Р.А.Ц.

2

Горчаков откинулся в кресле. Боевой дух поднят, теперь можно и покумекать. Он взглядом подозвал полковника Горченко. Из-за сходства фамилий их порой называли 'Горькими', а иногда — 'Селигерской двойкой'. Мудрость убеленного генерала удачно оттеняла агрессивную лихость молодого полковника. Казалось, Горченко знал каждый проводок в своем любимом РАЦе. Он поднялся из самых низов, начав путь механиком БЧ-23, затем работал практически во всех службах комплекса и знал его с самой что ни на есть изнанки. На груди его посверкивал знак 'Комендор-снайпер', полученный после того, как на больших учениях в тридцать седьмом он прямым попаданием болванки масс-имитатора на атомы разнес мишень с пятиста километров. Случайность, конечно, но из таких вот случайностей, которые происходили с ним гораздо чаще, чем с другими, и складывалась репутация толкового артиллериста.

Эти двое были сейчас головой всего УР. Смешно — какой-то полковник, и стоит лишь чуть ниже генерал-лейтенанта. Но такова уж была страшная мощь подчиненного ему комплекса. Еще должны были присутствовать начальник ПВО-ПКО и начальник войск полевого заполнения, но они находились на своих КП, будучи постоянно на связи.

Генерал немного знал противника. Тогда, в далеком двадцать шестом, им удалось прихлопнуть два вражеских корпуса в мире Крэннэк, заплатив за это большой кровью. Враг сражался как одержимый, не вступая в переговоры, не отступая, не сдаваясь в плен, с поразительным презрением к смерти. После пятидневного сражения яйцеголовым удалось набрать биологического материала и кое-что выяснить. Орды кошмарных существ, невозможных с точки зрения эволюции, монстры — полуживотные-полурастения, разнообразная мелкая летающая нечисть — все это оказалось лишь 'мясом', расходным материалом в топке войны. 'Мясо' практически не имело собственных мозгов, а часто даже простейших базовых инстинктов. За них думал кто-то другой. Спустя некоторое время, в другой стычке, сложившейся очень удачно для имперских войск, были захвачены несколько странных существ. Огромные многоногие тела, большую часть которых занимала гипертрофированная нервная система. Мозги на ножках. Как выяснилось, эти штуки могли думать, и вполне себе хорошо. По крайней мере, в шахматы они легко обыгрывали суперкомпьютер. Генерал видел одну, в особо охраняемой спецлаборатории. Прикованная к стене тварь смотрела на него восемью серыми глазами, в которых стыло странное выражение. Генерал был уверен, что она все понимает, и издевается над учеными, ставя в тупик их своей реакцией на тесты. А потом все твари разом сдохли.

Тем не менее, наука с момента первого контакта с тварями значительно шагнула вперед. Медицина и биология, сельское хозяйство и органическая химия — во многих и многих отраслях сделанные при изучении чужаков открытия дали толчок вперед. Появились новые препараты и лекарства, сорта культур и пластмассы, да всего и не счесть. Единственным, что не удалось не то что поставить на службу, но даже толком изучить, была магия. Так решили называть все странные, необъяснимые явления и феномены, изредка демонстрируемые чужаками.

Впрочем, изредка — до поры. Семь лет назад Горчаков участвовал в операции по обороне небольшого континента Тарк, владений Империи в том самом мире Крэннэк, с которого все и началось. Тогда они воевали как положено. РАЦ еще не был закончен, и основная нагрузка легла на ракетчиков и башенные установки со списанных линкоров, в шахматном порядке натыканные по всему укрепрайону. Стреляли не переставая. Ремонтники замаялись менять лейнера и вконец расстрелянные стволы. За неделю войска сожгли годовой боекомплект, практически опустошив склады. Горчаков берег солдат и вместо зачисток просто-напросто сносил крылатыми ракетами и тяжелыми снарядами все возможные укрытия. Потом отстроят.

Так вот, в этой операции частенько сходили с ума 'головы' ракет, сгорали в мерцающих щитах бронебойные снаряды, невесть с чего некоторые солдаты обращали оружие против товарищей. Взлетали на воздух танки, оплавленные огненными вихрями, внезапно появлялись ужасные штаммы, в которых угадывались вчерашние безобидные микробы. Пыльные завесы как-то очень удачно прикрывали отход противника, вчера еще прекрасно проходимая местность быстро заболачивалась, а непрерывные дожди ограничивали огневое воздействие авиации.

Все это… бесило. Магия врага доставляла изрядные неприятности, хотя и не могла дать ему решающего преимущества. Танки уверенно справлялись с грязью, оперенные ломы в конце концов пробивали щиты, а летуны давно уже не слишком обращали внимание на погоду.

Удалось решить и проблему ментального воздействия. В качестве временной меры на шлемах появились металлические сеточки, запитанные слабеньким током через специальный вариатор, буквально на коленке сварганенный техниками из ЗИПов к электронике. Самым сложным оказалось подобрать параметры поля, хитро скачущие по заковыристому алгоритму. Потом собрали большой генератор в недостроенном РАЦе, запитали от срочно разогнанного реактора — и граница сразу отодвинулась на сотню километров. Защиту реактора еще толком не установили, и несколько инженеров сильно облучились, зато вполне заслуженно обрели свои Изумрудные Звезды.

Генерал чувствовал в сражении руку опытного дирижера. Даже нескольких. Так высшие военачальники, не видя друг друга, разделенные сотнями и тысячами километров, могут с уверенностью сказать, что вот этой армией командует Синявин, а здесь похоже на почерк Ангулты, но все же не его. Видимо, сын вырос. Спустя два дня он решился ударить по умозрительно вычисленному центру управления. По скорости реакций на изменения обстановки и прочим факторам, в полной мере внятным ему одному, он определил примерный район дислокации штаба, или что там было у врага. Скрытно подвезли спецбоеприпасы к наиболее близко расположенной к передовой линии башенной установке, и ночью перед контрнаступлением шарахнули шестью ядрен-батонами по квадратам. К обеду следующего дня Горчаков почувствовал, что дирижеров стало на одного меньше.

Через три дня они победили. Войска противника уходили в порталы, а на их плечах висели мобильные и тяжелые бригады прибывшего подкрепления. Ворваться в порталы даже не пытались, вместо этого послали туда несколько спецгостинцев. Неожиданный результат — два портала исчезли в ослепительных вспышках вместе со всеми ожидающими отправки войсками, еще несколько закрылись, оставив небольшие массы лишившегося управления 'мяса'. Но самый мощный, самый большой портал уничтожить так и не удалось. Мерцающий над ним щит пожирал все использованные виды оружия и продержался до самого закрытия. Когда последний монстр исчез в дрожащем мареве, некая неясная тень шагнула в него из-за узорчатого столба, и мир потонул в потоках сияния.

Вспышка никого не задела. Как сказали научники, это явилось сбросом излишков энергии. У врага были свои пути, и их способ перемещения в корне отличался от имперского. А потом на стол к генералу, всю неделю безвылазно и бессонно торчавшему в МКП, легла фотография. На фоне широкой спины уходящего монстра, подсвеченная молочно-белым светом портала, вполоборота застыла высокая фигура. На узких бескровных губах играла усмешка, через плечо была переброшена отороченная бахромой сумка, придавленная сверху тяжелым витым посохом с большим светящимся кристаллом в навершии, огромные черные глаза полнились презрением и ненавистью, а острые вытянутые уши стояли торчком…

Горчаков долго рассматривал снимок. Теперь он знал врага в лицо. Лицо это, за исключением цвета глаз, как две капли воды походило на лица, описанные еще в Старшей Эдде, затем вновь явленные миру гением Толкиена, а после тысячекратно воспетые в позднейшей литературе. Эльфы. Черноглазые эльфы.