Рискованный путь

Глава 11

Уже вечером мы с Гертрудой Фридриховной добрались до нового дома Ванды, расположенного километрах в трёх от СБ. Я не привык добираться куда бы то ни было на такси, но машину в Москву нужно было вызывать, а личной у меня в столице не было.Перемещаться же порталом с нашим штатным психологом мне не слишком хотелось.

За время нашего довольно продолжительного путешествия по загруженным дорогам Москвы я вкратце рассказал о том, что произошло, и пересказал все вытащенные мною воспоминания. Рерих внимательно слушала и что-то постоянно записывала в свой блокнот.

Поднявшись на третий этаж обычной пятиэтажки, я позвонил в звонок. Долгое время нам никто не открывал, но я слышал звуки, доносившиеся из квартиры. Когда я уже вознамерился выломать дверь, полагая, что Ванда просто не хочет меня видеть, она распахнулась.

— Ой, — Лена, открывшая дверь, попятилась, удивлённо глядя на нас. — Я думала, это доставка. А мне Ванда не говорила, что ждёт гостей.

— Не удивлён, — выдохнул я, заходя внутрь без приглашения. Гертруда Фридриховна осмотрела Долгову каким-то плотоядным изучающим взглядом и, не говоря ни слова, зашла следом за мной. — Ты здесь что делаешь так поздно? — я прямо посмотрел на смутившуюся от такого пристального внимания девушку.

— Ванда предложила мне пожить у неё. Здесь две комнаты, а ей одной не слишком комфортно находиться практически взаперти, — заправив выбившуюся прядь за ухо, ответила Лена, опустив глаза.

— Это безопасно? — я перевёл взгляд на Рерих.

— Вполне. Я не сказала бы, что Вишневецкая склонна к проявлению немотивированной агрессии. Так что подобное соседство даже к лучшему, — вынесла наш штатный эмпатик свой вердикт.

— Замечательно. Теперь вы будете ещё и каждый мой шаг контролировать? — в коридоре появилась Ванда. Она переводила злобный взгляд с меня на Рерих, поджав губы.

— Ванда, если потребуется, я лично тебя на цепь посажу. Идём, — коротко бросил я, схватив девушку за локоть и потащив в одну из комнат. — Твоя?

— Да отпусти ты меня, — зашипела Ванда и села на кровать. — Зачем ты это делаешь?

— Затем, что у меня слишком мало друзей, чтобы терять сразу двоих из-за этой ситуации, — ответил я и осмотрелся по сторонам.

Свободного пространства в комнате было мало, всё было завалено коробками и неразобранными вещами. Ремонта эта квартирка не видела уже очень давно, но была довольно просторной. Не удивлюсь, если узнаю, что исчезнувший муженёк потратил все свои кровные на покупку квартиры в столице, так удачно для нас завершив сделку в день их такого скоропалительного бракосочетания.

Я поставил стул напротив Ванды и, сев на него, сразу же поймал взгляд обречённо смотревшей на меня подруги, уже привычно погружаясь в её разум. В этот раз пришлось копаться дольше обычного. Слишком много всего было намешано, включая третьих лиц, которых я практически не встречал раньше, не считая Гвэйна. Волк практически не оставлял Ромку наедине с Вандой, таскаясь за ними по всей школе. То ли караулил, чтобы они не перешли границы, то ли комфорт их встречам обеспечивал, кто теперь разберёт, а Эд, скорее всего, не помнил, зачем он это делал.

Уже привычно, почти механически, я начал очищать следующее воспоминание от действия артефакта и сразу же столкнулся с проблемой. Оно словно ускользало от меня и никак не давало поставить его на место.

— Если ты не прекратишь сопротивляться, будет больно, — процедил я, справившись, наконец, с этим куском, и сразу же выскользнул из разума Ванды, внимательно её разглядывая. — И зачем ты это сделала?

— Мне уже всё это надоело. Как именно эти ничего не значащие воспоминания помогут мне вернуться к работе? — с вызовом ответила она, прожигая меня взглядом.

— Я не про твоё сопротивление. Зачем ты проломила Ромке череп? — усмехнулся я, обдумывая то, что увидел в её голове.

— Он на меня наорал! — почти закричала Ванда. А ведь я ни разу не видел раньше такой реакции. Да я вообще никакой реакции никогда не видел. Она будто всё это время неинтересное кино смотрела.

— Он вернулся после незабываемых новогодних каникул и чуть резче обычного спросил, почему ты его не слушаешь и в каких летаешь облаках, — спокойно прокомментировал я увиденное. — Ты же понимаешь, что за преднамеренное применение дара, приведшее к увечьям другого ученика, тебя должны были исключить из школы и перевести в специальное учреждение довольно строгого режима? — спросил я, косясь при этом на задумчиво смотревшую на нас Гертруду Фридриховну.

— Что она сделала? — спросила у меня Рерих, присаживаясь рядом со мной на стул, предложенный Леной.

— Запустила в Ромку стулом при помощи своего дара. А он по какой-то причине не уклонился, — хмыкнул я. — Это привело к кровоизлиянию и трещине в височной кости, так, по крайней мере, сказала Ахметова, когда наша подопечная всё-таки смогла дотащить постоянно теряющего сознание Гаранина в нашу школьную больничку.

— Да, за это вас должны были исключить из школы и направить ко мне, — улыбнулась Гертруда. — Почему этого не произошло?

— Роман заявил, что сам упал с лестницы, и никто не виноват в случившемся, — проговорил я, отмечая про себя, что их общение часто было замешано на травматизме. Причём пострадавшей стороной всегда был Ромка. С Ванды он чуть ли не пылинки сдувал.

— Я не специально, — выдохнула Ванда, отводя от меня взгляд.

— Да нет, вот это ты специально сделала. Я же видел, — наклонив голову, я внимательно её разглядывал, словно впервые видел.

— Что вы в этот момент почувствовали? — включилась в работу Рерих, призывая свой дар эмпатика.

— Злость.

— На себя? — уточнила Гертруда, открывая свой блокнот.

— На него. Он никогда до этого на меня не кричал, — Ванда приложила ладони к горящим щекам.

— И всё?

— Страх, — немного подумав, ответила Ванда.

— За себя? — даже мне стало неуютно под таким прессингом. А ведь я всего лишь наблюдатель. Я сочувственно посмотрел на подругу. Даже не представляю, что её теперь будет ждать. Себя-то я препарировать на живую не дал, но Ванду никто спрашивать не будет.

— Я не…знаю, — она подняла глаза и беспомощно посмотрела на меня. Мне оставалось только ободряюще улыбнуться.

— Дмитрий Александрович, это будет нашей первой точкой. Я думаю, что несколько эмоциональных привязок было и раньше. Но мы больше не будем возвращаться, это займёт гораздо больше времени, чем нужно. Мы с ними, разумеется, поработаем, но за точку отсчёта возьмём именно это происшествие. Вы мне больше сегодня не понадобитесь, — отдала мне приказ Гертруда Фридриховна, и я даже спорить не стал, с радостью его выполняя. — Ванда, давайте поговорим об облаках, в которых вы витали…

Я пулей вылетел из комнаты, закрывая за собой дверь, после чего направился в сторону кухни, где гремела посудой Лена.

— Это отвратительно — пытаться вычленить что-то разумное в голове у взбалмошной девчонки-подростка, — простонал я, плюхаясь на стул и обхватывая голову руками. — Эд был неправ. Сам бы я никогда ничего в этом не понял и не вычленил необходимые эмоциональные точки.

— Но это же обычная подростковая влюбленность, переросшая во что-то большее, — улыбнулась Лена, ставя передо мной чашку ароматного чая. — Каждый через это проходил.

— Меня, к счастью, столь незавидная участь обошла стороной, — прикрыв глаза, произнёс я, делая глоток. В принципе, я могу уйти домой. Но мне этого чертовски не хочется. А вот посидеть с Леной на захламленной кухне и выпить чашку чая я очень даже хочу.

— Ты никогда не влюблялся? — спросила она, удивленно вскинув брови и садясь напротив меня.

— Нет, — я покачал головой. — На самом деле, всё это довольно сложно.

— А твоя невеста? — Лена спрашивала, не глядя на меня, разглядывая чаинки в своей кружке.

— Это… это просто выгодная сделка, — сразу же ответил я, понимая, что это было именно так.

Проведя в голове Ванды целый месяц, мне стало окончательно понятно, что к Марине я ничего не чувствую. Разве только желание, во всяком случае, проблем в постели у нас с ней не было. Но, говоря откровенно, и без этого я не умер бы. Мне было даже немного завидно смотреть со стороны на взаимоотношения Ромки и Ванды, у которых в каждом взгляде, брошенном друг на друга, прорывалось какое-то безумие на грани, с самой первой встречи в том коридоре. И это несмотря на то, что Ванде только четырнадцать лет исполнилось, и никакой сексуальной подоплёки в их чувствах тогда не было.

— Вы что-нибудь узнали об этом Владе, за которого Ванда замуж выскочила? — внезапно Лена перевела разговор на другую тему. Мне даже показалось, что она немного повеселела после моего ответа. Хотя мне могло это просто показаться.

— Не поверишь, ничего, — я скривился. — Этот человек словно взялся из ниоткуда и исчез в никуда. Он получил гражданство три месяца назад, прибыв официально на работу из Фландрии. Фландрийское правительство не идёт с нами на контакт, отмалчиваясь и не давая никаких вразумительных ответов.

— Он явно преследовал какие-то цели, — уверенно кивнула Долгова. — Только мне непонятно, какие именно.

— Поверь, этим вопросом занимается почти весь аналитический отдел и некоторые лица из оперативного. Покушение на своего человека Служба Безопасности не оставит просто так.

Мы замолчали. В какой-то момент наши взгляды встретились. Я не знаю, кто потянулся к кому первым, но мне было, если честно, плевать. Лена закрыла глаза, наши губы почти соприкоснулись…

От звука, раздавшегося неожиданно громкого, телефонного звонка Лена вздрогнула и отшатнулась, а я, выругавшись про себя, полез за телефоном. Было десять вечера. Если это опять дежурный, который отправит меня на ночь глядя разгребать последствия сработавшего артефакта, то я придурка, который его активировал, просто придушу. Даже если это будет нестабильный артефакт Лазарева. А если это дежурный, который позвонил почему-то мне для очередной консультации, потому что кто-то что-то натворил и теперь они не знают, что делать, то у Громова внезапно освободится вакантное место, и не моё!

Звонили из поместья в Твери. Я напрягся, принимая звонок, внутренне готовя себя к очередным неприятностям.

— Дмитрий Александрович, — размеренный и спокойный голос Николая на фоне громких криков и странного шума явно не предвещали ничего хорошего. Николай до этого никогда не звонил мне сам. — Здесь кое-что произошло, и я думаю, вам следует приехать.

— Что произошло? — я вскочил на ноги, подходя к окну.

— Гаранин Роман Георгиевич, я так и не понял, кем он вам сейчас приходится, переместился прямо в наше поместье в столовую на всеми нами любимый белоснежный персидский ковер, прямо перед вашей невестой, чем очень сильно напугал её, — невозмутимо доложил Николай.

— Ромка внял моим словам и притащился, наконец-то, домой, — облегченно выдохнул я, потирая лоб. — А произошло-то что?

— Он ранен и без сознания. Судя по тому количеству крови, которая из него вытекает, и форме раны, у Романа Георгиевича пулевое ранение в печень и, возможно, задеты какие-то сосуды. Мне кажется, мы его не сможем спасти, — в голосе дворецкого прозвучал какой-то надрыв.

— Кого вы не сможете спасти? — пробормотал я, доставая из кармана карандаш и судорожно начиная делать из него портал.

— Ковёр! Он совершенно, безнадёжно испорчен!

— Где Эд? — прошипел я. Рука дрогнула, и недоделанный портал покатился по полу. Как только прибуду в поместье, прибью этого шутника, а ещё лучше — уволю к чертовой бабушке!

— Эдуард Казимирович лично собрал вещи господина Демидова и загрузил в машину вместе с Леопольдом Даниловичем. Затем сам сел за руль и уехал из поместья, отвозя нашего гостя в Москву, как я понял, в дом его отца. Дмитрий Александрович, мы, конечно, делаем всё возможное, Карина и Ирина пытаются остановить кровь, и я влил в Романа Георгиевича уже пять флаконов заживляющего зелья. Но если вы не поторопитесь, мы его точно не сможем спасти, — добавил Николай, сохраняя поразительную невозмутимость.

— Ковёр? — нервно хохотнул я, понимая, что мне нужно переделывать портал, а карандашей у меня больше не осталось.

— Гаранина, — на этих словах Николай отключился, а я быстро набрал номер моего старшего братика.

— Ты где? — рявкнул я, хватая ложку, лежавшую на столе.

— У себя дома, в Москве. Я понял, что мне нужно отдохнуть от всего этого, — уставшим голосом проговорил Великий Князь.

— Ромка у меня в поместье умирает. Давай, возвращайся, — процедил я, настраивая портал как положено.

— Даже если он сейчас, пока мы с тобой разговариваем, умрёт, у нас есть десять минут, чтобы без проблем, без пентаграммы и унижений перед богиней его вытащить, — отмахнулся от меня Эдуард. — Ты когда-нибудь замечал, что когда твоя невеста визжит, её визг напоминает крик раненного тюленя?

— Чем ты там занимаешься? — спросил я, пропустив реплику насчёт Марины, глядя при этом пристально на Лену.

— Не поверишь. Я лежу на диване и смотрю в потолок. Я наслаждался тишиной, пока ты мне не позвонил, — ответил Эд.

— Эд, быстрее перемещайся в поместье. Я уже практически там, — я отключился и схватил Лену за руку, легко поднимая её на ноги. — Пожалуйста, пойдём со мной, ты нам нужна.

— Но я же ветеринар, — она не слишком активно попыталась вырвать руку.

— О, Ромка тот ещё козёл, — я повернулся в сторону Ванды, которая стояла в дверях с момента моего звонка Эду.

— Если он умрёт, ты от меня отстанешь? — прямо спросила она, глядя мне в глаза.

— Не надейся, — покачал я головой. — Твоё состояние не только с Ромой связано. И поверь, если он умрёт, то тебе будет очень больно, когда мы тебя вылечим.

— Я всё равно не желаю вам удачи, — ответила Ванда. — Это же из-за него со мной всё это произошло.

Я не стал вступать в бессмысленный спор и, рывком прижав к себе Лену, активировал портал, перемещаясь в поместье.

Не выпуская руку Долговой из своей, я сразу же бросился в столовую, откуда и доносился тот шум, который насторожил меня при разговоре с Николаем. Влетев в комнату, я мельком посмотрел на Марину. Она брезгливо морщилась, но особо испуганной не выглядела, глядя с явным недовольством на происходящее.

Ромку раздели почти догола. Хорошо хоть трусы на нём оставили, и теперь мои служанки суетились вокруг, прикладывая полотенца к ране на боку. Ткань как-то слишком быстро промокала и пропитывалась кровью, и рядом с Гараниным уже целая гора окровавленных полотенец лежала.

— У нас остался только один флакон заживляющего зелья, — вместо приветствия проговорил Николай, сжимая этот флакон в руке.

— Пока мы не вытащим из него пулю, оно всё равно не поможет, — пробормотала Лена и дёрнула руку, освобождаясь из моего цепкого захвата. После чего бросилась к бледному Ромке. — Отойдите все, — она бухнулась на колени, не замечая кровь, растекающуюся вокруг. — У вас есть перчатки, в конце концов? — она посмотрела на служанок.

— Нет, простите, — ответила Ирина, вытирая со лба пот окровавленными руками.

— Замечательно, — прошептала Лена и голыми руками начала исследовать рану.

— Зачем столько суеты? — размеренный голос Эдуарда заставил меня обернуться. Я не знал, что мне делать, как помочь, и только смотрел на миниатюрную фигурку Лены, которая в этот момент пыталась всеми силами спасти моего недальновидного родственничка.

Я ничего не ответил, наблюдая со странной отстранённостью, как Марина выходит из столовой, пробормотав что-то вроде: «Здесь становится как-то слишком многолюдно». Эдуард посторонился, пропуская её, даже не взглянув лишний раз. Ну, наверное, правильно. Я пока не готов ей открывать наше с Эдом происхождение. Хватит и того, что Лена нет-нет, да и поглядывает на нас. Но ей пока некогда анализировать речь Эда, которому, похоже, надоело скрываться до чёртиков.

— Да оставьте вы его в покое, минута-другая, и он умрёт. Вытащим пулю и выдернем его душу обратно, — Эд крутил в руках свой ритуальный кинжал, пристально глядя почему-то на Николая. — М-да, такого даже в моё время уже не носили.

Только сейчас я заметил, что мой дворецкий стоит в длинной шёлковой белоснежной сорочке до пят с какими-то рюшечками на рукавах. На голове у него красовался накрахмаленный колпак.

— Это удобно, — невозмутимо проговорил Николай.

— Только не говори, что ты под этой рубашкой голый, — хмыкнул Эд.

— Это должно кого-то интересовать в самую последнюю очередь, Эдуард Казимирович, — холодно ответил Николай. — А вот конкретно вас должна прежде всего интересовать защита поместья. Чары оповещения снова не сработали. Но крик вашей невесты, Дмитрий Александрович, поднял на ноги всех ваших служащих.

— О, совершенно этому не удивлён. Раненый тюлень, я же тебе говорил, — Эдуард довольно гнусно улыбнулся.

— Может, хватит. Здесь человек вообще-то умирает, — рявкнула на нас Лена. — Так, нашла. Иди сюда, — она сжала губы и через несколько секунд извлекла пулю, бросая её на пол рядом с собой. Кровь из раны сразу же начала литься ещё сильнее. — Нет, ты не умрёшь, тебе ещё мою подругу в чувства приводить. — Она несколько раз надавила на грудную клетку, и только после этого я понял, что Ромка перестал дышать. Перед глазами сразу же промелькнула картинка, когда он так же умирал у меня на постели в особняке Демидовых. — И я не хочу, чтобы потом она ещё полгода страдала, когда тебя не станет, — продолжала она говорить, делая непрямой массаж сердца. — Да что б тебя! — Лена со всей силы ударила кулачком по нижней трети грудины. — Вот так, умничка. Ну что вы стоите? Давай сюда зелье!

— Сколько возни, — покачал головой Эдуард и зевнул, но кинжал пока в ножны не вложил. — Ему обычное заживляющее зелье не поможет. Спасибо его папаше. Этот скот в своё время наложил на Романа одно из родовых проклятий, влияющих на регенерацию.

— А ты раньше этого сказать не мог? — воскликнул я.

И тут меня как током ударило. Точно. Тогда дома у Лео Ромке помогло зелье, смешанное с моей кровью. Я выхватил из рук замешкавшегося после заявления Великого Князя дворецкого склянку и, больше ни о чём не думая, отвернулся, немного вытащил из ножен свой кинжал и порезался об него. После чего поднёс раненный палец к краю флакона, капая в зелье немного своей крови, стараясь успеть, пока не заработала моя регенерация, закрывая порез. У Лазаревых с этим делом как раз всё в порядке.

И только после этого повернулся к Ромке, падая перед ним на колени.

— Дима, а почему зелье стало такого странного красного цвета? — Эдуард посмотрел на меня слегка расфокусированным взглядом, но практически сразу его глаза расширились, и он бросился ко мне. — Стой! Не делай… этого.

Но я уже влил в Ромку зелье и удивленно посмотрел на схватившегося за голову Эдуарда. Он осторожно вложил в ножны кинжал и опустился на колени, продолжая держаться за голову. В это самое время тело Романа изогнулось дугой и тут же плавно опустилось на испорченный ковер. В себя он не пришёл, да даже звуков никаких не издавал. Но я видел, как кровь перестала вытекать из раны, само ранение начало затягиваться, а застарелые шрамы исчезать. С громким звоном на пол упала небольшая пластина, вылетевшая у Ромки из головы, а образовавшаяся рана тут же затянулась. Даже волосы не выпали.

— Это что? — я повертел пластину в руках и отложил в сторону. — Похоже, это последствия того удара стулом, которое я сегодня видел в голове у Ванды.

— Я всё вспомнил, — простонал Эд, открывая воспалённые глаза и переводя взгляд на меня. — Как она могла со мной так поступить?

— Ты о чём? — осторожно поинтересовался я, поднимаясь на ноги, когда убедился, что Ромка дышит ровно и глубоко.

— Я пятьсот лет дрался с какими-то вампирами за еду, — прошептал он. — Я голодал, я практически не спал, боясь, что меня во сне убьют.

— Эд…

— Это так унизительно. Я — Великий Князь Тёмной империи, даже не удостоился чести лицезреть её после смерти. Она отправила меня в какой-то отстойник. Что я ей такого сделал? За что она так со мной поступила? — бормотал он, похоже, не замечая ничего вокруг, массируя виски.

— Что это с ним? — раздался в дверях голос Марины. Она как раз входила в столовую, и вряд ли слышала, о чём он бормочет.

Уж не знаю, зачем она вернулась, оставалась бы в своей комнате, что ли. Потому что мне некогда отвлекаться на неё и что-то объяснять. Все объяснения могут немного подождать.

Остановившись, Марина потеряла интерес к коленопреклонённому Эду и во все глаза смотрела на Лену, которая в этот момент поднялась на ноги. Долгова была вся в крови, зрелище, конечно, не для слабонервных.

— Не обращай внимания, у него есть справка, — улыбнулась Лена, ответив Марине, сочувственно посмотрев при этом на Эдуарда. — Я могу где-нибудь помыть хотя бы руки?

— Пойдёмте, я вас провожу, — проговорил Николай, показав рукой на выход. Лена благодарно кивнула и вышла следом за ним из столовой.

— Марина, иди к себе, — сказал я, хмуро глядя на Рому и пытаясь понять, почему он не приходит в себя. Уже вроде пора бы.

— Но… — она так ко мне и не приблизилась, говорила, стоя в отдалении.

— Иди в свою комнату, — сухо повторил я. — Когда я здесь закончу, мы поговорим.

Марина поджала губы, но спросить, хвала Прекраснейшей, не стала, и в который раз уже за этот вечер выскочила из столовой.

— Мне нужно кое-что проверить, — Эдуард проводил задумчивым взглядом мою невесту, тряхнул головой, словно прогоняя неприятные воспоминания, и поднялся на ноги, подходя ко всё ещё не приходящему в себя Ромке. — Давай, очухивайся, открой глаза, — Эд похлопал его по щекам и тут же поймал блуждающий взгляд Гаранина, когда Ромка приоткрыл глаза. — Это просто невозможно! Дима, иди сюда, — требовательно произнёс он. Я пожал плечами и подошёл к ним, садясь на колени возле Ромки. — Попробуй его прочитать.

Я, нахмурившись, поймал взгляд Романа и погрузился в его разум, буквально тут же прерывая контакт из-за поступившей к горлу тошноты и возникшего головокружения. В голове у Ромки мельтешила яркая, постоянно сменяющаяся череда картинок, изменённых изображений, в которых ничего невозможно было разобрать.

— Что это? — спросил я у Эда, переводя взгляд на него.

— Последствия твоего необдуманного поступка. Я вспомнил, ты сделал точно так же, когда он умирал в первый раз. Но тогда я одновременно с этим бросился за ним за Грань и успел его вытащить. Здесь тебе помогла Лена.

— Он тогда умер? — тихо спросил я.

— Да. И если бы я это запомнил, то перегрыз бы глотку его папаше, несмотря на твой приказ, — жёстко ответил Эдуард, сжав кулаки. Да, если бы я знал, что он тогда действительно умер, то домой к Гоше Ромка бы точно не вернулся. Саша бы позаботился об этом, потому что молчать я бы точно не стал. — Оставайся с ним, мне нужно кое-что уточнить, перед тем как я пойду в ритуальную комнату и закачу скандал, которого она никогда ещё не видела.

Служанки ползали по полу, убирая все последствия нашего развлечения, а я смотрел на Романа, начавшего постепенно приходить в себя.

— Ты самая эгоистичная сволочь, которую я когда-либо встречал, — выплюнул я, когда Ромка открыл глаза и смог сфокусировать на мне вполне осознанный взгляд.

— Ты сам приказал мне явиться домой, — прошептал он, трогая рану на боку. Его руки всё ещё дрожали. — Не прошло, как видишь, — невесело усмехнулся он. — Что ты сделал?

— Вылечил тебя. И скажи спасибо Лене, без неё ты бы умер, и не факт, что мы смогли бы вернуть тебя обратно.

— Дима, я…

— Кретин, болван, идиот и раскаиваешься в своих тупых поступках? — спросил я его, вытаскивая из кармана зазвонивший телефон.

— Не совсем, — Рома покачал головой. — Спасибо. — Он сел и наклонил голову, рассматривая практически затянувшуюся рану. — Вот это из разряда невозможного. Как это произошло? Это смертельное ранение, я не должен был выжить.

— Тебя расстроило, что мы тебя спасли? — спросил я у него, отвечая на звонок. — Что случилось? — я ответил Эду, злобно глядя на Ромку.

— Быстро иди в семейную часовню! — отчеканил он и отключился.

— Отнесите Романа Георгиевича в его комнату, — распорядился я, посмотрев на вернувшегося Николая, а потом снова повернулся к Роману. — Я вернусь, и мы поговорим.

И, не глядя больше на вскинувшегося Гаранина, я вышел из столовой, от накатившей злости и раздражения, ничего не видя перед собой.