывая собравшихся.

— Ну же, не стесняйтесь, рассказывайте, — подбодрил он, — А то я сейчас участкового вызову, и он вам расскажет, как надо духовностью заниматься. Кстати, а где у вас тут туалет? А то от ваших благовоний меня что-то мутит.

Маргаритушка, поняв, что перевес сил явно не на ее стороне, вздохнула и смягчила тон.

— Ладно, мальчик, чего уж там. Вижу, любопытство тебя распирает. Только учти, это все очень серьезно. Мы тут, можно сказать, открываем порталы в другие измерения, общаемся с духами предков…

Боря скептически хмыкнул.

— Ну-ну, про порталы — это вы соседям расскажите, когда они вам люлей за ночной шабаш выпишут. А если серьезно, как мне стать магом?