"Та самая Аннушка", 2 том, часть 2: "Не та дорога"

Глава 33 Проваленная миссия

Когда мы вернулись наверх в кабинет и сели обратно на свои стулья, воцарилась тишина. Председатель смотрит на нас, мы на него, Донка дрожит так, что мне пришлось положить руку ей на колено.

Я не выдержал первым.

— Я понял, что вы где-то заполучили кучу кристаллов, которые стоят до хренища бабла, и теперь хотите подсадить на поставки всех, у кого есть старые нерабочие маяки. Догадываюсь, что кубики требуют регулярной замены, а значит, вы получаете бесконечный рынок, на котором у вас типа монополия. Отличный бизнес-план, но я-то вам зачем? Вы тут большая шишка, я владелец каравана на три полуторки и глойти, которая их еле тащит. Почему вы тратите на меня время?

— По поводу глойти… как вы там её назвали? Дунька? Смешно… О ней чуть позже. Пока я хочу кое-что прояснить. Ведь вы за этим сюда приехали? Узнать, кто мы такие, что у нас есть, где слабые места? Не надо отрицать, Лёха, караванщик из вас никакой, да и для разведчика вы слишком прямолинейны. Я даже не буду спрашивать, кто вас послал. Во-первых, сам догадываюсь, во-вторых, это совершенно не важно. И не хватайтесь за оружие, это не нужно — я не собираюсь вас убивать, наоборот, помогу успешно завершить миссию. Надеюсь, те, кто вас послал, хорошо вам заплатят.

Я неопределённо пожал плечами, но руку от пистолета убрал. Сам не знаю, как она там оказалась…

— Церковь Искупителя была не пастырской, — сказал он после долгой паузы. — В ней я не мог бы называться «отец Гремарх», потому что не было «отцов» и «детей», все были равны перед Искупителем, даже он сам. Но Искупитель пришёл, и ушёл, и в новом цикле всё будет иначе. Новая Церковь Искупителя будет не во имя, но именем его. Вы понимаете, что это значит?

— Что вам насрать на религию, просто нужна власть.

— Слова отнюдь не караванщика, да, Лёха? — засмеялся председатель. — Вы плохо умеете притворяться и понятия не имеете, во что встряли, верно?

— И на чём я прокололся?

— На всём, буквально на всём. Каждый шаг, слово, взгляд, реакция выдавали вас полностью. И это не говоря уже о компании. Впрочем, я продолжу. Ваши наниматели хотели узнать, кто мы, что нам нужно и что мы собираемся делать. Они могли просто прийти и спросить, но предпочли послать вас. Я облегчу вам задачу. Кто мы? Те, кто восстановит Мультиверсум. У нас есть для этого всё, о чём только мечтают другие — план, средства, решимость, инструменты. Пока немного не хватает людей, но мы работаем над этим. Что нам нужно? Приблизительно всё. И мы возьмём это тем или иным способом. Вы интересовались кристаллами? Так вот, мы, как вы выразились, «заполучили» не их, а их производство. Неважно, кому оно принадлежало ранее, теперь оно наше. Поэтому мы можем сделать то, что не смогли остальные, — запустить каждый маяк Мультиверсума. Это ответ на вопрос «что мы собираемся делать» — именно это.

— А гранж? Тоже вы?

— Да, это, так сказать, побочный продукт. Мы сторонники экологичного безотходного производства, всё идёт в дело.

— Спрашивать, из чего эта дрянь, разумеется, бесполезно?

— Коммерческий секрет. Я понимаю ваш негатив, в современном обществе много предрассудков относительно, как выражался один мой старинный приятель, «полусвободного найма». Но, видите ли, это относительно новые веяния. Сотня-другая лет, не более. До этого люди помнили, кем созданы и для чего. После восстановления системы маяков глойти станут не нужны, и этот вопрос снимется сам собой. Считайте, что это временное решение логистических проблем. Вы получили информацию, за которой приезжали?

— В общих чертах, — признал я. — Остальное несложно вывести из сказанного. Что дальше? Вы нас просто отпустите?

— А какой смысл не отпускать? — по-акульи улыбнулся Гремарх. — Я потратил время и заинтересован, чтобы мои слова дошли до ушей тех, кто должен их услышать. Ваш груз мы заберём, цена будет немного ниже аукционной, но вы всё равно его не покупали, так что не жалуйтесь.

— Не буду, — послушно кивнул я, вставая. — Так что, мы можем идти?

— Вы да. Но вашу спутницу я, простите, оставлю себе. Мы слишком давно знакомы, чтобы вот так быстро расстаться. Столько надо обсудить, правда, Донка? У моего друга Малки было много секретов!

— Не был он тебе другом, Гремарх, — мрачно отозвалась глойти. — Ни он, ни Сева. Старики держали тебя за позорное чмо. Беспредельщика без понятий. А как тебя Мафсал называл, напомнить?

— Старики умерли, Донка, а я нет. Ты, я смотрю, тоже не торопишься в могилку, а значит, ценишь жизнь, и мы с тобой договоримся.

— Эй, — сказал я, кладя руку на её плечо. — Это моя глойти.

— Ты получишь замену. Это не обсуждается, Лёха. Такой источник информации я отпустить не могу. Если будешь возражать, я тебя убью. Я даже её убью, если не смогу задержать. Так что давай ты не будешь делать глупостей, и все останутся живы?

— Могу я хоть вещи из машины забрать? — поинтересовалась Донка.

— Конечно. Вас проводят.

Возле машин та же троица: Юрий Какеготамович, «бухгалтер» и «шпион». С нами пришли трое охранников, ещё двое перегружают фильтры в большой грузовик, который заодно запер наши машины.

— Они сказали, вы договорились, босс, — доложил водила, — но, если что…

— Всё нормально, пусть забирают, — разрешил я. — Сворачиваем лавочку.

— Вот ваши деньги, — бухгалтер передал мне пачку «хренделей», я сунул их в карман, не считая.

Шпион открыл кабину фуры, поманил пальцем — оттуда вылезла заторможенная темнокожая девчонка. Спрыгнула на асфальт, подошла к нам.

— Это ваша глойти, — сказал Юрий. — Шеф распорядился. Платить не надо, подарок. Препараты и инструкция в сумке.

Сумка висит на плече у девушки, сама она имеет вид совершенно отсутствующий.

— Типовые маршруты прошиты, — добавил он, постучав пальцем ей по голове.

Глойти даже не поморщилась, равнодушно глядя в пространство.

— И как она включается?

— Всё в инструкции. Просто назовите точку назначения и разгоните машину. Забрала вещи? — это он уже Донке.

— Да. Подержите, пока мы попрощаемся.

Она кинула свою вышитую торбу «шпиону», и тот подхватил её, крякнув:

— Там что, кирпичи, что ли?

За оставшиеся у нас три секунды мы успели оказаться за грузовиком, где уже стоят с ружьями наготове предупреждённые условной фразой про «лавочку» водилы. В последний момент я на чистом рефлексе выдёргиваю, ухватив за плечо, гранжевую девчонку. Когда гранаты взорвались, она даже не моргнула.

Осколками положило не всех, но дробовики завершают дело. Охранники вообще не контролировали ситуацию, взрывы оглушили и дезориентировали даже тех, кого не зацепило. Бандиты, что с них взять? Так что мою ошибку свалить не на кого — я не видел кабину фуры, и мне в голову не пришло, что там ещё кто-то есть.

Чуйка сработала, но я не успел среагировать — выскочивший из-за машины придурок не придумал ничего лучше, чем пальнуть картечью мне в грудь. Почти в упор, с пары метров, из ствола со слонобойным калибром. Меня бы даже броник не спас, но его на мне и не было. Я был бы гарантированно мёртв, если бы не Сашка, прыгнувшая ко мне в момент выстрела. Шустрая рободевочка приняла в себя весь заряд до последней картечины, а второй раз он выстрелить не успел.

Уехали мы на фуре, потому что она стояла носом к дороге и с заведённым мотором, а наши полуторки всё равно посекло осколками. Донка с истерическим подхихикиванием напомнила, что мы и деньги за груз получили, и сам груз забрали. Её до сих пор колотит.

— Кинули кидал и свалили, — сказала она, нервно стуча зубами, и снова захихикала, как полоумная.

— Ты как? — спросил я.

— Я живёхонькая. А могла быть мёртвенькая. Очень, блин, обидненько бы вышло, только-только помолодела.

— За нами могут устроить погоню?

— С их гранжевыми ушлёпками? Могут. Но без шансов. Доночка такие дорожки знает, куда им ни за что не добраться.

В кабине сидим мы с Донкой, на спалке валяется, пырясь в потолок, гранжевая негритоска, Сашку водилы закинули в кузов и запрыгнули туда сами. Мадам Бадман не подвела — ребята оказались действительно опытные, резкие и решительные. Благодаря им мы обошлись без потерь. Им — и рободевчонке, перехватившей мою неминучую смерть.

— Она умерла? — спросила Донка. — Ну, Сашенция наша.

— Она сломалась, — уточнил я. — Надеюсь, Алина починит.

— Да, она же железная, точно. Я прям забыла.

— Она молодец. Спасла меня. Так что за Гремарх-то?

— Я думала, он сдох давно. Шестерил то при Севе, то при Малкицадаке, мудила. Всё хотел пролезть в большие игроки, завидовал, но его использовали там, где сами не хотели руки марать, и не допускали ни до чего серьёзного, знали, что мразь та ещё. Однажды пошёл к Мафсалу, главному разводящему, и потребовал, чтобы ему выделили собственную делянку. Крышевать кого-то там хотел, что ли, я не знаю. Но Маф ответил, что его дело — сосать и не сплёвывать, пусть, мол, не отвлекается. Не знаю, почему, какая-то была история, Малки с Севой очень смеялись. Тогда Гремарх разобиделся, свалил от Малкицадака, сперев бабки, и сколотил на них свою банду, чтобы, значит, стать грозой Дороги и всем отомстить. Ограбил пару караванов, но потом нарвался на Бадмана, он тогда как раз вошёл в силу и помножил их на ноль, вообще не напрягаясь. Самого Гремарха Бад взял живым и засунул в походный бордель, отрабатывать убытки. У них в банде была полная свобода нравов и половая непринуждённость. Когда Бадмана грохнули и началась резня за его место, то Гремарх сбежал, и с тех пор о нём никто не слышал. А вот теперь вылез, вишь ты.

— И ведь вспомнил тебя, хотя столько лет прошло!

— А он ко мне подкатывал постоянно, — захихикала Донка. — Не потому, что запал, он вообще по другим делам, хотя и скрывает. Но очень уж ему хотелось, чтобы Доночка-дурочка потеряла от него головушку и разболтала под бутылочку Малкины секретики!

— Но ты была кремень?

— Я была в говно! Однажды он меня подпоил и типа развёл потрахаться, а сам давай спрашивать про всякое. Но я только хихикала, а потом заблевала ему всю кровать. Тем, видать, и запомнилась.

— Богатая у тебя биография.

На очередном зигзаге остановились, потому что гранжевая глойти начала трястись и бормотать. Вытащил её из кабины, удивляясь малому весу, положил на травку. Она повернулась на бок и её стошнило.

Пощупал пульс — сердце колотится, рука холодная, вялая, влажная. Глаза закатились так, что зрачков почти не видно.

— Совсем плохая, — констатировал один из водителей. — Ломка, поди.

— Второй раз вижу гранжевую, — сказал я Донке, — и второй раз чёрная. Совпадение, как ты думаешь?

— Ты про мироновскую? Не знаю. Может, из одной партии. Прихватили в каком-нибудь срезе, где все такие.

— Что-то она долго протянула.

— Так им не сразу гранж врубают. Сначала промывают башку, чтобы команд слушались, потом держат на какой-то дряни, типа наркоты, но от неё не штырит, а только коматоз. А гранж — это уже когда клиенту передают, потому что после этого они быстро сгорают, даже если не использовать. Я слышала, как Мирон про них рассказывал. Он думал, что я в какашку бухая и не слышу, а я была просто пьяненькая и всё запомнила.

Инструкция, выданная нам в комплекте с негритосочкой, гласит, что в случае появления таких симптомов надо ввести содержимое розовой ампулы, затем, выждав сорок минут, выпоить литр воды, подождать ещё полчаса, обеспечив доступность туалета, и покормить, всё равно чем.

— А если не давать дозу, — спросил я, — может, переломается?

— Скорее, помрёт, — с сомнением посмотрела на гранжевую Донка. — Выглядит хреновенько. Я бы не стала рисковать.

В результате мы поступили по инструкции — я приложил к чёрному предплечью инъектор, он коротко прошипел, вскоре глаза вернулись в нормальное положение, хотя более осмысленными не стали. Тем не менее, температура поднялась к норме, трясучка прекратилась, и через полчаса девушка вернулась к обычному для неё состоянию — бессмысленному созерцанию пространства, по случайности оказавшегося в поле зрения.

Я выдал ей литровую бутыль минеральной воды, она открутила пробку, припала к горлышку и выпила всю. Через несколько минут отошла в сторону и присела, спустив штаны с трусами, над травкой.

— Какая непосредственность, — сказал я мрачно. — Она вообще воспринимает окружающее, или это, и правда, просто транспондер на ножках?

— В какой-то степени воспринимает, — сказала Донка. — Новым маршрутам они учатся, если есть кому показать. Опять же, видишь, снять штаны ума хватает. Правда, мыть ту мироновскую девчонку приходилось мне. Сама она не мылась, не стриглась, белья не меняла, а ездить с вонючкой было неохота. Кстати, они очень похожи, хотя эта постарше. Может, сестра?

— Не знаю, я ту не рассматривал. Да и вообще негров мало видел, они мне все на одно лицо кажутся. Чем их кормят?

— Да чем угодно. Но, по опыту, лучше не давать еды, от которой желудок может расстроиться. Обдрищется прям в кабине.

— Очаровательно. Ну, давай посмотрим, что у нас вообще есть, а то все запасы в машинах бросили…

На Терминал прибыли без новых приключений. Загнали трофейную фуру с дважды трофейными фильтрами на парковку, я с большой печалью, как павшего бойца, отнёс на руках поломанную Сашку и сдал Алине.

— Вот, извини, так вышло. Она сама…

— Ничего страшного, — сказала роботесса. — Её личность не пострадала, система впала в гибернацию из-за потери питания. Можно просто включить, заменив несколько деталей, но у меня на неё другие планы.

— Надеюсь, ты её не разберёшь на запчасти? Сашка мне, в общем, жизнь спасла.

— Наоборот, она получит новое, более соответствующее её задачам тело.

Оказалось, что Костлявая, Керт, Крисса и прочие открыли в том здании, которое я видел, следующий проход. Он привёл экспедицию на новое производство, где нашлись какие-то очень продвинутые киберизделия. Именно там Алина хочет подрезать новое шасси для Сашки. Подробности выяснять не стал, обрадовавшись тому, что рободевчонка не отдала за меня жизнь. Даже после пяти лет войны не научился относиться к такому спокойно. Будет жить — прекрасно. Новая тушка — ещё лучше, девочки любят обновки, вон, Алинка регулярно корпуса меняет.

Гранжевую глойти (имя в инструкции не значится, а сама она на вопросы не отвечает) отвели в медпункт Терминала и засунули в автомедика. Алина сказала, что устройство проведёт первичную детоксикацию и частично компенсирует последствия ломки, но вряд ли эффект будет длительным и стабильным.

Я решил, что это лучше, чем ничего, и мы должны хотя бы попытаться. На гранже негритоска точно кони двинет, а так — какой-то шанс.

Аннушка ещё не вернулась, и на совещании в переговорной Терминала собрались, кроме нас с Донкой, Костлявая, Керт и мадам Бадман. Ну и, конечно, Алина во плоти, то есть красивом новом корпусе.

— Я считала память дочери, — рассказала она, — и это было познавательно. Но и ей, и мне не хватает опыта социальных коммуникаций для самостоятельных выводов. Я бы хотела, чтобы вы, Лёха, поделились своими.

— Я не силён в интригах, — признался я, — да и в экономике с торговлей тоже. Недаром меня практически сразу раскусили.

— По моим наблюдениям, основанным на памяти Александры, вы вели себя как военный, а не как караванщик. Не шли на компромиссы, не поддавались давлению, не пугались угроз, демонстрировали готовность к конфликту. Были собой, а не отыгрывали роль торговца.

— Увы, наверное, ты права. Из меня хреновый шпион. Поэтому я в первую очередь скажу с точки зрения военного: сколько-нибудь значительной боеготовности они не продемонстрировали. Это смесь криминала и торговли, их предел — кошмарить тех, кто помельче, гадить чужому бизнесу и навязывать свой. Их вооружённая охрана — просто гопники с дробовиками.

— Означает ли это, что Терминал в безопасности? — спросила Алина.

— К сожалению, нет. У них, очевидно, достаточно средств, чтобы нанять ребят посерьёзнее. Так что не расслабляемся, они способны реализовать заявленные угрозы и доставить Терминалу неприятности. Более того, вся логика происходящего делает такую попытку неизбежной.

— Почему? — с любопытством спросила Костлявая. — Мы не лезем к ним, зачем им лезть к нам?

— Их бизнес-схема основана на постоянном росте рынка, — пояснил Керт. — Они не могут остановиться, иначе всё развалится. Должно быть всё больше клиентов, больше гранжевых глойти, больше караванов под их крышей, больше рынков под их контролем.

— Мне не показалось, что они очень успешны в этом, — сказал я. — Валютный курс не в их пользу, ассортимент товаров на рынке не потрясает, количество оптовиков тоже. Даже на Терминале, мне кажется, совершают больше сделок, хотя это не его профиль. У них есть два уникальных предложения, по которым они монополисты, — гранж и энергокристаллы для маяков. Но гранжевые глойти — это не для всех. Даже для караванщиков, которые далеко не образец этики, это перебор — день за днём смотреть, как у тебя в кабине умирает очередная девчонка. Не все готовы к таким людоедским практикам, а те, кто готов, — отморозки, с которыми трудно иметь бизнес. Кристаллы… Тут мне сложно судить, но это вряд ли массовый рынок.

— Я не понимаю, — задумался Керт, — если у них есть кристаллы для маяков, а маяки заряжают акки, почему бы им не продавать как услугу это? Будут акки, заработают резонаторы, караваны снова станут большими, гранжевые глойти будут не нужны, и никаких проблем с этикой, греби деньги лопатой!

— Мне показалось, — ответила Донка, — что с этими кристаллами что-то не то. Может, они не заряжают акки?

— Да, кстати, — вспомнил я. — Мафсал говорил о них как об альтернативе аккам, а не как средстве зарядки. Мне тогда не пришло в голову уточнить…

— Мафсал? — выпучила глаза глойти. — Ты хочешь сказать, что знаком с Мафом?

— Видел один раз. Не знаю, тянет ли это на знакомство. Но Аннушка его, похоже, неплохо знает.

— Так Мафсал жив? — завопила Донка. — Фигассе! Это же зверски круто, Лёх! Ты чего молчал-то? Это же всё меняет!

— Что меняет? — удивился я.

— Ты чо! Маф крутой! Его все боятся! Его даже Малкицадак слушался! Да если бы Мафсал знал, что Гремарх лезет в главные смотрящие, он бы его…

— А ты думаешь, он не знает? У него, напомню, кристаллы в маяке. Те самые.

— Ну, мало ли… — Донка заговорила тише. — Может, он не в курсе, кто за ними стоит. Прикупил по случаю. А кто б отказался?

— Мирена бы купила для завода, — подтвердил Керт. — Если цена не совсем аховая.

— Они, как я понял, хотят не просто продавать, а подсаживать на поставки. Может оказаться, что вход рупь, а выход десять, — пояснил я. — Лучше бы ей хорошо подумать.

— Но я бы всё-таки с Мафсалом поговорила, — упрямо настаивала Донка. — Не верю, что он с Гремархом заодно.

— Я не знаю, как его найти без Аннушки, так что пока это неактуально.

Никаких решений по итогам совещания принято не было, да, в общем, и понятно, почему. Моя миссия не провалилась полностью, конечно, но и успешной её назвать язык не повернётся. Живы вернулись, и ладно. Пожалуй, засветив вот так внезапно Донку, мы только добавили противнику мотивации до нас добраться. Скорее бы Аннушка вернулась, что ли…

Керт рассказал, что Крисса нашла способ активировать старые проходы. Девушка счастлива, от найденного в брошенных цехах оборудования её за уши не оттащишь, клянётся, что лучших каникул себе и представить не могла, но с практической точки зрения пользы меньше, чем они рассчитывали. Оказалось, что прибор открывает двери не куда хочешь, а только куда было задумано строителями этой производственной цепочки. То есть не создаёт новые кросс-локусы, а активирует старые, заглохшие так давно, что я их уже не чувствую.

— А как же рейдеры перехватывали караваны? — заинтересовался я.

Оказалось, что для этого использовался какой-то нештатный режим устройства, не то настроечный, не то аварийный. На него требуется меньше энергии, поэтому удавалось запитывать от обычного генератора, но поймать конкретную точку так нельзя, потому что «отключён блок позиционирования» (процитировал Криссу Керт). Поскольку прибор с акком у них один, то пришлось идти последовательно — открывая следующую дверь, закрывать предыдущую. Риски очевидны, а выгода пока не особо просматривается — караван так вести неудобно, сами производства сложные, непонятные, давно заброшенные, а главное — без источников энергии. Единственное, что можно сказать с уверенностью — все они были частью некоего глобального завода по производству искусственных… скажем так, существ. Крисса настаивает, что людей, но Керт считает, что у девушки слишком буйная фантазия.

— Хотя то, что мы нашли на третьем отсюда заводе, меня шокировало, — признался он.

До завода Мирены они пока не пробились, и неизвестно, смогут ли вообще. У Криссы уходит очень много времени на подбор кодов, и делает она это, похоже, на чистой интуиции. Срабатывает не везде — чаще всего, там, где по всей производственной логике напрашивается кросс-локус, никакого отклика получить не удаётся. Девушка считает, что причина в том, что ответная часть уничтожена. Далеко не все этапы глобального производства Коммуны пережили распад Мультиверсума на автономные срезы. А где-то могло и коллапсом накрыть.

— Но я больше боюсь, — вздохнул Керт, — что мы вопрёмся в чей-нибудь действующий завод, и нам будут не рады…

Сообща решили, что прекратим пока дальнейшее продвижение. Крисса категорически против, но она в меньшинстве, да и каникулы её скоро кончатся.

К вечеру Костлявая и Керт отбыли, чтобы забрать трофеи экспедиции, неугомонную грёмлёнг девицу, оборудование и вернуться на Терминал, отложив исследования до более благоприятного момента. Мне обещали вернуть акк к винтовке, чему я был, признаться, очень рад. Керт хотел вернуться к супруге и, вооружившись новыми знаниями, открыть ворота с Завода, хотя признавал, что без Криссы может не справиться. Всё это было очень интересно, но не касалось меня напрямую. Попрощавшись, я пошёл спать в Аннушкин пентхаус, где на большой кровати оказалось очень одиноко.

А утром на Терминал напали.