Рождение Чарны. Том 1. Шпионы Асмариана

Глава 9 Мудрецы, повесы и благородные воины

'…Однако же послушайте и примите сии наставления с открытым разумом и сердцем, ибо нет ничего более вредного для Друида, чем холодность и черствость. Все мы — дети Природы. И как любимые дети ее, должны с чуткостью ребенка улавливать настроения своей матери. Чрез магическую энергию связаны мы с ней. Чрез нее идет наше духовное общение, притязание и любовь. Посему важно оберегать свои помыслы и магические практики от вредоносных действий, поступков и мыслей.…

Первый из двух наиважнейших компонентов магической силы — молитва. Она должна проистекать из глубочайшей веры в нашу Покровительницу и Защитницу Всеблагую Богиню Митару. Чем чаще и истовее вы молитесь, тем крепче будет ваша рука, чище помыслы и сильнее магическая сила. Не зря наши чтимые Предки отдавали молитве каждую выдавшуюся свободную минуту. Посему бессмысленно нам, ступающим по их дорогам, отрицать действенность сей методы.

Второй из двух наиважнейших компонентов магической силы — укрепление тела посредством физических упражнений. В крепкой оболочке всегда будет заключен более мощный магический источник. И наоборот, мощный магический источник, зародившись в хрупком теле, источит и сожжет его изнутри.…

Посему наше требование и настойчивая рекомендация к учащимся — равномерно распределяйте свое свободное время между молитвой и физическими упражнениями. И да окупятся ваши труды сторицей…'

Из «Устава Академии Друидов», глава «О важности молитвы и физических упражнений — двух основополагающих источников магической силы». Составлена и дополнена Его Милостью Тильгенмайером в лето 3327 г. ДК. Библиотека Академии, публичная секция

1 и́нсарбат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Дом Майло. Утро

♪ Мелодия: FamilyJules7x — Leaving Earth An End Once ♪

Яркое утреннее солнце облизывало подушку, мои волосы и глаза. Я даже пыталась накрыться с головой, чтобы оно не мешало досыпать лесные сны. Но осознание пришло быстро. Я была не дома в Империи, не дома на болоте, не дома в Доме Круга, не дома в Торговом районе… Я была бес знает где, нежилась под теплым одеялом и отказывалась вставать. Впрочем, организм меня уже не спрашивал, запуская процессы мышления, подкидывая обрывки воспоминаний и кошмаров, настойчиво требуя хотя бы оглядеться. Пришлось продрать глаза и сесть на постели.

Ах да, я же в доме Майло Хэлдира… Приятного во всех отношениях мужчины, который спас меня вчера ночью от изнасилования. Наверное, это лучшее место в мире, где я могла бы проснуться после всех событий прошедшей ночи.

Вскоре я уже стояла на ногах, застилая уютную постель, пытаясь распланировать день текущий. Планы не строились. Прежде всего нужно добраться до дома, очень-очень сильно извиниться перед Ингельдой и Себастьяном, которые наверняка всю ночь места себе не находили. И перед Двестером, с которым так и не получилось провести урок. Расчесав спутавшиеся черные волосы пятерней, я вновь облачилась в платье матушки Майло и покинула гостевые покои. Незаметно заглянув за вторую дверь, обнаружила, что спальня хозяина находится все в том же армейском порядке, будто никто и не спал там этой ночью.

Пытаясь ступать босыми ногами по деревянной лестнице как можно тише, я спустилась на первый этаж. Там по большой гостиной уже плыл аппетитный запах травяных настоев с сушеными ягодами и наваристой каши. Желудок запечалился и напомнил о своих потребностях судорогой. Чтобы не смущать никого громким урчанием, я незаметно прошмыгнула в туалетную комнату. Моя собственная одежда, оставленная там, хоть и просохла немного, но представляла жалкое изодранное зрелище. Кажется, одной профессиональной прачкой тут не обойтись. Хорошенько умывшись, я, влекомая голодом, вновь направилась на запахи съестного.

Постучав в дверь кухни и услышав в ответ что-то глуховатое и неразборчивое, решила рискнуть и войти внутрь. Майло стоял у дровяной плиты и помешивал варево, уютно булькающее в котелке. Обернувшись на меня через плечо, он слегка улыбнулся.

— Доброе утро. Вы тоже ранняя пташка, Минати? Как спалось?

— Доброе утро, все в порядке, — улыбнулась я в ответ и внутренне совершенно не согласилась с определением. Но кивнула. — Но нужно скорее возвращаться домой, боюсь, меня потеряли…

— Вы голодны? Не составите ли вы мне компанию за завтраком?

Очень голодна — хотелось крикнуть. Но если мы тут соблюдаем все приличия и правила, то отвечать придется также. И умудриться не присесть в поклоне. Мало ли, вдруг еще решит, что я издеваюсь. А я тут пытаюсь выстраивать доверительные отношения про запас.

— Большое спасибо за приглашение. С удовольствием.

И будто не было вчерашнего вечера, закончившегося теплыми обещаниями и моими робкими мыслями пополам с несформировавшимися мечтами. Майло был вежлив и отстранен, погружен в себя. Он предложил присаживаться и вновь вернул все внимание пище. Закончив с готовкой, разложил густую кашу по тарелкам, разлил травяной настой с каплей молока и приступил к трапезе.

Первый совместный завтрак мы провели в полном молчании. Я то и дело поглядывала на хозяина дома, но он будто специально старался не смотреть в мою сторону. И упорно помалкивал. Я открывала пару раз рот, чтобы что-то спросить, но затыкала его ложкой с кашей и противным ощущением какой-то жалкой беспомощности.

Майло торопился. Все его действия были немного более скорыми, чем вчера вечером, отчего, ко всему прочему, я чувствовала себя нежеланным гостем, которого хотят спровадить. Поэтому, покончив с завтраком, я поднялась и выразила желание немедленно отправиться домой. На мгновение на лице охотника промелькнуло облегчение, но он тут же вновь стал вежливым и холодным.

— Пожалуйста, Минати, если ваша одежда все еще в плачевном состоянии, вы можете взять себе этот наряд.

Я хотела вежливо отказаться. Показать, что и я разделяю холодность и деловой подход. Хватит и того, что мне дали кров и дважды накормили, но, к сожалению, Майло был прав. Моя собственная одежда теперь никуда не годилась. И стоило поскорее добраться домой, пока на улицах пустынно. Хоть меня и не узнают, а слова об ученичестве у лиджев Тильгенмайера воспринимают как дурную шутку, не хотелось бы допускать лишних толков. Ведь здесь так чтут здесь показные традиции…

Покидали дом мы тоже вместе. Я — с разбродом в мыслях, Майло — собранный, подтянутый, одетый в форму. Воин закрыл дом на ключ, указал кратчайший путь к мосту, ведущему из Прибрежного района, извинился, что не может меня проводить из-за срочного вызова от начальства, и ушел, не оборачиваясь. Я еще какое-то время постояла на месте, пытаясь определиться с собственными чувствами. Абсолютно точно было неприятно и обидно. Вчера мне обещали защиту, говорили о том, что не могут позволить ученице Тильгенмайера пропасть, а теперь ранним утром выставляют прочь. Одну. А ведь я размечталась. Хотела отбивать этого красивого мужчину у Акшар, делать своим союзником. Кажется, он не будет принадлежать ни Акшар, ни мне. У него есть работа. Это самое главное. Тряхнув головой, я запечатала мысли, как умела и как давно научилась, и двинулась дальше.

Я возвращалась домой в подвысохшем, но мятом и неприятном на ощупь пальто. Раны на ладонях и коленях, о которых я благополучно забыла, теперь в отместку каждый шаг напоминали о себе колючей болью. И я очень надеялась, что со стороны выглядела как человек, переживший потоп и изо всех сил боровшийся со стихией, а не как одна из дамочек Шатров!

Вот так, переваливаясь, стараясь ступать на вывихнутую ногу как можно аккуратнее, я, с кульком мокрой одежды, пересекала огромный каменный мост, соединявший Прибрежный район с Районом Правителей. Тот, на который я так и не смогла попасть вчера. Я пыталась шагать быстрее, понимая, что дома меня ждал и места себе не находил мой верный Себастьян и добросердечная Ингельда, которым я еще вчера днем пообещала скоро вернуться. Потом вспомнила о Двестере, который обещал зайти вечером. Как это ужасно с моей стороны — оставить их без весточки о себе, к тому же, в такую непогоду. Оказавшись у Майло, мне только и оставалось, что дожидаться утра и окончания комендантского часа… Интересно, под каким предлогом можно с ним еще раз встретиться? Выбить себе новую попытку сблизиться? Ведь не буду же я врать о новом нападении, взывать к обещанию. Но и других поводов не было… Все, закрыли тему.

Мимо по тихим, мощеным улочкам Района Правителей туда-сюда сновали рабочие в поношенных старых одеждах. Они быстро мели улицы, собирали мусор и сгребали в большие кучи прошлогоднюю листву и истлевшую траву. Подавив внезапно нахлынувшее, неуместное желание познакомиться с представителями профессии дворников, я напомнила себе, что ужасно тороплюсь и ускорила шаг. Мой след провожали удивленные взгляды людей, оторвавшихся от работы — не каждое утро они встречали вроде бы прилично одетую девушку, так рано бредущую в неизвестном направлении. Но вскоре все их мысли вернулись к простому и понятному, а незнакомка быстро выветрилась из памяти.

Наверное, и я бы не вспомнила об этих одиноких и уставших людях, если бы один задумавшийся согбенный старичок в полный рост не растянулся прямо у моих ног. Выпав из мыслей, я чуть отпрянула, но быстро придя в себя, опустилась на колени и протянула ладонь, чтобы помочь пострадавшему подняться. Он слабо сопротивлялся, а взглянув на меня, неприязненно удивился. Я попыталась приподнять старика за локоть, но, встав на колени, старик резко выдернул руку и угрюмо произнес:

— Не нужно помогать нам, лиджи.

— Вы меня с кем-то путаете, — добродушно улыбнулась я, — я не Правительница. Обычная горожанка.

— Что я горожан от Правителей не отличу, что ли? — буркнул дворник, с кряхтением поднявшийся на ноги. Он так судорожно и нервно тянул вниз рукава своей замызганной хламиды, что невольно привлек мое внимание. Да, он явно хотел что-то скрыть, но не успел — зеленую шерстяную плетенку с талисманом в виде крохотной серой птички на его запястье я разглядела.

— Что значат эти символы у вас на руке? — продолжала улыбаться я. Для верности указала на рукав мужчины. Тот стал белее мела, но продолжил упорно отпираться.

— Какие символы? — хрипло ответил вопросом на вопрос старик и быстро спрятал руки за спиной. — Нет никаких символов, лиджи. Мы, беднота, не привыкли украшать свое тело. Позвольте мне пойти работать.

И, схватив метлу, он резво побежал в сторону огромного Парка Правителей, постоянно оборачиваясь. Я стояла на месте и смотрела вслед удаляющемуся собеседнику. Странное поведение. Редко в какой стране зашуганные нищие рисковали так гордо и независимо разговаривать с окружающими. Не было в том старике ни смирения, ни раболепия последней черты нищеты. Да и знаки уж очень рьяно он пытался скрыть от той, кого принял за Правительницу. Что ж, будет еще один пункт, над которым можно поразмыслить на досуге.

На мою удачу все цепи и перегородки, выставлявшиеся на время комендантского часа, были сняты, и я могла беспрепятственно вернуться домой. Торговый район в такой ранний час уже проснулся и собрался работать и жужжать. Открывались ставни, убирались с перекрестков огарки ночных свечей, по улочкам слонялись бродячие собаки в ожидании подачек и помоев. Они следили за мной голодным взглядом, но, также как и бедняки, быстро теряли интерес, возвращаясь к своим обыденным делам.

Освеженные ночным дождем кусты роз, высаженные возле доходного дома, благоухали свежестью и малиновым духом. Наверное, я бы остановилась ненадолго рядом, чтобы подышать этим восхитительным ароматом, если бы не торопилась так сильно. Забежав в холл, я тут же услышала парочку знакомых мужских голосов — юный и постарше. Заглянув за древесную перегородку, я увидела Двестера и Прута Вандлера, распивающих утренний чай за доброй беседой. Мужчины нашли общий язык и теперь обсуждали рыбалку. Юный воришка внезапно оказался достаточно сведущим в данном вопросе, и пару раз даже удивил Прута своими познаниями. Рыжий гигант улыбался в пышные усы, хитро подмигивал и обещал в следующий раз позвать парня с собой оценить утренний клев. Но мне пришлось потревожить это мирное собрание.

— Гилам луше, лиджан!

Я вышла из-за перегородки и слегка поклонилась.

Двестер и Прут сидели на диванчиках возле большого открытого окна. На столике перед ними стояло множество чашек и чайников, где-то рассыпались драгоценные листья сушеного чая, трав и ягод. Мне даже показалось, что все сухоцветы складываются в какую-то замысловатую картинку. То ли в рыбу, то ли в животное.

— Минати! — воскликнул Двестер, завидев меня. Все такой же аккуратный и причесанный, подпрыгнул от неожиданности, а в его взгляде радость смешалась с облегчением. — Как хорошо, что вы живы! Значит, нам не придется обращаться в Митейма́ар Шанд, чтобы вас начали искать Друиды!

Кажется, вотчина Аксельрода и поиском людей занимается… Я тепло улыбнулась мальчику за беспокойство и за то, что выполнил обещание. Хотя мог ведь просто выбросить его из головы.

— Спасибо за заботу Двестер.

— Да-да, сэнья Ингельда до глубокой ночи не находила себе места! — закивал Прут, поднимаясь. — Мне с трудом удалось уговорить ее отправиться отдыхать к себе домой. Бедняжка все глаза выревела.

— Мне ужасно стыдно за этот инцидент, лиджан, — я вздохнула, чувствуя, как краска заливает щеки. — Я попала под ужасный дождь и не смогла выбраться до начала комендантского часа… Но сейчас со мной все в порядке!

Добавила быстро, чтобы замять вопросы о том, где же я тогда провела всю ночь. О, серные бесы, так ведь и раскрыть себя недолго! Возьмут на карандаш, обвинят в том, что ночевала в доме мужчины, не будучи за ним замужем. У них ведь традиции…

— Двестер, мы можем подняться наверх…

И тут я поняла, что ключ с собой не взяла. Пришлось просить о помощи Прута, который выделил запасной и попросил его вернуть при первой же возможности. Взбираясь по лестнице, я услышала, как шедший сзади Двестер что-то тихо хихикает. Пришлось спросить в чем дело.

— Да мне просто интересно, чем вы занимались той ночью, если изодрали подол пальто! — было мне ответом.

— А ты чем занимался всю ночь? Как матушка отпустила тебя так рано куда-то из дома? — спросила я, открывая дверь в комнаты и пропуская бестактного мальчишку вперед. Он тут же посмурнел и отвел глаза.

— Я не спал всю ночь. А матушке сказал, что должен сдержать слово, данное новой подруге. Меня Кассиот поддержал перед ней! — пробурчал Двестер, бесцеремонно и без лишних вопросов забираясь с ногами на диван в гостиной. А я в очередной раз отметила про себя порядочность сыновей Сарботти.

— Почему же ты не спал ночью? — продолжала я ироничный допрос, вешая несчастное пальто. — Тоже ночь тяжелая была? Или грозы боишься?

Подросток насупился, замолчал и опустил глаза.

— Что, серьезно? — спросила я удивленно. Надо же, какое ловкое попадание!

— Не грозы, а того, что может последовать за ней, — неохотно ответствовал Двестер, водя пальцем по подушке.

— И что же может последовать? — улыбалась я, посматривая на смущенного паренька из прихожей и пытаясь снять забрызганные грязью, когда-то светлые сапожки. Взгляд упал на сложенный вчетверо пожелтевший листок бумаги, лежащий на полу. Видимо, кто-то подсунул его под дверь.

— Все, что угодно… Темные прислужники проклятой Ни́кты, например. Или серные бесы. Или плачущая дама! — Двестера аж передернуло от мыслей обо всех ужасах, что стояли за произнесенными кличками. Я, наконец, расправилась с верхней одеждой и подняла лист.

— Как интересно! И что же это за легенды такие? — спросила я, подходя к дивану и рассматривая мальчишку сверху вниз.

— Не верите мне? Но это все правда! — от негодования Двестер не мог спокойно усидеть на месте, а щеки его так и пылали. — А как на счет Фантомов⁈ Они приходят после грозового заката, темнокожие и страшные, а глаза их наполнены кровавым сиянием и жуткими мучениями всех жертв их беспощадных клинков!

Щелк!

Двестер смутившись собственному совершенно детскому волнению, замолчал и снова отвел взгляд. Я, как сомнамбула, сделала два шага и присела рядом, сжимая бумагу в руке. Слова юного болтуна всколыхнули воспоминания о вчерашней ночи, немного стертые чудесным спасением. Я явственно вспомнила звериную ухмылку нападавшего и тонкое лезвие, блестевшее в грозных вспышках молний. И тогда мои недавние мысли о том, что только очередное нападение этого чудовища может послужить аргументом в пользу нового разговора с Майло, показались невероятной чушью и дикостью. Вторую такую встречу я просто не переживу. Точка.

Но, что же это тогда получается? Неужели на меня действительно напало существо из древних городских легенд⁈ Этого не может быть просто потому, что быть не может! Легенды не оживают, а маньяки не нападают просто так, заранее зная имя жертвы. Наверное, кто-то действительно желает мне зла, что бы ни говорил Майло. И этот кто-то следит за мной, раз уж послал убийцу в самый подходящий момент… А сам убийца наверняка любит маскарады — раз переодевается под персонажа из мифов! Кажется, все логично… Один только вопрос — что мне со всем этим делать⁈ И не многовато ли событий и тайн для двух недель пребывания в Асмариане?..

Так вот почему Майло не поверил мне… Я пересказывала ему старинную легенду. Должно быть, теперь он уверен, что я спятила от страха.

— Не переживай, Двестер, — ответила я тихо, уже без всякой иронии, чувствуя, что не стоило вообще заводить этот разговор и подначивать паренька. — Наш город охраняют доблестные воины. Они не дадут случиться ничему дурному.

Пока мы так сидели, черной грозовой тучей к нам на тихих лапках подошел Себастьян. Он освоился и чувствовал себя в новом доме вполне комфортно, только теперь шерсть его стояла дыбом, а тонкие усы подрагивали. Кот собирался шипеть, что было для него совершенно необычно. Двестер, завидев обозленное животное, поджал ноги под себя и с тревогой смотрел, то на меня, то на кота.

— Ты и котов боишься, что ли? — улыбнулась я мягко. — Себастьян, знакомься, это — Двестер, мой новый учитель языка и чтения. Двестер, а это мой колдовской кот Себастьян, прекрасный спутник и собеседник.

С недоверием поглядывая на нас обоих, подросток согласно закивал успокаивающемуся коту и передвинулся на другой конец дивана. С котом нужно объясниться. Вздохнув, я встала и, подхватив на руки Себастьяна, сказала:

— Побудь пока здесь. Я только переоденусь, умою лицо и вернусь.

Пожелтевший лист остался лежать на маленьком столике.

Как только закрылась дверь в спальню, котяра уцепился когтями и зубами в мое запястье, оставляя длинные кровавые борозды. Я вскрикнула и затрясла поврежденной рукой, от которой в воздухе оторвался вредитель, и, перевернувшись, грациозно спланировал на чуть примятую постель. Совесть подсказывала, что я получила по заслугам и, на самом деле, еще легко отделалась. Присев с ним рядом, я принялась растирать и осматривать раны, а пришедший в нормальное расположение духа кот, между тем, начал выговаривать:

— Я ждал, Мина. Я очень и очень долго ждал твоего возвращения. Когда мне надоело, я вылез в окно и отправился искать тебя. В меня кидались камнями дети, шугали дворники, а одна ополоумевшая старая карга даже погналась с поганой метлой! Я натерпелся таких унижений, что ты себе и представить не можешь, но я тебя так и не нашел. Есть что сказать?

Я лишь отрицательно покачала головой. Легкое магическое прикосновение охладило руку и замедлило кровопотерю. Эту хитрость я придумала во время спаррингов, случившихся под самый закат учебы в Академии. У нас не всегда хватало времени на то, чтобы подлечиться после боя, перед началом следующего. Каждый изворачивался, как мог. Но об этом я не любила вспоминать.

— Ингельда отказывалась идти домой, не дождавшись тебя, — продолжил укорять Себастьян. — Если бы благородный сэн Прут не напоил ее успокаивающим отваром и не сопроводил домой — она бы ринулась в ночь и в дождь спасать тебя. А твой юный учитель рисковал получить серьезную взбучку от отца. Есть что сказать в свое оправдание?

На самом деле, мне было что сказать.

— Я гуляла, Себастьян. В Большом Порту случилось несчастье, и я помогала людям с его ликвидацией. Потратила много сил, пыталась выбраться домой, а потом… На меня напали. Ты слышал рассказ Двестера про Фантомов? Той ночью на меня напал Фантом! А потом спас Майло. И эту ночь я провела в его доме. Он позволил остаться у него, как гостье…

Если бы коты умели удивляться, уверена, именно удивление читалось бы на морде Себастьяна. Он даже пару раз ударил хвостом, встопорщил усы и зацепился коготками за мягкое бежевое покрывало кровати.

— Интересная у тебя выдалась ночь. Но, убийца из легенд! Ты уверена, что тебе не померещилось?

Вместо этого я показала недоверчивому коту распухшую больную лодыжку и расцарапанные руки, к которым Себастьян сегодня добавил еще немного. С видом заправского доктора, черный кот осмотрел мои ранения.

— Ни на минуту нельзя оставить тебя одну, — проворчал, наконец, Себастьян. — Вечно во что-то вляпываешься. Ладно. Я тебя прощаю. Извинись потом перед Ингельдой. И не давай больше обещаний, которые не можешь выполнить.

— Ты тоже будь осторожнее в следующий раз, — ответила я, чуть поджав губы. — Ты у меня единственный и уникальный, я не хочу, чтобы за тобой гонялись с метлой и камнями.

— Знаю.

И, махнув хвостом на прощание, Себастьян покинул спальню.

Немного покопавшись в вещах, которые Ингельда заботливо разложила по полочкам большого платяного шкафа, я вытащила свежую одежду и переоделась. Мягкая ткань приятно согревала и обволакивала кожу. Платье матери Майло я повесила на самое видное место. А потом, немного подумав, перепрятала в дальний угол. Во избежание лишних вопросов. Затем я наспех умылась холодной водой из кувшина. Стало немного легче жить и дышать. Даже неприятности недружелюбного утра, кажется, отступили.

В гостиной Себастьян из полюбившейся корзинки наблюдал за читающим что-то Двестером. Это «что-то» было подозрительно похоже на письмо… Заметив меня, парень попытался скрыть лист за спиной и смущенно заулыбался.

— Вам тут пришло письмо от лиджев Тильгенмайера… Можно я его уже прочитал?.. Вы же все равно ничего не поймете!

Каков орел! Наглый и бесцеремонный! Однако в его словах есть неоспоримая логика человека, стоящего немного выше в развитии.

— Ну, что уж с тебя теперь взять. Что пишет лиджев?

Босиком я прошла по деревянному полу и тоже с ногами забралась на мягкий диванчик. Какое поразительно удобное жилище подобрал для нас Круг! Уютно устроившись и уперевшись в спинку дивана, я была готова слушать еще одного своего учителя.

— Ммм, так, он поздравляет вас с переездом… Надеется, что вам все понравится… А, вот, сегодня у вас начнутся занятия по магии и он будет ждать… Ммм… В после второго крика часовой птицы по солнцу в Парке Правителей!

Двестер довольно заулыбался и невольно стал похож на маленького щеночка, который только что притащил в зубах палочку и ждет похвалы или угощение.

Двигаться не хотелось. Диван оказался слишком теплым и мягким, а все тело — слишком изможденным и избитым. Лодыжка ныла и распухала все сильнее. Ссадины чесались и стягивали кожу. Царапины, оставленные недавно Себастьяном, перестали кровоточить, но все равно постоянно напоминали о себе. Также как и непрошенные мысли о Майло, его обещании, его холодности и отстраненности, его побеге этим утром… Удивительный мужчина…

— Так постой-постой! — проговорила я. Слова из письма, наконец, дошли до моего сознания. — После второго крика часовой птицы по солнцу? А сейчас сколько времени⁈

Паренек неопределенно пожал плечами, точное время ему было неведомо. Я резко села, от чего даже голова немного закружилась, и судорожно начала вспоминать, слышала ли сегодня рассветные крики часовых птиц. Несмотря на то, что я училась постоянно вслушиваться в пространство и отделять крики птиц от других фоновых звуков, получалось пока плохо. Вот бы однажды Друиды переняли конструкцию механических шахриматских часов и оставили, наконец, бедных птиц в покое. Но традиции предков и привычка сковывали их прогресс и отвергали контакты с миром, отличавшимся от их уклада. Двестер, запустив руку в черные смоляные волосы, тоже крепко соображал.

— Лиджи, я тут хотел сказать…

— Просто Минати, — обронила я, копаясь в памяти. В ней, как назло, всплывал только точеный профиль охотника. Я отмахнулась от него и сосредоточилась на событиях утра.

— Прости… те… Минати… Я вспомнил, матушка обычно после первого крика часовой птицы по солнцу созывает слуг, а после второго крика — зовет нас к завтраку. И я, допив чай, мигом помчался сюда, ждать вас! А то неловко вчера получилось — не дождался, гроза еще эта…

— Подожди… То есть ты хочешь сказать, что я уже опоздала?..

— Кажется, да… — парень опять смутился и легонько потер щеку.

— Я пропала.

Снимая с вешалки мятое изодранное пальто и хватая грязные сапожки, я думала о ключах. Нигде их не было, и я не могла вспомнить, куда положила их. Все заботы пришлось отложить на неопределенное время. Обувь плохо натягивалась на распухшую лодыжку. Ох, лиджев будет просто страшно недоволен! И я не могу представить, что он мне устроит. И куда делись ключи, бес горбатый их забери⁈

— Минати! Минати, а как же наше занятие? А второе письмо? — пытался достучаться до меня Двестер, с удивлением следивший за моими метаниями из-за дивана.

— Вечером! Пожалуйста, приди еще разок вечером! Если я не явлюсь к лиджев прямо сейчас, то мы с тобой рискуем больше никогда не увидеться! С меня причитается. Обещаю, — бросила я, похлопывая себя по карманам.

— Так что же, я зря тут столько времени потерял? Но во сколько вечером⁈ — сокрушался парнишка, который тоже поддался моей панике.

— Не знаю, Двестер! — крикнула я. Ключи нашлись прямо в замке в дверях и сильно меня этим обрадовали. — Все, парень, уходим! Жди меня, Себастьян, сегодня я точно вернусь!

С силой захлопнув дверь и чуть не прижав краешек пальто учителя, я повернула ключ, бросила его в карман и, кивнув напоследок, побежала, прихрамывая, в сторону Парка Правителей.

В Парке никого не было. Нет, конечно, через него еще стремительно проносились те самые дворники в запыленных и поношенных одеждах, но кроме них — никого. Оглянувшись, я пошла дальше, вглубь по центральной аллее, в надежде, что найду часовую птицу и узнаю точное время. И интуиция не подвела — я наткнулась на птичий домик, возле которого находились песочные часы. Последняя песчинка просыпалась, стоило мне приблизиться — и тут же на жердочку села большая птица, что-то среднее между крупной ласточкой и вороном. Подобравшись, она громко крикнула три раза. Один из рабочих, более чистый и опрятный, видимо, бригадир, перевернул часы и время посыпалось снова.

Значит, я все-таки опоздала… Но, если Тильгенмайера в Парке нет, может и он еще не пришел? В таком случае, этот промах мне будет несложно скрыть.

— А вот и ты! — раздался громкий голос за спиной, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности. — А я уже начал переживать, что ты вовсе не явишься.

На скамеечке, которая только что стояла пустой, со скучающим видом восседал Глава Круга и слегка укоризненно смотрел на меня. Не в силах вымолвить ни слова, я переводила взгляд с Тильгенмайера на часы и обратно. Луноликий засмеялся:

— Хочешь спросить, как я это сделал? Поставил маячок, активирующийся от присутствия определенного человека, и когда он сработал, просто перенесся сюда.

— Маячок… Как все просто… — только и смогла промолвить я.

Подобные заклинания не были редкостью и в шпионской практике. Но вот чтобы их применяли обычные Друиды. Но ведь Тильгенмайер не был «обычным» Друидом… Да и это та еще задачка — поставить маячок. Нужно не только четко представлять искомого человека. Требуется напитать заклинание его частичкой. Этот Глава Круга просто полон неожиданных сюрпризов! Я непроизвольно коснулась своих волос, радуясь привычке собирать их в высокий сложный пучок. Но если Луноликий уже припас пару моих прядей…

Тут же на задворках сознания хмыкнул холодный голос и предложил перенимать опыт и приемы у этих «обычных Друидов».

— Да, Минати, уверен, когда-нибудь ты сможешь также, — улыбнулся в бороду Тильгенмайер, но, тут же посерьезнев, добавил. — Но это не извиняет того, что ты опоздала на целый крик.

— Понимаете, лиджев, у меня выдалась очень тяжелая ночь… — я попыталась оправдаться, но безуспешно. Это вам не добросердечные сарсгардцы, готовые помочь любой «даме в беде», здесь посуровее люди живут.

— Даже если тут каждый день будет случаться потоп, ты все равно должна будешь приходить ровно ко второму крику часовой птицы по солнцу, усвой это, пожалуйста. Первый и последний раз я тебя прощаю. Следуй за мной, — приказал Друид. И я похромала за бодро и твердо шагающим впереди Тильгенмайером.

Чистый и свежий Парк с гордостью нес имя Правителей. Молодая травка тут росла аккуратно и чинно, будто причесанная с утра и умытая ночным дождем. Сочные почки, выскочившие на деревьях и кустах, оживляли серость красок, а самые ранние белесые цветочки украдкой подмигивали проходящим. На узкой гравийной дорожке гордо восседала огромная пушистая белка, которую Друид почтительно обошел. Она не испугалась. И даже не шелохнулась. Ей просто было не до нас — она с хрустом разгрызала большой орех. Я поступила также — обошла, уважительно не мешая завтракающему.

Еще раз повернув, мы вышли к большой квадратной площадке, усыпанной желтым песком и, вероятно, предназначенной для игр. По краям высились округлые гладкие валуны. Рядом из-под груды серых камней пробивался небольшой источник. Его воды, спускаясь по канавке, опоясывали участок и звонко убегали куда-то вглубь Парка.

— Вот тут мы и обоснуемся, — объявил Тильгенмайер, потирая руки. — Ну что ж, твои навыки в полной мере я увидел, нет смысла демонстрировать их еще раз. Сила в тебе есть, это понятно. Но очень уж она закопана. Будто в Чертоге тебя не обучали владеть магией, а наоборот, прятали ее. Ты и сама ее боишься. И объемов ее не знаешь. Ну, ничего, уж мы выправим все, что эти мясники в тебе пытались загубить.

Я легонько улыбнулась. Все разговоры Луноликого о силе и магии были для меня ужасно далеки. В Империи магия считается опасной, чудовищной и разрушительной силой, которую нужно тщательно контролировать и использовать очень дозированно — чтобы не стать опасным для общества. Наши маги откровенно слабы в применении магии. Наших магов специально калечат — чтобы они не могли стать сильнее. Это делается исключительно ради общественного блага. Никому не известно, что мог бы наделать ополоумевший колдун, находящийся в полной силе. А ведь случаи выхода магов из-под контроля бывали, и не редко! Уж сколько раз мы с отцом читали газетные статьи о магах, которые своей неаккуратностью уничтожали целые поселения. И всякий раз мы сходились на том, что с таким опасным даром не нужно бездумно играть. Проще спрятать его от чужих глаз и никому не показывать. Для общего блага! Даже несмотря на полнейшее сочувствие родителей к тому, что я тоже — маг…

— Помимо этого займемся твоей физической подготовкой. А то очень ты хиленькая, нельзя Друидам такими быть.

Я распахнула глаза. Но как⁈ Я занималась в Академии бегом и даже попадала на соревнования по легкой атлетике. А здесь меня сочли хилой!

— Ну и, конечно, молитвы! Без спасительного слова с утра — вообще никуда. Посему, вот такой тебе план учения. Ранним утром, ты занимаешься зарядкой, завтракаешь и бежишь к Храму. Там ты читаешь молитвы, а ко второму крику часовой птицы по солнцу прибегаешь сюда. Затем, занятия по укреплению магического духа, и, собственно магические упражнения. До истощения. Выходной тебе полагается, как у всех — один, в священный день санда. Однако ты должна будешь уделить особенное внимание богослужению в Храме! Этот простой распорядок очистит твой организм от зловредных влияний чужих магов и настроит тебя на гармонию с собой и с природой.

Я спокойно выслушала распоряжения Тильгенмайера, переминаясь с больной ноги на здоровую. Все это знакомо. Замени молитвы на чтение трактатов и сочинений Императоров, укрепление магического духа — употреблением эссенций, калечащих магию, магические упражнения — витиеватыми лекциями, и получишь стандартный день обучения старших курсов в Академии Актуальной дипломатии. А если сверху добавить строевую и военную подготовку… Муштра, теория, а на практике — все сразу забывается… К тому же, я провела три года на «бумажной» должности. Наверное, оттого и похилела.

Тильгенмайер заметил мои неловкие движения и внимательно оглядел с ног до головы. Фыркнул в объемную бороду и хохотнул:

— А ты вот в этом собираешься заниматься, Минати?

— Простите, лиджев, я не знала, какими будут наши занятия. Больше такого не повторится.

Глава Круга чуть наклонил голову к плечу, вслушиваясь в звуки произнесенных слов. Кивнул. После потребовал:

— Снимай обувь. Сегодня она тебе не понадобится. Впусти Природу в себя, ощути ее каждой частью тела.

Немного поколебавшись, я стянула с плеч уставшее пальто и уложила на небольшой валун. Рядом поставила грязные сапожки, оставшись в одном только легком голубом платье. Немного подумав, я распустила черные волосы, собранные в высокую прическу. Ветер, легко коснувшись лица, тут же растрепал локоны. Когда я пальцами ног зарылась в прохладную, чуть влажную землю, мы оба увидели мою синюшную лодыжку. Тильгенмайер нахмурился.

— Так вот в чем причина твоего опоздания. Как ты вообще смогла добраться до Парка с такой травмой?

— Я и так опаздывала. Пришлось потерпеть. А исцелять я не обучена.

— Сядь.

Повинуясь, мне пришлось присесть на пальто, расстеленное на валуне. Тильгенмайер, чуть кряхтя, опустился на колени. Аккуратно приподнял поврежденную ногу, сокрушенно покачал головой. С его ладоней посыпались крошечные искры, предваряющие тихое белесое сияние. От заклинаний лодыжке стало тепло, уставшие мышцы расслабились, а боль начала постепенно затихать и отступать. Синяк на глазах уменьшался в размерах, рассасывался и исчезал. А тело постепенно наполнялось энергией и необычайным спокойствием пополам с уверенностью. Когда свет истончился и перестал проливаться, я почувствовала, что раны и ссадины закрылись, а нога больше не болит. Что я снова готова к свершениям и четкой работе. Улыбнувшись, Глава Круга поднялся на ноги.

— Хочешь также? Учись, девочка! — и вдруг, лукаво улыбнувшись, Тильгенмайер спросил: — Показать тебе фокус?

Я кивнула. Интересное предложение, не подразумевающее отказа.

— Тогда смотри!

Тильгенмайер задрал широкие рукава хламиды. Я ждала, что сейчас он начнет плести в воздухе вспомогательную магическую сеть, но он просто вытянул руки перед собой и прикрыл глаза, все также задорно улыбаясь. Поначалу ничего не происходило, и я уже было решила, что Глава собрался подшутить надо мной, как он иногда делал с окружающими. Но потом заметила, что его кожа стала темнеть пятнами и трескаться, как скорлупа. Пораженные участки постепенно увеличивались в размерах и заполняли всю видимую часть рук. А когда с треском руки начали расщепляться на отдельные длинные вьющиеся кусочки, я с ужасом поняла, что это не скорлупа вовсе, а ветки! Тильгенмайер превращал себя в дерево!

Во все глаза я наблюдала за тем, как ветви отделяются друг от друга, покрываются почками, а затем листьями, и все растут и удлиняются, протягиваясь ко мне. Ветки обзавелись миниатюрными белыми цветками, которые позже раскрылись прекрасными благоухающими цветами. Одна из веточек, дотянувшись до моей щеки, коснулась легко, как щупальце, и протянула цветок. С удивлением и долей опаски, я аккуратно, двумя пальцами взяла его. Неповторимый аромат, достойный лучших парфюмерных магазинов. А потом ветка поклонилась и тут же рассыпалась на сотни маленьких зеленых листиков. И только белый бутон остался у меня в руке. Немного полюбовавшись, я аккуратно вплела его в черные волосы.

— Это ма́нака. Цветок богини. Как тебе мои фокусы? — довольно спрашивал Друид, возвращая рукава на место. Руки его обрели прежний облик.

— Это… Было поразительно, лиджев… — промолвила я, разглядывая листья, которые и не думали исчезать из-под ног. — Неужели вы можете целиком превратиться в дерево?

— Целиком — не могу, — ответил Тильгенмайер, покачав головой. — В этом заклинании есть один неустранимый изъян — человеку, оборотившемуся полностью, оно уже не вернет его прежнего облика. Многие Друиды сложили свои головы, пытаясь обуздать это заклинание или вернуть своих родных — все тщетно. Магия не щадит тех, кто не соблюдает ее законов. Твоя очередь. Удиви меня!

Глава Круга вновь требовал продемонстрировать способности… После предыдущей мне было выдано задание создать статую богини, которая потом будет разрушена. Что будет на этот раз?

Пришлось крепко задуматься. Чем можно удивить Друида? Он видел множество прекрасных творений, он сам их создавал. Вся его магия завязана на Природу. Он черпает ее силы и видит сквозь ее образы. А что, если?..

Я представила ледяной шар. Тонкая, будто хрустальная оболочка снега, сам он хрупкий, нежный, драгоценный. В самом сердце этого шара есть волшебная арфа… Нет, не так… В самом сердце ажурного шара томится ледяная арфистка. Без музыки, ее переливов и колдовской силы, она погибнет, зачахнет. Нет в этом мире ничего сильнее ее истинного желания поскорее освободиться от этих застенков и оживить инструмент прикосновением. Кто она, как попала в заточение — не важно. Лишь летящая в небо мелодия вечна. А жаркое солнце ласкает и истончает холодные завитки прутьев. Скоро, уже совсем скоро! Что победит, огонь или лед? Есть ли смысл в этом непрекращающемся противостоянии? Она докажет, что нет. Своей жизнью она бросит вызов законам природы. И победит. Или будет обречена…

Ледяная арфистка играла на арфе, сплетенной из лучиков солнца, прямо на площадке, покрытой желтым песком. Ее легкие грациозные движения ничто больше не сдерживало. Во всем мире были только она и музыка. И двое случайных наблюдателей, оказавшихся не в силах оценить красоту беззвучной мелодии, способных только созерцать магическое творение…

Закончив играть, девушка легонько прикоснулась лбом к арфе, благодаря ее. Затем встала и, обернувшись к зрителю, пару раз поклонилась, украдкой вытирая набегавшие слезы радости. И осыпалась сотнями прозрачных снежинок. Вспомогательное магическое кружево, запущенное словесным заклинанием, развеялось без следа.

Изобразив короткие аплодисменты, Тильгенмайер промолвил:

— Да, Минати, а ты умеешь удивлять. Ледяная арфистка! Да ты показала целую историю!

Я смущенно улыбнулась. Да, красивая история нежной девушки, рассказанная, будто со сцены, но с использованием магии, пришла сама собой. Мне хотелось создать что-то необычное, но такое, что показало бы всю глубину и очарование ледяной магии. Мне и самой теперь хотелось попасть под это очарование. Перестать сдерживать себя и начать колдовать в полную силу, как сейчас… Но я слишком хорошо помнила слова своих учителей о том, что магия — опасная вещь, чтобы бездумно играть ею. Использовать только для дела! И только во славу Империи!

Тут листочки, оставшиеся от магии Тильгенмайера, закружил ветер. Подхваченные внезапным порывом, они оторвались от земли и в вихре повлекли за собой песок, обломки веток и мои снежинки. Скорость потока возрастала, и мне пришлось сделать пару шагов назад. А локальная буря продолжала увеличиваться в размерах. С ослепительной вспышкой она поглотила солнечный свет из арфы, оставив на ее месте лишь крошечную подпалину. Дотянувшись до ручья, буря начала вбирать в себя воду и спрессовываться в чудовищный монолит. Я с удивлением и заколотившимся сердцем наблюдала за происходящим. Пока пылающие магическим огнем огромные волчьи глаза не уставились на меня. Глаза в глаза. Оскаленная пасть. Острейшие древесные зубы. Хохот Друида:

— Посмотрим, чем ответишь на этот раз. Защищайся!

Не успели эти слова отзвучать, как существо резко метнулось в мою сторону, и я едва успела отпрыгнуть. Тварь зарычала. Глядя на меня, она стала медленно надвигаться, а я, также медленно, сдавать позиции. Пока не осознала, что под левой ногой уже нет земли — еще чуть-чуть и я сорвусь в воду. Применять боевую магию мне не хотелось. Я надеялась, что зверюгу получится как-то зачаровать и не дать ей сделать последний шаг. Или, что если я перестану шевелиться, то оно потеряет ко мне интерес. Как живая животинка. Поэтому, замерев, я стояла на краю небольшого обрыва, вспоминая несложные умиротворяющие заклятия.

Стекая по клыкам оскаленной пасти, на землю падала водяная слюна и тут же терялась в песке. Рычание не прекращалось, но, как мне казалось, становилось все более тихим. А потом волк завыл, устремив острую морду в серое небо.

— Лиджев, что это? Зачем⁈ — успела крикнуть я, пока существо надрывалось, не обращая на меня внимания.

Сквозь вой долетел смешок:

— Учебный бой. Хочу посмотреть, на что ты способна.

— Но этого не было в пла…

И пока я, на какие-то мгновения потеряв контроль над ситуацией, препиралась с Друидом, монстр просто толкнул меня лапой с обрыва.

Полет был коротким, а жесткое приземление спазмом прокатилось по спине, заставив выгнуться и застонать. Стало тяжело дышать, а утренний свет вдруг резанул по глазам. Платье вымокло и порвалось, а на ладонях опять появились царапины. Кровь из тонких ссадин тут же уносилась холодными водами ручья. А сверху на меня смотрела скалящаяся морда и, я готова поклясться, улыбалась!

— И это все, Минати? — молвил, довольно улыбаясь, подошедший к псине Тильгенмайер. — Совсем-совсем грустно… Как же мне тебя учить, если ты не можешь справиться с дре́лемом [1: Дре́лем — создание Природы, принимающее любую, удобную заклинателю древесно-природную форму]?

И он сокрушенно покачал головой.

Меня потихоньку начала распирать злость. Я — Минати Летико, ледяная колдунья и гражданка Империи, сижу по уши в грязи в разорванной одежде и подвергаюсь насмешкам и издевкам! Я не слабачка и с простыми древесными монстрами справиться могу, бес их всех забери! Сколько можно издеваться надо мной и ни во что не ставить?

Я зло подняла глаза на стоящих. А на каменистом дне уже была нарисована быстрая руна простенького атакующего заклинания. Я вскинула руку и руна потянулась следом. Сконцентрировав нужное количество энергии, я выпустила ее, сквозь слабо светящийся символ, прямо в морду волка. Немалого размера ледяная сосулька ударила промеж глаз твари и… Рассыпалась! Существо просто чихнуло. Потом еще раз. И, снова оскалившись и зарычав, уставилось на меня. Оно было рассержено. И готовилось к прыжку. Что-то нужно делать. Быстро!

Я вскочила на ноги и, что есть мочи, побежала против медленного течения. И как раз вовремя. Задержись я всего на пару мгновений, и монстр бы уже рвал меня в своих объятиях.

Убегать было неудобно, и я пару раз чуть не упала, поскользнувшись. Благо, низкие голые ветки деревьев серьезно выручали. Волк скачками догонял и преследовал меня прямо по воде. Я пару раз оборачивалась, и каждый раз казалось, что существо растет в размерах и ускоряется. И до меня дошло — вода! Ведь он был создан на основе корней, веток, песка и воды, откуда еще черпать ему силу⁈ Находясь в ручье, я только делаю его более грозным противником!

Высоко поднимая колени, я начала выбираться на берег там, где становился пологим обрыв. Краем глаза на песчаной площадке я заметила Тильгенмайера. Выглядел он необычно — сквозь него виднелись деревья парка. Друид стал полупрозрачным. Возможно, это тоже какое-то заклинание, но сейчас у меня нет времени размышлять над ухищрениями учителя. Потому что волк уже почти нагнал меня. Почти… Остановившись и воспользовавшись форой, я изобразила на одном из валунов еще одну магическую руну и снова направила сквозь нее заклинание. На этот раз вышло сильнее. Но, пролетев сквозь символ, магическое копье всего лишь запуталось в ветвях, слагавших тело чудовища, и не нанесло ему ни малейшего вреда. Существо просто продолжило переть на меня с неумолимостью шахриматского льва. И я понимала, что теперь колдовать придется всерьез, и просто так от него не отделаться.

— Сана́р шелми́!

Словесные заклинания не были моей сильной стороной, но подсознание подсказывало, что стоит начать использовать их. Они гораздо мощнее рун и обычных взмахов руками. Вот и сейчас, на пути твари, из-под земли вырастали острые ледяные барьеры, призванные задержать ее. Расчет оказался верным — волк принялся огибать и перепрыгивать препятствия, пока я готовила следующее заклинание.

«Мира́ль» вызвал локальную снежную бурю вокруг волка и не позволил ему ориентироваться в лабиринте ледяных копий. Я стала замечать, что мое колдовство постепенно изматывает чудовище, но не прекращала думать о следующей атаке.

В существо полетели очередные ледяные копья, направляемые парой рун. Некоторые разбивались или застревали, но я замечала, что каркас из веток и заполнение из песка постепенно рушатся. И это слегка ободряло. Перемещаясь по площадке, я вновь и вновь возводила барьеры и не прекращала ледяной обстрел, стараясь быть вне зоны досягаемости дрелема.

Вскоре силы монстра начали иссякать. Он уменьшился в размерах, припадал на одну лапу, а из морды и боков вытекал песок. Мысленно я уже праздновала победу и доказывала Тильгенмайеру, что он зря во мне сомневался. Еще пара заклинаний и с волком будет покончено!

Вдруг голову пронзила резкая острая боль, сравнимая, разве что, с ударом в висок. Все поддерживаемые заклинания разом оборвались. Барьеры начали истончаться и таять. Я покачнулась, перед глазами плыло и рябило. Белый свет облаков вновь показался таким слепящим, что пришлось крепко зажмуриться. Да что вообще происходит⁈

Почуяв мою внезапную слабость, существо приободрилось и вновь зарычало. Я же ничего не видела и могла только слышать его приближение. Сейчас он остановился. Следом будет бросок и челюсти, смыкающиеся на моем горле.

Я поняла причину. Очередная неконтролируемая растрата магической энергии. Столько сил вложила в атаку, что магия просто закончилась. Исчерпалась даже физическая энергия! И теперь я подошла к грани истощения. Магически, телесно, психически — я была не готова закончить бой, который почти выиграла! Нужно действовать умом и хитростью. Нужна уловка! И если она не родится в ближайшие пару мгновений, моя жизнь бесславно оборвется.

Волк бросился на меня, слепую и потерявшую ориентацию, повалил на землю. Это был момент его триумфа. Момент, прерванный моим криком. На грудь и глаза опустилась тяжелая темнота. Как же быстро все закончилось…

— Вставай, вставай, Минати, — приговаривал Глава Круга. Он опустился прямо на землю, аккуратно приподнял меня за плечи и удобно уложил голову у себя на ногах. — Знаешь, концовка бесподобна, я почти поверил!.. Вот, пей, не упрямься. Что это было, рассказывай.

У пересохших губ настойчиво маячила чашка с волшебным ромашковым чаем Тильгенмайера. Сил не осталось даже на то, чтобы взять ее в руки, поэтому чай сам заливался в горло, будто поддерживаемый невидимой магической рукой. Постепенно становилось легче. Темнота уходила, и становилось чуть легче смотреть в серое затянутое облаками небо. Исчезала тяжесть, не позволявшая дышать полной грудью. Но от последствий обморока истощения не так-то просто избавиться.

— Ну, так, как ты это сделала? — повторил вопрос Друид после того, как мое дыхание выровнялось.

Усилием воли я заставила себя подняться с колен учителя, сесть на песок и взять чашечку, оказавшуюся обжигающе-горячей. В едва очнувшемся мозге промелькнула мысль о том, что неплохо бы попросить у Аксельрода еще тех чудесно-отвратительных эликсиров. Сиплым голосом я ответила:

— Вы наверняка заметили, что сил у меня почти не оставалось. Требовалась хитрость, которая решила бы все сразу. У меня было две мысли. Первая — причинить вред заклинателю. Но это оказалось абсолютно бессмысленным, ведь вас не было на площадке. Всего лишь проекция, способная видеть вашими глазами. Ведь оттого она была прозрачной?.. Вторая идея — воздействовать на материал, из которого сделан дрелем. Вспоминаем — это ветки, снег, песок и вода, главный связующий компонент. Я решила, что если смогу закристаллизовать всю воду в монстре, то он саморазрушится. А так как сил не почти не оставалось, единственным выходом, было применить «Ледяной крик». Он отключил меня, извлекая остатки магии, и уничтожил волка. Вот и все.

— Блестяще, Минати! Я нисколько в тебе не сомневался, — искренне и гордо улыбаясь, старик смотрел на меня. — В твоих размышлениях только одна ошибка — я на самом деле был здесь. Никаких проекций, просто заклинание разматериализации. Но ты пока не способна его повторить.

— Надеюсь, когда-нибудь, — вздохнула я, отпив еще немного чая. — Учитель…

— Да, мотра.

— Можно вопрос?

— Конечно, ты заслужила сегодня ответы на свои вопросы.

— Скажите… Там, наверху над обрывом, вы ведь специально провоцировали меня, сидящую в воде и находящуюся в полной нерешительности? — я прямо взглянула в лицо Луноликого.

— Кхм… — Тильгенмайер лукаво улыбнулся, пару раз прокашлялся, но все-таки ответил. — Да, Минати. Я действительно не сомневался в тебе. Но ты настолько не привыкла использовать свою магию, что только злость и ярость способны расшевелить тебя. Что-то… Или кто-то, будто намеренно губил в тебе потенциал, перекрывая и пережимая все каналы энергий. И нам предстоит с этим разобраться. Подобное вмешательство в дела магии никогда не доводили до хорошего.

Я задумалась над словами Друида о «перекрытии каналов энергии». Выходит, Аксельрод говорил правду. Эссенция, которую мы пили все время обучения в Академии Актуальной Дипломатии, ломала нашу магию. Значит, я действительно могу больше. Могла. И все же, кто-то в Империи разработал программу по калечению магов. Кто-то умышленно влиял на магию, текущую в человеке… В Империи, среди всего обилия ученых, видимо, были и специалисты по магической… Физиологии?

— Лиджев, а можно еще один вопрос?

— Конечно. Спрашивай, — Друид, все также сидящий рядом на песке, внимательно смотрел мне прямо в глаза.

— Магия… Разве ее можно перекрыть? Повредить? Просто, звучит это так, будто она располагается в каком-то определенном участке тела… Разве ее запас не строго ограничен?

Глава Круга сузил глаза и как-то, будто подозрительно, взглянул на меня, прежде чем уклончиво ответить:

— Все верно, запас магии действительно ограничен. Есть маги, через которых протекают огромные потоки энергии, есть и более скромные. Поэтому великие маги всеми правдами и неправдами стремились увеличить то количество магической энергии, которой обладают. Но… Также существуют силы… И заклинания… Способные поставить крепкий блок на заклинателе. Изорвать и повредить связующие нити… Нет, Минати, это слишком сложно для первого занятия, ты все равно ничего не поймешь.

— Но я постараюсь! — пыталась было взмолиться я.

— Я сказал нет. Значит, нет, — неожиданно резко и строго ответил Луноликий, сдвинув кустистые брови к переносице. — Ты не готова.

— Да, хорошо, я поняла… — пробормотала я поспешно. Интуиция подсказывала, что в такие моменты Тильгенмайеру не стоит перечить. Лучше просто спрятаться за чашечкой чая.

— Ну и прекрасно, дорогая… Хмм, что еще я мог забыть… Ах, да! Расскажи, каким оружием ты владеешь?

Чай моментально застрял в горле, и я закашлялась. Из глаз выступили слезы, а Друид начал энергично бить меня по спине, не забывая приговаривать:

— Девочка, ну что же ты такая неаккуратная? Вот все платье разорвала при падении. Я потом дам тебе адрес одной Друидки, мигом тебе все заштопает, а если скажешь, что от меня, то еще и денег не возьмет. Не обожглась, нет? Все в порядке? Ну-ну, успокаивайся, тише… Так какое оружие ты предпочитаешь?

— Помимо магии? — прохрипела я, все еще не в силах говорить нормально.

— Конечно! С твоим-то уровнем владения магии… Обычное оружие сыграло бы немалую роль. Если не сказать — решающую.

Я пропустила колкость и намек в свой адрес мимо ушей.

— Ммм… В Чертоге я неплохо управлялась с луками и короткими клинками… Учителя хвалили.

— Не доверяю я больше этим бездарям, — сокрушенно покачал головой Глава Круга, затем хмыкнул. — Им бы в нашей Академии Друидов еще пару курсов послушать, прежде чем других учить. При этом заявляя о своей небывалой демократичности в подборе студентов!

Чашка опустела и теперь прятаться было не за чем. Шуршащий за спиной ручей нашептывал, что я стану причиной разлада между Академией Друидов Асмариана и Академией Чертог Пелепеленеса. Потому что не очень ловко орудую магией, ставя под сомнение навыки тамошних учителей…

— Ну, ничего, это дело мы поправим, — лучезарно улыбнувшись, старик поднялся на ноги и легким кивком головы рассеял наши волшебные чашки с чаем. Я поднялась следом.

— У вас есть какое-то дополнение к плану, учитель? — решила уточнить я.

— Скажи, дорогая, тебе знаком наш доблестный воин — Майло Хэлдир?

— Кажется, да… Мы встречались на балу… — свое вздрогнувшее сердце я попыталась спрятать за слабой осведомленностью. И теперь боялась и жаждала тех слов, что намеревался произнести Друид.

— Майло — один из лучших Воинов города. Думаю, он будет не против взять на себя ответственность по твоему обучению бою на коротких клинках.

Он это сказал. Просто и буднично. А я не могла поверить услышанному. Передо мной открылась реальная возможность видеть этого необычного, отстраненного, притягательного человека, при этом, не становясь вновь жертвой кровожадного маньяка. Присмотреться к нему, навести мосты, подружиться с «одним их лучших Воинов города»! Это могло открыть очень интересные перспективы. Ну, надо же, как все удачно складывается!

— Что ж, Минати, отдохнула? В таком случае, мы продолжим наше занятие. Итак, ты умеешь петь?

— Петь?

— Ничего страшного, если не умеешь. Тогда этим мы и займемся. Разучим новую хвалебную песнь нашей преблагой богине. Ведь она должна начать слышать глас той, что станет новообращенной.

Раскачиваясь на ходу, как тонкая молодая ветка, я медленно брела в Торговый район. Домой. Наконец-то… Казалось, что, если бы не сильнейший предгрозовой ветер, дувший прямо в спину, я точно упала бы прямо на мостовую. Не жаловаться. Не жаловаться хотя бы вслух — было одним из правил, которые я пыталась соблюдать, но сейчас мне хотелось прийти, сжать в объятиях Себу и долго-долго отдыхать.

Да, я наивно полагала, что обморок от магического истощения — самое страшное, что могло со мной сегодня случиться. Я жестоко ошиблась. Во всем. Не знаю, почему я решила, что если Тильгенмайер выглядит добрым и заботливым дедушкой, то и занятия с ним будут проходить легко и непринужденно. Он вымотал меня так, что к середине дня я перестала ощущать свои ноги, а к вечеру уже не понимала, где верх и где низ. Волшебный волк был только началом. После моей победы последовало разучивание подвывающей молитвы на двирданике, восхваляющей Митару. Перевод Тильгенмайер не давал, наверное, он думал, что я и так все пойму. Следом он создал еще одного монстра. Гигантскую шипастую змею. И заранее предупредил, что он ядовита и ее укус может повлечь за собой магическую кому. Я вновь отправилась в обморок, и отпаивать меня пришлось дольше. Луноликий был уже не так доволен, как в прошлый раз, ведь змея победила. После некоторых раздумий он дал мне «задание на дом» — продумать бой с новым существом, ведь я буду сражаться с ним до тех пор, пока не возьму верх. Остаток дня мы посвятили изучению новой природной руны. Были ли дни дольше, чем этот?.. Но я не сомневалась — будут.

Напоследок, я обмолвилась о происшествии со стражей и спросила, могут ли мне выдать какие-то документы или, на худой конец, магический пропуск. Тильгенмайер ударил себя ладонью по лбу, сказал, что я обратилась по адресу, и пообещал выправить какую-нибудь бумажку. Или иной понятный для всех жителей опознавательный знак.

С серого неба начал накрапывать мелкий дождичек. Я не испытывала по этому поводу ничего — нервы отключились. Натыкаясь на редких вечерних прохожих, предусмотрительно уступавших дорогу, я добрела до дома. О, как малодушно мне хотелось, чтобы ничего этого не было. Ни Друидов, ни миссии на болотах, ни этих трудностей. Не иметь магии, не владеть магией!

А подсознание шептало, что это невозможно, что это такая же неотъемлемая часть меня, как и дыхание, что я не смогла бы отказаться от тех волнующих воздушных снежинок, возникающих по безмолвному приказу. Что смирение с ситуацией — лучший выход из возможных. Смириться и приспособиться, не этому ли нас учили в Академии в Империи⁈ И мы всегда это делали. Это было правильно. Но почему мне кажется, что сегодня что-то пошло не так? Не так, как обычно. Опять.

Я нашла силы, чтобы улыбкой ответить на приветствие добродушного Прута и подняться по ужасающе длинной лестнице на четвертый этаж. Постучала в дверь, сама не понимая, чего ожидала. Что дверь откроет кот Себастьян? Но уже через пару мгновений на моей шее висела в растрепанных косах и чувствах Ингельда, содрогаясь от рыданий. Она что-то причитала, просила больше так не делать и не пропадать. Я, как могла, крепко обняла ее в ответ, чувствуя, что если девушка продолжит так на мне висеть, то мы обе просто упадем на пыльный пол общего коридора. Из дверей выглядывали Двестер и Себа. Получается, все уже здесь. Ждут меня. Это так неожиданно… На сердце потеплело. Я будто снова обрела дом. Вдали от дома.

— Ингельда, если ты меня задушишь, то мы точно больше не увидимся!.. — прохрипела я, пытаясь унять любовь юной девушки. Она тут же отпрянула.

— Ой, прости, Минати! Но я так испугалась за тебя! Скажи, пожалуйста, с тобой ведь все в порядке? Где ты провела эту ночь? Почему не пришла домой?

Я не могла рассказать ей ни про Фантомов, ни про Майло. Хватит и того, что часть этой истории знает Себастьян. Ингельда, воспитанная в строгих местных традициях, точно не поняла бы мое поведение. Поэтому я просто вымученно улыбнулась и спросила:

— Может зайдем внутрь и поужинаем? Я ведь круглый день ничего не ела…

Ингельда спохватилась, взяла меня за руку и втащила внутрь. Двестер отступил на пару шагов, стараясь то ли не путаться под ногами, то ли слиться со стенами. Кажется, он чувствовал себя немного неловко. А следовавший за нами повсюду Себастьян добавлял ему нервозности. Вон, даже всегда приглаженные волосы паренька оказались всклокочены.

Я вышагнула из забрызганных грязью и потерявших лоск сапожек, разнося на пятках по гостиной песок с сегодняшнего занятия. И была заботливо усажена на диван, с которым едва успела познакомиться этим утром. Двестер присел рядом в нерешительности, а Ингельда, обретшая наконец покой, упорхнула на кухню греметь кастрюльками и котелками. Какой же мягкий этот диван…

— Минати? — робко вопрошал Двестер. — Мы, кажется, собирались позаниматься вечером? Я пришел. А вы готовы?

Я мысленно застонала. Да, парнишку я звала вечерком, и он пришел. Во второй раз пришел, не нарушив данного слова. Я открыла глаза и посмотрела на Двестера.

— Так это — да? — не понял парень.

— Вот бы нам сейчас чаю Тильгенмайера… — проговорила я мечтательно, устремив взгляд в потолок. Он бодрил, помогал открыть второе дыхание, улучшал настроение и сон… — Да, Двестер. Спасибо тебе. Я — твоя должница.

Двестер кивнул и протянул мне затрепанную детскими руками книжку. На обложке была отпечатана сложная гравюра — тонкое дерево, шипастая змея у его корней, солнце и луна, маленькая птичка, сидящая в самой гуще кроны. По всем признакам — это сказки. Идеально для начала.

Взгляд снова упал на желтый, сложенный вчетверо лист, лежащий на столе еще с утра. Расправив его, я увидела свой собственный карандашный портрет, набросанный быстрой умелой рукой. В углу красовался сложный вензель. Я задумалась. В этом городе у меня был только один знакомый художник. Оттого подобное внимание оказалось вдвойне приятным. Ариэн помнил обо мне. И даже откуда-то разузнал адрес. Немало подивившись неожиданному подарку, я оставила его на комоде возле большого окна. Рядом поставила другой подарок — маленькую козочку из черепа рыбы гонта. Кажется, я обрастаю в этом городе неожиданными знакомствами…

Я прошла в спальню, переоделась в простое серое платье, и, бросив быстрый взгляд на платье зеленое, торопливо захлопнула дверь шкафа. Затем я умылась холодной бодрящей водой, обтерла лицо и шею мягким свежим полотенцем. Двестер уже выбирал учебную историю, а из кухоньки доносилось приглушенное пение Ингельды и дивный запах бульона. На этот чудесный запах хотелось лететь, не думая ни о чем. А желудок жалобно сжался, оповещая, что утренней кашки было маловато.

— Двестер… — позвала я. Паренек оторвался и поднял на меня глаза. — Предлагаю переместиться в кухню. Там будет удобно и тепло.

Двестер нахмурился. Потер правую щеку ладошкой, заложил палец в книжке на нужном месте. Потом все же решил уточнить:

— Нам точно нужно туда идти? Ведь там служанка делает свои дела, а мы… Мы — лиджан, наши дела — чтение, умные мысли, торговля. И наше место здесь, в гостиной. Подальше от кухонных запахов.

Глядите, какой сноб! Кто его так воспитывает⁈

— Знаешь, Двестер, я думаю, мужчина должен уметь все. И читать, и торговать, и готовить вкусную пищу. Иногда можно и умные мысли думать. Что из этого ты умеешь?

— Читать, — смутился Двестер. Он все еще не понимал, куда я клоню.

— Думаешь, этого достаточно? — произнесла я, хитро улыбаясь.

Двестер глядел на меня из-под насупленных черных бровей, видимо, пытаясь по моему настроению определить правильный ответ. Не добившись успеха, мальчик ответил наугад:

— Недостаточно?.. Я бы хотел научиться драться на мечах. Я уже немного умею, но папа говорит, надо больше стараться, — огонек в его глазах разгорался все сильнее. — А у Кассиота получается! У него вообще всегда все получается. Но я тоже не отстану.

— Научишь меня читать, сможешь всем говорить, что обрел бесценный опыт преподавания, — проговорила я с улыбкой, сложив руки на груди. — А теперь поднимайся и пойдем получать такой же бесценный опыт готовки.

Двестер покорно прошел следом за мной на маленькую домашнюю кухню. Там, возле простой дровяной печи хлопотала Ингельда, ни на мгновение не отвлекаясь от готовки. Она была феей и духом этого места. А мне вспомнились недавние слова девушки, о том, что она была бы рада поработать и на более простых Правителей, типа Сарботти. Интересно, они с Двестером смогут найти общий язык?..

Если бы кто-то в этот момент смог заглянуть окно четвертого этажа, какую на диво мирную картину он увидел бы! Уютная кухня, обшитая старым деревом, заполненная теплым светом нескольких масляных ламп. Юный Двестер сидел за обеденным столом, накрытым белой полотняной скатертью, и читал древние строки вертикального текста, выведенные умелой рукой на пожелтевшем пергаменте, слегка водя пальцем по странице. Это его любимая книга. Казалось бы, не детский уже возраст, но истории про гномов, когда-то населявших Асмариан, всегда увлекали его, он сам так сказал. И он очень хотел бы стать Друидом, ведь они столько всего умеют и знают! Хотя бы, создают эти книги и бумагу, на которой они написаны! И однажды он непременно обнаружил бы такую, в которой говорилось бы, куда ушли гномы, и нашел бы их! Он не знал, что делал бы со всем этим дальше, но само приключение, сама находка были бы бесценны.

И я улыбалась и поддерживала его идею, а Ингельда хохотала, помешивая готовившееся на огне мясо, добавляя базилик и сушеные грибы. Так легко оказалось проникнуться теплыми чувствами к этому мальчишке, такому непосредственному и такому искреннему. Такому похожему на меня… И тени, отбрасываемые нашим весельем сквозь свет свечей, подрагивали и метались на стенах, мешая спать Себастьяну, устроившемуся на самом верху массивного кухонного шкафа. Было тепло, радостно и сытно, и, если бы кто-то заглянул в мое окно, он удивился бы тому, как малознакомые люди могут так быстро стать близкими.

6 и́нсарбат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. День

Солнечный день удлинялся. Мои дни тоже становились дольше. Утром — подъем, быстрый завтрак, пробежка до Храма и чтение раболепных молитв Митаре. Днем — бесконечная изматывающая тренировка. Тильгенмайер всякий раз создавал новых монстров из песка и веток, с которыми я сражалась. Тот первый волк и даже змея теперь казались мне детскими шалостями. Я видела таких существ, которых сложно было представить даже в кошмарах. И я сражалась с ними! Иногда даже побеждала… После пары таких побед, Друид, особенно довольный, отпускал меня домой пораньше. И тогда я, словно школьница, сбежавшая с урока, возвращалась чуть ли не вприпрыжку. А иногда по вечерам, ко мне приходил посыльный из Митеймаар Агриан с сообщением от Воплощающего Землю. Тот приглашал присоединиться к компании его самого и Друвера, чтобы «чинно и благородно скоротать сей дивный вечер в каком-нибудь чудесном, бесконечно приличном кабаке». И это сглаживало впечателние от долгих, почти дневных тренировок.

Однако Тильгенмайер не мог уделять мне много времени. Все-таки, Друид — фактически глава государства, и должен присутствовать на важных совещаниях, заниматься проектами и бумагами. Тогда Луноликого заменял кто-то из учителей Академии Друидов — по личной просьбе Главы Круга. Дважды приходил старичок, представившийся странным именем Никодим. Он сразу завоевал мое расположение, научив, наконец, создавать тот чудесный травяной напиток, которым меня постоянно отпаивал Тильгенмайер. Никодим оказался преподавателем знахарского и лекарского искусства — все дни напролет мы бродили по Парку Правителей и Храмовому Району в поисках целебных трав. Их оказалось так много, что я едва успевала запоминать диковинные названия. Никодим, улыбаясь сухонькой улыбкой, обещал подарить свой трактат о травничестве, если я вдруг окажусь в стенах Академии. Один раз приходила Са́мра Са́кха — преподавательница «Друидского богословия и закона», с которой мы, наоборот, не нашли общего языка, слишком самодовольной оказалась женщина. И один раз заявлялся учитель по направлению «Артефакты». Веселый и подвижный мужчина рассказал пару бородатых анекдотов о магических предметах, которые я слышала, даже учась в Империи, а потом отпустил меня пораньше, ссылаясь на свою большую загруженность.

На шестой день занятий пришел Аксельрод. Как всегда безупречный и одетый исключительно в белое, Друид опоздал ровно на половину песчинок в песочных часах. Он шел так легко и мягко, будто летел над песком, не запачкав ног в открытых сандалиях и подола длинного халата. Я даже поднялась с холодного валуна, чтобы поприветствовать своего настоящего непосредственного начальника. Он слегка кивнул и аккуратно присел на соседний камень.

— Доброе утро, Минати. Как твоя жизнь?

— Доброе утро, лиджев, — отчеканила я, чувствуя, что вся кровь отлила от лица, — спасибо, не жалуюсь. Очень много дел, занятий…

— Это чудесно, — кивнул шеф всех шпионов. — Значит, скоро сойдешь за свою. Как обустроилась на новом месте?

— Обустроилась комфортно. Моя служанка Ингельда помогает по дому и здорово упрощает жизнь, — продолжила я тем же сухим тоном. Ладошки сразу вспотели, поэтому я уложила их на колени. Аксельрод покивал и продолжил свой вежливо-бесцеремонный допрос, будто я пришла то ли к богатому дедушке, который должен отписать мне наследство, то ли к врачу по срамным болезням.

— Как проходят ваши занятия с Его Светлостью?

— Лиджев Тильгенмайер не может все время заниматься только моим обучением. Поэтому иногда он отправляет ко мне других учителей.

— Это я знаю, ведь поэтому я здесь, — фыркнул Аксельрод. Он сидел так чинно и спокойно на этом влажном, заросшим мхом валуне, да еще с таким видом — будто мы находились в самой блестящей гостиной этого города. — Я спрашиваю — как именно он тебя учит? Как готовит ашанти к Переходу?

Пришлось кратко объяснить, что я бегаю, молюсь и дерусь с разными существами из веток и песка. О том, как и когда будет совершаться Переход, что это такое, и как к нему готовиться, Тильгенмайер ничего не рассказывал. Аксельрод выслушал меня молча. Я тоже решила соблюсти тишину. Лишь только ручей весело журчал по покатым камням, да часовая птица прокричала начало нового отсчета.

— Говорят, что за последние десятилетия только одному человеку удалось удачно завершить Переход, — задумчиво произнес Друид, потирая подбородок. — И только Тильгенмайер знает детали многодневного ритуала. Внимательно слушай, что он говорит, постарайся выведать побольше — и передай эту информацию мне. Всю целиком, без купюр и додумываний. Поняла?

— Принято, лиджев, — просипела я нервно, заерзав на валуне. Пятой точке стало некомфортно, хотелось встать и что-то сделать, особенно, после энергичной пробежки в длинном платье… Но Аксельрод не торопился ни прекращать расспросы, ни переходить к обучению.

— Есть что-то еще, что я должен знать?

— Ваши эликсиры работают! — произнесла я, робко улыбнувшись. — Моя магия окрепла. Не могли бы вы…

— Да. Я сделаю для тебя еще партию зелий, — ответил Аксельрод, довольно улыбаясь. — Что-то еще?

Я задумалась и опустила взгляд прямо на желтый песок площадки. Ни про встреченного кровожадного убийцу, ни про Двестера не хотелось рассказывать. Это все-таки мои дела, которые не имеют прямого отношения к нашему туманному общему делу. Я тихо и незаметно решаю задачи, которые сама себе поставила — Империи незачем это знать. Еще немного поковырявшись в памяти, я решила поделиться последней важной новостью:

— Лиджев Тильгенмайер договорился с сэном Майло Хэлдиром по поводу моего обучения. Лиджев уверен, что мне не хватает навыков владения холодным оружием и сэн Майло должен будет это исправить.

Глаза Аксельрода внезапно загорелись. Они пришел в такое возбуждение, что, вставая, зачерпнул открытыми сандалиями песка и даже не заметил этого. Воплощающий Воздух принялся мерить шагами площадку и бормотать под нос что-то непонятное. Сколько я ни вслушивалась, так и не смогла уловить ни одного знакомого слова ни на ордвегиан, ни на метариконе, ни на, с боем изучаемом двирданике. Друид пару раз останавливался у ручья, смотрел на воду, что-то явно прикидывал в голове. И, когда мои нервы готовы были заискрить, наконец остановил свой бег и четко произнес:

— Мне нужно, чтобы ты следила за Майло и подобралась к нему поближе.

Я чуть не раскрыла рот от удивления.

— А что значит… Поближе? Насколько — поближе?

— Настолько, насколько потребует дело, — Аксельрод глянул так твердо и зло, что, казалось, глаза сейчас выпрыгнут из орбит. — У нас есть очень серьезные подозрения, что он… А впрочем, не важно. Стань ему другом, подружкой, да кем угодно. Вотрись к нему в доверие. Ты сможешь. Побольше этих твоих милых искренних улыбок — и он будет твой. Это приказ.

Я только кивнула, в нарушение всех уставов. Сердце колотилось где-то возле горла. Неужели я получила разрешение на то, чтобы быть рядом с Майло! Настоящее разрешение на «разработку объекта»! К тому же, такого притягательного. Никакая Акшар теперь не сможет помешать мне. К тому же, она ведь так и не смогла подобраться к Майло — а ведь наверняка имела схожее задание!

А строгий разум, объединившись с холодным голосом, напоминали об осторожности. Ашанти, ученица, готовящаяся к Переходу, не-Друид, которая вдруг начнет охмурять лучшего воина города, может плохо кончить. Нужен четкий план, разбитый на подзадачи, гибкий, корректируемый! И аккуратное ему следование. Сердце стучало и требовало план скорее.

До конца дня мы с Аксельродом тренировали простенькие шпионские заклинания. Друид понял, что мой навык владения магией, умение ставить руны и четко артикулировать заклинания чудовищно страдает. Сколько раз он тихо выругался на «коновалов имперской академии» и пообещал прислать еще несколько футляров с исправляющими зельями. Я старалась. Правда старалась. Но раньше никто не обращал внимание на положение моих рук и локтей, не объяснял, в какой момент нужно коснуться языком нёба, поэтому постигала магическую науку как первоклассница. После девятого крика часовой птицы по солнцу, когда наступил вечер, Аксельрод завершил наши занятия и откланялся. Но перед этим передал слова Тильгенмайера. Напоминание о том, что завтра мне стоять на коленях у алтаря Митары во время богослужения в санда.

Изученная дорога домой, ничего нового. Вниз, к выходу из Парка, по мостовой к Мосту Первых посевов, соединяющему Район Правителей с Торговым, по центральной аллее, свернуть и вот он, родной Конный проезд. Вот он — мой дом. У главного входа обнаружился экипаж с парой вороных жеребцов и кучером на козлах. Я аккуратно обошла их и тенью скользнула внутрь. Из-за дверей, за которыми находился кабинет управляющего, доносились неразборчивые обрывки разговора. Я остановилась, прислушалась, стараясь выцепить какие-нибудь сплетни. Говорил Прут, ему отвечал ему немолодой голос. Разговор касался, в основном, повышение цен на услуги прачки и на съем комнат. Из чего я сделала выводы, что управляющий сейчас общался с хозяйкой — лиджи И́мрой Анса́ви. Не узнав более ничего существенного, я сделала пару шагов назад и пошла наверх, в свое уютное жилье.

Снимая обувь, я обнаружила под дверью новый лист бумаги — еще один карандашный рисунок Ариэна. На этот раз он изобразил огромный цветник из садовых роз. Я улыбнулась, отметив, что нужно отправить художнику какой-то ответный маленький подарок, и убрала рисунок в комод, к остальным. Я начала всерьез задумываться о том, чтобы собрать из рисунков небольшой альбом.

В гостиной уже собралась вся компания. Себастьян уютно лежал в ногах у сидящей на диванчике Ингельды, Двестер находился рядом. Парень с девушкой активно о чем-то спорили. Ингельда ворчала, повышала голос и махала на парнишку, тот тоже не оставался в долгу — шипел и подтрунивал над девушкой. Переодевшись, я присоединилась к ним. Обсуждали, оказалось, третий за эти дни подарок от Прута Ингельде. Она краснела, смущалась, но все равно была ужасно польщена и взволнована таким вниманием.

— А что там внутри, вы уже проверили? — спросила я, кивнув на подарочную коробочку. Украшенная вензелями и бантом, она выглядела солидно и дорого. Ингельда отрицательно замотала головой, так, что одна из длинных кос хлестнула Двестера по лицу.

— Нет-нет, я не хочу, я считаю, что должна вернуть лиджев Пруту этот бесценный подарок и поблагодарить за его щедрость.

— Во-первых, он не лиджев, — прогудел Двестер, загибая палец. Девушка глянула на него грозно, но юный Правитель продолжил. — Во-вторых, ты поступаешь очень неблагодарно. А в-третьих — неужели тебе самой не интересно, что там⁈

— Я все равно не могу принять таких дорогих подарков, я… Двестер! Что ты делаешь!

— Поздно, я уже открыл.

Наглый и привыкший к тому, что ему все позволено, этот молоденький лиджев все-таки дотянулся до коробочки, развязал все ленты и явил подарок зрителям. Сперва мы почувствовали дивный запах сушеных цветов и ягод. Потом на свет показался маленький чайный набор в баночке из настоящего стекла. А когда Ингельда, не утерпев, раскрыла маленький кулечек, аж взвизгнула от восторга. Я тоже посмотрела внутрь. Там лежал блестящий сахар в виде маленьких кубиков.

— Это что, сахар? Настоящий? Его же везут с самих Тиффалейских островов! Я возьму кусочек. Но только один! — и выхватив кубик из кулька, девушка начала грызть его с такой силой, что рисковала поломать себе зубы. — Невероятно вкусно!

Заметив мой пораженный взгляд, Ингельда смутилась. Потерла нос, догрызая сахар, не в силах спрятать довольное выражение лица. Потом решилась открыть стеклянную баночку с чаем, едва касаясь его подушечками пальцев. Втянула полной грудью чудесный запах и совсем разомлела. Мы с Двестером только переглядывались и улыбались.

— Нам по статусу не положено пить заграничный чай… — сконфузилась служанка от наших смешков. — Ну и у отца нет таких денег. Лиджев Прут невероятно щедр и обходителен!

— Но он не лиджев! — снова возмутился Двестер

Однако Ингельда уже ушла на кухню, прижимая к сердцу подарки. Ей не терпелось все попробовать. Двестер шепнул мне так, чтобы девушка не слышала:

— Предыдущие два подарка она вернула. Сейчас, наверное, жалеет.

— Наверняка.

Мы с учителем тоже пошли на кухню и расположились за небольшим обеденным столиком, служившим нам с Двестером еще и учебным столом. Пока есть время, нужно потратить его с умом. Впрочем, Ингельда управилась с завариванием чая достаточно быстро, мы едва успели прочитать простенький диалог. Радовало, что прогресс есть и он идет достаточно уверенно.

На столе также появился большой круглый пирог с яблоками. Моя подруга-служанка пояснила, что ее мама, прознав, что я не прогнала из служанок ее нерадивую дочь, решила таким образом меня отблагодарить. Все же — дочь служит при «высокородной даме»! Я пододвинула поближе к Ингельде тарелочку с сахаром, сама взяла кусочек сладкого пирога и дружеским тоном поинтересовалась:

— Что еще вам не позволено употреблять по статусу?

— Ну, например, рыбу с соленой костью… — немного поразмыслив, ответила Ингельда.

— Это как? У нас в Пелепленесе так не говорят.

— Ну, есть рыба с сухой костью — это та, что в реке ловят наши рыбаки, а есть — с соленой. Ее караванщики долго-долго везут из-за болот и подают на стол только Друидам и Правителям. Но я бы не хотела ее пробовать! Говорят, что все рыбы с соленой костью очень костлявые и пахнут русалками!

— Кем пахнут⁈ — воскликнула я, чуть не подавившись чаем. Откуда этой юной голове знать, как пахнут русалки?

— Солью, склизкой травой и гнилью, — смущенно пояснила Ингельда, наматывая кончик длинной косы на палец.

— Неужели Правители такое едят? — хихикнула я.

— Конечно. Они и не такое едят, — со знанием дела отвечала девушка.

— Вовсе и не едят! — послышался недовольный комментарий с того места, где сидел Двестер. Он был так удивлен и раздосадован нашей беседой, что даже слова вставить не успевал. — Матушка всегда говорила, что рыба с соленой костью вредна для мозга!

— Наверное, поэтому ты такой маленький и неумный — рыбы переел! — отомстила пареньку Ингельда за его наглость.

— Я! Да я!.. — Двестер аж задохнулся от возмущения. Как это, над ним, Правителем, младшим сыном караванщика Асто́ра Сарботти смеется какая-то пятая дочь фермера Ку́тью Мадина.

— Так, хватит! — теперь пришлось вмешаться мне. — Тут не будет криков и недопонимания, пока я здесь хозяйка, а вы — мои гости. Давайте уважать друг друга.

Полаявшиеся и молчаливые ребята вцепились в пирог и чай. А я попыталась снова завязать разговор. На этот раз, избегая темы рыбы и острого социального неравенства. Задавая невинные наводящие вопросы, я подивилась, как два «опытнейших» жителя города начали, перебивая друг друга, раскидываться фактами, наблюдениями и местными обычаями. Так я узнала, что в Асмариане действительно есть негласная иерархия, которая выражается не только в титулах, но и даже в разрешении употреблять какую-то пищу. Что в Бедняцком районе находится дерево, о котором ходит легенда, будто оно исполнит любое желание, если закопать под его корнями пару драгоценных камней. А в Прибрежном районе в шатрах можно не только поглазеть на диковинных девиц (на этот моменте меня пробило на легкую дрожь), но и получить предсказание. А потом Двестер получил от Ингельды серьезный пинок под столом за свои вольные высказывания о дамах из шатров, зарделся и, наконец, признал в ней старшую.

Немного позже, когда чай был распит, пирог съеден, а сахар сгрызен неугомонной Ингельдой, было принято решение возобновить лингвистические упражнения. Погрустневшая девушка начала громко и часто вздыхать, а потом, набравшись смелости, попросила разрешения послушать. Никто не возражал. В благодарность Ингельда пообещала приготовить нам на ужин вкуснейший суп и убежала за припасами.

— Она, вроде, ничего такая, хоть и худородная. Скажу своим друзьям, пусть не гонят на фермеров, не все они тупые свиньи, — вынес вердикт Двестер. Я же порадовалась, что Ингельда этого не слышит. И что юный аристократ встал на путь исправления.

Так, цепляясь друг за друга невидимыми нитями и крючками, потекли мои сложные дни. Молитвы, обучение, бои, язык, чай, молитвы, магия, монстры, Двестер, Ингельда, молитвы, Камор, Друвер, бег, магия и снова молитвы! Наверное, это прекрасно, когда все твои дни заполнены и некогда даже подумать о чем-то лишнем. Но как же иногда хочется упасть на кровать и просто лишний час вздремнуть…

14 и́нсарбат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Таверна «Беззвучный Де́вви». Вечер

— Чер, дорогая, принеси нам еще по чарке!

— Конечно, лиджев, все будет сделано в лучшем виде, как вы любите! — миниатюрная загорелая шатенка сверкнула невероятно яркими голубыми глазами и, качнув бедрами, ушла к питейному прилавку. Признаться, даже мне было приятно следить за ее грациозными соблазнительными движениями, чего уж говорить про Камора и Друвера!

Вот так, через две недели после моей высылки из Дома Круга, мы встретились маленькой компанией в ладной таверне «Беззвучный Девви» в Торговом районе. Это был вечер санда и я отдыхала. Хотя мне сегодня все-таки пришлось отслужить молитву в Храме, Камору — разобраться с очередными торговками и воришками на сантапан, а Дрю — провести лекцию в Академии и раздать приказы на учебную неделю.

Стоит признаться, что еще две недели назад я с трудом представляла себя, распивающей странный кисловатый напиток, в таверне в компании Члена Круга и Учителя Академии. Но все в моей жизни менялось настолько стремительно, что пора было привыкнуть не привыкать. Однако жизнелюбие и надежда на скорое выяснение деталей собственной Миссии требовали действия. И я начинала потихоньку привыкать. Осваиваться в новом статусе жительницы далекого болотного города Асмариан. Покинув удушающую атмосферу Дома Круга, вырвавшись на оперативный простор, я смогла дышать полной грудью. А когда ты сама себе хозяйка — проще заниматься наблюдениями за миром. Чем я и старалась заниматься через разговоры с Ингельдой и Двестером, через неспешные вечерние прогулки, через подслушивание разговоров горожан на рынках и гостиных дворах. Их ментальность была все еще далека для меня, а некоторые традиции вызывали улыбку, но я начинала понимать. Я училась понимать этих странных болотных людей.

Надо сказать спасибо чудесным повесам — Камору и Друверу, ведь если бы не посыльные и любезные приглашения присоединиться, я просто сидела бы дома, совершенствуя навык чтения, или бесцельно гуляла бы, не надеясь завести новые знакомства. Люди все еще сторонились меня. Хотя теперь приходило узнавание. Виной тому было кольцо. Тонкое серебряное кольцо с изумрудом, на котором была аккуратно выведена священная руна Круга. Больше никто не мог сомневаться в моей принадлежности к городу и к ученикам Круга. Несмотря на заступничество самих Воплощающих — я остро ощущала, что не могу пока принадлежать этому миру, а он не готов меня принять. Мне все еще хотелось другого, чего-то более родного и близкого. Пока, я сама была иностранкой, которая с отчаянием искала таких же, как я иностранцев. И вот Камор предлагал эти встречи.

Камора и Друвера связывала давняя крепкая дружба. Они вместе прошли свое Испытание Одиночеством. И любили насмехаться над Акшар. Для нас с Камором связующей тонкой паутинкой стала шпионская миссия. Он же и был инициатором создания нашего маленький клуба. Когда Камор или Дрю могли покинуть свои посты, мы собирались где-нибудь за доброй чашей горячительного и разговаривали. Как правило, меня потом галантно провожали домой, при этом не намереваясь останавливаться в распитии всякого разного.

— Дорогие, мне сегодня придется покинуть вас раньше обычного! — вздохнул Камор, как только девушка отошла от нашего стола. Сегодня он был не в духе. — Лиджев Тильгенмайер уже выговаривал мне за то, что наше прошлое сборище Круга я пропустил. На этот раз он обещал стать более строгим и критичным.

— И что он тебе сделает? — засмеялся Дрю, оторвавшись от своей кружки. — Уволит? Изгонит? Еретиком обзовет?

— Слишком просто! Он обещал, что сделает учителем одной абсолютно необучаемой ледяной колдуньи, и вот с ней я хлебну лиха!

Выразительно посмотрев в мою сторону, Камор потянулся за своей чаркой. Которая мгновенно покрылась льдом и заиндевела, приморозив пальцы шутника к металлической ручке. Я не стала терпеть камень в свой огород. К тому же теперь я знала, что не так уж и плоха. Это же подтвердил Тильгенмайер, вручая мне то серебряное колечко. Надо сказать, что в меру своих сил колечко я проверила на следящие и прочие шпионские заклинания. Но ничего не нашла.

— Это что еще? — Член Круга попытался оторвать кружку, но та не поддалась.

— Тебе не помешает немного остыть, — хихикнула я, откидываясь на спинку стула и сложив руки на груди.

— Я тебе это еще припомню, детка, — пробурчал Камор, чуть сузив глаза. — Верни все как было.

— Только после того, как возьмешь свои слова о необучаемости обратно, — хитро улыбаясь, гнула я свою линию.

— Хорошо, — Камор нехорошо ухмыльнулся. — Он обещал повесить на меня не-совсем-безнадежную магичку, которая много себе позволяет, успев освоить только детские фокусы.

— Милые друзья, не нужно ссор в этом славном месте! — Чер уже ставила новые чаши на наш стол. — Лучше выпейте, это как раз то, что вам нужно!

Перед тем, как уйти, девушка мягко положила ладони на плечи возмущенного Друида. Чуть помассировала. И он постепенно расслабился. Чаша от его рук отлипла, а напиток избавился от ледяной корки. Странно, ведь я не давала отмену заклинанию. Немного постояв рядом, Чер громко прищелкнула языком, улыбнулась и пошла дальше по своим делам, размахивая пышными красными юбками.

— Бес тебя забери, парень, кажется, она в тебя влюбилась! — воскликнул Дрю, стоило только девице отойти. И толкнул приятеля в плечо.

— Этим меня не удивишь, — хмыкнул Камор и, наконец, пригубил свой напиток. — А вообще, спасибо, детка, ты прекрасно охладила эту брагу. Теперь она в разы вкуснее. Надо же, от твоей магии и правда есть польза.

— Что нельзя сказать о твоей, дуал! — начал подначивать Друида Дрю. — Расскажи, что ты можешь сделать? Вырастишь нам цветочек?

— Цветочки — это твоя стезя, мой юный друг. Я же, больше по части ягодок, — продолжая пить и ухмыляться, отвечал Камор.

— Ты сегодня очень едкий, Камор! — воскликнула я. — Что случилось?

— Знаем мы твои «ягодки», видали! Каких только ягодок ты себе не насобирал! Старых, сморщенных!.. — не унимался Друвер. Увлеченные друг другом, меня они проигнорировали. За их перепалкой угадывалась то ли старинная тайна, то ли неизбывный спор.

— Дрю, ты, правда, выбрал не самый лучший день, чтобы достать меня, — тяжело опустил уже пустую кружку на стол Друид. И выразительно посмотрел на нас обоих. — Я не могу быть постоянным шутом для вас двоих. Иногда нужно и выходной брать. И он у меня сегодня. Понятно?

Друвер как-то сразу притих, да и у меня больше не находилось желания болтать. Вокруг было весело и суетно, люди большими компаниями и поодиночке сновали между столиками, за ними следом лавировали служки, нагруженные большими пенными кружками. Мы с Друвером тихонько ели маленьких зажаренных рыбешек и наблюдали за тем, как напивается Камор. Еще ни разу не видела я его в таком состоянии, но по городу ходили тихие истории о том, какие дебоши порой устраивает «Воплощающий Землю». Неизвестно, сколько правды было в этих сплетнях и кривотолках, но сегодня мы рисковали проверить их на практике. Иногда на Камора находило темное злое настроение и даже Друвер не всегда мог его исправить. В такие моменты его следовало просто оставить одного.

Заиграла музыка. Одна из тех веселых деревенских мелодий, сыгранных на флейте и бубне с колокольчиками, которая должна сопровождать любые празднества. А потом в центр внезапно образовавшегося в таверне пустого пространства выплыла Чер. К этому моменту она успела снять грязный заляпанный передник, открыв взору пышные юбки, и вплести несколько широких алых лент во вьющиеся волосы. Взгляды присутствующих тотчас же оказались прикованными к ней, и даже музыканты замолчали. Девушка бросила гневный взгляд куда-то в сторону, музыка зазвучала, и, неторопливо аккомпанируя себе хлопками, она медленно двинулась по кругу, который образовали вокруг зрители. Танец, движения рук, повороты головы — так разительно отличались от того, что исполняла Лелей, что я даже немного приподнялась, дабы получше рассмотреть. Заметив мою заинтересованность, Дрю дернул меня за рукав, привлекая внимание, и кивнул головой, приглашая подойти к танцующей поближе. Камор идти с нами наотрез отказался, сославшись на то, что чарка крепенького ему сегодня милее всего. Нас он не удерживал и мешать вечеру не собирался.

К тому моменту, как мы оказались рядом с девушкой, музыка стала громче и быстрее, а Чер начала наращивать темпы танца. Красные пышные юбки еле поспевали за ее молниеносными движениями. Сбросив неудобные туфли, девушка голыми пятками отбивала ритм, повторяющий переливы флейт. И, перестав удерживать рвущуюся из груди радость танца и движения, она снова пустилась в пляс по кругу, касаясь развивающимися волосами отшатывающихся восхищенных зрителей.

Схватив Дрю за руку, я потащила его еще ближе, сопровождаемая сдавленным смешком: «Присоединиться захотелось?». Да, я бы присоединилась, если бы не уступала по мастерству этой прекрасной танцовщице, но, увы. А Чер, заметив наше передвижение, белозубо улыбнулась, взмахнула тяжелой каштановой гривой и, протянув нам навстречу руку, призывно поманила пальчиком. Подмигнув мне, Друвер выскочил в круг света, подхватил девушку и сам увлек ее в танце. Радостный смех Чер смешивался с волшебными музыкальными переливами и громкими аплодисментами постояльцев. Сам же Учитель Академии был неподражаем. Вдвоем, прожигая друг друга взглядами, танцующие наполнили маленький трактир атмосферой бесшабашного веселья, от которого старые бревна здания чуть не задымились. Не заметив, как это произошло, я сама оказалась вовлеченной в бешеный водоворот. Кружась, смеясь и не чувствуя стеснения, я, кажется, впервые ощутила на вкус жизнь в сердце болот.

Обводя глазами помещение во время танца, я вновь обратила внимание на Камора. Уставившись в столешницу, он был абсолютно недвижим и одинок. Соседние столики пусты. Рядом с Друидом стояли только кружки, наполненные трактирной брагой. Он не хотел присоединяться к безудержной радости танцующих. Он желал лишь одного — покоя и отстранения, которые ему мог подарить лишь алкоголь. Но вот, мой неизвестный партнер по танцу уже уводил меня подальше от моих наблюдений. Когда, обойдя залу кругом, мы вернулись обратно, рядом с Камором уже было прибрано, а сам он, тоскливо улыбаясь, играл с огнем принесенной свечи.

И снова нас закружил бешеный ритм танца. Чер и Друвер, невероятно смотревшиеся вместе, своими движениями разыгрывали спектакль. Не помню, как получилось, что и меня втянули в это, но вот, поддаваясь ведущей руке Дрю, я теперь играла возмущенную любовницу, брошенную ради зажигательной шатенки. Запинаясь, поднимаясь, вышагивая, сегодня я была готова на все. И, ловя одобрительную улыбку Чер, я лишь продолжала ускорять свой темп. И Дрю шептал что-то на ухо, и музыка оглушительно ревела, и вечер проходил незабываемо, и…

— Пожар! Беда! Горит дом в Бедняцком районе!

Музыканты запнулись и заглушили инструменты. Пары, не успевшие остановиться, налетали друг на друга и затормаживались. Недоумение читалось на лицах, обращенных к вбежавшему в таверну горожанину. Возмущенное недоумение жителей Асмариана, оторванных от веселья сообщением, мало трогающим их разум и сердце. Какое им дело до лачуг бедняков?

— Безумец! Горит дом Ариэна Аваджо! — тяжело дыша и задыхаясь, продолжил гонец.

По толпе тут же пробежал тихий беспокойный шепоток. Теперь все были не на шутку обеспокоены, ведь страдало имущество не обычного бедняка, а самого Правителя! Хоть и преданного социальному забвению. Самые смелые начали подавать голоса, предлагали посильную помощь. Я замерла, распахнув глаза от нехорошего предчувствия. Сердце сжалось. Перед глазами пронеслись воспоминания о переломной беседе с Безумцем, его дары на тонкой дорогой бумаге.

— Кто вызван тушить пожар? — раздался серьезный строгий голос. Говорил Камор. И в этом голосе не сквозило ни капли спиртного.

— Круг, — вмиг побледнев, доложил прибывший.

— Мы должны идти, — спокойно бросил Друид, вставая со своего места.

Никто не двигался, когда Камор, не торопясь, положил пару серебряных монет на стол и, аккуратно огибая препятствия, направился к выходу. Я все еще находилась в танцевальных объятиях Дрю и совершенно не понимала, что делать дальше. Тело разбило мелкой дрожью. Ариэн? Пожар? Но почему? Зачем? Подойдя к нам, Камор просто взял меня за руку, расцепляя нас, и потащил к двери, бросая на ходу:

— Друвер, нужно торопиться. Боюсь, что Акшар и Тонии будет требоваться наша помощь. Круг должен быть един и в сборе.

Дрю заторопился следом. За нашими спинами нарастал шум и гвалт — все хотели знать последние новости или отправиться на подмогу.

К крыльцу уже подали двух жеребцов. Ненадолго отпустив, Камор подтолкнул меня к коню черной масти и потребовал быстрее забираться. Затем запрыгнул следом и звонко припустил по каменной мостовой. Друвер быстро нагнал нас. Перекрикивая завывающий ветер, он спрашивал:

— Камор, что за спешка? Почему вызван Круг?

Немного помолчав, Друид Круга ответил:

— Имел место поджог.

[1] Дре́лем — создание Природы, принимающее любую, удобную заклинателю древесно-природную форму