Ревизор: возвращение в СССР 38

Глава 13

Паланга

До чего же хорошо с семьей!

После всей суматохи и моих безумных графиков особенно хорошо прочувствовал, насколько рад просто быть рядом с женой и мальчишками. И никуда не спешить, никому не звонить, ничего не решать… Отдых!

Настроение с самого утра было прекрасное. Выглянул в окно. Там серое небо и мелкий моросящий дождик. Лепота! Шучу, конечно. Паланга — она такая Паланга…

После сытного завтрака из трех блюд, дамы действительно от скуки готовили почти непрерывно, решили все вместе выбраться к пирсу и потом немного по городу погулять. Благо дождик решил немного утихнуть.

Народу в городе оказалось прилично. Такое впечатление, что все высыпали на улицу, пользуясь перерывом в дожде. Ветра почти не было, так что гулять было приятно.

— Эдик, здорово! — внезапно замахал руками с противоположной стороны улицы какой-то высокий мужчина лет пятидесяти пяти, и рванул к нам через дорогу вместе с женщиной, с которой шел под руку.

— Валера. Какими судьбами! — обрадовался Балдин.

Судя по тому, что оба обнялись, не ограничившись лишь рукопожатиями, это явно какой-то хороший друг генерала, — подумал я, вместе со всеми с интересом наблюдая за новыми действующими лицами.

— Знакомьтесь, — повернулся к нам Балдин, — это Валерий, мой старинный друг, вместе воевали. А это его жена, Светлана, — представил он нам женщину, стоявшую рядом.

Перезнакомившись, пошли дальше все вместе, общаясь. Друг Балдина оказался директором шарико-подшипникового завода в Москве.

— Я сюда по путевке приехал в отпуск отдохнуть, — рассказывал Валера, — а Света ко мне буквально на денек вырвалась. Да вот с погодой не повезло. — улыбнулся он своей жене, — у нее сейчас горячая пора на работе, не до отпусков.

Оказалось, что жена генеральского друга работает в Госконцерте СССР.

— Сегодня в Клайпеде буду, — поделилась Светлана, — концерт Софии Ротару вечером. Оттуда еду в Ригу, в Юрмалу, потом в Таллинн, летом у нас самая работа. Гастролей у артистов очень много. В отпуск раньше октября никак не уйду.

— Ого! Какая у вас работа интересная, — восхитилась Дилара. — Вы, наверное, и всех артистов в лицо знаете?

— И в лицо знаю. И общаюсь постоянно. И даже ругаться иногда приходится, — рассмеялась Светлана. — Ситуации разные бывают. Организация концерта — дело нервное, нюансов разных много. А артисты — люди творческие, чувствительные…

— Здорово как. А мне София Ротару очень нравится, — поделилась Дилара. — Я так радовалась, когда она в Болгарии этим летом конкурс выиграла!

— Совершенно заслуженная победа, — согласно кивнула Валентина Никаноровна. — У нее голос исключительный и песни такие душевные.

— Так давайте сегодня на концерт сходите, — тут же предложила Светлана. — Клайпеда рядом совсем, тут ехать полчаса. А места я вам быстро организую.

Все наши женщины пришли от предложения в бурный восторг. Я тоже был не против проветриться, Ротару мне всегда нравилась как певица. Интересно взглянуть на нее в молодости. В прошлой жизни помню, когда она на пике славы уже была.

— Не уверена, что пани Нина одна с мальчишками справится, — расстроенно сказала Галия. — Наверное, я лучше останусь.

— Тогда уж останусь я, — улыбнулась Валентина Никаноровна. — А вы с Пашей сходите вместе.

— Не надо никому оставаться, — встрял в обсуждение Балдин. — Я же вижу, Валя, как ты пойти хочешь, — добавил он, улыбаясь. — Мы с Валерой пани Нине компанию составим, если никто не против. Посидим, пообщаемся. Сто лет не виделись. И с мальчишками подстрахуем, если что.

Мужики заговорщицки переглянулись.

— Да, — кивнул Валера, — я вообще не любитель концертов. Света подтвердит вот, не даст соврать. Лучше с Эдиком посидим. А то его не поймать, занятой. Сколько мы не виделись? Больше года уже?

— Боюсь, как бы не все два, — покачал головой Балдин.

— Вот и отлично! — одобрила Светлана. — Тогда сейчас, как к себе вернемся, я сразу позвоню, договорюсь о местах для вас. Четыре человека получается, правильно?

Мы синхронно кивнули.

— Начало концерта в пять вечера, — инструктировала нас Светлана. — Приезжайте минут за тридцать. Я выйду ко входу и проведу вас внутрь.

Она быстро написала на листочке адрес и передала нам. Дальнейшая прогулка прошла в очень приподнятом настроении. Дамы предвкушали вечернее развлечение и говорили в основном об артистах и нарядах.

Пани Нина нашу поездку на концерт всецело поддержала.

— Конечно надо ехать. Даже не думайте, — говорила она, — такая артистка хорошая. Да и засиделись вы уже из-за погоды этой, развеетесь. А за нас не волнуйтесь. Я за всеми присмотрю, не сомневайтесь.

Последнюю фразу она произнесла с таким выражением, что было непонятно, кого она больше имеет в виду, мальчишек или генерала с другом.

В Клайпеду поехали на такси. Поначалу хотели выехать заранее, чтобы еще по городу погулять, но передумали. Дождь зарядил с новой силой. Шататься под зонтиками где-то не хотелось, да и женщины переживали, что наряды и прически намочат. Так что выехали минут за тридцать до оговоренного времени.

Дамы за несколько часов, что у них оставались до поездки, превзошли сами себя. Нарядились, причесались и накрасились, как на бал. Когда вышли, мы с мужиками аж присвистнули, наперебой начав делать комплименты. Галия моя всегда сногсшибательна, но в этот вечер выглядела особенно прекрасно. Или я так соскучился… Валентина Никаноровна с Диларой тоже выглядели изумительно. Как минимум десяток лет обе сбросили с виду.

Приехали на место очень быстро. Чуть больше двадцати минут прошло, а таксист уже высаживал нас у Дворца культуры в Клайпеде. Народу вокруг хватало. Все старались побыстрее зайти в здание, чтобы не стоять под дождем, но многие компании, как и мы, толпились вокруг, кого-то ожидая.

Светлана выскочила на ступеньки как метеор, и тут же потащила нас внутрь, сказав, что очень сильно торопится. Она тоже была принаряженной, но выглядела взмыленной и при этом очень сосредоточенной. Провела нас, представила билетерше и, извинившись, унеслась куда-то.

Билетер, миловидная пухленькая женщина лет шестидесяти, провела нас в зал. Места достались очень неплохие, довольно близко к сцене немного сбоку. Видно все было очень хорошо.

Сам зал был не особо большой. Обычный дворец культуры, каких много. В большинстве городов они похожи почти как близнецы. Сидел и с удовольствием осматривался. Да, все довольно простое, да, красные бархатные шторы и лозунги присутствуют, но что-то все же есть такое приятное и ностальгическое во всей этой обстановке. У меня это ощущение в прошлой жизни из детства еще осталось. В старых советских дворцах культуры, театрах, кинотеатрах была какая-то особая атмосфера. Этот немного пыльный запах, непонятно откуда идущий, то ли от штор, то ли от самих стен, эта особая тишина, когда звуки окружающее пространство словно поглощает и еще ожидание праздника, когда точно знаешь, что будет здорово. Потому что уже сам факт концерта, фильма или спектакля является ценностью. И ты не думаешь, понравится или не понравится, а просто доволен, что сюда попал…

Концерт, к слову, понравился всем очень. Ротару не просто так стала одной из звезд эстрады на десятилетия вперед. Какой голос! А какие песни! Песни были и на русском, и на украинском, и на молдавском. «Червону руту» и «Песню о моем городе» подпевали всем залом. А в конце концерта очень долго аплодисментами не давали уйти музыкантам со сцены.

После концерта полные впечатлений пошли искать такси. По совету Светланы прошли пару кварталов в сторону парка. Там довольно быстро поймали машину.

Надо ли говорить, что мы делали всю дорогу до дома — конечно же пели.

Москва

Кучко прилетел в Москву, будучи уже настороже. Вызов ни с того ни с сего в союзное министерство — уже сам по себе плохой признак. Понимал это и его министр, который так и не смог по своим связям хоть что-то для него выяснить. Для него тоже важно было понять, не является ли это очередным ходом не именно против Кучко, а против самого министра, и то, что и ему не удалось прояснить ситуацию, было достаточно зловещим признаком.

Так что он поехал в министерство, готовый ко всему. Если их с министром противники смогли вовлечь Москву в их противостояние, то это очень серьезный ход. Против воли Москвы у них с министром козырей нет.

Вызвавший его заместитель министра легкой промышленности СССР курировал его направление, как и направления профильных заместителей министров остальных четырнадцати союзных республик. Легкая промышленность в СССР приоритетом никогда не была. Ситуация несколько улучшилась только в последние годы, но именно что только несколько улучшилась. Это означало, что выбивать нужные фонды для реконструкции старых и строительства новых предприятий приходилось в жёсткой конкуренции с представителями намного более привилегированных министерств. Безусловным фаворитом было Министерство оборонной промышленности СССР. Очень неплохо себя чувствовало и Министерство нефтяной и газовой промышленности СССР. Да даже Министерство лесной и деревообрабатывающей промышленности CCCP получало фонды легче. Так что проблемы по его линии всегда были, придраться при желании было несложно.

В кабинете союзного замминистра он пробыл всего двадцать минут, но они растянулись почти в час, по его субъективному представлению. Его чуть ли не носом по ковру возили, как нагадившего щенка. Кучко уже и не понимал, останется ли он на своей должности после такого. Успокаивало только то, что ничего особо категоричного сказано в кабинете не было. Исходя из его карьерного опыта, хотели бы уволить, обязательно бы велели сдавать дела… Значит, ему давали еще шанс. Оставалось только гадать, связано это или не связано вообще с происками конкурентов его министра. Лучше бы, конечно, он просто попал под горячую руку московского начальства…

Кучко был настолько поглощен своими невеселыми размышлениями, что едва не наткнулся на солидного мужчину в импортном костюме, который встал ему навстречу с одного из стульев, на которых ожидали вызова к министру остальные посетители.

— Товарищ Кучко? Я помощник товарища Захарова, второго секретаря Москвы, Еремеев Платон Семенович, очень приятно! Виктор Павлович просил передать, что хотел бы с вами увидеться сегодня вечером в одном из ресторанов гостиницы «Россия». Вы сможете прийти к 18.30 на встречу с ним?

Кучко никак не ожидал приглашения от такого человека… Но конечно, варианта не согласиться на встречу у него не было. Тем более обратный билет он еще и не брал, понятия не имея, зачем его вызывает к себе министр. Мало ли, получил бы какие-то задачи, что потребовали бы задержаться в столице.

Дав согласие на встречу, он тут же получил инструкции, куда именно ему нужно подойти.

Следующие семь часов он провел, ломая голову, зачем он понадобился такому человеку. Ключевая версия — что это продолжение борьбы в Киеве за позиции в министерстве легкой промышленности УССР, выведенная врагами на новый уровень. Своему министру, конечно, он тоже отзвонился, рассказав о разносе и о том, что вроде бы все же не увольняют… Но о назначенной встрече с Захаровым умолчал.

Об этом не время еще болтать, тем более по телефону, мало ли о чем речь пойдёт в ходе разговора. Одно было точно — в число сторонников его или министра Захаров определенно не входил. А если он на стороне их противников в Киеве — то ситуация для них с министром и вовсе тогда печальная… Кучко так-то выступал за своего министра, понимая, что уцелеет он, останется на своей позиции и он сам. Тем более, что никаких серьезных предложений от его противников ему лично никто не делал.

Но если противники подтянули против него такую фигуру, как Захаров, то министр не уцелеет, однозначно не уцелеет. Значит, вполне возможно, пришла пора заканчивать с преданностью к своему начальнику. Если во время этой встречи ему, наконец, предложат что-то серьезное, в обмен на то, чтобы сдать его, над этим нужно будет очень серьезно подумать. И, если получится, то и поторговаться. Тонуть вместе с министром он не собирался.

В ресторан он приехал за десять минут до назначенной встречи. Он ниже по рангу во всех смыслах, так что ему опаздывать никак нельзя. За соседним столиком гуляли ни много ни мало, генералы милиции в мундирах. Играла громкая музыка, слышно было, что они говорят, очень плохо. Столик был забронирован, он присел за него, но не стал ничего заказывать, попросил подождать подхода его товарища. По этикету это не рекомендуется, если стол будет уставлен едой и напитками к подходу собеседника, будет выглядеть так, словно товарищ Захаров опоздал.

Виктор Павлович подошёл ровно в назначенное время. Кивнув ему, он удивил его тем, что прошёл к соседнему столику, за которым сидели генералы, и поздоровался за руку с каждым из них. Вернувшись после этого за их стол, он сказал:

— Мы с вами незнакомы, Евгений Борисович, вот я и решил это исправить. Тем более, если мы сегодня придем к определённому компромиссу, видеться мы теперь с вами будем часто.

Кучко послушно кивнул. Он пока что ничего не понял, но осознавал, что набрасываться на Захарова с вопросами не вариант. Выглядеть в этом случае он будет совершенно несолидно. Пусть тот сам изложит, что имеет в виду.

— Понимаете, сейчас есть определённый настрой на ужесточение борьбы со взяточничеством. И не менее жёсткий настрой на то, чтобы бороться с цеховиками, — сказал Захаров, покосившись при этом на сидевших за соседним столиком генералов.

Начало беседы уже очень Кучко не понравилось. По обоим направлениям его рыльцо было в пушку. Он начал сомневаться, что его предположения о том, что речь в разговоре пойдет о его министре, являются верными. И уж точно он понял, что сегодняшняя встреча будет не просто напряжённой, а очень напряжённой.

Подошел официант, и беседу пришлось прервать. Взяв заказ, тут же пообещал все сделать очень быстро. Он явно знал, с кем имеет дело.

— Так вот, в ходе этой борьбы с цеховиками в Крыму мои московские товарищи обратили внимание на некого Николаенко, — продолжил Захаров, когда официант почти что убежал, стремясь выполнить заказ побыстрее. При этом его собеседник вновь покосился на соседний столик.

Кучко обмер, услышав фамилию своего племянника.

— Впрочем, совсем не удивительно, что обратили на это внимание. Потому что товарищ Николаенко действует в Крыму совершенно нагло и ничего абсолютно не стесняется. Такое впечатление, что половина Крыма уже знает, чем он там занимается. Именно поэтому и дошло до того, что и в Москве Министерство внутренних дел им заинтересовалось.

Вот теперь сомнений уже не оставалось. Министр ни причем, это он сам влип по полной программе. Спина Кучко покрылась холодным потом, несмотря на то, что в ресторане было достаточно жарко, поскольку солнце сегодня добросовестно прогревало столицу весь день.

Захаров, тем временем, неспешно достал из своего портфеля картонную папку, открыл её, надел очки на нос, достав их из обитого сафьяном футляра, и стал зачитывать:

— Как выяснило следствие, товарищ Николаенко развил очень бурную деятельность на территории Крыма. Назову только некоторые цифры по его доходу. Итак, за 1971 год он выручил 65000 рублей со своей деятельности. За второй год 92000, а за третий общая сумма достигла 103000 рублей.

Глаза Кучко невольно округлились. Он, конечно, и так уже сидел в полуобмороке, и не мог думать ни о чём, кроме генералов милиции по соседству. Ему казалось логичным, что, раз он заместитель министра, то и арестовывать его будут лично генералы МВД. Пока что он не мог только одного взять в толк — причём тут Захаров? Какие бонусы он рассчитывает получить с уголовного дела по Украине, находясь на своей должности в Москве? Хочет примазаться к громкому делу по расследованию взяточничества и цеховой деятельности? И как же это соотносится с его обязанностями второго секретаря Москвы?

Но озвученные Захаровым цифры всё же проникли в его мозг и вызвали у него оторопь. Племянник скромно упоминал о том, что у него получается что-то там заработать, и два раза в год привозил ему конверты с 2000 рублей. А ведь он в ответ очень много для него делал. И договаривался с нужными людьми на территории Крыма. И организовывал поставки дефицитных строительных материалов на указанные племянником базы. Получалось, что, в отличие от своего племянника, он работал за гроши. А ведь сядут оба. Да какое сядут! Учитывая масштаб сумм, озвученных Захаровым, это уже расстрел. Он не имел иллюзий, его племянник тот еще скользкий тип. Если встанет вопрос о возможности избежать расстрела, он не то что сдаст его милиции со всеми потрохами, но и заявит, что был всего лишь исполнителем… Мол, дядя говорил, что делать, а я только выполнял. Если бы он только догадывался о том, что речь идет о таких суммах…

Переварив эту мысль, он осознал, что Захаров уже ничего не говорит, а сидит и как-то очень уж довольно на него смотрит.

Подошел официант, поставил графин с водкой, и даже разлил по рюмкам.

Дождавшись ухода официанта, Захаров, кивнув каким-то своим мыслям, продолжил:

— И вот в связи с этим интересным моментом, у меня к вам, товарищ Кучко, будет одно предложение. До ареста Николаенко остался буквально один день. Мы с вами понимаем, что вам вряд ли понравится то, что он расскажет на допросах. Но ареста можно избежать, если мы с вами договоримся. Я могу вытащить вас обоих — и его, и вас. Но только в том случае, если вы прямо сейчас мне сможете подсказать, почему мне это может быть выгодно…

Кучко, уже мысленно увидевший себя в тюремной одежде, готовящимся пройти по коридору, в котором ему влепят пулю в затылок по приговору суда, растерянно заморгал. Так вот зачем здесь Захаров… Всё же у него есть шанс остаться на свободе! Его собеседник терпеливо молчал.

— Товарищ Захаров, ну что вы, конечно, — забормотал он невпопад, и, схватив рюмку с водкой, стоявшую на столе, осушил ее, потому что горло пересохло, а больше пить на столе было нечего, воду он попросить забыл, — ну что вы, мы конечно же, договоримся. Что необходимо сделать моему племяннику, отказаться от всей этой э… Деятельности? И компенсировать вам какую-то сумму, всё верно?

Захаров покачал головой. Вздохнув, он сказал:

— Это неправильное предположение. Есть у вас другие варианты?

Вот теперь Кучко наконец понял, на что именно намекает Захаров. Неужели всё будет настолько просто?

— Я правильно вас понимаю, что вы хотели бы помочь моему племяннику более правильно вести дела за определённую долю?

— Вы правильно понимаете, — кивнул Захаров, — теперь я жду, что вы назовёте мне мою долю.

И снова покосился на сидевших за соседним столиком генералов.

Кучко понял этот взгляд как то, что Захарову придётся делиться с милиционерами, чтобы они закрыли это дело, так что предложение должно быть щедрым. Он нисколько не возражал. Более того, был предельно счастлив. Никакого расстрела… А деньги… Всё равно в итоге расставаться с деньгами придётся не ему, а его племяннику. А его теневые дела отныне будут под защитой второго человека в Москве.

— Что вы скажете о шестидесяти процентах?

— В мою пользу? — спросил Захаров, неспешно кинув взгляд на соседний столик.

— Да, вы абсолютно правы, Виктор Павлович!

— Ну что же, на таких условиях мы с вами сможем договориться. Но сразу же выдвигаю дополнительные условия, по которым нельзя будет торговаться. Так легкомысленно вести дела, как это делал ваш племянник, более будет нельзя. Мы возьмём все его действия под строгий контроль. Он должен быть готов ко всем переменам. Если же нет…

Захаров многозначительно замолчал. В этот раз ему не было нужды смотреть на соседний столик, на генералов милиции Кучко опасливо бросил взгляд сам. Один из генералов ему дружелюбно улыбнулся и поднял рюмку водки в его честь. Он скорчил в ответ вымученную улыбку.

— Виктор Павлович, с вашего разрешения, я завтра же выеду в Крым, и переговорю с племянником. Но можете быть уверены, что он, безусловно, примет все ваши условия. И я очень благодарен за то, что вы согласились мне помочь… И мой племянник тоже будет вам очень благодарен, обещаю. И сделает все, что от него потребуется, со всем старанием…

— Раз мы теперь с вами будем вести дела вместе, то только этим моя помощь не ограничится. — благосклонно кивнул Захаров, — слышал, что у вас сын в следующем году МГИМО заканчивает…

— Все верно, Виктор Павлович!

— Я могу договориться, что он обойдется без обязательной работы в столице перед первым выездом. Какие у него языки?

— Английский и польский.

— Ну что же, подойдет ему посольство СССР в Варшаве на первое время? Как раз будет удобно ездить к родителям в гости…

— Буду премного благодарен, Виктор Павлович! — преданно взглянул собеседнику в глаза Кучко.