Ревизор: возвращение в СССР 38

Глава 14

Москва

Кучко, выйдя из ресторана, всей грудью вдохнул вечерний воздух. Он чувствовал себя заново рождённым. Эти несколько минут в ресторане, когда он думал, что все пропало, дорого ему стоили… Но ничего, все оказалось даже к лучшему. Его вытащили из западни, в которую его завел алчный племянник, и он даже совершенно неожиданно для себя обзавелся очень солидной поддержкой…

Значит, для сына моего он посольство в Польше предложил… — ликовал Кучко, — это очень хорошо. Не только это важно, но и то, что через связи Захарова теперь можно не только его за рубеж отправить, но и за его дальнейшей карьерой в МИДе присматривать. Так… А что он только о сыне думает? А если со временем с Захаровым договориться, чтобы он и его карьеру подтолкнул? Сколько ему быть замминистром? Может, удастся и повыше скакнуть?

Помня о договорённости с Захаровым, он по возвращении в гостиницу сразу набрал телефон племянника. Тот ему не ответил.

— Небось, по ресторанам гуляет, — пробурчал он недовольно себе под нос. — Тогда ладно, если не дозвонюсь, сюрприз у него будет… Значит, как мне сказали, так нагло себя вел, что внимание аж в Москве привлёк со стороны милиции… Вполне в его духе. Мне много что есть ему сказать…

Крым, Фрунзенское

Николаенко был дома, но трубку поднять никак не мог. Он просто не слышал звонка. Обнаружив подмену тетрадки, он вначале метался, как дикий зверь. Любовница так и не смогла ему ничего толком объяснить. Истерику даже ему устроила, мол, чего ты привязался с этой тетрадкой, — вот же она у тебя! Да ещё и заявила, что зачем он себя называет богатым человеком, если не может себе сколько нужно тетрадок купить? Курица, одним словом. Ну так и выбирал он её тоже вовсе не за умение умом своим пользоваться… Другие вещи его в ней волновали… Одно было точно ясно — она наверняка ни при чем. Не её уровень в такие дела играть. Да и где бы она спрятала эту подменную тетрадку, в лифчике, что ли?

Почти сразу ему стало ясно, что кто-то ведёт против него опасную игру. Первая мысль, что возникла — напрячь на поиски злоумышленников продажных ментов. Он уже даже и к РУВД подъехал, как вдруг вспомнил, что в этой тетрадке прописаны все взятки, что он местным ментам раздавал. А ещё вдобавок там и суммы его дохода указаны очень симпатичные. Даже более чем симпатичные, если честно. Совсем вровень не идущие с теми взятками, что он им раздавал.

Ну, положим, попросит он их поискать. И если найдут они его тетрадку, то конечно же, заглянут туда. Менты такой шанс не упустят, точно заглянут. Момент, что там все их взятки отражены, сразу резко ухудшит им настроение. Подумают, что он на них компромат собирал… И непонятно, как отреагируют… Может, решат, что нечего больше такому человеку крымское небо коптить? А второй момент, когда они увидят, что он больше двухсот тысяч за три года поднял, — он ещё опаснее. Велик шанс, что они приедут к нему не тетрадку отдавать, а свяжут его и начнут выпытывать, где все эти деньги. Нет, к ментам однозначно нельзя обращаться.

Та же самая ситуация и со всяким ворьём. Эти точно такие же… Едва увидят, какие суммы там фигурируют, тут же к нему нагрянут…

Вот и получалось, что его обокрали, а предпринять он ничего не может… Не директоров же заводов и бухгалтеров подкупленных ему посылать на поиски злоумышленников. Хватало, конечно, и людишек уровнем поменьше, на подхвате, но он специально шибко умных не брал, чтобы не вздумали его перехитрить и себе его схемы забрать не задумали. Эти не то что тетрадь не найдут, хорошо будет, если потом еще самих их не придется искать, когда заблудятся в трех соснах…

И ещё одна мысль покоя ему не давала… А вдруг его тетрадка пропала, потому что уже возбудила любопытство либо ментов, либо воров? И в этом случае и обращаться никуда не надо, они скоро сами придут и начнут из него деньги выбивать.

На всякий случай он зарядил ружьё картечью на медведя. И решил никуда из дома не выходить.

Тлела в нём также надежда, что тот, кто тетрадке ноги приделал, не мент и не настоящий преступник с ходкой на зону и связями в воровском мире. Украл её сугубо, чтоб потом за неё выкуп потребовать. И в этом случае, может, выкуп не будет таким и большим… Но время шло, надежда эта таяла, и Николаенко, не выдержав напряжения, прибег к испытанному способу подлечить нервы — откупорил бутылку беленькой. А когда не хватило, достал ещё одну…

Москва

Захаров дружески попрощался с генералами МВД, и, выйдя из ресторана, набрал Мещерякова из уличного автомата.

— Юрьич, завтра с самого утра отбей телеграмму Ивлеву. Пусть срочно возвращается из Паланги в Москву. Укажи в телеграмме, чтобы позвонил тебе по приезду. Подъедете ко мне оба, я выйду, погуляем в сквере.

— Сделаю, Виктор Павлович! Я правильно понимаю, что всё получилось?

— Правильно, Юрьич, всё прошло, как по нотам.

— Поздравляю вас, Виктор Павлович!

— Что же, Юрьич, ты много сделал для того, чтобы всё получилось. Но по-настоящему поздравлять мы должны Павла. Его идея, его план.

Паланга

Сегодня подскочил рано, когда все еще спали. Вышел на веранду с удовольствием, поскольку с утра вместо привычного мрачного неба вдруг робко засияло солнышко. Я принялся прикидывать, нагреется ли вода в море сегодня хотя бы к вечеру, чтобы можно было искупаться? Хотя бы градусов до шестнадцати, потому что пока что, по моим прикидкам, в море было градусов тринадцать, не больше. При шестнадцати градусах я ещё могу купаться, при тринадцати это всё-таки уже перебор. В такую воду только после бани заходить можно на полминутки. Но никак не купаться, получая от этого процесса удовольствие…

Надо ли говорить, что примерно через час принесли телеграмму из Москвы? Люблю я пословицу, гласящую, что, если хочешь насмешить бога, то составь какой-то план…

К сожалению, в телеграмме, пришедшей от Мещерякова, никаких подробностей не было, кроме просьбы позвонить ему, как я приеду в Москву. Так что мне оставалось только надеяться, что телеграмма прислана не из-за того, что в ходе реализации нашего плана возникли какие-то проблемы. Хоть как-то, конечно, Андрей Юрьевич мог бы и намекнуть, в связи с чем меня вызывают в столицу. Ликовать и праздновать победу или придумывать, как решить очередные затруднения?

Ладно, что уж теперь гадать. Сразу пошёл сказать Галие. Она расстроилась, конечно, несмотря на то, что я её предупреждал, что мне достаточно скоро снова придётся на какое-то время уехать. Попросил её рассказать всем остальным уже после моего отъезда. Лучше так, чем прощаться перед, надеюсь, краткосрочной поездкой в Москву. Если повезет, уже сегодня и вернуться могу обратно. Так, теперь мне надо побыстрее приехать в аэропорт. Может быть, получится попасть на ближайший рейс.

Я уже заранее договорился с соседом. С тем самым, который в прошлом году возил нас на отдалённый пляж. Прихватив заранее собранную небольшую сумку, чемодан тащить нет никакого смысла, тут же зашёл к нему и через десять минут мы уже ехали в аэропорт.

Лететь пришлось стоя, но я не жаловался. Молодой, суставы здоровые. Я часа четыре так могу простоять без особых неудобств. Не хочется даже вспоминать, что в прошлой жизни после пятидесяти с моей спиной бы произошло, если бы я вздумал постоять четыре часа. Впрочем, сейчас ни о каких четырёх часах, конечно же, и речи не шло. Максимум через полтора часа мы уже были в Москве. Вышел из самолета — и тут погода отличная!

Прямо в аэропорту нашёл городской телефон и набрал Мещерякова.

— Андрей Юрьевич, это Павел. Вы меня вызвали, чтобы поздравить или расстроить?

— Поздравить, Паша, — рассмеялся он в трубку. — Все на мази. Ты уже с аэропорта домой приехал или…?

— Никаких домой, прямо с аэропорта вам и звоню.

— Отлично! Тогда бери такси прямо до сквера. Встретимся там через полтора часа. Я созвонюсь с начальством…

— Отлично, думаю, за полтора часа по-любому до места встречи доберусь. Может, ещё и погуляю, погода хорошая…

Приехал в сквер на пятнадцать минут раньше. Эх, какие времена хорошие! Пробка, пока ехали, была всего один раз, у какого-то бедолаги с «Москвича» колесо отвалилось и машину развернуло поперёк дороги. Повезло, что никто не пострадал… У меня такое же тоже однажды было, но скорость была не такая уж и большая, и удалось сесть на песчаную кучу на обочине той частью машины, с которой колесо укатилось… Необычное чувство, когда часть машины бодро впереди нее самой катится. Самое увлекательное потом было гайки собирать по всей дороге. Особенным успехом это мероприятие не увенчалось, пришлось откручивать по одной с других колес, и так и добираться…

Погода была по-прежнему солнечная, очень приятная. Днем, похоже, настоящая жара будет. Кепки у меня не было, так что наслаждался солнцем — хоть тут позагораю. Мещеряков и Захаров подошли вместе.

— Ну что, орел! — хлопнул меня Захаров по плечу, — все сработало! Кучко был предельно счастлив расстаться с деньгами, глядя на генералов. Хотя, подозреваю, судя по его лицу, когда я ему про доходы племянника рассказывал, большую часть тех денег он и близко не видел. Договорились, что у нас будет шестьдесят процентов доходов от предприятий племянника, он сам предложил. Интересно, как он в свете вновь открывшихся обстоятельств с ним остальное поделит… Явно тому еще придется потесниться…

— Рад, что все получилось! — сказал я, чтобы не молчать.

— Так что, тебя куратором по Крыму назначим? — спросил он меня.

— Тут есть одно обстоятельство, почему лучше не меня… — сказал я и посмотрел на Мещерякова.

Тот сразу сообразил, о чем я, и рассказал, как Трубадур меня в кафе спалил, когда мы в первый раз на дело вышли.

— Так что этот Николаенко, Виктор Павлович, если Паша от нас появится, может свести концы с концами и сообразить, кто виноват в его проблемах. А он сейчас явно будет очень зол… Мало ли его пробьет на какие-то активные действия. — сказал Мешеряков, — лучше кого-нибудь другого прислать, по крайней мере пока что. А то так могут и кирпичом по башке отоварить…

— Кирпичом по башке — ни к чему, — покачал головой Захаров, — так, значит, кто-кто другой нужен, полностью чистый. Но ты, конечно, Юрьич, молодец — посланный с тобой мозг в такой полевой операции задействовать. Ивлев у нас не для этого существует.

— Виноват, не учел, — расстроился Мещеряков.

— Ладно, тогда Бортко отправим. Но с тебя, Паша, тогда подробный инструктаж его — что там сейчас и как должно быть в будущем… И втроем с Юрьичем с ним беседуй, пусть он подскажет, если нужно, если ты что упустишь. И ребят с собой пусть Бортко даст. Мало ли этот ваш Николаенко совсем дикий.

— Дам, уже прикинул, кто поедет, — кивнул Мещеряков.

— По развитию предприятий, что попадают под наш контроль — будем действовать по тому плану, что я для вас расписал? — спросил я его.

— Да, с ним все в порядке. На первый год перемен там достаточно. Потом по мере докладов Бортко в «Полёте» будем корректировать, если понадобится. Значит, прямо сейчас набирай Бортко, скажи, что я велел вам встретиться, и вводи в курс дела. Держи тогда свои бумаги обратно.

Захаров открыл портфель, достал картонную папку и дал мне.

Я тут же ее открыл, чтобы убедиться — да, тут те самые бумаги, что я ему передавал по приезду из Крыма. Захаров одобрительно кивнул:

— Правильно, все проверять нужно. Хорошо, тогда пока что все. И конечно, твой процент, Паша, по Крыму будет выше, чем у остальных. Вот все бы так, даже на отпуске думали о наших делах…

Мы попрощались, и Захаров пошел в сторону горкома. Мы с Мещеряковым переглянулись.

— Пойдем искать ближайший телефонный аппарат, звонить Бортко? — предложил я.

— Чего его искать, он тут рядом. Пошли…

Крым, Фрунзенское

Николаенко наконец понял, что его вырвало из сна. Кто-то лупил во входную дверь кулаком.

— Да кто там так шумит? Совсем с ума, что ли, сошли? — пробормотал он, одеваясь. Вчера он сильно перебрал, так что процесс этот затянулся. А стук не прекращался…

До двери он дошел в весьма злобном состоянии, полностью готовый накричать на того, кто так бесцеремонно вырвал его изо сна. Перед самой дверью вдруг вспомнил про свои опасения, что его придут грабить. Нашарив левой рукой стоявшее около двери ружьё, опасливо выглянул в глазок. Но тут он увидел, кто к нему пришёл, и тут же растеряв весь боевой настрой, засунул ружье под висевшую на вешалке одежду. Пошел открывать дверь. В голове билась одна мысль: почему дядя приехал так неожиданно? Неужели узнал, что он потерял эту тетрадку? Но как? И в ней же не было ни слова о нём…

Впустив Кучко, он растерянно спросил:

— Дядя? Почему не предупредил? Я бы тебя встретил!

— Тебе с таким перегаром только за руль и садиться! — брезгливо поморщился дядя, по-хозяйски закрывая за собой дверь, — иди, хоть голову засунь под воду, чтобы соображал получше, разговор к тебе серьёзный есть.

Ошалевший от такого вторжения и настроя дяди на важный разговор, когда он сам в таком состоянии, Виктор беспрекословно пошёл в ванную комнату и засунул голову под холодную воду. Полегчало, соображать он точно стал лучше.

Дядя тем временем уже поставил чайник на огонь, и в данный момент изучал его холодильник.

— Присаживайся, дядя, я сам сейчас на стол накрою, — поспешил он к нему.

Дядя присел. Подождал, пока он нарежет бутерброды и нальет чай. Когда он уселся к нему на стол, он сказал.

— Виктор, я тобой очень недоволен. Ты меня подставил. Мы с тобой оба висели на волоске…

— Дядя! Что ты имеешь в виду? — вообще не понял, что происходит Николаенко.

— Ты так неаккуратно работал, что тобой заинтересовались аж в Москве! МВД… Понял?

У Николаенко в груди спёрло.

— Насколько все серьёзно?

— Очень серьёзно! Вчера уже и арест был запланирован на сегодня. И меня тоже с тобой. Повезло тебе, что я узнал, метнулся в Москву и договорился с одним очень серьезным человеком, чтобы он нас от милиции отбил. Но теперь он в доле…

Николаенко помолчал. Сказанное дядей с трудом укладывалось в его голове. Хотя он и предполагал, что пропажа тетради с записями ничем хорошим не закончится, но что все будет вот так… Максимум, он думал, что к нему обратятся с предложением выкупить его записи. Для чего еще красть именно тетрадь? Так что, это была милиция, получается?

— Где была милиция? К тебе приходила? — спросил дядя и Николаенко осознал, что произнёс последнюю фразу вслух.

— Нет, это я так, были у меня определённые подозрения. И как именно придётся делиться?

— Москва будет забирать 60 процентов. Ну и нам с тобой тоже нужно многое обговорить. Почему ты мне не сказал, что у тебя тут уже такие масштабы?

— Какие масштабы, дядя?

— Ты мне тут наивной овечкой не прикидывайся, Виктор! — с суровым видом сказал дядя, — ты так развернулся, что нам вышка светила! Сколько за последний год заработал, 103000 рублей, правильно?

Николаенко оторопело посмотрел на дядю. Сумма была точной.

— А ты думал! В Москве все знают! — правильно понял его замешательство дядя. — Ты меня в такие проблемы вовлёк, прибедняясь, а сам в золоте купался. Так что оставшуюся сумму мы с тобой тоже теперь будем делить. Будешь мне отдавать тридцать процентов от того, что останется после уплаты доли московских.

— Но дядя! — сказал Николаенко.

— Никаких дядя! — жестко пресек его возражения тот, — все, твоя казацкая вольница закончилась! Теперь будешь работать под строгим присмотром московских, никакой отсебятины. От них приедет человек, скажет тебе, что и как делать. И не вздумай даже косо поглядеть на него! У ментов в Москве дело расстрельное полностью собрано, расстроишь наших новых покровителей, пойдем под расстрел с конфискацией имущества. Все ясно?

— Ясно, дядя, — обреченно опустил голову племянник.

Москва

Бортко встретился с нами через час в сквере напротив Пролетарского райкома.

— Ну, что там у вас? — спросил он.

— Давай ты рассказывай, Паша, — попросил Мещеряков, — твоя же затея…

Я рассказал. Бортко слушал, выпучив глаза. Мы его реально поразили.

— То есть, нам еще тысяч шестьдесят в год привалило, и я куратор по крымскому направлению? А почему не ты, если ты все это придумал?

Пришлось рассказать и про этот эпизод.

— Ясно, ясно, ну вы авантюристы, — хмыкнул Бортко, — так мне тогда в сопровождение нельзя, получается, никого давать, кто с тобой ездил, Юрьич?

— Все верно, но я и не планировал. Есть у нас кому с тобой ехать… — ответил Мещеряков.

Бортко, кстати, выглядел вполне довольным, что стал куратором по Крыму. Понять его можно — Крым он любил, а ведь теперь туда будет повод раз в полтора-два месяца мотаться… Придумает ему Захаров поводы, чтобы с работы отлучаться на время этих поездок.

— Паша, тогда нам с тобой нужно, получается, посидеть, прикинуть, что там этому Николаенко менять нужно в его работе. — сказал Бортко.

— Если есть время, то я бы лучше сейчас это и сделал. А то у меня самолет скоро в Палангу.

— Раз так, то найдем.

Сели втроём на скамейке, и я, достав план трансформации нового крымского бизнеса, расписал все детали.

А в конце добавил специально, чтобы снять Загита с крючка:

— Скажи этому деятелю, чтобы он затих и не отсвечивал хоть пару месяцев. Никаких новых дел, чтобы ему там в голову ни пришло в последние месяцы. Никого не задевать, никаких проблем ни с кем не устраивать, в особенности с москвичами. Любое новое дело — только после согласования с тобой и не раньше октября.

— Ну да, логично будет смотреться, в контексте якобы существующих проблем с милицией… — согласился со мной Бортко.

Закончив инструктаж, спросил, есть ли вопросы. Бортко развел руками, показывая, что вопросов нет. Тогда уже в дело вступил Мещеряков.

— Михаил Жанович, я там своего друга нашел, вместе служили лет десять назад. Зовут Степан, вот его адрес. Заедьте сначала к нему, прежде чем к Николаенко ехать, он будет там на месте постоянным куратором от нас по крымским активам. С Захаровым я уже согласовал.

Ну, по моей части я закончил. Попрощался с обоими и пошел к ближайшему автомату такси вызывать в аэропорт. Сегодня еще два рейса в Палангу, хоть одним из них да улечу. Лучше, конечно, на ближайший успеть… Ну а если не успею, то на почту забегу, дам телеграмму Загиту с Анной, что все в порядке, могут дорабатывать спокойно и в Москву возвращаться после этого.