Разрушение Дьявольского Акра

Глава четвертая

Мы вывалились из чулана в клубке размахивающих конечностей и растянулись на толстом красном ковре. Я ударился локтем о подбородок и почувствовал, как мокрый собачий нос коснулся моего лица, а затем едва не получил удар от Бронвин, когда она вырвалась из кучи.

— Отпустите нас, вы, ублюдки, мучающие животных! — кричала она, ее глаза были дикими и рассеянными, и она отвела кулак и собиралась сбить одного из нас с ног, когда Эддисон схватил ее передними лапами и оттолкнул назад.

— Возьми себя в руки, девочка, мы снова в Пенпетлеконе!

Он лизнул ее в лицо. Руки Бронвин безвольно повисли по бокам.

— Мы? — кротко спросила она. — Все произошло так быстро, что я потеряла представление о том, где нахожусь. — она посмотрела на нас. На ее лице расцвела улыбка. — Боже мой.

— Я так рада вас видеть, ребята, что даже не могу… — начала Нур, но все остальное утонуло в складках домашнего платья Бронвин.

— Мы думали, что на этот раз потеряли вас навсегда! — воскликнула Бронвин, обнимая нас обоих. — Когда вы снова исчезли, никому не сказав, мы были уверены, что вас похитили! — Она стояла, не отпуская меня, таща за собой Нур и меня. — Горацию приснилось, что у вас высосали душу через ноги! А потом начались разрушения, и…

— Бронвин! — крикнул я в ее платье, напоминающее наждачную бумагу.

— Ради бога, дай им подышать, — сказал Эддисон.

— Простите, простите, — сказала Бронвин, отпуская нас.

— Я тоже рад тебя видеть, — прохрипел я.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я увлеклась, не так ли?

— Все в порядке, — сказала Нур и легонько обняла Бронвин в знак того, что она не обиделась.

Эддисон упрекнул Бронвин:

— Не извиняйся так сильно, это заставляет тебя казаться робкой.

Бронвин кивнула и снова сказала: «Извините», а Эддисон щелкнул языком, покачал головой и повернулся ко мне и Нур.

— Итак, где вы были?

— Это долгая история, — сказал я.

— Тогда не бери в голову, мы должны доставить вас к имбринам, — сказал Эддисон. — Они должны знать, что вас нашли.

Нур спросила, все ли с ними в порядке.

— Теперь, когда вы вернулись, им будет лучше, — согласилась Бронвин.

— Все еще здесь? — я бросил осторожный взгляд в коридор.

— Да… — Бронвин забеспокоилась.

— А нападения не было? — сказала Нур.

Эддисон навострил уши.

— Нападение? Кем?

Напряжение, которое росло в моей груди, начало ослабевать.

— Слава Богу.

— Никакого нападения не было, — сказала Бронвин, — хотя, честно говоря, мы были так заняты поисками вас, что могли бы и не заметить, если бы начали падать бомбы.

— Я хочу знать, что вы подразумеваете под всеми этими странными вопросами, — сказал Эддисон, поднимаясь на задние лапы и облокачиваясь на меня.

Нур неуверенно взглянула на меня.

— Может, и ничего, — сказал я, потирая лицо. — Это была долгая ночь. Не хочу показаться загадочным, но, думаю, вы правы, сначала нам следует поговорить с мисс Сапсан.

Я не хотел сеять панику. И какая-то часть меня все еще надеялась, что я ошибаюсь насчет Каула. Что он все еще там, где ему и место, обреченный провести вечность в ловушке Библиотеки Душ.

— По крайней мере, скажи нам, где вы были, — взмолилась Бронвин. — Мы работали день и ночь, чтобы найти вас. Имбрины заставили нас патрулировать каждую петлю, где вы двое могли скрыться. Эмма, Енох, Эддисон и я со вчерашнего вечера дежурили по очереди в вашем доме во Флориде.

— Даже в такую бурю! — воскликнул Эддисон. — А потом эти садистские констебли с шестами застали нас врасплох.

— Со вчерашнего дня? — сказала Нур. — Этого не может быть.

— Как долго нас не было? — наконец я решился спросить.

Мохнатые брови Эддисона сошлись на переносице.

— Это действительно странные вопросы.

— Два дня, — ответила Бронвин. — С позапрошлого дня.

Нур отступила на шаг.

— Два дня.

«Вот как долго мы падали», — подумал я и на мгновение почувствовал, как меня снова охватывает невесомость и бестелесность. Два дня.

— Мы пошли искать Ви, — сказал я, — это все, что я могу вам рассказать.

Бронвин ахнула, но не перебила.

— Все прошло не очень хорошо, — сказал я. — Мы каким-то образом вырвались из ее петли и очнулись на крыльце дома моего дедушки во Флориде.

— Клянусь нашими крылатыми старейшинами, — тихо сказала Бронвин. — Это невероятно.

— В буквальном смысле, — согласился Эддисон. — Это нарушает все известные законы лупологии[2]. А теперь пойдем, пока мы не испортили ковер своей мокрой одеждой.

И он подтолкнул нас по коридору, омытому тусклым серым светом Дьявольского утра.

— Вы действительно нашли ее? — спросила Бронвин, пока мы шли.

Нур кивнула. Бронвин, казалось, поняла, что произошло что-то ужасное, но не стала допытываться. Она бросила обеспокоенный взгляд в мою сторону. «Мне очень жаль,» — повторила она.

Проходя мимо окна, я выглянул наружу и заметил странное зрелище: пыль сероватого пуха покрывала улицы, крыши, несколько чахлых деревьев Акра. Еще больше мягко падало в воздухе. В Дьявольском Акре шел снег. Но Акр был петлей, и погода не менялась от одного дня к другому, так что снега не могло быть.

Бронвин уловила мой взгляд.

— Пепел, — сказала она.

— Это одна из «пустынь», — объяснил Эддисон. — Так их называет мисс Королек.

Итак, все было не так, в тот момент как мы ушли; не все было хорошо.

— Когда это началось? — я спросил.

Но тут кто-то закричал: «Это они? Это они?» — и два человека выбежали с лестничного пролета.

Эмма. Эмма и Енох бежали к нам в черных плащах, перепачканных пеплом. Мое сердце забилось при виде их.

— Джейкоб! Нур! — кричала Эмма. — Слава птицам, слава небесным странным птицам!

Нас снова обняли, закружили по кругу, засыпали вопросами.

— Где вас черти носили? — спросила Эмма, ее настроение колебалось между восторгом и гневом. — Навестить родителей, не оставив даже записки?!

— Вы, чертовы идиоты, заставили нас думать, что вы мертвы! — Енох ругал нас. — Опять!

— Мы чуть не погибли, — сказала Нур.

Эмма снова обняла меня, потом оттолкнула на расстояние вытянутой руки и оглядела с ног до головы.

— Ну? Вы похожи на промокших крыс.

— Они прошли через ад, — сказала Бронвин.

— Нам действительно нужно поговорить с мисс Сапсан, — сказал я извиняющимся тоном.

Енох скривил губы.

— Почему? Вы не потрудились сказать ей, что уезжаете.

— Она в своем новом кабинете наверху, — сказала Эмма, и мы снова пошли по коридору.

— Они нашли охотника за пустотами, — выпалил Эддисон, явно не в силах сдержаться.

Глаза Эммы загорелись.

— Неужели?

— Где она? — подозрительно спросил Енох.

— Не спрашивай, — пробормотала Бронвин.

Эмма побледнела. Она уже собиралась спросить меня о чем-то еще, когда мы подошли к толпе людей, выстроившихся в коридоре, и остановились, проходя мимо них. Они выглядели как новоприбывшие, оба с широко раскрытыми от странности окружения глазами и ошеломленные недавними петлевыми кроссоверами, все одетые в одежду из разных эпох и частей мира. Некоторые вполне могли сойти за нормальных людей: молодая пара, похожая на английских дворян, со скучающим выражением лица; мальчик, постукивающий ногой и сверяющийся с карманными часами; сердитый ребенок в старой викторианской детской коляске. Другие были настолько странными, что им было бы трудно жить где-нибудь за пределами циркового представления или петли: бородатая девушка и ее мать, мужчина в маскарадном костюме, у которого из груди рос паразитический близнец, веснушчатая девушка с пронзительными глазами, но без рта. Они выстроились в очередь, чтобы получить транзитные документы, заверенные печатью одного из сотрудников паспортного контроля Харона.

— Новые плотники из внешних петель, — прошептал Енох. — Имбрины приглашают в Акр всех, кого только можно, но мы не можем вместить больше. Мы и так стоим щека к щеке. Я спросил почему, и он раздраженно повел плечами. — Понятия не имею, зачем кому-то понадобилось сюда приезжать. Любая другая петля была бы лучше этой.

Это заставило меня задуматься, не знают ли уже имбрины, что надвигается что-то плохое, и не собирают ли они для своей защиты наиболее уязвимых особей в Акре.

Мы уже почти миновали толпу, когда мне показалось, что я слышу свое имя, и, оглянувшись, я заметил, что примерно половина из них уставилась на меня. В тот момент, когда я снова отвернулся, клянусь, я услышал, как ослепительный ребенок сказал явно недетским голосом: «Это Джейкоб Портман!»

Когда толпа осталась позади, Эмма наконец задала свой вопрос:

— А что случилось с Ви?

— Обещаю, мы вам все расскажем, — сказал я, — как только поговорим с мисс С.

Эмма вздохнула.

— Скажи мне хотя бы вот что. Вы имеете какое-то отношение к вчерашнему граду костей? — она коснулась багрового синяка за ухом, вид которого заставил меня вздрогнуть.

— Что? — сказала Нур.

— Разрушения, — театрально прошептал Эддисон.

— Вчера утром был град костей, — сказала Бронвин как ни в чем не бывало. — Кровавый дождь вчера вечером.

— Опять морось, — сказала Эмма, плечом открывая дверь на лестницу и придерживая ее для остальных. — А теперь пепел.

— Что-то прогнило в датском королевстве, — сказал Эддисон. — Это Шекспир.

На верхнем этаже дома Бентама, над библиотеками, спальными комнатами и змеящимися коридорами Пенпетлеконовых дверей, располагались его мансарда со странными сокровищами и кабинет, который в его постоянное отсутствие мисс Сапсан объявила своим.

— Она приходит сюда подумать, — объяснила Бронвин, и ее голос эхом отозвался на лестнице. — Она говорит, что это единственное место на всем чертовом Акре, где она может хоть на минуту обрести покой. — На площадке она толкнула дверь и крикнула вниз по лестнице, чтобы Енох перестал отставать.

Мы прошли через комнаты, в которых находился музей необычных предметов Бентама. Когда я впервые увидел чердак, витрины были спрятаны под простынями и сложены в ящики, но теперь коробки были вскрыты, а простыни сорваны. Эффект от того, что я увидел всю его коллекцию сразу, раскрытую и омытую призрачным, отфильтрованным пепельным светом, был головокружительным. Если извилистые коридоры Пенпетлекона были своеобразным Центральным вокзалом мира, то чердачные этажи над ними были его смешанным и законсервированным Музеем естественной истории. Проходы были расчищены двойной и тройной укладкой многих витрин, и мой взгляд перебегал от одной к другой, пока мы шли гуськом по узким проходам.

Я старалась сосредоточиться на нашей встрече с мисс Сапсан и на том, как мы сообщим ей наши ужасные новости, но странности, мелькавшие в нескольких дюймах от моего лица, сговорились отвлечь меня. Что-то загремело в тени причудливого кукольного домика, запертого необъяснимым образом в зарешеченной клетке. Шкаф, заполненный стеклянными глазами, уставился на меня, перемещаясь в своей подставке для витрины, чтобы следить за мной, пока я спешил мимо. Гул привлек мое внимание к потолку, где кольцо маленьких камней медленно вращалось вокруг толстой черной книги, которая парила в воздухе.

Я повернулся к Нур и прошептал: «Ты в порядке?» — и она ответила слабой улыбкой и пожала плечами, что говорило: «А как же еще». Потом она прищурилась на что-то за моим плечом.

Это была явно пустая стеклянная коробка. Над ним висела табличка с надписью: «ПОСЛЕДНЯЯ И ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ КВАРТИРА СЭРА ДЖОНА СОАНА, СТРОИТЕЛЯ ЭТОГО ДОМА».

— Что за увлечение было у этого Бентама? — сказала Нур. — Зачем он собирал весь этот отстой?

— Очевидно, он был одержим, — сказал Эддисон. — У него было слишком много свободного времени.

— Это не отстой, — раздался резкий голос с другого конца комнаты, и мы все резко повернули головы, чтобы увидеть, как Ним появился из тени. — Особняк мастера Бентама очень ценен и полезен, и я хотел бы, чтобы вы немедленно покинули его, если вам это будет угодно — или если нет, то…!

Он гнался за нами, щелкая метлой по пятам.

Пока остальные смеялись над Нимом, я размышлял о Бентаме. Был ли он просто еще одним одержимым ботаником, который благодаря Пенпетлекону, который он помог разработать, случайно получил доступ к обширным областям странной вселенной? Или он прятал свидетельства существования мира, который, как он боялся, однажды может уничтожить его брат? И если это было то, о чем он беспокоился, почему он не сделал больше, чтобы остановить это?

Загнанный в угол, я увидел ящики размером с человека, в которых когда-то находились люди — живые — парализованные какой-то непонятной временной реакцией и заключенные здесь в своего рода садистский музей восковых фигур. Зерно жалости, которое зародилось у меня к Бентаму, испарилось. Конечно, в каком-то смысле он сам был пленником, похищенным и вынужденным против своей воли работать на тварей. И да, он ненавидел своего брата и работал над различными тонкими идеями, чтобы подорвать цели Каула. Но его усилий оказалось недостаточно. Нур и я не были полностью виноваты в воскрешении Каула. За годы, проведенные здесь, Бентам, должно быть, имел возможность уничтожить Пенпетлекон или, еще лучше, убить своего брата. Но он этого не сделал. Чего бы он добился для странного мира, если бы все эти годы трудился бок о бок с сестрой, а не с Каулом?

Последний из музейных залов Бентама был превращен в фотостудию, стены которой были увешаны портретами в рамках. Косоглазый фотограф метался между камерой, гигантским черным ящиком с надписью: «МИНИСТЕРСТВО ФОНО- И ФОТОДОКУМЕНТОВ», и объектом съемки — маленькой девочкой, позирующей на деревянном стуле. Группа нервничающих детей ждала своей очереди неподалеку, некоторые сжимали в руках только что проштампованные временные транзитные документы. Министерство документировало их почти сразу же, как только они прибыли, что не было простой процедурой. Как будто они боялись, что другого шанса не будет.

Мы вышли из студии в вестибюль с высоким потолком. Стены здесь были так густо увешаны картинами в золоченых рамах, что я с трудом мог определить, где находится дверь в кабинет Бентама, пока не услышал голос мисс Сапсан, кричавшей с другой стороны:

— Ну тогда какого черта вы там делаете? Похоже, вы не знаете, что творите!

— Я думаю, что это Перплексус, — сказала Эмма.

— Да, очевидно, работа важна! — сказала мисс Сапсан. — Но вы развалите Дьявольский Акр, если и дальше будете терпеть неудачи, так что, либо исправьте это, либо найдите другое место для своих чертовых экспериментов!

— Может быть, нам стоит вернуться позже, — сказала Бронвин.

Енох шикнул на нас и приложил ухо к двери, которая тут же распахнулась. Мисс Сапсан стояла в проеме, ее щеки горели румянцем.

— Вы вернулись! — воскликнула она и, раскинув руки, окутала нас взмахом черной ткани. — Я думала… я думала… Ну, неважно, что я думала. Вы вернулись.

Я мельком увидел Перплексуса в комнате позади нее, но драма, которую мы прервали, была почти забыта.

— Я так рада вас видеть, — прошептала я, и ее копна чернильных волос коснулась моей щеки, когда она энергично кивнула в ответ. Я часто испытывал облегчение при виде мисс Сапсан, но никогда не испытывал такого облегчения, как сейчас, проведя последние несколько часов, безуспешно пытаясь представить мир и свою жизнь без нее. И тут меня поразило, и это казалось одновременно очевидным и таким глубоким, что то, что я чувствовал к этой странной маленькой женщине, было любовью. Я прижался к ней еще на мгновение после того, как Нур высвободилась из нервных объятий, и для того, чтобы убедиться, что она здесь, и потому, что я с некоторым удивлением осознал, какой хрупкой она казалась сквозь объемные складки своего платья. Меня пугало, какой тяжкий груз лежит на таких хрупких плечах.

Она отпустила меня и отступила назад, чтобы осмотреть нас.

— Боже мой, вы промокли до нитки.

— Мы с Эддисоном нашли их в доме мистера Джейкоба всего десять минут назад, — сказала Бронвин, — и привезли прямо к вам.

— Спасибо, Бронвин, ты поступила правильно.

— Ах вы, милые, бедные создания! — крикнула мисс Зарянка из комнаты, и я посмотрела мимо мисс Сапсан, чтобы увидеть старшую имбрину, сидящую у окна в инвалидном кресле. Она жестом пригласила нас войти, а затем крикнула на двух имбрин-учениц, маячивших поблизости. — Дамы, принесите чистые полотенца, свежую одежду, русский чай и что-нибудь горячее.

— Да, мисс, — хором ответили они и опустили головы. Одну звали Сигрид, серьезная девушка в идеально круглых очках, а другую — Франческа, многообещающая фаворитка мисс Зарянки. Енох вздохнул и повернул голову, чтобы посмотреть, как Франческа проскользнула мимо нас. Потом он поймал мой взгляд и тут же снова нахмурился, как обычно.

— Нам нужно поговорить с вами наедине, — сказал я мисс Сапсан.

Она кивнула, и мне стало интересно, знает ли она уже, что мы пришли ей сказать.

— Наедине? — Енох нахмурился еще сильнее. Я видел, что он хотел возразить, но сдержался; возможно, воспоминание о том, как она кричала на Перплексуса, было слишком свежим.

— Мне нужно, чтобы вы собрали остальных, — сказала мисс Сапсан нашим друзьям. — Скажите им, что Джейкоб и Нур найдены. Приведи их всех в Дитч-Хаус и жди нас там.

— Миллард и Оливия обыскивают Нью-Йоркскую петлю, — сказала Эмма, сверяясь с тонкими часами на запястье. — Но они должны вернуться с минуты на минуту.

— Приведите их сейчас, пожалуйста, — сказала мисс Сапсан. — Не ждите.

— Да, мисс. — Эмма бросила на мисс П. взгляд, который, казалось, умолял ее не держать их слишком долго в неведении. — Скоро увидимся.

Эмма, Енох, Бронвин и Эддисон вышли. Перплексус раздраженно откашлялся, напоминая мне, что он в комнате. — Mi scusi{Извините (итал.)}, синьора Сапсан, мы еще не закончили…

— Полагаю, что да, мистер Аномалус, — сказала мисс Сапсан приятным, но резким тоном, который прозвучал из ее уст практически как выпихивание за дверь. Он покраснел и ушел, бормоча проклятия по-итальянски.

Мисс Сапсан увидела, как Нур убирает с ее шеи мокрые от дождя волосы, и спросила, не хотим ли мы переодеться.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответила Нур, — но если мы не расскажем вам, что произошло в ближайшее время, я думаю, что у меня будет нервный срыв.

Губы мисс Сапсан сжались в тонкую линию.

— Тогда, конечно, — сказала она, — давайте начнем.

Вместо свежей одежды нам дали одеяла, чтобы завернуться в них, и имбрины-ученицы вернулись с чаем и закусками, которые были разложены на столе, но остались нетронутыми; у нас не было аппетита. Наконец мы остались наедине с двумя имбринами, расположившимися на маленьком диванчике между мисс Зарянкой в ее украшенном резьбой кресле-каталке и мисс Сапсан, которая стояла рядом с нами, явно слишком взволнованная, чтобы сесть.

— Расскажите нам все, — попросила она. — Я думаю, мы многое знаем, но все равно расскажите, ничего не упуская.

Так началась наша ужасная история. Я рассказал им, как мы решили, что если Нур собирается остаться с нами навсегда, у нее должно быть больше личных вещей, и поэтому мы отправились в квартиру ее приемных родителей в Бруклине через Нью-Йоркскую петлю.

— Не сказав ни единой живой душе, куда вы направляетесь, — сказала мисс Зарянка, барабаня длинными ногтями по подлокотникам инвалидного кресла.

Теперь это казалось неоправданным, но я все равно попытался объяснить. Я сказал, что в Акре все улеглось. Темные тучи опасности, нависшие над нашими головами в последние несколько недель, казалось, рассеялись. Наши друзья приходили и уходили, используя Пенпетлекон с некоторой свободой, и мы с Нур чувствовали, что заслужили достаточно свободы, чтобы сделать то же самое.

— Мы действительно думали, что это безопасно, — добавила Нур, искренне извиняясь. — Мы думали, что вернемся раньше, чем кто-нибудь заметит.

Я рассказал им о открытке, которую мы нашли в пачке писем у ее приемных родителей. Что, похоже, ее написала Ви и пригласил Нур навестить ее. Этот адрес находился всего в нескольких часах езды на машине. — Мы уже покинули Акр, когда нашли его, — добавила я, чувствуя себя ребенком, пытающимся вырваться из-под домашнего ареста. — И вместо того, чтобы проделать весь обратный путь…

— Это было то, что мы хотели сделать сами, — вмешалась Нур.

— Нам не нужны ваши оправдания, — сказала мисс Зарянка. — Вы здесь не под судом.

А потом пробормотала: «Пока что».

Оглядываясь назад. я не жалел, что мы сделали это в одиночку. Я попытался представить, как Нур ведет не только меня, но и нескольких наших друзей через петлю Вайноки и ее двойные торнадо. Шансы на то, что все выживут, были в лучшем случае невелики. И даже если бы некоторым из нас удалось добраться до Ви, разве это что-то изменило бы? Марнау все равно застал бы нас врасплох, и в этой ситуации с заложниками, с его пистолетом, направленным на Ви, действительно ли имело значение, сколько нас там было?

Может быть, а может, и нет.

Нур взяла на себя рассказ. Она описала, когда оказалась в Вайноке, то странное чувство дежавю охватило ее. Она описала склад и странного человека, которого мы встретили среди клеток, который мучился от боли. Когда мы описывали его, я заметил, как мисс Сапсан и ее наставница обменялись понимающими взглядами. Нур описала измученную торнадо петлю. Песня, которую она помнила с детства, которой ее научила Ви, которая помогла нам пройти через испытания петли, один предсмертный опыт за другим, пока мы не добрались до маленького домика Ви.

Тут Нур остановилась, лицо ее напряглось, и она замолчала. Она не могла продолжать, и я сделал это.

— Ви нас не ждала, — сказал я.

— Это ведь не она прислала открытку? — спросила мисс Зарянка.

Я медленно покачал головой.

— Она рассердилась, когда увидела нас, — сказал я. — И ужаснулась.

— «Какого черта ты здесь делаешь?» — тихо спросила Нур. — Именно это она и сказала, когда увидела нас. То, что она мне сказала. — Она кивнула мне, чтобы я продолжал.

— Она привела нас в свой дом, — сказал я, — который был практически боевым арсеналом, и начала запирать его, как будто ожидала нападения. И прежде чем она успела закончить, появился он.

— Марнау, — пробормотала мисс Сапсан.

— Это был тот человек, которому мы помогли на складе, — сказал я. — Он замаскировался. — Я сделал паузу. Неловко заерзал. — Последним ингредиентом в списке Бентама было не сердце матери птиц. Он никогда не охотился ни за кем из вас. Это было сердце…

— Матери бурь, — сказала мисс Зарянка. — Вчера вечером Франческа обратила внимание на намеренную ошибку Бентама. Наверное, он надеялся, что это собьет людей Каула со следа.

Я отрицательно покачал головой. — Не помогло.

— Ее убил Марнау, — сказала мисс Сапсан. Ей не нужно было спрашивать, она могла прочитать это на наших лицах.

Подбородок Нур опустился к ее груди. Она судорожно вздохнула, а когда успокоилась, я продолжил:

— Он застрелил ее. Потом он выстрелил в нас обоих каким-то сонным дротиком. И когда мы проснулись…

Я остановился. Не мог заставить себя сказать это в присутствии Нур. Даже произнесение этих слов вслух казалось чем-то вроде насилия. Мисс Сапсан села на диван рядом с Нур и положила руку ей на спину.

— Он забрал ее сердце, — сказала мисс Зарянка, глядя на свои испещренные печеночными пятнами руки, теперь сжавшиеся в кулаки на коленях.

— Да, — прошептал я.

Я рассказал им, как Марнау взял сердце и свой кожаный мешок с нечестивыми трофеями и побежал прямо в торнадо, бушевавший через дорогу. Как его подхватило, и как вскоре после этого лицо Каула появилось в вихре и среди хлещущих ветвей вырванного с корнем дерева, и как его голос прогремел мое имя в форме раската грома.

Мисс Сапсан выпрямилась.

— Горацию это приснилось, — сказала она. — Тот самый образ: лицо Каула в вихре. Он видел это во сне две ночи назад.

У меня перехватило дыхание.

— Тогда, когда это происходило, — сказал я. Не пророческий сон, скорее, как передача. Сверхъестественная прямая трансляция. Я посмотрел на нашу имбрину. — Значит, вы уже знали.

Она покачала головой.

— Мы боялись худшего. Но до этого момента мы не знали, что Каул действительно воскрес.

— Пусть старейшины помогут нам, — сказала мисс Зарянка.

Нур опустила голову.

— Мы знали, что случилось что-то ужасное, — сказала мисс Сапсан. — Были и некие… беспорядки.

Я кивнул.

— Эмма сказала, что шел дождь из… костей?

— Кости, кровь, пепел. Очень рано утром раздался шквал гортани.

— Извращения в ткани петли, — сказала мисс Зарянка. — Они могут означать, что петля разрушается, начинает давать сбои в ошеломляющих отношениях.

— Мы подумали, что это может быть результатом темпоральных экспериментов, которые недавно проводил Перплексус, — сказала мисс Сапсан и бросила виноватый взгляд на старшую имбрину. — Я считаю, что должна перед ним извиниться.

— Я думаю… — сказала мисс Зарянка, — не являются ли эти явления результатом попыток враждебной силы извне разрушить нашу петлю.

Нур подняла голову.

— Как хакер, возящийся с кодом.

Имбрины непонимающе смотрели на нее.

— Старейшины называли это беспорядочными разрушениями, — сказала мисс Зарянка. — Подобные явления часто предвещали гибель петли.

— Мне очень жаль, — жалобно сказала Нур. — Мне очень, очень жаль.

— Чепуха, — сказала мисс Сапсан. — Почему?

— Это моя вина. Я привела Марнау к Ви. Это моя вина, что она умерла. Это я виновата, что Каул вернулся.

— Ну, если это твоя вина, то и его тоже за то, что он тебе помог, — сказала мисс Зарянка, ткнув в меня пальцем, и у Нур от удивления отвисла челюсть. — А Фиона — за то, что позволила захватить себя в плен, чтобы отрезать ей язык, — продолжала она. — И те мертвецы, которые сидели на задних лапах, пока твари выворачивали наизнанку их драгоценное кладбище в поисках альфа-черепа. И моя, и Франчески, если подумать, за то, что не уловили подлый неправильный перевод записей Бентама раньше, который предупредил бы вас в тот момент, когда вы поняли, что петля Ви кишит торнадо.

— Все в порядке? — спросила мисс Сапсан у Нур. — Хватит об этом деле с «моей виной». Это жалость к самому себе и никому не помогает.

— Хорошо, — сказала Нур, вынужденная согласиться над их добродушным издевательством. Но я знал, что вопрос о вине был для нее более сложным, чем они представляли.

— Но разве Каул на кого-нибудь напал? — спросил я, и вопрос, который я умирал от желания задать, наконец вырвался наружу. — Он уже показался?

— Пока нет, — ответила мисс Зарянка. — Насколько нам известно, нет.

— Но он это сделает, — сказал я.

— О да. Конечно, он это сделает. — Мисс Сапсан поднялась с дивана и подошла к окну. Она быстро изучила вид, затем повернулась к нам лицом. — Но насколько я знаю своего брата, это нападение произойдет так, как мы не ожидаем, в то время, когда мы не ожидаем. Он не станет торопиться. Он осторожен, методичен — как все твари.

— Минуточку, — сказала мисс Зарянка, сев так прямо, как только позволял изгиб ее спины. — Как вам удалось выбраться из петли до того, как она обрушилась? Эту часть истории вы еще не рассказали.

— Я думаю, это как-то связано с этим, — сказала Нур и вытащила из кармана странный секундомер Ви.

Слезящиеся глаза мисс Зарянки вспыхнули интересом.

— Могу я это осмотреть?

Нур передала ей вещицу. Старая имбрина выудила монокль, висевший на тонкой цепочке у нее на шее, и поднесла его поближе к часам. Через мгновение она воскликнула:

— Да это же темпоральный экспульсатор! — Она перевернула часы в руке. — Мне сказали, что это никогда не попадало в производство. Слишком непредсказуемо. Он имел тенденцию выворачивать пользователя наизнанку.

— Я думаю, Ви держала его только на крайний случай, — сказал я, стараясь не представлять себе, в какое сочащееся месиво мы могли бы превратиться, если бы эта штука вышла из строя. — Мы нашли его в руке Ви, когда проснулись на крыльце дедушки.

— Во Флориде? — взгляд мисс Сапсан снова блуждал по окну, но теперь он вернулся ко мне. — Да, в этом есть смысл. В конце концов, Эйб обучал ее. И они работали вместе несколько лет.

— Она была имбриной, — сказал я. — Ви сама сделала эту петлю. Вы знали?

Мисс Сапсан хмуро посмотрела на мисс Зарянку.

— К сожалению, нет.

— Я знала, — сказала мисс Зарянка, отвечая на незаданный вопрос мисс Сапсан. — Эйб познакомил меня с Велией, когда она была еще подростком. Он попросил меня тайно тренировать ее. В качестве одолжения Эйбу я согласилась.

— Ты могла бы мне сказать, Эсмеральда, — сказала мисс Сапсан скорее обиженно, чем сердито.

— Мои извинения. Но это не помогло бы поискам детей.

— Потому что как найти петлю, которая никогда не была нанесена на карту? — я сказал.

Мисс Зарянка кивнула.

— Когда я услышала, что Велия скрывается в Америке, я подумала, не сделала ли она свою собственную петлю, чтобы спрятаться, не доверяя свое местонахождение другому человеку. Но я никогда не подозревала, что она намеренно создаст такое опасное оружие в качестве средства защиты. Это блестяще, правда.

— Вполне, — согласилась мисс Сапсан. — Но какая же это была одинокая жизнь!

— Я хотела бы похоронить ее, — тихо сказала Нур.

— Нам пришлось оставить ее там, — объяснил я. — Ее тело в бункере моего деда.

— Мы не хороним имбрин, по крайней мере, не так, как вы привыкли, — сказала мисс Зарянка. — Но она заслуживает как минимум похорон. — Она отвела взгляд и пробормотала что-то похожее на молитву по-старому странному, ее опущенные губы и нахмуренные брови превратили ее лицо в топографию морщин.

— Мы пошлем команду, чтобы забрать ее тело, — сказала мисс Сапсан.

— Я бы хотела пойти, — сказала Нур.

— Я тоже, — сказал я. — Где-то поблизости прячется пустота. Довольно раненая, но все же.

— Об этом не может быть и речи, — решительно заявила мисс Зарянка.

— Пустота? — Мисс Сапсан напряглась. — Вы хотите сказать, что на вас напали?

— Во дворе моего деда патрулировала какая-то тварь, — сказал я. — Пустота была в лесу. Казалось, они чего-то ждали, но я не думаю, что это были мы.

— Он еще больше удивился, когда я ударила его ножом в шею, — сказала Нур.

Мисс Сапсан выглядела расстроенной.

— Иногда мне кажется, что силы моего брата неисчерпаемы. Я действительно думала, что мы убили или захватили большинство из них.

— Большинство, но, похоже, не всех, — сказала мисс Зарянка. — Мы вели тщательный подсчет пустот на протяжении многих лет. Я думаю, что тот, с кем вы столкнулись сегодня, действительно был последним из них. А теперь, пожалуйста, дети, закончите свой рассказ.

Я быстро рассказал остальное: наш побег в бункер Эйба. Его телепринтер активировал систему защиты дома, деталь, которая произвела впечатление на имбрин, но заставила меня еще раз подумать о жертве, которую мой дед принес для меня в ночь своей смерти, ведя эту пустоту в лес и сражаясь с ним там только ножом для вскрытия писем, вместо того, чтобы укрыться в своем бункере. Я рассказал им о нашем безумном побеге через Энглвуд в громоздкой машине моего деда, в урагане, с раненой и разъяренной пустотой, преследующей нас.

Пересказав все это, я с трудом мог поверить, что мы здесь, в безопасности, дышим одним воздухом с нашими друзьями. Я думал, что мы потеряли наши жизни, этот мир, все.

— И что? — Я сказал. — Что теперь?

Лицо мисс Сапсан потемнело.

— Теперь мы попытаемся подготовиться к тому, что нас ждет. К чему-то, чьи формы и размеры мы еще не знаем.

— Война, — сказала мисс Зарянка. — Хотела бы я сказать, что это вас не касается. Что это провинция имбрин и старшие — самые закаленные в боях, ветераны. Взрослые. — Она повернулась к нам всем телом. — Но это не так. Это касается вас лично. Особенно вас, мисс Прадеш.

Нур твердо встретила ее взгляд.

— Я сделаю все, что потребуется. Я не боюсь.

Мисс Зарянка потянулась и похлопала ее по руке.

— Это хорошо. Хотя капелька страха тоже не повредит. Первыми умирают абсолютно бесстрашные, и ты нам нужна, дорогая. Ты нам очень нужна. — Она взяла трость, прислоненную к стулу, и дважды постучала медным наконечником по полу. Дверь распахнулась, и в комнату вошли две ее имбрины-ученицы. — Созвать экстренное заседание Совета Имбрин. А когда это будет сделано, проводите меня в зал совета.

— Да, мадам, — хором ответили они и быстро вышли, шурша нижними юбками.

— Я провожу Джейкоба и Нур обратно в дом и вскоре встречусь с вами в зале совета, — сказала мисс Сапсан — Их друзья все ждут, и они вот-вот получат очень тревожные новости. Я бы хотела помочь их развеить.

Мисс Зарянка выглядела огорченной.

— Им обязательно говорить об этом прямо сейчас? Я бы предпочела проинформировать всех наших граждан сразу, после того как Совет получит возможность все обсудить.

— Я не могу просить Джейкоба и Нур лгать своим друзьям, и у меня не хватит духу держать их в напряжении.

Мисс Зарянка кивнула.

— Я полагаю, они заслуживают того, чтобы узнать об этом первыми, после всего, что они сделали. Но они не должны распространяться об этом.

— Понятно, — сказала мисс Сапсан и вывела нас с Нур в холл, где Енох бесстыдно подслушивал.

— Кто он? — спросил он, следуя за нами. — А Кто Он?

— Кажется, я просила вас вернуться в дом, мистер О'Коннор, — процедила сквозь зубы мисс Сапсан. — И вы скоро все узнаете.

— Мне это совсем не нравится, — сказал Енох. — Кстати, вам двоим действительно стоит помыться. Вы в полном беспорядке, и, честно говоря, от вас воняет. Услышав это от меня, вы должны кое о чем догадаться.

Нур посмотрела на ее рубашку, частично высохшую и окоченевшую от грязи и крови, и поморщился. На против кабинета Бентама была пара умывальных, и Франческа оставила для нас стопку полотенец и свежую одежду.

— Переодевайтесь, пожалуйста, но только побыстрее, — сказала мисс Сапсан. — Мне нужно присутствовать на собрании.

Я чувствовал себя немного виноватым, потратив лишние тридцать секунд на то, чтобы вымыть руки в горячей воде, смыть запекшуюся грязь с лица и ушей, но мне это было очень нужно — несколько секунд наедине, мгновение, чтобы вздохнуть. Я снял порванную рубашку и мокрые джинсы и переоделся в одежду, которую мне дали Франческа и Сигрид. Я бы скорее надел розовый костюм кролика, чем провел еще одну минуту в рубашке, испачканной кровью Ви, но, к счастью, мне не пришлось опускаться до этого. Мне дали старый костюм: белую рубашку без воротника, черные брюки, черную куртку, черные ботинки. Мои трясущиеся руки продолжали возиться с кнопками, и мне приходилось заставлять себя замедляться, дышать, концентрироваться на крошечных осторожных движениях, необходимых моим пальцам. После нескольких попыток мое дыхание выровнялось. Все сходилось, даже туфли. Жилет и галстук тоже были частью костюма, но я не чувствовала необходимости соревноваться с Горацием за лучшую одежду, поэтому оставила их сложенными на деревянном туалетном столике, а испорченную одежду сложила в углу.

Пора идти, сказала я себе, но ноги не поворачивались к двери. Я провел рукой по волосам и посмотрел на себя в зеркало с золотой отделкой. Я чувствовал себя помятым и усталым, как старик, но выглядел нормально.

Картины, покрывавшие вестибюль снаружи, продолжались по всей ванной, и я заметил фотографию Бентама в рамке над туалетным столиком. Странно, подумал я. На фотографии он был одет в тот самый костюм, который я только что надел — плюс цилиндр, галстук и цепочка от часов — и сидел между двумя, по-видимому, странными животными, козленком и маленькой собачкой. И он, как всегда, пристально смотрел прямо в объектив, выражение его лица было безрадостным и суровым.

«Что с тобой случилось?» — удивился я, глядя ему прямо в глаза. Бентам и Каул оказались заперты вместе в разрушенной Библиотеке Душ. Когда твой брат воскрес, ты тоже вернулся?

А потом, клянусь, я увидел, как дернулась его губа, и почувствовал, как холодный заряд прошел сквозь меня, и поспешил выйти из туалета.

Нур ждала меня снаружи, выглядя неловко в черно-белом полосатом платье, которое касалось ее лодыжек. Ее волосы были наспех собраны в конский хвост, лицо умыто и сияло, и я подумал, как замечательно, что ей так мало требуется усилий, чтобы быть красивой.

— Отлично выглядишь, — сказал я.

Она покачала головой и рассмеялась, как будто я рассказал банальную шутку.

— У меня такой вид, будто я иду на похороны в цирк. — Она одарила меня искренней улыбкой. — Но ты мне нравишься в костюме. — Потом она вздохнула. — Ты в порядке?

Этот вопрос мы задавали друг другу чаще всего. Мы жили в трудные времена, и было так много способов не быть в порядке.

— Да, — сказал я. — Ты?

Этот небольшой обмен словами содержал сотни потенциальных оттенков смысла. В данном случае: «Почему вы так долго сидели в ванной? И смогли ли вы хотя бы на минуту остановить фильм ужасов, прокручивающийся у вас в голове?»

— У меня была грязь в таких местах, что ты не поверишь. — Она пожала плечами. — Я в порядке.

Она сократила небольшое расстояние между нами и положила голову мне на плечо.

— Извини, я жалуюсь, когда нервничаю.

Я прижался щекой к ее волосам.

— Я думал, ты напеваешь, когда нервничаешь.

— Вместо этого я теперь делаю так.

Я обнял ее, крепко прижал к себе. Где-то внутри меня был счетчик, индикатор уверенности, индикатор храбрости, и каждый раз, когда я прикасался к ней, он подпрыгивал вверх.

— Готова? — я сказал.

— Чтобы исповедаться в своих грехах, — сказала она, и прежде чем я успела возразить, мисс Сапсан и Енох влетели в холл и вывели нас.