Ревизор: возвращение в СССР 38

Глава 8

Москва, Торгово-промышленная палата.

У Андриянова вчера была запарка. Позавчера поступило распоряжение в течение недели подготовить выставку изделий народного творчества малых народов Севера для того, чтобы предъявить ее прибывающей вскоре в столицу американской делегации. Та, в характерном для американцев стиле, планировала обвинить Москву в уничтожении языков и культуры северных народов сразу после визита. Для этого планировалась пресс-конференция в Вашингтоне сразу по возвращении из СССР для ведущих западных СМИ. Поэтому и нужно было организовать мощную выставку, показывающую, как в СССР заботятся об этих самых малых народах… По итогам которой Москва тоже проведет пресс-конференцию для СМИ соцстран на час раньше американской.

Конечно, это информация была не для каждого. Но и его начальника, и его самого в эти дела посвятил особист, чтобы подчеркнуть принципиальную важность быстроты в реализации поручения. Ну и намекнуть на то, что будет с теми, кто завалит такой ответственный фронт работ. Андриянов очень тесно работал в связке с особистом с момента прихода на работу в Торгово-промышленную палату, и подозревал, что и начальник тоже. Это могло бы объяснить, почему, несмотря на его неоднократные попытки подсидеть его через доносы в КГБ, это так и не получилось до сих пор сделать.

Оба, и Рябко, и Андриянов были в должной степени впечатлены той ответственностью, что пала в этот раз на их плечи. И принялись немедленно действовать. Всю пятницу пробегали как сумасшедшие…

Несмотря на субботний день, Андриянов все еще никак не мог расслабиться. После выхода на работу предстоит сделать очень много. Перед его глазами всплывали имена и телефоны тех, кто должен был представить необходимые экспонаты, и он на автомате прикидывал, что и как ему нужно будет сделать в понедельник, чтобы к следующей пятнице комар не мог носа подточить на этой выставке. А то, как сказал особист им с начальником по-дружески, численность малых народов Севера может при неудаче увеличиться сразу на трех человек. Его самого, Рябко и Андриянова. И если особист, собственно, сам приехал в Москву примерно из тех мест, и в случае неприятностей просто вернется на родину, то вот Рябко и Андриянов были москвичами и не пылали любовью к такой радикальной смене климата…

Немудрено, что телефонный звонок, прозвеневший в пустоте его квартиры на фоне таких вот размышлений, заставил его вздрогнуть.

— Антон Григорьевич, это Валерия Николаевна! Я по тому делу, что мы с вами обсуждали в прошлый раз… Могли бы мы с вами встретиться? — услышал он в трубке знакомый голос.

Ага, значит, Белоусова все же придумала что-то, что может ударить по Морозовой, — сообразил он. И, встряхнувшись, выкинул из головы малые народы Севера и ответил:

— С удовольствием, Валерия Николаевна! Только желательно на этих выходных. С понедельника я себе больше точно не буду принадлежать. Вы не представляете, как меня загрузили по работе!

Лазурный берег, Ницца

Первые дни отдыха в Ницце пролетели совершенно незаметно. Диана была в восторге от этого города. Море, пальмы, красивые дома и машины, все утопает в цветах. Все вокруг такое красивое, ухоженное. На улицах приветливые радостные люди. Диане было непривычно, что люди на улицах улыбаются и кивают, даже просто случайно встретившись с ней взглядом.

— Здесь такая чудесная атмосфера, — делилась Диана впечатлениями с мужем, сидя в одном из уютных ресторанчиков на берегу, — я здесь просто, когда на улицу выхожу, на лице сразу сама собой улыбка появляется.

— Мы просто долго ждали этого отдыха, — усмехнулся в ответ Фирдаус. — Но должен согласиться, что здесь действительно очень хорошо. И погода изумительная.

Диана с удовольствием прислушивалась к разговорам вокруг. Французский она выучила уже вполне сносно, годы изучения языка в школе все же не прошли даром, поэтому чувствовала себя достаточно уверенно. Недалеко играли уличные музыканты, добавляя колорита в приятную атмосферу французского курорта. Она поняла, что ей здесь в первую очередь нравится ощущение безопасности и уюта. Люди вокруг никуда не спешили, были довольны и расслаблены, ни с кем не ругались, ни о чем не беспокоились. И это ощущение комфорта и обеспеченности передалось и ей. И еще она впервые не думала о КГБ и его заданиях. Все мысли о том, чтобы к чему-то прислушиваться и что-то запоминать, просто улетучились из головы, не оставив и следа.

Первые дни они с Фирдаусом проводили почти все время либо на пляже недалеко от отеля, либо выбирали какой-нибудь живописный ресторан и сидели в нем, любуясь окрестностями и наслаждаясь бездельем. Диана даже по городу толком не гуляла, ограничившись набережной и буквально парочкой близлежащих улочек. От прогулок по магазинам она отказалась наотрез, немало удивив мужа фразой:

— Что мне там делать? У меня все есть.

— Никогда не думал, что услышу однажды такое от женщины, — расхохотался Фирдаус в ответ.

Через несколько дней, спустившись утром как обычно позавтракать, Фирдаус неожиданно замахал руками, приветствуя какого-то мужчину:

— Халим, привет!

— О, Фирдаус! Давно не виделись. Рад тебя видеть, — поздоровался тот с Фирдаусом, кинувшись обниматься и похлопывать его по плечам.

Это оказался друг Фирдауса из Ливана. Он приехал на курорт отдохнуть со своей невестой Захидой и друзьями Мансуром и Иман. Фирдаус представил своих друзей и Диану друг другу.

Компания оказалась очень веселая и энергичная. Они уже, оказывается, не первый раз ездили отдыхать вместе, но в Ницце, как и Диана с Фирдаусом, были впервые.

Пока мужчины начали общаться между собой, обсуждая последние новости и события в родной стране, девушки, узнав, что Диана с Фирдаусом здесь уже несколько дней, засыпали ее вопросами о городе, магазинах и развлечениях.

— Как такое возможно! — изумленно воскликнула Захида, поняв через несколько минут, что Диана не может ответить толком ни на один вопрос. — Как можно за несколько дней на курорте даже в магазин ни разу не сходить?

— Или в клуб, — поддержала подругу Иман, всплеснув руками. — Это же Ницца! Здесь столько развлечений.

— Мне пока как-то хватало моря и общения с мужем, — смущенно пожала плечами Диана. — Мы много работали, поэтому сейчас, когда удалось вырваться отдохнуть, решили просто расслабиться.

— Нет. Это никуда не годится, — категорично заявила Захида, смешно наморщив нос. — Что за отдых без развлечений! Мы же не пенсионеры. Сегодня же что-нибудь интересное придумаем и даже и не думайте отказываться.

Диана, не став возражать, просто улыбнулась и кивнула. Она в принципе уже накупалась и наплавалась, так что была не против немного развлечься. А тут и компания появилась очень кстати… Девушки договорились встретиться в отеле внизу через час и отправиться для начала в город.

— А кем работает твой друг Халим? Тоже бизнесмен, как и ты? — спросила тихонько мужа Диана, когда они возвращались в номер, чтобы переодеться.

Фирдаус сразу напрягся, услышав вопрос, поколебался пару мгновений, а потом непривычно настороженно огляделся по сторонам и тихо сказал, наклонившись к ней:

— Об этом никому нельзя говорить, но Халим большой человек в ливанской разведке.

Крым, Фрунзенское

День у меня прошел на курорте, словно я был обычным отдыхающим. Плавал, загорал, лазил по живописным окрестностям городка. Скучал по жене и детям, каждый раз, как видел малышей на пляже, либо женщину с похожей на Галию фигурой. Окреп в мысли все же их однажды сюда привезти. Может быть, не в самую жару в августе, а где-нибудь в мае или в сентябре? Мещерякова и Галкина до вечера не видел, у них были свои какие-то дела. А Макс с Чарой вообще с самого утра усвистали.

Мелькнула даже мысль вообще уехать в Палангу на пару дней, к Галие и малышам. Но, подумав как следует, я от неё отказался. Я вовсе не хотел затягивать эту крымскую операцию надолго. А значит, мне нужно каждый день держать руку на пульсе. Знакомиться каждый вечер со всей поступившей информацией. Принимать совместно с Мещеряковым определённые решения. Наконец, именно от меня зависит момент, когда нужно сказать «стоп» и ехать в Москву с планом для Захарова по подчинению Николаенко нашей власти. У самого Мещерякова таких полномочий нет. А если бы даже и были, то сомневаюсь, что он решился бы ими воспользоваться. Всё же он типичный руководитель службы безопасности — хорош только по определённому кругу вопросов, в основном тактических. В вопросы стратегические он старается не лезть. И правильно, в принципе, ему за это не платят. Более того, он и сам прекрасно знает правило, что инициатива имеет инициатора. То, что выглядит красиво в данный момент, может через какие-нибудь полгода обернуться большими проблемами, и тогда ему вспомнят его инициативу. Так что, если я улечу в Палангу, то дело неизбежно затянется. По телефону мы никакие серьёзные вопросы с Мещеряковым обсуждать, конечно же, не сможем. Бегать на переговорный пункт и выкрикивать сквозь хлипкие фанерные стенки детали такого рода операции — это даже не смешно. Так что, если я хочу побыстрее вернуться в Палангу к жене и детям, мне нужно остаться здесь. Только так и никак иначе.

Вечером встретились с Мещеряковым в номере. Был он неожиданно для меня весел:

— Ну что, Паша, кажется, у нас есть шанс не так надолго тут и задержаться! Орлы мои сегодня большую работу проделали!

Я кивнул, глядя на него в ожидании продолжения. Оно тут же последовало:

— Похоже, не нужна нам будет ни любовница, ни бухгалтер. И в дом его вламываться никакой нужды тоже не будет. Парни заметили, что он с собой везде толстую тетрадку в твёрдом переплёте таскает. Представляешь?

— Думаете, в ней и содержатся все его финансовые тайны, секреты и расчёты? — сразу сообразил я.

— Ну так на то оно и похоже. Я как раз вспомнил об одном случае, когда столкнулся с таким же наглым человеком, который полностью был уверен в своей безопасности и держал на бумаге совершенно невероятные вещи. Похоже, это как раз тот самый случай. Значит, нам нужно всего лишь придумать, как у него эту тетрадочку аккуратно изъять. Глянуть на неё быстренько, и если мои подозрения подтвердятся, то наше дело сделано. Будем знать о его подпольной деятельности столько же, сколько и он сам. Представляешь, он с этой тетрадкой даже в местное РУВД заходил! Вообще ничего не боится.

— Звучит очень многообещающе, конечно, — согласился я с ним, — главное, чтобы у него там не какой-нибудь дневник оказался с личными переживаниями. Типа, сегодня смотрел на море и думал о том, как тоскливо быть одному…

— Не, ну ты Паша умеешь, конечно, поднять настроение! — расхохотался Мещеряков. — С этим мужиком явно не этот случай. Любовницу его мои парни, кстати, тоже видели и даже проследили, где она живёт. Так что зуб даю, никакой это не дневник, а подробнейший отчёт о том, как у него в его, как ты там сказал — «теневой империи» — денежки крутятся. И сколько из них ему в рот падает, а сколько он дяде от щедрот своих отдаёт…

— Да я ж не против. Буду предельно рад, если так оно и окажется, — согласился я. — Ну что, садимся тогда и прорабатываем план, как будем эту тетрадочку изымать! И если выйдет, едем обратно в Москву, Захарову докладывать. Авось уже и сюда возвращаться не придется.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — сделал вид, что сплюнул Мещеряков. — Как считаешь, как быстро Захаров станет действовать?

— Я ему не указ, конечно, но если мы все добудем, то довести дело до конца можно будет всего за несколько дней.

— Думаешь? — удивился тот.

— У меня как бы семья без меня в Паланге отдыхает. Так что я буду всячески настаивать именно на этом, чтобы побыстрее вернуться к жене и детям.

Крым, Фрунзенское

Воскресенье-воскресеньем, а сегодня отдыхать мы не планировали. Выработанный план требовал того, чтобы мы действовали всей компанией, так что пока Чара и Макс дежурили в разных точках улицы, на которой жил Николаенко, мы с Мещеряковым и Галкиным сидели в «Москвиче», пристроенным под высокой ивой, в ожидании сигнала выдвигаться. Разумеется, с открытыми окнами и дверями, чтобы не задохнуться в жаре, делая вид, что читаем газеты. Крайне странное времяпровождение на курорте в отличную погоду, но кому какое дело, если закон мы не нарушаем.

Чара прибежал за нами, когда я уже отсидел себе все, что только мог отсидеть. Только неприятные ощущения и не давали заснуть сидя, выронив газету.

— Макс уже поехал за Николаенко, кажется, в направлении того же кафе, в котором был и вчера! — возбужденно сказал он, прыгая за руль, — так что туда и поедем. Если ошибемся, то он проследит за финальным пунктом его поездки, и приедет туда за нами, чтобы указать путь.

— Годится, — кивнул Мещеряков.

— Как кафе называется? — спросил я, когда мы уже тронулись.

— «Октябрь». — ответил Чара.

— В нем я еще не был.

— Неплохое кафе, не хуже «Чайки». — сказал Мещеряков. — Там и живая музыка.

Я поморщился. Живая музыка в провинциальном кафе может быть вовсе не подарком… Это я сам петь не могу, но вот фальшивые нотки у певца различить вот вообще не проблема…

Когда подъехали к кафе, сразу заметили «Запорожец» и стоявшего около него Макса, кивнувшего на «Волгу» Николаенко, стоявшего чуть рядом. Припарковались. Макс тут же подошел и доложил:

— Николаенко уже сидит в кафе вместе со своей девицей. У них столик в левой части кафе.

— Выдвигаемся, — велел Мещеряков.

Время, к счастью, было раннее, мест в кафе было полно. Игнорируя столик Николаенко, чтобы не привлечь его внимание, мы сели за столик в правой части. В этой части был туалет, который играл большую роль в наших дальнейших планах. В данный момент живой музыки не было, и я вздохнул с облегчением.

План был достаточно прост. Когда Николаенко пойдет в туалет, оставив свою тетрадь на столе, мы всей гурьбой пройдем к его столику, а поскольку места там мало, то, неловко двигаясь, качнем столик так, чтобы с него все упало. Дальше устроим суету, начав хором извиняться — мол, какие мы неуклюжие! Начнем поднимать упавшие со стола предметы, и во время этого действия Чара подменит тетрадь на похожую, которую мы нашли и купили в городе. Девушке, что с Николаенко, плевать же, что там у него за тетрадь, лежит себе на краю стола и лежит, кушать не просит. И авось и он тоже не сразу заметит, когда вернется. Мы-то, конечно, сразу и уйдем, но чем позже заметит подмену, тем лучше.

Но пока что он никуда не собирался, активно заказывал у официанта блюда. Тот держался так предупредительно, что было ясно, что ему известно значение этого человека в этой части Крыма. Минут через десять официант добрался и до нас, приняв и наш заказ.

Потянулось томительное ожидание. Я сидел так, что мне не было видно, что там делает Николаенко. Так же разместился и Мещеряков, все же наши лица самые приметные. Впрочем, если все сделать красиво, то ничего нам и не грозит. Не побежит же Николаенко в милицию жаловаться, что украли его черную бухгалтерию. Мало ли, если найдут, она не в те руки попадет, вряд ли он всех тут купил с потрохами…

Принесли еду, начали кушать. И вдруг слышу за спиной голос:

— Дорогие гости! Сейчас у нас будут выступать музыканты! Поаплодируем!

Эх, хорошо же все было… Ну, авось повезет, и фальшивить не буду…

Кто-то задел струны гитары, потом еще какой шум раздался. А затем неожиданно слышу прямо за спиной знакомый голос, раздавшийся на все кафе. Радостный такой:

— Павел Тарасович! Какими судьбами!

Твою же мать! Идея была — тихо пришли, сделав дело, тихо ушли. Конечно, не оглашая на все кафе свои персональные данные… Как же не вовремя! Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу!