Рискованный путь

Глава 10

— Где он? — Ольга подняла голову от бумаг и с удивлением посмотрела на стоящую перед её столом девушку.

Оля сразу же узнала её. Вот только в прошлый раз она была напряжена, и её серые глаза были полны беспокойства и страха. Теперь же Ванда смотрела на неё слегка раздражённо и абсолютно равнодушно. Словно ей не нравилось то, что она сейчас делает, но и послать того, кто ей дал это поручение по какой-то причине не может.

— Вашего отца здесь нет, — ответила Ольга, мило улыбнувшись.

— При чём здесь мой отец? — Ванда нахмурилась. — Где Гаранин?

— Вчера вечером он был в Самаре. Где Роман Георгиевич находится сейчас, я не знаю, — Оля продолжала улыбаться, ничем не демонстрируя своего недовольства.

— Где его расписание? — немного подумав, спросила Ванда. — У него обязательно должно быть расписание. Пусть он и бегает от Димы, но важные встречи отменить без уважительной причины не сможет. Где оно? — и Вишневецкая требовательно протянула руку.

— А на каком основании вы его требуете? — Ольга прищурилась. — Если это запрос Службы Безопасности, то предъявите ордер, и я с удовольствием отдам вам расписание Романа Георгиевича.

— Я здесь не как сотрудник Службы Безопасности, — раздражение в голосе Ванды усилилось. Она посмотрела на эту куклу, которую держал в своей приёмной Гаранин, и поморщилась. Наверняка же она не только его корреспонденцией и расписанием занимается. Она отмахнулась от этой мысли, не понимая, почему она вызвала ещё большее раздражение, чем её нахождение в Гильдии.

— Как частному лицу, я тем более не могу предоставить вам расписание Романа Георгиевича, — и Ольга улыбнулась ещё приторней.

— Ладно, пойдём долгим путём, — пробормотала Ванда, доставая телефон. — Дима, у нас проблема. Секретарша Гаранина не хочет отдавать мне его расписание на день. Я, конечно, могу забрать его силой, но у меня нет полномочий. В этом случае ты меня будешь вытаскивать из полиции? Да, я поняла. И, Дима, когда меня допустят к работе?

Ольга старательно прислушивалась к разговору, но расслышать ничего не удавалось. К тому же Вишневецкая отвернулась и прикрыла телефон рукой. Интересно, какому Диме она звонит? Ванда тем временем повернулась к Ольге, весьма демонстративным движением нажала на кнопку громкой связи и положила телефон на стол, а затем громко произнесла:

— Говори, она тебя слышит.

— Оля, доброе утро, — по приёмной разнёсся голос Дмитрия Наумова, и Ольга распахнула глаза.

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович, — пискнула она, соображая, каким образом сможет защитить расписание Романа от главы его Рода. На ум ничего не приходило, и она начала готовить себя к тому, что придётся смириться.

— Оля, я понимаю твою преданность Роме, правда, понимаю, и, чёрт возьми, завидую ему, но в данном случае, не появляясь дома, он вредит прежде всего себе, — довольно мягко проговорил Дима.

— Я не могу отдать его расписание госпоже Вишневецкой, — пискнула Ольга, а Ванда только фыркнула в ответ, дёрнув плечом.

— Но ты же не хочешь, чтобы я приехал в Гильдию лично? — вкрадчиво проворковал Наумов.

— Почему же, хочу, — выпалила Ольга, почувствовав, что её щёки залились румянцем. Ванда же хмыкнула и кашлянула, чтобы скрыть рвущийся наружу смех. — Я умею готовить хороший кофе, а вы его ещё ни разу не попробовали.

— Хм, неожиданно, — после небольшой паузы ответил Дима. — Я бы с радостью, и сейчас я совершенно не кривлю душой, но мне некогда. Поэтому и попросил Ванду зайти к вам поинтересоваться, появился ли блудный сын моего Рода на своём рабочем месте.

— Но я не могу отдать ей расписание, — твёрдо повторила Ольга. Она сама не понимала, чего этим добивается, может, чтобы он и правда пришёл? Она покосилась на коробку на своём столе. От Дмитрия почти также фонило, как и от его подарка: этакий едва уловимый флёр смертельной опасности под оболочкой милого юноши. А ещё ему действительно понравился её венок, который она так тщательно выбирала…

— Я понимаю, — в голосе Дмитрия появилась задумчивость. — Вот что, я прямо сейчас смотрю на перстень, очень похожий на тот, который вы по моей просьбе передали своему боссу. Только более изящный, женский вариант. Полагаю, что он будет чудесно смотреться на вашем пальчике…

— Вы мне сейчас предлагаете… — начала Ольга, но Дима её перебил.

— Взятку, конечно. Мы же взрослые люди, — он усмехнулся. — Перстень уникальный. А клеймо Эдуарда Лазарева не даст усомниться в его подлинности. Если вы решите его продать, то сразу же станете очень обеспеченной молодой женщиной…

— А как вы мне его передадите? — выпалила Ольга, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Она бы и так отдала Наумову расписание, потому что понимала, что для Ромы так будет лучше, но перстень Лазаревых — это была неосуществимая мечта. Её привлекала смерть, она была зациклена на ней. Именно поэтому Ольга оставалась в Гильдии убийц, хотя уже давно могла бы уйти, особенно после того, как Рома изменил Устав, позволяющий сотрудникам просто увольняться. Это не касалось самого главы, тот пункт Роман никак не мог изменить самостоятельно.

Одержимость Ольги смертью не была слишком заметна: она проявлялась в таких мелочах, как выбор венка для шефа, чтобы на его похоронах всё было идеально, или нежная любовь к защитной шкатулке, от которой так фонило Тьмой, что итак не радужная атмосфера в приёмной второй Гильдии, стала совсем угнетающей. И иметь что-то, принадлежащее когда-то адептам Смерти, было её заветной мечтой. Но побрякушки Лазаревых стоили слишком дорого, чтобы она могла позволить себе даже какую-нибудь малость, принадлежащую малоизвестному Великому Князю. А тут ей предлагают вещь, сделанную Эдуардом. Искушение было слишком велико, чтобы Ольга могла отказаться.

— Скоро к вам приедет курьер, ждите, — ответил ей Дмитрий и отключился.

Ольга подняла взгляд на Ванду.

— Ну что же, подождём, — протянула Вишневецкая. — Может, хотя бы покажете мне его, чтобы я убедилась, что это не глупая шутка?

— Пожалуйста, — Ольга вытащила бумагу и положила её на стол ровно на пять секунд, а затем так же быстро убрала её. — Убедились?

— Вполне, — Ванда рассматривала ногти. — Пока курьер едет с вашей неприлично большой взяткой, я, пожалуй, схожу в туалет.

Когда Вишневецкая покинула приёмную, Ольга вытащила телефон и быстро набрала номер.

— Гаранин, что у тебя? — Рома ответил ей практически сразу. По голосу было слышно, что он чем-то недоволен.

— Я вас только что продала, Роман Георгиевич, — быстро ответила Ольга. — Дмитрий Наумов предложил мне взятку в виде перстня, похожего на ваш, в обмен на расписание, и я не смогла отказаться.

— Ну, Дмитрий Наумов вполне может себе позволить разбрасываться подобными подарками, — Ромка скрипнул зубами. — Спасибо, что предупредила.

— Он не просил меня не предупреждать вас, — Оля улыбнулась. — А вообще, они могли бы поймать Ожогина и пытать его. У Жени есть ваши координаты, и он бы в итоге сломался и сдал вас.

— Я нашёл жучок, и в телефоне тоже, — хмуро прервал её Рома.

— Так на вас есть ещё два, — хихикнула Ольга.

— Где? Куда он, мать вашу, засунул эти проклятые жучки⁈ — он продолжал орать, но Ольга в этот момент отключилась, чтобы не скомпрометировать себя перед Вандой, которая в любую секунду могла вернуться.

Ванда в это время зашла в туалет и снова набрала номер Димы.

— Я сейчас позвоню Эду, чтобы он прислал побрякушку, — сразу же ответил ей Наумов.

— Я как раз об этом хочу поговорить, — ответила ему Ванда. — Эта кукла показала мне мельком расписание. Ну, должна же я была убедиться, что она не водит нас за нос. Через двадцать минут состоится Совет Гильдий. Насколько мне известно, Гаранин обязан на нём присутствовать.

— Хорошо, — сразу же ответил Дима. — Что-то ещё?

— Так, может, не нужно дорогой подарок Олечке дарить? — язвительно спросила Ванда. — Или она тебе понравилась, как и ты ей?

— Жди курьера, потом заберёшь расписание, — сквозь зубы проговорил Дима. — У Ольги проблемы, но я, к сожалению, ничем не смогу ей помочь. Я не знаю, с чем они связаны.

— Ты прекрасно можешь это выяснить, — процедила Ванда. — А то я чувствую себя прямо звездой. Дмитрий Наумов только у меня одной каждый вечер копается в голове.

— Прекрати, — спокойно ответил Дима. — Не отдать ей обещанный перстень — это подорвать её доверие ко мне. Зачем мне это делать, если её помощь мне может понадобиться в другой раз? И нет, Ванда, я ей не нравлюсь. У неё проблемы, а я маг смерти, только и всего.

— Когда меня выпустят на работу? — снова задала вопрос Ванда.

— Как только ты пройдёшь психологическое тестирование, не раньше. Занесёшь мне расписание Гаранина и зайдёшь к Гертруде Фридриховне. Она тебя давно уже ждёт, — отрезал Дима. — Можешь сделать это в любой последовательности.

Он отключился, а Ванда посмотрела на погасший экран телефона и показала язык.

— Козёл, — резюмировала она и направилась в приёмную к этой проблемной Олечке, чтобы там подождать курьера с посылкой.

Я ненадолго задумался, похлопывая телефоном себя по губам. Вряд ли Ромка появится на Совете, так что не стоит туда соваться и эпатировать глав других Гильдий. Можно как-то по-другому попробовать до него достучаться. Так, перстень. И я набрал номер Эда.

— Я слушаю тебя невероятно внимательно, — голос Эдуарда звучал обречённо. И тут я услышал фоном вопли Лео:

— Мне просто интересно, как Дима отреагирует, когда узнает, что ты ходишь по дому в таком виде! А ведь он в это время уже уехал на работу, когда мы с тобой в библиотеке столкнулись!

— Я всего лишь хотела взять что-нибудь почитать, — яростно парировала Марина. — Откуда мне было знать, что господину Демидову не спится?

Эдуард молчал, я же вслушивался в эти вопли и почти не удивился, когда раздался, как обычно, невозмутимый голос Николая:

— Подавать десерт?

— Да, — почти простонал Эд, причём в трубку.

— Простите, Эдуард Казимирович, позвольте поинтересоваться, что такого жуткого вы натворили, если глава Семьи так вас наказал? — спросил Николай, в ответ Эд только зарычал, да так, что я подумал, а не обернулся ли он Гвэйном ненароком.

— Дима, что у тебя? — процедил мой старший братишка. — Если ничего срочного, то не отвлекай меня от наслаждения этим чудесным ланчем.

— У тебя есть болванка — перстень с волчьей головой, которая подошла бы очаровательной девушке? — быстро проговорил я, размышляя тем временем над словами Николая.

— Подарок? — судя по тому, что голоса отдалялись, Эд вышел из-за стола и направился туда, где у него может оказаться заготовка.

— Взятка, — я усмехнулся. — Секретарю Ромкиному. Чтобы она отдала нам кое-какие бумаги.

— Взятка — это даже в моё время было противозаконно, — заметил Эд. — Чем-то болванку наполнить?

— Нет, чуть своей силы плесни, чтобы фон шёл, и этого хватит. Девушка не маг, так что…

— Я понял, — Эдуард чем-то забренчал, а потом выдохнул. — Готово.

— Да, не забудь своё клеймо поставить. Я пообещал ей безделушку Лазаревых.

— Дима, я всегда ставлю клеймо на свои поделки, даже если это простая болванка, — немного ханжески ответил Эд. Курьером отправить?

— Можешь сам, — я хохотнул. — Девушка странная, но могу же я ей двойной подарок сделать.

— Как-нибудь в другой раз. Это всё?

— Всё. Можешь возвращаться и продолжать свой увлекательный ланч.

— Знаешь, Дима, я тут подумал, а ведь ты меня действительно не наказывал. И почему я должен продолжать всё это терпеть? — спросил он и отключился.

Я недоумённо посмотрел на телефон.

— Так я тебя и не заставляю терпеть. Марина с Демидовым, судя по всему, неплохо развлекают друг друга.

Посмотрев на часы, я выждал ещё несколько минут, после чего набрал очередной номер.

— Митя? Что-то случилось? — в голосе Лиса прозвучало напряжение. На этот раз фоном служил гул негромких голосов, но слов было совсем не разобрать.

— Гаранин с вами? — спросил я, прикрывая глаза.

Что-то я устал за этот месяц как собака. Какой-то непрерывный бег по кругу. Попытка вычленить знаковые воспоминания у Ванды; этот псих, мой родственничек, бегающий от меня по всей стране; Марина, которая была постоянно недовольна моими частыми отлучками; вопли Гомельского на тему, зачем Ромке понадобился полуразрушенный мотель; попытки разработать вменяемую схему моего внедрения к «Детям свободы»; да ещё и рядовые сотрудники Службы Безопасности, в основном из вспомогательных отделов, которые почему-то решили на каком-то своём выдуманном уровне, что я решаю определённые вопросы помимо Громова, — всё это засасывало меня в бесконечный водоворот нарастающей усталости.

Хотелось плюнуть на всё и на всех, свалить на какой-нибудь необитаемый остров и пару суток вообще ничего не делать, только лежать под пальмой и смотреть в небо. А ведь я до сих пор хочу летать!

— Ну, как тебе сказать, Митя, — осторожно ответил Лис. — Чисто технически он с нами, но телом… хрен его знает где, я не интересовался, это не слишком принято, знаешь ли.

— Отлично. Включи громкую связь и положи свой телефон рядом с тем, откуда этот козёл вещает. Мне нужно, чтобы он меня слышал, — сказал я, не открывая глаз. Бойко хохотнул, но, судя по изменившемуся фону, выполнил мою просьбу.

— Говори, Митя, тебя слышит не только Роман, но и ещё четырнадцать весьма уважаемых людей, — торжественно объявил Бойко.

— Ты сколько ещё бегать от меня будешь? — сразу же спросил я, слегка напрягаясь, но не открывая глаз.

— Я бегаю не от тебя, а от сомнительных перспектив, — голос Ромы прозвучал через значительную паузу и звучал устало. Всё-таки он не справляется, как бы ни пытался бравировать. — Зачем ты Ольге Тёмный артефакт подарил? Ты в своём уме?

— Я не идиот, чтобы неодарённой девушке дарить артефакт, который она почти стопроцентно будет носить, просто не сможет удержаться, — захотелось вытащить его прямо через трубку и набить морду. Это я Эда наказываю? А кто в таком случае наказывает меня⁈ — Это всего лишь болванка. Красивая, стильная, с клеймом Эдуарда Лазарева, но болванка с лёгким налётом Тьмы.

— И, как и все вещи Лазаревых, стоящая невменяемых денег, — усмехнулся Гаранин.

— Это их побочный эффект. Лично я не понимаю, почему они столько стоят, ну да ладно. Судя по тому, что ты не удивлён, она тебя предупредила?

— Представь себе, — огрызнулся Рома.

— Какая фанатичная преданность, может, мне увести её у тебя? По-моему, у меня получится сделать это без особых усилий, как думаешь? — я крутанулся в кресле. — Заставлю её для начала отдраить мою ритуальную комнату, которую ты умудрился испоганить. Думаю, Ольге понравится.

— Ты её Демидова заставил оттирать, — он ответил снова после продолжительной паузы. А ещё я перестал слышать фон. Словно собравшиеся за столом люди, затаив дыхание, ловили каждое наше слово.

— Рома, ты сам-то понимаешь, где Леопольд и где тряпки с вёдрами? — я снова крутанулся в кресле.

— Дим, а ты чего такой злой? — осторожно спросил Роман.

— Если бы тебя подняли в четыре утра разбираться с последствиями применения нестабильного артефакта Лазаревых, то ты бы тоже был не в духе, — ответил я, перестав крутиться и выпрямляясь в кресле.

На этот раз пауза затянулась. Я уже думал, что Гаранин бросил трубку, но тут он выдохнул:

— Как ты меня назвал?

— А что, в моих словах есть хоть одна ошибка? — я усмехнулся.

— Это произошло месяц назад, и твоё недовольство должно было немного утихнуть. Дима, ты в курсе, что нас сейчас слышат четырнадцать человек? — осторожно спросил он.

— Да, я в курсе, и что? Лис, о чём мы сейчас говорим?

— Понятия не имею, Митя, — ответил Бойко радостно. — Лично я половину не слышу.

— Вот видишь, Рома, а ты боялся, — сказал я ласково.

— Кинжалы мне мои верни. Они нужны мне для работы, — напряжение в голосе Гаранина усилилось.

— Ну, во-первых, твоих кинжалов у меня нет, и в ваши дела я точно не полезу. А во-вторых, я на днях изучал Уставы Гильдий, ну, знаешь, на всякий случай. Нужно же вас как-то перед Эдуардом отстоять, а то у него идефикс — он считает, что от Гильдий нужно избавиться, лучше всего сжечь их вместе с людьми.

— Это тот Эдуард, у которого справка? — нервно хохотнул Рома.

— Да, тот самый. Так вот, я изучал Уставы Гильдий и нашёл там интересную вещь. Оказывается, глава Гильдии вовсе не должен бегать с контрактами наперевес и выполнять эту работу. Представляешь? Ты, наверное, до этого места не дошёл; так-то в школе я вообще одно время сомневался, что ты умеешь читать. Ну, не зря же мне на распределении такие странные вопросы задавали, а Демидов не выглядел удивлённым…

— Дима, хватит надо мной издеваться! И вообще, это мой мотель, как хочу, так его и ломаю! — Ромка не выдержал и начал закипать.

— Вот сейчас лучше помолчи и не вздумай при мне напоминать об этом хреновом мотеле, — я распахнул глаза.

— Рома, а почему ты вообще всё это терпишь? — раздался смутно знакомый голос.

Воцарилась тишина, а потом Ромка вздохнул и негромко пояснил, чтобы снять все вопросы:

— Потому что он глава моего Рода, Руслан. И именно поэтому я всё ещё слушаю и не могу повесить трубку первым.

— Но Наумовы же не Древний Род. Разве Дмитрий Наумов может приказывать Гаранину? — снова раздался всё тот же голос, а потом прозвучал весёлый голос Бойко:

— Ой, Русланчик, ты точно своей смертью не помрёшь. Тебя мало того, что ты волков, к которым Андрей Олегович принадлежит, бобрами обозвал?

— Что он сделал? — мы сказали это с Ромкой вместе. Я даже костяшку указательного пальца прикусил, чтобы не заржать. Немного придя в себя, добавил: — Этим Муратов оскорбил не Андрея, а Ивана Рокотова…

— Ну всё, Русланчик, ты труп. С тобой и Гараниным на этих посиделках, конечно, весело, но, боюсь, защитить я тебя никак не смогу, — и Бойко сочувственно поцокал языком.

— Ладно, хватит веселить уважаемых людей, — резко сказал я, обращаясь к Гаранину. — Прекращай от меня бегать и возвращайся домой. Сегодня!

И я повесил трубку. Надеюсь, прямой приказ он не сможет проигнорировать. Отсрочить — ну тут сами боги велели. Потом будет что-то вроде: «Я так старался, так старался, но прямо сейчас прибыть домой не мог». Главное, чтобы он прекратил пытаться угробить себя и позволил мне ему помочь. У меня слишком мало друзей, чтобы терять хоть одного из них.

Дверь в мой кабинет распахнулась, и влетела Ванда. Хлоп! Прямо передо мной упали несколько листов с Ромкиным расписанием, а Ванда оперлась на руки и наклонилась ко мне.

— Дима, это ни в какие ворота не лезет! Рерих сказала, что я не могу приступить к работе! — рявкнула она, гневно глядя на меня.

— И повторю это, — вслед за Вандой в кабинет вошла Гертруда Фридриховна. — Вишневецкая не может работать! Дмитрий Александрович, у Ванды нарушена эмоциональная сфера. В таком состоянии она полноценно выполнять возложенную на неё работу не сможет.

— Постойте, — я поднял руку, нахмурившись. — Она потеряла эмоциональную привязку к своему парню под воздействием тёмного артефакта. Но как это может помешать ей работать?

— Напрямую, — Гертруда потёрла виски. — Ванда не просто вдруг разлюбила своего парня — это было бы не так уж и страшно, в жизни всякое случается. Она утратила эмоциональную привязанность вообще ко всем людям, даже к самым близким.

— Например? — я сложил руки на груди, переводя взгляд с неё на Ванду и обратно, не переставая при этом хмуриться.

— Ванда, что случится, если вдруг тебе сообщат, что Дмитрий погиб? — спросила Ванду Рерих. Девушка выпрямилась, и её взгляд встретился со взглядом нашего психолога, и я заметил блеснувшую в глубине глаз Гертруды Фридриховны искру. Ага, она применила дар эмпатика, чтобы исключить ложь в ответе.

— Лично я испытаю облегчение. Он больше не будет делать мне больно, из раза в раз полоща мой мозг в прямом смысле этого слова, — и она тоже сложила руки на груди, закрываясь от нас обоих.

— Нормально, — я швырнул на стол телефон, который держал в руках. — А если тебе сообщат о гибели родителей и бабули?

— Мне наконец-то разблокируют счета! Дима, что ты хочешь от меня услышать? Что я буду сожалеть? Скорее всего, буду. Но вот прямо сейчас представить себе свою реакцию я не могу.

— Ты когда в последний раз была на конюшнях у своей лошади? — прямо спросил я.

— Мне это зачем? Я вообще не понимаю, зачем мне лошадь. Можешь её продать, — Ванда равнодушно пожала плечами. — И я не понимаю, как это может помешать…

— Если я предложу использовать тебя исключительно в качестве ликвидатора, то никак тебе это не помешает, — я взял ручку со стола и принялся крутить её в руке. — Но боюсь, что когда мы вернём всё на место, спасибо ты мне за это вряд ли скажешь.

— Тогда, может, ты перестанешь пытаться вернуть мне мою детскую влюблённость? — язвительно сообщила Ванда.

— О, нет, дорогая, я приглашу себе на помощь опытного эмпатика, и мы вместе тебя выпотрошим, потому что, клянусь, если у меня не получится, то я тебя убью. И рука у меня не дрогнет. А потом найду эту криворукую свинью Клещёва и использую его в качестве манекена для отработки родовых проклятий, — у меня на лице сыграли желваки, и Ванда отпрянула, потому что в кабинете заметно похолодало. — Поэтому ты сейчас идёшь домой и морально готовишься к сегодняшнему вечеру. Потому что я приду к тебе в гости вместе с Гертрудой Фридриховной. Вы же не против? — спросил я у Рерих. Та покачала головой.

— А что, если я против? — пискнула Ванда. — Мне отлично живётся, ничего не чувствуя и не переживая.

— Я даже не сомневаюсь в этом. А если ты будешь против, то я запрещу присылать мне твои счета из «Радости волка» и других заведений, и, боюсь, на одни больничные выплаты ты не сумеешь прожить, — отрезал я.

Ванда вскинула голову и вышла из кабинета, чеканя шаг и громко хлопнув дверью. Я действительно открыл ей кредит в некоторых любимых магазинах, когда отец и бабушка заморозили её счета. Для меня это было правильно. Тем более что тратила Ванда немного, даже Гомельский не возражал. Вот только это немного было гораздо больше её зарплаты, а к другой жизни она не привыкла.

Сегодня же Ванда переехала от меня в свою квартиру, которую я с превеликим удовольствием отжал у Влада как совместно нажитое имущество. А так как этот крендель на слушанье не явился, как и в принципе больше не объявлялся в поле нашего зрения, то квартиру не делили, а полностью отдали Ванде. И хоть она его не помнила, это не помешало ей переехать теперь уже в собственное жильё.

Вообще, оставить Влада голым было легко. Даже неинтересно и неспортивно. Мои адвокаты даже не повернулись в его сторону. Отправили каких-то стажёров. Сами они до сих пор раздевали фландрийскую тюрьму, фландрийскую Службу Безопасности и, кажется, добрались до фландрийского правительства. Им было не до мелочи, вроде Влада Льевски. Там уже, по-моему, и мой моральный ущерб в ход пошёл из-за переживаний о судьбе родича. Я вроде, по версии Гомельского, до сих пор при смерти лежу, а моя невеста, вместо того чтобы готовиться к свадьбе, ухаживает за практически инвалидом.

Кстати, о невесте, надо Марине уже официально предложение сделать. Кольцо с крупным бриллиантом уже куплено, надо вытащить её в ресторан и перед парочкой прикормленных журналистов встать на колено, чтобы всё как положено было. Вот завтра и займусь.

— Кха-кха, — я удивлённо посмотрел на Рерих, всё ещё стоящую перед моим столом. — Дмитрий Александрович. Я предлагаю такой порядок работы: вы вытаскиваете очередное воспоминание и сразу же всесторонне мне о нём рассказываете, а я постараюсь зацепить малейший эмоциональный отклик и с ним работать, если он найдётся. Нужно найти три ключевые эмоциональные точки, на которые воздействовал тёмный артефакт, разблокировать их и соединить вместе. Тогда всё вернётся на свои места, и моя помощь в оставшейся работе будет минимальной.

— Да, хорошо, — я кивнул, а потом посмотрел на неё, задав вопрос, наверное, самый интересующий меня в этом месяце. — Гертруда Фридриховна, а почему вы с этим вопросом пришли сразу ко мне, минуя Громова?

— Эм, — она задумчиво провела пальцем по губам, а потом удивлённо взглянула на меня. — Я не знаю. Почему-то мне показалось это правильным.

— И начальнику гаража, который был здесь час назад, видимо, тоже, — я покачал головой. — Вечером увидимся. Я зайду за вами, и мы сразу отправимся к Ванде.

— Я буду ждать, Дмитрий Александрович, — и она вышла из моего кабинета, а я придвинул к себе стопку различных вариаций, подготовленных для меня Егором, чтобы попытаться выбрать оптимальную.