Ревизор: возвращение в СССР 45

Глава 8

Франция, Париж

Спустя пару часов наблюдения у Гаяра с Кахиром не осталось сомнений. Вызвавший их подозрения мужчина совершенно точно целенаправленно следит за Дианой Эль-Хажж.

Проследив за госпожой Эль-Хажж до гостиницы и убедившись, что она зашла внутрь, Гаяр подал знак Кахиру, что топтуна надо брать.

Следивший за их подопечной мужчина тоже сопровождал Диану до самого отеля и сейчас развернулся, явно намереваясь пройти по улице в поисках подходящего места для ожидания.

Кахир, находившийся недалеко от топтуна на той же стороне улицы, справился со своей задачей идеально. Ускорившись и почти догнав неспешно идущего мужчину, он воспользовался моментом, когда на улице очень удачно образовался небольшой затор и водитель одной из легковушек начал отчаянно сигналить и громко возмущаться на грузовичок, отъезжавший от магазинчика и мешавший движению. Все прохожие, включая топтуна, тут же начали с интересом наблюдать за развитием ситуации на улице. В начавшемся шуме и суматохе никто и не обратил внимания, как вырубленного точным ударом Кахира мужчину оттащили за угол и быстренько погрузили в стоявшую рядом в переулке машину. Буквально через минуту присоединившийся к напарнику Гаяр сел за руль, и машина с ценным, но бессознательным грузом спокойно направилась к заранее подготовленному для целей наемников месту.

***

Франция, Париж

Анри Шанталь с трудом открыл глаза. Голова кружилась, во рту пересохло. Попытавшись пошевелить плечами, Анри почувствовал боль в шее и в затылке, разом вспомнив все, что с ним произошло. Он как раз довел объект до гостиницы и направился к небольшому кафе неподалеку, в котором делали отличные круассаны и к тому же оттуда прекрасно просматривался вход в отель. Тут на улице начался конфликт между водителями, он повернулся посмотреть, потом удар и темнота…

Открыв глаза, Анри понял, что крепко привязан к стулу. Судя по окружающей обстановке и слабому освещению, он находился в подвале какого-то здания. Рядом с собой Шанталь увидел двух незнакомых мужчин арабской наружности. Один с мрачным видом не спеша выкладывал на обшарпанный столик рядом с собой какие-то щипцы, скальпели разного размера и даже дрель, а второй тем временем уверенно и умело обыскивал Анри.

Сердце Шанталя заколотилось. Он попытался дать понять похитителям, что хочет поговорить с ними, издав несколько мычащих звуков – максимум, что позволял кляп во рту. Но на мужчин его попытки никакого действия не оказали. Они даже не смотрели на него. Шанталь понял, что серьезно влип. Это профессионалы. Просто говорить с ним никто не собирается. Сначала его «подготовят», а значит дела плохи…

Тем временем один из похитителей нащупал и достал из внутреннего кармана удостоверение Анри. Раскрыв и внимательно рассмотрев его, он передал удостоверение своему напарнику. Шанталь замер. Он знал, что сейчас решается его судьба. Если бандиты наплюют на то, кем он работает, то тогда все, ему не выбраться. А вот если засуетятся, то возможны варианты…

Второй похититель тем временем прекратил раскладывать свои жуткие приспособления и, дав знак напарнику, куда-то ушел вместе с удостоверением Шанталя. Его напарник как ни в чем ни бывало молча сел на стул неподалеку от Анри и стал ждать. Французу тоже не оставалось ничего другого, как сидеть, пытаясь шевелить связанными руками и ногами, напрягая затекшие мышцы, и прокручивать в голове возможные варианты развития событий и пытаться понять, как же это он так прокололся и где допустил ошибку.

***

Франция, Париж

Халим сидел в номере отеля вместе с Фирдаусом, когда ему неожиданно позвонил Гаяр. Сообщив, что есть новости, он сказал, что подъедет через четверть часа.

– Похоже, что за твоей женой действительно следили, – сообщил другу Халим, положив трубку. – Просто так Гаяр приезжать не стал бы.

– Я могу присутствовать при вашем разговоре? – напряженно поинтересовался Фирдаус. – Сам понимаешь, дело касается моей семьи…

– Понимаю и не возражаю, – кивнул другу Халим.

Гаяр приехал даже раньше, чем обещал и первым делом положил на столик перед ними удостоверение. Пока Халим и Фирдаус изумленно изучали корочки специалиста французской спецслужбы, Гаяр подробно рассказал все обстоятельства обнаружения и задержания владельца корочек.

– Где он сейчас? – первым делом поинтересовался Халим.

– В надежном месте, – ответил Гаяр, слегка пожав плечами, – успели только обыскать. Обнаружив документы, допрос отложил, и направился к вам за инструкциями, а Кахир остался сторожить француза.

– Так, это очень хорошо, – облегченно выдохнул Халим. – Раз он в порядке, то дело можно будет спокойно на тормозах спустить.

– Как это на тормозах?! – возмутился Фирдаус. – Что происходит, можешь объяснить? Почему французская разведка следит за Дианой, обыскивает ее вещи в номере?.. Надо поехать к этому Шанталю, – предложил Фирдаус, посмотрев фамилию француза в его удостоверении, – и расспросить его как следует, что такое творится. Они там с ума посходили совсем…

– Друг, успокойся, – возразил Халим. – Сам подумай над ситуацией. Едва мы с тобой приедем и покажемся этому агенту, как все станет намного сложнее и серьезнее. Похищение сотрудника Службы внешней документации и контрразведки – это тебе не шутки. Мало никому не покажется, уверяю. И твои рассказы про якобы обыск и слежку никого не впечатлят. Доказать ведь ничего не сможем, правильно? Так что мужики отлично сработали. Сможем выйти из всей этой истории без потерь.

Фирдаус, услышав друга, сразу остыл, поняв, что тот совершенно прав. А Халим тем временем повернулся к Гаяру.

– Так. Возвращайся. Верните французу корочки и молча отпустите. А сами как можно быстрее выезжайте из страны. Вы засветились, во Франции вам пока лучше не показываться какое-то время. Я прямо сейчас займусь билетами для вас. Через час встречаемся в условленном месте. Часа хватит?

– Вполне, – ответилл Гаяр и, кивнув им, ушел.

Фирдаус немного растерянно посмотрел на друга, все еще пытаясь осмыслить ситуацию.

– Это что получается, они решили за Дианой следить, потому что считают, что она шпионка? Я все правильно понял сейчас?

– Скорее всего, – кивнул хмуро Халим, – я же говорил тебе, они в любом русском видят агента КГБ. Это какой-то страх на грани паранойи, ничего не поделаешь.

– Но ведь это бред!

– Бред, конечно. Учитывая возраст твоей жены, она не могла в КГБ учиться. Они готовят своих разведчиков уже после получения высшего образования, прогоняя через свое специальное обучение. А просто вербовать ее какой смысл, если она у тебя только по подиуму да по магазинам ходит? – объяснил Халим, – поэтому не переживай. Разберемся. Друг, мне надо отъехать на пару часов, сам слышал, – добавил он, поднимаясь. – Вернусь, все обсудим. А пока ничего не предпринимай. Веди себя как обычно и Диане не вздумай ничего сказать.

– И в мыслях не было, – замахал руками Фирдаус. – Ей об этом знать вообще не нужно, я считаю.

– Ну да, расстроится только, – сказал Халим, выходя из номера.

– Скорее разозлится, – вздохнул Фирдаус, когда дверь за другом закрылась.

***

Куба, Варадеро

Время приближалось к одиннадцати утра. Начиналась самая жара. Ушли с пляжа, конечно, даже под зонтиком там стало жарковато.

Галия с детьми отправилась в номер, чтобы уложить их спать. А я решил сходить к китайцу за новой порцией фруктов.

То, что майор, присланный от Балдина, помог обменять всё привезенное с собой добро на кубинские песо, не решило вопрос в столовой с фруктами. Утром на завтраке и бананы пропали. Они до этого были единственными доступными фруктами, хоть и втридорога по сравнению с ценами у китайца. Теперь в ресторане вообще фруктов нет.

Как же мне тогда повезло всё же, что я на Михаила в столовой наткнулся. Он мне показал, куда идти, а так бы где мы эти фрукты искали бы…

Ван Ли, кстати, очень ценил мои визиты. С каждым разом, как я появлялся у него, закупая фрукты и для себя, и для Балдина с Валентиной Никаноровной, он здоровался со мной всё сердечнее и сердечнее. Ну да, каждый день авоськами у него продукцию утаскиваю, бизнес процветает…

Узнав, что у меня двое маленьких детей, он начал дополнительно по собственной инициативе по какому-нибудь фрукту докладывать сверх того, за что я плачу. То мандаринку положит, то банан, то апельсин дополнительно. Мелочь, а приятно.

И продукты все у него идеальные. Ни разу не было ничего, что нельзя было бы съесть. Товар первоклассного качества. Работает как настоящий капиталист в лучшем смысле этого слова.

Пока шёл к нему, думая об этом, пришло в голову, что, будь сейчас на Кубе капитализм, он запросто мог бы стать кубинским Тареком Эль-Хажжем, и создать свою фруктовую империю.

Хотя, надо признать, и без всякого капитализма кубинское государство дало ему такой огромный дом, в котором и Тареку не стыдно было бы жить с его миллионами. С точки зрения улучшения жилищных условий Ван Ли от социализма неплохо выиграл. Вилла с садом у него что надо.

Пришёл в голову ещё один момент. А интересно, – подумал я, – как ни приду, что утром, что днём, что вечером, он всё время на месте. Тут же вроде тоже есть принцип всеобщей занятости, как и в Советском Союзе, или он инвалид и поэтому может дома сидеть? До того стало любопытно, что взял и спросил его сразу, как пришёл:

– Ван Ли, а есть ли у тебя какая-то другая работа, помимо ухода за возделываемым садом?

– Каждую ночь сторожу товары на торговой базе вон там, – махнул китаец рукой в сторону моря.

А, ну всё тогда ясно. Похоже, там есть возможность и поспать, раз ни разу его во время своих дневных визитов спящим не застал. По его виду он явно от недосыпа не страдает.

Нагрузив две авоськи фруктами, курицу сегодня мы брать не стали, уже немножко ею наелись, отправился обратно.

Стало ещё жарче. Солнце исправно светило, тучек практически не было. Спасало то, что дорога до гостиницы от китайца пролегала под сенью огромных пальм. Непосредственно по солнцу идти почти не приходилось. А то иначе пришлось бы все же приурочивать эти визиты к утренней и вечерней прохладе.

Ну и в отеле в любом случае пойду в душ после утреннего купания, так что если немного вспотеешь по дороге, то ничего страшного.

Войдя в гостиницу, улыбнулся портье и двинулся было к лифтам, как он меня окликнул:

– Товарищ Ивлев, вон там, в кресле, вас ждёт другой русский товарищ.

Ко мне кто-то приехал? – удивился я. – Странно, вроде бы никого ниоткуда не ждал.

Фойе было огромным, так что направился к креслам, которые были расположены метрах в тридцати от стойки портье. На одном из знававших лучшие времена кожаных кресел спиной ко мне сидел высокий седой мужчина.

Обогнув кресло, спросил его:

– Извините, товарищ, вы ко мне? Я Павел Тарасович Ивлев.

Тот тут же поднялся с кресла.

– Ягодкин Валерий Алексеевич, очень приятно. – представился он.

Пожали друг другу руки.

– Попросил портье назвать мне ваш номер, – продолжил он. – Он сказал, что вы как раз вышли, предложил подождать. Сообщил, что вы достаточно быстро приходите. Вижу, вы тут уже освоились и нашли, где запастись свежими фруктами?

– Да, всё верно, двое маленьких детей, да и сами мы фрукты любим, – подтвердил я. – А не подскажете, мы раньше нигде не пересекались? – в голове фамилия Ягодкин вызывала какие-то ассоциации узнавания, смутного, но явного. Где-то мне эта фамилия, да ещё с этими инициалами В. А., точно попадалась…

– Я специальный корреспондент газеты «Труд» по Латинской Америке. Так что мы с вами коллеги. Просто я постоянно нахожусь здесь, на Кубе. Правда, до переворота Пиночета, дислоцировался в Чили, но теперь, сами понимаете, только здесь, в Гаване. Удачно, что меня сюда в Гавану ещё в августе, до самого переворота, переправили. Я так понимаю, что нашим удалось вовремя разузнать о перевороте, потому что, как потом узнал, много наших советских граждан тогда уехало в августе из Чили. Вспоминал потом в сентябре вашу статью про грядущий военный переворот в Чили, ловко вы тогда это угадали…

Да, интересно, как это его так перевели на безопасную Кубу перед самым переворотом… И кто советских граждан предупредил о том, что переворот вооружённый будет, да ещё и заблаговременно? Неужели всё же я не зря ту лекцию про близкий военный переворот читал в КГБ? Кто-то поверил и начал предупреждать наших граждан, чтобы они не застряли в Чили? Как интересно! Было бы здорово какое-то позитивное влияние своими лекциями в КГБ оказывать… А то кто его знает, что было бы с этим советским журналистом… Поймай его мятежники Пиночета, вполне могли и грохнуть под шумок, учитывая, как они ненавидят коммунистов и всё, что с ними связано.

– Рад знакомству, – сказал я. – С удовольствием читал ваши статьи по этому региону, просто никак не ожидал вас лично здесь увидеть, потому сразу и не вспомнил. Не подскажете, по какому вы ко мне вопросу? А то вы же, наверное, в Гаване работаете, мне даже неудобно, что вы ко мне из неё два часа ехали.

– Да ничего страшного, – махнул рукой Валерий Алексеевич. – Я выполняю все задания руководства, поэтому, если поступает поручение по Кубе, тут же еду, куда скажут. А поручение у меня к вам следующее. Лично от главного редактора. Он просил уточнить у вас, давал ли какой-то из официальных государственных органов разрешение вам на интервью с Фиделем и Раулем Кастро – то самое интервью, которое было указано в Пренса Латина, кубинском телеграфном агентстве?

– Вы хотите сказать, что об этом интервью прошла информация в местном телеграфном агентстве? – удивился я. – Вот уж понятия об этом не имел, мне никто ничего не сказал. Нет, никакого разрешения ни от каких государственных органов я для этого интервью не получал. Я вообще не собирался его проводить, у меня просто выхода не было отказаться от него. Сами понимаете, я же тут в отпуске и сам на какую-то деятельность не напрашиваюсь. Меня просто вызвали в Гавану к Вильме Эспин, жене Рауля Кастро, с которой я познакомился в Москве во время недавнего международного конгресса, на который меня отправила редакция «Труда» сделать про него статью. Сами понимаете, такой женщине, учитывая, кто ее муж, отказать невозможно. Пришлось собираться и ехать в Гавану. А там она мне сказала, что она хочет, чтобы я переговорил с Фиделем и Раулем Кастро. И опять же, сами понимаете, ответить отказом я не мог, чтобы не оскорбить должностное лицо дружественной страны. Вильма Эспин не просто же жена Рауля Кастро, а ещё и официальную позицию в Гаване занимает.

– В президентском дворце у нее кабинет, – кивнул Валерий Алексеевич. – Значит, вы не знали о том, что Пренса Латина сделала об этом публикацию с указанием, что корреспондент «Труда» Павел Ивлев интервьюировал Фиделя и Рауля Кастро? Я правильно понимаю?

– Да, совершенно верно, понятия об этом не имею. И тем более я во время встреч с Фиделем и Раулем Кастро ни в коей мере не представлялся в качестве журналиста газеты «Труд». Я же всё-таки в отпуске, просто здоровался как Павел Ивлев и никаких разрешений на то, чтобы указывать меня где-то в качестве корреспондента газеты «Труд», естественно, не давал.

– Понятно, – сказал Валерий Алексеевич, нахмурившись. – Но всё же, судя по моему опыту, ситуация сложилась нехорошая. Там лично Громыко в ярости. Почему, мол, с МИД ничего не было согласовано?

Я уже и сам понял, что ситуация плохая. Иначе никто не стал бы гнать из Гаваны ко мне сюда, на Варадеро, в такую даль собственного корреспондента «Труда» по Латинской Америке. Не зря, ох, не зря Балдин меня тогда спрашивал, не нужно ли мне с кем-то договариваться об этой встрече. Порадовался тогда, что я не в армии, и мне нет нужды такой ерундой заниматься. И почему мне не пришло в голову, что если в Москве что-то можно понять не так, то там именно это и сделают?