Родная кровь

Глава 4 Опорный

Распутица всё длилась, и, вместо того чтоб воевать, бойцы отряда возили брёвна, возводили строительные леса, помогали обитателям форта ремонтировать стены и крыши. К исходу дождей их догнали несколько телег с припасами, посланные Габешем, и Роннар задумался – так ли непроходимы дороги, как ему казалось, раз телеги смогли сюда прорваться? И никакие объяснения, что до Ишмея дороги вроде как есть, а дальше уже нет, и вообще, просто повезло, его не убедили. Он приказал собираться и выступать поутру.

Не сказать, что бойцы были так уж сильно недовольны этим решением. Конечно, сидеть в крепости да у тёплого камина, с тёплой едой дважды в день оно приятнее. Но и путешествие не обещало больших трудностей. До зимы ещё было далеко, осень стояла хоть и мокрая, но сравнительно тёплая, к тому же Килан убедил принца взять побольше телег и поменьше их нагрузить. Во-первых, такие проще было вытягивать из грязи, где они, конечно, засядут, а во-вторых, на каждой можно было в два счёта возвести полог и превратить в удобный фургон. В них предполагалось отдыхать и греться по очереди, и всем должно было хватить места. Предусмотрительные мужики везли с собой даже несколько переносных печек, а так-то каждый второй крестьянин мог на скорую руку соорудить что-нибудь безопасное и греющее из подручных материалов, была бы нужда.

– Сколько до ближайшего крупного селения? Я имею в виду – где тут были такие?

– Думаешь, здесь мог кто-нибудь уцелеть? Вообще-то говоря, тут раньше везде были посёлки, но что-то их не видать. Населённая была область, народу хватало. Где он теперь?

– Не может быть, чтоб весь полёг.

– Разбежались, видимо. – Килан искоса и многозначительно взглянул на Роннара. – Так ты думаешь, что тут кто-то действительно мог уцелеть? Продержаться столько времени?

– Чтоб предполагать это и что-то с этим сделать, нужно обладать точными сведениями. Есть с нами хоть кто-нибудь, кто знает здешние места по-настоящему хорошо?

– Должны быть. Обязательно.

– Так найди. Расспросим их и подумаем. Нужно знать, где искать, знать, где могут быть такие уголки, которые бестиям было бы трудно захватить с налёта.

– А я думал, твоя цель – Арисфорт.

– Моя цель – освобождение от врага всей западной Иоманы. Если по пути мы получим в своё распоряжение дополнительный отряд, как это будет хорошо!

Разумеется, знаток области нашёлся, и даже не один, но все они знали местность довольно-таки поверхностно, не во всех тонкостях, и могли лишь приблизительно предполагать, где бы жители сумели продержаться самостоятельно почти два года. Вот были посёлки меж болот – как бестии относятся к болотам? Дальше начинается скальная гряда и плоскогорье, где раньше были шахты, и в них добывали металлы – как налётчики из Нижнего мира относятся к открытому пространству? Вроде ж плохо. А в лесах заповедные форты искать бесполезно, бестиям в чащобах удобнее всего.

Роннар слушал внимательно и прикидывал. Получалось, что для проверки скальной гряды (а она огромна!) придётся сильно отклониться от намеченного направления, и что там с дорогами – совершенно непонятно. С большой вероятностью телеги придётся тащить на плечах, а это не вариант. Поэтому принц решил удовольствоваться болотами, да и то их краем. Если в глубине болота остались люди, это сразу можно будет понять – они ведь должны охотиться, собирать ягоды и дрова, искать дерево для строительства, землю пахать, в конце концов. Вряд ли всё это можно делать на крохотных островках посреди трясины.

И также понятно, что в лес нет смысла идти всей компанией – половину бойцов и все телеги решили оставить на дороге. Остающимися должен был командовать Килан.

– Оставил бы вам поборника, но слишком уж он непредсказуем и опасен, – сказал Роннар. – Буду держать его при себе.

– Вот уж точно, не надо нам такого помощничка. Мы справимся, не сомневайся. Сейчас телеги рядами поставлю, да и всё. Мы за ними отлично отсидимся, если вдруг что.

Бойцы, отобранные, чтоб сопровождать принца, втянулись в глубины леса – редкого, низкорослого, пропитанного влагой от почвы до крон. Сразу ясно, что болото близко, вот-вот деревья ослабеют, расступятся, и под ногами закурчавеет светло-зелёный мох, усаженный метёлками брусники, осыпанный листками клюквы с островатыми краями. Мох, тот самый, что очень долго сохраняет следы человека, который по нему прошёл.

– Есть следы, – сказал, подбежав, один из наблюдателей из авангарда. – Есть заломы, затёсы и просто следы. Ягоду недавно собирали.

– То есть женские следы?

– Вот это не скажу. Явно не сегодня и не вчера было дело. И следов много. Ходили группами.

– Значит, ищите, – распорядился поборник и ускорил шаг, поравнялся с теми, кто шёл первыми. Не то чтоб он почитал себя таким уж знающим следопытом, но надеялся, что его чутья хватит на какую-нибудь важную мелочь, которую упустят остальные.

А спустя малое время в бойцов, идущих впереди, полетели стрелы. Это было так же неожиданно, как, например, огонь, вдруг упавший с неба, чтоб изречь пророчество, но куда страшнее: короткий низкий свист, звуки тупых ударов, охи и неестественные тяжкие стоны. Кто-то упал замертво, кто-то мгновенно рефлекторно присел или попробовал спрятаться за ближайший куст, кто-то вопил, осознавая, что тяжело ранен. Роннар увернулся от стрелы, прилетевшей в него, и предпочёл, в отличие от большинства, наоборот выскочить на открытое пространство. Серьёзных деревьев, способных прикрыть от выстрела, на болоте не бывает, а та хилая поросль, что имелась, могла лишь затруднить ему восприятие происходящего. Ему надо было видеть, как в него стреляют, чтоб успеть уйти от удара.

– Щиты! – крикнул он.

Вперёд поспешили те, у кого щиты имелись – слишком маленькие, чтоб обеспечить себе надёжную защиту, но всё же лучше, чем ничего.

– Где они? – крикнул Роннару тот из его людей, кому принц счёл нужным доверить командование отрядом (имя пока не запомнил, но уже знал, что парень толковый, быстро соображает). Речь, понятное дело, шла о нападающих.

– Там. – Поборник повторил жест. – Это не бестии. Это люди. Бестии не стреляют из луков. Всё ясно?

– Люди? Как так? Быть того не может!

– Это люди, я сказал. Все за мной! Осторожнее, не лезть на рожон!

И он решительно двинулся вперёд, сознательно оставляя своих спутников чуть позади. Он знал, что привлечёт внимание и станет мишенью для стрел, и стремился к этому. Вставшую перед ним задачу, по идее, должна была затруднить хлюпающая во мху вода и кочки, но на самом деле, если уловить закономерность их расположения, можно наоборот получить преимущество перед противником, пусть даже он ждёт на месте. Земля под ногами словно бы ходуном ходила, а это давало прыжкам дополнительную силу. Роннар быстро разобрался, где и сколько лучников засело, и они перестали быть ему страшны. Хотя, по идее, один из девяти при некоторой удаче мог умудриться его зацепить. Но пока всё шло хорошо.

Они продолжали стрелять, на этот раз в поборника – он уходил от стрел, одновременно примечая точно, где кто спрятался. Кусты и ёлочки, пристроившиеся на краю болота, были настолько куцыми, что надёжно спрятаться за ними могли разве что муравьи. Отбивая и уворачиваясь уже от трёх, а то и четырёх стрел разом, Роннар приблизился к засаде так близко, что рассмотрел и стрелков, и всех прочих. Этих прочих оказалось довольно много – потрёпанные серые мужики с топорами и оружием, переделанным из обычных кос.

– Много! – крикнул он, чуть покосившись назад. – Человек тридцать, не меньше. Или больше.

И тут на него кинулись. Перепахивая светло-зелёный мох в кашу, то и дело увязая глубже, чем хотелось бы, но каждый раз выдёргиваясь, нападающие попытались сразу взять поборника в кольцо. Он аккуратно уходил от них по кочкам, больше отбиваясь, чем разя, пока не заметил характерную пустоту во взглядах.

Это определённо были не перепуганные до трясучки крестьяне, которые на всякий случай кидаются бить всё, что по видимости способно представлять угрозу. Это бандиты. Жизнь мародёра, убийцы и насильника накладывала несмываемый отпечаток на лицо и особенно взгляд, и Роннар уже даже научился отличать, когда человек пошёл вразнос потому, что все пошли, ну а он – как все, а когда зараза беззакония проникла глубоко в душу и отравила её до дна. Эти – из второй категории.

Тогда поборник начал убивать.

Драться оказалось не легче, чем разбираться с бестиями, к тому же мужики, барахтаясь, мешали друг другу и сбивали с толку самого Роннара, который вообще-то предпочитал логичный и предсказуемый рисунок схватки. Но мучился он недолго – сперва в схватку продуманно включился Годтвер, а потом подоспели остальные бойцы, и меж хилых ёлочек и куцых сосенок, которым не светило стать нормальными взрослыми деревьями, вскипела нудная схватка – как пена над костным бульоном взошла. Дрались бездумно, сосредоточённо, пыхтели и ухали, стонали или вскрикивали что-то бессвязное, а болотистый край взирал на происходящее равнодушно, даже, кажется, брезгливо. Мол, много вас тут таких ходит, баламутит, топчет и пачкается. Всех переживём.

Роннар проходил сквозь схватку, как меч сквозь кисель – тут отмахнулся, там оттолкнул, увернулся, поднырнул и подсёк – человеку, опрокинувшемуся в мох между кочками, нужно было очень много времени, чтоб подняться, и чем больше он суетился, тем больше времени требовалось. Обычное дело на болоте. Достаточно было держать себя в равновесии и пользоваться чужими промахами и слабостями.

Примерно таким же образом – насколько принц мог видеть – действовал и Годтвер. Он сражался так же основательно, старательно и с таким же вниманием к товарищам, как под Ишмеем таскал в лесу брёвна. Он делал всё, чтоб расшвырять и сбить с толку как можно больше бандитов, а добивать их предоставлял другим бойцам отряда. Те, конечно, этими возможностями охотно пользовались, и отряд засады потихоньку начал таять. Кто-то из напавших пытался вскрикивать, мол, эй, вы кто такие, да не бей, чего творишь, да не надо, но бой к разговорам не располагает, и почти все реплики шли мимо общего сознания.

Драка есть драка.

Роннару не приходило в голову начать останавливать своих, а к нему самому его жертвы обратиться не успевали. Они, скорее всего, и не замечали, что с ними произошло – поборник убивал практически мгновенно. В этой неприглядной возне в пропитанном водой топком лесу оставалось слишком мало места, сил и времени для благожелательности и милосердия. Да какое там милосердие! Схватка по щиколотку в вязком мху между кочек, которые всё норовили подвернуться под ногу и опрокинуть, бесило просто до невозможности, и мужики достаточно обозлились, чтоб плевать на все попытки противника обратиться к их чувствам.

Однако, когда чужаков из засады стало заметно меньше, чем вначале, те наконец обрели голос. И хорошо слышный, внятный голос, надо признать!

– Э! Э! – воскликнул кто-то из них. – Чего вы сюда пришли? Чего творите-то?! Эй, зачем, да побойтесь вы бога!

– Разве к нам вопрос? – крикнул Роннар, слегка придерживая темп. Постарался крикнуть погромче, конечно, чтоб было слышней. Он отлично знал, как сложно бывает остановить сражение, тем более в подобных тяжких условиях. Но может быть, из-за того, что все устали, и захотят воспользоваться таким удобным случаем, чтоб дух перехватить.

– А к кому? Кто напал-то?

– Или мы первые начали стрелять? – взбеленился Роннаров подчинённый – но не стал кидаться снова крошить и резать. Предпочёл беситься на словах.

– Времена нынче беспокойные, свои давно по дорогам не ходят. Тем более в наш лес.

У говорившего были опалово-мутные бесстрастные глаза и складки на лице, говорящие о застарелой жестокости. Человек был не просто опасный – омерзительный, и поборник насторожился ещё больше.

Вообще странная была ситуация, хотя что в ней такого, Роннар понять не мог. Но чувствовал какой-то подвох. Вот все бились, теперь стоят, тяжело дыша, и напавшие смотрят на его людей почти дружелюбно, и это, в принципе, нормально, да только… Только к чему им тогда было огород городить, да ещё так отчаянно, так упорно, злобно? Почему сперва упирались, будто от уничтожения неизвестно откуда взявшихся вооружённых людей зависит их жизнь и судьба мира в целом, а теперь стоят, лениво фразами перекидываются и смотрят равнодушно. Ни упрёков, ни требований.

– По мне, так они просто от дороги внимание отвлекают, – негромко сказал Годтвер. – Я б полюбопытствовал, что там сейчас происходит. Как считаешь, командир?

– Что там у вас на дороге может происходить? – слегка оскалившись, произнёс опаловоглазый, и Роннар понял, что собрат-поборник, похоже, прав.

Слова Годтвера отозвались в глазах чужого предводителя злым огоньком, который придал его лицу неожиданную живость. Он повёл взглядом по своим (многозначительным взглядом, между прочим), и у Роннара окончательно сформировалось решение. Тут уже неважно было, насколько Годтвер благонадёжен и достоин доверия – в бою не приходится выбирать.

Принц покосился в его сторону, и на удивление второй поборник не только поймал взгляд, но и кивнул с пониманием и согласием. Хотя симпатии или хотя бы умеренно-терпимого отношения, как к приемлемому собрату по профессии, у них друг к другу не было, однако молниеносное общение получилось: «Я с частью ребят вернусь к дороге, а ты здесь заканчивай разбираться». – «Понял, сделаю». – «Этого, который за всех них говорит, попробуй придержать живым». – «Разумно. Сделаю».

– Себрад и все твои – за мной, – негромко приказал Роннар, зная, что всё равно услышат и поймут. – А ты… – И взглянул на парня, чьё имя так упорно выскальзывало у него из памяти.

– Я Лува, – подсказал боец.

– Ты с остальными тут заканчивай. Годтвер при вас.

– Э, куда это ты собрался?! – скривился опаловоглазый. – Мы с вами разве уже закончили беседовать?

– С ними закончишь. Парни, давайте за мной.

В болотной мешанине снова началась драка – неохотно, сперва вяло, но началась. Впрочем, остановить отступление странные местные жители не могли, хотя пытались, честно пытались. Почему? Зачем? Или это действительно часть чьего-то безумного плана – разделить отряд и уничтожить по частям? Роннар уверился, что встретит на дороге очередную бойню, поэтому поторапливал своих людей и сам торопился. Он оказался прав, хоть, к счастью, схватка между телег только начиналась. Принц с сопровождающими успел довольно далеко углубиться в лес, но когда выскочил на дорогу, у него ещё было полно времени, чтоб оценить ситуацию и выбрать, где нужно вмешаться.

На Килана и остальных напали такие же люди, что и на Роннара – дело было не в одежде и даже не в схожем оружии. Просто они действительно напоминали друг друга, как близнецы, обличие которых случайным образом изменили, но не смогли стереть врождённой внутренней общности. Правда, в их случае всё было наоборот – родились-то они разными, но один на всех образ жизни сделал этих людей подобными друг другу. И наседали они слаженно, прямо как один человек.

Таких злых и тяжёлых боёв в жизни Роннара было немного. Кроме того, что противник наседал зверски, и его было очень много, поборнику всё ещё казалось ненормальным убивать людей. Магия готовила его к бою с налётчиками из другого мира, именно этим он собирался заниматься всю жизнь. Убивать людей ему по-прежнему было трудно, хотя он отлично это умел. То, с каким спокойным ожесточением напавшие на них люди убивали себе подобных в самом сердце разорённой чужаками страны, напрягало ещё больше. Они переставали казаться людьми.

Напирали они жёстко, безжалостно, но, осознав, что с налёта не получается, запересвистывались и отступили так ловко и продуманно, что Роннар засомневался и тут.

– Не преследовать! – закричал он, хотя очень многие из его ребят рванули вдогонку. – Не в лес. Как там наши на болоте?

– Почему не преследовать-то? – возмутился Килан. – Нас больше – ты заметил?

– Дураки они, если не припасли ловушек, а они, увы, не дураки. И телег там, в лесу, не будет. На что вы обопрётесь, чем защититесь, кроме своих куцых щитов, которых по одному на троих?

– Перебор, в самом худшем случае – по одному на двоих.

– Ладно. Так что со второй группой?

– Тут мы, – зычно гаркнул Годтвер. – А они сдриснули. Было тут нападение?

– Было.

– Так я и думал.

– Что – знакомая тактика?

– Отчасти. Я б сказал, это крепко сработавшаяся большая разбойничья группа. Большая – безусловно, другая бы тут не продержалась больше двух лет.

– Куда они убрались? В том направлении?

– Гадать бесполезно. Это их лес, их болото, они в нём как рыба в воде – каждую кочку в лицо знают. Они и через трясину уйдут, а нас в неё затянут, всех. Ты должен это понимать.

– Видимо, там у них посёлок, – высказал Килан, метнув на Годтвера уничтожающий взгляд.

– А мы узнаем. Рыбоглазого я взял, – сообщил тот Роннару. – Ещё двое сдавались, но я их убил. Они мелкие сошки, толку с них мало. А этого можно допросить. Я бы обдумал вот какую мысль: вряд ли сами бандиты тут ходят по ягоды-грибы. Допустим, есть те, кто их кормит.

– Любопытное предположение, – процедил Килан. – И это вывод, сделанный при взгляде на пару болотных следов?

– Не только. Есть соображения.

– По-твоему, что ж, если у разбойников не найдётся подходящих крестьян под рукой, они с голоду передохнут?

– Командир, мы дело будем делать или спорить о чуши?

– Чушь – не чушь, но поискать крестьян, которые на них работают, мы должны.

– Как? Предлагаешь идти в болото?

– Да. Искать тропки. Ты тоже должен уметь вести след, хотя опыта у тебя, подозреваю, мало.

– Достаточно, – скривился Годтвер. – Хотя я привык выслеживать поборников, а они редко прячутся на болоте.

– Мне ещё многому надо тебя научить, как я вижу. – Роннар бесился всё сильнее и потому становился спокойнее и спокойнее с каждым мгновением. – Например, тому, как вредно во время боевой операции сознательно злить соратников.

– Я просто говорю то, что думаю. Если бы ты действительно был солдатом, то знал бы, что откровенность соратника всегда очень ценна.

– Ты рискуешь, – помолчав, вполголоса сказал принц. – Хотя откровенность мне, конечно, по вкусу. Но отбивать тебя у моих же бойцов мне неохота.

– Думаешь, они сумеют со мной справиться?

– Сотня-то, которая, разозлившись, кинется разом? Конечно, сумеют. Со мной тоже сумеют совладать, если захотят. Но если ты продолжишь откровенничать, ребята захотят разобраться с тобой по-своему, а нам сейчас и так проблем хватает.

– Ладно. – Годтвер пожевал губами. – Если ты со мной прямо и без чванства, я готов полностью подчиниться. А спор можно будет продолжить потом… С рыбоглазым ублюдком будешь говорить? Или мне его сразу прирезать?

– Поговорю, если не придётся долго уговаривать. Времени мало.

– Обойдётся без уговоров – или говорить, или в канаву по частям. Сейчас притащу.

Бандит с опаловыми глазами держался нагло. Он не отрицал, что принадлежит к сословию бандитов с большой дороги и по-настоящему хорошо умеет только грабить и убивать. Да, они взяли под покровительство несколько деревенек, и этим деревням приходится платить за защиту, так и что с того? Князья поступают схожим образом, разве что берут меньше, но уж это их дело. Крестьян устраивает, раз они сами не хотят себя защищать и требуют помощи. Да, требуют! Привыкли, что самую главную работу всегда кто-то делает за них, и готовы горбатиться на своих защитников. Всё честно.

Зачем напали? Ну, разве ж не их дело – защищать своих подопечных от любой угрозы, а тут целая толпа вооружённых людей. И, сказав это, он посмотрел со злобой, далёкой от альтруистических причин. Он, конечно, лгал, Роннар умел чувствовать, когда ложь говорится от первого слова и до последнего. И ему, пожалуй, не было дела до этой лжи. Пленник вызывал у него настолько мерзкое ощущение, что враньё не могло ничего испортить.

– Поживиться хотели, конечно, – прокомментировал Годтвер. – У нас много телег.

– Бойцов тоже много.

– Тут лес. Оценить количество сопровождающих трудно. Видимо, недолго наблюдали, увидели, что бойцы без формы и без княжеских флагов, решили, что беженцы… Смотри на него – похоже, я в точку попал.

– Да? – Принц не увидел каких-то изменений на вражеском лице, но и так знал, что Годтвер в своих предположениях близок к истине. – Ладно. Где ваш посёлок?

– Ну, попытайся его найти. Жизнь потратишь, – усмехнулся опаловоглазый. – Иди, ищи. Трясины ждут с нетерпением… Нет, не скажу. Пытать будете? Зря потратите время.

– Откуда такая уверенность?

– Я себя знаю. Попробуй.

– Позволь, я с ним побеседую, – предложил поборник из Остреборха, и Роннар оставил его с пленником, взглядом дав понять, что у них есть всего часок, а дальше придётся как-то выкручиваться самим. И пошёл отдавать распоряжения – ребятам надо было хотя бы поесть перед следующим броском, и с ранеными стоило бы что-то сделать…

Годтвер отыскал принца гораздо раньше, чем истёк час.

– Не получится, – сказал он. – С ним придётся слишком долго возиться. Может быть, до ночи, может быть, даже до утра. Я всё-таки не палач, ты, полагаю, тоже.

– Я умею только лечить.

– Значит, надо решать, как поступим. Бросить всё, уходить?

– Нет. Сам найду. Я тоже немного умею следопытничать. По крайней мере, готов попробовать.

Роннар переложил на Килана обязанность распоряжаться бойцами и взялся искать следы в лесу. Он не звал Годтвера, но тот присоединился сам, в который раз демонстрируя, что умеет работать, если это нужно. Опушку прочесали от и до, нашли множество следов, но именно поборники определили среди них те, по которым, как по вешкам, следовало идти. Разумеется, телеги пришлось оставить, но коней выпрягли всех до единого и повели за собой. Более того – обозлённые мужики поснимали часть колёс с брошенных повозок и припрятали их по зарослям, а повозки перевернули. Вещи распределили между собой так, чтоб не оставить мародёрам вообще ничего, и при этом иметь возможность в любой момент сбросить скарб и вступить в схватку.

Роннар искал путь к спрятанному в болотах посёлку скорее на наитии, и тут ему очень помогли Годтвер и Нельга, молодой парень из коренных иоманцев, охотник и ловкий следопыт. Не везде лошадей легко было провести, иногда приходилось уговаривать и даже тащить по зыбкой почве, но отряд всё-таки продвигался вперёд. А через какое-то время принцу притащили перепуганную, встрёпанную девчонку: объяснили, что она пряталась в зарослях и отбивалась, как дикая кошка. Девчонка и теперь продолжала отбиваться, Роннару пришлось какое-то время держать её на вытянутых руках и ждать, пока хоть чуть-чуть подуспокоится и придёт в себя.

– Ну, всё? – спросил он, когда она то ли устала, то ли убедилась, что убивать или насиловать прямо сейчас её не будут. – Прекратила комедию ломать? Ты кто такая? Откуда? Много тут народу живёт?.. Да не отдадим мы тебя никому! Чего ты опять голосишь?

– Только не к ним… Ни за что! Лучше в болоте сгинуть!

– К кому – «к ним»? Да говори уже толком!

– Это банда, они обещали нам защиту, а сами присосались, как пиявки, нам теперь не продохнуть. Бестий в этом году почти и не видели, а вот бандитов – каждый день, и творят такое, что живой человек и не придумает…

– Ты от одного из них убежала?

– Убежала, и не вернусь. Лучше помереть под ёлкой. Сил уже никаких нет.

Путаясь и то и дело возвращаясь мыслью к уже рассказанному, девчонка поведала, что банда, оказывается, ещё в начале всей этой заварухи прибрала к рукам сразу три поселения, но до одного из них бестии всё-таки добрались и сожгли. Бандиты не особенно-то рвались в бой – стоило бестиям показать себя, защитники тут же испарились, так что двум другим деревням, по сути, просто повезло, раз они уцелели. При этом требовать особого отношения и обслуживания разбойники не забывали, а когда обвыклись и разгулялись, принялись вести себя, словно наёмники в захваченном городе, который отдан им на потеху.

И, конечно, девчонка знала, где бандиты засели. Предложение проводить туда бойцов Роннара вызвало у неё очередную истерику, но тут уже ждать не стали – Годтвер просто встряхнул крестьянку и обругал её так сочно, так образно, что она, ошалев, замолчала и уставилась на него удивлёнными круглыми глазами.

– Отведёшь нас туда – и всё. Поняла? Что у них там – стены? Частокол? Валы и рвы?

– Есть там, да…

– А слабое место у этих укреплений есть? Да говори, пока я тебе юбку на голову не натянул!

– Хватит с меня натягивания юбок!.. – ощерилась она.

– Поговори мне. Есть слабое место, спрашиваю?! – заорал поборник. Роннар поморщился.

– Да есть, есть. Покажу, – на удивление спокойно ответила девица. – Только сама я туда не сунусь ни за что, хоть на куски режьте. Вот так. Хоть режьте. Я в лесочке постою.

– А если девчонка подставная? – спросил Роннар, настойчиво отведя Годтвера в сторону. – Рассмотрел такую возможность?

– Рассмотрел. Сомнительно, что она подставная – только посмотри, как она себя ведёт! В рассказе слишком всё сходится, слишком хорошо увязываются и те вещи, о которых она не сказала. К тому же эти простодушные ребята и тем более девки врут всегда одинаково. А вот правду как раз говорят по-разному.

– Встречаются среди них и самородки. Врали́-виртуозы.

– Ну, пусть попробует меня на деле обмануть. Я же не слепой, сразу замечу засаду или подставу. Я же поборник!

– Предлагаешь нам с тобой идти в первой группе?

– Я-то пойду в любом случае, а тебе разве пристало? Ты предводитель, должен держаться в тылу и принимать результат.

– Я тоже поборник.

– А они – не бестии. А, впрочем, ты всё равно будешь решать сам.

Роннар едва заметно пожал плечами – манера Годтвера вести себя совершенно сбивала его с толку. Он уже не знал, как к нему относиться. С одной стороны – парень опасен, он, конечно, не оставил намерения расправиться с конкурентом-поборником и заполучить его силы. С другой – с ним Роннару проще иметь дело, чем с кем бы то ни было. Они говорят на одном языке, мыслят сходным образом, способны взаимодействовать, едва обмениваясь репликами, жестами, взглядами. Они – товарищи, сослуживцы.

Девчонка оказалась, с одной стороны, вполне понятливой и даже толковой, с другой – слишком ограниченной. Расстояние она мерила только шагами, полями, прогонами и дневными переходами, а местность описывала жестами и пояснениями вроде «да деревья повсюду», «о такенная гора» и «овраг да сосенка малая», и добиться от неё большего не получалось. Даже объясняя всё в своей корявой манере, она то и дело сбивалась, то есть говорила не заученно, и Роннар решил, что вряд ли всё-таки она притворяется. Если это всё хитрый план и попытка заманить их в ловушку, то слишком уж запутанно и сложно исполнено.

Девчонка всё пыталась увильнуть от обязанности показывать путь, но Нельга крепко её схватил, внятно и образно разъяснил, что не отпустит, пока не получит желаемого. И да – ей придётся вести отряд к посёлку, хочет она того или наоборот, до жути боится. Крестьянка быстро уступила – она явно сопротивлялась лишь на всякий случай, не особо-то веря в успех.

Лес, по которому она повела их отряд, был болотистым, но при этом рослым и довольно густым. В густоте была разгадка – деревья росли единым строем, цеплялись друг за друга, и так им удавалось держаться на корню на зыбкой слабой почве. Если ураган брался валить стволы, то уж валил сразу десятками, сотнями, потому что, потеряв опору соседей, легко рушились и остальные, и так получались страшнейшие буреломы в три-четыре нахлёста. Но, похоже, ураганы тут случались редко, и пока ольхи, ели и берёзы стояли, как положено. Им, конечно, по красоте и стройности было далеко до корабельных, но строить из них дома уже можно.

Роннар разделил отряд на три части: одну взял под командование Годтвер и пообещал, что не разочарует. Вторую принял Килан, который всё ещё напряжённо, без намёка на доверие присматривался к поборнику из Остреборха. Видно было, что Килану такое распределение не по вкусу, но кому ещё давать группу? Нельге? Луве? Ещё паре отличившихся ребят? Они могли не потянуть сложное поручение. А вот Годтвер точно мог и уже доказал это. Он распоряжался уверенно, твёрдо, авторитетно, в один миг распределил, кто за кем, кто с кем, кто за что отвечает, его право приказывать было принято всеми и безоговорочно.

Бандиты почему-то совершенно не ждали нападения – их посёлок, действительно хорошо укреплённый и пристроенный-то как удачно, что не вдруг подойдёшь, стоял открытым, все ворота нараспашку, его обитатели отдыхали: кто-то на травке валялся, кто-то прогуливался, кто-то в кустах пытался опрокинуть девицу, а остальные отпускали шуточки и давали глумливые советы. Роннар даже сперва не поверил, что это те же самые головорезы, с которыми они уже встречались. Ведь если они только сегодня бились и отступили, то есть проиграли, то почему ведут себя так беспечно? Почему отдыхают и развлекаются, вместо того чтоб готовиться к нападению – на всякий случай?

Но это были без сомнения бандиты, а не добродетельные землепашцы – и по повадкам, и по тому, как кинулись хвататься за оружие уже после нападения. Парень, возившийся с девчонкой, первым делом заслонился ею, и первый удар мечом пришёлся по невиновной, но что поделаешь, если война всегда несправедлива. Принц с удовольствием навёл бы справедливость (да и убить бандита, пощадив девушку, сумел бы), но у него имелись дела и поважнее. Следовало захватить ворота открытыми и удержать их, а кто на такое способен, если не поборник?

Памятью об этом движении бандита, заслонившегося девчонкой ещё раньше, чем успел штаны подтянуть, Роннар поддерживал себя, пока убивал каждого, кто оказывался у него на пути, и неважно, приходилось ли бить со спины или сбоку, успевал ли противник увидеть поборника перед смертью или умирал в неведении. Да, вокруг были люди, а не бестии, для истребления которых поборник получил свой дар, но после этого крохотного и, казалось бы, малозначительного эпизода на жителей бандитского посёлка рука поднималась без сопротивления.

Бой очень быстро стал кровавой неразберихой, и в этой кутерьме многие из головорезов пытались улизнуть от схватки в лес, конечно, не зная, что оттуда вот-вот нахлынет ещё множество вооружённых крепких парней, и бежать будет некуда. Время от времени, распихав врагов, Роннар выкраивал пару мгновений, чтоб оглядеться, но по-хорошему нужно было хотя бы на частокол подняться, чтоб разглядеть хоть что-нибудь в окружающем беспорядке, а сделать это он сможет только после боя.

Всё верно, так обычно и бывает – в бою не знаешь, побеждаешь или проигрываешь, если, конечно, ты не предводитель на высоком холме позади войска, наделённый отменным зрением, или сам Господь Бог, воплощённая сила Вселенной. Об успехе или провале будет известно по факту – что поделаешь… И принц сражался, как все его люди, и даже усерднее – ему приходилось брать на себя больше противников лишь потому, что он был намного искуснее и проходил сквозь сражение, как меч сквозь воду. Дар ложился на его плечи тяжёлой ношей; он уже вполне прочувствовал на собственной шкуре тот неоспоримый факт, что бо́льшие права налагают бо́льшие тяготы.

Но потом свои подтянулись, врагов стало заметно меньше: самые умные от поборника разбежались, самые рьяные полегли – и Роннар, опустив меч, выдохнул. Пот заливал ему виски, это было неприятно, потому что промозглый ветер с болота пытался их осушить и ошпаривал холодом. Дело, конечно, было в усталости – чудесное умение поборников выжимало их буквально досуха.

– Ты не ранен, командир? – спросил Нельга, тяжело дыша. Сам-то он был потрёпан, но пока держался на ногах.

– В порядке.

– Сейчас всё тут зачистим, и можно будет посмотреть.

– Решил попробовать себя в командирском деле? – ухмыльнулся поборник, перехватил следопыта за локоть и бегло осмотрел его лицо. – У тебя, похоже, нос сломан – ты знаешь?

– Теперь знаю, спасибо. – И, вырвавшись, Нельга отправился осматривать бандитский посёлок.

Там кое-кто ещё пытался сопротивляться. В одном из домишек головорезы заперлись и оборонялись, в других уже хозяйничали люди Роннара. Откуда-то вытащили двух истерзанных крестьян и целую стайку девиц в таком состоянии, что вопросов о произошедшем с ними не возникало. Страдальцы едва воспринимали происходящее, поэтому мужики просто отвели их в сторонку и посадили на хворост. Роннар, убедившись, что в посёлке отлично справляются без его помощи, подошёл осмотреть их.

– Ну, и как они? – подойдя, лениво осведомился Годтвер.

– Плохо. Этот умрёт, и эта, скорее всего, тоже. Хотя я могу попробовать их вытянуть.

– Зачем тратить на них время? У тебя будет полно работы с нашими. Эти пусть сами… – Поборник из Остреборха скользнул по девицам равнодушным взглядом. – Идём, посмотришь.

Посёлок был почти зачищен от бандитов, а те из них, кто сдался, оказались заперты в подвале, где раньше держали девчонок. Свои раненые уложены под большим навесом на пышных валах соломы, мёртвые – сразу поверх поленницы, уже без оружия и доспехов, которые ещё пригодятся живым. Политые кровью дрова будут гореть ничуть не хуже чистых, и, может быть, в самом деле правильно будет разом спалить весь посёлок – он слишком сильно пропах человеческой мерзостью, а пламя очищает всё. Кому лучше Роннара знать об этом, и более того – чувствовать эту истину всем своим существом!

Но он остановил себя в первом порыве отдать приказ, а может быть, даже собственными руками всё подпалить. Надо думать об интересах других людей, не только о своих чувствах. Предположим, местные захотят приспособить для своих нужд часть посёлка, а то и весь целиком. Строения неплохи, надёжны, частокол с воротами и того лучше. Вдруг они захотят тут поселиться? Их право.

Но движение души всё равно требовало выхода. И тогда принц обратился к Килану:

– Зачем вы вообще их брали живьём? – Подразумевая, конечно, пленников. И тут же распорядился: – Повесить их всех. Бандиты не заслуживают жизни. Они не стоят того, чтоб их кормить и защищать.

– На деревьях, что ли, вешать? – опешил Килан. – Но на болоте ни дубов, ни вязов, особо не поразвешиваешь. На окрестных елях только кошек казнить, людей они не выдержат.

– Тогда вешайте в воротах, на частоколе. Хоть на опорах – мне плевать. – Он обернулся к безмолвным крестьянским девушкам, которые, кажется, и не шевельнулись ни разу с тех пор, как им указали место на хворосте. – Можете помочь, если вы в силах. Узлы там вязать, чурбачки из-под ног откатывать. У моих людей и без того много забот.

Они все сидели, закрыв лица руками – должно быть, много времени провели в подвале, и теперь даже осенний день под бледно-свинцовым небом был для них слишком ярок, мучительно светел. Но одна отвела ладони от глаз и посмотрела на Роннара красными, слезящимися, нечеловечески ожесточёнными глазами. Посмотрела со смесью ярости и благодарности.

– Это с радостью. Да я каждому бы и виселицу воздвигла, если б понадобилось! Руками бы бревно держала. Горло бы вырвала зубами!

– Не понадобится. Ни к чему. Ищите верёвки и вяжите. Умеете делать петли?

– Ты хочешь, чтоб мы их всех до единого повесили? – Килан всё больше хмурился.

– Всех.

– А если девицы укажут на того, кто не беспутничал? А если кто-то из остальных пригодился бы для дела?

– Для какого дела? Учить нас грабить насельников? Вымогать у них ценности, искать сокрытое, убивать для острастки, пытать? Для чего ещё они могут быть нужны?

– Он прав, такие не перевоспитываются, – сказал Годтвер. – В наёмном отряде, воюющем на чужой земле, пригодились бы, и только если б командир умел настращать каждого из своих солдат до полнейшего повиновения и каждую минуту держал бы их на короткой привязи. Но на родной земле они не годны ни к какому делу. Я бы, конечно, не стал вешать их всех, но и от оружия держал бы подальше. Пусть бы навоз возили или брёвна катали в Ишмее.

– Тебе разве кто-нибудь предлагает решать чью-либо участь?

– Нет. Я потому и сказал сам, что спроса не дождусь. – Поборник усмехнулся. – Меня ж ты тоже не рассчитываешь перевоспитать, принц?

– Уже нет. Верю, что бесполезно. Но, надеюсь, ты понимаешь, когда уместно вызывать на бой, а когда следует подождать?

– Вызывать на бой господина всего Предморья? Вот уж всем шуткам шутка! – воскликнул Годтвер и хлопнул себя по бокам, но его собеседник знал, что в этом веселье очень мало искренности. Если она там вообще есть. – Да и какой смысл? Ты же больше не поборник, ты правитель. Тебя не имеет смысла убивать. Тебе теперь надлежит подчиняться. По крайней мере, пока.

Роннар читал в его взгляде, что собрат по профессии оставит надежду собрать в своих руках всю возможную поборническую власть лишь в одном случае – если лишится возможности драться. Ну, там, руки потеряет, ноги или голову… На деле трепета перед королевским происхождением Годтвер определённо не испытывал, и с одной стороны, Роннару это нравилось – он уставал от преклонения, нелепого в условиях крестьянской жизни или похода ополчения, где нет особой разницы между солдатом и командиром. С другой – подобное отношение настораживает ещё больше. К чему тогда рассуждения о повиновении?

Он отвернулся от разбойников, которых казнили торопливо и равнодушно, без какого-либо увлечения. Только освобождённые крестьянки радовались расправе, но даже их радость была почти безмолвна. Каждая из них нашла в себе силы убрать руки от лица, чтоб полюбоваться на смерть обидчиков, и каждая хоть один узел да завязала, но в общем-то от них было мало толку.

Зато был толк от тех, кто начал обшаривать посёлок прямо с момента его захвата. Здесь нашлось очень много самых разных припасов, от зерна до тканей и оружия, и хоть валялись они кое-как, затащены в кладовые были, видимо, как попало, но они есть, и, конечно, пригодятся здешним крестьянам. В дальних углах припасённое уже начало плесневеть, странно, что обитателей посёлка это не волновало. Видимо, тащили сюда всё более или менее ценное без разбора – лишь бы побольше, неважно, пригодится или пропадёт. Годтвер, пожалуй, прав, они и на отряд Роннара напали, чтоб загрести себе ещё больше добычи. Не удалось сразу – отступили. Наверное, чуть позже попытались бы снова.

Принцу хотелось расположиться на ночлег где-нибудь вне посёлка, но это оказалось затруднительно – домишки и частокол были возведены на самом удобном и надёжном месте, болото окружало его почти со всех сторон. За частоколом оставался лишь крохотный клочок утыканного валунами луга, где можно было уверенно стоять или валяться на травке. Предводитель отряда, само собой, вправе демонстративно улечься отдыхать хоть там, хоть даже и прямо в болоте, но как-то глупо это будет выглядеть. А все его спутники на этом лужке не поместятся даже сейчас, когда их ряды так поредели.

Девицы, спасённые из подвала и утолившие наконец своё желание мстить, без просьбы взялись стряпать в двух больших уличных печах – не хлеб, конечно, для него нужно слишком много времени. Но лепёшки и похлёбку они приготовили быстро и вкусно. В посёлке было достаточно больших котлов, и в них щедро насыпали крупы, набросали жирных кусков солонины – только чтоб бойцы были довольны. Чувствовалось, что несчастные пленницы боятся тех, кто их освободил, лишь немногим меньше, чем своих обидчиков.

– Если бы ты не приказал их всех повесить, мы могли бы заставить их тут всё разгрести, – сказал Килан.

– Тебе не кажется, что об этом стоило заговаривать раньше? Предлагаешь мне теперь их воскрешать?

– А было б хорошо! Нагрузить работой – а потом снова повесить.

– Ну, хватит. Прикажи их снять и закопать где-нибудь. Пусть упокоятся в болоте, они вполне это заслужили.

– Нам надо и своих похоронить, не в болоте же, я надеюсь.

– Надо где-то здесь разложить погребальный костёр. Как думаешь, может, прямо перед воротами? Я думал спалить к бестиям весь посёлок, но, пожалуй, не стоит.

– Не стоит. Где иначе нашим ночевать? На пепелище? Так оно когда ещё остынет. К тому же тут есть скот: лошади, коровки, овечки, им нужна забота, кров… Может, приказать запечь бараний рулет? Ты бы угостился!

– Нет, либо на всех, либо никому. Лучше пару барашков в большой котёл, и каждому по порции.

– Ты достойный человек, государь, ничего не скажешь! – одобрил Годтвер, снова появляясь рядом внезапно, словно из-под земли.

Роннар начинал подозревать, что когда остреборхский поборник вновь решит открыть на него охоту, ему придётся трудно, очень трудно. В прошлый раз Годтвер пришёл открыто, потому что был уверен в своём превосходстве. Теперь он знает, насколько сын короля опасен в схватке. Вполне может попытаться ударить в спину, и у него даже есть шансы.

Странно было смотреть на союзника, уже доказавшего свою полезность, и осознавать, что он безусловно остаётся твоим врагом.

Принц поел, сидя на валуне на самом краю скального островка – там, где свежий ветер гулял между скудных стволиков и пробирал холодом от затылка до пят. Но Роннар не чувствовал холода. Он вдыхал ароматы надвигающейся непогоды, и думал, что это его даже освежает. Нет, определённо разбойничий посёлок придётся оставить в целости. Его люди будут очень огорчены, если придётся пережидать дождь в голом болотистом лесу.

Надо бы им сказать, чтоб располагались на ночлег по своему усмотрению.

– Там пришли из соседней деревни, – сказал, подходя, Килан. – Я велел тебя не беспокоить, но если найдёшь минутку…

– Конечно, найду. Где они?

Роннар поднялся, отдал кому-то свою миску, даже не глядя, а глазами уже искал тех, кто пришёл его благодарить. Хоть что-то приятное будет в этом тягостном долгом дне, слишком густо пропитанном кровью и свидетельствами бессмысленной человеческой жестокости. Крестьяне, которые терпеливо ждали внимания у ворот деревянной крепостцы, выглядели ужасно – одетые во всё самое лучшее, они всё равно больше напоминали бродяг, которым в последнее время пришлось очень нелегко. Более удачливые нищие, пожалуй, могли бы захотеть помочь им, поделиться своим подаянием – так жалко они смотрелись под собирающимся дождём. Разглядывая их, Роннар подумал, что тканям в кладовых бандитов уже сегодня найдётся применение – он раздаст их этим людям.

– Господин, – произнёс один из крестьян, и все они разом опустились на колени. Принц дал им знак подняться, но они остались коленопреклонёнными, и смотрели на него так безразлично, словно толком и не видели.

– Вы свободны, – сказал принц. – Вам больше не придётся кормить и терпеть этих мерзавцев.

– Господин, зачем же вы перебили этих людей? Зачем вы это сделали? – с горьким упрёком спросил самый старший из крестьян. – Как нам теперь жить? Кто станет защищать нас от бестий? Почему вы так к нам жестоки?

– Я жесток? Н-но…

– Они слишком много требовали, отбирали почти весь урожай и наших женщин, часто убивали наших мужчин, но ведь они защищали нас от врага. А как нам выживать теперь, что нам делать?