Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть II.

Глава 1

ЧАСТЬ II

Глава первая

Лежу я в больнице дебильный герой.

Там ещё у Лерм`онта про молодого орла было.

Ну да орёл — я, только комнатный. Тридцать пять лет за плечами и что? Ну кто меня спрашивается просил снимать с себя метку высшего демона.

Учёный кот Василий поведал мне, о геройском герое, который совершил то, что раньше, в принципе, считалось невозможным. Нет снять метку можно, хоть и сложно, и это периодически делают священники, за одним маленьким нюансом, реципиент обязательно помирает в итоге.

Всё просто паучок, которого я обнаружил на своей пятке, Ахиллес, блин, недоделанный, намертво соединяется с аурой становясь её неотъемлемой частью. Этот паучок и есть та самая метка которую подселяют начинающему колдуну, тем самым создавая нерушимую связь между демоном и его аколитом. Через эту связь колдун получает тёмную силу и через неё же душа отправится по новому адресу минуя чистилище навсегда лишившись дара вечной жизни, ибо, как всем известно, душа бессмертна.

Вот эту метку я сначала получил при внезапной кончине одного директора с пониженной социальной ответственностью, ей — метке, видите ли, необходим носитель из смертных. А потом этот внезапно смертный чародей, взял и выдрал и сосуда свих тонких энергий эту чёрную, чёртову, хрень. Считай сам себе в голову выстрелил сделав в ней дырку. Вот жизнь и решила с таким придурком расстаться. Счастье, что рядом была Мария свет Витальевна. Реанимационные мероприятия Маша провела блестяще. Запустила остановившееся сердце…

Три раза.

Потом в больнице ещё пару раз доктора постарались, пока моё солнышко не зарастило отверстие.

Нет не так, ещё мне повезло с Софией, она вливала в меня всю благодать, всё что могла отдать, отдала. Иначе сердце бы в лоскуты порвалось. Короче сердечко мне подсадили капитально. Вот теперь лежу медитирую, размышляю, заодно сердечные мышцы восстанавливаю.

Когда на рассказ Васьки, о том какую глупость его хозяин совершил, попенял ему, что мол и так бы загнулся, раз связь заработал с нижним планом, оказалось, что не совсем так. Не я первый и не я последний, которому фортуна корму показала. Можно было в монастырь уйти, постриг принять, и жить монахом, молится, не грешить, и помереть в старости. Пусть и не от старости.

Да, я мог лишить себя всего мирского, в том числе права на статус наследника Рода, но жить. Правда под конец жизни всё равно бы церковь совершила обряд по разрыву богомерзкой связи, иначе только вниз.

Если вдуматься я сегодня умер пять раз, кошак недоделанный.

Бесит! Реально бесит. Нет в монастырь я не собираюсь и то, что чаша сия меня минула, радует безмерно.

Да чтоб меня опять таксист переехал. Где моя взрослая рассудительность и крепкие нервы, ну вот какого хрена нужно было сразу удалять эту чёртову хрень, взрослый мужчина сначала думает, потом опасается и снова думает, потом терпит до последнего и когда уже не вмочь, и болит так, что сил нет идёт к врачу.

Я вздохнул и поднялся с кровати. Меня уже не болтало и силы восстановились достаточно для спокойного передвижения по больничной палате. В этот раз лежу в випе, телевизор холодильник, отдельный туалет с ванной, все дела.

На диванчике прикорнула София. Умаялась бедолага, спит. Красивая как утренний цветок. Аура девушки сияет белым светом, восходящим куда-то в горние выси. Яркие снежинки благодати, как светлячки, медленно кружатся, тихо опускаясь на мою слугу.

«На мою Слугу» — странное выражение, по русски правильно говорить и писать — служанку. Но нет, Слуга это что-то большее, как оказалось, мною до конца не понятое. Папа сказал, что это моя сила нас соединила. Если подумать, не встреть, я её в том переулке, за ресторанчиком, умер бы вчера.

Тихо, на ципочках, пусть спит моя сказка ненаглядная, подошёл к окну.

Сеул столица — город который не спит. Несколько минут разглядываю дома напротив, наблюдаю, как бегут машины, и горожане-полуночники, в своём стремлении успеть. Куда не важно, главное для них движение.

А куда мне двигаться? Смерть пять раз подряд кому хочешь мозг прочистит. Мне вот тоже, жить здесь и сейчас, не думая о завтра?

С трудом подавив вздох оборачиваюсь к дивану. Спит. Может Ваську позвать, вопросов как блох, ползают сволочи по голове, щекотят, сосредоточится не дают. Интересно где мои? Отец наверное повёз девчонок домой, а мама в коридоре. Хотя, наверное, нет, со мною Софи, зачем им тут быть.

Решил вытянуть щуп потоньше, хочу почувствовать своих сестёр, Васька сказал о поставленных мною метках, значит могу и сделаю. Краем глаза замечаю зелёный свет. Висящее зеркало на стене загорается ровным зелёным светом. А ведь такое уже было. Вот так же светилось зеркало в моей комнате, я тогда ещё подумал о светодиодной подсветке, а до неё ещё лет двадцать, плюс, минус.

Матовая поверхность стекла колышется ртутью. Отражения нет, хорошо ещё, что совсем ничего не отражается, у меня сейчас сердечко слабенькое, могу снова в реанимацию загреметь.

А ведь, через вот такую поверхность, только чёрную, демон похоти протискивался. Значит что? Значит портал.

Лезть или не лезть вот в чём вопрос.

Хотя-я-я.

Нет нафиг. Спрошу Ваську, он умный, он знает. Серьёзнее нужно быть.

Не успела здравая мысль завершить свой бег, как в зеркале проявилось моё отражение. Заострившееся скулы, круги под глазами, красавец писанный. Да-а-а, потрепало тебя знатно Юрец.

Подмигнув своему отражению, тихо сажусь на пол, ноги скрещены, спина прямая, руки на колени, мир сворачивается в точку где-то в центре груди, ближе к позвоночнику. Это свёрнутое пространство вращается в глубине темноты, чувствую это вращение как пьяный ухватившийся за столб наблюдает раскачивающийся мир. Темнота становится серой хмарью, через которую усилием воли хочу рассмотреть, что там за этим туманом. Моё солнышко освещает серое ничто, растворяя в глубинах меня самого, мелочность и суетность внешней оболочки. Мира жёлтыми лучами обволакивает каждую частицу, каждый атом, упорядочивая и возвращая всё по своим местам. Мне тепло и, наверное, хорошо, мысль о поиске сестёр истончается в неге самадхи. Плавное кружение качает меня на волнах миры.

Я в центре…

Я звезда…

Мои лучи дарят тепло и свет. Свет моих лучей освещает стены и людей, коридоры, палаты.

Больница? Я в больнице. Понимание резко и сильно бьет меня по заднице.

Больно.

Зараза, чем это меня так.

— Господин с вами всё в порядке?

Открыв глаза смотрю на Софи, сонно щурящую глаза. В окнах палаты свет раннего утра, ничего себе помедитировал.

— Даже лучше, чем ты думаешь, — Ноги расплетаются с трудом, когда успел развернуться к дивану не помню, да и не важно, тут вопрос, кто мне такого пендаля отвесил, метелики до сих пор в глазах летают. — Софи мне бы смену белья, да душ принять. Не знаешь куда мама вещи положила?

— Да Господин, сейчас всё дам, — девушка грациозно потянулась, явив миру красоту Багиры из моего детства.

Я так и прилип глазами к плавности линий идеальных форм. Расстегнувшиеся пуговки халата, на миг показали жадным глазам женскую грудь с тёмно-розовым соском, сглотнув, резко развернулся к дверям в ванную, выдохнул, и отправился мыться.

Стоя под струями душа, строил планы на день, пытаясь выкинуть воспоминания прошлой ночи. Попросить девушку принять душ со мной не хватило совести, захотела бы, сама пришла или предложила помощь. А нет, значит нет, неволить не буду, не правильно это, не хорошо.

Можно подумать нужно мне это бельё, вытянуть могу в любую секунду всё, что мне потребно. Гормоны, помноженные на желание, вот что значит моя просьба. Это жене можно предложить вместе душ принять, а тут… Знаю, что не откажется, и это коробит, и жжёт душу, и совесть, и нервы, и вообще, не может она отказать, не имеет права. Не кукла она и не моя рабыня…

Меня злит собственная слабость и подспудное ожидание. Вот сейчас войдёт, сама всё сделает и мне не нужно будет страдать и бороться с собственной совестью

— Ай! Зараза! — Холодные брызги мгновенно покрыли кожу пупырышками гусиной кожи, считаю до двадцати и включаю горячую. Контрастный душ лучшее лекарство от… Неважно короче. Лекарство и всё тут.

Из душевой кабинки вышел мрачный, мокрый и расстроенный. Уткнувшись взглядом в развешенную на плечиках одежду понял, что София заходила пока я мылся, и этот факт, не добавляет мне хорошего настроения.

Одевшись, остановился перед дверью не решаясь открыть, почему-то очень стыдно, кажется София сразу поймёт причину дурного настроения её господина.

Один, два, три… Начинаю считать про себя до восьми одновременно делая на счёт глубокий вздох, на восемь задерживаю дыхание и так же на восемь медленно выдыхаю до максимума схлопывая лёгкие. Через пять минут почувствовал себя успокоившимся решительно открываю дверь.

— Привет сын! Чего так долго? — отец сидит на диване за накрытым к завтраку столом.

— Привет пап. — с удивлением оглядываю стол, желудок сжало спазмом голода, — А София где?

— С мамой и сёстрами, они наверное уже позавтракать успели. Это ты по полчаса душ принимаешь. — Отец улыбается, оглядывая меня с головы до ног. — Хорошо выглядишь сын, и не скажешь, что вчера со смертью разминулся.

— Ага целых пять раз, — и поспешил пояснить, глядя в удивлённые глаза родителя, — Три раза меня Мария Витальевна реанимировала и два раза уже здесь реаниматологи с Сергей Сергеичем постарались.

— Это, сын, последствия неудавшегося обряда, — отец показал мне рукой на стул, предлагая занять место за столом, тебя Юра выбрали платой за первую ступень колдовской силы.

— Ну да директор что такое говорил, прими мол плату и всё такое, — я подтянул к себе тарелку с блинчиками. Поставил рядом плошку со сметаной и со вздохом продолжил, — конечно ты прав, вчера по самому краешку прошёл, до сих пор страшно.

— Ешь давай, — папа усмехнулся и переложи к себе в тарелку пару блинчиков с начинкой продолжил: — По какому краешку сын, тебя спасло чудо не иначе. Победить суккуба в открытой схватке раньше удавалось лишь паладинам нашей матери Церкви. Воинам, которые не один год готовились к таким битвам. Так что сын, ешь и рассказывай в подробностях, как ты смог убить высшего демона с нижнего плана.

И я рассказал. Поведал отцу как меня, барана привели в казарму. Рассказал про портал, про то как демон продавливался сквозь чёрную субстанцию в арке, пояснил откуда эта арка взялась, и куда делась.

На то, что демон убил директора. Отец отреагировал странно, кивнув своим мыслям, попросил, подробно рассказать, что и за чем следовало и какие слова были произнесены.

— Так значит, говоришь он покрылся волдырями и заорал о засаде?

— Ну да, и сразу хвостом ударил, голова прямо взорвалась, — я поморщился, — мерзкое зрелище. А потом и меня хвостом, еле отбился. А меч! Представляешь, стал таким тяжёлым, обоими руками пришлось держать.

— Как это тяжёлый?

— Да не знаю. Я сам только что понял. А вчера не до того было, махал им как палкой. Мне б учителя хорошего, а пап?

— Ну да, ну да, — ответил отец отстранённо, — когда говоришь меч тяжёлым стал?

— Да как в руки взял, так и пришлось сразу второй рукой хвататься, — от излишне резкого движения рукой сметана с блинчика разлетелась по столу белыми брызгами, — ой, прости пап. Я не специально.

Торопливо вытер салфеткой со стола белые капли, положил несчастный блинчик на край тарелки и продолжил:

— А ещё этот гад игрался с нами как кошка с мышками, невероятно быстрая тварь. Сдайся, говорит человечек, тебе не победить.

— И как же ты победил?

— Веришь пап, со страху. Я поскользнулся, упал, а эта су… ну демон на меня сверху прыгнул, вот я и вмазал ему прямо в пасть сферой плазмы.

— Чем, чем? — отец даже подался вперёд, — сферой?

— Ну да, такой, какой я комнату освещал, помнишь, ты ещё сказал не перенапрягаться, вот ей и вмазал. Васька говорит, что я весь выложился в эту сферу, всю миру вкачал. Может позвать его? Он подтвердит.

— Зови.

— Василий?

— Я здесь хозяин, — кот материализовался сбоку стола отвесив галантный поклон сначала мне, потом отцу, — Здравствуйте господин.

— Присаживайся — я обвёл взглядом помещение, — стула нет, так что можешь на хвост. Как насчёт сметаны с блинчиками?

— Спасибо хозяин, — Васька уселся на пружину хвоста с подозрением смотря на мои руки.

— А-а-а. Извини забыл, — я хлопнул себя ладонью по лбу и не чинясь протянул ему запотевшую рюмку с водкой и блюдце с солёным огурцом.

— Это что? — отец, протягивая руку к рюмке — Водка?

Упс, вот же гадство и как папе объяснить.

— Папа это у нас традиция такая, сел на хвост - выпил водки.

Отец поднёс рюмку к носу рюмку, понюхал, чуть пригубил

— Хм, действительно водка, и не плохая надо сказать, а вот то, что твой фамильяр алкоголик — это плохо. Сын не нужно потакать его низменным желаниям.

Ошарашенно возмущённая морда Василия, распушилась шерстью и вибрисами, пасть беззвучно открывалась, пытаясь выдавить слова.

— Всё, всё Василь, успокойся, никакой ты не алкоголик. — примирительно произнёс я, — ты только учишься. Вон лучше сметанки наверни, восстанови, так сказать, белковый баланс в организме.

Хрустальная салатница со сметаной украсила стол.

— Да сынок, умеешь ты удивлять, — папа резко выдохнул, махнув рюмку водки, крякнул и захрустел огурцом, — и многое ты можешь, вот так, доставать из близкого далека?

— Не знаю, не пробовал, — я пожал плечами, размышляя стоит рассказывать про электро-байк, — вчера утром вытащил клубнику и пятилитровое ведро с абрикосами.

— Да ты что! мать клубнику просто обожает. Обязательно, слышишь, обязательно сделай матери подарок.

— Да без проблем, — отцовская экспрессия скорее всего следствие выпитой рюмки, я потянулся к его эмоциям, ого да он же натянут как струна. Вида только не подаёт, и не скажешь, что человек находится на грани нервного срыва, — папа обязательно порадую маму не волнуйся, давай лучше вернёмся к нашему разговору, тем более Васька вон уже пол салатницы вылакал.

— Да, ты прав сынок, — отец тягуче выдохнул, — ну ка налей отцу сто грамм, больно хороша зараза.

— Ну а то, на берёзовых бруньках настояна, — протянул отцу его рюмку.

— Сын твои познания в предмете, — отец поднял рюмку любуясь игрой света на острых гранях, — рановато тебе ещё в водке разбираться, не находишь? Мастер горячительных напитков.

— Ну я же не пью.

— Ну, ну, — папа покачал головой, выказывая свои сомнения в моей искренности, — ладно с этим позже разберёмся, давай вернёмся во вчера, на чём мы остановились?

— На сфере которой спалил голову демону.

— Да, точно, — отец с некоторым сомнением посмотрел на кота с упоением вылизывающего хрустальную салатницу, — Василий, поясните, каким образом мой сын вчера победил демона.

Рыжий котяра с превеликим сожалением посмотрел на вылизанную до кристальной чистоты салатницу, одарил меня задумчивым взглядом, зачем-то поправил шляпу и выдал:

— Демонессу Господин, вчера головы лишилась молодая демонесса с нижнего плана этой реальности.

— Аргументируй. — Отец подобрался, став похожим на большого пса, вставшего на след.

— Хорошо господин, — кот поёрзал на хвосте устраиваясь поудобнее, — не знаю известно ли вам, но демоны текущей реальности не размножаются половым путём, женская от мужской особи отличается рогами. У этой суккубы рога были у висков закрученными в спираль, которая имела всего один виток. Что говорит о возрасте особи…

— А сиськи ну и — я замялся, не сразу подобрав подобающее определение, которым стоило пользоваться в присутствии родителя, — ну этот, первичный мужской признак.

— Хозяин это же суккуба, как бы она без члена смогла вас выпить?

— Постой, я не понял это что получается, она меня… — я ошарашенно уставился на рыжую морду, — а как же инкубы для женщин, суккубы для мужчин, демоны похоти и страсти, высшее наслаждение после которого смерть?

— Это вы люди со страху понавыдумывали, на самом деле всё гораздо банальнее и страшнее. Жертва видит свой идеал, это или безумно красивая, сексуальная женщина, ну или наоборот. и хлоп, жертва сама стремится к соитию. Ну а там, сосуд оказывается пронизан, и всё душа вон, навсегда растворяясь в создании хаоса.

Кот опять поправил шляпу, поёрзал на хвосте в некоторой задумчивости, мы с отцом переглянулись, но никто из нас, торопить рыжего не стал.

— Нам с тобой хозяин безумно повезло, — Василий разродился после минутного молчания, — Священным городом, Сеул стал буквально накануне, и чёрному колдовству в нём не место. Демонесса, как я вам говорил, молодая и этот призыв для неё скорее всего был первый, иначе бы не вылезла, дура рогатая. А ещё на тебя не подействовали её феромоны хаоса.

— То есть? — я перебил своего фамильяра, — какие такие феромоны?

— Это то, чем демоны атакуют верхних созданий, к коим вы люди относитесь. Практически безотказное оружие, которое на тебя как раз не подействовало. — Кот снова посмотрел на салатницу. — хозяин мне бы горло промочить.

Молча подвигаю к нему широкий медный кубок с молоком.

— Спасибо хозяин, — длинный розовый язык с пулемётной скоростью с ударил в чашу лакая молоко, — о парное. Так вот, о чём это я? Об оружии. Ты ко всему ещё и хвост ей отсёк. И опять, по её же дурости.

Отец слушал молча, переводя взгляд с меня на кота и обратно. Недовольно морщась, когда Васька отвлекался на попить, туго свёрнутая пружина его нервного напряжения мною ощущалась как электрическое поле около высоковольтной линии.

— Так Василий давай покороче. Не отвлекайся. — сделал я замечание, молочному маньяку.

— Вот я и говорю хозяин, повезло безмерно, даже твоё неумение обращению с мечом не помогло рогатой, раз и голову на атомы, это ты сильно. Уважаю. И как только смог. Чудо не иначе.

— То есть, вы Василий не знаете, как мой сын, сжёг голову суккубы? — Отец уже не скрывал своего раздражения.

— Ионизировал воздух по вектору удара, транс-мутировал миру переведя её по каналу в открытую энергию межмолекулярных соединений, довёл температуру в точке приложения до шести миллионов градусов в моменте, и всё, голова рогатой твари испарилась.

Наверное, моё лицо отражало такое же удивление, как и у папы. Он откинулся на спинку дивана в безмерном удивлении хватая воздух ртом.

— Вася! Окстись лохматый! При такой температуре мы бы тоже поджарились, — ляпнул я первое что пришло в голову.

— Я ж говорю повезло, твоей миры как раз хватило на стабильный канал и оптимальную сферу приложения. Тебе в Академию надо. Учится. На факультет чародейских техник и волшебства.

— Где её взять, твою Академию.

— А я почём знаю, это тебе надо, ты и ищи. — Кот вполне по-человечески пожал плечами.

— Так всё! Хватит! — отец хлопнул ладонью по столешнице, — развели балаган. Сын, Василия на неделю без молока, а сам не смей экспериментировать с этими своими сферами, понял меня!

— Есть не экспериментировать и молока не давать. — Чувствую, как к эмоциям отца начинает примешиваться безысходность, — Пап? Может скажешь, что ещё случилось, что мне нужно знать?

Отец вздохнул, с силой провёл ладонями по лицу, налил из графина апельсинового сока в большой коктейльный стакан, и громко глотая выпил.

— Произошло? — Он отставил стакан, добавив его к двум пустым рюмкам, вздохнул и продолжил: «Нет, слава Богу, ни чего не произошло, но есть очень плохая новость сынок. Дядя Саша, он ведь служит имперской службе безопасности в отделе расследований, так вот он мне позвонил и сказал, что у директора не прошла инициация, в теле нет темноты, есть только следы начала трансформации и всё.

— И что? — произнёс я, уже догадываясь, что отец скажет дальше.

— Сын. Когда демоны проводят обряд инициации отложенной продажи души, который по сути есть договор, — отец снова потёр лицо, — как бы лучше объяснить. В общем сын, договор был подписан и исполнен лишь частично, печать колдуна на теле Лима отсутствует, а так как ты был единственным человеком находящимся рядом…

Отец тяжело вздохнул и смотря на меня с такой щемящей тоской, ну прямо как тогда пять лет назад, когда сказал, что я на всегда останусь калекой, произнёс твёрдым голосом:

— Юра, на тебе печать тёмного колдовства, мне жаль сын, с такой печатью, ты не можешь жить среди людей, — он зачастил думая, что предвосхищает мой вопрос, — не переживай тебя не казнят, есть твёрдые доказательства указывающие на бывшего директора школы, но вот, изолировать обязаны. И ещё сынок, дедушка не приедет, в сложившейся ситуации Главе Рода нельзя сюда приезжать, слишком большой риск.

— Изолировать? Это что, в тюрьму посадить?

Я, получив утвердительный кивок отца, посмотрел на кота, — Васька, ты же мне сказал, что в таких случаях людей в монастырь отправляют.

— Конечно хозяин. Орден паладинов Христа, борется только с колдунами, невинных в тюрьму не сажают. — Кот коснулся тульи шляпы — тюрьма тебе не грозит хозяин.

— Папа если печать и метка демона одно и тоже, то мне действительно тюрьма не грозит, я вчера убрал с себя демоническую метку.

— Подожди! — отец вскочил с дивана, — как убрал! Это невозможно.

— Ну я же не знал, — я вслед за отцом встал из-за стола, — что это невозможно, чуть дуба не дал. Эта ваша печать, которая метка, врастает прямо в ауру таким, знаешь, паучком чёрненьким. Вот его я и выдрал из собственной ауры. Сделав, так сказать, в своем сосуде отверстие несовместимое с жизнью. Поэтому, моё сердце вчера останавливалось. Вот.

— Уверен? — голос отца звенел от напряжения.

— Что паучка выдрал уверен, мне вон Васька, — я кивнул, на так и сидящего на собственном хвосте, кота — рассказал какую глупость твой сын совершил, без спроса выдрав из себя эту чёрную гадость.

— Василий?

Кот подскочил, как срочник перед генералом, предано глядя в глаза, не иначе опасался за доступ к сметане. При всей неуместности, мне неожиданно стало смешно, и я еле сдерживая смех, захихикал, зажимая рот левой рукой и махая второй что бы продолжали без меня.

— Простите, не обращайте внимание это нервное.

— Горячее молоко с мёдом малиной и корицей очень помогает. — Длинный розовый язык говорящего облизал морду вокруг пасти, и я не выдержав заржал в голос в бессилии опустившись на стул.

— Ой не могу, ха-ха-ха, Вася! Хо-хо-ха. Я же не простыл … Щёку обожгло огнём, а по ушам хлопнуло, это папенька меня оплеухой полечил, перегнувшись через стол, внимательно смотря мне в лицо.

— Ну как сын? Помогло?

— Ага, прошло, — потёр щеку, действительно, чего это меня разобрало на ха-ха, — всё в порядке. Василий подтверди сказанное.

— Господин, действительно так и было, ауру хозяин восстановил сам при помощи миры переданной ему Софией, слугой хозяина.

— Та-а-ак, — отец снова сел на диван, достал телефон, начал сосредоточено нажимать на кнопки, напряжённо вглядываясь в экран, наконец он прижал трубку к уху вслушиваясь в гудки.

— Отец Николай… да… вы уже приехали?... в фойе у рецепшена?... хорошо, отец Николай поднимайтесь… что Александр Владимирович?, да конечно поднимайтесь вместе, мы с сыном ждём вас, охрана проводит.

— К нам гости?

— Да сынок. Сейчас к нам присоединятся отец Николай и дядя Саша, ты должен его помнить, он отец твой подружки. — отец привычным жестом потёр переносицу, Предупреждаю сразу с ними будет специалист из Корпуса Паладинов, так что оба следите за тем что говорите, и сын, думай над каждым словом, которое будешь произносить.

Интересно папа очки не носит, откуда такая привычка переносицу тереть, и что это за корпус такой паладинский.

— Папа? А зачем нужен этот специалист? Если с Александром Владимировичем более или менее понятно, то с этим паладином… Что это вообще за организация такая — Корпус паладинов?

— С дядей Сашей мы должны встретится… — отец замялся, — потому что должны. А специалист Корпуса должен будет подтвердить наличие на тебе печати тьмы, стадию инициации и изменения твоей души.

— А корпус?

— Корпус Паладинов? Сын? — Отец удивлённо вскинул брови, — разве ты не учил Закон Божий? Помнится мне приходской священник, как там его — отец Иоанн, очень грамотный человек с высшим образованием между прочим, твой дед стипендию ему на обучение назначал. Он разве тебя не учил?

— Ой прости пап— меня продрало от испуга, — это, наверное, из-за вчерашнего. Я вспомню честное слово.

— Ну-ну, странно что ты о таком забыл. Кто ещё кроме орденцев может с Тьмою биться на равных.

— Папа может мне чаю дополнительно организовать. Или там кофе, капучино, например. — Я решил сбить отца с мысли о качестве моего домашнего образования.

— Нет не стоит, — он снова взял сотовый в руки. — Маша, организуй в палату к Юрию три кресла, нет лучше четыре… кого ещё позвать?... нет он уже здесь.

Буквально сразу в дверь постучались и в дверь заглянула Мария Витальевна. Оглядев всех присутствующих, совершенно не обратив внимание на моего фамильяра, она бросила куда-то в коридор, что бы заносили, в комнату вереницей зашли четыре девушки с офисными стульями в руках, тем самым сразу заполнив не такое уж маленькое помещение.

— Так поставили к стене и свободны — скомандовала девушка и спросила отца: — Мне остаться, или вызовете?

— Иди Маша, и передай моей супруге и девочкам что бы не волновались, у Юры всё хорошо.

Мария подошла к двери и открыв, посторонилась давая пройти трём мужчинам, коротко поклонилась здороваясь произнесла:

— Здравствуете отец Николай! Господа! — после чего сразу вышла, закрыв за собою дверь.

Дядю Сашу я действительно знал, его славянское лицо с раскосыми глазами и волевым подбородком, подтянутую фигуру, он совсем не изменился с тех пор как я видел его до моего отъезда в Россию. Он сразу подошёл ко мне. Крепко обнял, прошептал мне на ухо, как я сильно вырос и возмужал, поздоровался за руку с отцом и спокойно придвинув стул к столу уселся со всем комфортом, стал разглядывать натюрморт из двух рюмок и стакана.

— Здравствуйте отец Николай— я поздоровался за руку со священником, он пытливо посмотрел в мои глаза и спросил:

— Как себя чувствуешь Юрий? — и услышав моё нормально, представил своего спутника: — Познакомься это Брат Никодим — экзорцист сеульского отделения Корпуса паладинов.

— Рад познакомиться Брат Никодим, — я протянул ему руку, — меня зовут Юрий, Юрий Сергеев.

Однако здороваться за руку со мной, высокий и тощий мужчина, одетый в деловой костюм, не собирался. Его узкие глаза шарили по моему телу ища что-то видимое только ему. Наконец его взгляд остановился на моей руке, брат Никодим резко наклонился, с шумом втягивая носом воздух, обнюхал мою руку. Так же резко разогнулся, и выдал:

— Отец Николай у меня для Вас плохие новости, сей отрок не отмечен бесовской печатью. Он чист.

— Отец Николай! — папа приподнялся над столом — я не понял, объяснитесь. Что плохого в том, что мой сын чист перед Церковью и людьми?

Но священник и сам с оторопью смотрел на экзорциста.

— Потрудитесь объясниться Брат Никодим — священник задвинул меня, как пушинку, к себе за спину отгораживая от Никодима, — и мне и его отцу.

— Я повторяю, — экзорциста не пронял грозный вид вопрошающего, — мальчик чист, а это значит, что по городу где-то бродит новоиспечённый колдун.

— Никто, ни где, не бродит. — Папа возвышался над столом как скала, — Отец Николай вы обещали привести специалиста! А это кто? Как можно быть таким слепым? Мой сын самостоятельно снял с себя печать, он чуть не погиб, но он снял, он справился.

— Ну и где же стояла печать, — этого худого как палка Никодима ничего не брало, зато в голосе добавилось язвительности и высокомерия, — да будет вам известно, уважаемый Евгений Львович, за всю историю Ордена Паладинов не было ни одного выжившего при снятии бесовской печати. За тысячу восемьсот лет ни одного случая.

— Может быть потому что среди несчастных не было истинных чародеев? — отец тоже перешёл на язвительный тон, и у них не было слуг отмеченных дланью Господа нашего Исуса Христа!

— Не богохульствуй! — отец Николай поднял руку останавливая папу, — София осенена благодатью Господней! Понабрались, понимаешь, у англосаксов их ереси богомерзкой, это же надо длань господня, тфу. Накладываю на тебя епитимью: отчитаешь сорок раз молитву вторую Святому Архистратигу Михаилу.

— Благодарю отче, исполню епитимью, — отец с благодарностью посмотрел на священника.

Я же понял, что опять часть жизни находится за гранью моего понимания, отца только что избавили от некой неприятности, больно уж эмоциональный фон от присутствующих соответствующий: от удивления дяди Саши до готовности нападать Брата Никодима. Это что, собственно говоря сейчас было.

— Брат Никодим нужно верить людям, — отец Николай стал пенять экзорцисту, — о своём проступке обязательно доложи Главе отделения, пусть он определяет твоё наказание.

Брат Никодим кивнул и смерив меня взглядом спросил ничего не выражающим голосом:

— Где была печать? Отрок.

— На левой пятке по-моему — изображаю задумчивый вид, Никодим мне откровенно не нравится, и я не собираюсь изображать из себя правильного подростка, — или на правой, Василий ты не помнишь?

— На пррра-а-вой хозззя-я-ин. — Кот проявился прямо за спиной экзрциста.

В следующий миг зрачки Никодим расширились до исчезновения радужки, тягучим движением он шагнул вправо, приседая развернулся на колене. Когда и откуда экзорцист достал пистолет, с длинным дулом, я не увидел. Только пораженно хлопал глазами. Зато кот не оплошал. Василий, не обращая внимания на направленный на него ствол, поклонился, обмахнувшись шляпой и подметя последней пол:

— Добрррый день Господа! Позвольте пррредставится. Я кот Василий, фамильяррр моего хозяина Юр-р-рия из Р-р-рода Сер-р-ргевых.

— Брат Никодим хватит! — от отца Николая ощутимо повеяло мощью, — займитесь наконец мальчиком.

Никодим молча поднялся и указав мне на стул, предложил присесть.

Хорошо, что я после душа, видеть, как кто-то, усиленно нюхает твою ногу, то ещё испытание. Закончив с обнюхиванием, экзорцист достал большую лупу, блеснувшую в свете потолочного плафона яркой радугой, начал осматривать мою ногу, нисколько не заботясь о комфорте одного чародея. Крутил ногу, сволочь так, как будто она гуттаперчевая. Достав с внутреннего кармана плоскую фляжку, накапал на многострадальную пятку, хмыкнул и поднявшись произнёс:

— Подтверждаю. Печать тьмы, в просторечии именуемая бесовской печатью действительно накладывалась на мальчика. Место приложения правая пятка. Есть остаточные эманации тьмы и реакция на святую воду реки Иордан. Считаю, необходимым изъять ребёнка из семьи, феномен реинициации без фатальных последствий, уникален, и подлежит изучению Корпусом Паладинов.

— Да ты охренел, — отец подскочил пружиной, ударил кулаками в стол, рюмки жалобно звякнув упали на бок, так и не выпитая Васькой водка тонкой струйкой зажурчала в наступившей тишине на пол.

Отец стоял, со свистом вдыхая воздух, тяжело дышал, было видно, как он пытается взять себя в руки. Ярость и ненависть сводили судорогами мышцы его лица. Дядя Саша встал рядом с ним, тяжело уставившись на экзорциста.

Наконец, спустя минуту, отец, взяв себя в руки, произнёс, печатая каждое слово:

— Пошёл вон! Отныне двери моего дома для тебя закрыты. Я Сказал.

— Мною услышано — подтвердил дядя Саша.

— Мною услышано — присоединился отец Николай.

Брат Никодим не выразив ни каких эмоций, молча развернулся и вышел из палаты, спокойно прикрыв за собою двери.

— Пожалуй, я тоже пойду. — священник виновато улыбнулся, — провожу брата Никодима до отделения, заодно с его руководством переговорю, кажется мне, гордыня заела одного служителя Ордена.

— До свидания отец Николай. — я протянул священнику руку для прощанья. На что он улыбнулся и пожав мою руку сказал, что будет ждать меня с Софией в воскресенье на службе в храме.

Попрощавшись с остальными, кивнул коту и вышел.

— Нет, ну каков наглец, — папа покачал головой, сел на диван, потянув за руку дядю Сашу, заставив того усесться рядом, — сынок накапай нам граммов по сто, будь так любезен, ни каких нервов не хватит общаться с этими чиновниками от Церкви.

Александр Владимирович взяв в руки рюмку. Повторил те же манипуляции с ёмкостью, как и отец до него. Понюхал, попробовал, хмыкнул. Они чокнулись с отцом, и махнув, в один глоток выпили водку, тут же вкусно захрустев малосольными огурцами.

— Видал чародея? — папа указал на меня надкусанным огурцом, наколотым на вилку.

— Внушает. — Дядя Саша со вкусом захрустел, — удивил, так удивил. Хороша, ей Богу хороша. Юра где взял сей чудный напиток? Расскажешь?

— Я не знаю. Оно само как-то.

Мужчины рассмеялись на мой спич, весело переглянувшись.

— Ну что Сашок, понял какой зять тебе достаётся, — отца похоже отпустило, и он расслабившись растёкся по дивану, — ты прости нас за вчерашнее, подвели мы тебя.

— Да развеж мы без понятия, — дядя Саша развёл руками, — Юнка только перенервничала, плакала сильно и сегодня в школу не пошла.

— Постойте! — я встрял в разговор старших, — так мы же вчера свататься должны были. Точно! Дядь Сашь? К вам что-ли? Неужели Юн Ми? Родители вы чего это? Она же ребёнок совсем. Какая из неё жена?

— Юрий! где твои манеры? — Папа пьяно икнул, смутился прикрыв рот кулаком, — то он первый руку старшему подаёт, теперь вообще перебивает старших. Мы, что б ты знал, мы с Александром Владимировичем ещё пятнадцать лет назад уговорились, что ты женишься на его приёмной дочери Со Хён.

Я посмотрел на дядю Сашу, получил от него утвердительный кивок, в растерянности обернулся к Ваське, так эта рыжая сволочь тоже начала кивать как китайский болванчик.

— Она же старая, — ляпнул я не подумавши.

— Ей двадцать семь, считай двадцать шесть по-нашему, красива, умна, образованна, — дядя Саша перечислял мне положительные качества невесты, а я в это время рылся в собственной памяти стараясь вспомнить что значит «по-нашему двадцать шесть», но так ни чего и не вспомнив, спросил напрямую, правда ответил мне отец. С удивлением уставившись на своё чадо.

— Сын, ты сегодня меня удивляешь, своей забывчивостью. В Корее возраст ребёнка исчисляется с момента зачатия. — Он улыбнулся, — твоя невеста родилась уже годовалым ребёнком.

— Пап! Ну к чему такая спешка? Я неделю как приехал, а меня тут же женят. — На самом деле ни чего против кандидатуры Со Хён не имею, просто включились мои холостяцкие комплексы.

— Сын! Ты наследник нашего Рода, чем раньше родишь мне внука, тем крепче будет наш Род. — отец машинально взял рюмку в руки, — ты понимаешь, что ты последний мальчик в Роду, чья кровь гарантированно пройдёт ритуал наследного камня. Твой дед уже стар, а Со Хён, что б ты знал, не просто так выбрана. Я стал искать тебе невесту, как только врачи сказали, что у нас с твоей мамой будет мальчик. Ваши дети гарантированно унаследуют твои способности.

Отец прервался, налил себе сока из графина и залпом выпил.

— Сынок Род Сергеевых всегда славился своими воинами. Но ещё, он славен своими лекарями. Да, да не надо на меня так смотреть. Воинами мы стали как пришли на Русь, о том и герб наш говорит. Конечно сила крови делает нас и быстрее, и сильнее, и точнее, и что? За последние две войны всех мужчин выбили, новое оружие, новые технологии, промышленная революция, всё это не оставляет места старым Родам. Сергеевых теперь можно по пальцам одной руки пересчитать. Дети Руслана вообще родовую силу не унаследовали. Понимаешь сын как это важно?

— Конечно понимаю, — я воспользовался паузой пока отец в очередной раз наполнял стакан соком, — прости пап, я неделю как вернулся в Корею, а меня сразу женить, это ведь ответственность, семейный бюджет и всё такое, я даже в старшую школу ещё не поступил, а мне раз и хомут на шею. И про лекарей не совсем понял.

— Юра, одна из причин проживания нашей семьи в славной Империи Корё, да продлятся дни нынешнего императора, это Семейный Кодекс, который он принял. Тебе пятнадцать, значит можешь жениться, свои деньги у тебя есть, за невестой будет приданное. И жить твоей семье, тоже есть где. И потом ты у меня чародей или кто? Шрам у Лины убрал? Убрал. Ноги Карине восстановил? Восстановил? Доведёшь лечение одноклассницы до конца, на весь мир прославишься.

— Ну да, а ещё, на крайний случай, можно бутлегером заделаться, — тихо пробормотал себе под нос, — однозначно выкарабкаюсь.

— Что ты там бурчишь? — отец пытливо всматривался в моё лицо, — своё недовольство оставь при себе, жениться тебе придётся в любом случае.

— А чему радоваться, когда тебе предназначено быть быком производителем. И ладно я, а Со Хён вы спросили, может она вообще против. Может она другого любит.

Дядя Саша нахмурился, но в разговор не вмешивается. Мы тут о его дочери говорим, а он молчит, что за дела?

— Дядя Саша, — обратился я к нему, — может нужно Со Хён спросить? Она в отличии от меня давно взрослая и вправе сама решать свою судьбу.

— Слова не мальчика, но мужа, — отец невесты выразительно посмотрел на папу, — Юра она согласна, полтора десятка лет как согласна, больше тебе скажу это цель всей её жизни. Так что не вздумай её обижать своими рассуждениями о любви и свободе выбора. Кто сорвал первый поцелуй у моей девочки? А? Молчишь? Вот и молчи.

Ноздри, моего будущего тестя, гневно раздувались, как у того быка которого я не к месту помянул. Взгляд родителя тоже ни чего хорошего не обещал.

— Если моё мнение не имеет значения, к чему вообще этот разговор.

— Нет Саша, ты посмотри на этого ловеласа, сам пустился в расспросы, ещё и недоволен теперь. — Папа тронул дядю Сашу за рукав привлекая к себе внимание, — Может ещё по одной? Отметим подвиг героя.

— А давай! — будущий тесть рубанул воздух рукой, что б я, да в восьмом классе, полез к нашей англичанке целоваться. Да я о таком даже мечтать боялся.

Два друга переглянулись и заржали в голос, наверное, мечту своих подростковых фантазий вспомнили.

Понимая, что теперь одной рюмкой не обойтись, поставил на стол непочатую бутылку с берёзовыми листьями на этикетке, за ради феншуя добавил пару тарелок с мясной и сырной нарезками и малосольных огурцов в маленькой деревянной кадке.

— Василь, может ещё, сметанки достать, раз молока тебе нельзя. Кстати, — я отвлёк папу от важного занятия по разглядыванию бутылки, — почему коту молока нельзя?

— Он у тебя от молока наглеет, — пробормотал отец, не отрываясь от изучения этикетки, — Республика Беларусь! Это где такая есть?

Я поморщился, ну вот опять Штирлица прижали с его парашютом, врать категорически не хочется, поэтому пожимаю плечами, мол откуда мне знать. Отец настаивать не стал. Молча свернул пробку и потянулся к рюмкам.

— Юра она не льётся, — он с удивлением уставился на пластиковый редуктор вставленный в горлышко бутылки.

Я молча взял бутылку, встряхнул примёрзший шарик, тоненькая струйка прозрачной амброзии полилась в рюмку.

— Иногда шарик примерзает и нужно встряхивать, — пояснил, понимая, что помимо парашюта из кармана вывалилась будёновка.

Но, к моему удивлению, вопросов, юному чародею, задавать никто не стал, отец только глянул, прищурив правый глаз, неуловимо став похожим на Буншу из Ивана Васильевича, я прямо слуховую галлюцинацию словил «Меня терзают смутные сомнения»

— Пап, так что про лекарей в нашем Роду? — Поспешил я сменить тему.

— А, это очень старая история сынок, — хрустальным звоном соприкоснулись краями рюмки, заставив меня невольно сглотнуть слюну, крякнув от удовольствия папа продолжил на распев: — В одна тысяча триста девяносто третьем году, наш славный предок Владисвет, вступил в должность придворного чародея у пятого сына тогдашнего Императора, звали этого сына Йи Бан Вон, и совершил наш предок великое чародейство, излечил тяжело больную дочь первого аристократа Империи Корё, достославного Чжо Ёнг Гю. Тем самым помог своему нанимателю перетянуть самых важных аристократов Империи на сторону будущего императора Йи Сон Гё. Впрочем это предыстория, главное это то, что Владисвет женился на той самой девушке которую излечил, и звали нашу много раз прабабку Чжо Хён Гю. Дети от этого брака были силы необыкновенной, и сила та была лекарская, и не было таких больных, которых наши славные предки не смогли излечить.

Отец прервался, что бы глотнуть сока, осуждающе покосился на Ваську по самые уши уткнувшегося в салатницу со сметаной, что интересно шляпы на нём не было.

— Так вот, — продолжил рассказ папа, — полторы сотни лет наш Род был знаменит не только своими боевыми чародеями, но и искусными лекарями, пока в Империю не пришли японцы. Остатки нашего Рода под защитой своих воинов смогли уйти на Русь, но лекарей в той резне мы потеряли всех.

— А моя приёмная дочь, если верить твоему папе, — дядя Саша решил добавить свою часть к рассказу, — по крови урождённая Чжо. Так что Юра не сомневайся в нашем выборе.

— Да ладно вам дядь Саш, я ведь не против женитьбы на Со Хён. Просто как-то… Она учитель, я ученик, прямо не семья, а мечта министерства образования.

— Хах! Да ты не переживай зятёк. — Хохтнул мой будущий тесть, — сейчас только обручитесь, она официально станет твоей невестой, а через год, как и положено по Закону, обвенчаетесь. Ты мне лучше вот что скажи. Отец рассказывал, что ты дружину собираешь. Это так?

— Дружину? — Я откровенно удивился, воззрившись в недоумении на родителя. — Пап о чём речь, что я ещё пропустил пока в отключке валялся?

— Это, Александр Владимирович спрашивает о твоём капитанстве, в клубе начальной военной подготовки.

Я с такого ракурса на своё желание навести порядок в школе не смотрел, но собственно говоря почему нет, если уж окружение так решило не будем разочаровывать своих родственников.

— Так далеко я не заглядывал, но мысли об этом у меня действительно были.

— Дружина Юра это хорошо, это правильно, мои дочери должны быть защищены от твоих неприятностей.

— Дядь Саш это вы сейчас про что, какие неприятности меня ожидают. — Я весь подобрался, сразу вспомнив в какой конторе служит мой будущий тесть.

— Юра, а разве это не ты за неполную неделю два раза около смерти ходил?

— А вы про это? И чем мне могли помочь мои ратники?

— Тебе может быть и нет. — дядя Саша говорил со всей серьёзностью, — а вот близким твоим помогли бы обязательно.

— Другими словами, мне что? Нужно охрану нанимать?

— Нет не нужна ему охрана Саша, — отец выразительно покачал головой. — Говорил я тебе, сейчас он и сам может за себя постоять, везде соломки не постелешь, а в свете пойдут слухи и сплетни о слабости нашего Рода. Вместо дядьки у него, вон кот есть, в последней баталии Василий себя не плохо зарекомендовал.

Мы все вместе уставились на кота, заставив Ваську занервничать, и задёргать ушами. А я вдруг вспомнил. Что со всеми этими разговорами и проверками толком не поел. Поэтому придвинув к себе тарелку блинчиков с мясом, без задних мыслей провел над ними рукой нагревая до приемлемой температуры, и только откусив до меня дошло что я сделал. Оторвавшись от вкуснятины наткнулся на пару глаз, внимательно следящих за моими действиями.

— Что сын? Соображаешь, что сотворил?

— Ага, и что обидно, совсем не понимаю, как это у меня выходит.

— Это древняя кровь сын, кровь течёт в твоих венах, кровь помнит всё, все знания и умения предков хранятся в геноме нашего Рода. Ты главное не противься своим порывам, ты можешь всё, на что хватит твоей миры. Помни об этом. — Отец поднялся с дивана, выпрямившись, воздел налитую рюмку и провозгласил: — Во Славу Рода!

— Во Славу Рода, — рявкнули синхронно три глотки.

Ух, меня аж пробрало, такая сила была в этом девизе.

Хорошо сидим. Блинчики начали исчезать, как тот мёд у Винипуха. Пока жевал вспомнил, о чём ещё не спросил у дяди Саши.

— Дядь Саш, а меня допрашивать будут? — «и в качестве кого?» произнёс про себя, решив этот вопрос в слух не произносить.

— Не переживай боец, пока ты тут в больничке без сознания отлёживался, тебя уже допросили по полной форме, как и положено в качестве потерпевшего по делу. — Он потянулся рукой к портфелю, лежащему под стулом, и достав кипу бумаг протянул мне, — на ознакомься и подпиши.

Прочитав Протокол допроса, подивился точности изложения событий, даже про тапочки написали, неужели Василий вместо меня показания давал. В принципе всё верно, лишнего ничего не написано, двусмысленных фраз тоже нет. Немного коробит построение фраз, но мы в Корее со всеми своими афиксами, дающими непереводимые на русский понятия. Хотя в разговоре я этого вообще не замечаю, а тут вот напрягся, да и хрен с ней, с головой хвостом разрубленной.

— Дядь Саш, я правильно понимаю, что подпись нужно ставить на каждом листе и там, где галочки стоят? — ручку мне не дали, и я вытянул свой старенький Паркер с золотым пером, подаренный мне очередной отцовской пассией в честь окончания школы. Имя дамы я не запомнил, а вот ручка мне понравилась, пережила институт, службу в армии, и даже ужас, летящий на крыльях ночи — мою секретаршу Аллочку.

— Постой! — вскинулся Александр Владимирович. На каких листах? твоё дело прочитать и на последнем листе написать, что тобой прочитано и с твоих слов записано верно, а расписываться Евгений Львович должен. Дорасти сначала воин. Ты у нас ещё несовершеннолетний что бы протоколы подписывать самостоятельно.

«Ну да как на тропу войны выходить и жениться так большой, а как протокол подписывать, так сразу маленький», — думал я выводя хангылем затребованную надпись, правда в слух это произносить не стал, а спросил о другом:

— Дядь Саш? Пап? Вы вот про дружину разговор завели. Мне что, правда будет позволено из мальчишек своих будущих ратников готовить?

— Ты сначала сформируй свой потешный взвод на базе школьного клуба, да победи в военных играх, — отец оторвался от занимательного чтитва о моих похождениях, — покажи себя. Быть капитаном школьного клуба это не в оловянных солдатиков играть.

— Юра, воспитать бойца, очень трудное занятие, особенно если учесть, что вы пока ещё малые дети, — подхватил дядя Саша, — ты главное не тушуйся, а я тебе помогу, поделюсь опытом.

— Александр Владимирович у нас успел послужить, дурных советов не даст. Ты главное начни, мы поможем, не сомневайся, а пока дай мне свою ручку, сам же можешь пойти проведать мать с сёстрами, они там извелись поди. Ты главное про клубнику не забудь, — отец махнул мне рукой чтоб проваливал — ну иди давай, и кота своего забирай, нам необходимо наедине пообщаться.

* * *

Когда за подростком закрылась дверь, Евгений Львович не стал тянуть. Срезу заговорив о главном.

— Ну что, Александр Владимирович, скажешь про штафирку из Корпуса? Дело у вас заберут, — он помахал листами протокола, — но вот сына моего не получат, хрен им, а не Юру.

— И всё-таки нужно поберечься, ты видел глаза этого Брата. С такими защитниками ни каких врагов не надо. Ты мне скажи. Слухи о том, что в нашем храме стоит купель четырёх святых это правда?

— Правда Саша, правда. Юрка вытянул, когда Софию крестили.

— Дела-а-а. А София, значит, та девушка которая в Слуги пошла?

— Она самая. — Евгений Львович налил по полрюмочки и предложил — Давай выпьем за Софию, кабы не она Юрка бы не выжил.

— Ну за Софию, — по комнате поплыл хрустальный звон, — Во Славу Рода!

— Во Славу Рода!

Мужчины захрустели огурцами. Александр Владимирович посмотрел на портфель и сказал.

— У меня на руках предписание. Приказано вручить. Юре запрещено покидать пределы Империи.

— Было б чему удивляться. — Евгений Львович победно улыбнулся, — никто и представить не мог что мой мальчик окажется чистым.

— Так то да, но есть один нехороший нюанс, — Александр Владимирович остался серьёзным, — бумагу доставили из дворца, вот смотри — личная печать заместителя начальника протокола дворца его Императорского Величества.

— Ну ка дай глянуть. — Евгений Львович взял протянутый ему документ, — странно, если подозревают в колдовстве, почему служба протокола этим озадачилась. Саш, нужно с этим разобраться.

— Сделаю, но раньше, чем через пару дней, результата не будет.

— Я понимаю, — Евгений Львович потянулся к телефону, передумал и громко крикнул, — Маша зайди.

Дверь открылась мгновенно

— Слушаю Евгений Львович.

— Маша вот это, — он протянул предписание девушке, передай юристам, пусть подготовят запрос, на предмет, а какого хрена собственно происходит, и на каком основании мой сын ограничен в перемещении за пределы государства.

— Хорошо Евгений Львович. Что ни будь ещё?

— Организуй нам кофе.

— Хорошо Евгений Львович. Александр Владимирович, вам сливки добавить. — Получив утвердительный кивок девушка вышла плотно закрыв за собой двери.

— Женя это ещё не все новости, — Александр Владимирович задумчиво смотрел на закрытые двери, — вчера утром Сеул в срочном порядке покинуло более трёх сотен иностранных граждан, при прохождении паспортного контроля сотрудниками отмечено плохое состояние покидающих город, покраснение кожи, у всех глаза были закрыты тёмными очками, на требование снять очки, реагировали нервно, от яркого света щурилсь и испытывали сильный дискомфорт.

— Это ты к чему?

— Среди покинувших город была Николь дю Плесси де Ришельё.

— А чёрт! Маша! — Евгений Львович закричал раненным зверем — Срочно начальника службы безопасности ко мне.