Разрушение Дьявольского Акра

Глава шестнадцатая

Когда мы последовали за пожирателями света наверх, мое настроение испортилось. Теперь я был уверен, что для свержения Каула от семерых потребуется нечто большее, чем просто находиться вместе в одной комнате и держаться за руки. Я достаточно долго был частью этого странного мира, чтобы понять, что все редко здесь даётся так просто. Вполне вероятно, что нам придется взять всех семерых с собой обратно в Акр, и в какой-то момент нам придется столкнуться с нашим врагом лицом к лицу, и это будет ужасно. И жестоко. И кровопролития не избежать.

Мне не терпелось приступить к самым трудным делам, не в последнюю очередь к тому, чтобы снова выбираться из петли мисс Крачки. Но поскольку, похоже, у нас не было иного выбора, кроме как ждать прибытия остальных четверых, я не возражал немного отдохнуть. Нервы мои были измотаны путешествием, голова отяжелела от усталости, и, когда дразнящий запах еды ударил мне в ноздри, я понял, что ужасно голоден.

Себби и Джулиус провели нас в чистую, свободную от животных гостиную наверху, где был накрыт настоящий шведский стол. Мы побросали наши тяжелые рюкзаки, пальто и чемодан Бронвин на пол, а затем набросились на буфет, как волки.

Мы ели и разговаривали. В основном говорили Нур и двое других пожирателей света. Между новыми кусками рататуя опускающегося в рот, намазанного свежим хлебом, Нур наклонилась через стол и засыпала Джулиуса и Себби вопросами. На что была похожа их жизнь? Когда они проявили свои способности? Когда их имбрины рассказали им о пророчестве? За ними охотились и преследовали, как за ней?

Они сказали, что их доставили в петлю мисс Крачки их имбрины накануне нашего прихода, по более длительным, но менее опасным маршрутам, чем тот, по которому отправились мы. Мне оставалось только предположить, что они смогли так быстро добраться до петли мисс Крачки, потому что приехали сюда в сопровождении своих имбрин, а не в одиночку, как пришлось нам. Миллард подтвердил это, прошептав мне на ухо, что для имбрин и тех, кто путешествует с ними, есть несколько временных сокращений.

Их звали Джулиус Перселл и Себби Мэйфилд. Оба были пожирателями света, хотя точная природа их способностей немного отличалась.

— Я могу менять и проецировать свой голос, когда захочу, — сказала Себби, затем немного тише, — и свой свет.

Пожирающая свет сила Джулиуса была ужасающей: он мог в мгновение ока затмить огромные пространства, но не мог удержать свет, который собирал внутри себя, так долго, как это могли сделать Себби или Нур. Он думал, что его родители родом из Ганы, но в юном возрасте его усыновила имбрина, и большую часть своей жизни он постоянно переезжал с места на место. Совсем недавно он жил в Китае.

— Петли там замечательные, а некоторые довольно древние, — с энтузиазмом сказал он. — Вы знали, что у них никогда не было «темного» века? В то время как вся Европа была неграмотна в течение пятисот лет — даже короли! — они создавали самые удивительные произведения искусства и литературы. — Что касается его возраста, то он точно не знал. Он прикинул, что ему около пятидесяти шести, хотя, вероятно, по пути потерял счет дням рождения. Что было ясно, так это то, что для странного, и особенно для одного из семи, он вел относительно безопасное существование.

— Прекрасный костюм, — сказал Гораций. — Где вы его взяли?

Джулиус одобрительно улыбнулся.

— Я заказал его у портного в Бамако. Лучше, чем на Сэвил-роу, если хочешь знать мое мнение.

— Ничуть не сомневаюсь. — Гораций нетерпеливо кивнул, потом смущенно опустил глаза. — Вы, возможно, не можете судить мой стиль по тому, что на мне сейчас надето, но я тоже приверженец портного дела…

— Гораций — самый прекрасно одетый странный из всех, кого я знаю, — сказал я.

— За исключением вас, я уверен, — сказал Гораций Джулиусу, но Джулиус уже повернулся к Милларду, который задавал ему какой-то слишком технический вопрос о географии петель.

Разговор перешел на Себби. Она рассказала нам, что провела много лет, прячась в пещерах — прячась от дневного света, который она ненавидела, и от жителей деревни, которые, поскольку она выходила только ночью, сделали вывод, что она вампир. Не один человек пытался вонзить ей в сердце деревянный кол. Их преследования только загнали ее глубже в пещеры, где она питалась летучими мышами, мхом и дарами пищи, которые оставляли возле входа в пещеру редкие доброжелательные деревенские жители.

— Однако я перестала их есть, когда один из них попытался отравить меня. Вот тогда-то я и начала развивать свой талант к свету. Я обнаружила, что могу отпугивать людей огненным призраком и проецировать свой голос. — В конце концов слух о огневой пещерной девушке дошел до имбрины, мисс Каменной Куропатки, которая нашла ее и взяла к себе. — Она была хорошей женщиной, подарила мне дом в своей петле на острове Святой Елены.

— Какое счастье, что мисс Каменная Куропатка нашла тебя раньше, чем это сделала какая-нибудь тварь, — сказала Эмма. — Они охотились на Нур много лет.

— О нет, — Джулиус посмотрел на нее с жалостью. — Неужели?

Нур заговорила об этом, но не вдавалась в подробности, потому что детали причиняли ей боль: она упомянула нападение во дворе, из-за которого Ви попала в больницу и она поняла, что больше не может защищать Нур; твари, которые спустя годы начали преследовать ее после того, как она проявила свою силу в школе, а затем преследовали ее с вертолетами и отрядами спецназа. Она не стала описывать битву при Грейвхилле, обман Марнау или убийство Ви. Ей не терпелось снова обратиться с вопросами к нашим новым друзьям.

— А тебя? — спросила она Джулиуса. — А тебя твари когда-нибудь находили?

Он покачал головой.

— Были и такие моменты, на волосок от гибели, но моя имбрина всегда держала нас на два шага впереди.

Я спросил их, не встречали ли они когда-нибудь пустот. Оба сказали «нет».

— Я слышал, что они бывают отвратительными, — беспечно сказал Джулиус, его щека была полна набита хлебом.

— Они всегда такие, — ответила Бронвин.

— Вы видели одну из них? — спросила Себби, широко раскрыв глаза. — Или, во всяком случае, были рядом с одним из них?

— Видел их, сражались с ними, убивали… созывали. — сказал Енох. — Мы могли бы рассказывать вам истории за историями.

— Боже мой, — сказал Джулиус, вытирая рот салфеткой. — Какая у вас опасная жизнь.

Себби пожала плечами.

— Я просто думаю, что некоторые имбрины лучше других охраняют своих подопечных.

— Это неправда, — сказала Бронвин. — У нас самая лучшая имбрина во всем странном мире!

— По-моему, некоторым странным просто везет, — едко заметил Гораций.

Себби развела руками.

— Как скажете.

— Может, поэтому они такие спокойные, — прошептала Эмма мне на ухо. — Они даже близко не подходили к пустоте.

— Они совершенно не готовы, — согласился я, прижимаясь к ней и Еноху.

Енох усмехнулся.

— Вы только подумайте. Их имбрины хранили их слишком надежно.

— Я больше не голодна, — сказала Бронвин, отодвигаясь от стола, хотя было ясно, что она просто обиделась.

Ужин закончился; мы уже наелись, и разговор начал приобретать спорный характер. Я загнал Джулиуса в угол и снова спросил, когда Софи и Пенсевус вернутся с остальными. Я чувствовал укол беспокойства каждый раз, когда вспоминал, что четверо из семи до сих пор не найдены. Он еще раз заверил меня, что все они скоро будут здесь, но его терпение тоже было на исходе. Это и его небрежность заставили меня задуматься о том, что они не совсем понимают, что стоит на кону, что только заставило меня волноваться еще больше.

Джулиус предложил пожирателям света провести дружескую демонстрацию своих способностей, и сделать это снаружи, где нет стен, ограничивающих их. Я не был уверен, что его больше интересовало — хвастовство перед нами или оценка Нур; в любом случае, это была просто игра. Не имея других дел, кроме как ждать и волноваться, остальные тоже поплелись следом, наблюдая с переднего двора, как трое пожирателей света взбираются на холм рядом с домом мисс Крачки.

Я уже знал, на что способна Нур, и мне было приятно наблюдать за ее работой. Она разбежалась и прыгнула через вершину холма с широко раскинутыми руками, собирая весь свет вокруг них, формируя его в пульсирующий шар между ладонями, а затем проглатывая его тремя гигантскими глотками. Раздались вежливые аплодисменты.

Какой бы впечатляющей ни была Нур, по сравнению с Джулиусом она была новичком. Он продолжал вырывать огромные полосы света из воздуха от земли вплоть до облаков, собирая самую черные тени из солнечного полудня. Мне не хотелось аплодировать хвастуну, но он был одним из самых могущественных странных, которых я когда-либо встречал, и я ничего не мог с собой поделать. Я кричал и подбадривал своих друзей и животных мисс Крачки, которые собрались поблизости, чтобы посмотреть. Они ржали, гудели и топали копытами.

Потом настала очередь Себби. Она начала с демонстрации того, как она может впитать свет на расстоянии, чего не мог сделать даже Джулиус. Мы смотрели, как она вбирает весь свет из дома мисс Крачки и поднимает его в воздух, окна темнеют, а пространство над крышей ярко светится — я прокручивал в голове все способы, которые могут быть полезны в битве, — а затем она превратила клуб света в яркого крылатого дракона. Он взмыл в черное полуденное небо, затем пролетел круг за кругом и рассеялся в сверкающую пыль, снова осветив комнаты в доме мисс Крачки, когда он опустился на крышу. Снова раздались аплодисменты, и пожиратели света поклонились.

Потом мы услышали чей-то крик позади нас и, обернувшись, увидели двух человек, бегущих по подъездной дорожке. Одной из них была незнакомая мне женщина. Она тащила за руку удивленную маленькую девочку. На девочке были высокие сапоги и заляпанное платье, а под мышкой она держала большую потрепанную куклу. Я сразу понял, что эта женщина имбрина: скромное платье, глаза, горящие, как яркие угли, и, самое главное, волосы, ниспадавшие с плеч до самых колен, словно пара крыльев в покое.

Все собрались на лужайке, чтобы перехватить их: я и мои друзья, мисс Крачка и мисс Ястреб, Нур и пожиратели света. Животные гудели и ржали, издали наблюдая за происходящим.

— Мисс! Вы вернулись! — крикнул Джулиус, подбегая к длинноволосой женщине. Она быстро обняла его. Его лицо вытянулось.

— Но где же остальные?

— Меня зовут мисс Буревестник, — сказала женщина, обращаясь к собравшимся. — Я имбрина Джулиуса. — Она была взбалмошной и взволнованной. — Мы отправились за Хади Ахтаром, пожирателем света, который покинул это место прошлой ночью. Он подумал, что сможет передвигаться самостоятельно, но не знал, что дорога, ведущая из города, заминирована. Он споткнулся об одну из мин, и… — она вытащила из кармана обгоревший носок и продемонстрировала его.

— О Боже, — выдохнула Эмма. — Он мертв?

Мисс Буревестник кивнула.

— А как насчет остальных? — я сказал. Не то чтобы это имело значение — если один исчез, то и семерых уже никогда не собрать.

Девочка прижала куклу к уху, словно та что-то ей шептала.

— Пенни говорит, что мы можем вам уже рассказать. Кстати, меня зовут Софи. Это я тайно звонила вашим имбринам. Шести имбринам. Все, кроме мисс Гриншэнк. — Она посмотрела на Нур и добавила: — Велия Гриншэнк.

До сих пор мы не слышали имбриновское имя Ви. Нур напряглась, потом посмотрела куда-то вдаль.

— Но только у четверых остались живые подопечные, — продолжала Софи.

— Они поведали нам, что их подопечные погибли много лет назад, — сказала мисс Буревестник. — Один состарился. Второй был убит мертвецами. Третий был сбит автобусом в Буэнос-Айресе в 1978 году. Все очень печально.

Меня пошатывало. Нур застыла как вкопанная, как будто не понимала, о чем идет речь, или не могла с этим смириться.

— Но вы же сказали, что придут другие, — настаивала Себби. — Вы обещали.

— Мы узнали об их потере только по прибытии сюда, — сказала мисс Буревестник. — И мы хотели, чтобы вы все присутствовали, прежде чем мы сообщим эту новость, — сказала она, кивнув Нур. — Имеется в виду те, кто остался.

И тут Нур, которая до этого тихо вскипала, взорвалась.

— Это безумие! Мы рисковали жизнью, чтобы попасть сюда, а нас только трое? Господи Иисусе, это даже не половина! Так в чем же смысл? Какой во всем этом смысл? Мы уже проиграли!

— Вы неправильно поняли, — спокойно сказала Софи. — Вы знаете Пророчество?

— Да, да. Седьмая закроет дверь, — сердито ответила Нур.

— Седьмая может закрыть дверь. — Кукла снова что-то прошептала Софи. — То есть любого из вас достаточно для того, чтобы исполнить пророчество самостоятельно. Вам не нужны семеро. Только один из вас.

— Остальные шесть, — пояснила мисс Буревестник, — являются запасными.

Джулиус и Себби посмотрели друг на друга, будто на них снизошло откровение.

— Например, как резервные копии? — сказала Себби.

Мисс Буревестник щелкнула пальцами.

— Именно.

Себби почесала затылок, словно стараясь выудить из него какую-то несговорчивую идею.

— Значит, вы имеете в виду… на самом деле мы все не нужны?

— Почему никто просто не сказал нам об этом? — снова взорвалась Нур. — Почему мы должны были проделать весь этот путь через ад на земле только для того, чтобы узнать это?!

— По трем причинам. — Мисс Буревестник подняла руку с тремя поднятыми пальцами. — Во-первых, информация является слишком секретной. Её нужно было рассказать лично.

— Это правда, мы перехватили все ваши телефонные звонки, — сказал Миллард. — Хорошо, что вы больше ничего не сказали во время них.

— Во-вторых, — мисс Буревестник загнула один палец. — Мы не могли рисковать тем, что кто-то из нас не придет, потому многие находились «на сохранение». Не более.

— Почему? — спросил Джулиус. — Вы видели, на что я способен; мне не нужна ничья помощь.

— Потому что. — Мисс Буревестник бросила на Джулиуса острый взгляд и поставила точку, загнув последний палец. — Вместе ваши силы сильнее.

— Шесть — это слишком много запасных, — с сомнением произнес Миллард. — Вам потребуется так много избранных, только если цель вряд ли будет достигнута с первой, второй или третьей попытки.

— Спасибо тебе, невидимый мальчик, за это внушающее доверие наблюдение, — сказал Джулиус. — Но я прекрасно знаю свои возможности, и они не имеют себе равных.

— И какова цель? — спросила Нур.

— Чтобы «запечатать дверь» и спасти мир.

— Да, но КАК? — сказала Нур, раздраженно взмахнув рукой. Сама того не желая, она оторвала полоску света от своего лица и должна была успокоиться, пока не вернёт всё назад, чтобы мы могли снова увидеть ее целиком. — Кто-нибудь знает, что это на самом деле значит?

Мисс Буревестник замолчала, моргая.

— Есть еще одно пророчество, которое объясняет всё более подробно, но я пытаюсь вспомнить точную формулировку. Пенсевус, ты помнишь?

Софи поднесла куклу к уху. Я услышал, как деревянные челюсти Пенсевуса открылись и закрылись, а Софи кивнула. Свет медленно возвращался из рук Нур обратно в черный шрам на лице, который она оставила. Гораций затаил дыхание в предвкушении, прижав руки к груди.

Софи подняла глаза.

— Пенни говорит, что вы должны съесть душу Каула.

Джулиус натянул перчатки и опустил глаза, возможно, скрывая, что наконец-то начал немного нервничать.

— И как же нам это сделать?

Себби вскинула руки, выхватила из воздуха над нашими головами широкое пятно света и сунула его в рот.

— Weki bis![20]- сказала она с набитым ртом, потом сглотнула и повторила: «Вот так!»

— Да… если Каул сделан из света, — скептически заметила Нур. — Я думала, что это гигантское дерево, сделанное из гниющего мяса, или что-то в этом роде. Так сказал тот мальчик, который его видел.

— Ну что ж, — сказал Джулиус так, словно объяснял что-то ребенку, — тогда его душа должна быть сделана из света.

Себби сердито посмотрел на Нур.

— Почему ты сомневаешься в словах имбрины?

— Ты имеешь в виду эту шепчущую куклу? — спросил Енох.

— Он больше, чем просто кукла, — нахмурилась Софи. — Что Нур Прадеш прекрасно знает сама.

— Ладно, мы немного сбились с пути, — сказал я. — Давай просто выясним, как нам вернуться, а потом уже отправимся к чертовой матери. Мы можем поспорить о том, как съесть душу Каула по дороге домой.

Все кивнули. Наконец-то мы все пришли к единому выводу.

— Да, нельзя терять времени, — сказала мисс Буревестник. — Силы Каула уже начали собираться за воротами вашей петли в Лондоне.

Бронвин зажала рот ладонями.

— Неужели? — спросила она сквозь пальцы.

— Вы говорили со здешними имбринами? — спросил Миллард. — С ними все в порядке?

Нас не было уже полдня. За это время могло случиться все, что угодно.

— Были попытки прорвать их оборону, — сказала мисс Буревестник, — но пока они не увенчались успехом. Их щит силен — но только настолько, насколько сильны имбрины который создали его. Если кто-то из них пострадает или потеряет сознание, он может пошатнуться.

— Вы хотите сказать, что они даже спать не могут?

— Нет, — ответила мисс Буревестник. — Но, к счастью, нам это не так часто нужно.

Мисс Ястреб и мисс Крачка подошли к нам. Они стояли неподалеку и слышали весь разговор.

— Мы готовы помочь всем, чем сможем, — сказала мисс Ястреб.

— Спасибо, — сказала мисс Буревестник. — Сейчас нам нужно подготовить этих детей к возвращению в Лондон.

Мы вернулись в дом, чтобы взять наши рюкзаки и пальто, имбрины строили план, пока мы шли. Мисс Ястреб предложила не рисковать и вернуться в Лондон тем же путем, каким мы пришли, — через линию фронта и ничейную землю к ее петле, и остальные согласились. Я думаю, что если бы это были только мои друзья и я, у нее, возможно, не было бы таких же сомнений, но я беспокоился, что Джулиус и Себби не переживут этого перехода через поле боя.

Мисс Крачка, хотя и была напряжена и выглядела все более смущенной, предложила более безопасный вариант. Это включало выход из ее петли через маленькую дырочку в мембране, о которой знала только она. Уход через эту конкретную брешь приведет нас не в открытый мир ноября 1916 года, а обратно в настоящее.

— Ваше настоящее, — сказала она, нахмурившись. — Какое бы оно не было.

До нее, казалось, дошло, что ее петля рухнула, что она попала в ловушку здесь, закольцованная остатком прошлого, хотя ее сестра — нет.

— За петлей вы найдете современный железнодорожный вокзал, — сказала мисс Ястреб, — а оттуда «Евростар» доставит вас обратно в Лондон за два часа.

— Мембрана не так уж далеко, — сказала мисс Крачка, — но не стоит сбиваться с пути. Я приготовлю своих самых быстрых лошадей, и мы с сопроводим вас с неба.

Мисс Ястреб посмотрела на нее с жалостью и благодарностью, а потом они обнялись, расцеловались в обе щеки, и мисс Крачка подпрыгнула в воздух. Взмахнув руками, она приняла свой птичий облик: большая белая морская птица с черной полосой на головке, напоминавшей ее берет, который упал на пол вместе с остальной одеждой. Она издала смеющийся крик и вылетела в открытое окно.

— Мне так порой не хватает ее искры, — задумчиво произнесла мисс Ястреб.

— По крайней мере, вы иногда можете ее навестить, — сказал я.

— Да. Это всегда грело мне душу. Но я подумываю о том, чтобы замкнуть свою петлю, упаковать животные головы и присоединиться к вашим имбринам в Лондоне. Теперь, когда семеро собрались вместе, или то, что осталось от них, эта петля более чем послужила своей цели.

— Но если вы позволите своей петле замкнуться, не будет ли намного труднее снова увидеть вашу сестру?

— Я слишком долго цеплялась за этот осколок надежды. Пора мне ее отпустить.

Она, казалось, поняла, что говорит не только со мной, но и со всеми нами, напряглась и сменила тему.

— Давайте не позволим этому добру пропасть впустую. — она подошла к длинному столу и начала запихивать нам недоеденные багеты. — Засуньте это в свои рюкзаки. Вы можете проголодаться в поезде, а цены на еду там ужасно завышены.

Мисс Ястреб заставила моё сердце жалобно постукивать. Отчасти потому, что ее боль была так заметна: это было видно по сутулым плечам, морщинкам вокруг глаз. Но в основном потому, что я понимал её. Сколько людей проведут свою жизнь среди забытых теней и призраков, если выдержат? Каждый родитель, потерявший ребенка, каждый человек, потерявший свою пару: если бы у них был выбор, разве большинство не поступило бы так же? Мы все испещрены дырами, и если была бы возможность, я сделал бы все, чтобы залатать свои, хотя бы ненадолго. Я был рад, что у меня не было выбора. Еще больше я радовался, что не обладаю силой имбрины. Искушение злоупотребить ею было бы непреодолимым.

Мы собрали свои вещи и, по просьбе мисс Буревестник, сложили в сумки остатки еды со стола. Бронвин подняла сундук и привязала его к спине веревкой. Потом мы все снова спустились вниз и стали ждать мисс Крачку. Большая комната, пол которой укрыт соломой, теперь была почти пуста, животные снаружи восхищались темными полосами, оставленными Джулиусом в небе, которые снова медленно заполнялись. Пока остальные разговаривали, я пытался подготовиться к тому, что должно было произойти. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз ездил верхом, и я точно не был в этом хорош. «Пока мы не поедем галопом, — подумал я, — со мной все будет в порядке».

«Со мной все будет в порядке», — последнее, что пришло мне в голову, когда снаружи послышались крики, резкие и панические. Мы все бросились к закопченному окну. Столб огня пожирал небольшую пристройку, и животные разбегались во все стороны. Мисс Ястреб и мисс Буревестник повернулись и бросились к двери, но прежде чем они добрались до нее, та распахнулась, слетела с петель и сбила мисс Ястреб на пол. Мисс Буревестник замерла, потом сделала шаг назад.

Я почувствовал ужасный спазм в животе. Я понял, что входит в дверь, еще до того, как увидел ее своими глазами: пустота, стоящая на четвереньках и рычащая, как бешеный пес, с её глаз капала черная жижа, а с зубов стекала кровь. На шее у неё был ошейник с поводком. Мужчина в форме немецкого солдата держал поводок, и он проследовал за пустотой в комнату.

Его глаза были пусты.

Пустота увидела меня и резко дернула тварь за руку.

— Лежать, мальчик! — крикнул тварь, дергая поводок, и пустота сжалась в клубок дрожащих мышц.

Его акцент был британским, а не немецким.

— Твари, — прошипела Эмма.

— Ты видишь его пустоту? — спросил я.

Она быстро, испуганно кивнула. Мое сердце на секунду остановилось, хотя я уже знал ответ: это была одна из новых пустот. Такие, которые я не мог контролировать и не мог чувствовать, кроме как в непосредственной близости.

— Из дома есть черный ход? — прошипела Бронвин.

Как по команде, позади нас раздался выстрел. Мы обернулись и увидели еще одного человека в сером немецком армейском костюме, загородившего заднюю дверь, ту, что вела к лестнице. В одной руке он держал современный пистолет с прицелом, а в другой крутил что-то вроде винтовки, за исключением того, что с конца ствола поднималось пламя, и трубка для его подачи крепилась к рюкзаку за спиной мужчины.

Не винтовка. Огнемет.

— Эй! — крикнул он и выпустил над нашими головами огненную струю. Мы пригнулись, жар обжег наши шеи. Себби сбила с Джулиуса загоревшуюся шляпу, и тот, упав на колени, стал тушить её об пол.

— Вырубишь свет, и он поджарит тебя, как цыпленка, — предупредил мужчина, державший поводок.

— Я… не собирался, — пробормотал Джулиус.

Мисс Ястреб застонала, лежа на полу.

— Чего вы от нас хотите? — с вызовом сказала мисс Буревестник.

— Просто убить, — ответил мужчина. — Мы здесь не для того, чтобы вести переговоры, и нет смысла произносить речи. — он вытащил из-за пояса пистолет. — Давай покончим с этим, Бастиан. За это Каул точно одарит нас бессмертием…

Мой мозг лихорадочно соображал, но я не видел выхода. Все выходы были заблокированы.

— Не делайте этого, — сказала Эмма, стараясь говорить спокойно и сдержанно, чтобы выиграть время. — Мы можем что-нибудь придумать…

Вытянувшись, пустота встала во весь рост.

Мужчина не слышал.

— Бастиан, ты окажешь мне честь?

— С удовольствием, — сказал человек позади нас, поднял пистолет и прицелился.

Раздался громкий хлопок. Но вместо того, чтобы один из нас умер, тварь с привязанной пустотой споткнулась о дверной косяк, выглядя потрясеной, в то время как из его горла хлестала кровь из рваной дыры. Он отпустил поводок пустоты, давясь, и осел на землю.

Пустота издала пронзительный, испуганный визг, а затем разжала свои массивные челюсти. Я не знал, что, черт возьми, происходит, но мои инстинкты подсказывали мне перехватить пустоту и надеяться, что кто-то другой разберется с огнеметчиком. Я оттолкнул Горация и Еноха и побежал к ней. Два её языка пронеслись через промежуток между ногами и обвились вокруг моих лодыжек опрокидывая меня на пол. Она направила третий язык на Нур и схватила ее за шею, затем четвертый на Джулиуса, надев на него наручники, прежде чем он успел выкрасть свет из комнаты.

Меня подтаскивало к открытой пасти пустоты.

Кто-то закричал на Пустотном языке.

Я уже почти скрылся в пасти пустоты, но не успел до неё добраться, как языки, тащившие меня, обмякли и отпустили. Затем человек с огнеметом прошел мимо меня к пустоте, все еще крича на странном диалекте пустотного языка, который я не мог полностью понять. Пустота обмякла и с открытой пастью уставилась на человека. Она втянула языки на место и легла на пол рядом со своим мертвым хозяином.

Человек повернулся к нам лицом, опустив огнемет.

— Я пришел помочь вам, — сказал он. — Меня зовут Горацио, мистер Портман, мисс Прадеш, мы уже встречались.

— О чем он говорит? — спросил Джулиус, потирая запястья в том месте, где их недавно связала пустота. — Вы знаете этого человека?

— Да, — ответил я, и у меня закружилась голова. Я чувствовал желание пустоты убить меня, но Горацио приказал ей лечь, и она повиновалась.

— Он же тварь.

Горацио не стал спорить.

— В прошлом я был пустотой Гарольда Фракера Кинга, известного вам как Эйч. — Его голос был ясным, а слова четкими. Его лицо больше не было наполовину сформировавшейся массой только что родившейся плоти, а было лицом нормального человека, хотя и без зрачков в глазах. — Я вернулся к своим бывшим товарищам и заставил их поверить, что я все еще один из них. Они обнаружили вас и выследили, — сказал он мисс Буревестник.

— Что? — спросила она. — Но как?

— Я объясню все позже. А сейчас вам придется мне поверить. Их будет еще больше, и еще сильнее.

— Что может быть хуже? — спросила Себби.

А потом мы услышали рев снаружи, звук, который я ассоциировал с Годзиллой или динозаврами из Парка Юрского периода.

— Марнау, — сказал Горацио.

— И он притащил с собой еще нескольких пустот? — спросила Нур, не совсем веря своим ушам.

А потом я услышал его голос, низкий и ревущий, с лужайки перед домом.

— О, дети! Выходите, выходите, где бы вы ни были!

Мы подбежали к окну. Гигантский неуклюжий монстр гремел по подъездной дорожке. Кошмар высотой в двадцать футов, его нижняя половина представляла собой бесформенную массу движущейся черной слизи, а верхняя напоминала расплавленного и сверхразмерного Марнау.

Он все еще выл.

— Мой господин благословил меня новым телом и безграничным аппетитом…

Подбегая к нему сзади, я увидел, а затем почувствовал еще троих пустот. Новый вид, более крупный, чем старый, и видимый для всех.

— Бегите! — крикнула мисс Ястреб, поднимаясь с пола с помощью Бронвин. — Вам надо бежать — берите лошадей…

— Возьмите с собой Софи! — сказала мисс Буревестник, подталкивая девушку ко мне. — Она не входит в эту петлю… она тоже может исчезнуть.

А потом мы бежали, спотыкаясь, выталкивая друг друга из дома через черный ход, где пять лошадей были оседланы и ждали нас в огороде. Они были застенчивы и суетливы, но после недолгих уговоров мисс Буревестник позволили моим друзьям сесть верхом.

Я повернулся к Горацио, который снимал свою немецкую армейскую куртку, показывая нейтральную рубашку с воротником. Мои глаза метнулись к пустоте, сгорбившаяся позади него, чья черная слюна стекала на виноградные лозы помидоров.

— А остальных ты тоже сможешь контролировать? — спросил я.

Горацио отбросил куртку.

— Вряд ли. Это единственная, к которой я смог найти подход за долгое время. Их язык изменился, а умы ожесточились.

Горацио поднял огнемет, прицелился в дом и одним длинным нажатием на курок заполнил огнем комнату, из которой мы только что выбежали.

— Чтобы немного притормозить их, — объяснил он. Он уже собирался бросить огнемет, когда я перехватил его за руку. Он резко повернул ко мне голову, рефлекторно предвещая насилие, но сдержался.

— Полегче, — сказал я и кивнул в сторону пустоты. — А разве ты не должен и её спалить?

Почти все мы теперь сидели верхом. Эмма крикнула мне вслед:

— Джейкоб! Ну же!

— В этом нет необходимости, — сказал он.

Я прищурился, глядя на него.

— Мы прокляты, но не безнадежны, — сказал он, а затем повернулся и что-то прорычал пустоте: пустота ускользнула в лес, безобидная, как кошка. — Больше она нас не побеспокоит.

Он вскочил на лошадь и протянул руку, чтобы помочь Софи тоже сесть.

Дом наполнился грохотом и воем разъяренных пустот. Мы слышали, как Марнау кричал им, чтобы они убили как можно больше народу, но оставили Джейкоба Портмана ему.

Я вскочил на лошадь вместе с Эммой, которая была в паре со мной, потому что она хорошо умела ездить верхом. Нур ехала с Енохом, Гораций — с Джулиусом, а Бронвин — с Себби, которая так неуклюже цеплялась за сундук, привязанный к спине Бронвин.

— Мисс Ястреб и я проведем вас к разрыву мембраны, — крикнула нам вслед мисс Буревестник. — Смотрите в небо!

Она и мисс Ястреб подпрыгнули в воздух и превратились в вихрь перьев, а затем полетели к деревьям на задней части участка, где я мельком увидел мисс Крачку, уже ждущую нас и кружащую.

Наши лошади перешли на рысь и последовали за ними.

— Подождите! А как же Эддисон? — воскликнула Бронвин.

Он спешил рядом с нами, все еще стоя на земле.

— Я умею бегать! — гордо заявил он.

— Не так быстро, как можем мы, — ответил мой конь на простом, ясном английском.

Бронвин наклонилась с седла, одной рукой подняла Эддисона с земли и зажала его под мышкой, а другой держала поводья.

— Берегите головы! — закричала она, и Эддисон взвыл от страха, когда их лошадь рванулась вперед.

Стук копыт наполнил воздух, а чудовищные вопли эхом отдавались позади нас. Я рискнул оглянуться и увидел, как гигантское слизистое существо — Марнау, ростом с половину дома, — сорвало с крыши трубу и швырнуло ее в нас. Она описал дугу в воздухе и приземлилась со взрывом кирпичей, ненадолго заслонив нам путь облаком пыли.

Мои руки обвились вокруг талии Эммы, когда наша лошадь взбрыкнула и двинулась дальше. Я крепко прижала ноги к его бокам, чтобы не слететь. Эмма держала поводья. Не то чтобы лошадь нуждалась в особом руководстве; она знала местность и хотела убежать так же сильно, как и мы.

Наши пять лошадей галопом понеслись вниз по склону. Мы ехали в паническом суете, пока не достигли опушки леса, и тропа сузилась, и наши лошади были вынуждены идти гуськом. Мы были в первых рядах, а Джулиус и Гораций — в тылу. Оглянувшись, я увидел, как Джулиус отпустил руку с поводьев и поднял ее, чтобы сгрести свет в воздухе. Умно, подумал я, оставляя темный след, чтобы ослепить наших преследователей, но дорога была слишком грубой, и он чуть не слетел с лошади. Гораций закричал и втащил его обратно в седло, прежде чем он успел упасть.

Я оглядел небо в поисках имбрин и мельком увидел среди деревьев безошибочно узнаваемые черные крылья мисс Буревестник. Мы были на правильном пути, но я слышал, как позади нас воют пустоты. Они догоняли нас слишком быстро.

Мы выбежали на поляну. Впереди тропинка разветвлялась налево и направо. Поскольку мы с Эммой ехали на переднем коне, решение было за нами. Над нами раздался визг, и я поднял глаза, чтобы увидеть, как две имбрины повернули влево, но как раз в этот момент слева от нас, довольно близко, я услышал крик пустоты. О лево не могло быть и речи.

— Туда! — крикнул я, и Эмма натянула поводья.

— Не туда! — крикнул конь.

Еще одного воя слева было достаточно, чтобы убедить его. Мы свернули направо, остальные последовали за нами.

— А пустоты стали быстрее? — сказала Эмма, и мой подбородок уперся ей в спину, когда я кивнул и повис, полузакрыв глаза. Если кто-нибудь из лошадей споткнется или упадет, мы станем закуской для пустот.

На минуту нам показалось, что мы их потеряли. Лес поредел. Мы выскочили из-за деревьев на залежное поле, откуда открывался широкий вид. Слева простиралась широкая полоса полей. Справа, вдали, окутанный клубами черного дыма, виднелась туча грузовиков и танков. Я сразу понял, что находится за ними, потому что теперь я мог услышать выстрелы.

— О Боже, — сказала Эмма, — это не… не то, о чём я думаю?

Черт возьми. Окопы.

Это был 1916 год в петле мисс Крачки, на два года раньше, чем у мисс Ястреб. Война была перемотана назад, и фронт регрессировал так, что мы оказались за линией британского фронта. Снова.

— Налево! — крикнул я, но тут же был опровергнут другим криком сверху: имбрины подгоняли нас вперед. Это был путь, который обошел бы сражение, но только чуть-чуть. — Забудь! Прямо!

Затем хор леденящих кровь воплей вторично возразил мне. Пустоты теперь тоже вышли из леса и поравнялись с нами слева. Далеко слева от нас, но быстро передвигаясь к нам приближался клубок вращающихся языков.

Моя конь не нуждался в указаниях. Он свернул вправо, и остальные последовали за ним. Пустоты гнали нас вперед. И да, они стали быстрее. Если пустота, с которой я сражался в Акре, была версией 2.0, то эти — 2.1.

Я услышал, как кто-то кричит: «Ну, ну!» Это была одна из лошадей, пришпоривавшая остальных. Каким-то образом, напрягаясь и уж блестя от пота, они смогли разогнаться еще быстрее. Имбрины начали визжать, встревоженные тем, что мы направляемся к фронту, но мы ничего не могли с этим поделать, кроме как броситься в непобедимую схватку с пустотами. При прочих равных условиях я бы рискнул на поле боя.

Сквозь грохот копыт и вой я услышал, как Джулиус крикнул Горацию: «Держи меня крепче», и, обернувшись, увидел, что он снова отпустил поводья и поднял обе руки. На этот раз он держался тверже, его колени сгибались и разгибались в такт лошадиному ритму. Он начал вытягивать свет из воздуха, оставляя за нами широкую черную полосу. Я надеялся, что это даст нам хоть какое-то прикрытие, относительно достаточное, чтобы мы могли свернуть с фронта так, чтобы пустоты не увидели, куда мы ушли.

Так мы и ехали, таща за собой тьму, как капюшон. Грохот бомб и пулеметных пушек становился все громче. Мы миновали еще несколько грузовиков, небольшие танки и группу потрясенных солдат, которые могли бы выстрелить в нас, если бы наш след не ослепил их.

— Теперь — налево! — крикнул я Эмме, потому что надеялся, что позади нас достаточно темно, чтобы замаскировать изменение направления, и потому что если мы пойдем прямо, то попадем в ничейную землю, где что-нибудь столь странное, как движущийся ковер ночи, наверняка привлечет бурю выстрелов.

Мы с Эммой свернули влево, но мгновение спустя наша лошадь заржала и резко остановилась перед стеной припаркованных танков, едва не сбросив нас со спины. Остальные лошади сгрудились позади нас.

— Назад, в другую сторону, — крикнула Эмма, но когда Джулиус немного вобрал тьму, мы увидели, что два танка и военный транспорт только что столкнулись в темноте позади нас, блокируя наш побег.

— Еще, — прогремела Себби голосом огненной женщины. — Возьмём весь свет!

И вместе пожиратели света собрали почти каждый фотон вокруг нас, и мы погрузились в полный мрак.

Перепуганные солдаты кричали друг на друга. Я слышал, как в темноте колотятся пустоты, не близко к нам, но и не достаточно далеко, чтобы мы могли чувствовать себя комфортно. На мгновение они были сбиты с толку и ослеплены, и я догадался, что интенсивные запахи поля боя — пороха, дизельного топлива и смерти — запутали наши странные следы, которые мы оставили для них.

Затем в руках Нур расцвел свет, который осветил ее орлиные черты и небольшое пространство вокруг нас.

— Потуши его! — сказал Енох. — Пустоты увидят.

— Далеко, отсюда не видно, — успокоил его Джулиус. — Моя темнота густая, как гороховый суп.

В поле сияния Нур ввалился молодой человек в форме. Его глаза были похожи на блюдца, а губы дрожали, когда он смотрел на нее сидящую верхом.

— Я что, умер? — он спросил. — Это рай или ад?

— Эти пустоты надолго не задержатся, — сказал я, игнорируя его. В моем животе компасные точки боли, которые представляли собой сами пустоты, перестали блуждать вокруг и теперь вновь приближались. — Они снова учуяли наш запах.

— Тогда выхода нет! — воскликнул Гораций.

— Может быть, — сказала Нур. Ее взгляд упал на ближайший аппарат, примитивную громаду из металла и протектора, маячившую на краю ее поля света. Она встретилась взглядом с молодым солдатом.

— Ты умеешь водить эту штуку?

Он попытался заговорить, но не смог. Вместо этого кивнул.

— Хорошо. — Нур перекинула ногу через седло и спрыгнула с лошади. — Нас нужно подвезти.

Енох разинул рот.

— В этом?

— Это потрясающая идея, Нур, — сказала Эмма и тоже спешилась, потом взглянула на Еноха. — Если только ты не предпочтёшь побегать по ничейной земле в одном свитере Горация, чтобы поостанавливать пули.

Мы все слезли с лошадей.

— А как же мы? — спросил конь, на котором я ехал.

— Подождите, пока мы не уберем с пути пустот, а потом бегите! — сказал Нур.

Молодой солдат уже забирался в танк. Мы побежали за ним. Из темноты вокруг нас собрались солдаты в противогазах, чтобы посмотреть. Должно быть, они думали, что видят сон.

— Сначала самые маленькие! — сказала Нур, подталкивая Себби к танку. — Откройте нам!

Молодой солдат отодвинул засов и распахнул люк танка.

— Ты уверена, что мы все там поместимся? — спросила Бронвин.

— Свернёмся, если понадобится, — сказал Гораций. — Другого выхода нет.

Молодой солдат помогал нам по одному. Мы с Нур были последними, и когда Нур забиралась внутрь, солдат спросил ее: «Вы ангелы?»

— Конечно, — ответила она, и тут мы услышали нечеловеческий вой пустоты. Они были близко и быстро приближались. Краска, прилившая к щекам солдата, исчезла. — А это, — сказала она, — «дьяволы».

И люк захлопнулся над нашими головами.

Парадоксально, но внутренняя часть танка времен Первой мировой войны выглядела так, как будто она была предназначена для убийства своих пассажиров точно так же, как внешняя была предназначена для убийства врага. Хотя мы были набиты, как сардины в бочке, места хватало всем, но дышать было трудно из-за паров двигателя, и трудно было слышать из-за рева двигателя, и трудно было видеть, потому что в броне были только отверстия для видимости.

Молодой солдат втиснулся на водительское сиденье. Остальные втиснулись в крошечные отсеки вокруг него, предназначенные для артиллеристов и заряжающих снарядов, и начали выкрикивать противоречивые приказы.

— Возвращайся тем же путем, каким мы пришли!

— Езжай туда, где нет пустот!

— Нет, следуйте за имбринами!

— Как? Отсюда их не видно!

Наконец Бронвин крикнула, призывая к тишине:

— Пулеметные снаряды убивают пустот, не так ли?

— Думаю, да, если выстрелить им в голову. Тело у них бронированное.

— А они не уничтожат танк? — это было адресовано молодому человеку на водительском сиденье.

Енох взмахнул рукой.

— Думай быстрее, а не пялься. Она задала тебе вопрос.

— Э, нет. — Он постучал костяшками пальцев по люку над головой, и тот глухо зазвенел. — Броня слишком прочная.

Бронвин резко кивнула.

— Значит, мы поведем их под пулевой шторм. Пусть англичане и немцы убьют пустот за нас, а потом мы двинемся вновь за имбринами.

— Это просто безумие, — пробормотал Джулиус и пожал плечами. — Ты слышал, что сказала леди, — рявкнул он на солдата. — Газуй, в нас будут стрелять.

Солдат заглянул в щель в корпусе.

— Слишком темно, я не вижу, куда еду.

— Ах, точно, — проворчал Джулиус. — Я достану его обратно.

С помощью солдата Джулиус нашел загрузочное отверстие самого большого ствола и открыл его. Он прижался к нему ртом, зажмурился и издал звук, похожий на то, как он собирается опорожнить желудок. Вглядываясь в другую щель танка, я видел, как из пушки танка вырывается свет, заполняя горизонт. Должно быть, это было незабываемое зрелище — танк, стреляющий солнечным светом в небо, и я пожалел, что не видел его с позиции зевающих солдат, которые окружили нас.

Теперь, когда водитель смог быстро сориентироваться, он нажал ногой на сцепление и перевел танк на переднюю передачу. Мы рванулись вперед с громким скрежетом металла.

Потом раздался оглушающий лязг — одна из пустот прыгнула на танк. Она бесполезно забарабанила языком по корпусу, а затем издала пронзительный вопль разочарования.

Солдат вжался в сиденье.

— Боже, что это было?

— Просто веди машину, парень! — сказал Миллард, перекрикивая шум мотора.

Солдат дернул два параллельных рычага перед собой в противоположных направлениях, очевидно, так он управлял этой штукой, и мы увернулись, чтобы избежать столкновения. Вторая пустота прыгнула на танк, в то время как третья безуспешно пыталась заарканить нас сзади. Но их зубы и языки были бесполезны против нашего коня из железа и стали.

Состояние мечтательной покорности солдата начало постепенно улетучиваться, сменившись паникой, когда мы приблизились к линии фронта, но непрерывный поток ободрения от Милларда и угроз от Еноха заставлял его смотреть только на поле боя.

— Наденьте свои противогазы и найдите что-нибудь, за что можно ухватиться! — крикнул он. Он вытащил из-под сиденья резиновую маску и натянул ее на лицо. На ней были прорези металлических отверстий, закрывающих оба глаза, и кольчужная борода, свисавшая на нижнюю часть лица и шею. Под каждым сиденьем лежали одинаковые маски, и каждый из нас надел по одной. Она был тяжелой и уменьшала мою видимость почти до нуля, но я не собирался сомневаться в её полезности.

Танк резко накренился вперед, затем врезался во что-то и выпрямился. Мы пересекли траншеи и углубились в ничейную землю. Наступила короткая пауза, во время которой мы слышали только рев мотора и визг гусениц танка; даже в низинах стало тихо.

Потом проснулись пушки. Они звучали, как раскат грома, когда они стали испещрять кратерами землю вокруг на, а затем град оглушительных звуков заполнил мой разум. Ни одна пуля не попала в танк, но крошечные осколки металла разлетелись в разные стороны, и я понял, для чего нужны эти средневековые противогазы.

Я почувствовал, как одна из пустот умерла. Она даже не успела закричать. Впрочем, остальные тоже. Их подбили, и я почувствовал, как они перебрались с уязвимой стороны танка на защищенную, обращенную к британской линии.

Я крикнул солдату, чтобы он развернулся и поехал в другую сторону. На его лице промелькнуло сомнение, но он был настолько не в себе, что все равно выполнил мою просьбу. Он потянул рычаг справа на себя, одновременно отталкивая левый, и мы начали раворачиваться на 180 градусов. Шквал выстрелов перекинулся с одного борта танка на другой. Одна из оставшихся двух пустот не отреагировала достаточно быстро и была разорвана на куски. Другая подползла к задней стенке танка, а потом я почувствовал, как она прополза под нами, в пустое пространство между гусеницами. Она царапала и колотила по дну резервуара, гремя металлом под нашими ногами, отчаянно пытаясь проникнуть внутрь. Интересно, достаточно ли ядовитой была слюна этих новых пустот, чтобы прогрызть сталь? Прогнав эту мысль из головы, я крикнул солдату, чтобы он повернулся в другую сторону, и он снова нажал на рычаги.

Я встал, стараясь устоять перед яростной дрожью танка, и заглянул в ближайшую вентиляционное отверстие. На другой стороне разрушенной и дымящейся земли я увидел дыру, заполненную спутанной колючей проволокой.

Я велел ему ехать прямо через нее.

— Мы можем там застрять! — сказал он. — И больше никогда не выбраться!

Скрежет пустоты под нами превратился в тревожный стук, и я представил себе, как она отрывает свободные панели в корпусе танка.

— Мы проделали весь этот путь не для того, чтобы умереть в консервной банке, — крикнула Эмма. — Делай, как он говорит, и езжай!

Солдат нажал ногой на педаль. Танк ускорился, но все равно казалось, что мы движемся в замедленном темпе. Там было жарко и душно, как в адском пламени, из-за перегруженного двигателя воздух искрил, а скопление паров грозило задушить нас.

Наконец мы нырнули в кратер. Пусота завизжала, когда колючая проволока разорвала её на части. Водитель прибавил скорость, надеясь переправить нас через другую стороны кратера, но наша левая гусеница застряла, запутавшись в проволоке, а правая продолжала работать, медленно вращая нас по кругу. Пули снова прошили по корпусу, а потом что-то щелкнуло, и мы прорвались. Мгновение спустя танк накренился вверх, и мы выбрались из ямы.

Раздались аплодисменты и удары кулаками. А потом упал минометный снаряд, и нас отбросило в сторону гигантским взрывом.

Все потемнело. Не знаю, как долго я был без сознания. Может быть, минуту или две, может быть, всего несколько секунд, но когда я пришел в себя, один из этих ужасающих противогазов навис надо мной, и мне пришлось подавить крик.

Это была Эмма.

— В нас попали из миномета! — кричала она.

Танк перевернулся на бок, все внутри было повернуто на девяносто градусов.

Солдат был мертв. Его противогаз соскользнул перед самым ударом миномета, и по лицу текла кровь. Теперь все три пустоты были мертвы — я чувствовал это, — но если бы мы попытались выбраться из танка, мы бы тоже погибли. Даже несмотря на то, что мы были подбиты, стрельба по нам почти не ослабевала.

Я огляделся, ошеломленный взрывом и оглашенный ропотом своих друзей. Гораций ухаживал за Енохом, у которого из-под рукава пиджака текла кровь. Миллард и Бронвин лихорадочно рылись в ее чемодане в поисках чего-то. Себби была травмирована и рыдала.

— Я не хочу умирать здесь!

Как и все остальные. Мы должны были выбраться из танка до того, как на него упадут новые минометные снаряды… но в тот момент, когда мы попытаемся высунуть головы из люка, мы последуем за участью пустот.

— Я мог бы снова впитать свет, — сказал Джулиус.

— Это не поможет, — сказал Горацио. — Они просто будут засыпать воздух пулями.

Были и другие предложения, но ни одно из них не подходило. Все начали паниковать.

— Послушайте, друзья! — воскликнул Миллард, и мы все обернулись. Они с Бронвин наконец что-то нашли и осторожно вытащили костяные часы Клауса.

Я совсем забыл об этом.

— У меня есть кое-что, что может нам помочь, но, с другой стороны, может и не помочь…

— Мы должны попробовать всё, что угодно! — сказал Гораций.

— Они немного в плохом состоянии, но если они все еще работают — и работает так, как сказал Клаус… — он поднял связку ключей с костяшками пальцев. — Итак, какой открывает циферблат — указательный или…?

Он был прерван взрывом, который сотряс танк — еще один снаряд упал рядом, и у меня зазвенело в ушах.

— Просто сделай это, Миллард! — крикнула Нур.

Он нащупал ключи на полу, снова поднял их и вставил один из них в футляр. К счастью, он открылся с первой попытки.

— Я не знаю точно, как это будет работать! — прокричал он сквозь шум, используя другой палец, чтобы завести часы, — но каким бы ни был эффект, он, вероятно, не продлится долго…

Он в последний раз резко повернул ключ, и костяные стрелки часов начали вращаться вокруг циферблата так быстро, что их изображение стало расплываться. Внезапно раздался громкий УДАР, и они все остановились на двенадцати. По мере того как затихал бой часов, затихал и непрерывный стук пуль по корпусу танка. Я почувствовал тошнотворную невесомость, как будто танк только что покатился вниз с обрыва — ощущение, которое я узнал как сдвиг во времени, — а затем, как по волшебству, мир снаружи затих.

В какой-то момент меня охватила паника, и я подумал: «Неужели мы мертвы?»

Миллард перелез через упавшего солдата и отвинтил крышку люка. В ужасе я схватил его за ногу и промахнулся, но к тому времени он уже открыл ее и высунул голову.

Снаружи было так же тихо, как и внутри танка.

Через мгновение показалась его голова.

— Теперь мы в безопасности! — взволнованно воскликнул он.

Мы вышли из танка в том же порядке, в каком вошли, сначала самые маленькие, потом Нур и я. Я выскользнул ногами вперед. Все вокруг нас было завалено грязью, проволокой и кусками развороченной пустоты.

Мир был не таким, каким мы видели его в последний раз. Двигатель танка заглох, и стрельба прекратилась. Но даже этого было недостаточно, чтобы объяснить эту новую тишину, настолько глубокую, что, если бы не благоговейный шепот моих друзей, я бы подумал, что оглох. Неужели все солдаты были перенесены магией в какое-то другое измерение?

Я увидел, как Нур изучает подвешенный в воздухе предмет — пулю, застывшую в полете. Она была слегка вытянута от края до края, размытая, как объект, движущийся слишком быстро для затвора камеры. Их рои повисли вокруг нас. Вдалеке минометный снаряд был остановлен на середине взрыва, гейзер земли, который он поднял, застыл в форме зонтика.

Нур протянула руку, чтобы коснуться пули.

Я хотел было сказать:

— Подожди, Нур, я не стал бы… — но она отмахнулась, и пуля безвредно упала в грязь.

— Клянусь крылатыми старейшинами, — пробормотала Софи, прижимая Пенни к груди.

Енох присвистнул сквозь зубы.

Эддисон запрыгнул на обломанный пень, чтобы лучше осмотреться.

— «Потому что я не мог остановиться ради Смерти — Он любезно остановился для меня…»[21]

— Сейчас не время для поэзии, — сказала Эмма и начала пробираться через смятую колючую проволоку. — Давайте уберемся отсюда, пока эти старые часы не перестали делать своё дело.

— Я абсолютно согласен, — сказал Гораций.

Бронвин привязала костяные часы к спине. Они издавали громкое тиканье, которое зловеще напоминало обратный отсчет, и я подумал, что если задержусь рядом с кем-нибудь из мертвых, составлявших половину окружающей нас местности, то смогу услышать их шепот.

Мы последовали за Эммой из ямы и выбрали самый прямой путь из ничейной земли, к британской стороне. Или это была немецкая сторона в отдалении перед нами? Теперь я был полностью потерян, мой мозг помутился от дыма и взрывов бомб, и каждое направление было неразличимым пятном руин перед моими глазами. Я ничего не понимал.

Я отмахнулся от облака пуль и подумал: «Где же имбрины?»

— Постройтесь цепочкой, чтобы никто не отстал, — сказала Бронвин и пробежала вдоль нашей линии, проверяя, сплетены ли наши руки. Она взяла Софи под одну руку, а Эддисона под лапу.

— Не тряси часы! — отчитал ее Миллард.

— Вспомните, что говорила нам мисс Ястреб! — крикнула Эмма громким и ясным голосом, с которым не могли соперничать никакие другие звуки. — Смотрите вперед и не лезьте не в свое дело, иначе это станет вашим кошмаром на всю жизнь!

А потом позади нас раздался оглушительный рев, и мы замерли, обернувшись, чтобы посмотреть, что это такое.

— Господи, да что же это за везение? — сказал Нур.

— Это, — сказал Горацио, кивая так, словно только что что-то вспомнил, — может быть только Персиваль Марнау.

Затем он появился в поле зрения: Марнау, или какое-то чудовищное извращение его, высокое, как два дома, и слепленное из двух половин, верхняя часть напоминала человеческую, нижняя — высокую, бурлящую гущу, состоящую из грязной смеси непонятно чего, черной грязи, кусков тел, которые вылетали из его слишком широкого рта, когда он выкрикивал мое имя.

Костяные часы на него не подействовали. Он был не из этой петли.

Кто-то закричал: «Бегом!»

Мы так и сделали, карабкаясь так быстро, как только могли, по разрушенной земле, отмахиваясь на ходу от кучи пуль. Марнау хоть и был без ног, но мог двигаться быстрее нас, бурлящая масса под ним неслась по земле, как воронка сжавшегося торнадо.

Через мгновение к реву позади нас присоединился визг сверху.

— Мисс Буревестник! — воскликнул Джулиус.

— И мисс Ястреб! — крикнула Бронвин.

Двое имбрин снова нашли нас и кружили над головой. Мисс Крачка была из этой петли, и поэтому, по-видимому, застыла где-то в середине полета.

Мисс Буревестник и мисс Ястреб начали преследовать Марнау, бомбили его с пикирования, замедляя его на достаточно долго, чтобы мы могли оказаться на приличном расстоянии от траншей и конца ничейной земли.

Марнау остановился, чтобы прихлопнуть птиц, и промахнулся. Мы нырнули в проломленный участок колючей проволоки и добрались до линии траншей. Мисс Ястреб низко нырнула перед нами, ведя нас к пешеходному мостику, который проходил над верхушками траншей. Здесь облака пуль были густыми, как дождь, и звук их падения столкнувшись с нашими телами, когда мы бежали, был похож на звук игрового автомата, выплачивающий приз в миллион долларов.

Я посмотрел вниз, в траншею, когда мы пересекали пешеходный мостик. Десятки солдат застыли, как угрюмые статуи, с лицами, перепачканными землей и кровью, ружья изрыгали огонь.

Они были немцами, а не англичанами. Это была немецкая линия.

Позади нас раздался громкий стук. Марнау был уже близко, ярдах в пятидесяти, и догонял стремительно. Неровная земля не сильно его замедляла, да и траншеи тоже.

С неба донесся крик. Мисс Буревестник бросилась на Марнау и ударила его клювом в лицо. Он хмыкнул и увернулся, затем вывернулся и поднял руку. Он поймал мисс Буревестник, раздавил ее и швырнул в грязь.

Джулиус закричал. Себби и Енох подняли его с колен и понесли.

Она была мертва. Я никогда не видел убитых имбрин, и это зрелище едва не заставило меня замереть на месте, но я заставил себя продолжить бежать вслед за моими друзьями над траншеями. Мы не могли позволить себе потратить впустую подарок, который она нам преподнесла. Жертва мисс Буревестник замедлила Марнау, и через мгновение мы уже миновали траншеи, а он все еще пробивался сквозь последнюю стену колючей проволоки на ничейной земле.

Джулиус кричал, как одержимый, потом вырвался из рук Себби и Еноха и бросился на Бронвин. Он кричал что-то вроде «сломай их, сломай их», но прежде чем кто-либо из нас понял, что ему нужно, он сорвал костяные часы со спины Бронвин, поднял их над головой и разбил о камень.

Внезапно в животе у меня что-то сжалось, давление в ушах подскочило, и крики Милларда, кричавшего на Джулиуса, потонули в оглушительном реве, когда время снова начало двигаться.

Тысяча орудий возобновила огонь. Люди в траншеях позади нас резко развернулись. И Марнау попал в ураган летящего металла. Я видел его тело или то, что с ним стало, разорванное в клочья. Он распался у меня на глазах.

И крик имбрины — мисс Ястреб, хотя теперь я ее почти не слышал, — подгонял нас вперед. Себби и Нур собирали свет, пока мы бежали, чтобы скрыться. Джулиус упал, и его пришлось нести, на этот раз Бронвин.

Мы пробежали через задние ряды оборудования и палатки медиков, пока не наткнулись на прозрачное пятно в воздухе — петлевую мембрану — и нырнули сквозь него в мир дезориентирующей нормальности.