Рожденный, чтобы жечь! – 2

Глава 16

Наконец, последние два одержимых рухнули под ударами Бориса. Их тела «безжизненно» обвисли, а в глазах погас зловещий огонь. Боря, тяжело дыша, опустился на колени и осмотрелся по сторонам. Все — больше не было никаких противников. А группа, в которой он «состоял», стояла позади, пребывая в некоторое степени «охреневания».

Точнее… их взгляды были больше не удивленными, а с нотками восхищения. Никто не проронил ни слова про нарушение приказа, никто не стал упрекать за излишнюю жестокость. Было ясно — даже самый строгий инструктор сегодня замолчал бы, глядя на результат.

Парень с челкой — Аркадий — первым приблизился к Борису.

— Ты… ну, ты просто монстр, — с трудом вымолвил он, протирая пот со лба. — Никогда не видел такого.

Ещё один студент с ухмылкой глядя на Борю, добавил:

— Да, «папаша», ты сегодня всех порвал.

Гугля, сидевший в корзинке, радостно хлопал в ладошки и весело пищал, вызывая улыбки у окружающих.

Борис поднялся, стряхивая с себя пыль и грязь, устало пробурчал:

— С хера ли вы стояли? А помочь, ёп?

Его недовольство было проигнорировано. Командир группы быстро взял «уборку» в свои руки и указал нескольким товарищам заняться подготовкой. На улице неподалёку стоял черный фургон с эмблемой Академии. К нему быстро начали перетаскивать поверженных одержимых.

Тела аккуратно складывали внутрь, стараясь не повредить, не спешили, действовали без суеты. Боря следил за процессом, а Гугля, видимо, окончательно замучался делиться силой со своим «папашкой» и мирно посапывал в корзинке.

Наконец, последний одержимый оказался в фургоне, двери закрылись, загремел замок. Группа выдохнула, освободившись от «непосильного» бремени.

По пути все, никому не нужно было что-либо объяснять — по взглядам чувствовалась глубокая удовлетворённость и гордость за выполненную задачу. У всех, кроме Клеменко.

Но и это было ещё не всё. После короткого отдыха Аркадию кто-то позвонил. И студентам пришлось проверить ещё пару участков неподалеку, где, судя по сигналу из вне, были другие одержимые. Для недовольного и уставшего Бори продолжение «банкета» значило, что Гуглю надо будить. Но все обошлось без помощи его кулаков и карапуза.

Ребята справились сами. Затем, началась новая погрузка. Точнее, группе быстрого реагирования пришлось вызвать новую машину. Ибо тел стало больше. Только в этот раз, тела были с «душами».

Когда дверь с грохотом захлопнулась, замок надёжно защёлкнулся. Фургон медленно тронулся с места, направляясь обратно в Академию. Не только с телами, но и со студентами.

Всё время пути в салоне стояла почти гробовая тишина. Никто не спешил её нарушать, каждый, наверное, переваривал то, что произошло. Только Боря периодически поглядывал на корзинку с Гуглёй, который мирно посапывал, будто и не замечая всю эту суету.

— Ну что, звездюк, — тихо пробормотал Боря, — сегодня ты тоже неплохо поработал. Мы, типа, как команда. Я — кулаки и ум, а ты поддержка.

Младенец открыл глаза, переглянулся с ним и задумчиво агукнул — как будто соглашаясь.

Дни летели, и я всё больше и больше понимал, как устроён этот мир, в котором оказался. С точки зрения моего крошечного возраста и вроде бы примитивных умений — это была настоящая школа жизни. А с моей задачей — спасением мамы — ситуация была куда серьёзнее.

Первое, что я заметил — с каждым днём мне требовалось меньше сил, чтобы подпитывать Бориса. Это был хороший знак.

Значит, мои способности к управлению эфиром, маной, или как там его называют в академии, росли. Теперь уже даже небольшой сигнал от меня — и у Бори появляются силы и уверенность. Его движения стали более слаженными и сильными, его удары — более точными и мощными.

Даже его энергетическая аура казалась крепче, если судить по тому, как я её видел, когда усиливал его. Она стала ярче и плотнее.

Я внимательно наблюдал за процессом передачи сил и, мог сказать, что научился не просто давать энергию — я начал её направлять. Поначалу эта энергия была хаотичной, шумной и трудноуправляемой, но теперь я учился контролировать её поток. Я словно регулировал кран, открывая тонкую струйку, чуть прибавляя или уменьшая давление.

Это было важно не только для Бориса, но и для меня: я учился экономить силы. В подземном мире, про который я последнее время читал, ресурсы ограничены, и если я хочу попасть туда и помочь выбраться моей матери — мне нужно стать сильнее, дольше сохранять энергию и понимать, куда её направлять. Поэтому я тренировал себя не только в магических опытах, но и в концентрации, управлении воздействием на «плечах» Бориса.

Чем увереннее я себя чувствовал, тем больше начинал замечать маленьких деталей — например, как климат в академии влияет на мои способности. В дальних корпусах, где была тишина и спокойствие, я мог сосредоточиться лучше, чем среди суеты лекций и шумных корпусов. Боря пусть и не всегда обращал внимание на такие мелочи, но я видел, что даже ему легче работать в спокойной обстановке.

Ещё я стал постигать азы обратной связи. Если веду поток слишком резко, у Бори появляется усталость и нервозность, словно он перетрудился. Если слишком слабо — он становится вялым и безучастным. Сбалансированность — это не просто магический термин, а реальность, по которой нам обоим пришлось учиться жить.

И вот, после каждой тренировки, оценки удач и ошибок, я приближался к пониманию своего потенциала. Надо обязательно научиться не просто быть подспорьем, но и полноценным магическим союзником, который сможет защищать и поддерживать не только Бориса, но и самого себя.

А мама — моя точка отсчёта, мой маяк. Я всё чаще вспоминал таинственные обрывки сна, тот подземный замок, где она страдала и звала меня. Я отчётливо слышал голос, такой родной и одновременно страшный, который заставлял сердце сжиматься теми, кто хотя бы раз видел мои глаза.

Что же я могу для неё сделать из моего младенческого состояния? Слова Бориса о том, что я еще слишком слаб — правдивы. Но я не могу ждать, когда магическая сила придёт сама. Надо помогать развиваться, искать подходы, использовать то, что я уже знаю, чтобы стать сильнее.

С каждым днём мои мысли становились яснее, я стал учиться другим аспектам: как концентрировать энергию не только на теле Бориса, но и посылать её на расстояние, как усиливать защитные поля и пытаться учиться медленным движениям внешней энергии. Я начал замечать, что к реакциям и эмоциям Бори у меня уже есть особый отклик. Нас связывало не просто магическое подпитывание, но что-то большее — словно душевная и энергетическая связь.

Это помогало: когда Боря был спокоен — силы растут быстрее, его воля крепче, а когда он расстраивался, уставал или раздражался, мои собственные способности тоже шли вниз. Мы словно были одним организмом, несмотря на разницу в возрасте и размерах.

«Мама…»

Я повторял это слово словно заклинание. Именно она — мой стимул. Мои попытки вспомнить, как оказалась в этом младенческом теле; пытаться заговорить и понять тайны прошлого — всё ради неё.

Я давно понимаю, что обычным путем мне не дотянуться до её мира — что передо мной одна большая загадка, переплетённая хитросплетениями магии, тайн и потаённых сил зла. Князь Тьмы — одна из ключевых фигур в этой игре, и его пробуждение в нашем мире — лишь первый шаг в той цепи событий, что угрожают маме и всему живому.

Поэтому я не могу быть простым наблюдателем. Надо расти. Надо тренироваться. И учиться.

Наши тренировки становились всё более слаженными. Если раньше они походили на неуклюжие танцы — грузные движения Бориса и неряшливые подачки моих магических вспышек, то теперь с каждым совместным занятием становилось ясно — мы команда.

И пусть у нас есть вражды, злость и упрямство, но в глубине мы знали: только вместе у нас есть шанс.

Процессы в моём младенческом теле менялись. Я научился приглушать свою природную детскую беспомощность, пробовал воспроизводить те же движения, что видел у Бориса и у преподавателей. Меня удивляло, как это всё связано: регулировать дыхание, фокусировать взгляд, управлять эмоциями — и всё это влияет на поток энергии.

Бывало, что Боря уставал, опускался духом, и в такие моменты я понимал — если я наберу чуть больше сил — он сможет отдохнуть и найти вдохновение снова. Я научился «читать» его настроение по движениям тела и по сужению радужной оболочки глаз — больше, чем любой из учителей.

Это развитие — медленное, порой болезненное, но неотвратимое.

И я не мог терпеть, лежа в корзинке, ощущение, что время идёт — а мама всё ещё там, где её держат в плену демоны и тот самый Князь Тьмы. Кем бы он ни был. Даже если, он это — я.

Однажды, после особо утомительной тренировки, когда Боря пытался освоить сложные пассы руками, а я, сидя в корзинке, концентрировался на поддержании его ауры, ко мне пришла гениальная мысль. Раз уж мы так хорошо синхронизировались, почему бы не попробовать «дистанционное управление»?

Ну, то есть, не совсем как в компьютерной игре, но что-то вроде…

Представьте картину: Боря стоит, пыхтит, пытаясь изобразить из себя ниндзя, а я, в это время, как маленький кукловод, дергаю за ниточки его энергии.

Подправил поток тут, усилил там, добавил немного грации — и вуаля, Боря уже не просто машет руками, а исполняет некое подобие балета с элементами рукопашного боя. Ну, или хотя бы пытается. Со стороны, наверное, выглядело дико смешно, но нам было не до смеха — мы упорно шли к цели.

Самое забавное началось, когда я решил проверить, как эта система работает в реальном бою. Во время очередной тренировочной схватки с каким-то несчастным манекеном, я начал активно «управлять» Борей.

«ДАВАЙ ДЕРЕВЯННЫЙ!»

Манекен, конечно, не ожидал такого напора. Под моим чутким руководством, Боря вдруг начал выдавать такие пируэты и удары, которые, казалось, противоречили всем законам физики. Манекен не выдержал и развалился на части.

— Ты это, — красный от внутренней злобы, тиран, навис надо мной, закрывая своим бренным телом — свет. — Чтобы больше такой херни не было! Понял меня?

«Блин, вот бы мне научиться так же своим телом управлять. Эй, а вообще, чего это ты злишься?»

В общем, жизнь в Академии шла своим чередом.

Я сидел в своей корзинке, уютно устроившись на коленях у Бориса, когда мы выехали за территорию академии. Боре, за его заслуги, все же дали выходной. Правда, через две недели от заявки. Но в целом, его это устраивало.

Не зная, зачем он стремился уехать из этих стен, я просто наслаждался сменой обстановки. Не сказать, что я был рад уехать от знаний, но разгрузка нужна была. Даже мне.

В общем, за окнами мелькали мрачные силуэты домов и едва освещённые уличные фонари. Боря, как бы это не было странно, выглядел менее раздражённым, чем обычно. Наверное, редкая передышка от академии и бюрократии до сих пор играет роль.

Телефон — эта блестящая пластмассовая штуковина, которую он наконец-то сумел выбить у коменданта, лежал передо мной в пределах досягаемости. Пару минут назад, я аккуратно протянул руки, пятернями пытаясь ухватить холодный, почти неподвижный предмет.

Но тут началась первая сложность. Моя детская моторика, хоть и постепенно прокачивающаяся, пока ещё недостаточно развита, и с маленьких толстых пальчиков сложно получить точные и аккуратные нажатия по капризному экрану.

Пальцы непривычно скользили по стеклу, неверно нажимая кнопки, вызывая разные звуки и вибрации. Боря тихо усмехнулся, заметив мои усилия. Я пытался сосредоточиться.

Он понимал, для чего мне телефон. Знал, что нам надо поговорить хоть как ни будь. Поэтому, не был против моих попыток что-то показать.

— Вот так, потихоньку, — добродушно сказал он, — не торопись, спиногрыз.

Я собрался с силами и наконец сумел торопливо начертить на экране первые буквы. Ещё чуть-чуть — и после нескольких неудачных попыток мне удалось сложить первые слова. Сердце чуть застучало быстрее: я написал достаточно ясно, чтобы Боря смог прочитать.

«Я не из этого мира, Боря. Нам нужно найти более надежный и простой способ, чтобы разговаривать.»

— Да оно понятно, — пробормотал он, гладя мой потный маленький лобик. — Ты наверное, с космоса, да? Натаха, наверное, обоссалась бы от счастья, если бы это узнала.

Я тут же быстро замотал головой, пытаясь показать, что нечего Наташе знать. Боря понял сразу:

— Чё, не говорить ей?

Быстро закивал.

Телефон — штука, конечно, хитрая, но пока для меня она не очень послушная. После моего первого послания я продолжал испытывать неудобства с мелкой моторикой, но желание говорить, идти вперёд и объяснить то, что изначально ни слова нельзя было произнести, — толкало меня учиться снова и снова.

У Наташи, телефон, которым я пользовался, был большим. Удобным. У Бори же… то ли модель старше, то ли просто телефон сам по себе тупой. В общим, с ним было всё куда сложнее. Даже мой найденный под кроватью мамы Бори мобильник, был удобнее.

Немного психуя из-за того, что одним пальчиком я либо медленно рисовал букву, либо нажимаю сразу на два-три символа, попытался выдохнуть. Боря, заметив мои тщетные попытки, вроде как сообразил — мне сложно. Все слишком мелкое:

— Ну, может, обзаведёмся какими-то карточками или жестами? Вполне реально. Или давай просто организуем новый язык. Типа нашего крутого алфавита, который ты так любишь.

Я задумался:

«Деревянный мальчишка.»

И мысленно зашагал вперёд по новой дороге коммуникации: мимика, жесты, рисунки, написание слов — всё это ФИГНЯ! Мы даже см помощью Эрудита нормально поговорить не можем. Какой к черту новый алфавит и жесты?

Тем временем, такси спокойно двигалось по пустынным улицам. Боря ронял иногда короткие фразы про предстоящие выходные, про отдых в доме и про возможность наконец оказаться в привычных стенах.

Телефон, что я держал, всё ещё был тяжел как гора, а пальцы то промахивались, то неумело задевали ненужные кнопки. Боря терпеливо направлял руки, строго объясняя, как аккуратно и постепенно подталкивать пальчики.

Я сидел в своей корзинке, наблюдая, как такси медленно подъезжает от нашего «дома». Боря в это время копался в сумке, вытаскивая ключи:

— Млятство. Куда я их засунул?

Вдруг, он замер, бросая взгляд на соседний дом. Печально известный для меня, где…

«Чёртовы сектанты, — пронеслось у меня в голове. — Если бы у вас только были мозги, вы бы… вы бы…»

— Короче, — Боря вырос рядом со мной. — Своих родаков помнишь?

Я коротко кивнул. Не понимая, к чему он начал этот разговор.

— Я хочу заглянуть к ним, но, наверное, без тебя, — он начал разминать шею, словно…

«Стоп. Зачем тебе они? Ты собрался их бить? Эй, деревянный, я слишком хорошо знаю этот жест с шеей!»

— Короче, не знаю, как они отреагируют, если мы зайдём вместе. ДА и лучше, чтобы они не вспоминали про тебя. Короче, — деревянный говорил как-то рвано. — Они же сектанты, типа. И вот… мне надо побазарить с ними с глазу на глаз. Ты как, здесь подождешь, или тебя в хату поднять?

«Ты предлагаешь мне посидеть на улице? Эй, тиран, ты чё, серьёзно?»

Я энергично замахал руками, показывая на дом.

«Не хочу оставаться на улице! Тут холодно! Сыро и одиноко!» — кричал я мысленно.

Боря вздохнул, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.

— Ну вот, опять капризы. Как с тобой вообще хоть куда-то выходить? Ладно, ладно, спиногрыз, затащу тебя в хату. Но чтоб тихо себя вел! И никаких магических фокусов с люстрами, понял? Нехер Наташе и маман знать о наших с тобой способностях.

Он подхватил корзинку, ворча что-то себе под нос про нелегкую судьбу опекуна младенца-мага, и направился к подъезду. Поднялись на нужный этаж. Боря покопался в кармане, наконец-то извлекая злополучные ключи.

Дверь со скрипом отворилась, и меня внесли в полумрак квартиры. Пахло пылью, старыми книгами и чем-то еще, неуловимо знакомым, но пока не поддающимся определению.

Боря поставил корзинку на старый, шатающийся стул и окинул взглядом свое жилище.

— Ну вот, считай, что ты дома. То есть, у меня дома. Но можешь считать, что дома. Короче, я ненадолго. Ты тут поиграй, подумай о вечном, а я к своим сектантам слетаю. Животом кверху не лежать! Развивайся!

И, не дожидаясь моей реакции, он выскочил из квартиры, оставив меня один на один с тишиной и запахом пыли.

«Ну и ладно, — подумал я, оглядываясь вокруг. — Так, где Наташа? В школе? Меня никто тут не хочет покормить?»