Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть II.

Глава 36

Комната живого замка, разменявшего третью тысячу лет, располагалась на самой макушке дерева. Лисы не любили сюда подниматься. Род оборотней Ку, за всё время своего обретения, так и не смог оторваться от земли. В их Роду рождались лисы: чёрные, серебряные и рыжие и ни разу не родилось серой лисицы летяги.

Ми Хо с некоторым удивлением осматривалась, она ни разу сюда не поднималась, и сейчас, стоя посредине, около винтовой лестницы, уходящей тысячами ступеней вниз до, самой поверхности, размышляла о том, а кто собственно следит за порядком в тех частях их замка которые по факту даже не несут в себе запаха хозяев. Чистота и порядок. Стрельчатые окна сияют хрусталём своих стёкол. Мягкий ворс коврового покрытия не исторгал из себя облака пыли, как это было в её покоях после особенно длительного загула. Она тогда пять лет пропутешествовала со странствующим циркачом. Приехала, и две недели наводила порядок… Эх. Отец ужасно ругался.

А тут чистота и порядок, даже мебель не задрапирована, как будто, только убрались. Она задумчиво провела пальцем по лакированной поверхности комода, старательно следя за тем, чтобы не повредить поверхность острым когтем. Нет, бабушка права, здесь идеальное место для проведения переговоров.

Острые ушки девушки дёрнулись, повернувшись к источнику звука. Снизу, на грани слышимости, шаркающие шаги по ступеням.

Бабушка.

Давно она не видела старую лису, взгляд зацепился за приоткрытую створку платяного шкафа. Странно. Шкаф? Здесь? Зачем?

Девушка подошла, распахнув створки, на инстинктах задержала дыхание, ожидая запаха старой одежды потраченной временем и молью. Но нет, всё пахнет свежестью и полевыми цветами.

Девушка с удовольствием зарылась носиком в ворох одежды, которую достала из ящика. Пахло дальней дорогой и цветом полыни.

— Внучка наконец решила подарить отцу внуков? — голос от лестницы заставил Ми Хо повернуться, чтобы тут же склонится в поклоне уважения к старшим.

Старая лиса с теплотой взирала на старшую внучку. Девочка, стала взрослой, а она и не заметила. Не даром старый шкаф явил перед будущей матерью свои захоронки.

— Откуда такие мысли? О мать моего отца, — Ми Хо разогнулась, но глаза не посмела поднимать. Бабушка, это серьёзно.

— А что старой лисице ещё можно подумать, увидев, как её внучка блаженно прижимает к себе детские распашонки? — тихо засмеялась седая лисица.

— Ой! — Ми Хо с удивлением увидела в своих руках детскую одёжку, — тот самый шкаф. Но у меня же никого нет?

— Когда это судьбу волновали такие мелочи? Большуха их Рода скользнула сквозь время, мгновенной переместившись к девушке, прижала юную лисицу к своей груди, — милая моя, наше дело рожать, когда придёт время. Хранить очаг своего мужа и оберегать его от глупых решений. Так велит Великая мать Лето, отмеряя нашу жизнь, заплетая косы судьбы. Впрочем, хватит об этом. Я послала приглашение женщинам Рода нашего юного князя. Они уже идут, я чувствую биение лесного сердца, дверь уже открыта.

Сквозь дерево стены, как сквозь занавесь, прошли одна за другой три женщины. Странная одежда, открывающая стройные ноги чуть выше колена, сразу притянула к себе взоры обеих лисиц. Серые, обтягивающие бёдра, юбки. Кипено-белые блузы, выглядывающие из-под строгих, серых в тон юбкам, жакетов. В этом чувствовался стиль и гармония, выверенная годами моды.

Ку Ми Хо думала о том, как она будет смотреться в таком наряде склоняясь в традиционном поклоне приветствия дорогих гостей.

— Дом Рода Ку, приветствует мать Князя Великого Леса, и её свиту в стенах родового замка, — старая лиса, разогнулась, величественно показывая рукой на группу диванов, составленных вокруг низенького стола, сервированного лёгкими закусками, сладостями и красным вином, — прошу разделить со мной и моей внучкой Ми Хо трапезу нашего гостеприимства.

— Я мать, моего приемного сына Юрия, признанная таковой Богом, Императором и народом двух империй, — теперь уже старшая женщина ответила, отвесив поклон уважения, синхронно повторённый её спутницами, Сергеева Ольга Ченыновна, с невесткой Ким Со Хён и слугой Рода Сергеевой Софией, принимаю ваше предложение благородная мать главы Рода Ку — Ха На.

Ми Хо не стала сразу разливать вино по бокалам, решив, что лучше сначала горячий чай, а потом уж куда беседа выведет. Девушка не чувствовала неловкости в гостях, лишь едва заметное напряжение. До срока, назначенного юным князем, оставался ещё целый день. Эта встреча, инициатива бабушки, отец скорее всего не знает о гостях. Заперся в своих покоях и никого не принимает.

Наконец, когда первые глотки были сделаны, и нежнейшее суфле на тонких вафлях из муки дикого риса оттенила вкус чая, бабушка заговорила.

— Когда я была маленькой, мне суждено было побывать под сенью эльфийского Мэлорна, — Ха На замолчала несколько затягивая паузу, — меня отдали эльфам заложницей, война между оборотнями и эльфами затянулась, стороны в конце концов решились на переговоры отложив месть. Поэтому отдали своих детей своим врагам, решившись на мир.

Старая лиса снова замолчала, а Ми Хо застыла, боясь пошевелится, бабушка никогда не рассказывала, что была непосредственной участницей древней войны.

— Говорят, что Бог создал матерей, — Ха На вновь продолжила беседу, смотря почему-то на Со Хён, — потому, что, не мог быть везде и сразу. Даже когда женщина сама становится матерью, её собственная мать по-прежнему остаётся защитницей.

— Мама — это то слово, от которого учащённо бьётся сердце любого ребёнка, — Ми Сук, подхватила нить беседы, положив ладонь на руку невестки, — матери всегда сильны.

— И кому как не нам, удержать наших сыновей от глупости, — старая лисица подалась вперёд, поочерёдно заглядывая в глаза гостей, — тем более юный князь, уже фактически объявил войну Райху. Герцог казнил моего брата, родного дядю Главы Рода Ку. Не к чему нашим мальчикам воевать. Война — это кровь с обеих сторон.

— Мир это хорошо, — Ми Сук улыбнулась одними губами, оставаясь бесстрастной. Изящно поставила чашку тонкого фарфора на столик, — но мир бывает только между равными. По силе, по влиянию, по древности Рода. Разве Род оборотней не давал вассальную присягу Роду хранителей Великого Леса? Разве записи в Книге нашего Рода врут?

— А разве не Род Сергея оставил своих вассалов нарушив тем самым присягу? Где вы были, когда эльфы вырезали наших щенков? — Ми Хо, порывисто вскочила, заставив поморщится бабушку и мать князя. Она оглядела сверкающими от ярости глазами, присутствующих, на некоторое мгновение задержав взгляд на Хранительнице, девушке вдруг стало нестерпимо стыдно за свой порыв, но она всё равно, на остатках упрямства продолжила, пусть уже и менее экспрессивно, — пуская их на перегной для своего Вечного сада.

— Да, такую клятву Род Лис действительно давал, и давал Хранителям Леса, но здесь только одна хранительница… — начала говорить старая лиса.

— Ку Ха На, — поднялась София, кланяясь старшей женщине, — мой господин Юрий, признан Лесом, я здесь сопровождаю его мать и жену, я Слуга моего господина, разве этого вам не достаточно, для подтверждения их права. Софистика сейчас не совсем уместна госпожа.

— И потом, — София снова перебила открывшую рот женщину, этот замок часть Великого Леса, отданный в древности роду лис для защиты от внешних врагов. Я слышу его шёпот, он приветствует нас в своём…

Девушка на долгий миг замолчала, собираясь с мыслями.

— Где? — не выдержала Ми Хо, тут же смутившись своей несдержанности.

— Чреве. Других интерпретаций я не могу подобрать, — смущённо улыбнулась София, — правда я никак не пойму, что значит взять бумажные листья для наших щенков из хранилища сбывшихся желаний.

Громкий, тявкающий смех заставил всех вздрогнуть. Старая лица смеялась, вытирая платочком слёзы из уголков глаз.

— Бабушка! — Ми Хо была потрясена, она ещё никогда не слышала смех старейшей лисы в их Роду, дома даже присказка имелась, мол скорее бабушка засмеётся, и вот на те тебе.

— Ой внученька, а шкаф, то не для тебя открылся, тут у нас сразу три претендентки на получение желаемого, — Ха На говорила сквозь смех, с трудом выдавливая слова сквозь лисье тявканье, — Примите искренние поздравления. Сударыни. Вы все трое беременны.

Разлившаяся по помещению тишина, ударила контрастом после смеха старой лисицы по ушам присутствующих. Гости замерли, переглядываясь. Наконец старшая из их рода заговорила: — «Уважаемая Ку Ха На, я рада новости о беременности моей невестки и слуги моего сына, это новость достойная праздника. Да и я с удовольствием понесла бы это сладкое бремя, будь на то физиологическая возможность… Но к чему такое безудержное веселье, что смешного в том, что мои девочки могут быть беременны?

— К тому, уважаемая мать князя Юрия, — глаза старой лисицы, всё так же искрились смехом, — старое дерево решило за нас, признав за вами право на пелёнки из старого шкафа. Я не знаю что там у тебя с физиологией, Несущая Стужу, но если замок несёт нам весть о твоей беременности, значит так и есть, не сомневайся. Можешь смело нести радость своему мужу. А я… ну не прямо сейчас, попозже, вот чайком побалуемся, пойду порадую сына с обретением старшей семьи.

Старая лиса встала из-за стола, жестом подозвала к себе Ми Хо. Обе женщины подёрнулись туманом обратившись в звериную ипостась. Обе предстали перед гостями в виде высоких под два метра существ, одетых в просторные сарафаны с головами лисиц, открытые участки тела, покрыты искрящейся неярким блеском шерстью, за обеими развевались, как флаги на ветру, по девять пушистых хвостов. Вибрирующий голос наполнил пространство, заметавшись эхом от отсутствующих в комнате углов.

— Род Ку, и я, старшая женщина в Роду, вместе с младшей, приветствую женщин старшего Рода. Отныне и на веки вместе. — Обе лисицы поклонились в поясном поклоне, широким жестом правой руки касаясь пола.

Ми Сук сразу поднялась, выходя из-за стола, и становясь напротив лисиц, боковым зрением отмечая за собой поднявшихся девушек.

— Мы женщины Рода Сергеева, признаём и принимаем младшую семью Ку, — женщины склонились в традиционном корейском поклоне сложив руки на животе, — Да будет так.

Через пять минут, тишины за столом, лёгкого позвякивания посуды и журчания наливаемого напитка, Ха На спросила: — «До нас дошли слухи о поступлении князя в Академию. Так ли это?»

— Это так, — кивнула Ольга, — Юра будет учиться вместе со своей дружиной и юной невестой, это младшая сестра его старшей жены — Юн Ми.

— Жалко только мне нельзя быть со своим мужем, — посетовала Со Хён, помешивая чай деревянной ложечкой, — правилами запрещено. Что за правила такие?

— Правилами запрещено жить вместе с мужем на территории академ-городка, а у нас есть приличный дом близ ратуши, там можете жить. Муж будет посещать жену во время увольнительных в город. Ку Ми Хо? — женщина повернулась к внучке, — пришло твоё время поступить на факультет целителей. Если князь примет твою верность, будь готова служить.

— Дом это хорошо, — задумчиво посмотрела Ольга на юную лисицу, — но нам женщинам не стоит забывать, кто, должен, принимать, решения в наших родах. Мы все го лишь шея. Так правильно. Не стоит об этом забывать.

— Правильно говоришь, — Ха На кивнула в согласии Ольге, — но кто они без нас? Что может голова без шеи? А вот скажи мне, мать князя, есть ли у вас мужчины, готовые принять женой мою внучку Ми Хо. Девушке давно пора становиться матерью. Шкаф долго ждать не будет.

— Побратим моего мужа, — задумчиво произнесла Ольга, глядя в нечеловеческие глаза старухи, — тесть моего сына, ему давно пора привести в дом третью жену.

***

Поля пепла. Голос Василия ещё стучал в моей голове, как набат в черепной коробке, утром, после хорошего перепоя.

Дрожь. Крупная дрожь охватила моё тело, словно я сильно переохладился, замёрзнув маленьким котёнком около дверей торгового центра. Там сзади было тепло зелёного моря, а здесь… Здесь. Глад, Мрак и холод. Иначе не скажешь.

На всем протяжении серой равнины, везде куда дотягивался взгляд, простирались поля смерти. Кругом валялись куски тел, и труппы павших воинов, торчащие из земли мечи, валяющиеся щиты и копья, переломанные стяги с обрывками знамён. И чёрные вОроны, в большом количестве сидящие везде где только можно.

И пепел. Пепел был везде, на земле на телах и оружии, в открытых, мёртвых глазах. А ещё тишина и неподвижность.

Птицы казались нарисованными, в своей неподвижности. До меня не сразу дошло, что нас окружает неестественная тишина, разбавляемая лишь дыханием двух людей. Казалось, мы попали в некое отражение мира, в нарисованную, великим художником, поражающую своей реалистичностью картину смерти. Ощущение безмолвия давило бетонной плитой на психику. Время застыло, оно тоже оказалось смертно. Мы оказались здесь и сейчас. Недвижимый воздух. Недвижимый пепел, замершее мгновенье. Вон, большой чёрный ворон, решил взлететь, да так и застыл в прыжке, широко распахнув свои крылья, зримо опираясь ими на твёрдый воздух. Взметнувшиеся хлопья пепла замерли, застыв недвижимо, подвластные кисти художника.

Странно, как это я раньше не замечал, отсутствие естественного движения грудной клетки у фамильяра. То, что мы в повседневье не замечаем, сейчас бросилось в глаза, отвлекая от ужаса, распростёртого за бортами нашей повозки.

— Поля смерти? Вася? — я с трудом оторвался от жуткой действительности, мельком бросив взгляд на лежащую неподвижно девушку, — поясни.

— Поля пепла, — поправил меня фамильяр, — или как их ещё называют поля праха. В нашем городе об этом месте знает каждый. Сюда попадают все разумные, принявшие сердцем путь воина, все те, кто принял свою смерть в бою.

— Ну да, Вальхала, слышал о таком месте, там ещё валькирии летают туда-сюда, — пробормотал я, пытаясь нащупать живчик на шее принцессы чеболя, искренне переживая за девушку и страшась пришедшей на ум мысли, — нам то, что с того? Нам бы домой, нахрена нам это кладбище павших героев?

— Валгалла — это чертог аватара Бога, отвечающего за войну и разрушение, а здесь… — Вася замялся, а я впервые почувствовал эмпатическую связь, показывающую страх рыжего, — в это место могут попасть только мёртвые, живым тут не место.

— Вася ты мне это брось, — я уже всерьёз начал волноваться за состояние Ли Юн Сон, девушка была без сознания. Не спала, а именно без сознания. Лицо бледное, дышит, но как-то очень уж медленно, и сердечко тоже. Ударов сорок в минуту не больше. Хотя аура ровная, без багровых оттенков. Прямо анабиоз како-то. — Я мыслю, значит существую. Мертвые думать не умеют. Лучше давай мыслить… Тфу ты… Думать, как выбираться из этой пепельной задницы. Если ты, мой рыжий, обернёшь свою ушастую голову назад, сможешь лицезреть свою легенду до самого горизонта.

Рыжий действительно обернулся, чтобы застыть сусликом, заворожённо вглядываясь, за простирающуюся за кормой, равнину.

Пепел. Помнится, читал о подобном месте, там писалось поля пепла… или роля праха, а чёрт не важно. Странно, но обратится к своей памяти не получилось… Помню, там погибли ангелы и демоны, и их прах покрыл всю землю. Мне ещё книга очень понравилась, хоть и коробило воспевание демонов, как класс.

Н-даа, не туда меня повело. Нервы, мать их.

— Вот, вот. Мы тут встряли. Кругом труппы. На руках спящая принцесса. А мне, между прочим, в школу завтра. — Я тоже поднялся, осматриваясь, выбрасывая мусор и истерику из головы, пытаясь поймать взглядом хоть чуточку движения. — что ты там орал, чтобы сдвинуть это корыто?

— Не… Бесполезно, теперь там ни грамма энергии, — Василий поймал мой вопросительный взгляд, пожал плечами, — там интерфейс был, прямо перед глазами проецировал панель управления. Ну там вперёд. Вправо, влево. И требование голосовой команды начать движение. А сейчас нет ни чего. Я уже пробовал. Боюсь дальше только пешком.

— А если я попробую закачать энергию миры в эту колымагу?

— А куда? Теперь это просто деревянные сани, не больше.

— Ну и ладно, давай попробуем пешком.

— Хозяин? — Вася кивнул на лежащую девушку, а её как? На руках понесём? Может вы это. Может вытянете носилки там, или ещё что?

Это, он сейчас что? Таким образом намекает, мне скудоумному, что там, где одни сани, там и другие можно вытянуть. А собственно говоря, почему нет?

Я закрыл глаза, мысленно представляя наше транспортное средство. Так, только лыжи нужны покрепче, тут всяких железок за глаза будет, задолбёшся санки таскать из близкого-далёка.

На плечи навалилась тяжесть. Ну да, мы чай не на матушке земле, не просто так из болота тянуть бегемота. Скатившаяся по виску капелька пота ознаменовала, окончание трудов моих тяжких. Ноги подогнулись под тяжестью задницы, отправляя пятую точку на встречу с диваном.

— Хозяин это что?

— Да что б меня, — восхищённо выдал я, пряча трёхэтажную конструкцию за длинным выдохом. Рядом с нашей колымагой, стояла, разбавляя пепельную серость, зеленью брони, БРДМ в Белорусском варианте. — Это, Василий бронированная разведывательно-диверсионная машина Кайман. И не спрашивай меня как? Сам не понимаю.

Передислокация в машину заняла неожиданно много времени. Сначала был сюрприз машина оказалась замкнута, обе двери были заблокированы на внутренние стопоры, а верхний люк пусть и имел отверстие под танковый ключ, ногтем открываться отказался на отрез. Вытащить ключ у меня не получалось, хоть ты тресни. На броне, окрашенной в зимний камуфляж, уже валялось с десяток ключей, разнообразной формы, вот только нужный отказывался перемещаться в текущую реальность. У меня, блин, коленки замерзли, броня подёрнулась инеем, видимо металл был проморожен до арктических температур, больно морозом веяло, заставляя на границе сознания биться мысли. А как заводить то будем? И есть ли в штатной комплектации подогреватель?

Очередной раз потянувшись за ключом в близкое-далёко вытащил блестящую, тяжёлую хрень, оказавшуюся при визуальном изучении натуральным золотым ключиком.

Выругавшись в сердцах, хотел было закинуть ненужную хрень в пепел подальше, да так и завис на пару секунд в замахе, как бронзовый матрос с гранатой.

Молоток и набор напильников достал без всяких приключений. Золото очень податливый металл. Так что отковать, и согнуть и поправить напильником, получилось без проблем.

Пятнадцать минут сосредоточенного сопения, под изумлённым взглядом Василия, и вуаля. Ключик… золотой, между прочим.

В момент, когда надавил на ручку ключа поворачивая механизм, сердце остановилось. Реально словил страх что сейчас мягкое золото просто провернётся, оставив мои старания в туне. Но… Слава тебе! Господи! Двойные створки люка распахнулись, обдав меня морозом, мигом покрыв ресницы инеем.

Подогреватель в наличии имелся, как и полные баки соляра. Двигатель, чихнув пару разом серым, жирным выхлопом, сыто заурчал на низких оборотах. Ну вот теперь живём. Мысль о том, что солярки хватит от силы километров на пятьсот я старательно гнал прочь, тут чай не шоссе, и ехать будем только ради того, чтобы не стоять.

— Хозяин? — испуг в голосе кота заставил меня нервно, дёрнуться. Саданувшись об броню стойки, до искр из глаз, выглянул наружу.

— Чего тебе блохастый?

— Хозяин посмотри, — Вася никак не отреагировал на собственную педикулёзность, показывая лапой на что-то за кормой машины, — там горы хозяин.

Осмотреться решил сверху, благо верхний люк так и оставил открытым. Пока вылазил, в голову пришла дельная мысль. Утёс, который пулемёт, лежал на полу принайтованный резиновыми хомутами. В деревне, оно без пулемёта, жить как известно, тяжело. Вася кот крепкий, вдвоём мы эту дуру сможем посадить на штатное место…

Размышления на тему боеготовности прервались, мои глаза, ожидавшие встреч с бескрайними просторами пепла, уткнулись в снежные шапки гор, вставшими стеной за нашей спиной. Вглядываясь в такие, пусть и кажущиеся близко горы, я передёрнул плечами, подавляя внутреннюю дрожь. Вот тебе Юра и цель, до гор топлива по идее хватит, а там уже разберёмся.

Нда, слона-то и не заметил.

Звуки.

Мир вокруг наполнился звуками. Чёрные вОроны, захлопали крыльями, скрипуче каркая. Ветерок, гнал позёмку из чешуек пепла, хлопая рваными стягами. Вася упираясь в деревянный борт тянул принцессу, подхватив несчастную подмышки.

— Давай помогу, — спрыгнул с подножки, перехватывая девушку, — давай ко второй двери, там есть штатное место, положим на носилки и пристегнём, а то мало ли. И ещё…

— Да хозяин, — прокряхтел котяра, положив стройные ножки себе на плечи.

— Там пулемёт в наличии, он похоже полегче нашей принцессы будет, сейчас на станок и по боевому расписанию.

— Это как?

— Как, как. Ты за стрелка, а я водителем. Мало ли кто нам по пути встретится. Драконы опять же.

— Чур меня, — передёрнул Василий плечами совершенно по-человечески, заставив улыбнуться своей мультяшной потешности.

Провозились мы недолго. Машин ган, встал как родной на турель. Тяжёлая тушка крупнокалиберного патрона в затвор. Сыто лязгнул метал. Все патрон в патроннике. Лента на пятьдесят патронов звякнула металлом зелёного короба.

— Ну всё, к бою готов, — я с удовольствием похлопал по железу, — можно трогать.

Росчерком серой молнии мимо лица пролетела птаха, привлекая моё внимание. Птичка сделала круг, вновь устремилась к моему лицу, заставив меня напрячься агрессивным поведением.

Нарушая законы аэродинамики и физики, в части энергии масс, птица замерла в воздухе, не долетев сантиметров шестьдесят до моего носа, сразу изменив моё мнение касательно видовой принадлежности к птичьему племени.

Напротив моего лица висела миниатюрная девушка, не более десяти сантиметров роста. Пшеничного цвета волосы, уложенные в тяжёлую косу, заплетённые по кругу на голове, красивое, строгое лицо, алые губки, сжатые в недовольную струну, даже ямочки на щеках от меня не спрятались, как и цвет карих глаз. Высокая шея, острые ключицы, глубокое декольте платья из перьев, скрывающее выдающийся вперёд бюст. Вот только ног не было. Вместо них было нечто, похожее на винт вертолёта Леонардо, который Давинчи, медленно вращающееся вокруг оси эклиптики.

— Гамаюн! — ахнул, невесть, когда взобравшийся на броню Василий, — нам хана.

Ахренеть, воскликнул я мысленно, не в силах отвести глаз от летающей гостьи, которые не смотря на размер миниатюрной дамы, бездонными озёрами глаз, закрыли от меня горизонт.

Миг, и прямо мне в сознание полилась музыка песни. Нежный и чистый голос, завораживал не давая понять смысла слов.

Толчок в плечо, не остановил песню, и не вынул меня из омута женских чар, но слова. Чужой язык, смысл слов которого полились потоком, отдаваясь вибрациями, заставляя сиять моё солнышко, ярко вспыхивая цветомузыкой, в такт песне.

В землю меч, войне конец

На щитах несут героев.

И ладью наполнят кровью

Море слёз вновь примет воев.

Князь ушёл, оставив меч

Сын вернётся, им стеречь.

До тех пор, покуда кости,

Пеплом спрятаны от жён.

Будут ждать? Тебе решать.

Тронуть прах, иль в высь отправить

Души ближников своих.

Могилу поперев на Саур взойти.

Вынуть меч и превозмочь

Кинуть кличь и повести

Рати прочь из пепла в ночь

Вновь всех собрать, под сень деревьев,

Под песни дев и треск поленьев.

Песня потухла, как костёр, залитый ливнем, оставляя шипенье пепла и запахи мокрой земли. Очнувшись, встряхнулся разгоняя кровь по жилам. Девушка так и парила в полуметре от моего лица, только теперь она повернулась назад, показывая маленькой ручкой в сторону гор.

В голове, словно я общаюсь со своими деревьями возник образ огромного кургана, со склоном, простирающимся в сторону вьющейся по степи реки. Эхом прилетело, шёпотом ветра, сказанное название.

Саур Могила.

Нам туда, это я точно знал, как и то, что на поля пепла, нас занесло высшими силами не просто так.

Яркий росчерк перед глазами, выкинул меня из размышлений, заставив сосредоточится на действе, происходившем перед нами.

Летающая девушка начала медленно, но с заметным ускорением наматывать вертикальные круги, оставляя за собою заметный след светящейся головёшки, бордовой нитью повисая в пространстве. Существо, названное Васей птицей Гамаюн, всё ускорялось, и ускорялось, наматывая круги по орбите вокруг одной, видимой только ей точке, меняя плоскость эклиптики, превращаясь в размытый шар света, состоящий из множества нитей света.

Я заворожённо смотрел на странный танец, заворожённо вглядываясь в багровый свет. Сколько длилось представление, не представляю. Похоже, загипнотизированный, я на некоторое время выпал из реальности, потому что, в какой момент всё завершилось я не уследил. Казалось, вот сморгнул, и всё уже по-другому, всё иначе, даже воздух обрёл густой запах старого кострища.

Гамаюн, вновь висела передо мной на расстоянии вытянутой руки, странным образом не воспринимаемая маленькой, разум понимал, что она вот, только руку протяни и дотронешься. Но ощущения твердили, что она по боле меня ростом будет, просто перспектива такая. Летающая девушка держала в руке светящийся багровым мяч. Взмах руки, и мяч, по крутой траектории, летит в мою сторону, заставляя ловить его двумя руками, словно спортсмен по гандболу. В руках, приятной тяжестью, упокоился большой, сантиметров двадцать в диаметре… Я уставился на пойманный мяч… нет, не мяч – клубок. Клубок смотанный из светящейся багровым нити. Вон даже кончик свисает, отлипший от теплого бока.

Путеводная нить оставляя свой след,

Поведёт князя в даль, огибая печаль,

В моей голове снова зазвучала песня, заставляя вибрировать кости черепа, отдаваясь дрожью в зубах. Странные слова, неизвестного языка складывались из мыслеобразов, вспыхивающих белыми мухами на границах моего подсознания, даря понимание.

Огибая рассвет, огибая закат,

Обманув саму смерть, между птиц ты пройдёшь.

Берегись. Вверх смотри.

Повезёт не умрёшь.

Клубок в моих руках дёрнулся, выскальзывая из рук, шлёпнулся наземь, поднимая дымные фонтаны пепла. Подпрыгнув пару раз мячиком, с хорошей скоростью, рванул вправо, оставляя за собой поднявшийся пепел.

— Погнали! — Я метнулся к водительскому месту, с маху плюхнувшись на водительское сидение, шлем на голову, руку на рычаг коробки передач, — Вася держись и шлем надень.

Машина взрыкнула мотором, дёрнувшись вперёд, по дуге разворачиваясь, вслед за клубком, валко переваливаясь на скрытым пеплом неровностях.

В голове, серебром рассыпался звон колокольчика сложившись во фразу, сказанную женским голоском: — «Смертию смерть поправ, Божий Сын простёр над тобою, мальчик, свою длань»

* * *

Человек, чьим именем матери всех королевств пугают своих детей, задумавшись, застыл разглядывая карту, расстеленную на столе. Круглый массивный стол вздрогнул от удара человеческой ладони.

— Твари! — Шнаблёр Третий, потряс отбитой ладонью, стол оказался крепче. В дверь кабинета заглянул слуга, тут же юркнувший обратно, от греха подальше, — Шрэдрэка ко мне!

Сын герцога вошёл в кабинет, словно только зова отца и ждал под дверью.

— Отец?

— Подойди, — герцог Роденбрукский призывно махнул рукой, показывая на карту, — что видишь сын?

— Лес отец. Это карта старого леса, — Шредрэк непонимающе уставился на отца, не понимая о чём его спросили.

— Нет сын, — Шнаблёр поморщился, потирая отсушенную ладонь, — перед тобой новое государственно образование, которое возникло на ровном месте. Теперь это лесное княжество. Со своими границами. Со своей пограничной стражей. И как мне стало сегодня известно, со своими подданными.

Сын не ответил, с недоумением уставившись на развёрнутый на столе пергамент, с нарисованными на нём деревьями, дорогами, деревнями и Академией.

Отец и сын на некоторое застыли в молчании, даря кабинету напряжённую тишину.

— Отец, а как же месть?

— Молодец. — Шнабёр похлопал сына по плечу, — месть подождёт, нам нужно готовиться к войне. А пока…

— Что? — Не выдержал Шрэдрэк, затянувшегося молчания.

— Пока готовь посольство. Поедешь вручать вверительные грамоты. Любая война начинается с разведки.

— Я?!! В посольство? Но почему? Почему не твои дармоеды —министры?

— Война сын. — старый, но ещё очень крепкий герцог, заглянул своему сыну в глаза. — Нам сами боги послали этого мальчишку, наведшего смуту в нашем тихом болоте. Возьмём год на подготовку. И ударим. Всей своей силой ударим, стирая с лица нашей земли этот пережиток прошлого. Кому как не моему сыну возглавить маленькую победоносную войну, показав всем этим королькам кто в нашем болоте хозяин.

* * *

Тэгю с шумом втянул в рот горячую лапшу. Вкусно. Рамён у мамы Мии, самый лучший во всём Сеуле. Маленькая забегаловка на перекрёстке, по сути, большая палатка с клеёнчатыми стенками, только и того, что бы дождь внутрь не попадал. Пластиковые столы и стулья. НО лапша божественная, не распаренная от долгого ожидания своих клиентов. Самый раз. Кимчи из дайкона и огурцов, своей остротой может костёр под дождём зажечь. Идеально. В очередной раз, с шумным хлюпаньем втяну в рот длинные белёсые нити лапши, он от удовольствия закрыл глаза. Открыв же, чуть, не поперхнулся от неожиданности. Напротив него сидели Мия и Юн Ми, с интересом заглядывая к нему в тарелку.

— Мама Мии, можно нам тоже две порции рамёна, — Юн Ми сделала заказ, в нетерпении потирая руки.

— Вы как тут? — Мальчик с подозрением покосился на свою подружку, она то знала куда он пошёл. А вот Юн Ми теперь невеста его Капитана, и как себя вести с этой, не знающей берегов, девочкой, он не знал. И если честно, опасался.

— А мы к маме Мии пришли, — Юн Ми затараторила, не дав вставить слово своей подружке, хотя было ясно, что мальчик вопрос задал Мии, — У меня к ней серьёзный разговор. Ты же знаешь, нельзя начинать переговоры на пустой желудок. Вот сейчас поедим и будем разговаривать.

— О чём это юная госпожа собирается со мной разговаривать, — миловидная женщина, по которой было сразу видно в кого пошла её дочь, с улыбкой поставила перед девочками две тарелки. Она оглянулась. В маленьком заведении на пять столиков, никто не нуждался в её внимании, немного задумавшись, женщина решительно поставила стул к столу детей и присела боком, чтобы если что, сразу встать.

— Ой! — Юн Ми подскочила, быстро-быстро, сгибаясь в поклонах, стараясь скрыть заалевшие в смущении щёчки, — здравствуете! Я не поздоровалась, мне так стыдно! Только мамам не говорите.

— Так и быть не скажу, женщина вытерла руки о передник, с улыбкой приязни смотря на девочек, — Так, о чем разговор? Тем более серьёзный.

Тэгю увидел, как побледнела Миа ян, а Юн Ми замерла в нерешительности. Наконец она вновь склонилась, но только теперь в глубоком поклоне, сложив руки на животе.

— Госпожа Чуви, мама одноклассницы Миа, прошу позвольте быть вашей дочери моей компаньонкой. Она в таком качестве сможет поехать со мной на учёбу в Академию, — она вновь согнулась в поклоне, и уже не разгибаясь протараторила, — Расходы на проживание и обучение на себя возьмёт мой жених.

Тишина, разлилась пролитым на пол тестом. В заведении матушки Миа ян, чужих не было, все замерли, ожидая ответа. По их кварталу давно распространилась новость, о том, что юный принц из России забирает на учёбу из Кореии своих кадетов из школьного клуба и невесту. Что все они будут учиться не где ни будь, а за кромкой, в настоящей Академии Волшебства. И вот теперь, такая новость. Маленькая Миа, эта не блистающая красотой и удачей девочка. Тоже может стать звездой их улицы. Может получить очень престижное образование, открывающее дорогу в горние выси.

Женщина порывисто встала, нервно вытирая руки передником.

— Я сейчас. Только угольный брикет поменяю, — засуетилась она.

— Мама? А как это компаньонкой? — маленькая девочка, в форме младшей школы, затеребила рукав сидящей за соседним столиком молоденькой женщины, — она с ней играться будет?

— Компаньонка — Тэгю встав поклонился женщине, которая затруднилась с ответом, — это наёмная служащая, в чьи обязанности входит развлечение хозяйки, участие в поездках и учёбе, обеспечение быта и исполнение мелких поручений.

— А ещё, — Юн Ми осмотрела присутствующих, — Моя подружка, может стать Слугой Рода моего жениха, когда я выйду за него замуж. Вот.

Тишина так и не ушла из небольшой уличной забегаловки. Присутствующие перемалывали жерновами своих мыслей новость, ожидая решение матери Мии.

Впрочем, та не стала заставлять ждать себя долго. Войдя под полог уличной палатки, женщина приставила к стенке переносной печки, железные щипцы, стряхнула с волос капельки воды и обернувшись. Решительно взглянув в глаза ожидающих, громко произнесла: — Всем соджу за счёт заведения. Моя дочь едет учиться.

Тэгю обессиленно сполз на пластиковый стул, жадно хватая ртом воздух, он и не заметил, как задержал дыхание. Новость действительно была великолепной. Ведь он не покинет Мию. Они теперь смогут встречаться.

* * *

— Полчаса, полёт нормальный, — тихонько пробормотал я себе под нос, чтобы вздрогнуть от собственных слов. По спине протянуло неприятным холодком. — Так и накаркать недолго.

Тяжёлая машина уверенно держала курс за подпрыгивающим клубком, который в свою очередь, уверенно держал курс на снежные пики гор, которые и не подумали приближаться. Напряжение первых минут покинуло, как это всегда бывает на незнакомой дороге, я уже успел успокоится. Мысли начали медленно течь, перескакивая с одной темы на другую. А самое главное, в душе появилась твёрдая уверенность, что нам удастся, выбраться с этого жуткого места, домой, как Вася сказал в нижний мир, до дому до хаты, так сказать.

Мысли лениво свернули к холму с деревом на вершине, и зелёным уродам решившим пустить кровь, мне любимому. Вот интересно это были орки или нет. Вроде тоже зелёные, клыкастые. Ну а то, что носа нет и чешуя, так почему бы и нет. Много я орков в своей жизни видел? Ни одного. Вот. Змея решили разбудить. Черти.

Так. Стоп. Чертей я как раз видел. Они…

— Воздух — раздался, в интегрированном в шлем наушнике, голос кота, — Вижу три объекта на четырнадцать часов, летят в нашу сторону.

Когда Вася надел шлем я не видел, и даже предположить не мог, что мы подключены к бортовой сети, но эти мысли быстро исчезли из моей головы оставив за собой медленно расплывающийся образ кота, с кевларовым шлемом на голове. Глаза нашли три точки в верхнем правом углу лобового стекла. Привычным напряжением, приблизил объекты, которые при приближении оказались тремя странными птицами. Три тётки, а именно так они и выглядели, лица женские, хищные, нос крючковатый, как у киношной бабы яги, торчащие из за тонких губ острые клыки. Развевающиеся на ветру лохмотья, кожистые крылья, как у нетопыря, бьют по воздуху, в руках, явно оружие, похожее на арбалеты. Ноги не разобрать, толи, штаны, толи треплющие ветром, юбки.

— Вася к бою, — тангенты не было, и нажимать мне было нечего, но осапоженый котэ меня услышал, коротко буркнув в эфир.

— Принял.

— Ты главное первым не стреляй, — решил уточнить, случаи они всякие бывают. Мало ли лицо злое и нос кривой. Может у местных это эталон красоты, — мало ли. Может мимо пролетят.

Не пролетели. Когда три силуэта скрылись за стойкой кабины, не дав более себя видеть. Сверху, гулко, в три патрона, бухнула очередь, а броню крыши пробил железный наконечник стрелы.

— Ну ни хрена себе, — только и выдохнул, в безмерном удивлении. Тут броня не каждая пуля возьмёт, белорусы они такие, дерьма не делают. А тут стрелой. Из арбалета.

— Короткая, — голос в ухе заставил вжать в полик педаль тормоза.

Сверху загрохотала очередь, считай на расплав ствола.

— Минус две единицы, — спокойный голос, притушил горение адреналина в моей крови, — третья дама, перейдя на третью космическую уматывает на юго-запад.

— Где сбитые упали видишь, — умом я понимал, валить надо, но пробитая броня крыши покоя не давала, — командуй штурман. Нужно глянуть.

— Правее на пятнадцать градусов и метров сто вперёд.

— Принял, — я переключил передачу, плавно трогаясь. Глаза зашалили по пеплу. Нить клубка никуда не делась. Так и светится ломанной линией, указывая нам маршрут, — ты главное не исчезай ни куда, мы быстренько.

Странно, Вася никак не отреагировал на мою фразу, мог ведь и на свой счёт принять.

Тушку горбоносой красавицы увидел в последний момент, с трудом удержав машину от наезда на разорванное пополам тело женщины птицы. Двенадцать с половиной миллиметров это вам не там, раненных не бывает.

— Вася контроль периметра, — прокричал, выпрыгивая из-под защиты брони. Кот не ответил, я же, впившись глазами в кратер, оставленный телом в толстом слое пепла, поспешил к узнаваемой дуге арбалетных плеч.

Легкое, на удивление технологичное оружие, ложе явно костяное, с вставляемым внизу магазином на пять стрел, с наконечниками из блестящего золотом металла. Глаз зацепился за порванную перевязь, тянущуюся от оторванного крыла в гущу пушистого пепла. Потянув, вытянул разгрузку на пять магазинов. Странный материал. Похож на эпоксидную смолу…

— Вася лови, — Я хотел бросить коту магазин, и только сейчас повернувшись к броневику увидел повисшего на пулемёте фамильяра, голова в каске безвольно висит, ствол пулемёта поднят вверх, с приоткрытой пасти свисает тоненькая струйка крови. — Мать! Вася!

Запрыгнуть на капот и крышу, доли секунды, растянувшиеся в вечности. Мой фамильяр, неубиваемое по идее существо, убит? Рука по привычке щупает по шее в поиске жилки.

— Вот дебил! — арбалет в сторону. Обе руки по мышки, вытягиваю тяжёлого и такого родного котейку на броню.

Аура?

Есть вижу. Сосуд тонкого тела Василия пробит по косой, внутри видны завихрения линий перекрученных и сжатых в тонкую линию, повторяющую след от стрелы пробившей фамильяра насквозь сверху вниз.

— Врёшь, не возьмёшь, — рычу сквозь зубы накачивая ауру кота своей мирой. Золото света моего солнышка проникает в раневый канал, останавливая завихрения багровых протуберанцев боли. Ему больно. Меня буквально накрывает болью фамильяра. Руки дрожат. Слёзы из глаз, да чтоб меня.

Наконец боль уходит, а на меня сверху вниз смотрят горящие золотом глаза, вертикальные зрачки только что, расширенные от боли сжимаются в узкую полоску.

— Молоко будешь, — протягиваю коту высокий бокал, наполненный белой жидкостью.

— Буду, — только и произносит рыжий, и я становлюсь свидетелем невиданного зрелища.

Тоненькая молочная струйка, сверху вниз, с высоты поднятой лапы, переливается в открытую пасть.

— Охренеть, — только и смог откомментировать увиденное, а глаза уже шарят по небу, не успевая за крутящейся головой. Нам только гарпий, сейчас, для хепиэнда, не хватает.

— Вася ты как? за гашетку? Или вниз, под броню?

— Справлюсь, — кот встряхнулся, сев на краю люка, свесив ноги вниз, — Спящая красавица не проснулась?

— Не смотрел, — я отрицательно помотал головой, не отрываясь от пустого купола неба, — не до того было.

— Ты смотри, спит сердешная.

— Всё хватит, вон клубок снова рванул вперёд, и нам значит пора.

Следующие полчаса пробежали без особых происшествий. Горы стали ближе, обретя графическую четкость. С освещёнными, невидимым солнцем, снежные вершины, казалось можно уже руками пощупать. Но, совсем неожиданно, клубок свернул влево, и мы поехали параллельно горной гряде.

— Воздух! — голос в наушнике заставил вздрогнуть, — цель групповая, низколетящая. Идут параллельно нашему движения. На девять часов.

Точно, вижу. Ну ещё бы. Нас, наверное, сейчас очень трудно не заметить. В зеркалах заднего вида шлейф поднятого колёсами пепла только до неба не достаёт.

Приближаю картинку. Ого. Вот это кортеж.

Гарпии, девять штук. Идут клином. Широкие крылья синхронно взбивают воздух, выдавая большую слётанность явно боевого подразделения, и ещё морды явно мужские, и грудь острая, без первичных половых признаков. Блестят начищенным металлом кирасы. Явно вояки.

На то что бы увидеть, хватило пары секунд, глаза вернули привычную картинку, ухватившись взглядом за светящуюся в пепле путеводную нить. Мысль, мелькнула на периферии сознания, Гамаюн пела о угрозе с воздуха. Мы явно пересекли чужую территорию, завалив по пути пару местных. То, что, не мы первые стрелять начали ничего не решает. Значит выжившая ещё не подняла тревогу. А это явный пограничный патруль. Хорошо бы. С регулярами лучше не встречаться. Особенно учитывая мощность их арбалетов.

Я вновь повернул голову, приближая картинку. Ну так и есть. Арбалеты в руках, на животе притянута перевязью сумка с запасными магазинами. О, а вот это что? Неужели? Точно. На спинах крылатых, между крыльями закреплены парные ножны, выставленные рукояти клинков вынесены над плечами. Серьёзные ребятки. Нафиг-нафиг. Такой хоккей нам точно не нужен.

— Вася как обстановка? — прошептал в не существующую гарнитуру, — как там с другой стороны? Гостей не видно?

— Всё чисто, — Кот удивительно лаконичен, с чего бы это. Может каска во всём виновата?

Клубок в очередной раз круто поменял вектор движения. Хорошо хоть вправо повернул, в сторону таких близких гор. Я вглядывался в зеркало заднего вида, пытаясь рассмотреть наших попутчиков, давя в себе желание закидать Васю вопросами. Но нет, вон вижу, летающие ассасины, или кто они там, продолжили движение, проигнорировав наши эволюции.

— Вижу арку на три часа, — голос Васи наконец расцветился эмоциями, и ещё одну, и ещё.

— Клубок ведёт мимо, так что нам не туда. — пробормотал себе под нос, проигнорировав крик души, — нам мимо.

— Принято, — голос снова сух и сосредоточен.

— А ты чего так взбодрился, — молчать мне надоело, сжатую пружину отпустило, даря расслабленную мягкость.

— За арками видны проходы в другие миры.

Выругавшись про себя, не найдя, что ответить коту, с трудом подавил желание повернуть направо.

— Сначала дело, — начал почему-то уговаривать своего фамильяра, — Гамюн не к каждому прилетает, сам говорил.

— Да хозяин. — голос кота так и остался безэмоциональным, как у навигатора, — в крайнем случае мы при желании всегда сможем вернуться.

— Сам то в это веришь? — хмыкнул себе под нос, — вопрос риторический отвечать не нужно.

Кот отвечать не стал, а я, вывернув руль влево объехал, приличных размеров валун. Камней впереди появлялось всё больше и больше. Движение замедлилось. Пришлось сбрасывать скорость. Тяжёлая машина не предназначена для слалома. В иных местах с трудом удавалось проехать меж двух камней. Похоже вскорости придётся оставить технику на произвол судьбы, отправившись дальше пешком.

Впрочем, мои опасенья не подтвердились, преодолев затяжной подъём, пришлось резко тормозить, упираясь руками в руль, чтобы не расквасить нос о руль. Клубок застыл перед каменным обелиском.

Похоже конечная точка. Приехали.

— Вася контроль, я наружу.

— Принято.

— Юрисси? — испуганный голосок заставил обернуться.

— Проснулась принцесса? — спрашиваю не задумавшись, на великом и могучем.

— Юрисси я связана? Я снова одержима демоном? — голосок дрожит, глаза наполняются страхом.

— Всё нормально, — не задумываясь произношу фразу на корейском используя неформальные обороты, — ты просто уснула крепко, вот мы тебя и привязали, чтобы в движении не упала и не ушиблась. Сейчас развяжу.

Девушка, хотя скорее молодая женщина, этих кореянок не понять, каждый раз спотыкаюсь. Ли Юн Хён выбралась вслед за мной из бронированного нутра машины, с удивлением оглядываясь на серую от пепла равнину, оставленную позади колею с чётко прорисованными следами ёлочки шин.

— Где мы? — Юн Хён тоже перешла на панмаль, видимо стресс и всё такое.

— Вот сейчас и узнаем, — я подтолкнул девушку к машине, — ты на всякий случай побудь внутри, так безопаснее будет.

Обелиск в виде вытянутой четырехгранной пирамиды, метров шесть семь в высоту, выточенный неизвестным мастером из единой, чёрного мрамора, глыбы, возвышался передо мной монолитом гладкой, блестящей поверхности, в глубине мрамора словно за толстым стеклом, светился мягким светом, герб нашего Рода, за единственным отличием. Сверху, щита торчала рукоять легко узнаваемого меча. Моего меча – кладенца, острие которого выглядывало из-под шита, упираясь в основание обелиска.

— Неожиданно, — произнёс я, внимательно вглядываясь в глубину камня, повинуясь наитию двинулся вправо, реши обойти обелиск по кругу. Четыре метра, сторона у основания, фигня вопрос. Правда потряхивает внутри, но это так, мандраж предвкушения. Похоже я у старой могилы своего предка, а может и нет…

Дойдя до тыльной стороны, застыл в удивлении разглядывая выемки, явно предназначенные для подъёма человека на вершину пирамиды.

— Значит мне туда дорога, — пропел на мотив старой, военных лет, песни.

— Неожиданно. — Повторяюсь блин.

Посредине небольшой площадки, метра два по диагонали, венчающей вершину обелиска, стояла ещё одна маленькая пирамида, из которой торчал клинок, так знакомого мне меча. Тяжело вздохнув, бросил взгляд, туда вниз. Вася на броневике смотрит в небо, бдя и охраняя, из соседнего небольшого люка, над командирским местом торчит головка Ли Юн Хён, с детским любопытством во взоре. И камни, много камней вокруг, торчащие из пепельной подушки обломанными клыками. Нда. Мрачновато тут, ничего не скажешь. Мрачно и тревожно, вот как.

Решившись, берусь за рукоять, ожидая сопротивления тяну вверх и с лёгкостью, словно вместо полного ведра поднимаю пустое, выдёргиваю меч, вздёрнув его над головой.

В следующее мгновенье, всё вокруг приходит в движение. А сверху сквозь, тяжёлые пепельные облака бьёт луч солнечного света упираясь точно в остриё моего меча. И словно струна порвалась, с лёгким мелодичным звоном, луч распадается на мириады ярких искорок, осыпаясь вокруг яркими снежинками света.

Вдох, выдох. Взгляд скользит за падающими снежинками, чтобы увидеть, как на месте упавшей искорки из пепла собираются фигуры людей. С десяток ударов сердца и вокруг обелиска стоит грозное войско. Суровые лица седоусых воинов, восторженная юность безусых отроков.

Людское море. Сколько здесь? Наверное тысячи. Нет у меня опыта подсчёта людской массы.

Стоят молчат. Ждут. Тысячи взоров скрестились на мне давя тяжестью ответственности выбора. Отпустить или с собой повести. Как там Гамаюн баяла? И ведь чувствую, что не просто так высшие силы привели меня в это место. Опустившийся было меч, снова вздет вверх, разрывая тяжёлые облака.

— Во имя Рода! — Ору переполняемый чувствами

— Во славу Рода, — вторит многоголосое воинство, — Рррррааааа!

Тысячи взметнувшихся ввысь мечей слепят зайчиками отражённого солнца. Обелиск подо мною вздрогнул, Ближайшие ко мне воины синхронно шагнули. Пятеро в ряд, колонной, глухо чеканя шаг по твёрдой, каменной поверхности. Воины уходили прямо в обелиск, и я не выдержал, подошёл к краю чтобы заглянуть вниз. В нос ударил запах хвои и свежескошенной травы.