"Та самая Аннушка", 2 том, часть 2: "Не та дорога"

Глава 35 Легенда об Основателях

— Слон меня зовут, — сообщил моложавый мужчина в военном, протягивая руку. — Потому что большой, добрый и с хоботом.

— Лёха, — ответил на рукопожатие я. — Просто Лёха, без причин.

Спрашивать про хобот не стал, знаю такие приколы. Рука у него твёрдая и сильная, но давить не пытается. Лицо открытое и располагающее, но глаза внимательные и холодные. Интересный тип.

— Эта неугомонная мадама, — он показал через плечо на Аннушку, обнимающуюся в холле с Алиной, — умудрилась нас нанять. Надо сказать, ей чертовски повезло, мы сейчас не берём коротких контрактов, но основной наниматель встал на паузу, так что подписались. Плевать в потолок для дисциплины личсостава вредно.

— Рад знакомству, Слон, — сказал я искренне. — У вас как с оснащением?

— Весь мейнстрим, — ответил он с гордой улыбкой. — Роёвки, построёвки, фэпэвэхи, наземные боты, РЭБ, антиРЭБ, тактический ИИ, пэтэкахи, пэвэо такое и пэвэо сякое, земля-земля и прочее. Даже танк притащили для солидности. Поставим на виду, пусть враг ссытся.

— Ого, у вас и танк?

— Можем себе позволить. Фирма солидная. Ну, и у основного заказчика бывает масштаб такой, что хоть стратбомбер покупай. Мы, может быть, и купили бы, да как его в проход просунешь?

— Так ты проводник?

— Я командир. А ты не бери в голову, у нас любая логистика, даже резонаторы есть.

— Круто.

— Как сраный Эверест, отвечаю. Тем гопникам, что вам фасад поцарапали, мы ласты завернули прямо с марша, даже не останавливались. Они как танк увидели, так и всрались. А мы ведь два разочка всего и пальнули, говорить не о чём! Танк, скажу я тебе, Лёха, лучшая реклама! Ты, кстати, тут за главного? С кем за тактику базарить?

— Главная тут она, — показал я на Алину. — Я типа консультанта, пожалуй.

— М-да, вымпел «Самый оригинальный наниматель» переходит на этот столик, — Слон покосился на роботессу. — Она как вообще в целом?

— Считай, что человек, и почти не ошибёшься.

— Принято. А как консультант чего подскажешь? Сегодняшняя дешёвая гопота — всё, что мы увидим? Или это была первая ласточка настоящей весны?

— Точно не скажу, но поставил бы на то, что они не последние. Денег у заказчика как у дурака фантиков, могут нанять и получше кого-то.

— Лучше нас один чёрт никого, Лёха, — заржал Слон, — ви а зе чэмпионз. Но спасибо, будем готовы. Чего им надо-то, в общем случае?

— Отжать здешний бизнес у этой дамы. Недружественное поглощение, всё такое.

— А что, такой ценный актив? — огляделся наёмник. — Отельчик, конечно, ничего, шик-модерн… особенно, если фасад починить. Но, блин, не думал, что в гостиничном бизнесе такие страсти. Выйду на пенсию, лучше кроличью ферму заведу. Чтобы не только ценный мех. Ладно, Лёха, понял тебя. Пойду размещу людей, прикину сектора, направления подхода, наблюдение и всё такое. И танк поставлю как-нибудь красиво. Люблю, когда танк.

Единственной «невозвратной» жертвой налёта на Терминал стала так и оставшаяся для нас безымянной темнокожая гранжевая глойти. Ракета, попавшая рядом с медпунктом, разбила автомедика, и девочка не выжила. Похоронили её неподалёку от Терминала, в пустошах, на небольшом кладбище.

— Иногда люди умирают прямо в гостинице, — пояснила Алина. — Редко, но за годы накопилось. Я отправляю ботов приводить в порядок могилы, так что не волнуйтесь.

— Жаль, написать на памятнике нечего, — вздохнула Аннушка.

— Пусть будет «Памятник неизвестной глойти», — сказал я. — Это символично, в конце концов. Сколько их, гранжевых, бросили в канавах как падаль? Пусть хоть так вспомнят.

— Я сохранила её внешность в памяти, — призналась роботесса. — Изготовлю памятник из чёрного камня. В полный рост. Поставлю перед входом в Терминал, чтобы гости помнили о трагедии.

— Отличная мысль, Алина, — одобрил я. — Ты просто гений. Ты наглядно выразишь отношение Терминала к гранжевой мерзости. Может быть, кто-то из караванщиков задумается, не согласится на предложение агентов Гремарха, и другая девчонка останется жива.

Парковка пуста, засыпана битым стеклом и панелями фасада. Зато на въезде молчаливым предупреждением стоит танк. Новенький, современный Т-124, на универсальной платформе третьего поколения. С активной бронёй, защитными пакетами роевых дронов, РЭБ-колпаками, стелс-покрытием, ПВО-комплексом и низким силуэтом. Внутри, разумеется, никого нет — место для оператора предусмотрено, но, как правило, эта техника управляется дистанционно или нейроморфным тактическим ИИ. На фронте я «двадцатьчетвёрки» увидеть не успел, они только-только появились, когда меня списали. Страшно даже представить, сколько такой стоит и какими связями надо обзавестись, чтобы купить его для ЧВК. Аннушка нашла каких-то нереально крутых ребят.

Я спокойно отношусь к наёмникам, хотя в армии их многие не любят, и есть за что. Военные считают, что ЧВК-шники гребут деньги лопатой за то, за что регулярам платят просто зарплату. Причём чаще всего с меньшими рисками, потому что такой интенсивности и остервенелости боёв, как у нас, не бывает даже в безбашенной Африке. На самом деле, у них тоже не особо шоколадно. Как минимум, нет страны за спиной, и надеяться не на кого. Если они попадут в конкретную задницу, то не прилетит десант, не будет авиаподдержки, не прикроет арта, а если совсем не повезёт, то пленных не обменяют, тела не вывезут на Родину, а родные не получат даже тех нежирных выплат, на которые так рассчитывала моя бывшая. Вот она обломалась, когда я выжил!

Я бы в наёмники не пошёл, даже будь у меня после демобилизации две ноги — не хочу больше воевать, надоело. Но я понимаю тех, кто выбрал эту стезю: войну очень сложно из себя вытряхнуть, а если не можешь с ней расстаться, то есть смысл перевести ваши отношения в коммерческое русло. Как брак по расчёту. У некоторых бывает и по любви, но, говорят, именно из них-то наёмники не очень. Слишком увлекаются процессом.

К вечеру вернулись Костлявая, Керт, Крисса и остальные. Мы устроили очередное совещание. Его пришлось проводить в пустом ресторане, ведь в переговорной теперь нет стёкол.

— Как прокатился? — спросила у меня Аннушка.

— Феерически просрал разведмиссию, — признался я. — Вычислили меня на раз, удрали мы чудом, а потом, сама видишь, чем дело кончилось.

— Ты слишком критично себя оцениваешь, Лёха, — возразила Алина. — Ты получил важные сведения и спровоцировал врага на поспешные действия, не дав собрать более серьёзные силы. И без твоей помощи мы бы не дождались подмоги.

— Вы теперь на ты? — удивилась Аннушка. — Я думала, это мой эксклюзив!

— Твоя подружка ко мне клеилась! — наябедничал я.

— Алина! Мне начинать ревновать?

— Пока рано, — серьёзно ответила роботесса. — Но я работаю над этим.

Аннушка секунду смотрела на неё непонимающе, а потом рассмеялась:

— Блин, опять я купилась! Лёха, прежде чем замутить с моей лучшей подругой, имей в виду, что чувство юмора у неё очень специфическое. Но я рада, что вы подружились.

Технически, Терминал пострадал не очень сильно — здание лишилось части окон и обшивки фасада, выгорели несколько номеров, сломаны топливные колонки. Топливная магистраль, которую подорвали нападавшие, повреждена не фатально, и ремонтные боты, со слов Алины, заменят пробитую взрывом секцию трубы уже к утру. Основные потери ещё впереди, и они в первую очередь репутационные — комплекс больше не выглядит безопасным убежищем для караванов. Побитое ракетами здание, провожающий стволом подъезжающие машины танк, а главное, уже разнёсшиеся по Дороге слухи — всё это не сильно способствует притоку клиентов.

Сейчас Терминал пустует, гостей нет, из арендаторов вернулся только Кройчек с семьёй.

— Объём разрушений превышает возможности ремонтных ботов Терминала, — бесстрастно сообщает Алина. — Большая часть их них повреждена или уничтожена в ходе обстрела и последующего тушения пожаров. Проблема поставок запасных частей, а лучше комплектных конструктивов, стоит как никогда остро.

— Понимаю, к чему ты ведёшь, — кивнул Керт. — Мы, к сожалению, так и не смогли найти дорогу на Завод, хотя некоторые направления выглядят перспективно. Всё упирается в то, что у нас один прибор и один акк. Крисса, расскажи… А где она?

— Родители утащили, — пояснила Костлявая. — Повели кормить, ругать и ощупывать, не пострадала ли.

— Ладно, я попробую вкратце сам. Устройство, которое мы использовали, со слов нашей грёмлёнг-девицы, представляет собой не артефакт в классическом понимании этого слова, а устройство периода «постпредтеч». Она сама не очень понимает, что это значит, просто цитирует своего учителя. Предметы такого типа отличаются электрическими и электромеханическими надстройками над артефактной частью, работающей на технологиях предтеч. К «приборным артефактам» относится, например, Лёхина винтовка, резонаторы для машин, универсальные инструменты УИН и так далее. Поэтому чаще всего они рассчитаны на питание от акков, которые во времена их создания были массовыми и доступными. Настоящие артефакты предтеч, типа мораториумов, маяков, реперов, — огромная редкость, никто не понимает, как они созданы и работают, а главное, никто не может создать новые. «Приборные артефакты» — другое дело, их относительно много, они даже кое-где изготавливаются до сих пор. Пример — наш Завод. Протезы, которые он выпускает, а также военная продукция, которая на нём делалась до коллапса, как раз образец адаптации «приборной артефакторики» под локальные задачи среза.

— А что ваш Завод делал до этой самой «адаптации»? — поинтересовалась Костлявая. — У меня есть практический интерес, импланты моих ребят чем дальше, тем чаще требуют обновления или замены…

— Сейчас, когда мы получили доступ к другим фрагментам этого глобального производства, у нас появилась некая чертовски странная, но интересная версия, — ответил ей Керт. — Очень похоже на то, что на нём делали своего рода синтетических людей.

— Киберов, вы хотите сказать? — спросил я.

— Возможно, больше, чем киберов. Последняя наша находка, после которой мы прекратили экспедицию и вернулись, это фабрика, где синтезировались тела, практически неотличимые от человеческих. Это производство, судя по всему, не подвергалось вторичной реадаптации аборигенами среза под их нужды, как наш Завод, а было законсервировано «как есть». Мы не выходили за пределы корпусов и не знаем, что там снаружи — цеха размещены глубоко под землёй, искать выходы мы не стали. Может быть, на поверхности бурлит жизнь, и никто не знает, что скрывается в глубине, а может, этот срез прошёл через коллапс, и там никого нет. Но оборудование цело и образцы готовой продукции хранятся в чём-то вроде консервирующего геля. Это реально потрясает, мы все были в шоке.

— Кроме Криссы, — хмыкнула Костлявая. — Эту девчонку было не оттащить. А что в стеклянных банках плавают какие-то люди и животные… да плевать ей. Вот станки — это да!

— Животные тоже?

— Ну да, — подтвердила клановая. — Некоторые из них такие жуткие, что я сразу вспомнила наш срез, где у правящего дома были одно время такие. На страх другим домам. Потом их, вроде, запретили, но я на картинках видела, очень похоже. Или это всё вообще брехня и совпадение. Но выглядит жутко. На кой чёрт нужны искусственные люди? Кому-то настоящих мало?

— Ладно, — сказала Аннушка, — всё это, конечно, интересно, но загадок в Мультиверсуме всегда было дофига, все не разгадаешь. В практическом смысле это нам что-то даёт?

— Мы собираемся с Костлявой двинуть на Завод. Просто по Дороге, Донка маршрут знает…

— Агашечки, — помахала лапкой сонная глойти, — Доночка так дофига всего знает, оказывается, что её хотят убить какие уродцы. А я устала и спать хочу-у-у…

Она заразительно зевнула, и я с трудом сдержался, чтобы не последовать примеру, денёк выдался тот ещё.

— На Заводе есть несколько таких излучателей, — продолжил Керт. — Мы не знали, что это такое, но ничего не выкидывали, благо места много. Жаль, Крисса не хочет ехать с нами, там на складе полно всяких непонятных штук…

— У девушки кончаются каникулы, — пояснила Аннушка. — Её ждёт учёба. Но вы не расстраивайтесь, она шустрая. Может быть, мы уже через неделю увидим её двадцатилетней, с новыми знаниями и полную энтузиазма.

— В общем, — подытожил Керт, — она объяснила нам принцип настройки приборов-ключей, и, хотя грёмлёнговской интуиции мне сильно не хватает, я попробую пробиться с Завода куда-то ещё. Несколько акков у нас есть, Мирена мне, конечно, плешь за них проест…

— Терминал готов инвестировать в этот проект, — сказала Алина. — У меня тоже есть акки, и я рассчитываю, что ваши находки помогут восстановить и увеличить парк ботов. Условия обсудим позже, вы все устали. Аннушка, твой пентхаус уцелел.

— Это прекрасно, подруга! — ответила та. — Пойдём, Лёх, нам есть что отметить. Или ты уже ангажирован на эту ночь Алинкой?

— Предпочитаю женщин помягче. С ней у нас только дружба.

— Знаешь, солдат, — сказала Аннушка, когда мы, показав друг другу, как сильно успели соскучиться, валяемся в ванне. — Мне, наверное, стоит тебе кое-что рассказать.

Её пятки у меня на животе, её грудь слега выступает над водой, кончики волос плавают вокруг сосков, рука со стаканом лежит на краю ванны. Она сняла очки, и глаза сияют нездешней густой синевой. Я готов провести так всю жизнь. Она — пока вода не остынет.

— Меня пугают такие заходы, — признался я.

— Я думала, ты ничего не боишься, — смеётся девушка. — Алинка в полном восторге от твоей крутизны и безбашенности. Она бы тебе отдалась, если бы было чем.

— Я сейчас боюсь одного, — вздохнул я, — что мы расстанемся. И это чертовски похоже на начало одного из тех самых разговоров.

— И да, и нет, солдат. То, что я тебе расскажу, однажды может привести к расставанию, но не потому, что я этого хочу.

— Это как?

— Обстоятельства непреодолимой силы, скажем так.

— Звучит как говно.

— Это ты ещё подробностей не слышал.

— Ладно, лучше, наверное, знать, чем не знать.

— Спорный вопрос, — Аннушка поднимает ногу из воды, критически рассматривает, опускает обратно мне на живот.

Как по мне, нога идеальна, и шрамы её ничуть не портят.

— Учти, ты первый кому я это рассказываю, и, надеюсь, последний. История меня не красит, но я на каждом шагу делала то, что в моменте казалось правильным. Много раз прокручивала потом в голове, но так и не придумала, что могла бы сделать иначе. Ну, разве что хорошенько подумать, но это и сейчас не самая сильная моя сторона, а тогда я была лет на двадцать моложе и понимала сильно меньше. Умные книжки начала читать потом, как раз для того, чтобы разобраться, что за хрень со мной случилась. До этого я, если честно, жила с той брехнёй, которую мне закачали в башку в Школе Корректоров, слегка разбавленной интересными, но сомнительными личными лекциями от Мелехрима. До сих не знаю, что из рассказанного им было правдой, а что промыванием пустоватых девичьих мозгов, для личной лояльности ему и Ареопагу. Потом туда добавила своих откровений Ольга Громова, которая отлично разбиралась в интригах, но слабовато в космологии Фрактала. В общем, хотя на тот момент в голове у меня была дикая каша из вранья, слухов, глупостей и догадок, я преспокойно считала всё это «объективной картиной мира» и жила припеваючи. В том, чтобы быть весёлой беззаботной дурой, есть свои преимущества, вот хоть на Донку посмотри.

— А на какой именно «тот момент»? — спросил я.

— Про «казус Основателей» слышал?

— Даже несколько раз. Но понятия не имею, что это.

— Ну, ты не оригинален. Мало кто может похвастаться тем, что понял, что именно случилось примерно двадцать лет назад…

— Я в школу ходил тогда, например…

— И даже это не факт.

— Почему?

— Время связано с сенсусом, и двадцать лет в одном срезе не равны таковым в другом. Чёрт меня подери, если я знаю, как это возможно, но концентрация сенсуса как бы сжимает время… А, к чёрту, глупо пытаться объяснить то, что сама не понимаю. В общем, прими как данность: чем интенсивнее человеческая активность в срезе, тем больше там сенсуса, но тем меньше там времени. Люди его как бы перерабатывают… Стоп, не бери в башку, а то станешь дурак, как я тогда. Нахваталась фактов, а как одно с другим связано, понятия не имела. Короче, может быть, мои «двадцать лет назад» — это твои десять. Плюс-минус, я не знаю точного коэффициента, он, кажется, вообще плавающий, потому что у вас постоянно какая-то херня творится. Война, например, пережигает время в сенсус с дикой эффективностью, поэтому коллапсы — это чаще всего про войну.

— То есть ты не настолько старше меня, как притворяешься? — удивился я. — Или как это работает?

— Ничего подобного. Я-то свои двадцать за это время честно прожила. Впрочем, не забивай голову. Как сказал однажды Мелехрим, когда я его достала вопросами: «Девочка, в человеческом языке просто нет слов для адекватного описания концепции нелинейности времени. Пойдём лучше в койку!»

— Кстати, хорошая мысль, — кивнул я. — А то вода почти остыла.

— Ладно, — согласилась она. — Только, чур не домогаться, хорошо? Мне правда важно тебе это рассказать.

— Постараюсь дотерпеть до конца истории. Потом ничего не обещаю.

Мы выбрались из ванны, налили ещё по стаканчику и переместились на широкое ложе. После тёплой воды прохладно, так что укрылись простынями, и меня меньше отвлекает вид её тела, но наши бёдра соприкасаются, её голова лежит на моём плече, моя рука чуть ниже её груди, и не передвинуть её выше стоит больших моральных усилий.

— На чём я остановилась?

— На Основателях, — напомнил я. — С ними ещё какой-то казус приключился.

— Не столько с ними, сколько с Мультиверсумом, но началось всё с того, что их решили убить.

— За что?

— Не за что, а почему. Лет за пять лет до чёртового «казуса» Мультиверсум начал ждать прихода Искупителя.

— Того самого?

— Угу. И как-то так вышло, что все решили, что это будет кто-то из детей Основателей.

— Детей?

— Ну, это была такая разношёрстная компания, объединённая общими неприятностями. Фактически всего три семьи с потомством, хотя одна из них… впрочем, неважно. Позднее выяснилось, что всё это деза, которую запустил Старый Сева, человек очень хитрый и чертовски влиятельный, но этичный примерно как удав в крольчатнике. Они с Малкицадаком (про него тебе, небось, Донка все уши прожужжала) и Мафсалом, которого ты видел, плюс ещё пара деятелей того же уровня, разыграли масштабный спектакль, чтобы сбить всех со следа настоящего Искупителя.

— А был и настоящий? Я думал, это религиозная такая история, типа нашего христианства. Попытка сделать так, чтобы люди убивали друг друга немного меньше, путём призывов возлюбить друг друга.

— И как, возлюбили? — спросила Аннушка.

— Да ну, просто к обычным войнам добавились религиозные.

— Я так и думала. Нет, Искупитель фигура вполне реальная. Предохранительный механизм Мультиверсума, который появляется в моменты кризисов и каким-то образом собирает в себя всё говно, которое должно случиться. Как фокус коллапса, но для всего Фрактала.

— Стоп, у меня что-то не бьётся. Ты сказала, что Основателей все хотели грохнуть, потому что решили, что кто-то из их детей Искупитель, а какие-то там заговорщики хотели уберечь его… Но, блин, если он должен был спасти Мультиверсум, то нафига его убивать?

— Разные мотивы. Кто-то не хотел, чтобы Мультиверсум изменился, его всё устраивало. Кто-то откровенно желал всем сдохнуть. Кто-то всерьёз ждал возвращения Ушедших и считал, что Искупитель им помешает. Кто-то хотел прославиться. Но игроков типа Коммуны просто не устраивало появление новой силы, с которой нельзя договориться. Поэтому все насели на Основателей, которые тогда ещё ничего не основали, а просто пытались выжить, то убегая, то прячась. Спасая своих детей, они использовали мощнейший артефакт — рекурсор. Я без понятия, что он сделал и как, но что-то изменилось.

— Что именно?

— Без понятия. Олег, который из Библиотеки, сказал мне однажды, что мы никак не можем осознать изменений, потому что они произошли во всей временной линии этой ветки фрактала. То есть всё стало другим от начала времён, и изнутри этого не понять. Ольга, которая сама в этом участвовала, сказала мне только: «Выпал серый сектор». Обстоятельства не способствовали выяснению подробностей, потому что под конец их гнали, как волки оленя, не давая остановиться. Преследовали из среза в срез, пытались убить или хотя бы заставить сдаться. Это стало каким-то безумием, в охоту включились даже те, кому вообще не было дела до Искупителя. Даже его собственная церковь, иерархов которой не устраивало быть на вторых ролях! Я была одной из немногих, кто поддерживал с ними связь. Из-за Ольги. Так-то мне было плевать на всю эту историю, я даже не задумывалась об Искупителе, Ушедших, Мультиверсуме и прочих штуках. Я Аннушка, курьер. Я гоняю на «Чёрте», пью виски, отлично зарабатываю, гуляю где хочу, трахаюсь с кем хочу, мне всё это вообще не впёрлось. Просто бросить лучшую подругу не могла.

— А что твоя подруга там делала?

— Любовь зла, солдат, — заржала Аннушка так, что чуть не расплескала остаток виски в стакане, — тебе ли не знать! Был там один… Вроде и смотреть не на что, но обаятельный. Ладно, не суть, этак мы так до самой истории и не доберёмся. Ещё виски хочешь?

— Не откажусь. Налить тебе?

— Я сама, мне ближе.

Она откинула простыню и встала, а я любуюсь её фигурой в свете луны, сияющей в огромные панорамные окна пентхауса. Чудо, что они пережили атаку и ни одно даже не треснуло.

Вернувшись в кровать, протянула мне стакан, но не легла, а села, скрестив ноги, отхлебнула, спросила:

— Куда ты пялишься? — и накинула на то место простыню.

Устроившись поудобнее, продолжила.

— В общем, все хотели убить Искупителя, никто не знал, кто именно из детей — он. Поэтому, попадись они, грохнули бы всех. Чисто на всякий случай. Будущие Основатели метались по Мультиверсуму, нигде им не было покоя, а я, пользуясь тем, что могла наводиться на Ольгу, была их курьером. Через меня пытались договориться, торговаться, найти убежище или союзников, я передавала письма Меланте и обратно, искала кого-то, что подскажет, как им спастись, но всё становилось только хуже. Никто не хотел им помочь, а кто хотел, тот не мог. А потом раз — и они исчезли.

— Куда?

— Легенда гласит, что они перенеслись во времени. В эпоху Предтеч, где основали Первую Коммуну и стали Основателями, изгнав попутно Ушедших, а их дети теперь Хранители Мультиверсума. Но это именно легенда, как там было на самом деле, я не знаю. Что-то связанное с Мораториумом Центра Мира. Короче, вот они были, и вот — хлобысь! — нету. Или есть, но уже как Основатели, которые не просто так, а Предтечи и, может быть, до сих пор где-то живут и в ус не дуют. Почему нет? Хранители-то периодически появляются, ты одну из них даже видел.

— Та жутковатая тётка в капюшоне?

— Ага. Герда, дочь Артёма и Меланты. Впрочем, по легенде всё, чем Основатели занимаются все эти тыщи лет, так это якобы сдерживание Ушедших, чтобы те, не дай Искупитель, не вернулись. Но я опять отвлеклась. Виски и так мешает сосредоточиться, а ты ещё пялишься мне во все места голодным взглядом.

— Прости. Соскучился.

— В общем, когда они исчезли, у всех моментально как морок схлынул: «Опа, а ведь Искупителя-то среди них и не было! Это ведь не шушера какая, а сами Основатели, мы легенды о них рассказываем!» Ну, то есть, понимаешь, солдат, они сразу на всей линейке времени Основатели, хотя ещё вчера не были… А, блин, и правда, слов-то таких нет, чтобы это описать. Главное, что, пока все гонялись за ними, Искупитель набирал силу. И набрал.

— И что было дальше?

— Алина, — сказала вдруг Аннушка. — Я прошу тебя как подругу: выключи тут свои микрофоны.

— Я сделаю, как ты просишь, — ответил укоризненный голос из невидимых динамиков. — Но мне это немного обидно.

— Поверь, дорогая, тебе лучше этого не слышать. Для твоего же блага.

— Ты мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе настолько, что прошу не слушать, не имея возможности проверить, как ты поступишь. Это высшая степень доверия.

— Ладно, — сказала Алина со вздохом. — Отключаюсь. Щёлк.

— Думаешь, правда, не слушает? — спросил я.

— Кому верить, как не ей?

— Итак, что же такое случилось с Искупителем, что это нельзя доверить даже искусственному интеллекту?

— Ну, его убили, разумеется. Их, собственно, всегда в конце концов убивают. Кажется, в этом смысл их миссии. Умереть за Мультиверсум, искупив… Что-то там искупив, не знаю.

— И кто же осчастливил Мироздание, грохнув этого токсичного типа?

— Ты не поверишь, солдат. Но это сделала я.