Разведка боем

Глава 10

Прокравшись мимо хозяйственных построек: добротных, но уже несших на себе следы заброшенности, я выглянул во двор. В принципе, я ожидал увидеть нечто подобное, но все равно открывшаяся картина заставила содрогнуться от омерзения к захватчикам. Жестокость должна быть обоснована. Я не отрицаю ее как инструмент достижения собственных целей. Но жестокость просто ради жестокости, для чего это нужно? Для получения своего, извращенного удовольствия, ведь результатов этой жестокости, кроме того, кто это совершил, все равно никто больше не оценит.

Когда-то этот двор был образцовым и хозяевам не было стыдно принимать гостей, даже, если в гости заглянет сам барон. Площадка перед домом и дорожки, отходящие во все стороны, были тщательно посыпался щебнем и утрамбованы, что до сих пор никаких намеков на вездесущие сорняки не наблюдалось. Может быть, это было и к худшему, потому что растительность сумела бы скрыть произошедшее здесь когда-то зверство, которое сейчас было выставлено на всеобщее обозрения в виде груды костей. То, что некоторые фрагменты скелетов лежали отдельно от основного костяка, ясно указывало на то, что тела были расчленены, и дай Пресветлые боги, чтобы люди при этом были уже мертвы. Отдельно лежали два маленьких черепа — детских черепа, а рядом с ними буквально порубленный на части скелет большой собаки. Видимо, преданное животное пыталось защитить хотя бы детей до последнего. Но тела лежали здесь уже давно, раз я наблюдаю лишь кости без единого фрагмента мяса. И из этого следовало, что трупы никто не убрал, не похоронил. Да что они за скоты-то? Неужели сложно было хотя бы братский поминальный костер сложить? Твари, какие же они твари! Кулаки сжались сами собой, и в голове промелькнула мысль, что окажись здесь неподалеку хотя бы один длинноухий выродок, он бы очень сильно позавидовал тем, кто когда-то жил в этой мертвой деревни. А то, что деревня полностью мертва — это было очевидно, никто не смог бы жить в вони разлагающихся тел. Этих бедолаг похоронили бы, останься здесь кто-то в живых, и сделали бы это тайно, если бы захватчики запретили трогать тела. То же самое можно сказать и о захватчиках, они здорово здесь повеселились и ушли, бросив останки несчастных жителей на произвол судьбы, потому что жить тут они не смогли бы, и предприняли определенные меры по наведению хоть подобия порядка.

Ну что же, всего лишь зайдя в деревню, даже не проходя дальше первого от рощи дома, я выяснил главное, в замке и его окрестностях сравнительно безопасно, из-за отсутствия эльфов. Но нужно все же проверить. И прежде всего замок, потому что жрать хотелось так, что живот начал издавать громкие рулады, а под ложечкой ощутимо засосало.

Как вариант оставалась, конечно, охота, но тут передо мной вставали в полный рост несколько проблем. Во-первых, охотиться с мечом, как ни крути, довольно сложно, а магия может привлечь ненужное внимание, если у эльфов существует какая-нибудь система отслеживания. Во-вторых, даже, если бы я додумался до какого-нибудь примитивного лука, то убил бы очень много времени на его изготовление, и, в-третьих, сколько бы времени я убил, выслеживая чисто теоретическую добычу даже подумать страшно. Потому что я не припомню рассказов, что дичь сама под выстрел лезла, чтобы ее добыть нужно приложить определенное количество усилий, а так как у меня не было специфических навыков, то эти усилия можно смело умножать на три. Ну, а в подвалах замка можно, опять-таки чисто теоретически, найти что-нибудь законсервированное для длительного хранения, да хоть той же магией запечатанное, которая внимание уже не привлечет, потому что давно в этом секторе фонит. И, кстати, надежда на то, что я смогу что-нибудь найти, была далеко не призрачной, и имела гораздо больше шансов, чем моя предполагаемая охота, потому что что-то мне подсказывало, что эльфы могут не жрать наши продукты, просто не в состоянии их переварить. Хотя они могли их намерено испортить. Но гадать можно было до бесконечности, пока не проверю, ничего не узнаю.

Пройдя через двор, стараясь не задеть кости, я выглянул из-за дома на улицу. Вроде бы пусто, но мороз по коже все-таки пробежал, вызывая сонм мурашек: что это — предчувствие неприятностей, или просто ощущения потусторонней жути, которая при всем желании не могла пройти мимо такого приятного для нее в плане антуража места. Да и не только антураж мог привлечь в эту деревню великое множество различной нечисти — столько неупокоиных душ при всем желание не могли не оставить заметный след в плане пополнения местного бестиария. И вот тут я эльфов вообще не понимаю. Им что, приятно соседство с нежитью и нечистью? Или они их не боятся? Очень сомнительно, что нечисти есть дело до расовой принадлежности жертвы, ей главное — чтобы было чем в зубах поковыряться, а эльф ты, носфер, человек или хрен с горы — какой-нибудь мавке по барабану. Хотя, учитывая страсть длинноухих к мелорнам… Хрен его знает, может они специально всякую дрянь культивируют, чтобы потом мужественно ей поклоняться.

Одно меня радовало, сейчас было утро, а, как известно, на солнце нечисть удар не держит, а нежить вообще прячется, чтобы не загореть до ровного слоя пепла на живописной полянке. Так что время на предварительную разведку обстановки у меня есть, а там поди Диран раздышится, и более детально мы все осмотрим уже вместе, потому что, как ни крути, а я был рад тому, что носфер с нами увязался, потому что в одиночку я вряд ли был способен сделать что-нибудь полезное, и, скорее всего, мы бы сейчас с Олией пытались прорваться к границе, чтобы вернуться потом с подкреплением. А пробираясь к границе, мы наверняка привлекли бы внимание и потеряли время, а самое главное, принцип внезапности, потому что меня бы уже ждали в Гроумене и далеко не факт, что даже при наличии подкрепления мне удалось бы добраться до столицы. Так что, то, как все в итоге вышло, можно считать самым идеальным вариантом.

Туман начал потихоньку рассеиваться под лучами солнца, пробивавшиеся через кучерявые облака. Я так привык к промозглости подземелий, что когда луч скользил по коже, то в этом месте становилось нестерпимо жарко.

— Я тут подумала, — голос Эвы звучал на редкость задумчиво. — А ведь Шасс согласился на этот совместный поход в самое сердце эльфятника, потому что до него дошла одна простая истина — мало просто показать чарам ключ-подвеску. Чтобы все сработало как надо, необходимо, чтобы в активаторе так или иначе присутствовала эльфийская кровь. А, как ни крути, только ты можешь похвастаться тем, что получил эльфийскую кровь в свои жилы, да еще и непреднамеренно, что исключает подлог, и как следствие не может быть аннулировано защитными чарами.

— Почему Шасс? Он вроде бы по-другому представился, — ответил я ей рассеянно.

— Потому что носферы живут кланами. Шастреаль — это одно из имен клана Шасс.

— Вот в чем дело. И когда же Диран смог узнать, что во мне течет капля-другая эльфийской крови? Уши у меня вроде нормальными остались, не вытянулись и не заострились…

— Ты правда такой дурак, или просто талантливо прикидываешься? — Эва вздохнула, да так тяжко, что я даже на мгновение поверил в то, что она вся такая несчастная вынуждена терпеть меня такого идиота, объясняя прописные истины.

— Правда, и прими уже этот факт, как данность. Поэтому не трать свое красноречие, придумывая все новые и новые варианты обозначения моих умственных способностей, а сразу начинай объяснять. Время-деньги, а ты его так вольно транжиришь.

— Ты всегда все портишь, — я аж опешил от подобного заявления. Нормально так, она меня оскорбила, а когда я с ней согласился, обиделась и сказала, что это я все испортил. Мне кто-нибудь объяснит, что у этой истерички в башке творилось, если и ее дух перебрался в камень Тавидия вместе со всеми своими тараканами, ни одного, похоже, не забыв и не оставив по дороге. — Ладно, он понял, что ты не совсем человек, что бы там не говорили некоторые… — она сделал паузу, давая мне осознать все ее презрение к разным там «некоторым», и лишь после этого продолжила. — А понял он в процессе вашего ускорения. Человек не способен перенести подобное. Его организм просто не предназначен для таких заклинаний. А ты остался жив, да еще и относительно здоров. Мне надо тебе объяснять, что ты восстановился бы и сам даже без малого исцеления, только нужно было немного отдохнуть и выспаться.

— Не надо мне объяснять очевидные вещи, — пробормотал я вслух. — А теперь немного помолчи, будь другом, — остановившись рядом с покосившимся забором, я прислушался. На самой границе звуковых ощущений, вроде бы улавливался какой-то негромкий шорох, идущий по дороге вдоль улицы, по которой я крался, предусмотрительно держась подальше от дороги и обочины, практически вжимаясь в заборы, огораживающие мертвые крестьянские подворья. Я сам не мог сказать, откуда у меня такие предубеждения против дорог и обочин за захваченной противником территории, но против того, чтобы я шел по этой самой дороге, а не спотыкался, пробираясь иной раз через странные разбросанные возле заборов вещи, был настроен майор Вяземский. Причем настроен он был так категорично, что меня едва не вырвало от пронзившей голову боли, когда я все же решил ненадолго выйти на более ровную поверхность, чтобы обойти особо сложный участок, на котором валялся вывороченный из земли плетень. В голове вспышками мелькали мыслеобразы о минах, которыми местные дороги могут быть начинены. Ну, мины-ни мины, а мысль я понял, дорога ровная и ухоженная, а на фоне общей запущенности это выглядит очень подозрительно. Так что длинноухие вполне могли действительно оставить на ней парочку весьма неприятных сюрпризов. И вот теперь как подтверждение этот странный шорох. Или мне показалось, и я просто себя накручиваю? Прислушиваясь до звона в ушах, я уже решил было, что мне действительно всего лишь показалось, и сделал шаг вперед, как полотно дороги словно взорвалось изнутри, и из него высоко вверх вырвалось нечто, по виде напоминающее жирного червя-переростка, бледного желтоватого цвета. Это нечто извивалось и, упав на дорогу сначала слепо обшаривало пространство вокруг себя, а потом сориентировавшись шустро поползло в мою сторону.

— Твою мать! Это что еще за херня?! — отпрыгнув в сторону, я тут же присел, потому что это… резко поднялось и пронеслось у меня над головой. Пока щупалец, или что это такое было, разворачивался, я успел отбежать довольно далеко от места, где оно вырвалось из-под земли. И тут же едва не угодил под удар второго такого же отростка, вынырнувшего на поверхность чуть дальше по дороге.

— Что ты стоишь как неживой, беги отсюда! — визг Эвы как ни странно привел меня в чувство. Я понесся вперед, сломя голову, на ходу выхватывая меч из ножен, и когда очередной щупалец устремился в мою сторону, мне удалось изловчиться и перерубить его в полете. Из обрубков хлестанула кровь, залив меня с ног до головы, в добавок к штукатурке. Самое странное заключалось в том, что кровь эта не была горячей. Да и пахла она странно — словно была очень несвежей. Но обращать внимание на подобные мелочи времени не было, нужно было убираться отсюда, а ранение этого существа дало мне так необходимые мгновения, во время которых я выскочил на деревенскую площадь, которую нужно было пересечь, чтобы попасть на мост, ведущий через ров в замок. Ров был наполнен протухшей вонючей жижей, а не нормальной водой, мост опущен, а перекошенные ворота не открыты, а выбиты — одна из створок просто отсутствовала как данность. А посредине площади, разбросав вокруг извивающиеся корни и ловчие ветви, бесновался молодой мелорн.

— Ах ты ж, зараза такая, — я сплюнул на землю тягучую слюну и едва успел уйти от загребущего корня, подкравшегося ко мне сзади. — Так вот почему эти ублюдки длинноухие не остались здесь!

Надо же, то, что я принял за щупальца какого-то местного Ктулху, на самом деле являлось корнями этого уродского кровожадного дерева. Эльфы высадили посредине площади росток и ушли, видимо, становиться пищей для своего подрастающего божества, им категорически не хотелось. А молодой мелорн, похоже, жрал все, до чего только смогли дотянуться его корни. То-то мне показалось странным, что чем ближе к замку я подходил, тем меньше костей видел во дворах мертвой деревни. Те несчастные просто жили на отшибе, и когда этот монстр оказался способен дотянуть свои корни до двора, стоящего от него так далеко, поживиться ему уже было нечем: все что не сожрали птицы и насекомые, благополучно перегнило, оставив лишь кости.

Ловчая плеть выстрелила в мою сторону, но на том месте, куда она была нацелена, меня уже не было. Я бежал так быстро, как только мог. В какой-то момент мне даже показалось, что я снова ускорился, как тогда в подземном городе древних, потому что бежать стало тяжелее, а движение плетей и вылетающих прямо из-под ног корней были вполне отслеживаемые, и я успевал или увернуться от них, или перепрыгнуть, а несколько раз даже перерубить самые прыткие. Когда мне удавалось это сделать, и из обрубков начинала хлестать кровь, дерганные движения мелорна были становились более хаотичными и от бьющих куда придется плетей можно было уйти. Краем глаза я заметил, что монстр уже распахнул свою воняющую жутким смрадом пасть в стволе, словно в предвкушении, что еще немного и сумеет поймать такую прыткую дичь, которой я оказался. Вот только становиться кормом для чудовищного дерева не входило в мои сегодняшние планы, поэтому я изловчился, и, прямо на бегу создав обычный бесформенный огненный шар, швырнул его прямо в раззявленную пасть, и, что характерно, попал. Раздавшийся за этим небольшой взрыв ударной волной подтолкнул меня в спину, и последние метры я буквально пролетел, прямиком в открытые ворота. Вой раненного мелорна бил по барабанным перепонкам, и, чтобы не оглохнуть, мне пришлось растянуться на земле и закрыть уши руками, извиваясь при этом всем телом, стараясь отползти как можно дальше от ворот. Вакханалия на площади продолжалась еще пару минут, прежде, чем монстр наконец-то заткнулся и принялся залечивать свои ожоги.

Легкое прикосновение к руке, все еще прижатой к голове, заставило меня подпрыгнуть на пару метров, выставив перед собой меч. Сердце колотилось так, что, казалось, способно пробить грудную клетку и вырваться из груди на свободу. Я даже не сразу сообразил, что смотрю в перепуганное женское лицо, а мой клинок практически упирается стоящей передо мной девушке в грудь.

— Опусти меч, а то рука дернется, и ты ее как бабочку пришпилишь, — голос Эвы привел меня в чувство. — Ты не думай, что мне на нее не наплевать, но девица может быть полезна в плане получения информации, и первый вопрос, который ты должен задать: как она умудрилась выжить? А затем ты должен потребовать, чтобы она показала уши. Вдруг это эльфийка, которую оставили здесь за деревом ухаживать…

Почему-то мысль, которую она только что озвучила, и мне пришла в голову. Сделав шаг назад, не опуская, однако меч, я хрипло произнес:

— Подними волосы, только медленно, — она моргнула, гладя на меня непонимающим взглядом, но потом до нее дошло, и девушка, кивнув, подняла руки и медленно приподняла тяжелые темно-рыжие пряди, собранные в небрежный хвост, обнажив тонкую шею и самые обычные маленькие округлые ушки. Я прекрасно понимал, что это ничего не значит в свете событий, произошедших с Олией, вот только что-то сомнительно, что в забытой Пресветлыми богами дыре, где из всего живого остался лишь молодой и вечно голодный мелорн, пошлют шпионку, под такими сложными чарами. За кем она должна здесь шпионить? Так что я решил довериться интуиции, которая упрямо твердила, что с этой девушкой все нормально, и что она стопроцентный человек, и медленно опустил меч, но не убрал его в ножны, продолжая держать наготове. — Кто ты, и как умудрилась выжить?

— Меня зовут Эрика, я была прислугой у барона Рутгорфа, — тихо ответила девушка. — Когда стало понятно, что замок не устоит, барон приказа мне и еще нескольким женщинам из прислуги уходить в подвал, в дальнюю его часть и увести с собой как можно больше детей. А когда мы прошли треть, он лично опустил за нами перегородку. Мы стояли за это перегородкой, которая была выполнена так хорошо еще дедом барона, что остроухие нас не нашли. Но они и не искали особо. Смеялись только и говорили, что вместо того, чтобы получить удовольствие в их руках, мы — те, кто спрятался, пойдем на прокорм древу. Эльфы видели, что в замке явно не хватает женщин, когда ворвались сюда.

— Но почему они не искали? — я снова слегка приподнял меч. — Почему оставили еду, ведь, судя по тому, что вы прячетесь здесь уже больше полугода, еда и вода у вас есть.

— Ну включи голову, — протянула Эва. — Они уже знали про древо, значит, их войсковой маг, наподобие того, чей браслет ты утащил, уже высадил росток. И даже поколдовал над ним, чтобы тот быстрее вырос до того состояния, чтобы начать охотиться самостоятельно. А эльфийским магам на простых бойцов наплевать, даже, если бы весь отряд, захвативший замок на компост отправился, они только Лордам подчиняются. Вот эти выродки и хотели успеть убежать, пока сами древу в чрево не попали. Я слышала об особенностях совсем молодой поросли мелорнов, они заглатывают жертву еще живой и могут переваривать ее почти неделю. И все это время жертва может жить и ощущать непрерывные муки…

— Мы сначала тоже этого не поняли, но, когда рискнули выйти… С нами барон оставил троих дружинников. Карлоса первого захватила та тварь, что растет на площади, а когда Михель и Ларкус решили порубать проклятого порождение демонов, то оно и их тоже убило и сожрало, — девушка вздрогнула и приложила руку ко рту. — Почему-то в замок его ветви проникнуть не могут, но и мы оказались здесь заперты. Вы правы, господин, вода у нас есть — во дворе колодец все еще не пересох. Но вот еды с каждым днем становится все меньше и ее хватит не больше, чем на пару месяцев. И мы не знаем, что будем делать потом, — она не выдержала и всхлипнула. Я же осмотрел меч, покрытый вонючей кровью мелорна, нагнулся, захватив горсть песка, принялся его очищать. Я не могу сидеть здесь даже пары дней, потому что мои спутники могут освоиться за это время с дыханием и отправиться на мои поиски, и я не знаю, чем закончится их встреча с мелорном, потому что я с этими тварями уже встречался, а они?

— Почему он не может поникнуть в замок? Ты, случайно, не знаешь?

— Случайно, знаю, и не случайно тоже, — фыркнула Эва. — Здесь защита мощная стоит, в самом основании, в камнях фундамента, и даже на самой земле, на которой был построен замок. Что-то древнее, чуждое. Я не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что малорны, как и чвыры сбежали от недоумков-химерологов древности.

— А я даже не буду с тобой спорить. — Осмотрев меч, я понял, что ничего больше сделать не смогу и обратился к Эрике.

— Мне нужно помыться, почистить меч и поесть, а потом я хотел бы осмотреть замок. Может быть в оружейной комнате найдется что-нибудь, что позволит мне одолеть это чудовище, потому что я не хочу застрять здесь даже на неделю, не говоря уже о более длительном сроке.

— Да, господин, пойдемте со мной, — Эрика направилась к входу в замок. Поднимаясь на крыльцо, она, как бы невзначай спросила. — А как вас зовут? — долго же она терпела, прежде, чем задать вопрос.

— Бертран, — я смотрел ей в спину, приподнимая меч и готовя заклинание взрыва на быстрый ответ. Я уже никому не доверяю, и не могу с уверенностью сказать, что меня не ведут в ловушку. — Я друг Эмили Ротгурф.

— О, господин барон сразу же отправил свою молодую жену в безопасность в Вигарас, как только мы услышали, что столица пала. Как госпожа устроилась?

— Она погибла, — Эрика вздрогнула и в ее голосе прозвучали слезы.

— Люди сейчас почти постоянно погибают. И почему никто не может ничего с этими длинноухими тварями сделать?

— Хороший вопрос, — пробормотал я, заходя в замок, напрягаясь при этом так, что заклятье взрыва едва не слетело с рук.

Прямо напротив двери в холле столпились около двух десятков детей разного возраста, но старшему не было больше десяти лет на вид. Все они жались к трем перепуганным женщинам, но не прятались, видимо, прятаться уже не было сил. Осмотрев этот комитет по встречи знатного гостя, мордашках которого отразился ужас, я сжал кулаки. Проклятые длинноухие твари ответят за это. Иначе зачем я вообще здесь оказался?