Пятый прыжок с кульбитом

Глава шестая, в которой вспомню все

Утро началось с солнца в глаз. Окно транслировало чистое голубое небо, под которым раскинулась яркая заря. Не обманули синоптики, погода наладилась. Может, и у меня все утрясется? Недовольно скривившись, я плотнее зажмурил глаза, что являлось нарушением канона. В этом месте рассказа следовало бы описать, как я весело вскочил, чтобы энергично заняться утренней зарядкой. Потом бы я побрился, принял душ и оделся. А после завтрака вприпрыжку умчался на работу, радуясь началу нового дня. Вместо всего этого я начал вспоминать вчерашний день. Слава богу, из памяти он никуда не делся, детали все сохранились.

Но при этом я попытался повернуться на другой бок. Сделать это не позволило препятствие - кот, который развалился под боком. Огромный кабан, сибирского дымчатого окраса, тихо муркнув, недовольно зыркнул желтым глазом. Потом голова его упала, и кот снова мощно захрапел. Хм... Странные дела. В этой больнице принято подселять животных к контуженым людям? Если котик тоже ударен на голову, платить за него я не собираюсь. Не дождутся!

С соседней койки подхватилась санитарка по имени Сеня.

- А кто это к нам пришел, - засюсюкала она сиплым голосом. - Лапик, Лапик, хочешь паштета?

Покормить животное ей не удалось - в палату повалила толпа незнакомых людей. Они улыбались, жали руку, и высказывали добрые пожелания. Создалось впечатление, что нас связывает множество общих дел. Вразнобой гости пели дифирамбы, и слова признательности за мои прошлые заслуги очень напоминали речи на поминках, когда об усопших говорят только хорошее. Отличная терапия для душевнобольных...

- Антон, я соскучилась, - грудным голосом произнесла чудная женщина с годовалым ребенком на руках. - Сколько можно валяться без памяти?

Сибирский кот куда-то слинял, на это место она аккуратно уложила малыша в матросском костюмчике.

- Обними Дашу, у нас носик с утра нехорошо сопит.

- И что? - не понял я.

- Давай-давай, Антоша, - приказным тоном заявила она. - Голова забыла, руки делают.

Не дождавшись ответной реакции, она сама уложила мои ладони на лобик ребенка. Потом погладила по щеке, улыбнулась ласково, и выпрямилась. Гордая осанка, тугая грудь, уверенный взгляд... Эта зеленоглазая королева точно мне кого-то напоминает. Где я с ней мог встречаться? И если примадонна с младенцем начнет сейчас утверждать, что ребеночек этот мой, возразить нечего. Вон у нее сколько свидетелей!

- Товарищи, - пробормотал я, машинально поглаживая ребенка. - Вы не поверите, но я с трудом понимаю, что происходит...

- Ничего, Михалыч, - радостно воскликнул крепкий мужчина с глазами волкодава. - Какие твои годы?

Из сбивчивых рассказов посетителей постепенно сложилась картина, которая ужаснула. Господи, да лучше уж дурдом! Как всегда, действительность получилась не такой, как бывает на самом деле. Трудно представить, но меня описали суперменом. Выше Ленина, которого в далеком прошлом называли «мозгом и волей революции», и круче Троцкого, «её разящего меча».

Более того, эти люди посчитали меня и тем и другим, как два удовольствия в одном пакете. Сплошной ряд небылиц, героем которых стал ходок через время и расстояния, чудесный лекарь, организатор, мастер спекуляций и надежный друг. Эдакий Мальчиш- Кибальчиш, который тайну не выдал, однако под пытками стал Иванушкой-дураком.

И тут в палату вошел Коля Уваров. Господи, счастье какое! Аж дышать легче стало: первое реальное лицо живого человека за весь день. Лицо это было свежим, бодрым, и обряженным в шикарный синий костюм с блестящими штиблетами. С первого взгляда становилось понятно, что сей красавчик невысокого роста - настоящий босс местной мафии.

- Так-так, - тихо сказал он.

Примолкнув, народ отпрянул.

- Очухался? Слава богу. Напугал ты нас, братец, - строгим тоном молвил Коля, оглядевшись. Так умеют давить педагоги, одним взглядом приводя в чувство расшалившихся учеников в классе. - Граждане, прием окончен. Прошу покинуть помещение.

На общем мистическом фоне Коля Уваров являлся реальным одноклассником и старым знакомым. Друзьями мы так и не стали, просто иногда сражались на бильярде. Правда, последние годы все реже и реже. Гоняя шары, в душу к партнеру не лезли, обычные приятельские отношения и треп на злободневные темы, вроде пенсионной реформы. Лишнего себе не позволяли, но чего, интересно, он ходит гоголем? Ишь, раскомандовался тут...

Угадав, видимо, мой вопрос, Коля бросил на тумбочку телефон, бумажник и связку ключей:

- Забирай свое имущество.

- Ты хранишь мой мобильник? - поразился я.

- Конечно, - хмыкнул он невежливо. - И ключи от квартиры, где деньги лежат. Или ты видишь здесь еще одну добрую бабушку? Кстати, звонила твоя внучка Маруся. Ответил, как раньше договаривались: ты на рыбалке, говорить не можешь.

О чем мы договаривались, я даже уточнять не стал. Предыдущую информацию еще переварить надо.

- И чего она хотела?

Коля поднял бровь:

- Как обычно, денег. У тебя на телефоне болтается достаточно, перевел.

Хм... С каких это пор у меня стало достаточно денег? В сервисном центре чаевых не дождешься, там проще кофемолкой в лоб получить. Дела...

- Кто еще звонил?

- Несколько раз люди требовали именно Михалыча. Сказали, дело личное, передавать на словах ничего не хотели.

- И такая дребедень целый день, - пробормотал я. - То тюлень позвонит, то олень.

- Один интересный звонок был из Администрации Президента. Некто Александра Беседина. Ни о чем не говорит?

- Не знаю такую, - честно признался я.

Клиентура в сервисе у нас широкая, и в любой организации бытовая техника имеется. Иногда она ломается. Но где я, и где Администрация?

- Склеротик, блин. А она знает, - поджал губы Уваров. - Я сказал, что ты болен, но скоро пойдешь на поправку.

- Спасибо. А я пойду на поправку?

- Вот постоянно ты влипаешь в разные истории, - брюзгливым тоном сообщил Коля. - Легкомысленный, вздорный тип.

- Рафик неувиноват! - возразил я не очень уверенно.

Коля слушать не стал:

- Страсть к сомнительным авантюрам у некоторых товарищей в крови. Еще одна такая победа, и я останусь без войска! Именно тогда, когда ты особенно нужен.

- И кому это я еще нужен? - осторожно поинтересовался я.

- Президенту России! - Коля Уваров рявкнул так, что Сеня в углу испуганно пискнула.

- А кто это? - индифферентно поинтересовался я. - Или имя такого человека нельзя произносить вслух?

- Боже мой, дожились! - цапнув со стола пирожок, он в один миг его нагло скрумкал. - Совсем ты плохой стал, Михалыч... Президент России у нас один - Путин Владимир Владимирович.

Хм... Память моя, что решето. Вместе с двумя годами эта инфа тоже выпала. Никакого трепета я не испытывал - бояться мне нечего, а для бешеной собаки семь верст не крюк. Если верить тому, что обо мне рассказали, несколько раз я умер. В той жизни, что не помню, часто встречался с разными людьми, прошел через многие испытания. Наверно, и с президентами мог на рыбалке беседовать. Только о чем мы сейчас будем разговаривать, когда память отшибло?

- ...Однако какой из тебя сейчас переговорщик? Ни на что ты не годен, - угадал он мои мысли, и продолжил печальную речь: - Если по мозгам все время бить, они и зарасти могут. Ты бы взял себя в руки, а? Аутотренингом занялся, черное одеяло затребовал...

- А может, медицину привлечь? - предложил я. - Лысый доктор у меня вызывает доверие.

- Специалист он хороший, - согласился Коля. - Но ему сообщили ту правду, которую он хотел услышать: наша группа выполняет секретные задания. И сюда попадают те, кто ранен в Донецке или Сирии.

- А я пострадал в Сирии?

- Нет! Ты злостный самовольщик! Вы все хотите мой смерти, - Коля взял паузу, чтобы отдышаться. - Некогда болеть, Антон. Давай-давай, соберись. Ты умеешь, я знаю. Сроку тебе - три дня.

Реабилитацию мне назначили на воле. Смена обстановки, по мнению Коли Уварова, должна дать толчок - другие запахи и некие знакомые образы могут внезапно пробудить воспоминания ударенного мозга.

- Валятся без толку ты и дома можешь. А уж капельницу там найдется кому поставить, - он протянул руку. - Давай, брат, поднимай жизненный конус. Завтра забегу на базу, проведаю.

Это решение он принял после беседы с психиатром, я не возражал. Они хотят встряхнуть винчестер, который застучал головкой. Почему нет? От домашнего творога и свежего воздуха хуже мне точно не станет.

- Ну что, Антон Михалыч, собирайтесь, - необычайно высокая девица по имени Анюта смотрела в сторону. - Отведу вас домой.

Пора, так пора. Санитарки убыли туда с утра, обед готовить и порядок наводить. А меня здесь вообще ничего не держит.

- Бедному одеться - только подпоясаться, - легко согласился я, одетый в джинсы и джемпер. Оставалось только трость подхватить. - Как поется в песне: Шахерезада Степанна, я готова.

Порывистым движением она крепко обняла меня, и в глазах вдруг почернело. Так бывает, когда в вагоне метро внезапно моргает свет. И это не свет в конце туннеля - вместо больничной затхлости в лицо ударил запах сушеных яблок.

- Вот так, значит, работает эта хитрая штуковина, - моргнув, пробормотал я. Солнечный луч заставил прижмурить глаз.

Обнявшись, мы стояли у раскрытого окна веранды. Ветра не было. Запах сухофруктов, гирляндами развешанных в углу, смешивался в облако ароматов с цветущей вишней и духом вскопанной земли. Отличный коктейль для ударенного мозга! Мне даже идти никуда не хотелось. Так бы дальше и стоял у окна, где душа отдыхает и никуда не спешит.

- Значит, здесь мы живем? - я отстранился, поскольку Анюта никаких попыток не делала. - Хорошее место...

Просвеченная солнцем сквозь тюлевые занавески, веранда выглядела картинкой из кино прошлого века: вязаный абажур на лампочке, под ним круглый стол, покрытый скатертью с рюшечками. Интерьер в стиле «ретро» дополняли ажурные венские стулья. А диван с откидными валиками в углу и тканые половички у входа подчеркивали необычную картину.

Девчонка отступила на шаг, из серых глазищ закапали слезы:

- Жили мы с вами, Антон Михалыч, душа в душу. Здесь, в этой избушке, и в вашей квартире на Чехова. Вся наша компания завидовала, ей богу.

- Так-так, - заинтересовался я, оглядываюсь.

Делить ложе с девушкой, конечно, не такой великий подвиг, о множестве которых мне товарищи рассказывали. Но в моем возрасте - поступок достаточно смелый.

Анюта всхлипнула:

- И все было хорошо, пока меня не укусила бешеная муха. Стала я, дура, о свадьбе мечтать, и метаться из крайности в крайность.

- Как это?

- Все можно измерить, только человеческая глупость безмерна, - девчонка шмыгнула носом. - Сначала в рот вам заглядывала и лебезила, а потом взялась бурчать. Принялась вам мозг выедать, как стерва старорежимная. Допилилась, дурында, тупой пилой!

- Хм... - закашлялся я. Смотреть на ее слезы было больно.

- Пошла между нами трещина. И мне бы успокоиться, сгладить разлад, да куда там... Когда нет ума, уже не будет - вожжа бабе под хвост попала. После очередного припадка разрыдалась, в горячке обидные слова сказала. А потом собрала вещи и ушла. Как оказалось, навсегда. Не черная кошка виновата, что между нами пробежала, а сама горшки побила. Дурочка истеричная...

Ничего этого я не помнил, но для понимания сути провидцем быть не надо. Картина казалась настолько ясной, что представить подобное не трудно. Небось, было и такое, о чем она умолчала. Например, как девушка-ураган тарелки яростно колотила, с криками о загубленной молодости на каторге. И только потом до нее дошло, что злая жизнь преподнесла урок: кто чужого не сберег, своего тот не увидит.

- Аня, хватит плакать. Что было, то прошло, - я вытащил из кармана пакетик одноразовых салфеток. - Но что-то мне подсказывает, что это еще не все.

- Конечно, свято место пусто не бывает, - согласилась она, прикладывая платочек к глазам. И послушно продолжила исповедь: - После меня здесь стали жить сестры Гольдберг.

- Много? - осторожно уточнил я.

- Чего много?

- Ну, сестер этих.

- А... Двое, - Анюта звучно высморкалась. - Сара Гольдберг с фамильным альтом, и Ада Гольдберг со своей дурацкой флейтой. Козы драные!

- Слава богу, хоть не с табором... - выдохнул я. - И что, сразу вдвоем заехали?

- Нет. Сначала Ада, потом Сара, - она взмахнула очередной салфеткой. - А потом уже

обе.

- А музыкальные инструменты зачем?

Видимо, я брякнул чего-то не то. Девчонка язвительно всплеснула руками:

- Репетировали они здесь, Антон Михалыч! А днем и ночью, без устали.

- Хм, однако! - не удержался я от возгласа.

Какие-то комменты из меня лезли еще, но я сумел их задавить. Информационный обвал грозил превратиться в лавину. А то ли еще будет? Мне следует потерпеть и дослушать: попала собака в колесо - пищи, но беги.

- Однако сестры долго не зажились, - продолжила Аня.

- Почему?

- Выехали в Израиль. «Отпусти народ мой», как сказал Моисей. И все такое.

- В смысле, на ПМЖ?

- Ага, воссоединение родственников. Сестры уехали, и их место досталось Сене.

- Кто такой Сеня? - обомлел я. - Мама родная, я не только психический, но еще и голубой? Господи, прости и помоги...

Анюта улыбнулась сквозь слезы:

- Нет, Сеня - это Ксения Люлька. Вы же видели ее в клинике. Теперь это ваша смуглянка.

- А ты? - выдохнул я несколько успокоено.

На этом месте необычного рассказа девчонка снова удивила:

- А я замуж вышла, только не за вас. Должна признать, вы молодец.

-Да?

- Вы не обиделись. Ни тогда, ни потом. Рабочие отношения у нас сохранились.

Хм... Анюта сообщала такие детали, которые требовалось осмыслить и переварить. Ладно, я ходок и спекулянт Бережной. Предположим, я шаман и великий колдун Антоний. Бог с ним. Но зачем он меня закинул в этот мир? С какой такой целью? Для чего я пришел сюда? Чтобы завоевать группу одиноких прелестниц? Интересная задача. Нет, любовь высокое и светлое чувство, спору нет. И любви все возрасты покорны. А то, что у меня теплые руки, к которым липнет слабый пол, я и без этих рассказов знал. Наша непростая жизнь постоянно подкидывает извечные треугольники, состоящие из мужчины и женщины. Но что бы оказаться таким женолюбом за короткий промежуток... Это надо постараться.

- А почему Алены нет в списке? - задал я вполне логичный вопрос.

Однако это белое пятно осталось тайной. Она пожала плечами:

- Сама удивляюсь, Антон Михалыч.

А уж как я удивляюсь...

- Мне пора, - Анюта шмыгнула. - До свиданья.

- Скажи, милая, могу я чем-нибудь тебе помочь? - мягким движением я коснулся ее плеча.

Вместо ответа она дернулась:

- Дура я, Антон Михалыч. Дура круглая. Что имеем, не храним. Потерявши - плачем.

Что ж, стоит промолчать. Спорить ни к чему, и так все ясно. Знать путь и идти по нему - не одно и то же. А я пока не то что бы ни иду, я и пути не знаю.

Девчонка снова всхлипнула, и растаяла без следа. Пропала, как будто и не было.

Рука моя осталась висеть в воздухе. Интересные тут фокусы девушки показывают... А новости такие, что вообще не передать. От раздумий отвлек скулеж и топотанье за окном. Я выглянул: крупная овчарка черно-коричневого окраса, повизгивая и взлаивая, металась по вскопанной клумбе. Энергично молотя хвостом, эта собака упорно делала вид, будто увидела в окне крайне дорогого и близкого человека.

- Шерсть ухожена, нос мокрый, глаза блестят. Собачка здорова, - пришла голову престранная мысль. - Раньше было не так...

Она бросилась в ноги, едва раскрыл дверь во двор. Овчарка скулила и вертелась юлой, а когда нагнулся, лизнула в лицо. От ластящегося зверя дохнуло такой любовью и обожанием, что в жизни не испытывал. А следом меня накрыло: я вспомнил.

Пласт воспоминаний вывалился ясно, будто файл, восстановленный из архива.