Рожденный, чтобы жечь! – 2

Глава 1

— Хреномуть какая-то… — раздумчиво разглядывая собственные руки, Боря пытался отыскать в них скрытую силу. — Не, дури во мне много, но ля, чтобы так?

Поднеся руки к лицу и сморщив нос, он обнюхал кисти и тыльные стороны ладоней. Пахло чем-то горелым, словно только что сгорели все волосы на руках.

Да и рядом пованивало… чем-то непонятным. То ли гарью, то ли носками после трехдневного похода. В общем, букет так себе. Мотая головой в разные стороны, он попытался найти источник вони. Но его нигде не было.

— Чё, это от меня так несёт?

Гугля тем временем не сводил глаз с парнишки. В его взгляде читалось удивление, а полуоткрытый рот это лишь подтверждал. Пущенные по подбородку слюни означали, что малыш завис.

— Чё зыркаешь, как в зоопарке? — Боря обратил внимание на карапуза. — Тебе тоже кажется, что здесь воняет?

Младенец, разумеется, ничего не ответил и после вопроса юноши перевёл взгляд на потерпевших. Точнее, избитых Борисом бандитов.

Вся восьмерка крепких мужчин, которая пришла на грабеж в продуктовый магазин, была избита и унижена. О чём говорили их жалобные поскуливания.

Никто из грабителей не мог подняться на ноги, хотя серьезного урона они и не понесли. На первый взгляд, разумеется.

— Да не от тебя воняет, кретин, — просипел один из бандитов, сплевывая кровь. — Это от твоих выкрутасов блевать тянет.

Боря присел на корточки рядом с поверженным врагом, наклонился и принюхался.

— Слушай, и правда воняет… вот такой запах у страха, да?

Бандит попытался отползти, но Боря схватил его за ворот куртки.

— Не дрейфь, братан. Сейчас проветрим.

Боря огляделся. Магазин был разгромлен, пол усыпан осколками стекла и перевернутыми полками. Гугля все еще сидел в корзинке с открытым ртом, а мужик, которого парнишка удерживал, начал кряхтеть.

Юноша резко поднялся, держа бандита за куртку, и направился к выбитой витрине. Размахнувшись, он выкинул мужика на улицу, словно мешок с картошкой. Тот, прокатившись по асфальту, замер, с трудом хватая ртом воздух.

— Проветрился? — крикнул Боря, высовываясь из проема витрины. — В следующий раз не воняй!

Затем он вернулся в магазин и оглядел остальных поверженных грабителей. Те, как по команде, забились вглубь помещения, стараясь казаться как можно меньше. Боря ухмыльнулся.

— Ну что, братва, кому еще проветриться? А то воздух спертый, дышать нечем.

В ответ он услышал лишь тихие стоны и жалобное мычание. Боря пожал плечами и направился к Гугле. Тот все еще сидел в корзинке, словно окаменевший. Боря щелкнул пальцами перед его лицом.

— Эй, карапуз, ты как? Не напугался?

Гугля моргнул и медленно перевел взгляд на Борю. На его лице отразилось благоговение. Затем он попытался что-то сказать, но из его рта вырвался лишь невнятный лепет.

— Ладно, погнали…

Но ему не было суждено вернуться домой так, как он планировал. Во-первых, на улице толпились зеваки, привлеченные шумом и грохотом. Во-вторых, толстая тётенька, администратор магазина, преградила ему путь.

Разведя руки в разные стороны, она закрыла собой дверь выхода и с жалобным лицом пролепетала:

— Останься… пожалуйста. Сейчас приедет полиция, нужно посчитать урон…

«Урон? — промелькнуло в голове Бори. — Стопэ, типа я ещё и заплатить за всё это должен? Не, нихрена!»

И тут, как назло, кто-то покашлял за спиной этой тётки, и в магазин вошла парочка полицейских.

Боря обреченно вздохнул.

«Попадос», — пронеслось в голове.

Он не любил полицию. Не то чтобы он был каким-то преступником, просто ему не нравился официоз и необходимость объяснять очевидные вещи. Особенно толстым тёткам, которые считают каждую копейку.

— Ну вот, приехали, — проворчал он, косясь на приближающихся стражей порядка. — Сейчас начнется… протоколы, объяснения, понятые…

Он обвел взглядом разгромленный магазин. Картина маслом: «Боря и погром в сельпо». Гугля, кажется, пришел в себя и теперь с интересом наблюдал за происходящим, сидя в своей корзинке, как в первом ряду цирка.

— Гражданин, ваши документы! — скомандовал один из полицейских, надвигаясь на Борю. Толстая тётка торжествующе посмотрела на парня. — Вы задержаны за хулиганство и нанесение материального ущерба.

— Э, полегче! — возмутился Боря. — Какое хулиганство? Я тут вообще-то людей спас! Эти ребята магазин грабили!

Он кивнул в сторону корчащихся на полу бандитов. Полицейские переглянулись.

— А это мы сейчас выясним, — ответил второй полицейский, присаживаясь на корточки рядом с одним из грабителей. — Что тут у вас произошло?

И тут началось самое интересное.

Каждый из бандитов старался переложить вину на другого, попутно жалуясь на «нечеловеческую жестокость» Бори. Тётка-администратор, воспользовавшись моментом, принялась рыдать, подсчитывая вслух ущерб и заламывая руки.

Боря стоял, облокотившись на покосившуюся витрину, и наблюдал за этим балаганом с легкой усмешкой.

«Как как-то раз сказала Наташа: цирк уехал, а клоуны остались, — подумал он, с тоской глядя на выход».

Ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места, желательно дома, в теплой постели, видя третий сон подряд. Но реальность была сурова: вместо дома — разбитое стекло под ногами, вместо кровати — хмурые лица полицейских и истеричная тётка.

Полицейские, кажется, тоже были немного в шоке от происходящего. С одной стороны — очевидные грабители, с другой — этот чудо-парень, который в одиночку их обезвредил, с третьей — убитая горем администратор, подсчитывающая убытки. Классика жанра, одним словом.

В итоге, после долгих препирательств и взаимных обвинений, было решено отвезти всех в участок для дальнейшего разбирательства.

Боря, как главный свидетель и участник событий, тоже был вынужден ехать. Гугля, похоже, решил не отступать и продолжал наблюдать за всем происходящим с нескрываемым интересом.

Когда Борю повели к полицейской машине, малыш протянул к нему ручки, будто прося взять его с собой. Боря, переглянувшись с полицейскими, взял корзинку с карапузом. Тётка-администратор попыталась было возразить, но полицейский махнул рукой, мол, пусть едет.

В участке начался новый акт комедии.

Грабители, как по команде, начали прикидываться больными и немощными, жалуясь на боли в каждой части тела.

Боря же, уставший от всего этого шума, просто сидел на скамейке в коридоре, держа на коленях корзинку с Гуглей. Младенец, словно чувствуя его настроение, тихонько посапывал, не беспокоя лишними криками.

Полицейские, замученные грабителями и бумажной волокитой, косились на Борю с нескрываемым сочувствием. Один из них, молодой лейтенант, даже предложил ему кофе.

В какой-то момент, когда шум и гам достигли своего апогея, в участке появился капитан — здоровенный мужик с красным лицом и пропитым басом. Он окинул взглядом всю эту вакханалию и заорал:

— Что тут, мать вашу, происходит⁈

Тишина наступила мгновенно.

Капитан, выслушав сбивчивый доклад лейтенанта, нахмурился и подошел к Боре.

— Это ты тут у нас герой, значит? — спросил он, сверля его взглядом.

Боря пожал плечами:

— Как получилось, — буркнул он в ответ.

Капитан хмыкнул, достал из кармана телефон и заулыбался:

— О, а вот и видео с твоим участием, — открывая что-то и выпучив глаза так, словно ему что-то только что засунули меж позвонков, пробормотал: — Так, это как это так…

Капитан, словно завороженный, тыкал пальцем в экран телефона, пересматривая видео. Его лицо то краснело, то бледнело, брови ползли вверх, а челюсть отвисла так, что, казалось, вот-вот коснётся пола.

Губы беззвучно шевелились, повторяя увиденные на экране движения. А ещё он постоянно переводил взгляд с телефона на юношу, словно сверялся с внешними данными.

— Это… это… — наконец выдавил он, запинаясь на каждом слове. — Ты это сам? Вот это вот всё?

Боря пожал плечами, даже не глядя в телефон.

Капитан, словно очнувшись, схватил Борю за рукав и потащил в свой кабинет. По дороге он бурчал себе под нос что-то вроде:

— Вот это кадр… вот это повезло… теперь премию выпишут… а может, и повышение…

Зайдя в кабинет, он усадил Борю в кресло, предложил сигарету, от которой тот отказался, и, тяжело плюхнувшись в своё собственное кресло, уставился на парня.

— Слушай, герой, — начал он, откашлявшись. — Я тут подумал… вот это всё… хулиганство, ущерб… это, конечно, всё плохо. Но! Ты же этих бандитов обезвредил! Герой! Можно сказать, спас магазин от ограбления!

— Ага, — лениво ответил Борис.

— А администратор… ну, она баба истеричная, чего с неё взять? Мы тут сейчас протокол составим, как ты смело вступил в схватку с преступниками, рискуя жизнью ради спасения мирных граждан, и всё будет тип-топ. Ну, почти…

Капитан забарабанил пальцами по столу, словно выбивая чечётку. В кабинете пахло дешёвым табаком и немытыми кружками. На стенах висели пожелтевшие плакаты с призывами к бдительности и портрет президента, на котором тот выглядел подозрительно молодым.

— Слушай, Боря, — капитан наклонился вперёд, понизив голос до заговорщицкого шепота, — а может, тебе к нам, в органы? Талант у тебя, я смотрю, недюжинный. Да и видео… вирусное, мать его. Вмиг прославишься! А там и до звезды героя недалеко. Зарплата стабильная, льготы всякие… подумай.

Борю аж передёрнуло от предложения. И дело не в льготах и звёздах. Просто работа в полиции, особенно в родном городе Византийске, это… как добровольно нырнуть в бочку с прокисшей капустой.

Все эти бесконечные совещания, пьяные разборки у пивнушки «Три богатыря», вечно ноющие бабки у подъезда — ну его в пень!

— Не, — отказался Боря, — ну нафиг.

Капитан нахмурился, словно ему только что на ногу наступили. Видно было, что он искренне рассчитывал на положительный ответ.

Ещё бы, такой кадр! Видео, наверняка, уже разлетелось по всем местным пабликам, и вот он, готовый герой, сидит прямо перед ним. Упустит — потом начальство загрызёт.

— Ну, дело твоё, — буркнул капитан. — Короче, тебе надо будет кое-где расписаться, кое-что подтвердить… слегка приукрасить, ну ты понимаешь.

Боря «понимал». Приукрасить — это святое. В Византийске без приукрашивания ни одно дело не обходилось, даже если речь шла о покупке новой булки хлеба.

Он с готовностью покивал, внутренне готовясь к тому, что в героической поэме капитана будет что-то эпичное. Типа того, как он в одиночку, вооружившись лишь голыми руками и праведным гневом, остановил вооружённую до зубов банду головорезов.

Хотя, так оно и было…

Пока капитан строчил протокол, превращая заурядную драку в магазине в эпическую битву добра со злом, Боря мирно сопел.

В итоге, после нескольких часов препирательств, подписания бумаг и обмена любезностями, Борю отпустили. Капитан проводил его до выхода, дружески похлопал по плечу и ещё раз предложил подумать о службе в органах. Боря сухо отказался и, прихватив корзинку с Гуглёй, вышел на улицу.

— Свобода!

Свежий воздух после спертого запаха кабинета и унылых взглядов полицейских казался нектаром. Боря глубоко вдохнул и от души раззевался.

Даже несмотря на то, что героическое «выступление» Бориса выплыло в сеть, в школе его всё равно обходили стороной, боясь вызывать его праведный гнев.

Правда, появилась новая волна шептаний за спиной, но теперь они были скорее восхищенными, чем издевательскими.

Впрочем, Боря старался не обращать на них внимания. Он и так чувствовал себя немного не в своей тарелке, словно сыграл роль в дурацком спектакле, который ему совсем не хотелось играть.

Школьная жизнь, однако, не желала меняться под влиянием его внезапной славы. Учителя по-прежнему требовали учить теоремы и цитировать классиков, а одноклассники, хоть и с опаской, продолжали пялиться на него, как на что-то смертельно опасное.

Разве что физрук стал смотреть на Борю с каким-то особым уважением, намекая на возможность участия в районных соревнованиях по борьбе.

Боря же, чувствуя себя скорее уставшим, чем прославленным, мечтал лишь об одном — вернуться в свою тихую, незаметную жизнь. Но, увы, судьба, похоже, имела на него другие планы.

Когда Боря уже почти свыкся с мыслью, что его «звездный час» скоро иссякнет, и всё вернется в родную стихию, в школе объявился наряд полиции. Нет, не то чтобы кого-то арестовали или поймали с наркотиками в туалете, хотя в Византийске всего можно было ожидать. Просто… они пришли награждать героя.

В актовый зал согнали всю школу.

На сцене, украшенной наспех вывешенными плакатами с надписями «Наши герои» и «Спасибо полиции за мирный сон», уже восседал капитан, тот самый, что так рьяно уговаривал Борю пойти в органы. Рядом с ним, сияя лысиной, восседал директор школы и завуч, нервно теребящая очки.

Когда Боря вошел в зал в сопровождении двух смущенных полицейских, воцарилась тишина. Все взгляды были прикованы к нему.

Он чувствовал себя как на витрине магазина, выставленный на продажу экспонат. Капитан, увидев его, расплылся в широкой улыбке и энергично замахал рукой, призывая подняться на сцену.

Боря замер в дверном проеме, словно споткнувшись о невидимую ступеньку. В голове пронеслась мысль о том, что мирная жизнь, о которой он так мечтал, окончательно и бесповоротно накрылась медным тазом. На сцену он точно не пойдет. Ни за какие коврижки.

В зале тем временем начиналось какое-то шевеление. Капитан, увидев, что герой застрял у входа, нахмурился и подался вперед, чуть не свалившись со стула. Директор нервно закашлялся, а завуч, казалось, вот-вот потеряет сознание. По залу поползли шепотки и переглядывания.

Боря, не дожидаясь, пока капитан решит лично привести его на сцену, тихонько отступил назад, пропуская перед собой конвоировавших его полицейских.

Те, ошарашенные внезапной сменой курса, по инерции прошли вперед, оставив Борю в относительной безопасности за своей спиной. И, воспользовавшись моментом, парнишка нырнул в ближайший коридор.

Там было тихо и почти безлюдно.

Лишь изредка мимо проплывали озадаченные лица учителей, спешивших на торжественное мероприятие.

Боря, прижимаясь к стене, проскользнул мимо них и двинулся в сторону запасного выхода, не выпуская из рук корзину с Гуглей.

— Ну, нахер.

За круглым столом центрального зала восседали десять фигур, облачённых в чёрные мантии. Поглощённые мрачными думами, они казались невосприимчивыми к настойчивому стуку в массивные двери, преграждавшие вход в это таинственное место.

Их взгляды, словно прикованные невидимыми нитями, сходились в центре столешницы, где, источая призрачный свет, парил хрустальный шар. Игра теней, рождённая его мерцанием, причудливо искажала черты собравшихся.

Тишина, царившая в зале, обретала почти осязаемую плотность, нарушаемую лишь робким потрескиванием поленьев в камине, находившимся в дальнем углу.

Затянувшуюся паузу разорвал звук шаркающих шагов и пробившийся сквозь щель луч света.

Десять пар глаз, до этого неподвижно устремлённых к шару, медленно повернулись к источнику вторжения. В дверном проёме возникла размытая сиянием фигура, словно сотканная из света и тени.

— Прошу прощения за опоздание, — прозвучал голос, нарушая безмолвие.

Незнакомец сделал шаг вперёд, отделившись от ослепительного ореола, и в отблесках пламени проступили черты его лица. Он был одет так же, как и остальные, в чёрную мантию, но ткань, казалось, дышала новизной и дороговизной.

Не дожидаясь приглашения, он направился к свободному месту у стола и извлёк из-под мантии папку.

— Как вы и просили, Юрий Николаевич, — обратился он к человеку, чья фигура неоспоримо доминировала среди собравшихся. — Дело добыл.

— На кого конкретно? — проскрипел один из десяти старческим голосом. — На близнецов? Или…

— На Бориса Васильевича Клеменко. В общем, — он раскрыл папку и озвучил первые строки, обращаясь ко всем присутствующим: — Шестнадцать лет. Семья неполная. Отца нет, только младшая сестра, Наталья Васильевна, и мать — Маргарита Евгеньевна. Учится в школе номер шестнадцать, в десятом классе.

— Работаем, — глухо отозвался Юрий Николаевич, и его слова прозвучали как приговор.