Разработчик техномагии. Том 1

Глава 27

Рыжебородый крупный почтальон, всё в том же потрёпанном жизнью кожаном доспехе, сквозь толпу людей направился ко мне. Людей было много, и не то чтобы он кого-то обходил, скорее люди расступались. Интересно, мне сейчас показалось, или доспех и правда при прошлой нашей встрече был целее? Сейчас на нём явно добавилось несколько крупных отметин. Некоторые люди с возмущением оглядывались на него, но в то же время возмущаться не спешили.

Чтобы он окончательно всех не распугал в день установки фонаря в месте, которое я хотел сделать оплотом безопасности, я не стал ждать его на месте и тоже начал лавировать между людьми к нему навстречу. Правда, его шаги были намного крупнее, а путь прямолинеен, поэтому я не успел далеко продвинуться, когда почтальон протянул мне свою ладонь.

— Здрав будь, боярин, — пробасил он, кивнув, отчего его рыжая борода, заплетённая в косички, смешно подёрнулась. Вот только смеяться над ним я собирался в самую последнюю очередь в своей жизни. Слишком нужным человеком он был, да и опасным тоже. Не всякий может так рисковать, доставляя письма в любую погоду, в любую часть города.

Пожав руку, я так же ответил ему:

— И тебе здравия. — Хотел добавить имя, но только сейчас понял, что имя его так и не узнал, а спрашивать было неловко.

— У меня для тебя пара писем из рудников, — сказал почтальон и, немного покопавшись в своей сумке, достал два пергамента, которые были свёрнуты в трубочки и перевязаны.

Я немного задумался, не сразу взяв их в руки, потому что словно услышал его эмоции лёгкого раздражения во время поиска писем в сумке. Это было очень странно. Смахнув наваждение, я всё-таки взял письма и ответил:

— Спасибо, — искренне поблагодарил его я. — Погоди.

Я хотел заплатить ему за работу, и он, видимо, это понял, подняв перед собой ладони:

— Мне уже заплатили отправители, не беспокойся.

— Это благодарность, на вкусный ужин, — достал я пару серебряных монет, всё-таки настояв.

Я немного кривил душой. За пару бронзовых монет можно было плотно поесть в трактире, а за пару серебряных можно питаться и распивать напитки всю неделю в лучшем трактире и питейном заведении, возможно, даже не одному.

Почтальон улыбнулся, обнажив желтоватые зубы, и, приняв монеты, быстро удалился, оставив меня в растерянности с письмами. Письма — это хорошо, наверное. Вот только я их ни от кого не ждал, и это немного смущало.

Я развернул одно из них и увидел знакомый грубый почерк и пергамент, полный клякс. Маур! С разработкой светильника я совсем забыл об орке! Удручённо помотав головой, я свернул пергамент. Несмотря на то, что торжественную речь произносил граф, его никто ни о чём не спрашивал, зато ко мне подходили и задавали уточняющие и волнующие их вопросы. Поэтому лучше прочту письма у себя дома, всё-таки среди людей личные сообщения не следует читать.

Немного ещё постояв на площади, я направился в сторону дома. Валера с Микси уже ушли по своим делам, и я возвращался один, но спустя пару поворотов меня догнала графская карета без лошадей. Впереди сидел кучер, подавая команды в энергетические сгустки. Из кареты выглянул граф и тихо позвал меня:

— Негоже важным людям пешком ходить.

Я же шёл параллельно с каретой, под хруст снега под ногами, и вспоминал школьную пору, когда по темноте выходил тепло одетый на хрустящий мороз. В те времена выпадало много снега, и, неосторожно ступив, можно было провалиться по колено. Так было в детстве, а потом снега в нашей местности практически не было. Холод оставался, дожди, гололёд, но уже без снега. Сейчас, будучи на этой странной планетке, я словно вернулся на родную Землю, да ещё и в родное детство.

— Садись, техномаг, подвезу, — повторил граф.

Я вернулся из своих мыслей и запрыгнул в карету, которая остановилась передо мной.

— Когда я соглашался на этот проект, — обвёл он руками карету, — я думал об экономической составляющей, но совсем не подумал… — тут он замолчал, словно подбирая слова, и предположил: — О реакции людей?

— Верно, — кивнул он. — Кажется, они связывают карету с тёмными силами.

Граф внимательно всмотрелся в моё лицо, ожидая от меня реакции:

— Гильем, дело в том, что люди всегда отрицают то, чего не понимают. Но пройдёт немного времени, и кареты без лошадей будут нормальным способом передвижения, вполне обыденным, а вот поездка с лошадью будет казаться диковинкой. Лошадь будет в обслуживании дороже покупки вот такой чудо-кареты. Вы же первый, граф. Сейчас люди не понимают, но всё начнётся именно с вас и благодаря вам.

Моя речь, кажется, тронула его, потому что, кивнув на мой ответ, он… посветлел? Я чувствовал от него свет вместо тумана.

— Откуда ты знаешь, техномаг, откуда знаешь, что такие кареты приживутся?

— Это простая логика. Возможно, со временем изменится дизайн, и кучер тоже будет сидеть внутри кареты, просто в другой её части, а сами кареты будут разными: высокими, низкими, рассчитанными на высокую проходимость по лесу и горным тропам и, наоборот, рассчитанными на быструю езду. Но кареты без лошадей — это будущее, к которому придёт… — и тут я немного задумался, вот как назвать этот мир? — Наша планета.

Я ещё не до конца считал этот мир своим, но думаю, что сказать так было правильно.

Граф снова кивнул и тяжело задумался, а мы въехали на участок и остановились у гостевых домов.

— Спасибо, техномаг.

Тут уже была моя очередь кивнуть:

— Доброй ночи, граф.

Карета же умчалась по брусчатке дальше.

Зайдя в дом, я зажёг лампочку, лежащую на столе. Чувствовал себя сапожником без сапог. Хорошо хоть лампочку себе одну оставил. А то ни люстры, ни обычного плафона, ни напольного светильника. В общем, ничего того, что я делал людям, лично у меня не было.

Я сел за стол и, разложив пергаменты, взялся за тот, что уже открывал. Письмо от Марка меня волновало.

'Дорогой техномаг.

Мы говорили о поставке партии светильников и кирок.

Срок — неделя.

Пишу письмо, когда прошло полторы.

Маур'.

Пунктуационные ошибки и кривой почерк с разной стороной наклона слов. В последней точке он, как и в прошлый раз, перестарался, проткнув пергамент насквозь.

Я уронил голову на руку. Да, орк был прав: «Пишу письмо, когда прошло полторы», — это значит, что сейчас уже прошло две недели, а на исполнение обещанных партий нужна та же неделя, если удастся уговорить кузнеца поработать сверхурочно, плюс дорога. Три-четыре недели вместо одной. Это провал. Как я мог допустить это и забыть о сроках настолько? Нет, я понимал как: недели выдались действительно насыщенными, светильник делали и днём и ночью, благо всё получилось успешно, и теперь можно было уже повторять то, что разработали, но это не отменяет того факта, что я забыл о своём обещании, ведь сам же, можно сказать, напросился на эти поставки.

Помотав головой в знак неодобрения получившейся ситуации, я отложил пергамент и взял второй. Тут почерк был намного аккуратнее, даже близким к каллиграфическому.

'Дорогой друг!

Мы говорили о поставке импульсных кирок, но обещанный срок прошёл. Надеюсь, у тебя всё в порядке и ты жив, здоров! Дай знать, если нужна помощь.

Не могу упустить возможности не написать тебе о том, что произошло у меня за это время.

Во-первых, спасибо тебе за то, что привёл мне тогда эту стаю волков. Их и правда получилось приручить. Они выходят на прогулку, но после возвращаются. Вчера даже несколько золотых монет мне к порогу притащили, представляешь! Сами они были чистые, так что думаю, что никто из людей не пострадал'.

Вот же негодники, похоже, мои золотые, которые я бросал, чтобы оторваться от них, притащили! Впрочем, с золотом я попрощался ещё в тот момент, когда выбросил их за борт кареты.

'Волки неплохо контролируют мой участок и даже поймали на неделе неудавшегося воришку.

Рудник радует, доходы стабильные.

Участок тоже привожу в порядок.

Жду в гости или, если нужна помощь, просто напиши, и я приеду.

С уважением, Лестер'.

Надо же, на Земле, конечно, тоже волков однажды приручили, получив домашних собак, по крайней мере, это была официальная версия, но, согласно этой же официальной версии, их долго примечали, оставляли еду, понемногу прикармливая, отбирали наименее агрессивных, потом селекция в течение многих веков…

А тут агрессивные волки прибежали за мной в поместье, там и остались. Просто сказка какая-то. И надо же, спасал свою шкуру, привёл к нему диких хищников, а в итоге оказал помощь, подсуетив опасных сторожевых псов.

Немного придя в себя от этой истории, я взял чистый пергамент и макнул перо в чернильницу. Орк не был глуп, но писал с трудом, а значит, вероятно, и читал не очень хорошо. Поэтому писать надо односложно и просто, чтобы он точно понял и не напрягался от лишних прилагательных, да причастий.

'Дорогой Маур.

Пропустил сроки. Виноват.

Буду примерно через полторы недели.

С уважением, техномаг'.

Отложив пергамент, я взял ещё один и начал писать письмо теперь уже Лестеру.

'Дорогой друг!

Спешу уведомить, что я жив, здоров. Совсем упустил сроки, от чего мне очень неудобно.

Выдался очень сложный проект, который вынудил трудиться днём и ночью, отчего я совершенно упустил течение времени.

Планирую посетить вас через полторы недели.

Лично привезу партию импульсных кирок.

Рад за ваши дела и выражаю искреннее удивление истории с волками, не терпится увидеть всё своими глазами'.

Было слишком поздно, поэтому, чтобы отправить письма, надо было ждать до утра, после чего, отправившись на рынок, найти почтальона. Поэтому, закончив с письмами, я отложил их в сторону и, посмотрев на лампочку, немного погрузился в размышления о вечном. Пока что всё складывалось довольно неплохо, не всегда просто, работать приходилось очень много, но всё равно динамика была хорошая.

Достав на сегодня третий пергамент, стал выводить первые эскизы импульсной кирки. Правда, очень скоро все их перечеркнул и начал заново. Перепробовав десяток, я понял, как делать не нужно, и, вздохнув, отправился отдыхать. Завтра, всё завтра.

Солнце, словно золотой самовар, раскалилось над городком, бросая жаркие блики на резные наличники улицы.

Траншеи уже копали вдоль улицы к реке.

Кирки взлетали и обрушивались на брусчатку, высекая искры из мостовой.

— Вперёд, братцы! За светлое будущее с чистой водой! — проревел Валера, его голос был сегодня особенно громким. — Сегодня мы проложим трубу, что утолит жажду страждущих! Никто не уйдёт обиженным!

Тут же его за рукав подёргал Микси, тихо проговорив:

— Валер, мы же не пить эту воду будем, а мыться.

— Ах, точно…

Добравшись до очередного дома, украшенного особенно вычурными кружевами и геранью в горшках, вылетела, словно фурия, пожилая женщина.

Её платок был повязан на голове столь туго, что казалось, вот-вот лопнет, а в руках она держала скалку, словно катану.

— Что здесь творится⁈ Варвары! Разрушители! — завопила старушка, её голос звенел, словно разбитое стекло. — Не позволю я вам копать под моими окнами! У меня тут герань! У меня тут история! У меня тут дед спал! Да вы хоть знаете, что здесь жил сам… сам… ну, известный очень человек жил!

Валера немного вначале стушевался и запаниковал, но взял себя в руки и попытался урезонить разгневанную женщину.

— Бабушка, поймите, эта труба идёт от участка графа!

— Мне-то что до графа!

Старушка была непреклонна. Она подняла скалку над головой и пронзительно закричала, как вой сирены.

— Не бывать этому! Не позволю я разрушать мою жизнь! Готовьтесь к бою!

Начался какой-то абсурд. Старушка, вооружённая скалкой и праведным гневом, бросилась в атаку на Валеру и стоящего рядом Микси. Они отступали, ошеломлённые яростью этой хрупкой на вид старушки. То, за что она боролась, сейчас полетело во все стороны, причём разбрасывала их старушка сама. Герань в горшках полетела в стороны, словно гранаты и в рабочих графа, и в Валеру с Микси. Земля содрогалась от топота ног и криков старушки, да тех, в кого она попадала.

Улица превратилась в очень странное поле боя.

Сегодня продолжали копать траншеи, но уже от участка графа до реки. Я, взяв себя в руки, заставил себя не вмешиваться в процесс, справятся без меня. Взяв написанные минувшим вечером письма, отправился на рынок, где очень быстро нашёл уже знакомого мне почтальона.

После рынка я забежал к Грому, томимый обещаниями Мауру. Проект импульсных кирок был ещё не закончен, но и мастера перегружать нельзя было. Он и так сейчас занят основами для уличных фонарей. Дай я ему и задание по изготовлению кирок, и задание по изготовлению напольных светильников одновременно — рискую не получить в срок ничего.

— Гром! — воскликнул я нарочито радостно, едва отворив тяжёлую дверь в кузницу.

Кузнец, как я и ожидал, был занят изготовлением столбов фонарей. Мне даже на миг показалось, что он был особенно сосредоточен, как никогда раньше. Доведя очередной «штрих», он поднял голову и протянул мне свою огромную руку, а я тут же пересчитал все свои косточки в хрусте от крепкого рукопожатия.

— Пришёл посмотреть, как идут дела с фонарями? — добродушно улыбнулся кузнец.

— Нет, — открестился я руками. — Дел столько, что мне уже не до праздного любопытства, а что касается дела, то я уверен, что ты сделаешь всё идеально, как и в первый раз.

— Спасибо за доверие! — прогромыхал кузнец, всё равно явно ожидая, когда я скажу ему, что же я от него хочу. Поразительное сочетание добродушия и гостеприимства с «говори, что хотел и не мешай работать». Так ещё уметь надо.

— Помнишь напольные фонари в стиле искусства орков?

— Конечно, — усмехнулся кузнец. — Красотища-то какая. Пока он стоял в моей мастерской, я чуть двух клиентов не потерял. Они как увидели эту красоту, так и решили сначала, что я только так и могу делать.

Мы вместе немного посмеялись, ситуация получилась и правда немного курьёзная, после чего я уже серьёзно выдал свою цель:

— Мне нужно ещё пара десятков таких.

Я решил запрашивать больше экземпляров. Есть подозрение, что Гром настроится и будет делать сразу по несколько одинаковых заготовок, а потом уже все детали между собой соединять. Так я получу их быстрее, чем если бы позже зашёл и попросил ещё десять. Кроме того, в качестве извинений перед Мауром за сорванные сроки, которые сам же и обещал, я планировал привезти ему несколько светильников за свой счёт. Очень не хотелось терять его благодушное отношение.

Гром подтвердил, что возьмётся за заказ после фонарей, но я уговорил его начать делать их между делом, надавив на жалость, уточняя, что у меня срок две недели назад. В итоге кузнец пообещал сделать всё, что в его силах только ради меня, а я пообещал поднять оплату на десять процентов за срочность.

Тепло попрощавшись, я поспешил ретироваться из кузницы, чтобы не отвлекать мастера от работы, и направился к стеклодуву. Металл не выполнял функциональной задачи, он служил опорой, должен был быть таким же изящным и по всем размерам подходить к верхней части фонаря. По поводу всего этого я не переживал, абсолютно не сомневаясь в Громе, зная его ответственный подход.

Со стеклом было сложнее. Светус так же светился ответственностью и, будучи мастером цеха, самолично участвовал в процессе и брал на себя самые сложные проекты, но ведь здесь случай особенный, и все детали должны были должным образом взаимодействовать со светом моих лампочек. Поэтому на определённом этапе мне нужно было посещать их, чтобы смотреть на взаимодействие стеклянных частей светильника и моих лампочек.

Открыв дверь в самый яркий на моей памяти цех, я сразу же пошёл в его центр, здороваясь со всеми по пути. В целом, после проведённых здесь дней и бессонных ночей за работой вместе со Светусом, я чувствовал себя уже здесь как дома.