Рождение

Глава третья

Впереди нас восемь рабов несли паланкин хозяина. За нами шли несколько охранников, одетых в кольчуги; на поясах с одной стороны пристегнуты ятаганы, с другой — свернутые арканы. Впереди паланкина шли рынды — накачанные, как Шварценеггер, мужики. Мешающих движению паланкина они расшвыривали в разные стороны как котят. Обычные дома вскоре закончились и начались виллы, огороженные заборами, за которыми зеленели деревья. Одни ворота приветливо распахнулись. Привратник согнулся в поклоне, когда туда заносили паланкин. За воротами раскинулся красивый ухоженный парк. Вдоль дорожек, посыпанных мелким белым гравием, росли красивые цветы, сразу видно, что за ними ухаживали с особой любовью. Нас в ворота не повели, а заставили идти вдоль забора к маленькой калитке, которую один из охранников распахнул пинком. За ней, согнувшись в поклоне, стоял слуга. Нас привели к хозяйственным постройкам, отделенным от самого поместья забором. К нам подошел местный смотритель и распорядитель работ. Сначала он оглядел самый крупный экземпляр "хомо-сапиенс", приведенный с рынка, пощупал его руки, приказал ему повернуться.

— Ты — будешь носильщиком паланкина.

Второго из купленных рабов тоже сначала осмотрел, покачал головой и бросил хмуро сопровождающему:

— И куда я теперь этого задохлика дену, на носильщики не годен, слабоват.

— С лошадьми умеешь обращаться? — на секунду задумавшись, спросил он у раба.

— Умею.

— Тогда будешь помощником конюха.

Распорядитель повернулся ко мне, внимательно оглядел, особенно мою одежду. Я уже заметил, что здесь до входа в моду джинсов и кроссовок пройдет много столетий.

— Откуда ты, где взял такую одежду? — спросил он меня.

— С севера, у нас так все одеваются, — ответил я.

— Будешь работать на кухне, — решил он, и повернулся к следующей покупке.

При этом его глазки масляно заблестели и начали её медленно, со вкусом, раздевать. Девушка, покраснев, уставилась в землю.

Она была довольно красивой, милое лицо, красивые глаза цвета неба, длинные ресницы, на щеках румянец, маленький ротик. На вид ей было около двадцати лет, фигура у неё была красиво пропорциональна, чего не мог скрыть мешковатый серый сарафан.

— Откуда она? — кивнув на девушку, спросил распределитель у сопровождающего нас.

— Алина, дочь сапожника Исаина, продана за долги.

Еще раз оглядев девушку и остановившись взглядом на вырезе сарафана, распорядитель задумался.

— Ты поступишь в распоряжение Сильды, прачки, — наконец решил он.

— Так, теперь все идите в этот дом к ключнику, получите одежду и приведите себя в порядок. С сегодняшнего дня великий давстон, купец первой ступени Саи Ас Молин распоряжается вашей жизнью и смертью. Если мимо будут проносить паланкин давстона, сразу падаете ниц и так ждете, пока не пройдут носильщики, чтобы не осквернять своим взором лик давстона. За непослушание будут плети.

Он развернулся и пошел в сторону виллы, к калитке. Мы прошли в домик, на который нам показал распорядитель. За небольшим столиком сидел старичок. Охранник подошел и передал распоряжение распорядителя. Местный "кладовщик", оглядев нас, достал из ящичка на стене большую связку ключей, и открыл шкаф, стоявший за спиной. Нашему здоровяку выдал штаны, короткую майку и сандалии. Мне и будущему конюху выдал простые холщовые штаны, рубашку и сандалии. Девушке выдал мешковатый холщовый балахон. Когда мы вышли на крыльцо, ключник увидел полную женщину в мешковатом балахоне.

— Сильда, забери свою помощницу, — крикнул он женщине.

Здоровяка отправил в один барак, а меня со вторым рабом в другой. Я зашел в барак и осмотрелся. По краям небольшого помещения, метров пять на четыре, валялись охапки соломы, скорее всего, наши будущие постели. Посередине стоял стол, и пара лавок рядом. В бараке присутствовало еще два человека, один — старик лет шестидесяти, а второй — совсем молодой, лет двадцати. Молодой, сверкнув жизнерадостной улыбкой, предложил нам располагаться, места для этого было много. Потом представился:

— Меня зовут Стим, а это Браг, — кивнул на старика. — А вас?

— Я Алексей — сказал я.

— Изил, — представился мой спутник.

— Как вы попали сюда? — спросил Браг.

Я кратко рассказал, что я ехал в караване, на нас напали разбойники, захватили меня в плен и продали здесь в рабство.

У Изила история была немного длиннее и трагичней. Был он охотником и жил в деревне севернее этого городка. У него была семья: жена и очень красивая дочь, которую звали Мели. За ней бегали все парни деревни. Изил уходил в степь, собирал различные травы и добывал шкурки самилов, это аналог наших антилоп. Самилы были очень пугливыми и обладили редкой магией маскировки, на них было трудно охотиться. Их шкурки шли на одежду, а толченые рога использовались у лекарей. Раз в месяц Изил уезжал в город, где он сдавал добытый товар в лавку. В один день, когда Изил был в городе, в деревню заглянул сын местного барончика, с товарищами. И надо же было такому случиться, мать как раз отправила Мели к соседке за молоком. Та только вышла за калитку, тут-то её и приметил баронет вместе с друзьями. Подъехав ближе к растерявшейся девушке, они толкнули её обратно в калитку, ввалившись сразу за ней. Один из друзей баронета схватил Мели за косу и потащил сопротивляющуюся девушку в маленький садик, растущий возле дома. Там ее повалили на землю, порвали на ней платье, а баронет стоял, и, усмехаясь, снимал с себя штаны. Тут из дома выскочила мать, и, схватив первое, что подвернулось под руку, кинулась на насильников. Но не добежала, так как третий подонок ударил её мечом в грудь.

— Старовата, — прокомментировал он.

Мать схватилась за меч, торчащий из её груди, и стала заваливаться на бок, из её рта потекла маленькая струйка крови. Убийца вытащил меч, вытер об платье матери и лениво подошел к остальным участникам насилия. Видя, что сделали с её матерью, девушка начала биться в истерике. Пока прижимавшие её насильники отвлеклись на убийство матери, Мели, освободив ногу, отчаянно ударила баронета между ног. Тот согнулся пополам, и повалился на землю, матерясь и поскуливая одновременно. В ответ один из насильников начал сильно избивать девушку ногами. Тут и баронет кое-как разогнулся, его глаза пылали яростью, перемешанной с болью. Достал меч и воткнул в сердце девушки.

Односельчане слышали крики, но никто не прибежал на помощь, хотя догадывались, что за несчастье свалилось на дом Изила. Слава о баронете и его друзьях ходила среди сельчан довольно зловещая. Лишь когда те, сев на коней, направились в таверну, соседи, таясь, приблизились к дому. Но оказывать помощь уже было некому.

Сами похороны Изил почти не запомнил. Потом он подался в город, чтобы добраться до баронета. Как-то сидел в таверне, и услышал, как один посетитель этого славного заведения рассказывал другому, что известному сыну местного барона воздалось по заслугам. Неизвестный пырнул его ножом, и он умер. Барон в ярости, назначил большое вознаграждение за поимку убийцы сына. Охотник понял, что в городе находиться сейчас небезопасно, да уже и не нужно, и решил вернуться в свою деревню. Он расплатился за постой с трактирщиком и пошел к городским воротам. Но через несколько улиц, почти у ворот, какой-то прохожий, одетый в роскошный халат, принялся кричать, что его ограбили. Не разбираясь кто это сделал, оказавшиеся рядом стражники схватили Изила и отволокли в местную тюрьму, предварительно избив. В тюрьме Изил пробыл недолго, на следующий день его вызвали на допрос. Выяснив, что у Изила нет родственников и его не будут искать, начальник тюрьмы послал стражника к своему "партнеру по бизнесу". Начальник тюрьмы очень любил деньги и не упускал возможности заработать всеми возможными способами. Так Изил и очутился на том самом рабском помосте, где решилась его судьба.

— А я здесь родился, — сказал мне Стим, — моя мать у давстона прачкой работает, а отца не знаю. А вот Браг никому еще свою историю не рассказывал, он у нас садовник.

Вот я и познакомился со своими товарищами по несчастью. Тут зашел старичок. Как мне сказал Стим, это местный надзиратель.

— Ты — ткнул в меня пальцем надзиратель, — идешь сейчас на кухню и приступаешь к работе. К ней тебя проведет он, — ткнул пальцем в Стима. — Там подвезли подводы с продуктами, надо перенести все в кладовую. Я чуть позже зайду, проверю вашу расторопность. Так, почему еще здесь? — посмотрел на нас со Стимом старичок.

Мы быстро вышли во двор, и Стим повел к другому зданию, из трубы которого вился дымок. Во дворе стояли две подводы с мешками и тюками. Мы подошли к возницам, и тут, как черт из табакерки, из кухни выскочил колоритный мужик с кавказскими чертами лица и длинными усами.

— Это Илиан ибн Хашид, главный повар у давстона. Вредный. Если ему что не нравится, сразу хватает половник и давай им "воспитывать", — сказал мне напарник.

— Так, вот с этой подводы занесёте все мешки в кладовую. — Повар махнул рукой сторону первой подводы. — А с другой — в подвал.

Мы быстро разгрузили подводы и только хотели отдохнуть, ведь не так просто таскать мешки по жаре, как появился надзиратель.

— Что развалились, свиньи, сейчас вам пропишу по десять плетей для бодрости, — рявкнул он.

Я быстро заскочил в "царство кастрюль и чугунов", здесь стояла ужасная жара. Конец первого моего рабочего дня запомнился плохо. Я сильно устал, еле дотянул свои ноги до подстилки из соломы в бараке и провалился в сон.