Рождение Чарны. Том 1. Шпионы Асмариана

Глава 3 Когда маски надеты

'…Жизнь и смерть всегда идут рядом. Держась за руку как любовники, как друзья, как враги — они не прекращают своего шествия. Рождение — есть прекрасный акт дарения свободы. Смерть — есть покой и отдых измученной сухэ́. Это цикл — непрерывный, бесконечный и, оттого, могущественный и созерцательный, погружающий в думу. Думы наши о вечном, как и велела Ты. Мы укрощаем свои желания, избавляемся от страстей, следуем твоим наставлениям, в бесконечном стремлении соединиться с тобой, о Великая, в Последней Обители. В кротости и смирении проводя свои дни, мы мечтаем о том, чтобы однажды смочь проникнуть за завесу смерти и чрез узкую щель убедиться в том, чему учим! Узреть своими очами Твою вечную славу, силу, великолепие! Нет, вера наша непоколебима, но с какой радостью и отрадой мы пронесли бы Твое имя чрез весь континент, о Излюбленная Митара, яви Ты нам свое благоволение! Свершился бы Великий Переход, позволивший жить нам в Твоем мире, в Твоей тени, в Твоем духе!

Каждый год Ты, Благословенная Богиня — покидаешь нас, своих верных детей, подвергаешь нашу любовь и веру испытанию. О, тяжкая ноша, безрадостное время! Мы плачем и скорбим по Тебе каждый Сама́н Хима́т, и само небо поет в унисон с нашими молитвами и стенаниями! Мы смиренно и безропотно ждем Твоего возвращения. Как после смерти является новая жизнь, так и время, перейдя черту Праздника Ночи, приближает нас к Твоему возрождению. И каждую весну, когда день побеждает ночь, мы празднуем Твой новый приход, озаряющий светом любви и надежды наши жизни и наш путь. Так Ты, богиня Природы — являешь нам суть вечности…'

Из сочинений Шанделье́, Первого Друида Асмариана. Текст «О возрождении и увядании Митары, как непрекращающемся цикле жизни и смерти». 2500-е годы Друидского Календаря. Запретная Библиотека Дома Круга

15 Синара́н 1038 год со дня основания Империи или 20 ку́бат [1: Ку́бат — название месяца Друидского календаря, которое можно соотнести с «мартом»] 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Утро

♪Мелодия : David Chappell — Spirit of Adventure♪

Мост Речных Ворот был той нитью, что связывала островной Асмариан с остальной частью болот. Авторы древних рассыпающихся манускриптов писали, что в давние времена защитники Асмариана неоднократно уничтожали мост в целях безопасности. И тогда город становился огромной крепостью, способной безбедно переживать длительные осады и прочие невзгоды. Асмарианцы хвастливо заявляли, что жемчужина болот никогда не подвергалась разграблению. Завистники, как правило, огрызались и припоминали, трудности первых лет друидского правления — после того как воинствующие Друиды смогли отбить у гномов священный город. В ответ же летели обвинения в предательстве, нежелании помочь городу в трудный миг, ну и превозношение храбрости друидских воинов, отстаивавших твердыню, несмотря ни на что. В общем, застарелые дрязги городов-государств, несомненно, были занимательны, но сейчас я просто не обладала достаточным количеством времени, чтобы в этом разобраться. Пусть прошлое останется в прошлом.

Река Сареттина, гордая и быстрая, выбегала на болотистую низину, теряла свою силу и распадалась на рукава и островки. Самая надежная и естественная природная защита от любых вторжений. Но это далеко не все. Асмариан защищала бесконечная стена серого камня, высотой не менее двенадцати метров и снабженная двадцатиметровыми смотровыми башнями. И воды реки, омывающей островки, закованные в жесткие каналы. Сегодня стены были украшены зелеными вертикальными стягами с изображением маленького тонкого дерева.

Попасть внутрь из Диких Земель было возможно, лишь преодолев два моста — крепкий каменный и огромный перекидной деревянный. И сейчас оба они были загружены до предела. В заторе застряли представители самых разнообразных профессий, классов и народов. Павлиньей пышностью привлекали внимание богатейшие тиффалейские купцы в сверкающих каменьями одеждах, восседавшие в вышитых паланкинах с занавесями лилового цвета, окруженные толпами слуг и прекрасных дев. Закованные в красную броню воины — конные и пешие, стояли небольшими группами, громко смеялись и распевали похабные частушки. Кто-то подвыпивший выкрикивал смелое предложение — сразу по прибытии в город двинуться в Прибрежный район к «местным красавицам» и снять напряжение с долгой дороги. Болтливые караванщики, сновали меж людей и их поклажи, здоровались, предлагали свои услуги и покровительство — вдруг кому-нибудь потребуется пропуск поскорее получить, так за скромную плату они всегда готовы подсобить. Изнуренные долгой дорогой паломники тощие и серолицые, пропахнувшие пылью и по́том, организовали небольшую молельню прямо в центре моста и не прерывались даже когда их пинали и материли. Среди застрявших присутствовали и послы других государств, куда же без них. Разряженные и сплошь красномордые, они смущали толпу иноземными акцентами и требовали к себе внимания и уважения, а — не вот этого всего. Аксельрод не сбавлял шаг — непреодолимый людской затор не казался ему чем-то существенным. Напротив, не моргнув и глазом, он пустил своего жеребца прямо в толпу. Тут же раздались крики людей, рискнувших встать на пути Друида и быть им раздавленными. Но как только они видели гордую осанку Члена Круга, жалобы и стенания разом обрывались, снимались шляпы и головы опускались в почтительном поклоне. Я торопливо следовала за Друидом, дивясь полноте его власти. Никто не смел нам препятствовать, и мешать идти своей дорогой.

Уже у самых ворот я заметила полдюжины воинов в стальной тяжелой броне, ярко блестящей на солнце. На груди у них сиял герб Асмариана — тонкое серебристое дерево с пышной кроной розовых листьев, обвитое золотой змеей. Я подивилась — эти стражники скорее напоминали напомаженный почетный караул, чем закаленных в боях ветеранов. Юные красавчики прекрасные лицом и телом, подтянутые, энергичные — как команда по спортивной гимнастике. Девушки точно от них без ума. Но какой толк от них в бою? Ах, вот, один заснул, оперевшись о начищенное копье, и чуть не упал в реку. На этот вопиющий акт отступления от дисциплины, его коллеги лишь засмеялись, дружески похлопав мальца по плечу, мол, держись! Я брезгливо отвернулась — в Империи такие парни не заслужили бы права носить мундир и гордое звание защитника страны.

Мы приближались к столу, за которым сидел важного вида лысый сановник, заплывший жиром и еле умещающийся на стуле. Его шляпа с зеленым пером лежала на столе, а по лбу от натуги непрестанно катились крупные капли пота. Толстыми дрожащими пальцами он пересчитывал круглые медяки («входная пошлина», кивнул Аксельрод) и неровным почерком подписывал пропуска. Именно к нему мы и направлялись. Пропустив очередного путника и промокнув лицо сереньким платочком, мужчина поднял на нас свинячьи глазки. В его взгляде мелькнуло узнавание с толикой неприязни, и Друид был удостоен лишь быстрого кивка. Аксельрод же, никак не поприветствовав чиновника и даже не спешившись, высокомерно бросил:

— Два пропуска. На меня и мою спутницу.

— Вас я пропущу, лиджев Друид, как же иначе. А на прекрасную девушку требуются документики, — гадко, с широкой неприятной улыбкой отвечал мужчина, отложив перо и откинувшись на спинку высокого кресла. Свои слова он сопровождал совершенно бесцеремонными взглядами в мою сторону и торопливым облизыванием красных толстых губ. Я вздрогнула и отвернулась.

— Я повторять дважды не буду, лиджев Флебиус Анса́ви, — поморщился Аксельрод, добавив в голос властных ноток. — Для нас это лишь формальности. А вас могут и разжаловать, например. За некомпетентность. И за то, что чините препятствия перед самым празднеством. А Круг, в моем лице, уже недоволен вашей работой. Надеюсь, вы меня понимаете.

Мужчина, распознавший угрозу, резко дернулся, тут же расписался на пропусках и протянул их Друиду. Но когда тот потянулся за бумагами — не дал их схватить, одернув руку. Взгляд мужчины был направлен на меня:

— А ты хорошо знаешь этого Друида, девочка? В курсе, «какие» ходят слухи о его предпочтениях? Темненькие, фигуристые, пышущие здоровьем! О, ну, конечно ты в кур…

— Закрой. Свой. Рот. Флебиус, — отчеканил дрожащим от гнева голосом Аксельрод.

Он выхватил документы, подал мне знак, и направил коня к открытым воротам, мимо расхлябанной стражи. Стараясь не мешкать, я последовала за ним. А вслед донеслось ехидное: «Я тебя предупредил, курочка!» В голове всколыхнулось воспоминание — жирная морда Калибрана Сутоя. Его руки, шарящие по моей талии, тяжелое зловонное дыхание, стена за спиной и стальная хватка бывалого шпиона. Если бы в тот момент в кабинет со срочным донесением не ворвался Лэтти, все могло закончиться паршиво. Как раз после того случая, мой начальник и исчез таинственным образом…

— Семь бездн на голову этих Правителей! Ну, я еще поквитаюсь с этой вонючей семейкой наглых Ансави, — в полголоса шипел Аксельрод. — Не торопись, Минати, нам нужно еще кое-что сделать, — Друид спешился, быстро возвращая самообладание. Я натянула вожжи и остановилась, с интересом наблюдая за мужчиной. Друид направился к небольшому святилищу из белого камня, расположенному у дороги сразу за монументальными Речными вратами. Оно имело форму ступенчатой полутораметровой пирамиды, украшенной цветами, фруктами и необработанными полудрагоценными камнями. На самой верхней платформе располагались маленькие резные фигурки, изображавшие богинь — Мита́ру, Ада́ду и Су́нис, я их узнала, припомнив гравюры из книг. Коленопреклоненные младшие сестры протягивали старшей дары. Их силуэты и лица выражали смирение и признание своей зависимости. Митара же смотрела вперед с высокомерной улыбкой и горделивой рисовкой — она с удовольствием принимала статус властительницы. И как бы я ни всматривалась в лицо богини, мне так и не удавалось понять, за что же ее так любят? За какие заслуги и добрые дела ей приносят жертвы? Все же, наш имперский атеизм гораздо более прост и практичен — ты привыкаешь рассчитывать только на свои собственные силы.

Тем временем, вынув из кармана своего балахона тонкую свечку, Аксельрод зажег ее и поставил на ступень, что была ближе всех к верхушке, в очередной раз, подчеркивая свое положение. Основная масса остальных свечей располагались гораздо ниже. Это общество построено на строгой иерархии — чем ты ближе к богам, тем больше у тебя власти и богатств. Прочитав короткую молитву и перебросившись парой приветствий с терпеливо ожидающими своей очереди паломниками, Друид вновь забрался на коня, и мы продолжили путь.

— Все несчастья мира на твою голову, Минати! — тихо выругался Аксельрод, стоило нам на достаточное расстояние удалиться от пирамиды. — Ты вообще в своем уме? Когда я говорю «нам», я имею в виду и тебя тоже! Только не говори, что ты была настолько неосмотрительна, что даже не заметила, как на тебя смотрели остальные верующие!

— Я сделала что-то не так? — напряглась я.

— Не так! Дорожные святилища нужно почитать. Каждый, кто заходит в Асмариан, ставит свечу в память о своих предках и во славу Митаре. А ты сейчас своим безразличием оскорбила и богиню, и предков, и наших гостей из далеких городов! А мою репутацию ты поставила на грань позора!

— П-простите, лиджев… — я была абсолютно сбита с толку, руки мелко задрожали от внезапного испуга. Какой-то незначительный инцидент, казалось бы, ерунда, а Друид уже на взводе.

— Не будь меня рядом, они стащили бы тебя с лошади и забросали камнями, — уже более спокойно продолжил Аксельрод, стараясь не смотреть в мою сторону. Я тихо ойкнула. — Это непочтительно. Прощаю тебе в первый и последний раз. Если подобное повторится — тебе придется познакомиться с наказанием плетью. И я не шучу.

— Я поняла… Простите… — тихо, на выдохе прошептала я.

— Просто повторяй за мной. Пока на работу своей головой мозгов не хватает, — и Друид пустил коня быстрее. Я последовала его примеру.

Шаг влево, шаг вправо, неверный взгляд и тон… Все было мягко и зыбко — я ходила по краю пропасти с завязанными глазами. Продвижение наощупь, медлительность, страх несли в себе разоблачение и смерть. Асмариан и его Богиня не терпели слабаков. Они перемалывали их кости и вкушали плоть на завтрак. Здесь нет места эмоциям, сомнениям, незнанию — ты либо понимаешь с первого раза, либо прощаешься с жизнью. Каждое действие будет оценено, каждое слово — запомнено и проверено, ошибаться нельзя. Как же мне быть?..

— Держись меня, но не доверяй никому, — словно отвечая на мои мысли, произнес Аксельрод.

Пока это единственно верное решение, вторил туманный голос в голове. Но не смей впадать в зависимость! Разберись со всем сама, наблюдай, прежде чем думать, и думай, прежде чем делать! Больше самостоятельности, больше настойчивости, больше сообразительности!

— Обрати внимание, Минати! Это — Гостевой район, вотчина караванщиков и путешественников. Тебе тут должно понравиться, — продолжил монолог Друид.

Вокруг нас кипела жизнь. Двигаться в прежнем темпе уже невозможно — улицы заполнили горожане, паломники и торговцы. Лошади буквально некуда поставить ногу из-за обилия толкающихся людей и скрипучих повозок. Ярко украшенные разноцветными флажками и фонариками улицы ждали вечера — чтобы расцвести огнями праздника. Балконы и карнизы увиты белыми цветами, похожими на те, что я вплела в свою прическу — знак близящейся весны. В окнах висели полотнища флагов — зеленые с изображением тонкого древа с розовой кроной. Барды и фокусники спорили за внимание толпы, исполняя самые изощренные номера, распевая разгульные песни. Одну такую группку людей Аксельрод разделил на две части, вихрем ворвавшись прямо в центр. Вслед ему раздался смех и песенка, начинавшаяся со слов «Как-то раз Друиду в лоб прилетел ночной горшок». Вольный дух витал над Гостевым районом! И мне действительно нравилось это место! Настоящий праздник, сошедший со страниц книжки с детскими сказками, где днем пели и танцевали, а вечером женились и рассказывали страшные истории. Место, где, казалось, существует лишь один день — настоящий, тот самый день, который нужно прожить ярко и страстно, как последний.

— Уберемся скорее отсюда, — послышались слова Аксельрода, — Здесь развлекаются лишь чернь и беднота. Сюда!

Друид свернул в улочку, убегавшую прочь от шумной площади и, меж ярких домов, облупившейся штукатурки и пустых цветочных ваз, направился к Мосту Караванов. Аксельрод прекрасно знал город — менее чем через десять минут мы уже мчались по мощеной дороге Района Правителей. Там за высокими заборами в обветшалых поместьях жили местные аристократы — не правящие, лишенные власти наследники воинов и вождей древности. По словам Аксельрода, свои дни они проводили в воспевании собственной гордости и родословной, мелких стычках друг с другом и редких приемах. Нет, были среди них и деятельные семейства — те же Максвеллы или Сарботти, жившие этим днем и мечтавшие о светлом будущем. Но остальные встречались друг с другом только ради сплетен, договорных браков и тайных сговоров, направленных на свержение теократической власти. Сотни лет у них ничего не выходило, и вряд ли выйдет сейчас, когда в игру вступила Империя.

— Знать Асмариана давно выродилась и погрязла в долгах и генетических проблемах. «Свежая кровь», о которой все они так страстно мечтают, им уже не поможет. Они могут брать в жены сарсгардок и тиффалеек, да хоть самих Северных принцесс, но, увы, эти люди обречены.

— Как могло такое случиться?

— Слишком долго они истребляли свою родню в бойнях за наследство или прекрасных женщин, — ухмыльнулся Друид. — Слишком пренебрегали окружающими, не желая даже удостоить взглядом самых благородных дам из других городов. Осознание пришло к ним слишком поздно. Ну и Друидская программа немало выкашивает их ряды.

— Друидская программа?

— Я так это называю. Как ты знаешь, друидом становится любой человек, рожденный в Асмариане, прошедший Испытание Одиночеством и склонный к природной магии. Для бедняков и черни это благо, способ возвыситься, повод для гордости — называй, как хочешь. Для Правителей — это трагедия, ведь Друид никогда не возвращается в семью и не может наследовать. Вот и сейчас они прильнули к окнам, смотрят нам в след и шепчут проклятия. Они даже не представляют, с какой силой связались! Да, Минати, ты еще услышишь об их заговорах и узнаешь, как мы с ними боремся.

Глазея по сторонам, я понимала, что Аксельрод прав. Милая и уютная пошарпанность Гостевого района принимала ужасающий лик изношенности в Районе Правителей. Это место похоже на молодящуюся старуху, изо всех сил наводящую блеск и мишуру, прячущуюся за веерами и украшениями. Кирпичные заборы погрызены временем, из них сыпалась тонкая пыль и известка, железо ржавело и гнулось, дерево гнило и превращалось в труху. Дворники и садовники пытались вернуть красоту Району, но они боролись с последствиями, а не с причиной.

— Наши Правители беднеют и мельчают. Нет больше среди них великих полководцев, ученых, ораторов — лишь торгаши и фокусники, набитые спесью по самые яйца. Ты с ними познакомишься и вдоволь «наобщаешься». Позже. Нам сюда.

Пробравшись мимо огромного лесопарка и парочки менее ветхих поместий, мы оказались у Моста Первых Посевов, ведущего в Торговый район. Первые же секунды моего пребывания в новом месте стали суровым испытанием для барабанных перепонок из-за громких криков торговцев, оглушающих округу. Даже Индейтри-скал теперь казалась собранием благородных работников. Вскоре глазам предстали бесконечные торговые ряды, потрясавшие воображение. Подобное разнообразие я видела только на межплеменных торгах в Акафире. Овощи, мясо, зерно, животные, посуда, одежда, специи, мебель, металлы, украшения, инструменты, оружие, цветы, кондитерские изделия, книги — чего тут только не продавали! Каждый пытался перехвалить свой товар звонче конкурента и вносил свой голос в безумную какофонию звуков. А толпа людей была настолько густой, что нам пришлось продвигаться шагом. И пока я пыталась прийти в себя и захлопнуть открывшийся от удивления и восхищения рот, какой-то мужчина бросился к коню Аксельрода, хватая вожжи и силой удерживая их.

— Лиджев, не будет ли вам угодно воспользоваться услугой брадобрея? — будто издеваясь над холеной бородой Друида, кричал зазывала. — Нам только что привезли чудесные серебряные ножи из самого Мирктара!

— Пошел вон! — прошипел Друид, хватаясь за хлыст, до этого мирно пристегнутый к седлу.

— Может, хотите подарить цветы своей милой спутнице? Или приобрести их к празднику? — тут же подскочил еще один юркий мужичок. — Без цветов вас никак не пустят на служение к Богине!

— Прочь! — не успел Аксельрод замахнуться, как его вновь атаковали. На этот раз — гильдиец, в своей приметной синей форме с золотыми пуговицами.

— Наверное, лиджев хочет заказать каких-нибудь редких книг с побережья Лорктуа́р? Это мы быстро устроим!

Друид не ответил, тугой хлыст уже опустился на плечи наглого гильдийца и тот, взвизгнув, разразился ужасной нецензурщиной. Следующий удар и новая порция брани привлекли к себе внимание множества окружающих и к нам почти бегом направился еще один невысокий полный гильдиец. Он нервно жестикулировал и что-то невнятно кричал.

— Лиджев Аксельрод, ради милостивой богини, не гневайтесь! — были его первые членораздельные слова. — Это Отто, наш новичок, абсолютно неискушенный в деле и плохо разбирающийся в традициях!

— Это вы, лиджев Сарботти! Какая неожиданность! — бешеный взгляд Друида немного потух, а избитый мужчина мигом затерялся в толпе. — Плохо же вы подбираете новобранцев, если он не смог узнать Члена Круга.

— Виноваты, лиджев, очень виноваты! — активно закивал Сарботти. — Мы это исправим, быстро всю дурь из него выбьем! Видите ли, он не местный, пока всех в лицо не знает, но талант! Настоящий талант находить заказчиков! А вы тут, по какому поводу оказались?

— Направляюсь в Храм на служение, — слегка вздернул нос Друид. — Полагаю, вы будете присутствовать сегодня?

— Всенепременно! — низенький мужчина снова закивал, сложив руки в почтительном молебном жесте и воздев глаза к небу.

— В таком случае, вы можете составить нам компанию.

— Почту за честь, лиджев! — Сарботти слегка поклонился, подобрался и прикрикнул сопровождавшим его коллегам по цеху. — Версе́льо, подайте моего коня! А потом отыщите Отто и передайте, что сегодня у нас с ним состоится пресерьезнейший разговор. Ну, быстро!

В течение всей этой сцены я оставалась абсолютно безмолвной. Ко мне никто не подходил и не предлагал купить духи или мешок акафирских специй, я была невидимкой. Осознание собственной незаметности несло успокоение. И несмотря на то, что для успеха шпиона, ему нужно быть и внимательным, и разговорчивым, вторую несомненную часть я решила пока отложить. До лучших времен. Когда я настолько вживусь в образ, чтобы не бледнеть всякий раз, как со мной пытаются пообщаться.

Лиджев Сарботти забрался на пегую лошадку, услужливо придерживаемую за поводья худым белобрысым мальчонкой, и легким шагом направился за Друидом. Мне оставалось лишь следовать за ними, сохраняя молчание. Между мужчинами тут же завязался оживленный разговор, плавно и неторопливо перетекавший с гильдейских заказов и разборок на поставки цветов к службе в Храме или новейшее воинское обмундирование. Я даже не пыталась вставить слово — ни одна из обсуждаемых тем не была мне знакома, а быструю речь на малопривычном метариконе оказалось сложно воспринимать…

Короткий Мост Кающегося мы пересекли довольно резво, приближаясь к цели нашего путешествия — Храму. Да, вот так просто он назывался. Но на фоне всех кричащих названий мостов, районов и улиц, претенциозных поместий и титулов, скромное имя выглядело даже более гордым и внушающим почтение.

Храмовый Район дышал зеленью. В самом центре холодных болот, в начале весны, когда по всем законам природы, деревья едва просыпались от зимней стужи, в городе Асмариан прятался уголок вечного лета. В воздухе разносился аромат дивных цветов, чуть окропленных свежей росой, нежных и юных. По узким неглубоким канальцам, тут и там пересекавшим главную дорогу, весело журчала кристальной чистоты вода, подскакивавшая на небольших обкатанных потоком камнях, убегавшая куда-то вглубь густых рощ. Немного впереди промчался отважный белый кролик, немало меня напугавший. Я натянула поводья и немного сбавила темп, дивясь необычному явлению. В моих краях сказали бы, что это дел рук человеческих — наших гениальных ученых и изобретателей, и в Киллана По так все и было. Столицу накрывал слабопроницаемый стеклянный Купол, который поддерживал оптимальную летнюю температуру. И на всех входах в город располагалась вооруженная охрана, тщательно проверявшая документы и разворачивавшая всех неблагонадежных. Объяснить столь буйную растительность в Асмариане я могла лишь серьезной магией, требовавшей невероятных сил и постоянной энергетической подпитки. Ну и несомненным человеческим гением. Не «богиня» же благословила это место, в самом деле!

Из-за высоких стройных деревьев, наконец, показалось само величественное, не побоюсь этого слова, здание Храма. Целиком построенное из белоснежного и пастельного мрамора, совершенно открытое как колоннада. Колонны, выстроенные по краям высокого подковообразного фундамента, поддерживали тонкую плоскую крышу. Центральную часть накрывали три пагоды красной черепицы. Под двумя боковыми прятались статуи черных собакоголовых воинов при оружии. В лапах они держали огромные чаши, заполненные огнем, оживлявшим яростью их пустые глазницы. Под третьей самой высокой центральной пагодой располагался алтарь и святая святых друидской веры — статуи богинь-покровительниц. Пустое пространство занимали скамьи светлого камня, предназначенные для многочисленной паствы.

— Пожалуй, теперь мы покинем вас, лиджев, — кивнул Аксельрод гильдийцу, как только мы добрались до круглого фонтана, открывавшего вход в Храм. — Пора готовиться к службе.

— Помилуйте, лиджев Аксельрод, все это время мы были не одни? Нас сопровождала эта прекрасная юная девушка, и мы никак не уделили ей внимания? — спохватился Сарботти, кинув поводья подбежавшему служке. — Вы представите меня своей спутнице?

— Пустое, — пренебрежительно махнул рукой Друид. — Это моя новая ученица и я боюсь, что ваши пути вряд ли еще пересекутся. Всего доброго. Да хранит вас Митара!

— Ка-кшаку́р ибса́ Митара́м! [2: Ка-кшаку́р ибса́ Митара́м! — Храни меня Митара! (мет.)] — склонил голову Сарботти и, окунув руки в фонтан, торопливо прошел в Храм.

— Пройдем, Минати, нам нужно еще кое-что обсудить.

Аксельрод обогнул Храм с правой стороны и размеренно зашагал по заросшей, а некогда ранее — мощеной дорожке, бежавшей рядом с заброшенным лесопарком. Он — впереди, я — позади, напряженно вцепившись взглядом в его спину. Чуть позади Храма лежали древние, изъеденные беспощадным временем руины. Серый камень кое-где осыпался, мощные блоки кладки разбросаны в совершенном беспорядке, а по крупным статуям уже невозможно понять, кого они изображали. Войдя в полуразрушенную, разукрашенную рунами арку Аксельрод остановился, дожидаясь меня.

— Предвосхищая твои расспросы — это гномьи руины. Под землей молились тоже гномы. Именно от них Друидам в наследство достался город, надеюсь, это ты помнишь. А помещение, куда мы сейчас направляемся, являлось спуском в собственно подземный Храм. Но сейчас, к сожалению, все завалено и утрачено, гномы превратились в легенду, а о развалинах предпочитают не вспоминать. Следуй за мной.

Сделав незаметный жест пальцами Друид сдвинул с места огромный валун, расположенный в центре небольшой почти уничтоженной комнатки. В глубину, под землю вела крепкая каменная лестница с узкими ступеньками, и Аксельрод двинулся по ней.

Осознать существование гномов оказалось нереально тяжело. Можно сказать, что я ему не поверила, хотя, природа магии и история никогда не запрещали подобных, кхм, курьезов.

— Даже если предположить, что гномы действительно существовали, — аккуратно поинтересовалась я, цепляясь в темноте за стены, шагая следом, — то куда они исчезли и откуда вам об этом известно?

— Старые летописи, легенды, забытые письмена, бабкины сказки — все это, после тщательной проверки, зачастую может сложить картинку воедино и нарисовать истину. А по поводу их исчезновения, поговаривают, будто они ушли глубоко под землю и не вернулись. Сбежали. Осторожно, тут бывает скользко.

Продвигаться пришлось вслепую, нащупывая крошечные щербинки в гладких стенах. Освещение отсутствовало, и путь вниз с каждым шагом казался опаснее, а ступени представлялись предательскими и ненадежными. По самой макушке, по лицу и наряду щелкали падавшие с потолка редкие капли, оставляя на коже неприятные холодные дорожки. Последняя, кажется, пятидесятая ступень появилась неожиданно. Я запнулась о ровный пол и уже собралась падать, мысленно прощаясь с чистотой своего платья. Как Аксельрод умудрился подхватить меня за локоть в полной темноте до сих пор остается загадкой… Открыв невидимую дверь, Друид провел меня внутрь небольшой комнатушки.

Место, где мы очутились было тесным, но очень милым. Помимо невообразимого количества свечей, чей яркий резкий блеск слепил глаза, я, немного привыкнув, первым делом увидела стеллажи, подпиравшие низкий потолок, с очень ветхими обтрепавшимися книгами. В самом центре располагались два уютных небольших кресла, обтянутых красным вельветом, а меж ними — маленький столик с ажурной вазой алых цветов. Из дальнего угла на нас что-то тихо шипело. Я осторожно осмотрелась и, к своему облегчению, обнаружила клетку, в которой сидела огромная змея с глазами, как изумруды. Растений, на удивление, было немного, хотя до этого они преследовать меня повсюду.

Аксельрод привычным движением опустился в кресло и нетерпеливым жестом пригласил меня присоединиться. Но вопрос я успела задать раньше, чем он открыл рот.

— Так что же, можно считать, что я оказалась в «Темных временах»?

— Применительно к истории Ордвейг, так и есть, — вздохнул колдун. — Но Друиды живут так уже несколько тысячелетий и не собираются ничего менять. В каком-то смысле, они — дикари и паразиты. Живут в чужом городе, пользуются трудами чужого интеллектуального и физического труда, а их ритуалы весьма… Примитивны. Однако друидское общество обладает сильнейшей магией, войсками, ресурсным потенциалом, что в смутном далеком будущем могло бы вывести их на политическую передовую…

— Для этого мы здесь? Чтобы помешать им выйти «на передовую»?

— Верно подмечено, — Аксельрод чуть прищурился, внимательно глядя на меня. — Помешать им значительно усилиться и выйти на тропу войны, если они этого захотят. Напомни, чем ты занималась в своей последней миссии в Сарсгарде?

Я несколько покраснела и опустила глаза.

— Промышленный и государственный шпионаж, саботаж. Мы в составе нескольких дипломатических групп должны были наверняка узнать о новейших оружейных разработках Сарсгарда… И помешать им заключить соглашение о мире с Акафиром…

— Помешать прекратить войну, которая идет вот уже пятьдесят лет, — понимающе улыбаясь, протянул Аксельрод. — Подписав мировую и обменявшись оружием, они стали бы искать нового врага. И нашли в лице богатого восточного соседа — Империи Ордвейг. А нам не нужна «маленькая победоносная война» пока не будут улажены все конфликты на севере — с этими безумными повстанцами из Эльканто. Ты же в курсе как происходила революция в Эльканто? Наверняка изучала на уроках истории.

— Да, я читала об этом, — но ответила совсем неуверенно.

— О да, гордое северное царство, перемычка между Аргавией и Эрвеланто [3: Арга́вия и Эрвела́нто — две половины континента Декатрио́н]. Они так долго сражались за независимость, так упорно противились влиянию Империи. В конце концов, мы поглотили и их.

— Но мне казалось, что с Эльканто все уже двадцать лет как улажено… — чуть нахмурившись, перебила я. — Они мирно и без кровопролития стали самым важным торговым, военным и политическим партнером Империи, был заключен альянс… Да и при чем тут старая история с Эльканто?

— Группа ставленников Империи захватила верховную власть, — не обращая на меня внимания, продолжил Аксельрод, — Взяла в плен наследную принцессу, возвела на престол ее дядю Удора́да, младшего брата покойного короля и утвердила вассалитет… С дальнейшим переходом Эльканто под суверенитет Ордвейг и полное внешнее управление с принятием статуса колонии, — завершил мысль Друид, его улыбка стала мечтательной, а взгляд запылал. — Мне повезло наблюдать эти события воочию, и если не быть непосредственным участником, то хотя бы частично причастным. Бескровная революция! Шаг в лучшую жизнь! Так это тогда называли. Ах, не важно, тогда ты была еще малышкой и не могла понять всей грандиозности свершившегося. И тонкости всех манипуляций, что привели к желаемому результату. Империя расширяет свое присутствие, статумсата Летико. И мы — важные винтики монументального плана! А потому — внимательно слушай то, что я тебе скажу, и выполняй в точности.

Аксельрод замолчал, оценивая воздействие политбеседы. Я подобралась и внимала каждому слову. Колдун, не бывавший на родине, наверное, больше тридцати лет, ассимилировавшийся в чужом обществе, на удивление хорошо знал современную ситуацию в Империи и разбирался в геополитике. Судя по всему, именно за этот бесконечный профессионализм Аксельрода так уважали в Министерстве. Толика уважения проклюнулась и у меня. Придавленная словами «война», «революция» и «повстанцы».

— Предстоящее служение будет долгим, — соединив кончики пальцев начал объяснения Друид. — Нам предстоит пробудить Богиню. Не смотри на меня так. За неверие тут многие лишились жизни. Тебе во время всей церемонии придется стоять на коленях рядом с алтарем. Не шелохнувшись, не зевнув. Несколько часов. Молитвы тебе повторять не обязательно — послушник обычно молчит. В этом, конечно, плюс твоего положения. Заранее предупреждаю, если ты что-нибудь испортишь, то я с тобой окончательно разберусь — будь в этом уверена.

— Я должна исполнять роль послушника на служении во время воскрешения богини? — я медленно обдирала лепестки с цветка, выпавшего из прически. Испуг не желал уходить, пока все детали не станут понятны.

— Ты святотатствуешь и не выказываешь должного почтения богине, — закатил глаза Аксельрод. — Чем скорее ты привыкнешь к мысли о том, что вера и всеблагая богиня Митара с этого дня будут присутствовать во всех сферах твоей жизни, тем быстрее ты адаптируешься в этом городе.

— А верить обязательно?

— Да! — рявкнул теряющий самообладание Друид. — Перестань задавать глупые вопросы, они не делают тебе чести. Прежде чем мы выйдем на поверхность — задай оставшиеся, потому что потом времени на них не будет.

— Я — сирота?.. — тихо промолвила я, спотыкаясь на каждом слоге.

— Так было проще выправить тебе документы. Лиджи И́нгрид — моя добрая знакомая, а директор Чертога находится передо мной в неоплачиваемом долгу, — чуть вздернул нос Друид.

— А нельзя ли вернуть моих родителей? Ведь это же ложь…

— Нельзя. Документы об их смерти хранятся в архивах Пелепленеса, а могилы выкопаны на кладбище города. Это законченная история. Еще вопросы?

— Но мои настоящие родители… Они живы…

— Хватит! — Аксельрод вскочил с кресла и принялся мерить комнату шагами. — Они умерли для тебя, умерли! У всех нас когда-то были родители. Но попадая на болота, ты забываешь про них. Забываешь про свою прежнюю жизнь, старые увлечения, покинутых друзей и любовников. С того самого момента, как ты вступила в город — ты стала собственностью Империи. Ее орудием, бесы тебя забери! Ты служишь высшей цели! И чем лучше ты будешь служить, тем легче и беззаботнее будут жить твои любимые на родине. Провалишься — и утянешь их за собой. Я ясно объясняю?

Едва сдерживая слезы, я слегка кивнула. Немного промолчав, решилась на последний вопрос.

— Какое будущее меня ждет?

— А это, дорогая моя, правильный вопрос, — чуть успокоившись, ответил Друид. — Ты станешь моей ученицей и начнешь изучать природную магию. Пройдешь парочку испытаний, может быть… Я постоянно буду рядом, буду следить за тобой. Но не думай, что удержу от падения в случае, если ты сама будешь в этом виновата. Учись справляться сама. Все на этом. Нам пора. Время не ждет.

Поднимаясь по опасной лестнице, я украдкой снимала слезинки…

— Веди себя тихо, Минати. Не разговаривай ни с кем. Можешь сейчас просто подняться по ступеням Храма и уже встать на колени у алтаря. Вперед! — пробурчал сквозь сжатые зубы Аксельрод. Повторять дважды не нужно было, я и так хотела уйти от него подальше.

— Ооо, лиджев Ма́ксвелл, какая приятная встреча! — слышала я за своей спиной сладкий смех Аксельрода и дружеское похлопывание по плечу, — Как поживает лиджи Оли́вия?.. Захворала?

Воспользовавшись временным отсутствием прихожан в Храме, они дожидались приглашения на нижней площадке, я решила внимательнее осмотреться. А осматривать было что. Прежде всего — круглый, богато украшенный фонтан, располагавшийся прямо перед небольшой лестницей. В книгах писали, что это — Фонтан Молодости, подаренный самой Митарой, «продлевающий жизнь, отсрочивающий старость». Его более крупная копия, устроенная на фундаменте, журчала во внутреннем дворике. Далее следовали ряды резных скамеек, на которых прихожане сидели строго в соответствии со своим рангом и «весом» в городе. Цветов и здесь, к моему удивлению, было немного. Наверное, весь садоводческий запал у людей, следящих за Храмом, ушел на сады вокруг него.

За красной ковровой дорожкой и алтарем мирно устроилось три изваяния. Центральная, самая большая и красивая — изображала очаровательную девушку с длинными волосами, прикрывавшую наготу свободно ниспадающей накидкой. Ее губы трогала легкая, но довольно жесткая усмешка. По бокам от Митары стояли две скульптуры поменьше и попроще, сложившие руки в молитве — Адада и Сунис. Помня слова Аксельрода, я вглядывалась в изображение богини, пыталась представить ее существующей, обладающей силой, способной держать в подчинении целый народ. Но поняла лишь, что Митара мне не нравится и все на этом. Ее усмешка, властность, недобрый взгляд, и, конечно, подчиненное положение сестер давали все основания предположить, что сама верховная богиня была той еще штучкой.

Еще немного помявшись перед алтарем, я встала на колени сбоку от него, аккуратно сложила руки перед собой и уже намеревалась закрыть глаза, как довольно интересная мысль пришла мне в голову. Я прошептала слова простенького заклинания, и сон как рукой сняло. Заодно мне очень захотелось стоять на коленях и молиться. Забавно, кто бы мог подумать, что заклинание, сочиненное моим одногруппником — рьяным верующим (да, в Ордвейг изредка попадались и такие, правда они тщательно скрывались), и когда-то подслушанное, внезапно пригодится.

Храм начали заполнять прихожане. Конечно, большая их часть разместилась на дальних скамьях. На один из первых рядов, предназначенных для высокопоставленных особ, значимых гостей и Членов Круга, уселся только один лиджев Сарботти и тут же, опустив голову на грудь, задремал. Я усмехнулась. Как это похоже на людей. Приходить в Храм, чтобы очистить совесть и убить несколько часов времени.

И как только я вдоволь посмеялась над человечеством и его пороками, к первым рядам начали проходить аристократы. Их невозможно было ни с кем спутать — красивые, разодетые, гордые, они двигались медленно, с невероятным достоинством. Подтянутые мужчины вели под руки нарядных дам, помогали найти свободное место, держали перчатки, целовали руки. На секунду я будто оказалась в модном галантном салоне, наполненном жестами, вздохами и флиртом. Утонченная молодежь не нуждалась в проповеди — они желали праздника и толики расслабленной дозволенности. Их родители хотели немного свободы, одиночества и успешных торговых сделок. Но все разговоры разом смолкли, когда по дорожке к алтарю двинулся огонь. Точнее огненно-рыжая женщина, одетая в плотное черное платье, оставляющее покатые плечи оголенно-вызывающими. Наряд оказался зачарованным — яркими всполохами по нему медленно взбиралось и опадало жаркое пламя. Тонкие кисти затянуты в такие же темные перчатки, а шею украшала бархотка из искусно сплетенных в узор рубинов. Глаза, окруженные сонмом густых ресниц, представлялись такими же черными, как и все одеяние. А взгляд был надменен. Высокие скулы и чуть впалые щеки, соединяясь с худобой, создавали впечатление аристократичной болезненности. Чтобы с такой подружиться, подумалось мне, нужно убить дракона в логове и принести его печень на закуску, не иначе. Под едва различимый шепоток «Воплощающая», девушка заняла место в первом ряду. И легко кивнула Аксельроду, уже стоявшему позади алтаря.

Друид ответил на кивок (я это заметила, хоть и запрещено мотать головой по сторонам), поправил свои белоснежные одежды и раскрыл огромный фолиант. Люди засуетились, полезли в карманы и достали из маленьких чехольчиков тонкие деревянные палочки. Установив их между зажатыми ладонями, прихожане молитвенно опустили головы. Раздался зычный голос Аксельрода, читающий нараспев какие-то непонятные слова, лишь совсем издалека напоминавшие метарикон. Через какое-то время мне жутко захотелось почесать нос, поправить волосы, зевнуть, станцевать вальс, покататься на слоне или просто сбежать отсюда как можно дальше. Слушать завывания было невыносимо, и даже произнесенное заклинание плохо спасало. Что там говорил Аксельрод про «несколько часов» Молитвы? Ох, если я этого не выдержу, он меня уничтожит! Подавляя все более частые зевки, я начала считать количество трещин в полу.

Затем пошел дождь, и я узнала, что владельцам Храма, кем бы они ни были, пора поменять крышу, ведь даже находясь под куполом, я вымокла до нитки. Однако дождь меня взбодрил. Теперь уже искренне хотелось помолиться, чтобы не возникла простуда от такого освежения.

Прихожане молились. Кто-то рьяно, опустив голову, повторяя каждое слово Друида. Кто-то более сдержанно, закрыв глаза, тихо нашептывая святые формулы. Многие не знали слов молитв, но умудрялись кивать в такт песнопениям. Были и те, кто вяло смотрел по сторонам, раздавал шлепки недостаточно почтительным детям, болтал в полголоса, мало обращая внимания на службу. Конечно, они не являлись большинством, но все равно, сильно раздражали окружающих. На них безрезультатно шикали и просили заткнуться — ну, прямо как в театре!

Я бесцеремонно разглядывала пришедших. В первом ряду, рядом с огненной женщиной пустовало три места, будто специально отведенных для «особых персон». Сама же Огонек, не глядя по сторонам, безостановочно молилась. Заправленные за уши рыжие пряди падали девушке на лицо, делая его более красивым и даже невинным. Кем же она была? Ответ пришел сразу — Воплощающая. Воплощающая Огонь, вот она, сидит в первом ряду и молится. Молодая Друидка Акша́р Галате́я. Все, как и говорил Аксельрод. Так странно — на моих глазах в плоть и кровь облекались сухие строки пыльных фолиантов. С этой девушкой я бы познакомилась поближе, представься такая возможность, она кажется довольно интересной особой. Если не обращать внимания на пропитавшую весь облик заносчивость.

Окрыленная своим открытием, я попыталась угадать, кем же были остальные посетители Храма. Вот там, на четвертом ряду, сидел лиджев Сарботти, его синий гильдейский кафтан отовсюду притягивал взгляд. А рядом с ним, может статься, расположилась его семья — аккуратная симпатичная жена и двое совершенно непохожих друг на друга непоседливых сына. Чуть ближе к алтарю располагался мужчина, с которым на входе здоровался Аксельрод, лиджев Максвелл — тихий, грустный и слегка седоватый. Жены с ним не оказалось, может, действительно хворала. Рядом с Максвеллом восседали пожилые лиджев и лиджи — пепельноволосые, угрюмые и отталкивающие. Рассматривать их внимательнее не хотелось. Зато привлекала внимание большая семья, расположившаяся неподалеку от Сарботти, насчитывавшая человек шесть или даже больше. Одна из них — роскошная блондинка, наплевавшая на мессу, толкала локотком в бок соседа и, складывая губки бантиком, посылала ему воздушные поцелуи. Молодой человек не мог устоять перед таким напором и отвечал нежными взглядами. Оба несколько раз чуть не уронили на пол свои молельные палочки…

«Кенда́ловые палочки», те самые, что держали меж ладоней прихожане, горели ровным синим огнем по всей длине. Им нипочем был дождь, они не обжигали и казались нездешними, будто умелой заговоренной рукой вытащенными из другого измерения. И ни одна не похожа на другую. Крученые ивовые, узловатые дубовые, прямые как стержень кедровые, легкие еловые, они источали тонкие древесные ароматы, подогреваемые пламенем, и притягивали, притягивали внимание! Непременно хотелось завести себе такую же. А потом встать на колени среди паствы и соединиться с ними в горячей молитве. Попытаться за словами Воплощающего услышать голос самой богини, вздохнуть ее грудью, разлепить благодарные уста, взглянуть на мир по-новому — ее глазами. Очнуться, очнуться от долгого морока, будто воскреснуть. И вновь мечтать о том, чтобы никогда не знать больше тяжести сна без сновидений, подобного смерти, подобного забвению, подобного вечным мукам! Это случится, это будет, будет… Я жива, я живу, я могу дышать…

— Саквента́ри [4: «Саквента́ри!» — божественное воззвание, сходное с «Аллилуйя!» (мет.)]! Богиня воскресла!

Я будто упала на землю и пребольно стукнулась. Резко тряхнула головой. Раз. Второй. Минати, приходи в себя! Ног я больше не чувствовала. Рук, сведенных в молитвенном жесте, кажется, тоже. Три часа мучений! Но что это было в конце? Будто коллективный гипноз… Будто сознание вместило в себя сотни других личностей. И само стало лишь крупицей чужого сознания. Я в себе, и я вне себя… Странное ощущение…

— Минати, тебе придется еще постоять, пока не разойдется большая часть прихожан и гостей, — было вполголоса произнесено мне сверху. Пришлось повиноваться.

Прошло полчаса. Чуть ли не весь город хотел перекинуться парочкой слов с лиджи Друидом — поздравить с праздником, похвалить богослужение, поинтересоваться здоровьем богини. А я мечтала о коврике… Таком, на который можно встать перед молитвой, чтобы не отморозить или не убить долгим стоянием колени. И почему я раньше не задумалась об этом?

Когда все закончилось, а люди почти разошлись, Аксельрод подошел ко мне и холодно кинул:

— Пройдемся?

Я, уперевшись руками в пол, со стонами безрезультатно попыталась подняться, но ноги не слушали. На мой беспомощный взгляд, Друид вздохнул и протянул мне ладонь. А поставив вертикально, прошептал заклинание, после которого стало значительно легче и даже захотелось жить. Теперь я вполне могла предпринять небольшую прогулку.

Медленно вышагивая по колоннаде, Аксельрод рассказывал мне, что во время богослужения я делала неправильно. А неправильно было почти все. Я неправильно сидела, неправильно держала шею, отвратительно вздрагивала от дождя и вообще ужасно искоса разглядывала молящихся. Так нельзя, это неприемлемо, некультурно и плохо! Кто меня, такую деревенщину, вообще учил манерам⁈ Слава недремлющей Митаре, что большая часть прихожан молилась, но ведь нашлись и те, кто вместо того, чтобы славословить богиню, откровенно пялился на меня!

Я не знала, что ответить и тщательно отводила глаза, чтобы не встретиться взглядом с недовольным Аксельродом. А тот все ворчал и ворчал. Чтобы хоть как-то отвлечь Друида, я ткнула пальцем куда-то в толпу на нижней площадке Храма у фонтана и громко спросила:

— А кто это?

Аксельрод резко остановился и посмотрел в сторону, куда я указывала. Перенесение внимания сработало, ура! Сперва Друид чуть прищурился, потом широко и, внезапно, искренне улыбнулся.

— А, о ней я тебе уже говорил. Акшар Галатея, Воплощающая Огонь, Член Круга Друидов. Хорошая и умная девочка. Я вас как-нибудь познакомлю.

Случайности не случайны, как любил говаривать отец. Вот и теперь я не могла отделаться от ощущения неслучайности. Как же я умудрилась спросить именно про Огонька, когда вокруг еще столько людей стоит?

— Акшар сейчас беседует с Ма́йло Хэ́лдиром, охотником. Они уже несколько лет вместе работают над второй половиной церемонии Воскрешения Богини. За неделю до праздника Майло уходит с группой обучающихся воинов охотиться. А в Баха́д Мунташе́й Акшар возжигает пиршественный огонь и кормит его живой дичью, пойманной на болотах. Ведь богиня голодна.

От того, как была произнесена последняя фраза, я вздрогнула. Что это за богиня такая, которую нужно кормить в ритуальном огне живыми животными⁈

— Но ты на этом присутствовать не будешь, — продолжил Аксельрод, — Иначе привлечешь к себе лишнее внимание. Которое и так повышено из-за твоих нежных вздрагиваний от дождя. Отправляйся назад, в комнату приготовлений. Там тебя ждет записка. Я вернусь вечером и хочу, чтобы ты уже была готова.

И я поблагодарила неизвестного кого-то, за то, что не увижу пиршество, по описанию больше похожее на казнь.

— Иди уже, — Аксельрод строго смотрел, взглядом подталкивая к колоннаде.

Когда Друид не видел, я все же обернулась. Заинтересовала меня эта пара возжигателей, честное слово! Они будто были… Такими похожими… Близкими… Акшар и Майло. Вот, он протянул ладонь для рукопожатия, а получил порцию торопливых объятий. Акшар поправила прядь огненных волос, отправив ее за ухо и открыв угловатые скулы, засмеялась. Майло слегка улыбнулся в ответ, кивнул. Девушка пронзительно свистнула — услышали все на площадке. Опустив глаза в пол, она что-то говорила, и огонь взбирался по платью и опадал. Мужчина внимательно слушал, сложив руки на груди, не перебивал. И, махнув рукой на прощание, Акшар взошла на доставленную по зову квадригу, увитую цветами. Погоняя лошадей громким «Ййяяяя, ййяяя!», она скрылась из виду.

Покачиваясь с пятки на мысок, Майло размышлял. И, видимо, почувствовал, что за ним следят. Черные глаза на загорелом лице, украшенном легкой небритостью. Он без труда вычислил наблюдателя. Черные глаза и бездонный океан тьмы — никогда не узнаешь наверняка, о чем он думает. Кивнул, приветствуя. От макушки до пяток обдало жаром, какого я в жизни никогда не испытывала. Сбежала, не отвечая…

В каморке меня действительно ждала записка. И коробка.

Из записки я поняла, что третьей частью праздника является грандиозный весенний бал, и я должна на нем присутствовать, так как там будут все Члены Круга, с которыми мне необходимо познакомиться. Это было, пожалуй, самым неожиданным, ведь о бале нигде, ни в каких книгах не упоминалось.

В коробке лежал костюм. В бархатном футляре рядом — легкая золотистая маска. Бал-маскарад.

15 Синара́н 1038 год со дня основания Империи или 20 ку́бат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Вечер

Я никогда не носила вещей такой тонкой работы и не видела, как их носят другие. Эти дикари-друиды умудрились создать красоту из самых простых тканей, используя для украшения лишь цветы и неброские камни. И вот передо мной на соседнем кресле лежал шедевр портного искусства — легкое газовое платье лавандового цвета без рукавов и всякой поддержки в плечах. Держаться оно, наверное, будет на «честном слове». К нему прилагался широкий черный поясок и такая же бархотка — милая и простая. А вот открытые босоножки на высоком каблуке вызвали целую лавину счастья, не в последнюю очередь из-за мысли о том, что туфли здесь носят вполне в моем вкусе. Как же все-таки хорошо, что мне не бывает холодно, и от ношения летней обуви зимой меня останавливают только снег и грязь! С прической все было просто — сооружу какой-нибудь элегантный пучок и украшу парой цветков из вазы, там как раз стояли какие-то нужного цвета.

Сами сборы оказались не такими тяжелыми, как мне рисовало воображение. Крючок сюда, узелок здесь, завязать, застегнуть, оборвать длинные стебли, оставив одни бутоны, — и, вуаля, все готово! Даже столь открытое платье сидело крепко и уверенно, как сшитое на заказ прямо по моим меркам, конечно, абсурд. Лишь ажурную золотистую маску я долго вертела в руках и не могла решиться примерить… Она казалась символом — наденешь ее и окончательно вступишь в игру, отказаться от которой уже не сможешь.

И пока я размышляла над тонкостями шпионских игр, в комнату тихо нагрянул Аксельрод. С присущей ему насмешкой в голосе с порога поинтересовался, все ли мне подошло.

— Это поразительно, но да! Как я выгляжу? — я обернулась, приложив маску к глазам, так и не надевая.

— Очаровательно! — сарказма хоть отбавляй, но мне хотелось ему поверить. Признаться, мне казалось, что сегодня я смогу покорить кого угодно. Хоть самого Императора, взбреди ему в голову такая странная фантазия, как посещение бала в честь Бахад Мунташей. Однако такие мысли показались мне больно уж кощунственными (ну нельзя в адрес Императора так думать) и я их быстренько отмела.

А вот Друид к балу подготовился плохо. Всего лишь сменил свой повседневный белый тюрбан с красным камнем на белый тюрбан с крупным белым камнем. Отчего он так усердно прячет голову в тюрбан? У него там прячется мозговой червь или банальная лысина? Маски, казавшейся мне непременным атрибутом маскарада, на Аксельроде вообще не оказалось. На мой немой вопрос он, поджав губы, ответил так:

— Членам Круга разрешается являться на бал без маски. Что ж, сегодня вечером я представлю тебя Кругу, расскажу твою грустную историю и испрошу разрешения обучать тебя…

— То есть это можете быть и не вы? — меня посетило удивление, сменившееся замешательством. А ведь раньше я и не думала, что такая возможность существует, а ведь ситуация вполне житейская… И холодный голос разума сразу затвердил, что я еще слишком неопытна в общении с настоящими Друидами и могу ненароком выдать себя и всю нашу таинственную «миссию». Нет, Аксельрод наверняка избежит любых наказаний, скажет, что он тут вообще не причем и взятки с него гладки. От этого старого змея можно ожидать и такого. Он и сам не раз заявлял, что я буду спасать себя сама. И тогда мне придется испытать на себе весь гнев обозленных на полсвета Друидов и их паствы. Брр, нет, лучше не думать об этом. Все уладится!

— Ладно, хватит копаться, пойдем! Я вечно из-за тебя опаздываю, — внезапно забурчал Аксельрод и шумно направился к лестнице.

Поднявшись на земную поверхность, освещенную теплым закатным солнцем, сразу за старинной аркой я увидела рядом с Друидом наших лошадок.

— Но как же так? — расстроилась я. — От езды на лошади платье ужасно испортится!

— Не испортится, материал магически защищен. Давай быстрее, — отвечал Друид, уже взобравшийся на своего черного жеребца.

Платье было очень жалко… Я переводила взгляд с Салмы на лавандовое чудо и искренне страдала. Об неудобное седло можно запросто изорвать на лоскутки легкое газовое платье. Даже простая попытка встать на стремя могла обернуться провалом. И я никак не решалась. Больное воображение рисовало развалившийся на части костюм, посыпавшиеся из прически цветы, погнутую маску…Ну нельзя же заявляться на первый в жизни настоящий бал в таком виде!

Из-за деревьев раздался невнятный, но очень гневный окрик Аксельрода. Взглянув в добрые глаза белоснежной лошадки, я со всей аккуратностью и, почти не помня себя, запрыгнула в дамское седло. Тщательно осмотрелась — никаких зацепок вроде не появилось. Салма немного нервничала — мое состояние передалось ей. Не бойся, родная, ну, вперед!

Друида я нагнала у самого входа в Храмовый комплекс. Несмотря на все возмущения и угрозы оставить меня добираться в одиночестве, он все же ждал. Угрюмый взгляд, полный недовольства, знак следовать за ним и пришпоренный конь. И не успела я очнуться, как Аксельрод уже скрывался за поворотом. Ох, теперь придется еще и в скачках поучаствовать!

Я настигла его рядом с узким мостиком, когда Аксельроду пришлось пропустить целую вереницу всадников. Друид глубоко дышал и испепелял взглядом каждого медленного болтающегося туриста, в общем, был на взводе. Но молчал, то ли не желая терять лицо, то ли считая данных наездников людьми третьего сорта, недостойными его гнева или милости. Как только дорога освободилась, мы молниями помчались дальше.

Подставляя лицо встречному ветру, я представляла, как может выглядеть бал у Друидов. Хотя, раньше я на балах ни разу не была, поэтому отличить его от любого другого вряд ли смогла бы. Но ведь все девчонки, начитавшиеся в детстве красивых сказок, мечтают попасть на бал! Танцевать всю ночь напролет, любоваться искусными фейерверками, испробовать дивных заморских закусок — да-да, вот этот синий фрукт нарежьте, пожалуйста, — и найти своего принца. И уже танцевать всю ночь с ним, утонуть в его глазах и объятиях, услышать томное, робкое признание… А внутренний голос, подозрительно похожий на голос несносного Себастьяна, вторил — найти себе много лишних забот, вспомнить хотя бы один танец, не опозориться, не напиться, не выдать себя одним неаккуратным словом или жестом. Я даже мотнула головой, прогоняя неприятные мысли, Себу, совесть, словом, всех, кто мог испортить зарождающийся вечер, отчего чуть не свалилась с лошади. Судорожно ухватившись за поводья, решила, что благоразумнее будет смотреть под ноги и сосредоточиться на дороге. Мало ли — не сама упаду, так задавлю кого-нибудь.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что мы покинули пределы Храмового района и вновь попали в Торговый. И хотя солнце клонилось к закату, а день — к концу, район продолжал оставаться одним из самых оживленных местечек города. И я смотрела во все глаза на бойкую торговлю, довольных, раздраженных и несчастных покупателей, на прилавки, растянувшиеся до горизонта и гомон, гомон! Желающие могли приобрести себе все, что душе угодно и необременительно для кошелька — от кондитерских изделий (запах шоколадного пирожного я учуяла, наверное, за два квартала от лавки) до смертоносных ядов и острых, как бритва, клинков. Центральный бульвар острова, к которому выходили частые узенькие улочки, сиял чистотой и опрятностью — как юнец, тщательно причесавшийся и приосанившийся. Полоса небольших фонтанчиков и голых деревьев, составляли гармоничный ансамбль, и стали отдыхом для глаз, после буйства красок, в котором тонул Храм. Вновь посетила мысль — сочная листва и цветущие сады Храмового района немного не совпадали с картиной ранней весны в Районе Торговом. Все же, Природа должна быть красивой всегда. Особенно в своем святом месте. Особенно в день своего воскрешения. И, думаю, это близко к правде. Или Друиды хотят, чтобы все так думали.

Довольно быстро пробравшись мимо центральных мастерских, расположенных вдоль аллеи, мы вновь оказались на Мосту Первых посевов. Постепенно я начинала соображать, что окружающая меня действительность немного не совпадает с тем образом «Темных веков», что нарисовала мне фантазия, красноречие Аксельрода и прочитанные когда-то книжки. Да, в Асмариане не пользовались новейшим транспортом, на котором ездили мы в столице, здесь довольствовались лошадками и мулами, а жили за счет натурального хозяйства и ремесел. Но районы сверкали чистотой благодаря заботе горожан, орудия казней и пыток, если и существовали, то были где-то надежно запрятаны, на площадях возвышались удивительные памятники, а мосты, связывающие острова, не только искусно украшены, но и построены, будто на века.

Созерцая окружающие красоты, я не заметила, что мы приближаемся к третьему на нашем пути мосту — широкому и крепкому. Я проследовала за Аксельродом и даже обогнала его, так сильно мне не терпелось добраться до конечной точки нашего маршрута. Но перед самым спуском, я услышала резкий, почти надрывный крик Аксельрода. Пугающий. Наверное, не умей я совсем обращаться с лошадью, тут же оказалась бы на мостовой, но следуя непостижимой интуиции, умудрилась остановить лошадь. Обернулась обеспокоенно, пытаясь выяснить причину, заставившую нас застопориться. С ним все в порядке? Может сердце прихватило или там спина стреляет? А он, вполне здоровый и целый, озабоченно смотрел вперед, задумчиво потирая подбородок.

— Скажи, Минати, живешь ли ты в согласии со своей совестью? Не терзают ли тебя совершенные тобой преступления и загубленные души? — спросил он и, выразительно подняв брови, взглянул мне в глаза.

— Что? — легкая тревога улетучилась, уступив место всепоглощающему удивлению, — Мы с совестью прекрасно живем, не беспокоим друг друга и не думаем о прошлом. А к чему такие вопросы?

— По городу ходит легенда, — все также загадочно продолжил Друид, — Что человек с нечистой совестью или преступник, ступивший на зачарованные камни Района Круга, не сможет сдвинуться с места. Потому я и спрашиваю. Хочу быть уверен, что меня не арестуют в компании со шпионкой и аферисткой.

Сказав это довольно громко, будто желая, чтобы его услышали, а меня непременно схватили, он рассмеялся прерывистым каркающим смехом, который теперь точно будет преследовать меня в кошмарах.

— Расслабься, девочка, это всего лишь легенда! — продолжил он, всецело насладясь моим изумлением и легким нервным тиком. — Уж кого-кого, а на меня, камни, будь они действительно зачарованными, указали бы в первую очередь. И, наверняка, дослали бы «карающий огонь» с небес. Учись отделять сказку от правды.

Теперь он, пришпорив жеребца, стрелой полетел дальше, оставив меня недоумевать на мосту. Пугать меня, взывать к моей совести, когда у самого рыльце в пушку! Ну, разве так можно вообще?.. Но, несмотря на инцидент, нам нужно торопиться.

Итак, Район Круга интриговал. Хотя бы потому, что он, единственный из всех островов-районов, был окружен высокой несокрушимой стеной серого камня, такого же, что охранял периметр города. Сердце города, хранящее внутри многочисленные сокровища, таинства и священный огонь веры — вот что такое Район Круга. В исчезающих солнечных лучах этого долгого дня мы мчались мимо старинных зданий библиотек, которые еще помнили начало эпохи, роскошных многоуровневых парков, небольших домиков — скромных обиталищ Друидов. Повсюду царила сильнейшая магия, защищающая святыни, хранящая секреты от непосвященных, вычисляющая чужих. Пройдя сквозь меня, она заявила — я здесь чужая. Я не должна находиться тут, где свет и гармония, я не принадлежу этому миру. Я не могу прикоснуться к воде и, почувствовав каждую каплю, понять, откуда она пришла, как была создана и могучим потоком принесена в мои руки. Я не могу, заслышав порыв ветра, подставив лицо его обжигающему поцелую, увидеть то, что видел он, узнать то, что знает он, овеять, растрепать, остудить, как может он. Я не могу одним своим взглядом исцелить от недугов и болезней нуждающихся, напоить ароматными настоями жаждущих и словом истины просветлить обуреваемых сомнениями. Но в том призыве звучал интерес. И приглашение — поделиться своими знаниями, получить новые и стать частью Природы. Милостивой и карающей, прекрасной и жестокой, щедрой и справедливой. Вдох.

— Ты слышишь Зов, Минати? — раздался изумленный далекий клич, будто взывающий ко мне сквозь плотную снежную пелену, — Это значит, что ты не потеряна. Держи это в тайне, слышишь! Никто не должен знать! Это будет нашим козырем!

— Слышу что? — не своим, тихим, отстраненным голосом спросила та, что когда-то была мной. Из моего тела. Выдох.

Отчаяние, сменившееся надеждой, а затем тревогой, вызванной ворвавшимся в мое сознание незнакомцем. Страстное желание удержать сладкое наваждение-обещание. Мысли смешиваются, железный обруч сжимает голову, и только нежный женский голос шепчет: «Чужая, чужая, чужая»… Вдох. А потом все заканчивается. Я снова Минати. Я нахожусь в Асмариане за тысячи километров от моего родного дома. Но я хочу здесь остаться. Меня зовет мой долг. И я хочу быть достойной Знания. Выдох.

— Мы на месте, — говорит Аксельрод. Узнаю. Это он начал разрушать тот транс, в который я неожиданно впала. Как он сказал? «Зов»? Это что-то новое… Потрясающее и пугающее до дрожи одновременно.

Слегка тряхнула головой в попытке прийти в себя, повела блуждающим взглядом, попыталась хоть на чем-то сфокусироваться. Мы находились на едва освещаемой последними солнечными лучами площади перед огромным трехэтажным особняком с двумя башенками по бокам. Его темный мощный фасад, ни дружелюбный, ни гостеприимный — скорее строгий, пугающий и очень древний. В стенах друг под другом проделаны глубокие ниши — из которых недобро смотрели клыкастые животные, суровые воины в могучих доспехах и угрюмые согбенные старцы. Здание украшали многочисленные высокие колонны, на них же покоилась часть далекой крыши. Здесь кусты роз и гортензий не расцветали пышными бутонами, как в Храмовом районе, — стояли обнаженными, с поникшими от долгой зимы веточками. Парадный вход в Дом Круга охраняло двое стражников в прочных металлических доспехах и с неизменным тонким деревом, запечатленном на груди. А прямо перед нами, в центре вымощенного пространства, высилась статуя высокого бородатого старика с посохом. Он развел руки, будто яростно жестикулировал во время спора, но так и замер, зачарованный и превращенный в безмолвный камень.

Как только мы спустились с лошадей, к нам сразу подбежал мальчик в очень легкой для этого сезона голубенькой курточке и коротеньких штанишках, взял под узды лошадей и куда-то повел. А я, недолго думая, решила задать самый волнующий из своих многочисленных вопросов.

— Вы что-то говорили про «Зов». Что это такое? Я… Немного напугана.

Вопрос не понравился Аксельроду. Он нахмурился и, после некоторого раздумья, ответил:

— Минати, Зов — это не моя специализация, и я знаю об этом весьма немного. Поэтому ничем не могу развеять твой страх. Знаю только, что очень немногие слышат его. Считается, что это благословение богини, и услышавший способен в корне повлиять на жизнь друидского общества. Я удивлен, что ты, девочка моя, удостоена такой чести.

— И что это значит? Что это за честь? Я вообще ни на чьи жизни влиять не намерена.

— Однако ты уже влияешь, — Аксельрод не спускал с меня странного неодобрительного взгляда. — И все же, Митара может и ошибиться в тебе. Я, например, вообще потенциала в тебе не вижу. Юна, зелена, глупа, к операциям и учебе подходишь, спустя рукава. Я не вижу за тобой «великого избранного» будущего. Даже подрасти и поумней — ты все равно будешь не достойна услышать Зов.

Это было больно. Как пощечина, только словами. Я «не достойна» оказанной мне богиней милости, хотя даже не осознаю, в чем эта самая милость заключается. И еще, как он там сказал — юна и глупа. Может он и прав, может я молода и малоопытна, но сам Император меня выбрал. Аксельрод не заметил оскорбленного блеска в моих глазах и, как ни в чем не бывало, подошел к статуе, спросил:

— Ты знаешь кто это?

— Ни малейшего понятия, — ответила, стараясь не показать голосом, что расстроена.

— А надо бы. Ведь это Шанделье — создатель Дома Круга, первый его зачарователь и основатель Академии Друидов. Выдающаяся личность. Прекрасный маг, целитель, просветитель и воин. Поговаривают, что во время Войны с бесами он первым придумал, как от них можно избавиться. А потом — заново отстроил город, по своим собственным чертежам, между прочим. И прожил сто пятьдесят лет, мудро руководя и завещая свои деяния лучшему из учеников. С тех пор, кстати, пошла традиция назначать Членов Круга пожизненно. Учи историю — пригодится! Идем, нам пора.

Поднявшись по массивным ступеням в, последних солнечных лучах, мы вошли в Дом Круга. Об этом здании я немного читала и вот, наконец, после небольшого замешательства знания дружной стайкой вернулись на место. Так вот оно действительно было создано и зачаровано Шанделье, многократно перестраивалось, но не теряло первозданной магии. И на протяжении долгих сотен лет оставалось официальной резиденцией и храмом Круга. Отсюда, собственно, и название. Ходили многочисленные слухи о том, что в коридорах и гостиных Дома Круга можно заблудиться, найти забытую всеми богами библиотеку с еретическими фолиантами или даже наткнуться на то, чье существование отрицается всеми исследователями — Портрет Богини.

Широченная дубовая лестница — вот первое, что я увидела, войдя в холл первого этажа. По краям от нее располагались две стройные скульптуры обнаженных мужчин, которых я так и не успела внимательно разглядеть из-за Аксельрода, который потащил меня за собой наверх, предложив локоток.

В настоящем жилом дворце древности, вынутом из детских сказок, я бывала всего раз. Роскошь, невиданные растения, богатая отделка мебели, подлинники картин, драпировки, мягкие ковры, серебряные вазоны — все потрясало и удивляло. Если бы не направляющая рука Аксельрода, я свернула бы в другую сторону и увлеклась осмотром галереи портретов Друидов. Но строгий и целеустремленный кавалер протащил меня дальше, что-то бубня и ногой открывая двери, не замечая молчаливых слуг, лакеев и многочисленных стражников. Вокруг вихрем пролетали шедевры самых разных искусств — миниатюрные серебряные собачки, застывшие в бесконечном прыжке, или совершенно белого дерева арфа, своей короной упирающаяся прямо в потолок. Количество диковинных сервизов, гобеленов и ковров ручной работы поражало воображение. Казалось, что в подобных помещениях просто невозможно жить — как невозможно жить в музее.

♪Мелодия : InfiniteScore — Iron Wings♪

Но вскоре все мысли оказались вытесненными другой, полной восхищения и радостного воодушевления, не подобающего взрослой шпионке, — я увидела бальную залу. Она являла собой грандиозное двухэтажное помещение, выполненное в красных с золотым тонах, и выглядела даже богаче, чем кабинет, где нас принимал Император. Над головой сверкали огнем и светом роскошные люстры из тиффалейского цветного стекла. Окна, протянувшиеся до самого потолка, изящно принарядились портьерами и перемежались с гигантскими золочеными зеркалами. Во время нашего движения вперед я все-таки улучила минутку и увидела себя. Ох, Минати, знали бы мама с папой — какая ты красавица и как тебе идут длинные платья!

В зале собралось множество гостей. Музыканты затянули длинную, сложную композицию и самые нетерпеливые уже танцевали. Остальные посетители группировались у стен — возле зеркал и столиков с напитками и легкими закусками. Дамы — верх грации и изысканности, поправляли платья, качали пышными прическами, сооруженными с использованием настоящих фруктов и цветов, и кокетливо посматривали сквозь маски, разговаривая со спутниками. Голубой шифон, розовый газ, синий бархат, черные шелка, белоснежный атлас — подчеркивали стройные фигурки, скрывали недостатки и выделяли полные объема достоинства. Лебединые шеи обнимали богатые колье со вставками драгоценных бриллиантов, изумрудов и рубинов — наследство покойных предков. И не существовало ни одного кавалера, способного устоять перед женскими чарами. Довольные, изрядно раскрасневшиеся после продегустированных вин, мужчины выхватывали жадными взглядами самых хорошеньких дам — предлагали пройтись, стать парой в следующем танце или рассудить спорщиков. Постепенно танцующие и прогуливавшиеся заполнили все свободное пространство залы. Меж ними сновали лакеи в салатового цвета ливреях и разносили напитки в бокалах.

— Постойте, девушка, кто вы? Посторонним запрещено! Покажите свой пригласительный! — как из-под земли перед нами вдруг кто-то выскочил.

— Она со мной.

— Что? — удивленно я взглянула на горбоносого низенького мужичка в синем фраке и черных узких штанах. Взгляд мне вернули сполна — полный пренебрежения. Несмотря на ответ Аксельрода, мужчина не собирался нас покидать, все также пытаясь преградить путь уверенно вышагивающему Друиду.

— Я повторюсь, лиджев Гофмайер, девушка пришла со мной. Приглашена по моему распоряжению. Займитесь, пожалуйста, делом, гости скучают.

Покрепче взяв меня под руку, Аксельрод отошел и тихо выругался. Да, он очень не любил зарвавшихся Правителей — ничего не стоящих, но строящих из себя богиня весть что! И мы, что было сил, протискивались мимо гостей, стараясь никого не задеть ненароком. Иногда Друид останавливался, чтобы ответить на приветствие и переброситься парой слов, но чаще ограничивался лишь скупыми кивками. Он торопился.

В дальнем конце зала на небольшом пьедестале я рассмотрела пять тронов — по количеству Членов Круга. За ними находились две лестницы, которые вели в верхнюю часть залы. Странное дело, вход был сокрыт непроницаемо-черным пологом.

— Лиджев Аксельрод, — прошептала я, — Что располагается там? Зачем закрывать вход?

Аксельрод, до этого как разбивающий волны корабль, двигавшийся вперед, вздрогнул и крепко, до боли сжал мою кисть, покоившуюся у него на сгибе локтя. И тихо прошипел:

— То, что находится за Черной Ширмой, есть — великая тайна. Не смей даже смотреть в ту сторону. Будет лучше, если ты сделаешь вид, что не видишь ее и этих лестниц. И никогда, слышишь, никогда к ней не приблизишься!

Я тихо ойкнула, кивнула. Не мой дом — не мои правила. Хотя куда логичнее было бы замаскировать этот вход, чтобы всякие любопытные, как я, не задавали неуместных вопросов. Неуместных и тревожных вопросов, которых становится все больше.

Центральный трон занимал сгорбившийся старичок в старом, довольно потертом сюртуке и с седой бородой, лежащей на коленях. Издалека могло показаться, что он спал, так тихо и мирно он себя вел, но приблизившись, я поняла, что он смотрит сквозь прорези своей маски, с каким-то детским задором разглядывая танцующих.

— Это самый удачный момент, чтобы представить тебя Тильгенма́йеру, — кивнул Аксельрод. И мы подошли. Старичок тут же заметил нас. Стянул маску и чуть каркающим голосом весело сообщил:

— Устал я от этого ежегодного маскарада. Пусть молодежь развлекается, а я слишком стар для этого уме́дре [5: Уме́дре — дерьмо (мет.)]!

— Потому я не ношу масок на праздник, — согласился Аксельрод, успевший занять трон по правую руку от старичка.

— Я говорил тебе, Аксельрод, — продолжал он с улыбкой, — что Бахад Мунташей — мой любимый праздник именно из-за следующего за ним бала. Ведь именно в танце человек раскрывает истинные порывы души, а То́ния никогда со мной не соглашалась… — голос сидящего был низким и глубоким, будто доносился из бездн его мудрости, — Так вот куда вы так рано сбежали сегодня утром, Аксельрод! Всем сказали, что поедете в Храм готовить праздник, а сами отправились за юной спутницей! Где же вы держали ее все это время?

— Она недавно прибыла в наши окрестности и остановилась у добрых людей за стеной, пока я готовил пропуск в город, — сухо отвечал Аксельрод.

— Не стоило держать эту прекрасную особу за стенами, дорогой лиджев. Сразу вели бы сюда! Мы прекрасно вас знаем и приняли бы тут, в Доме Круга. Однако не забывайте по друидские обеты.

Казалось, Аксельрод слегка смутился, но ничего не сказал.

— С какой же целью вы все-таки привели ее? — не сбавляя градус веселости, продолжал старичок. — Хотя, постойте, пусть она сама расскажет о себе, про ваши планы мы узнаем позже.

Я широко распахнула глаза и тут же потупилась. Негоже так лупиться на уважаемых людей. Нужно отвечать, биографию мы зазубрили. Аксельрод цепко и испытующе смотрел на меня, Тильгенмайер глядел с восторженным интересом. Откашлявшись, я повела свой рассказ:

— Меня зовут Минати Летико, я из города Пелеплене́с…

— Да-да, я чувствую, что у вас не наш выговор, дорогая. Вы так мягко и медленно произносите согласные! — перебил Луноликий. — Простите, продолжайте!

Я слегка оторопела. Какой-то десяток слов, произнесенных со слабым акцентом, способен выдать меня⁈ Аксельрод тоже напрягся, хоть по его расслабленной позе и отсутствующему выражению лица сложно было об этом догадаться.

— Я сирота, — нервничая, я стала говорить еще медленнее, — и долгое время воспитывалась в Добром приюте у лиджи И́нгрид И́збоэн. А потом в пятнадцать, я умудрилась заморозить при купании всю воду, и тут же была направлена в Чертог…

— Как, как вы сказали, «заморозить при купании»? — и в полутьме залы я увидела, как у старичка заблестели глаза.

— Да… — я снова потупилась, всем своим видом показывая, что мне, собственно, нечем гордиться.

— Это восхитительно! И много воды вы заморозили? — не унимался пожилой Друид.

— Пару кувшинов и деревянную бадью…

— Прелестно, прелестно! Продолжайте, пожалуйста!

— В Чертоге преподаватели занимались со мной по индивидуальной программе. Я оказалась ледяным магом, без всякой предрасположенности к природной магии.

— Как жаль, как жаль… — сокрушенно покачал головой собеседник. Глядя на него, я никак не могла понять — говорит он это искренне или просто притворяется безумным стариком.

— Именно поэтому Минати и приехала, — внезапно вмешался Аксельрод. — Негоже, когда наши колдуны не знают азов природной магии. Дирекция Чертога решила прислать девушку сюда, чтобы лучшие учителя Академии сделали из нее Друида. Ну, а я решил взять на себя смелость и стать личным учителем лиджи Летико. Требуется лишь ваше позволение, Луноликий.

— Как интересно… — протянул Глава Круга, задумчиво запустив руку в длинную седую бороду. — Самостоятельное обучение, да? Знаете, мой друг, я не дам вам своего позволения. У вас и так много забот и достаточно учеников в Академии. Эту милую девушку обучу я сам. Давно не брался за учеников. К тому же — ледяной маг! Минати, как вы на это смотрите? — Тильгенмайер уже разминал руки и с энтузиазмом взирал на меня.

Я никак на это не смотрела. Я даже думать в этот момент не могла, так сильно от услышанного гудела голова, а сердце дернулось, сбежало и теперь прерывисто билось где-то в пятках. Только сейчас я осознала, как невыразимо сложно будет без какой-никакой, но поддержки Аксельрода. Справиться в одиночку — задача очень тяжелая. Но старик мое замешательство и молчание, кажется, истолковал по-своему. Он довольно улыбнулся, вскочил, начал трясти меня за руку и горячо произнес:

— Меня зовут Тильгенмайер. Я Друид Круга города-государства Асмариан, Воплощающий Природу и, так уж получилось, Луноликий. А ты — Минати Летико, ледяной маг и моя новая ученица. Очень рад знакомству и надеюсь, что оно будет полезным и продолжительным!

Я выдавила из себя какое-то подобие улыбки. Она вышла жалкой и испуганной. Аксельрод не произнес ни слова. За все это время, на его лице не дрогнул ни один мускул, он не сменил своего положения и ничем не выдал свои истинные мысли.

— Дорогой друг, не дуйтесь, — примирительно протянул старик. — Я ведь всего лишь перехватил вашу ученицу, а не спутницу жизни! Ведь так?

Аксельрод лишь сдержанно кивнул.

— В таком случае, — продолжал довольный Тильгенмайер, — Минати, вам будет полезно выслушать несколько инструкций. В ближайшее время вы будете жить у нас — в Доме Круга. Дом уникален во всех смыслах, и комната для вас скоро будет подготовлена. Завтра у всех нас выходной, поэтому вы тоже можете отдыхать. А послезавтра мы с вами начнем занятия. Думаю, мы как-нибудь позже обговорим это. Отпустим же нашу ученицу, Аксельрод? Идите, танцуйте, и пусть этот вечером будет вашим, дорогая Минати!

Тильгенмайер махнул рукой, отпуская меня в зал. Но тут же следом за мной встал Аксельрод:

— Я провожу девушку до ближайшего столика и вернусь.

И снова подал мне руку.

— Мне у него придется заниматься⁈ Но он, кажется, немного не в себе… Или вообще безумен! Как я могу ему доверять⁈ — нервничала я, как только мы вышли из зоны слышимости.

— Неужели ты стала бы доверять мне? — иронично приподнял седеющую бровь Аксельрод. — Мой тебе совет — не доверяй никому кроме себя. Особенно мне. Да и Тильгенмайеру тоже. Он не безумен, полностью находится в своем уме и весьма хитер. Будь осторожна. Повторяю — я не смогу и не буду тебя защищать в случае любой глупой оплошности. Удачи.

Аксельрод прикоснулся к своему белоснежному тюрбану, круто развернулся и стремительно направился обратно к тронам. Я тупо уставилась в тарелку с канапе — крошечными бутербродиками и диковинными овощами на шпажках. Пробегавший мимо официант предложил выпить — отказалась. Пока хотелось иметь свежую голову, и попытаться проанализировать ситуацию. И пройтись, да, точно. Немного освежиться.

Добредя до окна, я выглянула наружу. Светлый полумесяц всходил над городом, освещая его тонким неровным светом. Должно быть, весь Асмариан сейчас гудит и празднует. А меня делаят между собой два старых Друида. Смеяться или плакать в такой ситуации?..

Взять себя в руки, прошептало холодное сознание.

Интересно, Элли также трепетала, когда ее знакомили со мной? Как они там?..

Вдруг затылком я почувствовала взгляд. Знакомый взгляд. Темных черных глаз.

— Вы, кажется, новенькая? — вопрос, произнесенный низким чуть презрительным голосом, заставил меня обернуться. Да, обращались ко мне. И шапочно я уже знала этих людей.

— Да, я Минати… Новая ученица лиджев Тильгенмайера. Позвольте, а с кем я имею честь разговаривать?

Слух и ощущения не обманули меня. Утренняя парочка — Акшар Галатея и Майло Хэлдир. За белой маской молодого человека, которая скрывала половину его лица, я разглядела глаза цвета темного дуба, излучавшие интерес. Он неплохо выглядел, был хорошо сложен и подтянут, одет в безукоризненный белый костюм и даже излучал какой-то сложный горький аромат то ли парфюма, то ли полевых трав. Акшар же нарядилась в голубое, струящееся почти прозрачное платье с открытыми спиной и плечами, прекрасно оттенявшее белизну ее кожи. До самого локтя руки перехватывали тонкие нежные перчатки, а на шее красовалась бархотка с вышитой на ней звездой. Волосы цвета пламени были небрежно распущены, а на глазах закреплена крошечная, ничего не скрывающая маска. Глаза оказались не черными, а скорее, диковинно-карими. Мужчина и женщина стояли под руку, вероятно — только зашли в зал и едва успели осмотреться. Странно, что первым делом они выцепили меня.

— Меня зовут Акшар Галатея, я — Член Круга и Воплощающая Огонь. Вам несказанно повезло с учителем. Он всегда берет только самых способных. Ну, или раньше мне так казалось… — меня только что попытались унизить?

— Майло Хэлдир, охотник и учитель в Школе Воинов. Бесконечно приятно с вами познакомиться, Минати! — произнеся эти слова, он совершенно неожиданно отпустил Акшар, взял мою ладонь и запечатлел на ней поцелуй. Выдернуть ее было бы, наверное, невежливо, но, подняв глаза на Акшар, я заметила в них перемену. Огонек заинтересованности превратился в огонек нетерпения и легкого раздражения. Судя по всему, сейчас я теряла возможность сдружиться с огненной дамой…

— Я могу пригласить вас на танец? — слегка поклонившись, улыбнулся Майло. Я замешкалась.

— Я, ээээ… не танцую. Да. В детстве огроменный медведь отдавил обе ноги.

Акшар ухмыльнулась.

— Ничего страшного! Я поведу, и у вас все получится. Смелее! — Майло протянул мне руку.

— Только если ваша дама не будет против…

— Ну что вы! — криво усмехнулась Акшар. — Впереди вся ночь, к тому же сейчас у меня есть важное дело. Прошу извинить!

Царственно подняв голову, девушка прошествовала к тронам, где оставались Аксельрод и Тильгенмайер и что-то яростно обсуждали. Возможность была окончательно упущена.

♪Мелодия : Alan Silvestri — All Hallows Eve Ball♪

Я бы так и продолжила разглядывать окружающих, не зная, куда взгляд девать, если бы не заиграла музыка, и Майло не притянул меня к себе, становясь в танцевальную позу. Его руки легко легли мне на талию и танец начался. Я действительно плохо умела танцевать и сейчас очень надеялась, что не отдавлю ноги кавалеру. Который очень настаивал. А я почему-то совсем не была против.

— Значит, это вы, Минати, ученица лиджев Тильгенмайера, так цепко разглядывали меня этим утром… — в горле моментально пересохло, а сердце решило биться где-то рядом с мозгом. Я попыталась проглотить подступивший к горлу ком. Безрезультатно. Подняла взгляд — самая глупая ошибка за этот вечер! Майло тепло улыбался. При ближайшем рассмотрении его глаза вновь показались черными. Как чернила. Как уголь. Как беззвездная ночь.

— Простите, пожалуйста… Я задумалась… — оторвать взгляд оказалось очень сложно. Сложно было вообще все — танцевать, держать спину, стараться не вдыхать горький лесной аромат, исходивший от Майло…

— Ничего страшного! Может, расскажете что-нибудь о себе? Откуда вы, каким ветром к нам? — темные глаза смотрели изучающе.

— Я из города Пелепленес. Сирота, воспитывалась в приюте. Учителя Чертога решили сделать из меня настоящую Друидку и направили в Асмариан к лиджев Аксельроду. Я нигде не бывала и мало чего видела, моя история скучна и обыденна, — я опустила взгляд, как бы скромничая, — А кто вы? Чем занимаетесь?

— Приют, говорите? — молодой человек бесцеремонно проигнорировал мой вопрос и продолжил расспросы, — Госпожа Избоэн все та же толстушка и по-прежнему питает любовь к диким перекрашиваниям волос?

К чему все эти расспросы⁈ Я занервничала, а сердце третий раз за вечер приготовилось бежать и прятаться. Вспоминай, Минати, ты же видела ее портрет! В этот момент Майло повернулся в танце, совершив немыслимое движение, закружил меня и, споткнувшуюся, поймал на руки где-то рядом с паркетом. Дыхание сбилось, глаза полезли на лоб, прическа слегка растрепалась, и внезапный вихрь принес мне ответ.

— Она уже давно остановилась на фиолетовом. Решила, что он ее молодит и даже делает более стройной. Поэтому и мысль о похудении она очень удачно отбросила, — невинно улыбнулась я, по-прежнему оставаясь в тридцати сантиметрах над полом.

— Тяжело было расставаться с городом? — ухмыльнувшись и вернув мне вертикальное положение, Майло продолжил танец и разговор.

— Невероятно! Все же, я провела в нем всю жизнь…

Я должна играть! Местные, конечно, заинтересуются девицей, присутствовавшей на служении, пришедшей под ручку с Членом Круга. Попытаются вывести меня из равновесия, может посмеяться. Нужно просто продолжить отвечать кратко и уклончиво. И строить из себя глупенькую молодую ученицу, не видавшую жизни и доверчивую.

— Лиджи Минати, я не хотел бередить вам рану! Я не большой охотник общаться с незнакомцами, но вы мне показались приятной особой! Простите, если вел себя грубо! — и тут он улыбнулся так, что мое бедное сердце на этот решило замереть, или того лучше — одарить инфарктом. Ни капли притворства и въедливости я больше не видела. Настоящая чуткая улыбка, полная искренности и доброты. Если бы была возможность видеть его также близко, только без маски, смотреть в чарующие темные глаза, аккуратно коснуться гладко выбритой щеки… В голову вернулись давишние мысли о принце и его объятиях.

Музыка вдруг расстроилась и затихла. Музыканты привставали со своих мест, стремясь отчетливее услышать крики нараставшего скандала. Танцующие остановились и начали с интересом, медленно продвигаться к месту происшествия. Майло нахмурился, смерил меня быстрым взглядом и вместо того, чтобы откланяться, потащил за собой к незамеченным ранее карточным столам. Со всех сторон летел приглушенный шепот и смешки. Гости обменивались сплетнями и мнениями.

— Что там такое происходит, дорогая?

— Говорят, лиджев фон Ха́йген мухлюет в карты, можете себе представить?

— Отвратительно! Поведение — недостойное Правителя!

— Это жулик, иначе никак и не назовешь. Он приходил ко мне на днях, просил простить часть карточных долгов. Я, конечно, отказал. Не подобает лиджев, владеющему железоплавильным заводом, так унижаться! Пусть выплачивает до последнего пиле́сти [6: Пиле́сти — серебряная монета, имеющая обращение в Асмариане (мет.)]!

— А дочку свою хорошо пристроил! Жаль только старшенького, ему бы заняться семейным делом, а не бегать служкой у воинов!

— Вы только гляньте на его костюм! Безвкусица!

— А жена у Правителя — все еще сочная соловушка, если вы понимаете, о чем я!

Глазам предстала неприятная картина, а уши резануло громкое, грязное ругательство. У карточного стола стоял высокий молодой мужчина в темно-синем мундире, его глаза горели гневом, а рука сжимала рукоять пристегнутого к поясу кинжала. Когда мы подошли, юноша как раз в ярости швырнул на пол свой стул и продолжил кричать. Карты были в беспорядке разбросаны по всему столику, зеленое покрывало заливало вино из перевернутого бокала. Напротив, в самодовольной позе, скрестив руки на груди и положив одну ногу на колено другой, сидел тот самый «игрок и жулик». Он улыбался, будто радовался представлению и обращенному на него всеобщему вниманию. И был страшно пьян. Вокруг плотно столпились пышногрудые дамы, гордые кавалеры и даже пробегавшие мимо слуги.

— … И несмотря на то, что вы, лиджев фон Хайген, являетесь представителем славного сословия Правителей, я требую немедленного удовлетворения! Я вызываю вас на дуэль, вы слышите⁈

— А это вас удовлетворит? — Правитель поднялся со стула и, взяв свой бокал, выплеснул его содержимое прямо в лицо офицера. Публика ахнула. Изумленный офицер белыми перчатками прикоснулся к пышным пшеничным усам, по которым обильно стекало вино. — Достаточно? Или хотите еще?

— Да… Да что вы себе такое позволяете⁈ — мужчина выхватил из-за пояса короткий клинок, украшенный на рукояти крошечными изумрудами. — Я вас убью!

— Рискните, пожалуйста! — довольно ухмылялся фон Хайген, покачиваясь от излишек выпитого.

Воин ринулся вперед, широко замахнувшись клинком. Гости закричали. Сперва от страха, потом от возбуждения. Офицер, сдерживаемый крепкой хваткой, не успел сделать до Правителя последнего шага. Майло схватил молодого человека за руку, державшую оружие. Постепенно гнев мужчины уступил место узнаванию.

— Ламко́р [7: Ламко́р — чин, равный капитану (мет.)] Хэлдир…

— Куро́р [8: Куро́р — чин, равный младшему лейтенанту (мет.)] Бре́тан. Что тут происходит?

— Лиджев Якоб фон Хайген мошенничал в игре! Я видел, как этот шулер прятал и менял карты! — офицер заметно дрожал, кинжал выскользнул из разжавшейся кисти и громко звякнул о паркет. Несколько каменьев выпали и быстрыми лягушатами разлетелись под подолы длинных платьев дам.

— Кто-нибудь кроме вас, офицер, может это подтвердить?

— Все видели! Это видели все!

— Кто может подтвердить слова курора Бретана? — на этот раз Майло обращался к публике. Моментально гости потупили смущенные взгляды, некоторые начали расходиться, как бы заскучав. Никто не подал голоса.

— Боюсь, Ста́кли, многоуважаемые Правители не заметили преступления лиджев фон Хайгена. И твое слово будет звучать против слова возможного обидчика, — вкрадчиво пояснил Майло, не отпуская руки юноши. — Вы играли на деньги?

— Конечно! Тот, кто не грает на деньги — трус или идиот! — подал голос пьяный фон Хайген.

— Кто-то не досчитался выигрыша?

— Этот юнец, богиня бы его забрала, утверждает, что я обманул его на десяток пилести! Смеет меня — Правителя, называть шулером и мошенником, хотя не стоит дерьма на моих сапогах! — офицер молчал. С его усов медленно стекали последние капельки вина, пачкая воротничок сорочки и мундир.

— Руководство Района Воинов возместит вам потерю, курор Бретан. Вы свободны. И будет лучше, если вы больше не станете играть и ввязываться в драки, позоря честь всех воинов Асмариана. Удалитесь, пожалуйста, с праздника, — отчеканил Майло голосом, требующим исключительного повиновения.

Стакли Бретан поклонился Майло и, громко отбивая каблуками, покинул залу. За ним потянулось еще несколько воинов. А вслед им неслись снисходительные смешки. Оброненный кинжал остался лежать на полу.

Якоб фон Хайген был очень доволен случившимся представлением. Он не только выиграл в первый раз за вечер, но и обрел некоторую популярность, на все лады пересказывая и приукрашая историю.

— Кто пьян и в долгах — тому ничего не страшно! А свои никогда не выдадут грешков ближнего, как бы сильно его ни ненавидели, — самодовольно произнес Правитель, глядя на гостей и раскланиваясь на три стороны. — Пойду, еще выпью.

— Что тут происходит? — расталкивая зрителей, к столику пробрался недовольный Аксельрод.

— Небольшой карточный инцидент, лиджев, — коротко с поклоном ответил подобравшийся Майло, стилет офицера он поднял и держал теперь при себе, вероятно, намереваясь вернуть. — Но мы его уже разрешили.

Аксельрод смерил охотника долгим глубоким взглядом. Кивнул и, развернувшись, исчез в толпе. Прямо как бесенок в темном омуте.

А я просто стояла. И как завороженная наблюдала за происходящим. Не ощущалось, что этот молодой человек действительно готов наброситься с оружием на пьяного Правителя. Это ведь понарошку! И случись страшное, потом, в конце пьесы, картежник бы встал с пола, вытащил кинжал из подмышки, и они с офицером пожали бы друг другу руки и поклонились публике. Но Майло был реальным. И поступил как настоящий благородный Воин! Его решительность, благородство и способность успешно прекратить конфликт –даже заимели поклонниц. Несколько дам приятной наружности в почти прозрачных платьях горячо посматривали в сторону охотника, хихикали, обмахивались перьевыми веерами и всячески старались привлечь внимание.

Однако Майло вернулся ко мне, одарив изумительной улыбкой, предложил пройтись к фуршетным столикам. Я нисколечко не сопротивлялась. И, по неизменной традиции, вслед нам полетели злобные, нелестные шепотки. Дамы расстроились и принялись на всякий манер склонять «внешность этой девицы Хэлдира, что он вообще в ней нашел, все это глупости, говорю вам, завтра же он про нее забудет!».

Мы так и не дошли до закусок. На полпути, пробившись сквозь танцующих и ожидающих своей очереди, к нам подошел запыхавшийся курьер. Поклонился, сбивчиво произнес:

— Лиджев Хэлдир, у меня к вам срочное донесение. Лиджев лико́р [9: Лико́р — чин, равный полковнику (мет.)] Тáраган срочно хочет вас видеть.

— Прошу меня извинить, прекрасная Минати! — с сожалением произнес Майло. — Вынужден немедленно откланяться. Не могу проигнорировать приказ начальства. Доброго вечера! Надеюсь, что наша встреча не последняя, и мы еще как-нибудь… Потанцуем! — Он отпустил мою руку и в сопровождении того второго вышел из залы.

Я вздохнула. Огляделась вокруг и заметила лишь скользящие неприязненные взгляды. С уходом Майло в помещении словно стало на пару градусов холоднее, и даже я это ощутила. Все сплетницы города, не стесняясь, обсуждали меня — брошенную после первого же танца, что и требовалось доказать! Я поправила прическу и маску у зеркала, от которого все сразу разошлись, и задумалась. Я никого тут не знала, а общество, кажется, не склонно принять меня. Единственный возможный союзник скоропалительно распрощался, а у Членов Круга есть и поважнее дела. Но есть один человек, который, возможно, запомнил меня. Лиджев Сарботти. Стоило разыскать его. Хоть Аксельрод и не представил нас.

Первая же попытка познакомиться оказалась грубо пресечена целой отповедью рыжей дамы в роскошном фиолетовом платье, расшитом крупными камнями и золотой нитью. Ее маска тоже была золоченой. Взмахнув рукой, затянутой в сетчатую перчатку, она заставила меня замолчать и, смерив от головы до пяток презрительным взглядом, произнесла:

— Мы ведем свой род от самого Сте́фия У́лия, а ты кто такая, девочка? Каким родством можешь гордиться? Кем были твои предки? Ты не знаешь? В таком случае, позволь дать тебе совет — не обращайся больше ни к кому из нас, если не желаешь остаться в назидание без ушей. Свободна.

Я извинилась и отошла в сторону, понимая, откуда у Аксельрода такая ненависть к Правителям, и полностью ее разделяя. Следующие дама и кавалер громко рассмеялись моему вопросу о лиджев Сарботти, и ушли, не удостоив ответом. Еще одна дама, натянув кисленькую улыбку, выдавила:

— Вы — юная ловкачка, ищете жениха посостоятельнее? Только появились в обществе, а уже попытались окрутить бедного лиджев Майло? А когда ничего не вышло, решили переключиться на сыновей этого парвеню? Знайте же, таким личностям тут не рады и семейка Сарботти это прекрасно понимает. Вас же вообще не стоило пускать на порог этого славного Дома. Оставьте меня!

Рядом с огромными окнами стояли небольшие уютные диванчики. Взяв бокал вина и, разместившись на одном из них, я решила исполнить две вещи — покончить со всеми попытками завязать знакомства, дабы не испортить окончательно репутацию, и предаться пьянству. Ну, хотя бы немножко! Через минуту спокойного одиночества к моему уютному убежищу тихо подошел уже немолодой худощавый мужчина, одетый в дорогой красный сюртук. Он имел вид совершенно измученный, глаза — уставшие, а черная копна непослушных длинных волос, чуть подернутых сединой, до неприличного растрепана. Я узнала его, это был тот самый «лиджев Максвелл», с которым в Храме разговаривал Аксельрод. Он обратился ко мне первым, попросив позволения присесть.

— Да, конечно, лиджев, тут хватит места для двоих, — пробормотала, еще немного подвинувшись.

— Вижу, вы тут впервые, — присаживаясь, продолжил мужчина утвердительно. — Да, нелегко в нашем обществе новичкам. Как вас зовут?

— Минати Летико. Я не здешняя, прибыла в город сегодня утром.

— Вот как! Откуда же вы? — слегка удивился собеседник.

— Пелепленес. Я маг и дирекция Чертога решила направить меня в Асмариан на обучение… — почти протараторила я заученную фразу, но мужчина не дал закончить.

— Сотрудничество в области обмена знаниями — это шаг к стабильному росту общества! — одобрительно закивал лиджев. — О, простите мою невежливость! Я совсем забыл представиться! Пье́тер Ма́ксвелл, владелец Каменного банка Асмариана.

— Так значит, вы тоже, из этих… — помрачнела я и тут же прикрыла рот ладонью, понимая, какую глупость сморозила.

— Не все Правители одинаковы, лиджи, — неподдельно и грустно улыбнулся Пьетер. — Я услышал, как вы спрашивали про караванщика Сарботти у наших аристократок и уже тогда решил, что вас нужно спасать. Но немного не успел. Однако нужно иметь большую силу и храбрость, чтобы заговорить с самой Трильми́трой У́лией, той, что в фиолетовом платье. Даже у меня не всегда хватает духу первым начать с ней разговор!

— Они ужасно заносчивы и невежливы, — проговорила я как можно тише, проверяя реакцию Максвелла. А вдруг он шпионит за мной по приказу той же Трильмитры?

— Ужасно! — искренне рассмеялся Пьетер. — Такие уж они… Мы — Правители. Кто-то чтит свою родословную, прослеженную до Первых Предков, и чурается общаться с не такими же чистыми как они сами, а другие просто принимают людей за людей и следуют повелениям сердца.

— Если бы все было так просто… — все еще не очень доверяя собеседнику, я крутила в руке пустой бокал.

— Все действительно так просто, — продолжал улыбаться мужчина, — Не нужно усложнять, жизнь и так сделает это за нас. Знаете, а с вами очень легко! Прямо как с моей женой Оливией… Когда она в настроении… — Пьетер слегка погрустнел и в его глаза снова вернулась усталость. — Кажется, я смогу познакомить вас с интересными людьми. В некотором смысле, они такие же отшельники, как и вы, но не переживают об этом. Идемте.

Я отдала бокал пробегавшему мимо официанту и даже успела подхватить новый. Вино действительно было отменным.

— Дорогие друзья, можно я вас немного отвлеку? Хочу представить вам прекрасную девушку — Минати Летико. Она только сегодня прибыла из Пелепленеса и ближайшее время будет обучаться у нас магии! Минати, это Вика́ндра и Эммануэ́ль Ри́веры, и они тоже «не такие как все Правители».

— Очень приятно познакомиться!

— Магии! Восхитительно! Мне срочно нужно представить вас своей сестрице! — нежным голоском, полным звенящего восторга, пропела Викандра.

Передо мной стояла та самая чудесная пара, на которую я засмотрелась еще в Храме. При ближайшем рассмотрении блондинка оказалась еще более симпатичной — в красном атласном платье с тугим корсетом и бюстом навыкат. Ее муж Эммануэль тоже был эталонным красавцем — подтянутым шатеном с безукоризненным вкусом, нежно поглядывающим на свою спутницу.

— Давай позовем девочек! Уверена, они уже заскучали! Хе́льга, Кали́мни! — надрывалась Викандра, ничуть не стесняясь толпы и косых взглядов. — Ну, где же они?

— Скоро явятся на твой зов, дорогая, когда было иначе?

— Правда, они прекрасны? — шепнул мне Пьетер. — Прошу простить, но я поспешу домой. Жене сегодня нездоровится, и я дал слово вернуться пораньше.

— Передайте от меня привет бедняжке Лив! — сочувственно надула губки Викандра. — И мое обещание в скорейшем времени навестить ее!

— Обязательно. Прощайте.

Пьетер вышел, не оборачиваясь, оставив меня на попечении четы Риверов. Викандра умело поддерживала разговор шутками и остротами в адрес «расфуфыренных коров», прохаживающихся по залу, а Эммануэль во всем ее поддерживал. Они действительно оказались немного другими. Без спеси и чванства — молодость и веселье струились из них, и я с удовольствием поддержала настрой. Ведь мы были почти ровесниками.

Вскоре к нам присоединились две черноволосые девочки, ужасно похожие друг на друга. Хе́льга фон Ха́йген, дочь того пьяного картежника, была подвижной как птичка, с умными серыми глазами, и оказалась родной сестрой Викандры. Кали́мни Ри́вер была более спокойной и тихой, но где-то в глубине золотисто-янтарных глаз жили опасные чертики. Обе девушки страстно мечтали стать Друидками и, узнав о моей магии, воспылали любопытством.

— А где вы учились?

— А что вы умеете?

— Это сложно, ну колдовать?

— А как понять, что ты уже готова стать колдуньей?

— Мы тоже будем проходить Испытание Одиночеством этим летом, а потом вместе поступим в школу, правда же, Калимни?

— Не сомневайся, Хельга!

— Девочки, ну, тише вы, вы же не даете лиджи Минати вставить ни слова! — тепло засмеялась Викандра.

— Нет, колдовать совсем не сложно, если знаешь, что делать. Например, вот так! — я щелкнула пальцами, и над девочками просыпался легкий снегопад, вызвавший волну неконтролируемых взвизгов. Любимое, простейшее заклинание.

— Ай, холодно!

— Это что, снег?

— Снег и лед — моя стихия, — я чуть склонила голову, оценивая реакцию собеседников. И, к счастью, мое признание никак их не потревожило — по всей видимости, Риверы и фон Хайгены плевать хотели на разновидности магии, лишь бы она развлекала или приносила пользу.

♪ Мелодия : Natacha Atlas — Leysh Nat’arak♪

Сменилась музыка. Из классической танцевальной, она стала тягучей и сладкой, наполненной тиффалейскими бьющими ритмами. Гости расступились, и в центр залы вышел церемониймейстер лиджев Гофмайер. Викандра оттащила меня за локоть к столикам у стены, приговаривая, что сейчас начнется самая интересная часть всего вечера.

— А сейчас вашему вниманию, дорогие друзья, хотелось бы представить лиджи Леле́й, прибывшую с далеких Тиффале́йских островов, которая хочет продемонстрировать искусство тиффале́йского танца! — громкий чуть сиплый голос Гофмайера долетел до каждого уголка комнаты. Музыка все нарастала.

В центральные двери, услужливо открытые одинаковыми лакеями, вошла миниатюрная девушка в необычных цветастых одеждах и красивых, вышитых драгоценными камнями танцевальных туфлях. По правде сказать, тиффалейцы были редкими гостями на материке. Они предпочитали теплые лагуны и леса родных островов, считая остальные климаты слишком холодными для своих нежных организмов. Из Тиффалей везли лучший кофе и вина, предметы роскоши, уникальные ювелирные украшения, а также моду и культуру. Утонченным тиффалейкам с переменным успехом подражали все претендующие на аристократизм жительницы Империи. Акафир, Сарсгард и Эльканто не уступали. И пока райское островное государство пребывало в неге и творческих грезах, на континенте все усиленно пытались их скопировать. Тем страннее встретить здесь на болотах настоящую тиффалейку. Она была черноволосой, очень загорелой, худенькой и гибкой, как веточка. От красавицы оказалось сложно отвести взгляд. Девушка аккуратно вышагивала по фигурному паркету, слегка покачивая бедрами, обтянутыми винного цвета полупрозрачными шароварами. Расшитый драгоценными камнями топ оставлял открытым плоский животик с бриллиантом, сиявшим в пупке как маленькая звездочка. Мягкие шаги сопровождались переливчатым звоном многочисленных браслетов.

Лелей села прямо на паркет. Прикрыла глаза. Ждала. Движения танца были поначалу даже незаметными — девушка играла с браслетами, вынуждая их подпевать необузданной тиффалейской музыке. Ритм ускорялся, и Лелей поднялась, потянулась следом за ним, пытаясь догнать, ухватить чудо нежными ладонями. Девушка танцует, выгибается и заигрывает с толпой — в нее летят цветы. Поймав розовую лилию, Лелей закрепляет ее за ухом, посылая воздушный поцелуй дарителю, подмигивая. Плывя по залу, она принимает необычные позы, порой — на грани приличия. Руки, казалось, живут отдельно от тела — звенят браслеты, сверкают в неистовом темпе каменья перстней. Кто-то из толпы, наверняка специально подговоренный, бросил девушке бубенчики, нанизанные на тонкие переплетенные полоски кожи. Невысоко подпрыгнув и вытянув руки вверх, она поймала украшение и, упав на колени, ловко застегнула на щиколотке. И снова последовали грациозные движения рук, сопровождаемые неистовым звоном и повороты, повороты, повороты! Завороженные экзотическим танцем, асма́рианцы не могли вымолвить ни слова. И на самой высокой ноте девушка упала ниц перед центральным помостом, где располагались Члены Круга.

Музыка оборвалась. В зале воцарилась ничем не прерываемая тишина. Первые хлопки прозвучали от оторопевшего распорядителя Гофмайера — мужчина не ожидал такого фурора и натурально забыл, что нужно делать. Раздались оглушающие аплодисменты. Лелей осталась недвижимой.

Но дальше произошло то, что вызвало большее недоумение лично у меня — Аксельрод встал, подошел к девушке и протянул руки, помогая подняться. Лелей сияла, в ее глазах читались триумф, восторг, обожание! Аксельрод, все еще держа тиффалейку за руку, произнес громко, на весь зал:

— Мы благодарим прекрасную лиджи Леле́й Аджахе́ми с островов Тиффалей за то невероятное удовольствие, что она нам доставила! Прошу собравшихся здесь иметь ввиду, что лиджи Лелей — гостья Круга, и с ней надлежит обращаться должным образом.

По щелчку оркестр вновь заиграл, и Друид повел гостью в танце. Никогда бы не подумала, что Аксельрод еще и танцевать умеет.

— «Невероятное удовольствие»! — захихикала Викандра, уже успевшая излить на мужа все восхищение устроенным представлением. — Знаем мы, о каких удовольствиях лиджев Друид изволит говорить!

— Вик, молчи! — закатил глаза Эммануэль.

— О чем вы? — несколько недоуменно спросила я, хотя, кажется, начала догадываться, что имела ввиду блондинка.

— О, дорогая, по городу ходят упорные слухи!.. — какие именно, я так и не узнала, Эммануэль снова резко оборвал жену.

— Любовь моя, здесь не место! Лучше пригласи лиджи Минати к нам в гости, где вы могли бы вдоволь насплетничаться! А теперь — пойдем домой, мы ведь именно так хотели поступить, уйти после выступления.

— Мой мудрый муж как всегда прав, — тяжело вздохнула и притворно надула губки Викандра. — Но я настоятельно требую, чтобы вы посетили нас, как только выдастся свободный денек! Двери дома Риверов навсегда открыты для вас!

— Большое спасибо, мне было очень приятно с вами познакомиться. Коль скоро вы уходите, пожалуй, я поищу себе еще какую-нибудь компанию… — грустно улыбнулась я. Чета Риверов действительно оказалась очень приятной, и их отбытие вновь оставляло меня в одиночестве.

— Мы тоже неимоверно рады знакомству! Не каждый день можно познакомиться с новым человеком, который не начнет задирать нос перед «Свиными Правителями». Всего вам доброго… Викандра, зови девочек.

— Хеееельга, Калиииимни!

Приближалась полночь, и я начала чувствовать первую усталость. Хотелось присесть и немного отдохнуть, но все диванчики уже заняты гостями, сморенными танцами и выпивкой. Оставалось лишь местечко у большого бара. Куда я и направилась.

Милый бармен, уже довольно нетрезвый, налил мне славную порцию какого-то красного ароматного напитка, назвал «сестренкой» и предложил выпить вместе. Недолго думая, мы с ним чокнулись и хорошенько приложились к бокалам.

— Камо́р. А тебя как звать? — еле ворочая языком, спросил мужчина.

Он был красив. Распробовав коктейль, я бы добавила — даже очень. Брюнет с тщательно уложенными волосами и аккуратной короткой щетиной, покрывавшей подбородок, щеки, росшей над верхней губой. И он носил черное. Черный фрак, черные брюки, черные сапоги, черная брошь на белом шейном платке. Черная маска лежала на стойке, прямо в луже красного вина. И, конечно, черные угольки глаз, на которые мне так сегодня везет. Не такие, как у Майло, темнее. Не такие проницательные и изучающие, более добрые, с затаившейся грустью в уголках.

— Минати. Я ученица лиджев…

— Так это о тебе, куколка, весь вечер мне тут сказки рассказывают! А теперь — сама пришла познакомиться! — Камор подбоченился, оперевшись одной рукой о край барной стойки. — Говорили, прям, что ты чуть ли не через постель Аксельрода к нам попала! Ерунда, чушь и домыслы! Я вижу, что ты не такая. Еще по одной?

— Да, пожалуйста! — решительно попросила я. От услышанных сплетен по коже поползли холодные мерзкие мурашки. Чтобы я! С Аксельродом⁈

— Правильно! Только тот не знает горя, кто вина вкушает море! О, стихи получились! Держи! До дна, сестренка!

И мы выпили на брудершафт.

— Так что ты думаешь о празднике?

— Не знаю, как-то все… — выговаривать слова стало чуть сложнее.

— Помпезно, вульгарно и неестественно? Абсолютно верно! Все ходят такие — «Здравствуйте, лиджи Какая-то-дальняя-родственница, как поживаете, как здоровье»? А на деле плевали и на жизнь, и на здоровье, и только и ждут, когда ныне здравствующая лиджи скопытится и передаст свое имение по наследству. Фу, противно. Еще будешь?

— Давай.

— Сомневаюсь, что богиня именно такой праздник задумывала в честь своего воскрешения. Хотя, не мне ж судить, чего хотела богиня, не я тут всем заправляю. Вот знаешь, что я тебе скажу, Минати? — ужасно разговорчив этот Камор.

— Да? — алкоголь быстро ударил в голову. Слишком поздно я поняла, как высок градус у выпитого. Глаза начали слипаться, а язык мог выдавать только самые простые слова. Односложные.

— Знай, Минати, Боги реальны. Что бы ни говорили эти Друиды — они реальны. И все тут.

— Даааааа?..

— Камор, что с ней? — отпустив на мгновение Лелей, к нам приблизился Аксельрод.

— Ничего. Выпиваем. Общаемся. Хорошо проводим время, — хмыкнул бармен, разведя руки.

— Думаю, Минати пора заканчивать проводить время и отправляться спать, — нахмурился мой бывший ментор, положив тяжелую руку мне на плечо.

— Все в порядке, я готова еще… Хоть всю ночь!

— Да какую всю ночь, ты на стуле то держишься только за счет того, что вцепилась руками в столешницу! — злобно возмутился Аксельрод. — Чем ты поил ее?

— Кампадусом.

— Неразбавленным?

— Так точно.

— Сворачивайся. Веди ее спать. В Восточном крыле уже приготовлена спальня. По распоряжению Тильгенмайера Минати пока остается здесь.

— Принято к исполнению, — заносчиво ответил бармен, взъерошивая волосы. — Идем, сестренка, пора баиньки.

Разлепив неожиданно сомкнувшиеся глаза, я пробормотала:

— Пойдем, Камор…

— Идиоты, — сокрушенно покачал головой Аксельрод, возвращаясь к танцам и Лелей.

Музыканты выбивались из сил, но продолжали играть. Заканчивающиеся закуски тут же менялись на новые — в ход пошли торты, пирожные, фрукты, заморские сладости. Вина продолжали разливаться полноводными реками, но у бара уже никто не наливал. Мы с Камором медленно брели прочь от Главного зала. Мужчина поддерживал меня за талию, не давая упасть, а мне было безумно стыдно за то, что не могу идти сама. В мозгу тихонько шуршало ощущение дежавю. И немного — комфорта и уюта.

— Твоя комната, если я правильно понял распоряжения, — проговорил Камор, спустя сто лет.

— Спасибо! — я вспорхнула из полуобъятий, привалилась к дубовой двери и начала дергать ручку. Она не поддавалась.

— Кажется, это немного не так работает, — хихикнул Камор и «нажал» на ручку двери. Она распахнулась. Я ввалилась внутрь и растянулась на теплом мягком ковре. Тут же на спину запрыгнуло что-то легкое и шипящее по-кошачьи. Брюнет отпрянул.

— Не бойся, — попыталась выговорить я, не отрывая лица от ковра. — Это мой кот Се… Себастьян.

— Славная компания — ведьма и ее магический кот, — улыбнулся мужчина, сложив руки на груди. — Тебе помочь?

— Не, порядок! — я развернулась, села на пятую точку и прижала нервный комок кота.

— В таком случае — добрых снов. Надеюсь, ты сможешь сама найти постель.

— Да, смогу… Эй, Камор?

— Внемлю.

— Не рассказывай никому об этом, хорошо? Ты, кажется, хороший парень…

— А ты — хорошая, но пьяненькая девочка. Доброй ночи.

Камор сам прикрыл входную дверь. Я крепко-крепко сжала в объятиях Себастьяна, что, еще чуть-чуть, и явно сломала бы его хрупкие косточки. Но как же я рада его видеть!

— Минати, что с тобой⁈ Тебе срочно нужно проспаться! Отпусти меня, я покажу тебе твою лежанку! — ворчал кот. Я кивнула. Встала, держась за стену.

Спальню заливал лунный свет, исходивший от больших окон. Я не успела ничего разглядеть, так сильно мне хотелось сейчас просто лечь спать. Не замечая никаких препятствий, ринулась к кровати. Не раздевшись, просто сняв маску, наконец, легла в постель и уснула. Милый, заботливый Себа, не желая оставлять меня одну, решил сегодня спать рядом.

Засыпая, я, как вечную истину, повторяла себе: «Никогда, больше никогда в своей жизни я не буду пить! Никогда!»

И не различила, как во входную дверь кто-то тихо поскребся, чуть скрипнули петли, замерли. Не увидела проникшую внутрь женщину — слабую зеленую тень, призрака в прозрачном платье, с длинными, струящимися до колен черными волосами. Не почувствовала леденящее прикосновение к щеке, острый пронзительный взгляд. Не услышала, как она прошептала — «Чужая!» и растворилась в воздухе. Только Себастьян чуть дернул во сне ухом, отмечая потустороннюю сущность.

С первыми лучами весеннего рассвета Аксельрод покинул бальную залу. Танцевать, набивать брюхо едой и заливать горло вином остались лишь самые выносливые и самые пьяные. Кто-то из гостей уже сладко посапывал на диванчиках — слуги аккуратно будили их и отводили отсыпаться в специально отведенные комнаты. Со столов снимали скатерти-юбки, чтобы передать прачками, уносили опустевшие блюда, выметали мусор, осколки битого стекла, завядшие цветы, растерзанные вееры и носовые платки. Когда посетители будут выдворены, начнется самый глобальный этап уборки — чистка паркетов, возвращение центральной ковровой дорожки, замена цветов в огромных вазонах, окуривание залы благовониями. Зал празднеств снова станет собой — Тронным залом Дома Круга, местом, где вершится правосудие, принимаются делегаты других государств и объявляются важнейшие указы.

Тильгенмайер ушел в свои комнаты сразу после полуночи — «досидев приличие», как он изволил выразиться. Акшар долгое время высматривала в толпе Майло, надеясь, что тот вернется после внезапного отбытия, но так и не дождалась. Огненную деву редко доводилось видеть грустной, но весь вечер она действительно выглядела расстроенной. Естественно, лишь хорошо знакомые с ней могли это отметить. Аксельрод отметил. Предложил танец. Акшар огрызнулась, отвечая, что охотник обещал танцевать с ней весь вечер, но обещания не сдержал. А другого партнера ей не нужно. Конечно, во всем виновата та стерва, зря она позволила ей увести Майло. И Акшар тоже откланялась, сказав, что более вечер ее ничем не занимает, и она желает провести его в компании доброй книги, а не этого поганого общества. Аксельроду поведение Воплощающей Огонь не понравилось — Друидке не подобает так себя вести. Он давно заметил расположение Акшар к охотнику, но сейчас это становится вовсе неприличным и бросает тень на весь Круг. С этим нужно что-то делать. Еще Аксельрода злило, что Тильгенмайер увел его ученицу. Не то чтобы на нее можно было строить какие-то грандиозные планы, но попытаться стоило. Лишь бы девчонка не выдала себя.

Аксельрод магическим жестом распахнул дверь в свои покои, вошел в коридор, отделанный панелями из белого аюми́йского клена. Как второму по значимости Члену Круга, ему полагались просторные помещения и одна из двух небольших башенок дворца. Друида — любителя сложных экспериментов, этот расклад более чем устраивал. Повел носом, к легкому запаху древесины примешался аромат терпких густых духов. Аксельрод тяжело вздохнул, вошел в спальню. Да, обоняние определенно его не подводит.

— Я просил тебя не приходить без приглашения. Что на этот раз?

— Гости пьяны — они меня не заметили, а слугам сейчас не до этого. К тому же — ты сам обучил меня, как можно пройти к тебе, помнишь?

Голос, удобно устроившейся в его кровати, красавицы ласкал не только слух, он будто легонько прикасался к коже и обволакивал разум. Взгляд оливковых глаз, чуть прикрытых густыми ресницами, был мягок и в то же время требователен.

— И это явилось причиной твоего посещения? — Аксельрод грубил, надеялся вывести девушку из себя и отдохнуть, наконец, в одиночестве.

— Махди́ [10: Махди́ — любимый (тифф.)], ты слишком суров! — девушка подползла к краю кровати, протянула руки к Друиду.

— Я посвятил весь этот вечер и всю ночь тебе, как ты того хотела. И надеялся утро провести… Сам.

— Ты хочешь отказаться от меня? Хочешь, чтобы я пошла и все рассказала? — надула губки барышня, сурово сведя брови к переносице. В голосе проявился сладкий тиффалейский акцент.

— Ты пытаешься меня шантажировать? — Аксельрод был зол. Но усталость все же взяла верх. Это раунд останется за тиффалейкой.

— Ты знаешь, что я пытаюсь добиться! — теперь голос выражал недовольство и обиду. — Мы так давно не были вместе! Ну, иди же ко мне!

Аксельрод сдался. Что ж, это тоже неплохое окончание тяжелого вечера.

Древо Знаний, растущее в Бедняцком районе, было объектом всевозможных местных легенд. Поговаривали, что если закопать несколько драгоценных самоцветов в его корнях, то можно обрести понимание сущего. Студенты Академии считали, что пара монет, опущенных в фонтан у Древа, поможет удачно и легко сдать экзамен. И под покровом ночи, шли сюда толпами любители халявы, стараясь не наткнуться друг на друга и не быть узнанными. Славилось Древо и как излюбленное место свиданий. Но Майло Хэлдир прибыл сюда не за этим. Оперевшись спиной о влажную кору дерева, он поигрывал своим любимым клинком с золоченой рукоятью, украшенной красными рубинами. Ожидать информатора пришлось довольно долго, а он не любил ждать. Терпение давно закончилось. Отойдя, Майло резко запустил клинок в дерево, он вошел глубоко и застрял. Охотник чертыхнулся, безрезультатно попытался вытащить оружие.

— Пелепса́м ап двестаку́р [11: Пелепса́м ап двестаку́р — «Милостивая и карающая» (один из титулов Митары) (мет.)], — прозвучало со спины кодовое слово. Как всегда, Майло не услышал, как этот человек подобрался к нему.

— Мадру́с ап двеста́н [12: Мадру́с ап двеста́н — «Прекрасная и жестокая» (один из титулов Митары) (мет.)], — был ответ.

— Лиджев Тараган не смог сегодня прийти лично. Передал свои указания через меня.

— Слушаю.

Информатор говорил тихо, так, что даже голые ветки Древа Знаний не могли его услышать, да и Майло приходилось весьма напрячь слух. Однако сам охотник не был приучен шептать, его воинские обязанности требовали громкого командного голоса.

— Установить наблюдение, да, я понял, не первый раз…

— Да, буду аккуратнее, чем всегда, повторить инцидент не хотелось бы…

— Как вы говорите? Ликор Тараган настаивает на повторении? Он уверен? Последствия могут быть непредсказуемыми…

— Хорошо, я вас понял. Буду держать в курсе. Всего доброго. Саквентари.

Тень прикоснулась к широкополой шляпе, закрывавшей лицо, завернулась в плащ и скрылась в густых кустах. Охотник вернулся к Древу. На этот раз кинжал легко покинул стареющую древесину. Подкинув кинжал, полюбовавшись его блеском, отражающим свет луны, Майло задумался. Следовало наметить план наблюдений и провокаций. На этот раз все будет значительно легче — объект достался совсем простой.

[1] Ку́бат — название месяца Друидского календаря, которое можно соотнести с «мартом»

[2] Ка-кшаку́р ибса́ Митара́м! — Храни меня Митара! (мет.)

[3] Арга́вия и Эрвела́нто — две половины континента Декатрио́н

[4] «Саквента́ри!» — божественное воззвание, сходное с «Аллилуйя!» (мет.)

[5] Уме́дре — дерьмо (мет.)

[6] Пиле́сти — серебряная монета, имеющая обращение в Асмариане (мет.)

[7] Ламко́р — чин, равный капитану (мет.)

[8] Куро́р — чин, равный младшему лейтенанту (мет.)

[9] Лико́р — чин, равный полковнику (мет.)

[10] Махди́ — любимый (тифф.)

[11] Пелепса́м ап двестаку́р — «Милостивая и карающая» (один из титулов Митары) (мет.)

[12] Мадру́с ап двеста́н — «Прекрасная и жестокая» (один из титулов Митары) (мет.)