Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть II.

Глава 35

В родительской столовой царило оживление. Гул голосов мы с Софией услышали, ещё разуваясь в прихожей. За овальным столом, на кухне, собралась вся моя семья, включая деда с бабушкой. Перед дедом стоял наполовину полный стакан с чаем в серебряном подстаканнике. И всё. Остальные сидели за обеденным столом на сухую.

— Приветствую всех, — помахал присутствующим рукой, тщательно стараясь скрыть своё удивление.

— Доброго вечера вам, — София произнесла приветствие на русском, склонившись в глубоком корейском поклоне, со сложенными на животе руками.

— Прошу к столу, — мама показала рукой на пару свободных стульев подле себя, — мы тут как раз начали обсуждать проблемы воспитания современной молодёжи.

Судя по насупленному виду Ланы и воинственному настрою Лины, девчонкам явно не зашло родительское предложение. Обе сидят, как нахохлившиеся воробушки, губки поджаты, кулачки сжаты, прямо школяры перед родительским собранием

Лина так вообще, полыхает в ауре багровыми искрами, готовая вот-вот взорваться истерикой.

Да блин! Что тут вообще происходит?

— Мама? Мы что-то важное пропустили? Освети мне ситуацию, а? — наклонившись к маме, стал шептать ей прямо на ушко, боясь усугубить, так сказать.

— Дед приказал внучкам ехать в Петербург, с тем, чтобы продолжить обучение в Смольном, вот все и возбудились.

— Дед? А разве он может?

— Дед твоих сестёр, — но видя моё недоумение поспешила уточнить мама, — или ты забыл, что по деду они Романовы?

— Ааа, этот дед. — я даже как-то успокоился сразу, — ну и в чём проблема? С чего сыр бор? Смолянки. Мне кажется, об этом мечтают все девчонки Российской Империи.

— Эти дурёхи, видишь ли, ехать не хотят. Норов решили проявить, — мама говорила спокойно, только глаза смеялись, — до них вдруг дошло, что они с дистанции сошли. Причём обе сразу. Ты ведь уезжаешь, и надолго. Да ещё и без них. Всю свою банду берёшь, а их «Под каток воспитания благородных девиц». Это я тебе сейчас твою сестру процитировала.

— Ну да Лина может, — я в очередной раз оценил состояние Алины.

— Нееет сынуля, — мама лукаво усмехнулась, её явно веселило происходящее, — это если что, наша ведающая высказалась, слова Лины я здесь приводить не буду, чай не портовый кабак.

— Ох Ё! — Я в удивлении уставился на сестрицу, — она то чего? Это же столица. Там вечера, балы, хруст французской булки опять же.

— Ну я не знаю как там французские булки хрустят, но у Лины они сегодня гореть будут, — последние слова мама произнесла совсем без улыбки, глаза сверкнули тщательно скрываемым гневом, заставив меня невольно поёжиться. Это как нужно было выражаться, чтобы вот так вот… маму… на террор замотивировать.

— Маам? Так, что плохого в учебном заведении, в Смольном, говорят из смолянок лучшие жёны выходят, — я совсем потерялся в происходящем, в смятении вглядываясь в раскрасневшиеся лица родственников.

Дед насуплено молчал. Отец кому-то звонил, что-то яростно надиктовывая. Бабушка выговаривала сразу обеим сёстрам, о недопустимости такого поведения, а Лина с Ланой, тихо, в пол голоса её отвечали, и судя по полыхающим аурам, явно не извинения просили.

— В том то и дело, что только хорошее. Там тебе и знакомства, и высший свет, и Бал Дебютанток в перспективе, — мама усмехнулась, покосившись на деда, — только вот, твой дедушка, вдруг, решил посвятить твоих сестричек в императорские планы, да ещё и про долг перед Короной и Родиной напомнил. А они, дурочки твою Мартышу наслушались, себя уже в студентка Академии Волшебства и Чародейства числили.

— Мамуль, ты это, — я замялся, подбирая слова и аргументы, — ну… знаешь же говорят в народе, что ремнём воспитывать нужно пока поперёк кровати воспитуемый помещается, а потом бесполезно.

— Это вам мальчикам бесполезно, — мама сжала губы в тонкую полоску, не сумев сформировать улыбку, — девочкам это и после замужества помогает. Запомни. А сына, буде придётся воспитывать, так запомни, только физические нагрузки. Знаешь как в армии? От забора и до заката, розги только при особых условиях.

— Это как? — опешил я от маминых откровений, — как же ребёнка розгами, он же маленький.

— маленький он, это пока за мамину юбку держится, а как восемь лет исполнится, так ты его на мужскую половину, да к Дядьке на воспитание.

Да ни хрена ж себе! Я с оторопью хватал ртом воздух. Схватив стакан, подданный мне Софией, жадно присосался к содержимому, даже не понимая, что пью.

Так надо разворачивать беседу на более ровные рельсы.

— Деда? — позвал я Главу Рода, отвлекая его от чаепития, — а мы разве не должны отправиться к твоему арабскому другу?

— Сейчас отца Николая дождёмся, и будем выдвигаться, — он резко хлопнул ладонью по столу, заставив зазвенеть колокольчиками столовый сервиз, и замолчать присутствующих.

— Так. Слушать меня. — Лев Аристархович, обвёл присутствующих тяжёлым взглядом, вызвав у меня непроизвольную дрожь, когда очередь дошла и до нас с мамой, — Светлана Евгеньевна, Алина Евгеньевна, вам сейчас надлежит отправиться с бабушкой в наше имение, пройдёте краткий домашний курс благовоспитанных девиц, раз мать не смогла вам привить любовь к этикету. Ольга и ты сын, на вас дом Ку. Возьмёте малую дружину, а ты внук отрядишь с ним пятёрку своих великанов.

— Сделаю, — я, встав, коротко поклонился деду.

— Вот и хорошо, — дед удовлетворённо кивнул, — Мы с тобой и твоей слугой, дожидаемся священника и отправляемся к Хасану. Ясно? Вот и хорошо. Не затягивай с древнями, не заставляй потом и тебя ждать

Комната наполнилась деловой суетой. Бабушка, сразу, повела сестёр к дверям перехода, даже не удосужившись выполнить робкие их просьбы на переодевание. Мама с папой пошли в его кабинет, на ходу мне крикнув, что когда будут готовы, позвонят мне, скажут куда направить подкрепление, заставив зависнуть над вопросом, а собственно как?.

— Господин может вам подать ужин, — София тронула меня за рукав, возвращая на землю, — ваша матушка сказала накормить вас суточными щами. А ещё есть тушёный кролик в сметане.

— Давай кролика, — я кивнул девушке, потом спохватившись посмотрел на деда, — Лев Аристархович? Я успею перекусить?

— Успеешь, не спеши — дед тепло улыбнулся, сразу преобразившись в того старика, у которого я жил в имении, — поешь нормально, спешки никакой нет, а тебе нужно быть в форме.

***

В семье Кимов, в этот вечер, случился праздник. Бабушка приехала, она же тёща, она же мама второй жены.

Старший Ким тут же уехал, сославшись на большую занятость вызвав понимающие улыбки обеих его жён. Зато женский состав собрался за большим, овальным столом, чья столешница поражала своей монументальностью и качеством отделки.

Большие французские окна, в пол, открывали, пытливому взгляду старушки, чудесный вид на лесное озеро и сад перед ним. Садовые дорожки, по причине наступившего вечера, осветились огоньками ночной подсветки, более похожими на очень ярких светлячков, медленно летающих по над бордюрами, освещая красивые розовые кусты с огромными бутонами цветов.

Бабушка До Бон Сун, покачивала головой, разглядывая законную панораму. Этот русский зять, смог её удивить. А ведь, она до последнего не давала согласия на брак. Не хотела отпускать, к Александру второй женой, свою любимую Ха Сиа.

Если бы не имперский эдикт, запрещающий родителям отказывать в бракосочетании детям, после подачи прошение на бракосочетание, через Бокового советника по демографии, не позволила бы, и всё тут. Ведь за голодранца родную кровиночку отдавала. В государственную квартиру, где все жёны зятя, а потом и их дети, друг у дружки на голове жили, ещё и приёмыша взяли, и ладно бы парня, а то девку, которых под каждым кустом как головастиков в тёплой луже.

И подишь ты, и убогую пристроили, так ещё, и в дворянский род вошли. Да не просто так, а младшим Родом, вон дочка грамоту показывает, саморучно русским Императором подписанную. Да Георгий… ах были времена. Молодости даже война не страшна, древняя крепость императорский двор в изгнании, темная зала, свечи, тихая музыка и танец с венценосным мужчиной. Ах Георгий. Может напомнить… впрочем нет, не нужно, пустое это всё. Но кто ж знал. Кто ж знал.

Мимо их окон, по дорожке прошла странная парочка подростков. Высокие, тощие, но при этом ладно скроенные, похожие на лицо как два яблока с одного дерева. Дети шли степенно, с гордо поднятыми подбородками, при этом украдкой стреляя по сторонам глазами.

— А ухи! Ухи то какие! — воскликнула Бон Сун, разглядев довольно длинные, острые, смешно оттопыренные в стороны, ушки, у идущих мимо окон подростков.

— Это гости нашего зятя, — принялась было понять Ха Сиа…

— Тоже мне зять, — Бон Сун перебила дочь, сварливо поджав губы, разве о том есть запись в Большой Бархатной книге? Или ваша старшая дочь прошла обряд в русском храме? Нет? А…

— Хальмони, — Юн Ми подскочила со стула, склонившись в глубоком корейском поклоне, — Юра оппа, муж старшей сестры, о том сказал настоятель храма, отец Николай и…

— Ха Сиа тталь! Разве так должно воспитывать мою внучку? Как можно вообще допустить такое неуважение к старшим? Вмешиваться в разговор взрослых, да ещё и перебивать, — лицо бабушки покрылось красными пятнами, заставив Юн Ми вжать голову в плечи, а её матери склонить голову в раскаянии, — я говорила, не может пришлый создать правильную корейскую семью. Говорила?

Рука бабушки взметнувшись, с неожиданной для возраста прытью, хлёстко шлёпнула Юн Ми по предплечью, заставив девочку взвизгнуть.

Неожиданно стаявшая в углу кадка, с большим, в потолок, фикусом, подёрнулась рябью, разойдясь в стороны занавесью, пропустила вперёд рослого парня с правильными славянским чертами, наполненными красотой, отточенной длинной вереницей предков. Все женщины в комнате замерли, и только Юн Ми дёрнулась было к парню, но натолкнувшись на суровый взгляд матери, замерла в нерешительности.

— Доброго вечера сударыни, — обратился парень к присутствующим в комнате по-русски, и уже непосредственно к большухе, поклонившись в уважительном поклоне, на корейском, — хальмони. Спасибо, моей невесте недостаёт классического воспитания. Через месяц нам уезжать на учёбу, может возьмёте Юн Ми ян к себе, думаю это лишним не будет.

Взгляд у парня спокойный, уверенный, без всякого презрения и неуважения, так, что Бон Су ощутила удовлетворение от увиденного, поймав себя на мысли о приязни к мальчишке. Да такой действительно, будет семье опорой и троном Будды за которым будет спокойно и тихо.

— Юра зять моей старшей дочери, да будет так, твоя невеста поживёт в доме своего деда, до вашего отъезда, — она намеренно не стала уточнять статус своей внучки, раз уж парень сам назвал её своей невестой значит так тому и быть, слово сказано, — но почему ты с собой не берёшь мою старшую внучку? Почему Со хён остаётся дома, вдалеке от своего мужа?

— Слушатели академии не могут брать с собой членов своих семей, правилами это запрещено, считается, что это будет мешать студентам постигать науку и впитывать знания о волшебной стороне нашего мира, — парень спокойно смотрел в глаза женщине, ожидая следующего вопроса.

Хорошо раз так, — кивнула Бон Сун, — тем более с тобой будет твоя невеста, младшая сестра твоей жены, алмаз нашего Рода. А уж, я, научу Юн Ми внучку как следует себя вести, приличной хангук сарам девочке, с мужем сестры и своим женихом.

Пожилая женщина важно кивнула, отпуская жестом парня, который ни единым мускулом на лице не выказал своего неудовольствия тем, что его выпроваживают. Парень спокойно повернулся к комнатному растению, сдвинув вбок листья, шагнул в открывшийся проход и исчез.

Хороший зять, — лицо женщины осветилось довольством, — сильная кровь, первой у них с Юн Ми внучкой будет дочь, она переймёт твою силу помноженную на силу её будущего супруга.

Юн Ми вскинулась было в возмущении. Но слова вновь застряли в горле, не покинув губ.

Вот и правильно, мудрости старших нужно внимать молча, — Бон Сун кивнула, понимаясь со стула, — Ха Сиа ян, Юн Ми ян, пойдемте покажете мне ваше знаменитое озеро. Про него со всех телевизионных каналов рассказывают. Чудо света, прямо гордость Кореи.

Минут через двадцать спустя, три женщины сидели на диване качелей, обращённом к спокойным водам озера. По тёмной глади воды порхали светящиеся стрекозы, перескакивающие по отражающимся звёздам, оставляя за собой расходящиеся круги на воде, танцуя завораживающий танец. С ближайшей ветви, к поверхности слетела стайка, светящихся утльтрамарином, мошек. Казавшееся хаотичным, движение странных насекомых, стало формироваться в огромный, цветочный бутон, поднявшийся над водой на тонком упругом стебле. Над поверхностью воды, показались большие, тёмно-зелёного цвета, почти круглые лопухи листьев. Бутон, сложенный из быстрых росчерков света, неожиданно засветился, ярким, приятным, нежно-розовым светом. Ещё мгновение и над тёмной гладью воды, в тысяче отражений, засиял огромный цветок лотоса.

— Красиво — Бон Сун тихо прошептала, не отрываясь от созерцания, вызвав слитный вздох своих девочек.

Вновь, тишина накрыла сидевших на диване. Даже шум города не мог сюда пробиться, и, если бы не знание, что там, совсем недалеко, внизу, живёт и дышит огромный зверь, называемый городом, можно было бы подумать, что на тысячи вёрст окрест, нет ни единой живой души. Здесь на берегу лесного озера все мирские заботы остались там внизу, очищая души трёх женщин от суеты и забот.

—Дочь рождается вырастает, — внезапно произносит Бон Сун, разрывая тишину как лист бумаги, — и становится женой. Жене, нисходит благословение. И у неё рождается дочь. И она становится матерью. Так заведено.

—Мать воспитывает дочь, — подхватывает заклинание Ха Сиа, — и эта дочь выходит замуж. У неё рождается дочь. И мать становится бабушкой. Затем старшая мать — бабушка превратится в прах. Так заведено.

—Внучка станет матерью, потом бабушкой, потом прахом передав силу следующей. Только дочери наследуют силу Крови. Так заведено. — Произнеся слово ключ, Юн Ми засветилась золотым сиянием, медленно разгорающимся под её грудью, проникая в сидящих рядом женщин, зажигая огонь и в их крови.

Так они сидели, три видящих, освещая тёмную гладь озера, окружая нежный розовый свет лотоса золотыми всполохами. Старая хальмони в центре, её дети, положив головы к ней на плечи, смотрели на бесконечную, тёмную гладь воды, сливающуюся с ночным небом.

Трое не замечали, что стали объектом пристального внимания ещё одной женщины древней крови, чьи глаза в немом изумлении распахнулись во всю их эльфийскую ширь.

У каменного Мэлорна уже есть старшая мать.

***

Отец Николай прибыл как раз к моему возвращению, подойдя к лестнице, увидел священника входящим в родительскую прихожую. Я, собственно, выходил из своей спальни, возвращаясь от наших соседей Кимов, озадаченный произошедшим.

Не далее, как пять минут назад, почувствовав укол боли, до меня не сразу дошло, откуда прилетел сюрприз. Потянувшись к своим чувствам, с удивлением, обнаружил, что болит не у меня. Это Юн Ми, только что, почувствовала боль.

Дерево ответило на запрос голосом Алисы. Ну да, это я так, для собственного психического спокойствия, интегрировал в интерфейс привычный голос, отвечающий на обращения к информационной сети Леса.

И, что с того, что кроме меня никто не слышит. Мне так комфортней.

Голос, с лёгким машинными интонациями сообщил, что девочка сейчас в своей квартире, подаренной мной семье тестя, и ей только-что, было причинено физическое воздействие, отразившееся всплеском болевых ощущений в мышечных тканях плечевого сустава.

Поднявшись в свою спальню, как так и надо, не задумываясь, словно в соседнюю комнату, шагнул сквозь выступающую из стены кору дерева.

Оказавшись в обеденной зале, сразу встретился взглядом с пожилой хальмони с глазами Мафусаила.

Ох, таксиста маму, это же бабушка Бон Сун. Меня ею Со Хён пугала. Говорила если не понравлюсь у нас будут проблемы. Она де, до Имперской канцелярии дошла, противясь браку моего тестя с его второй женой. Род До один из старейших на Корейском полуострове. И решение о браке принималось, чуть ли не на уровне Императора Коджона. Вот попал.

Так, а тут похоже процесс воспитания идёт полных ходом.

За столом собрались все женщины нашего младшего Рода, за исключением, естественно, моей Сохи. Глаза у всех потуплены, мать Юн Ми, судя по штормящим эмоциям, вообще, сейчас, со стыда на первый этаж провалится. Моя будущая невеста стоит вытянувшись в струнку, губёхи дрожат, слёзки на глазах. Похоже, это ей от бабушки прилетело.

Действительно суровая хальмони.

Нужно спасать.

Когда я, обратившись, к старшей в комнате, женщине, со всем моим почтением, назвал Юн Ми своей невестой, глаза её бабули сверкнули ярче агата, на долю секунды ослепив меня зайчиком. Эмоции женщины полыхнули удовольствием от услышанного.

Не сильно задумываясь о последствиях, перекинулся парой фраз, отвечая на вопросы До Бон Сун, схлопотал озарение. А то, я же умный, тут же, не затягивая беседу, попросил заняться воспитанием моей невесты, и, воспользовавшись неосознанным жестом бабушки Юн Ми, тихо свалил в туман.

Чур меня.

И Юн Ми, наука лишней не будет. Пора уже взрослеть, а то с эльфами накосячила знатно. Никакого уважения. Интересно ей, видите ли.

— Где был? — окликнул меня дед, он как раз приветствовал священника, выйдя в холл дома, я же успел схватить мысль за хвост, о том что Отец Николай заходит в дом моих родителей без особого стеснения, как очень старый и надёжный друг, почему-то, раньше, я об этом не задумывался.

— Свою невесту навещал, там её бабушка До Бон Сун приехала, всех женщин на подоконнике построила и Юн Ми заодно.

— Это хорошо что невесту, стало быть сомнений в ней нет и планы на девочку присутствуют. — Дед довольно хмыкнул, кинув озорной взгляд на священника, — а то, что мелка ещё, не бери в голову, подрастёт и мясо, где надо нарастёт. Правильный выбор внук. Одобряю.

— Вот только Юра не забывай, — подключился отец Николай, — Юн Ми, чай, ещё совсем ребёнок, не женщина. Понимаешь о чем я?

— Не совсем святой отец, — Я в возмущении вскинулся готовый нахамить священнику, задевшему меня за живое. Тяжёлая рука деда, сжавшая моё плечо заставила заткнуться, кипя какашками внутри, не давая выплеснуться раздражению.

— Ну будет внук, будет. Не следует возмущаться когда тебе старшие совет дают, — дед ослабил хватку, твёрдых как манипуляторы, пальцев, потрепав моё плечо, — тем более отец Николай, плохого членам нашего Рода ни когда не пожелает.

— Господин? Может хотите кушать? Сварить вам лапшу? — София склонилась в глубоком поклоне, опустив взгляд.

— Нет, не надо, кролика тоже не надо, — я действительно с трудом подавил неожиданное раздражение. И чего спрашивается, если разобраться священник вполне себе прав, что ещё можно ожидать от пятнадцатилетнего подростка в его пубертатный период с дурными гормонами, — нас ведь ждут? Так ведь? Деда?

— Отец Николай, может повечеряем, или всё-таки сразу поедем?

— Поедем. Послезавтра святой праздник Пасхи, незачем тянуть и откладывать богу угодное дело.

Четыре машины кортежа, мы с Софией в одну, дед со священником в другую, и две в оперативное прикрытие, так и выехали за ворота, сразу набрав максимально допустимую скорость в городе, крякая сигналами на оживлённых перекрёстках.

Я почему-то ожидал длительной поездки, внутренне настраиваясь на пару часов езды. Однако обломс. Тридцать две минуты по внутренним часам. После подключения к лесной Алисе у меня появилось чувство времени. Я теперь могу секундомером выступать.

Мы подъехали к шикарному отелю со странным названием «Великое приветствие Сеула». Огромное, этажей на тридцать здание, построенное в форме компьютерного монитора, плоского и вогнутого внутрь

Охрана отеля, остановила кортеж. Машины встали, немного не доезжая до центрального входа.

Две с четвертью минуты ожидания, машины, плавно перекачиваясь на лежачих полицейских, спускаются на подземную парковку. Видимо СБшники ожидали, когда откроют ворота.

Улыбчивая девушка, кланяясь, приглашает в лифт. А там на крышу отеля. Ну а где ещё жить правителю целой страны, тем более такой богатой, как Эмираты.

Наверх мы поднялись в разных лифтах. Я со священником, а дед с Софией, что поделать безопасность наше всё.

— Мои дорогие гости, — мужчина лет сорока, как тот Карлсон, в полном расцвете сил, с глазами деда Хасана, встречал нас в огромной прихожей, куда нас довезла лифтовая кабина, — извините что встречаю в столь стеснённых обстоятельствах. Жилище небольшое, даже верблюдицу пришлось размещать в отдельном номере, ибо в этом места и так мало.

—Хасан ибн Султан аль Нахайян, мир твоему дому, — первым стал здороваться отец Николай, — Господь наш всемогущий. Господь семи небес и того, что они собой покрыли. Господь семи земель и того, что они несут на себе. Господь шайтанов и того, кого они сбили с пути истинного. Господь ветров и того, что они развеяли. Прошу тебя. Господи о благе сего жилища, и благе тех, кто в нём живёт, и благе тех, кто в нём есть!

Баррекя Ллаху фи-кя, — Хасан коротко, по-русски, поклонился священнику, после чего крепко пожал его руку.

С дедом он просто обнялся, похлопав по спине, затем отстранился на шаг внимательно его осматривая…

— Постарел ты дружище, а ведь я говорил тебе одна жена — для здоровья маловато будет.

— Ты это Васелинке скажи, — дед тоже демонстративно сделав шаг назад, осмотрел своего друга.

Оба, тут же расхохотались, видимо вспомнив что-то из прежних времён, после чего развернувшись к нам с Софией, так же, с улыбками, окинули нас взглядом. Переглянулись. Хмыкнули в унисон, снова, звонко рассмеялись, похлопывая друг дружку по плечам.

— Юра. Дорогой. Рад видеть тебя и твою женщину в своём временном доме, Хасан распахнул руки для объятий, не оставив мне других вариантов, как подойти и позволить себя потискать.

— Здравствуй дедушка Хасан, — наконец освободившись, молвил я, поворачиваясь к Софии, — позволь познакомить тебя с моей Слугой — Софией Сергеевой. Она будет мне помогать в сегодняшнем мероприятии.

— Вот завернул, — Хасан улыбнулся, — мероприятии. Так бы и сказал Шайтана гонять.

Естественно сразу никто шайтана гонять не стал. Нас усадили на ковёр, заставленный мясными яствами: пловом, фруктами и прочими восточными сладостями.

Меня, если честно, немного удивил, такой формат, но может быть так и надо, я, к своему стыду, не силён в восточном традиционном этикете. Под застольными разговорами ни о чём, в котором живое участие принял отец Николай, мы основательно подкрепились.

Наконец Хасан хлопнул в ладоши, подзывая знакомого мне мужика в белоснежных одеждах, с саблей на широком поясе, что-то прошептал ему на ухо и обернувшись к нам пояснил: — “Девицу, чтобы иблис не выпил её разум, мы усыпили, к сожалению следующий приём снадобья через десять минут, поэтому мои гости, прошу извинить старика. Время.

Двери в столовую распахнулись, и в комнату внесли клетку со спящей внутри девушкой. К её венам на руках были присоединены два катетера, один с прозрачной жидкостью, второй явно с кровью, хотя не уверен, просто очень похоже на то, что я в больницах видел. Мне, собственно говоря, тоже пару раз из таких инфузионных устройств переливали.

— Уважаемый мулла Николай, может посмотрите, вы, говорят, сильно поднаторели в изгнании бесов. — обратился к священнику хозяин. — правда я собственными глазами видел существо в которое оборачивается дочка чеболя Ли Кон Хи. Страшное зрелище хочу вам сказать.

— Нет она не одержима, здесь что-то другое. Юра может ты сможешь определить? А я прослежу, что бы чужеродные эманации не пробились в наш мир.

Я только кивнул, так как уже рассматривал странную ауру, выходящую за пределы железной клетки.

Девушка застонала, зашевелившись, заставив сияющий сосуд сжаться вокруг её тела, оставив за клеткой только хвост.

—Я сейчас возьму её за руку. София будь пожалуйста на стороже. Мне может понадобиться вся мира которая у нас есть. Жаль, что мы не в лесу, ну да ладно.

Взяв Юн Хён за запястье, а это была именно она, девушка сильно изменилась, похудела, кожа да кости, стал мерно считать её пульс, посылая в неё, с каждым ударом сердца, часть свой миры, стараясь получить отклик.

Неожиданно Юн Хён открыла глаза. Внимательно посмотрев на меня, девушка тепло улыбнулась и вдруг застыла, неживой куклой.

Глаза Ли, стали деформироваться, вытягиваясь вверх, превращая зрачок в вертикальную черту. Белая, гладкая кожа лица, начала стремительно покрываться бородавками и мелкой, едва заметной, тёмно-зелёной чешуёй.

Ещё мгновенье, и передо мной уже не человек. Странное женоподобное существо с бульдожьей мордой тирекса, без ушей и двумя вертикальными щелями, вместо носа.

Острый, раздвоенный язык метнулся к моему лицу, оставив на щеке неприятное чувство липкости.

— Наконец! Старая кровь! — голос скрежетал, голосовые связки явно были не предназначены для выдуваемых, острой грудной клеткой, звуков.

Мир застыл в кратком равновесии принятия решения. Я отчётливо понял, что, если сейчас эта ящерица проявит агрессию, мне не чего будет ей противопоставить, ибо убийство не входит в план лечения. Зелёное запястье четырёхпалой руки до сих пор покоилось в моей ладони. Не придумав ни чего лучшего, в тот же миг, я начал закачивать в свою руку миру, заставив заполыхать моё солнышко, пробивая аурным щупом враждебную оболочку, стараясь нащупать человеческий сосуд.

Есть! Вижу! Две ауры переплетены толстыми жгутами странной энергии, стянув их друг к дружке, создав непередаваемый в своей мерзости, по ощущениям, узел.

Зелёная рука дёрнулась, заставив меня сжать пальцы не разрывая контакт. Хрен тебе.

—Ах! — невольно вскрикиваю, когда рука ящерицы вывернулась из моего захвата, в свою очередь обхватывая теперь уже моё запястье, глубоко впиваясь острыми когтями в податливую плоть. Моя кровь, тремя тоненькими, золотыми ручейками, побежала по руке, через секунду соприкоснувшись с зелёной кожей.

Вскрик Софии слился с белой вспышкой, больно, прямо как сварочная дуга, ударившей меня по глазам.

Проморгавшись, в удивлении, обнаруживаю себя у подножия высокого, как гора, холма, на вершине которого растёт высокое дерево. А вокруг, до самого горизонта, тянется степь, покрытая волнующимся на ветру ковылём.

— Да что б меня всю жизнь таксисты возили, — сделав шаг вперёд, спотыкаюсь и падаю вперёд. Тело самостоятельно, без вмешательства мозга, реагирует, я кувыркаюсь, подпрыгивая и разворачиваясь в прыжке.

Врагов, поставивших подножку не видно. Хотя…

Обнажённое тело девушки лежит ничком в высокой траве, видимо об её ноги я и споткнулся.

— Ли Юн Хён, просыпайся, легонько встряхиваю посаженную на пятую точку девушку. Осторожно вливаю миру насыщая её ауру. Вот веки затрепетали, она вновь мило улыбается, заставив меня вздрогнуть.

— Аньёон хосэё Юрий си, — девушка зябко ёжится, обхватывает себя руками за плечи и вскрикивает осознавая своё положение.

Молча стягиваю с себя рубашку, протягиваю, и только когда мне благодарно улыбаются, понимаю какой я тормоз.

Потянувшись за платьем, неожиданно для себя вытаскиваю сарафан из грубой домотканой ткани. Что за хрень! Теперь я, лишившись рубашки, тяну на себя ставший уже родным камуфляж. И, оппа… оказываюсь в довольно-таки странной одежде. Кожаные портки и нательная рубаха с кожаной курткой поверх.

—Не надо, — девушка хватает меня за руку, глазёнки испуганные, по скуластым, худым щекам пробежали две дорожки слёз.

— Не надо, это ловушка. Змей заманил нас в свой мир, тут его дом. Он хочет заставить тебя пробить ему путь в древний лес. Я знаю, он думал моими словами, — понесла Юн Хён явный бред. Она ещё что-то говорила, несвязно бормоча мне в лицо, старясь донести, сказать что бы я её понял. Да только всё становилось только хуже, ранее понятные слова превращались в малопонятную тарабарщину. В конце концов, я совсем перестал её понимать.

—И чего бормочет, полоумная. — с трудом отодрав от себя её слабенькие пальчики, решительно стал взбираться на холм, — сейчас вот поднимусь, коснусь дерева и ву а ля, мы дома.

Телефонный звонок отвлёк меня от важных размышлений, о том, как из этого дуба откроется дорога из Попелидовки. О том, как много вокруг свежей травы, это же столько сена смогут накосить восьминоги. Да, да, правильно, моей маме нужно сено, много сена, у неё две деревни, там скотина голодная орёт.

Крутой бугор мешал быстрому подъёму к дереву. Наверное, метров сто от подножия холма, и кто только придумал сажать дубы так высоко. Ноги скользят по траве, разъезжаются, в пору на четвереньках подниматься.

Ну вот только подумал и раз, уже внизу.

Прямо на брюхе съехал.

Опять эта странная девица в мужской рубахе, кричит на своём тарабарской языке. Учи русский дура. А мне на верх, мне к дереву надо, надо прикоснуться к нему рукой. Это важно. Да что такое? Опять этот звук, так противно жужжит и вибрирует.

Чёрная коробочка у меня в кармане, это она жужжит и вибрирует. Выкинуть?

О ты смотри заговорила, коробочка заговорила.

— Ну чего ты там бормочешь, — прошипел я коробке, — мне тут на верх нужно понимаешь, там коровы недоены и крокодилы. Вася? Какой Вася? Василий?

Тарабарщина из коробки резанула знакомым словом, отзывавшимся чем-то знакомым, точно я ведь уже раньше кого-то так звал. Ну точно сейчас позову, с ним, мы однозначно, в два раза больше сена для нашей коровки… Нет мы наверх, к дереву… вдвоём проще.

—Василий к ноге я сказал!!!

Появившийся из неоткуда мужик с кошачьей мордой, в кожаном прикиде, тут же, мощно, пробивает мне в лоб.

Темнота.

Глаза открывать не хотелось. По привычке я скользнул в утреннюю медитацию, формируя из событий прошедшего дня сферы памяти. Давно у меня не было столь насыщенных дней.

Так стоп. Не понял?

Я резко поднялся, обнаружив себя сидящим в высокой траве. Рядом сидел в позе медитации огромный кошак, который рысь, который Василий, и ещё по совместительству мой фамильяр.

Кожаные ботфорты, заправленные в них штаны и кожаная безрукавка, на мой взгляд не самая удобная одежда, чтобы сидеть на попе, скрестив ноги. Руки разведены в стороны покоясь локтями на коленях, большие пальцы покрывают мизинец и безымянный. Указательный и средний стоят солдатиками. Ну прямо как староверы крестятся. Те тоже так пальцы складывают, а не щепотью, как положено. Шерстистая грудь открыта, а глаза, наоборот, закрыты. Медитирует паршивец. Вот только хвост выдает, как и положено у нервничающего кошака, дергается резко.

— Вася, рысь ты недоделанная, это что сейчас было? Ты почто хозяину в бубен зарядил?

— И ни чего я не заряжал, я это, — Василий поднял веки, с преданностью заглядывая в мои глаза, — порчу снимал.

— Чего, — я ошарашенно стал оглядываться, в поисках чего ни будь тяжёлого, — порчу?

—Хозяин, когда доккаэби получил твою кровь, он получил вместе с нею силу и собственно смог навести порчу, лишив тебя разума.

Вася зачастил, рассказывая о нашиз с принцессой чеболя приключениях.Точно, Ли Юн Хён, она действительно тут, вон сидит с распахнутыми глазами и открытым ртом. Причём в моей рубашке, если что.

— Зачем бил? Спрашиваю?

—Так с тебя любое колдовство там, или тёмная волшба со временем сама слетает, вот я и это, — рысь покаянно склонил голову, выказывая тем, свою степень расстройства содеянным. Только вон, кисточки на ушах дрожат, в такт внутреннему хихиканью. Ржёт кошатина рыжая.

— Васенька, — я начал медленно вставать, закипая, — я тебя сейчас, скотина ты рыжая на ленточки распущу. Нахррррена!!! Я спрашиваю!!! Пока бы дополз до дуба, пока бы дотянулся до Леса, там бы и так всё сошло!!! На хрена бил!!! Я спрашиваю!!!

— Юрий си. — Подала голос Юн Хён. Девушка смотрела со страхом, сжавшись в комочек в примятой траве, — русский плохо я понимать, язык корейский буду. Вам нельзя на гору, там живёт змей. Это он приказал Чиль Сон Синь, привести к нему старую кровь, ему нужен проход. Нужно, чтобы сами к нему пришли, и сами отдали силу. Нельзя наверх. Никак нельзя.

—Что за змей? — склон холма внушал своей крутизной, а примятая трава показывала, что не так высоко я и поднялся. Метров сто по прямой точно будет. А дуб конкретный такой, шелест листвы даже отсюда слышен. Кстати, — и, что значит перенёс?

—Юрий си, змей это Великий безногий дракон, — девушка крупно вздрогнула всем телом, со страхом оглянувшись на дуб, — повелитель доккэбери, это которые бесы по вашему, по русски, или импы по латински. Один из них, Чиль Сон Синь, завладел моей душой, он…

Продолжить она не успела, легкий ветерок, колыхающий траву позади Юн Хён, неожиданно обернулся зелёным существом с бульдожьей мордой. Удар кулаком по затылку девушки, отбросил её ко мне под ноги. Шпага прошила пустой воздух, тварь растворилась в воздухе, исчезнув с моих глаз.

Ну это ты зря, это мы уже проходили.

—Вася к бою, прикрывай спину, — вторая шпага наливает тяжестью левую руку, взгляд расфокусирован, ищет всполохи аур. — Сзади!

Кошачий клинок, на длинном хвосте, попадает точно в лоб ящеру, или кто он там? Имп? Почему-то бесов я по другому себе представлял. А ведь про импов Шишка, что-то рассказывал, он им гад полянку в аренду сдал.

Новый всполох ауры слева, заставляет наотмашь рубануть прямо через призрачную фигуру. Зеленокожая тварь проявившись, тут же опадает в траву бурым, мокрым песком. Красный всполох сзади заставляет резко присесть, пропуская чужой меч над головой. Родовая способность в очередной раз спасает шкурку моего эго. Разворот на носочках сапог, заставляет зеленокожего врага отпрыгнуть на пару метров назад, открывая мне безрадостную картину, десятка воинов, спешащих к месту схватки.

Зелёные морды, бульдожий оскал, странные бородаки под глазами, это точно не к нам в помощь. Тела закрыты одинаковыми доспехами, блестящими на солнце чешуёй металлических пластин. Наплечники толстой кожи с металлическими погонами, тевтонские шлемы наползают на лбы, кстати, очень похожие на немецкие каски, как их рисовали Кукрыниксы. Откуда твари только взялись, кругом зелёная равнина, спрятаться негде было.

Высоко прыгаю вверх и вперёд, благо, благодаря крутому склону, мы всё-таки выше нападающих.

Левая шпага уводит метнувшийся наперерез клинок, правая входит точно под кольчужный воротник, проникая сверху прямо к светящемуся сердцу врага. В транс вьюги вошёл не задумываясь. Уже в развороте, присев, подрезаю подколенные сухожилия сразу двух вояк, опрокидывая неудачников на спины. Чем тут же пользуется Василь, прорываясь через образовавшуюся брешь. Снова, красный вектор опасности, утыкается в мою поясницу, заставляя уйти кувырком с линии удара. Меч противника врубается в землю совсем рядом с моей тушкой, но меня там уже нет, скользя на спине по траве, я вгоняю правый клинок под латную юбку, чувствуя, как сталь скребёт по кости, проникая вглубь тела.

В уши врывается яростный мяв полный боли, заставляя отвлечься на доли секунды. Взгляд выхватывает картинку зависшего в воздухе фамильяра. Ноги поджаты, спина сгорблена, в широко расставленных руках шпага и мизерикордия, смотрящие своими остриями на врага, хвост над головой блестит, отражая сталью клинка солнечный луч, через всё лицо кровавая полоса.

Вспышка красного вектора упирается мне в переносицу, только и успеваю что подставить скрещённые клинки под удар, здоровенного, широкого, палаша. Зелёный чёрт навалился, нажимая на свою железку всем своим весом, нависая надо мною тяжёлой тушей. В нос ударил, тяжёлый, мускусный запах, а через мою черепушку, по диагонали, побежали непрошенные мысли, о бренном существовании одного престарелого подростка. Вот если мне считать прожитые годы, сколько мне тридцать три или сорок восемь? Это если суммировать бесцельно прожитые годы.

Две тонкие белые ручонки обхватывают толстую шею зеленомордого гада, добавляя веса в жмущие на палаш руки. Шпаги поддаются и лезвие касается моего лба.

Больно сссука.

Тонкий, яростный, женский визг, такие же тонкие пальцы впиваются в глаза здоровяку, нависшему надо мною, выдавливая глаза с вертикальными зрачками. Двумя руками, толчок вверх. Отбрасываю палаш от моего лица. Тут же упираясь плечами в землю, двумя ногами, резко распрямившись снизу вверх, загоняю каблуки в пах вражине. Истошный девичий вскрик обрывается всхлипом, заставляя сердце сжаться. Твою то мать! Юн Хён!

Движение справа, разворот на спине, правую шпагу в бедро. Рывком вспарываю мышцы, кровь голубым потоком хлещет мне, прямо, в лицо. Очередной гад, дергается, пытаясь достать меня своим палашом, но успеваю левым клинком вскрыть зелёному горло.

Перекатом, к виднеющейся женской руке, прижатой, тяжело ворочающимся телом, огромного, зелёного жука в немецкой каске. Правый клинок свободно проникает через височную кость, приканчивая беса. Мысли скачут веером, соприкасаясь с подсознанием и мышечной памятью, расставляют приоритеты.

Оглядываюсь. Живых нет метрах в десяти от нас, быстро удаляясь, улепётывают четверо оставшихся в живых противников. Пригибаются так, как будто нам есть из чего стрелять.

Точно! Стрелять!

Приклад АКа вжимается в плечо. Предохранитель на одиночные. Выдох. Над мушкой спина, вжимаю спусковой крючок… звонкий щелчок осечки, передергиваю затвор и опять осечка. И в третий раз то же самое.

— Хозяин, — Вася, тяжело дыша кладёт свою лапу на затворную крышку. — Здесь порох не горит. Физика мира другая. Мир волшебства и чародейства. Ёпть.

—Так, давай контроль проведи, недобитки нам не к чему, и бди. А я к Юн Хён, — я уже было развернулся к девушке, как проскочившая искра догадки, заставила снова вскинуть автомат к плечу.

В этот раз выстрел громко хлопнул по ушам. Очередь из трассирующих плазменных шариков, догнала последнего из бегущих. Следом, ещё по двойке в убегающих и всё. Враги кончились

— Так тоже можно, — Вася поскрёб в затылке, смешно сдвинув широкополую шляпу на лоб, после чего не глядя провёл контроль в лежащего ничком беса. Шпага барса вошла точно в затылок, а ко мне вернулось сомнение в видовой принадлежности напавших.

А бесы ли? Вот напавшие на нас в школе импы, вот те выглядели классическим импами, сиречь бесами. Может всё-таки издержки перевода.

Девушка лежала без сознания, лоб рассечён до кости, заливает кровью всё лицо. Два маленьких озерца крови в глазницах меня впечатлили до дрожи. На мгновенье испугался о потери глаз пациенткой. Полечил иху его маму.

Руку на лоб. Так, что тут у нас. Глаза целые. Рана на лбу страшная, но не смертельная. Более ни каких повреждений. Нет. Стоп. Ноготь на правой руке надорван.

Это да, это было сильно. Запрыгнуть на спину здоровенному амбалу. Если так разобраться, жизнь мне спасала, рискуя всем.

Шрам на лбу будет, но это ни чего, потом поправим, сейчас нет смысла собственную энергию тратить, у принцессы чеболя Ли своё солнышко имеется, совсем маленькое, почти незаметное, но есть. Вот пусть и трудиться, а мы поможем, подтолкнём в правильном направлении.

Вытянутая, из близкого далёка пластиковая бутылка с водой, почему-то обернулась кувшином в моих руках. По большому счёту и так сойдёт, но странно это, странно.

Вася доклад, — проговорил не оборачиваясь, омывая тонкой струйкой воды, лицо девушки, оставляя розово красные разводы на белой, мужской, рубашке.

Я закончил хозяин, живых нет, — рысь затянутый в кожу присел радом, приподняв голову Юн Хён, помогая привести лицо пострадавшей в порядок.

Телефон завибрировал в кармане старомодных штанов, подсказав монитором, что звонит отец.

Странно, что не дед. Ндааа?

Папа привет, — поздоровался первым.

— Сын ты где? Тут у Ланы истерика, говорит ты пропал, она тебя не чувствует в мире живых, это я тебе дословно цитирую.

— Па, всё нормально, мы тут чертей из принцессы знакомого тебе чеболя гоняем, вот пришлось отлучиться. Ты деду позвони, он, наверное, волнуется. Я потом, позже, сам его наберу.

— Хорошо сын, ты только сестру сам успокой, даю трубку, — из телефона донёсся всхлип, — Юрочка, братик ты где?

— Мы с Васей и Ли Юн Хён, где-то в степях, тут холм и дуб, почти закончили, скоро планируем вернуться, — затараторил я в трубку, только сейчас задумавшись, а как возвращаться, если через лес нельзя.

— Вот ты бабник, — голос сестры в трубке мгновенно стал стервозным, удивив меня незнакомыми нотками.

— Что с дочкой Ли? — папа спокоен, и даже деловит, но мне почему-то кажется, что он притворяется, — как всё прошло?

— Всё норм, па. Не переживай. Встретимся расскажу.

— Сын твои шпаги под гербом все в крови. В голубой крови. Сын? — голос отца зазвенел металлом, — Точно нормально? Уверен?

— Точно па. Подробности потом. Отдельно расскажу.

— Хорошо сын. Конец связи.

Я поднял очи в гору, точнее в холм, увенчанный дубом. Наверное, стоит разбудить спящую принцессу. Она хоть что-то, да знает. Может подняться и осмотреться. Может только этот дуб нельзя трогать. Хрень какая-то.

— Ну что, Василь, делать будем? — я отвлёк рысь от вытирания батистовым платком, (где только взял), шеи и ключиц девушки, — ей бы поспать, а нам информация нужна. Я понятия не имею куда нас черти занесли.

— Хозяин, нам чем дальше на Истинный полдень, тем лучше. Тут подле дома Великого змея, живым не след находиться. Это он пока спит, мы ему если и снимся, то так, лёгким приятным фоном, только вот змеёныши его, как оказалось бдят и дом своего папаши охраняют. — Вася поднялся, подхватив на руки девушку, — Валить надо. Я так думаю.

— Валить говоришь, это всегда пожалуйста, это мы можем, — потянувшись к своему байку, неожиданно почувствовал сильное сопротивление, почти такое же как тогда когда меч кладенец тянул.

Сани летом? Оригинально, — промурлыкал Василий, укладывая Юн Хён на широкую, мягкую лавку со спинкой, больше смахивающую на диван, в корме деревянных саней, вытянутых мною заместо моего чёрного любимца.

Сани размером с кузов газели, стояли на широких полозьях, оглобли отсутствовали, зато имелось сидение кучера и, собственно, возок с широким лавками, укрытыми, богато выглядевшими коврами и сонмом маленьких подушек, расшитыми красными, огненными птицами. Высокие борта, украшенные резьбой, собранные, как на старинных кабриолетах, дуги сзади, похожие на сложенную крышу. Шикарная тачка. Однозначно для ВиАйПи персон.

— Так Вася ты за кучера, я внутрь, буду даму охранять, — на меня накатило дурашливое настроение, откат после адреналинового шторма. Змей? Да хоть дракон. Пофиг.

Хозяииин? — Тон Василия никак не вязался с его брутальным обличием. В роли кота, из мультика про Шрека, он мне больше нравится, — а как же лошади? Как ехать то?

— А я по чём знаю, — мягкость диванов в санях порадовало моё посленожие, да и спине, чего уж там, стало гораздо приятнее, — кто из нас сказочное существо? Я что-ли? Коты в сапогах, знаешь, на дороге не валяются, нужная скотинка в хозяйстве. Так что изволь соответствовать.

— Хозяин…

— А ну живо на облучок! — Рявкнул я, — И давай, это уже. Правь. Куда ты там собрался. На истинный север?

Полдень, — поправил меня рыжий рысь. Забравшись на место кучера, он неожиданно заорал, — цоб цобэ!

Сани плавно тронулись вперёд, двигаясь с плавностью пассажирского вагона СВ, медленно разгоняясь.

— Молодец Василий. Будет тебе пару крынок со сметаной и одна со взбитыми сливками. Вот можешь, когда захочешь. Ты это Вась?

— Да Хозяин.

— Ты главное тормозить научись и поворачивать вовремя. А то, в разбитую морду ни одна крынка не влезет.

Дальше мы двигались без приключений, которых, если честно, я ждал.

Вряд ли полтора десятка зеленомордых, взявшихся из ниоткуда, свалились на нашу голову просто так. Да и потом. Моя кровь. Доккаэби по имени Чин Соль Син. Эта скотина получила мою кровь, он же меня с девицей Ли сюда притащил, к своему глав-гаду. Сильно сомневаюсь, что просто чаю попить. И он же — гад мутной воды, как пить дать, натравил на нас вооружённую банду своих соплеменников, или кто они там. Может такие же доккааэби, читай гоблины или черти, ибо на бесов совсем не похожи. Так, что, вряд ли нас просто так выпустят. Без музыкального сопровождения. Миссия, как я понимаю ещё не закончилась. Потом кровь, опять же. Даром, что ли, все сказочники пишут — руда человечья, она как маяк в ночи, далеко светит.

Где-то через шестьдесят восемь минут, мы всё так же ровно, как на лодке по зелёному морю, только на волнах не качает, плыли вперёд, на Истинный полдень. Мысли мои, уже успокоились. Принцесса чеболя спала, так сладко, что, глядя на неё у самого стали закрываться веки. Глаза я закрыл, а что бы не уснуть, стал считать секунды, стараясь попадать во временной лаг, параллельно решая астрологическую задачку, Истинный полдень это на запад? Или на восток?

На девяностой минуте, задолбавшись следить за секундами, как за овечками, решил оглядеться.

Очередной облом. Заместо морского бинокля, вытащил хрустальный шар. С раздражением, не добившись от прозрачного девайса, никакой пользы. Как я его ни крутил, всматриваясь через стекляшку в зелёные просторы, никакого эффекта приближения не добился. Собственная дальнозоркость никакого эффекта не давала, что, если честно, несколько поднапрягло.

— Вася, как думаешь? А почему, я, ни чего нормального из близкого далёка вытащить не могу. Всё через одно место. Вместо бинокля шар, вместо привычного камуфляжа непонятную кацавейку. А вот шпаги и автомат дедушки Калашникова, вынул без проблем?

— Хозяин, так мы же в верхнем мире. Тут другие законы. Ты когда своё тянешь, достаёшь без проблем, ибо они уже часть тебя, привязаны, как ниточка за иголочку. А остальное, оно из осколков миров тянется, а тут какие осколки. Тут своя физика, вот и получаешь аналоги.

— Нда, — почесал я подбородок, — страннее этого только наличие у тебя обширных энциклопедических знаний.

— Хозяин, это не ко мне вопросы, тебе виднее зачем ты, части своей души, такие характеристики присвоил, — Василий обернулся, с серьёзной миной на мор… лице, — если честно я, иногда, сам в шоке. И кстати хозяин, кажется мне, у нас проблемы. Горизонт.

— Что горизонт? — я всмотрелся в зелёную линию, — ох ёо.

— Ага, вот и я в прострации.

Привычная линия, от которой ожидаешь лёгкой изогнутости поражала своей необычностью. Изогнутость была, только не горбом, как на матушке Земле, из-за шаровидной формы планеты. А ровно наоборот, линия горизонта была изогнута, концами вверх, которые, в свою очередь, терялись в зелёной дали, прячась за безбрежными расстояниями.

Рука сама потянулась к телефону. Вот только, непривычное “Проверьте параметры сетевых настроек” заставили похолодеть. Первый раз на моей, новой, памяти, связь полностью отсутствовала.

— Связи нет? — участливо поинтересовался Василий.

Я уже было, собрался ответить, что ни будь этакое, язвительное, как резкое торможение бросило меня вперёд, впечатывая в переднюю спинку дивана.

На секунду перед глазами промелькнули тысячи кровавых мошек. Похоже сознание, пусть и ненадолго, но я потерял. Так как, совершенно не помню, откуда в моих руках оказалась, лежащая на другом диване Ли Юн Сон.

Что-то существенно изменилось.

Воздух?

Привстав, так и не выпустив сладко сопящую девушку, я поражённо замер, потрясённый открывшимся видом.

— Поля пепла, — голос Василия прозвучал в гробовой тишине.