Путь

Глава 5 Попутчики

Тракт, что соединял столицу Альфиона и расположенные возле самой южной границы этого королевства серебряные рудники, в прежние времена был весьма оживленным, и напоминание об этом еще сохранялось в тех краях. Здесь было гораздо больше трактиров и постоялых дворов, готовых дать приют утомленным дальней дорогой странникам, хотя в последние годы странников этих становилось все меньше. Однако дорога вовсе не была безжизненной, а потому всадники, мчавшиеся на юг и на север, или крестьяне, правившие неказистыми повозками, упрямо катившимися куда-то, подпрыгивая на ухабах, провожали взглядами одинокого путника, уверенно двигавшегося на север, туда, где скрывался за лесами и холмами величественный и шумный Фальхейн.

Те земли, через которые он шел, принадлежали могущественному лорду Кайлусу, дружинники которого строго следили за порядком на тракте, а потому здесь можно было не бояться разбойников, обходивших удел грозного лорда десятой дорогой. Но путник все же был вооружен, как и большинство тех, кто покидал свой дом, выбираясь на тракт. В руках он держал копье, на которое опирался, словно это был посох, а на поясе странника висел тяжелый боевой нож.

Возможно, здесь оружие и могло показаться лишней обузой, но только здесь. Путник явился с востока, со стороны вечно подернутых дымкой Олгалорских гор, а всякий в Альфионе знал, что в том краю к чужакам относятся не слишком приветливо. Хотя так было всюду, и трактирщики не отказывались обмануть чужеземных постояльцев на пару монет, а разбойники, народ более простой и прямодушный, предпочитали, не особо церемонясь, просто резать им глотки, благо, некому было хватиться гостя издалека.

На него смотрели с неодобрением, подозрением, а порой и с явным страхом. Хозяева постоялых дворов, куда этот путник порой заглядывал, ворчали себе под нос, но связываться с казавшимся весьма опасным бродягой не решались, хоть и не выказывали особого радушия. И было бы с чего, ведь этот человек ничего не покупал, не останавливался на ночлег, но задавал странные вопросы и явно был уверен, что получит на них правдивые ответы.

- Проклятые чужеземцы, - бросали ему в спину трактирщики, находя взглядом верных вышибал, готовых избавиться от неудобного постояльца. - Приехали демон ведает откуда, и ходят тут, как хозяева!

Действительно, этот человек был чужим здесь, отличаясь от коренных обитателей Альфиона и цветом кожи, и сложением и говором. Слова, которые он порой произносил, были сказаны на вполне понятном наречии - как-никак, весь Север вплоть до эльфийских лесов изъяснялся на эссарском языке вот уже лет пятьсот, - но с жутким акцентом. Одним словом, странный был тип.

А он упорно не желал замечать неприязненные взгляды, неутомимо шагая вперед и только вперед, точно куда-то спешил. Раз он замер на перекрестке двух дорог, опустившись на корточки и рассматривая следы, оставленные конскими копытами.

Вот как, - протянул путник. - Значит, вас теперь больше? Что ж, это ничего не изменит. Вы знаете, что сделали, а я знаю, что вам больше нет места на этом свете. - И он двинулся дальше, шагая еще быстрее, чем прежде.

Все же путник не был уверен в том, верную ли дорогу выбрал, а потому часто спрашивал прохожих или жителей окрестных селений. Кругом было полно всякого люда, умеющего видеть и слышать, и способного говорить, хотя и не всегда жалеющего делать это.

- Скажи, друг, - обратился путник к молодому парню, яростно размахивавшему косой на поле близь тракта. - Не видел ли ты недавно всадников? Их было много, возможно, два десятка или даже больше, и среди них мог быть невысокий человечек, неприметный, не носящий оружия.

Крестьянин задумал, точнее, сделал вид, что вспоминает, разглядывая своего странного собеседника. Наконец он решил, что не скажет ничего особенного, а если промолчит, этот бродяга, чего доброго, вспомнит, что несет на плече копье, а не докучливую палку.

- Всадников здесь полно, мил человек, - усмехнулся юнец. - Но это все гости нашего славного господина, лорда Кайлуса, знатные рыцари. А что до пришлых людей, то недавно я видел таки. Действительно десятка два, все верхом, воины, только ни гербов, ни знамен. Должно быть, наемники. Они поехали в замок лорда, но покинули его вскоре, двинувшись на север. А тебе что за интерес до них, почтенный? - прищурившись, вдруг поинтересовался он.

- Когда, - отрывисто вымолвил путник, глаза которого вспыхнули странным огнем. - Прошу, скажи, как давно это было?

- Пожалуй, пару дней назад, - растягивая слова, ответил пожимавший плечами парень. - Да, точно. Вчера на рассвете эти люди уехали прочь, и их сопровождало с полдюжины дружинников нашего сеньора.

Чужак вдруг улыбнулся, и парень вздрогнул. Он словно увидел оскал голодного волка, почуявшего добычу, и вдруг испугался.

- Эй, Томас, с кем это ты лясы точишь? - к юнцу подошел немолодой мужик, низкорослый, но столь широкий в талии, что был похож на ожившего колобка. - Ты кто такой, и откуда взялся здесь? - с подозрением спросил второй крестьянин у путника.

Мужик перехватил свою косу, точно собирался ударить ею. Путник усомнился, что этот здоровяк способен управиться с таким хитрым оружием, но проверять свои догадки не стал.

- Я ищу кое-кого, - ответил он. - Мои друзья проезжали здесь. Тебе не о чем беспокоиться, я никому не желаю ничего дурного.

- Это тебе стоит беспокоиться, - прорычал крестьянин, исподлобья уставившись на чужеземца. - Проваливай, пока я тобой не занялся, бродяга, или пока не кликнул стражников светлейшего лорда. Они тебя быстро вразумят, отучат шататься без дела по округе, - грозно добавил он, еще больше раздуваясь от гнева.

Путник ничего не ответил, хотя в душе и посмеялся над не в меру отважным селянином. Но сейчас было не до того, ведь он оказался так близок к цели. Не обращая внимания на все более страшные угрозы крестьянина, чужеземец поспешил продолжить путь. Конечно, те, кого он искал, опережали путника на целых два дня, и к тому же у них были лошади, но как раз по этой причине он не сомневался, что настигнет их. Коням, как известно, нужен отдых, чтобы они не пали на середине пути, а потому всадник, когда предстоит преодолеть большое расстояние, окажется еда ли быстрее того, кто полагается только на собственные ноги.

Он шел быстро, ибо не был обременен ничем лишним. Потому путник и не столовался в трактирах, что у него не было монет, ибо там, откуда он явился, деньги, эти кругляши из золота и серебра были просто не нужны. Не было у него и запаса пищи, кроме куска печеного мяса, остатков оленя, добытого в отрогах гор. Путник считал себя неплохим охотником, и мог кормить себя, благо окрестные леса отличались изобилием всякой живности, хоть и пуганой.

Далеко он не ушел, как ни старался. За поворотом вдруг послышался конский топот, и путник поспешно отскочил к обочине, невольно выставив перед собой копье. Он не хотел попасть под копыта, но, как выяснилось, оказался не достаточно проворен, или, возможно, проявил меньше почтения, чем заслуживали те, кто двигался навстречу.

Из-за деревьев, пустив коней рысью, показались четыре всадника, все с оружием и в кольчугах, с которых ниспадали гербовые туники. Возможно, эти четверо очень торопились исполнить некое важное дело, или, что более вероятно, просто привыкли чувствоваться себя хозяевами всей округи, не зря же каждый носил на груди герб правителя этой земли. Так или иначе, они даже не думали сдержать разгоряченных скакунов, и тот, что скакал первым, едва не сбил с ног путника, направив - не нарочно, разумеется, - своего жеребца прямо на него. И лишь в последний миг. Увидев тускло блеснувшее жало копья, широкое, насаженное втулкой на прочное ясеневое древко, натянул поводья, хотя путнику все равно пришлось отпрыгнуть едва ли не в овраг, чтобы увернуться от окованных железом копыт.

- Проклятый бродяга, - зарычал чуть не наткнувшийся на копье всадник. - Что стал посреди дороги?

- Какая-то шваль шатается всюду, не видя ничего у себя под носом, - воскликнул второй, белобрысый юнец лет семнадцати, явно старавшийся выглядеть взрослым и уверенным в себе. - Ничего, - злобно прошипел он. - Сейчас я поучу тебя глядеть по сторонам, голодранец!

Белобрысый замахнулся плетью, намереваясь просто выпороть не кстати попавшегося на его пути чужака, но тот не стал терпеть подобное. Всадник уже опускал плеть, но путник стремительным движением перехватил ее, поймав витой кожаный ремень, и рванул на себя. Юнец, не ожидавший такой прыти, слетел с седла, сам толком не поняв, как очутился под копытами собственного жеребца.

- Ты, - мальчишка, которого так унизили на глаза старших товарищей, побагровел, не то от гнева, не то от стыда, выхватив меч. - Как смел, ничтожество? Я снесу тебе голову!

Узкий длинный клинок со свистом рассек воздух, но путник смог уклониться, поднырнув под превратившуюся в неуловимый серебристый росчерк полосу остро оточенной стали. Чужеземец отпрянул, увеличивая расстояние между собой и обозленным сопляком, который, не смутившись неудачи - право же, после столь обидного падения с коня смущаться было уже не чего - поднял меч над головой, вновь бросившись в атаку. Но второй удар нанести рассерженному воину уже не дали.

Всадник, появившийся оттуда-то из-за спины путника, оттеснил его противника, направив своего скакуна между готовыми схватиться людьми. Юнец, не ожидавший появления кого-то третьего, растянулся на дороге, не устояв на ногах. Его клинок с протяжным звоном улетел куда-то в сторону.

- Альвен, будь я проклят, - прозвучал до боли знакомый голос. Тот, кто столь опрометчиво вмешался в потасовку, помешав пролиться крови, нагнулся, с седла разглядывая путника, так и не ослабившего хватку на древке копья. - Какими судьбами ты здесь очутился?

Путник, не веря своим ушам, поднял голову, в изумлении осмотревшись по сторонам. Чуть поодаль он сразу увидел рослого крепкого мужчину верхом на стройном рысаке. Этот воин, выглядевший слишком утонченно и изящно для простого наемника, приближался к месту стычки, пустив своего скакуна рысью и положив ладонь на рукоять длинного меча. Видимо, он чуть замешался, и спутник того всадника, совсем еще мальчишка, чело которого словно осыпал густой иней ранней седины, опередил его, оказавшись уже в гуще потасовки. И этого парня, одетого в крестьянские лохмотья, сидевшего верхом на измученной кобыле, нисколько не похожей на настоящего боевого коня, путник узнал, верно, в любой толпе даже спустя много лет.

Над Альвеном нависал, сжимая обнаженный корд, ни кто иной, как Ратхар, юный воин, не столь давно спасенный скельдом от верной смерти. Они расстались, но, как видно, судьба решила, что им следует встретиться вновь.

Серая лента дороги прихотливо извивалась, рассекая этот мир от горизонта и до горизонта. Ратхар, которому такое зрелище уже порядком наскучило, посмотрел по сторонам, но не увидел ничего занятного. Поля, перемежаемые перелесками, да редкие крестьяне, уже собиравшие урожая, - вот и все, что мог видеть юноша. Несмотря на то, что столица была в каких-то двух днях пути, всюду царило уныние. Глушь, да и только!

К своему удивление Ратхар осознал, что может думать о чем-то ином, нежели привал, когда можно будет размять затекшие мышцы, ступая по твердой земле, а не колышась в неудобном седле. В последние дни юноша как-то приноровился к передвижению верхом, хотя каждый вечер седалище его по-прежнему весьма ощутимо болело, натертое за долгий день. И пока ожидать, что странствия закончатся достаточно скоро, не приходилось.

- Жаль, что мы явимся к вашему королю в таком виде, - порой вздыхал рыцарь Бранк Дер Винклен, которого сопровождал на время ставший оруженосцем благородного воина Ратхар. - Ну да ладно, как говорят в закатных степях, не богатство - доблесть, - с невеселой усмешкой добавлял он неизменно. - Думаю, для верных слуг и умелых воинов владыка Альфиона не пожалеет кольчуги и боевого коня.

Дьорвикский рыцарь не оставлял надежды завербоваться в наемную гвардию короля Эйтора, охранявшую самого государя, а также столицу и прилегающие к ней земли, королевский домен. Возможно, повстречаться с разъездами этих воинов путникам предстояло уже совсем скоро, ведь они были всего в нескольких часах от границы владений Эйтора. Пока же вокруг тянулись поля и леса, безраздельно принадлежащие лорду Кайлусу, нобилю, имя которого было знакомо даже Ратхару, жившему за сотни лиг от этих краев.

Тракт, что вел от южной границы Альфиона к самому Фальхейну, прежде служил для перевозки серебра из расположенных возле границы рудников. И дорога, и серебряные копи как раз и были собственностью древнего рода Кайлусов. Будто бы прежде заглядывавшегося и на королевский трон. Что ж, возможно, некогда этот край и был сказочно богат, но теперь юноша, успевший кое-что увидеть за время своих скитаний по королевству, не находил заметных отличий от того убожества, к которому привык у себя дома.

Селения, не большие, дворов по семь, или даже меньше, не казались не только богатыми, но и просто зажиточными. Крестьяне, и мужчины, и женщины, изо всех сил трудились на полях, дабы из собранного урожая заплатить все подати своему господину. Ратхар их отлично понимал, ведь раньше, прежде, чем стать сперва ополченцем у своего сеньора, а затем и вовсе бродягой, он тоже круглый год работал, по мере сил своих помогая отцу. Лорды никогда и нигде не отличались умеренностью, не стесняясь требовать со своих вилланов все больше и больше, а за неуплаченный налог могли отобрать все, что только можно найти ценного в крестьянской избе. В прочем сейчас юноша с удивлением отметил, что ощущает лишь легкое презрение к согнувшим спины селянам, даже не поднимавшим взгляд, чтобы посмотреть, кто это едет мимо их посевов. С каждым днем участь воина, пусть лишь только слуги, начинала все больше нравиться Ратхару.

А Бранк Дер Винклен как раз и пытался воспитать из своего попутчика воина, взявшись за дело с неожиданным упорством и энтузиазмом. Возможно, для благородного воина это было только развлечение, средство скрасить однообразие будней, но сил он не жалел, заставляя и своего оруженосца выкладываться полностью.

Всякий раз останавливаясь на ночлег, рыцарь, прежде, чем отправиться спать, устраивал долгий поединок с Ратхаром, пытаясь привить ему навыки фехтования. И если они останавливались не среди леса, а на постоялом дворе, которых здесь было достаточно, то хозяева и гости трактира могли стать свидетелями занятного зрелища, наблюдая, как рыцарь и его слуга усердно колотят друг друга тяжелыми дубинами.

- У тебя есть все, чтобы стать отменным бойцом, - без доли иронии, и тем более, без капли лести говорил порой Дер Винклен своему попутчику. - Ты силен, весьма ловок, у тебя отличная реакция. Тебе не хватает лишь желание победить, ты слишком спокоен.

- Значит, нужно дать волю своей ярости, своему гневу? - молвил Ратхар, внимательно слушавший все наставления рыцаря, которого не мог не уважать, увидев покрывавшие его тело граммы, совсем старые, давно уже зарубцевавшиеся, и новые, памятный подарок от здешних разбойников.

- И да, и нет, - покачал головой воин. - Гнев - плохой помощник в бою, ведь когда пелена ярости застит глаза, трудно вовремя увидеть опасность. Ты должен держать вои чувства в узде, иначе не переживешь даже первый бой. Я говорю о велении не сердца, но разума. Ты должен жить мыслью о победе, но не воспоминаниями о том, что заставило тебя ввязаться в этот бой. Я видел немало умелых воинов, слишком вспыльчивых, горячих, очень трепетно относившихся к своей чести или испытывавших любовь к кому-то, не важно, женщине или другу. И их враги, зная о сладости тех воинов, играли на их чувствах, заставляя отпустить на волю праведный гнев. Охваченные яростью или горем, самые искушенные бойцы оказывались уязвимыми, просто не заметив нацеленный в спину кинжал.

Рыцарь поучал своего спутника и оруженосца не просто так. Он знал, какую боль хранит в сердце Ратхар, поскольку юноша сам рассказал ему все, и о гибели своей невесты, и о том, как его приняли в замке сеньора. Бранк слышал эту историю лишь один раз, но он не забывал, что движет юношей, жаждущим стать воином. И потому Дер Винклен как бы заранее готовил своего товарища к встрече с теми чужеземцами, которых столь рьяно и безуспешно преследовал Ратхар.

- Какую бы обиду не нанес тебе твой противник, сколь бы глубоки не были душевые раны, думай о них до схватки, и, если повезет, после, когда она завершится, и ты при этом еще сможешь о чем-то думать, - уставившись в глаза своему оруженосцу, словно зачаровывая того, проникновенно говорил рыцарь. - Но, вступая в бой, забудь, с кем сражаешься. Ты не должен видеть его лица, словно это кукла, не должен думать о нем, как о ком-то конкретном. Пусть это будет просто враг, тот, кого нужно убить, чтобы идти дальше тем путем, который ты избрал. Став в стойку, отбрось все человеческое, стань механизмом, рациональным, а не эмоциональным. Это залог победы. Поэтому всегда будь осмотрителен, холоден и расчетлив, но не забывай, что схватка - это не потеха. Если обнажил клинок, то доведи дело до конца, ведь победа даже не дуэлях не обязательно заключается в гибели противника.

Решимости Ратхару было не занимать, особенно после того, как Дер Винклен несколько раз к ряду вывалял его в соломе и навозе, на потеху публике, когда путники добрались до очередного трактира. Юноша старался запоминать все движения, все удары и блоки, которым его обучал рыцарь или которое он просто запоминал во время схватки. Но всякий раз, когда бойцы снова сходились грудь на грудь, рассекая воздух обструганными палками, дьорвикский воитель демонстрировал что-то, чего Ратхар не ожидал, и парень снова оказывался на земле, ярдах в трех от выбитого из его рук "оружия".

- Никогда не относись с пренебрежением к любому противнику, - втолковывал своему ученику Бранк Дер Винклен, перемежая отчаянные схватки такими вот наставлениями. - Сколь бы враг ни казался слабым, неумелым, он может знать что-то, к чему ты не готов. Самоуверенность ведет к поражению и смерти так же верно, как неспособность совладать со своими чувствами. Но это не значит, что всякого, с кем тебе доведется встретиться в бою, следует бояться. Осторожность - не страх, ибо первое позволяет собрать волю в кулак, второе же лишает воли, а утративший волю не долго сохранит и жизнь.

Бранк Дер Винклен был хорошим учителем. Он, прошедший немало битв и сражений, победителем вышедший из схваток с эльфами, самыми жестокими и умелыми воинами в известном мире, мог многому обучить своего попутчика, и делал это с явным желанием. А Ратхар просто пытался быть благодарным учеником, стараясь усвоить все, что давал ему рыцарь.

Напряженные тренировки не проходили даром, и если в первые дни юноша не столько сражался, сколько поднимал свою дубину, которую Дер Винклен раз за разом выбивал из его рук, то со временем он смог держаться если и не на равных, то все же весьма достойно. И хотя все поединки завершали одним и тем же, победой более умелого и опытного, а также и несравнимо более решительного, что не менее важно, рыцаря, то продолжительность их увеличивалась день ото дня. Ратхар уже достаточно спокойно сдерживал атаки своего противника, хотя ответные удары его не достигали цели. Но и это было уже не плохо, что не уставал замечать сам Дер Винклен.

- Искусство фехтования - не то умение, все секреты которое можно познать за несколько дней, - говорил рыцарь. - Настоящий мастер учится всю жизнь, твердо зная, что никогда не добьется совершенства, ибо его просто-напросто нет. Кто-то хорош в одном, другого можно назвать совершенным в чем-то ином, такова природа. Но все же можно достигнуть того уровня, когда большинство противников перестанут быть опасными, и для начала именно к этому ты должен стремиться. Ты можешь быть хорошим воином, если только продолжишь двигаться вверх по лестнице самосовершенствования.

Кое о чем Дер Винклен, однако, предпочитал умалчивать. К примеру, он не спешил обнадеживать своего ученика, говоря, что три из пяти обычных солдат уступили бы юноше в схватке. В прочем, рыцарю, закаленному в боях, прошедшему суровую армейскую школу, - а армия Дьорвика признавала только то, что мог человек, вне зависимости от того, кем он был, закаляя тело и дух и безжалостно перемалывая неумелых, нерешительных или слишком самонадеянных, - это не казалось особенным достижением. Бранк не знал, с кем предстоит биться его воспитаннику, но невольно готовил того к схватке с самым опасным противником, с рыцарем, таким же, как сам Дер Винклен, способный согнуть в бараний рог полдюжины простых пехотинцев.

Они ни разу не говорили о том, с кем предстоит биться Ратхару, но юноша, словно научившись читать мысли, понимал, что рыцарь натаскивает его, точно бойцовского пса, против действительно грозного противника, не простого солдата. И юноша подходил к обучению с должным старанием, успешно развивая то, что было даровано ему природой. Но рыцарь предпочитал ругать ученика, пусть и не очень рьяно, больше указывая ему на недостатки, нежели подчеркивая достоинства. Излишняя уверенность в себе убийственна, в чем Бранк Дер Винклен убедился на собственной шкуре еще очень давно.

Вот так, перемежая яростные, пусть и бескровные, схватки с пространными разговорами о самом разном, путники без лишней спешки продвигались к столице. Кошелек Дер Винклена становился все тоньше, - хотя они и могли себе позволить ночлег под крышей, а не под открытым небом, и сытную, пусть и не слишком разнообразную, пищу, - а Фальхейн - все ближе.

Размеренность путешествия, не отличавшегося разнообразием, утомляла, одновременно ввергая в какое-то безразличное, неестественно умиротворенное состояние. Близость заветной цели, каковой и для рыцаря и для его слуги с некоторых пор стала столица Альфиона, успокаивала, вызывая расслабленность, притупляя реакцию и замедляя бег мыслей.

Возможно, именно поэтому рыцарь промедлил, увидев, как три всадника и один пеший, все в доспехах и с гербами здешнего правителя на туниках, теснили какого-то путника, отмахивавшегося коротким копьем. Скорее всего, Дер Винклен и не вмешался бы, не зная, что послужило причиной стычки, ведь он находился в чужой стране, и не был здесь хозяином. Но Ратхар, увидев знакомое лицо, и не стал мешкать. Он даже представить не мог, как здесь очутился Альвен, пришелец с таинственного острова Скельдин, но это был именно он, загадочный островитянин, в кольце охваченных яростью врагов.

Юноша не умел биться в седле, как подобало рыцарю, только-только научившись ездить верхом, и как-то приноровившись к такому способу передвижения. Но, видя, что его друг, тот, кому Ратхар был обязан жизнью, оказался в опасности, он выхватил клинок и, пришпорив свою кобылу, ринулся вперед, втиснувшись между противниками.

Корд, клинок которого в длину не дотягивал до полутора футов, не был тем оружием, которым удобно биться, сидя на коне, а потому Ратхар сбил с ног одного из воинов с грифоном своей кобылой, закрывая сжавшегося в плотный комок скельда, готового разить насмерть. Белобрысый парень, пожалуй, не старше самого Ратхар, отпрыгнул в сторону, и всадник, дабы закрепить победу, ударил его сапогом в лицо, что было не только больно, но и попросту обидно. Воин в пурпурном плаще с грифонами вскрикнул, упав и нелепо растянувшись на спине.

- Ты говорил, Альвен, что если наша встреча была не случайна, пути наши еще пересекутся? - радостно воскликнул юноша, взглянув на совершенно изумленного островитянина. - Видимо, ты был прав, и у меня еще будет возможность вернуть долг.

Те, кто атаковал скельда, были опытными бойцами, пусть и приобрели этот опыт в схватках с дружинами своих соседей или запуганными грабителями, таящимися в непролазных лесах. Поэтому их не смутило, что к бродяге-путнику подоспела подмога. Да и не казался Ратхар слишком опасным противником.

- Эй, ты, - гневно закричал один из всадников, вытягивая из ножен меч. - Как ты смел поднять руку на воина славного лорда Кайлуса?

- И, будь я проклят, он поплатится за свою наглость, - прорычал второй, пришпорив своего жеребца. - Ты сдохнешь, голодранец! - злобно воскликнул он, стремительно атаковав Ратхара.

Кайлусу служили умелые бойцы, а потому Ратхар мгновенно оказался отброшен назад. Юноша вынужден был думать не столько о противнике, сколько о том, как бы удержаться в седле. Он лишь мог подставлять по сыпавшиеся градом удары свой клинок, останавливая выпалы противника в последний миг.

Эта стычка не могла быть слишком долгой. Острие меча, направляемого рукой воина с грифоном, проносилось все ближе и ближе, и в какой-то миг царапнуло юношу по лицу. От боли и неожиданности Ратхар не смог отразить следующий удар, и его корд, подцепленный гардой вражеского меча, выскользнул из рук юноши, отлетев к обочине.

- Ублюдок, будешь знать, как размахивать своей железкой, - порычал наступавший на Ратхара воин, плечитсый бородач, продолжая крестить перед собой воздух длинным клинком. - Ты сдохнешь, как бездомный пес, в грязной канаве!

- Если ты хотя бы ранишь его, то сам сдохнешь, - раздался вдруг полный уверенности и гнева голос. - Рыцарь Дер Винклен, тоже обнажив меч, ворвался в кольцо бойцов, буквально разметав их в стороны и прикрыв Ратхара, точно так же , как прежде тот сам закрыл Альвена. - Этот человек служит мне, и я не позволю прикончить своего слугу, пусть вы хоть трижды дружинники какого-то лорда!

Стражники Кайлуса попятились, чувствуя, что новый противник - не чета этому юнцу с древней железкой. Они сами были умелым воинами, - во всяком случае, большинство из них, - а потому давно научились чувствовать врага, и сейчас не сомневались, что этот всадник в потертом камзоле очень опасен, и, главное, он действительно готов убивать без малейших сомнений. Один из дружинников уже потянулся к арбалету, намереваясь покончить со всем как модно быстрее.

- Кто ты такой, - спросил бородач, не опуская клинок. - Откуда и куда едешь?

- Мое имя - Бранк Дер Винклен, - гордо ответил рыцарь, добавив в свой голос изрядную толику презрения, ведь разговаривал он с простолюдинами, пусть и подпоясавшимися мечами. - Я еду из Дьорвика в Фальхейн, дабы служить вашему королю и королевству. И если ты, мужлан, будешь чинить мне препоны, то жестоко поплатишься, - холодно процедил он.

Они замерли, один против троих, готовые действовать, но чем-то сдерживаемые. Бранк Дер Винклен взглянул в глаза каждому из своих противников, уже обнаживших клинки и способных атаковать его в любой миг. Он почувствовал прокатившуюся по телу дрожь, ощутил, как в животе все сжимается в холодный ком. Это было нормально, такие ощущения всегда возникали у рыцаря перед битвой, кроме, конечно, тех случаев, когда на него нападал внезапно, так что о предстоящей схватке и подумать было некогда.

- Почему вы напали на этого человека? - все с той же холодностью спросил рыцарь, указав не замершего в низкой стойке Альвена.

Воины Кайлуса переглянулись, словно ища друг у друга поддержки. Только сейчас они поняли, что и сами не знают ответа на этот вопрос.

- Он был непочтителен с нами, - неуверенно буркнул бородач, тот, что обезоружил Ратхара. - Этот бродяга не уступил нам дорогу, а затем выбил из седла нашего товарища. - Воин указал на белобрысого юнца, лицо которого побагровело, а нижняя губа дрожала, возможно, от гнева, но, скорее всего, просто от обиды.

- Возможно, его проступок не стоит жизни? - усмехнулся Дер Винклен. - развязав кошелек, он достал оттуда две серебряные марки: - Вот, это за унижение вашего товарища. Хватит, чтобы утопить его обиду в бочке пива.

Стражники вновь переглянулись. Конечно, этот чужеземец вел себя весьма нагло, и его следовало проучить. Но он был рыцарем, опасным противником, кроме того, напав на благородного, воины рисковали потом ответить перед своим лордом, а это было еще хуже, чем пасть в схватке с дьорвикцем.

Этого хватит, чтобы наш приятель забыл о нанесенном ему оскорблении, - решил старший из четверки дружинников. Все же серебро в кошельке лучше, чем собственная голова в грязной канаве, а второй вариант был весьма вероятен, это бывалый рубака чувствовал кожей. - И еще столько же за то, что этот ничтожный бродяга не проявил должно почтения к воинам лорда Кайлуса, владетеля полуденных земель Альфиона.

- Разумеется, доблестный воин, - рассмеялся, оскалив крепкие, точно у матерого волка, зубы дьорвикский рыцарь. - Как скажешь, - произнес он, пожимая плечами. - Я не смею спорить со столь отважным стражем!

Бранк играл, открыто оскорбляя слуг какого-то неизвестного ему властителя, но ничуть не боялся. Он был вполне уверен в себе, чтобы подразнить этих головорезов, едва ли ведавших, что такое - настоящая война, но только и знавших, что грабить крестьян, подданных более слабых соседей.

Бросив монеты бородачу и дождавшись, когда разъезд стражи исчезнет за поворотом, Дер Винклен взглянул на своего оруженосца, потупившего взор.

- Итак, друг мой, а теперь будь любезен объяснить, что заставило тебя кинуться на помощь этому бродяге? - весело усмехаясь, помолвил рыцарь, потешаясь над своим незадачливым оруженосцем.

Ратхару было стыдно, так стыдно, что сложно подобрать слова, дабы описать его чувства. Он, считавший себя прилежным учеником настоящего рыцаря, искушенного воина, и представить не мог, что так опозорится на глазах своего наставника. Вжав голову в плечи, юноша слез с кобылы, направившись за своим клинком. Коснувшись его шероховатой рукояти, Ратхар заскрипел зубами при мысли, что оскорбил память Хельмы и надежды старика Олмера, что вложил это оружие в руку юноши.

- Твоя горячность стоила нам одного ночлега в приличном трактире, - с легкой укоризной произнес Дер Винклен, не выглядевший, в прочем, особенно опечаленным этой мыслью. - Наше счастье, что Фальхейн всего в паре дней пути, а там, я надеюсь, мы сможем в полной мере ощутить милость вашего короля.

Альвен просто молча стоял в сторонке, переводя взгляд с Ратхара на его спутника. Он ждал, точно еще не знал, чего именно, хотя и был благодарен юноше за помощь. Воин понимал, что еще немного, и он прикончил бы юнца с мечом, а затем расправился бы и с его товарищами. А после этого, - Альвен был достаточно здравомыслящим человеком, пусть и провел почти всю жизнь вдали от того, что иные называют цивилизацией, - за ним началась бы охота, травля, словно на дикого зверя. Едва ли владетель этих земель оставит без внимания гибель четырех своих воинов. Скорее всего, в погоню за убийцей кинулась бы вся его дружина, и схватки с такой оравой умелых бойцов, вооруженных до зубов, чувствующих за собой власть, Альвен мог бы не выдержать. А это означало, что клятва предков так никогда и не будет исполнена.

- Я говорил, милорд, что после битвы, когда я лежал в беспамятстве на поле сражения, меня нашел один чужеземец, путник, - тем временем сообщил Ратхар, чувствуя, как горят от стыда щеки. - Это он, Альвен, тот путник. Я обязан ему жизнью, и не мог поступить иначе.

Дер Винклен очень внимательно взглянул на спасенного, как ему казалось, от жестокой расправы путника, исподлобья изучавшего в этот миг самого рыцаря. На миг внимание воина приковала татуировка на левой щеке бродяги, несколько штрихов, складывавшихся в странный знак, казавшийся совершенным в своей лаконичности. В этом символе было что-то знакомое. Затем Бранк снова взглянул на своего оруженосца:

- Конечно, это похвально, что ты не забываешь свои долги, как это свойственно сейчас даже благородным рыцарям, мой юный друг, - совершенно серьезно произнес Дер Винклен. - Но, все же, кидаясь в бой, следует иметь хоть ничтожный шанс на победу. Еще мгновение - и тебе просто снесли бы голову, Ратхар. Как ты мог забыть все, чему я тебя учил прежде?

- Простите, милорд, - угрюмо пробормотал юноша. - Я боялся опоздать, ведь Альвен был в опасности. Я подвел вас.

- По меньшей мере неосмотрительно вступать в схватку, заведомо безнадежную, с теми, кто служит хозяину окрестных земель, - покачал головой Бранк Дер Винклен. - Насколько я понимаю, здесь ему не указ и сам король, так что даже если бы тебя не прикончили прямо здесь, то повесили бы на воротах замка местного лорда чуть позже. Неужто ты рассчитывал в одиночку одолеть четверых умелых бойцов? Что ж, - усмехнулся вдруг рыцарь. - Чтобы подобное не повторялось впредь, придется прямо сегодня начать твое обучение конному бою. Вступая в бой с теми, кто облечен властью, но веря в свою правоту, в следующий раз потрудись избавить от своих противников, а по возможности и от свидетелей этой стычки. Но, будь я проклят, - фыркнул Дер Винклен, - если эта заморенная кляча может сойти за боевого коня дестриера! Придется сперва раздобыть подходящего скакуна.

Спешившись, рыцарь приблизился к настороженно следившему за каждым его движением Альвену, а Ратхару не оставалось ничего иного, кроме как последовать за своим господином. Как оказалось, Бранк Дер Винклен был на полголовы выше скельда и в полтора раза шире его в плечах, но юноша едва ли смог бы однозначно признать кого-то из них победителей в схватке, которая, он надеялся, никогда не состоится. Забыть ту стычку с хваргами на севере, когда Альвен почти без помощи своего еще слабого в тот миг спутника расправился с пятью варварами, было невозможно.

- Итак, мой оруженосец обязан тебе жизнью, - задумчиво произнес Дер Винклен, во взгляде которого, направленном на путника, проскальзывало легкое презрение. Рыцарь видел перед собой обычного бродягу, пусть и вооруженного. Такой как раз мог оказаться лесным разбойником, но уж никак не милосердным странником. - Кажется, твоя родина находится далеко отсюда?

Смуглый и темноволосый, Альвен был ничуть не похож на альфионцев, и даже жители Дьорвика, волосы которых тоже были темными, все же отличались более светлой кожей.

- Это так, господин, - кивнул Альвен. - Я родом с одного из тех островов, что лежат на восток от побережья, - сообщил он.

Ратхар, искренне обрадованный, что вновь встретил своего спасителя и товарища по долгой дороге, уже хотел с восторгом сообщить рыцарю о том, откуда на самом деле явился в эти края спасенный ими путник. Но Альвен вдруг сверкнул глазами, взглянув на открывшего, было, рот юношу, точно научился читать мысли, и Ратхар едва не подавился своими словами, однако все понял и впредь решил молчать. Отчего-то островитянин решил не упоминать Скельдин, видимо, уже поняв, какие мысли вызывает название его родины у жителей континента.

- Говорят, на тех островах родятся непревзойденные мореходы, гроза Океана, - заметил рыцарь. - Что же привело тебя в эти края? Я слышал, островитяне больше доверяют морской пучине, нежели земной тверди.

Ратхар лишь переводил взгляд с рыцаря на Альвена, еще не оправившись от удивления. Он полагал, что навсегда расстался со скельдом, которого неведомая нужда заставила забраться так далеко от родной земли. И юноша даже представить не мог, почему Альвен очутился здесь, кого или что он ищет в этих краях.

- Если должно исполнить обет своих предков, то порой приходится забывать об этом, - твердо произнес в ответ Альвен. - Меня привело в эти края дело, которое важнее моей собственной жизни. И я благодарен тебе, господин, за то, что не прошел мимо, но вступился за меня. Я был слишком неосторожен, и мог дорого заплатить за это, запятнав честь моего народа своей гибелью. Но прошу, довольно вопросов. Я не могу рассказать тебе всего, во всяком случае, не сейчас, - точно так же, как прежде самому Ратхару, сказал скельд.

- Ты говоришь странные слова, - криво усмехнулся Бранк Дер Винклен. - И я даже мог бы счесть их оскорблением, ведь ты, как-никак, кое-чем мне обязан, чужеземец, - многозначительно произнес он. - Но я слышал, что твои родичи знают, что такое честь, и не стану тебя более ни о чем спрашивать. Только ответь, куда ты направляешься?

- Возможно, в Фальхейн, - бесстрастно ответил скельд. - Но, быть может, и там мои поиски не закончатся.

Здесь уже Ратхар не смог сдержаться, встряв в разговор:

- Господин, - вскликнул юноша, заработав недовольный взгляд рыцаря, но не смутившись, - господин, позволь Альвену присоединиться к нам. Он хороший боец, и в пути вовсе не будет помехой.

Несколько мгновений Бранк Дер Винеклен колебался, взвешивая все за и против. Сам он впервые видел этого странного человека, не совсем похожего на выходцев с далеких островов, и не знал, чего тот стоит. Рыцарь не доверял случайным попутчикам, он вообще не страдал излишней доверчивостью, тем более после того, как его чуть не прикончили люди с постоялого двора. Прежде Бранк о таком даже не слышал, но, увидев все своими глазами, не намерен был забывать.

Вот и этот оборванец тоже мог оказаться не самым приятным попутчиком. С другой стороны, Ратхару рыцарь доверял, и если его недотепа-оруженосец утверждал, что этот Альвен заслуживает доверия, сомневаться в словах юноши не было причины. В любом случае, путник не казался по-настоящему опасным, просто не стоит слишком часто поворачиваться к нему спиной.

- Что ж, - пожал плечами Дер Винклен, с ног до головы окинув Альвена очень внимательным, прямо-таки колючим взглядом, - пожалуй, оставшийся путь до Фальхейна мы можем проделать вместе. С таким непокорным норовом ты можешь сложить голову задолго до того, как исполнишь свой долг, - усмехнувшись сообщил он скельду. - Вы там, на своих островах, живете совсем иначе, и не привыкли гнуть спину перед собственными родичами, но здесь есть немало людей, которые с рождения считают всех прочих своими слугами или рабами, и готовы жестоко карать тех, кто полагает иначе.

Вскочив в седло, рыцарь двинулся дальше, на север, краем глаза наблюдая за своим оруженосцем и их нежданным попутчиком. А Ратхар, чуть отстав от Дер Винклена, и поравнявшись с упруго шагавшим Альвеном, вполголоса принялся расспрашивать его.

- Какими судьбами ты очутился здесь? - склонившись в седле к своему спутнику, произнес юноша. - Мы расстались после переправы через Вельту, и ты, помнится, двинулся на восток, в сторону Олгалорских гор.

- Это смешно, - и скельд действительно позволил себе улыбнуться, но лишь на мгновение, - но я могу о том же спросить тебя, мой юный друг. Ты спешил в родной поселок, к своим родителям, к любимой, а теперь вдруг стал слугой благородного господина. Весьма странно для крестьянского парня, не так ли? Кажется, нам придется о многом рассказать друг другу, - уже без тени усмешки промолвил Альвен.

Ратхар, вдруг ощутив неловкость оттого, что едет верхом, а его друг, тот, кому юноша обязан жизнью, месит дорожную пыль своими ногами, слез с седла, предложив свою кобылу Альвену.

- О, не стоит, - помотал головой скельд. - Я, видишь ли, весьма неловкий наездник. Если быть откровенным, верхом мне прежде не доводилось передвигаться, ведь на моем острове самый крупный зверь - коза, а коней там не видели никогда раньше.

Далее они проделали весь путь пешком, и Дер Винклен, заметив это, придержал своего коня, дабы не заставлять своих попутчиков бежать за ним бегом. Рыцарь тоже ценил дружбу.

- Моей Хельмы больше нет, - вымолвил Ратхар, и голос его не дрогнул. - И поэтому я оставил свой дом, став обычным бродягой. Та, к кому я спешил, лежит в сырой земле, оставшись для меня лишь воспоминанием.

Как ни горько было услышать о смерти любимой, с которой он так жаждал увидеться, ради которой он и вернулся их мира теней, юноша смирился с этой мыслью, загнав свое горе в самые дальние закоулки сердца, и также заставив на время угаснуть жажду мести. Он не отказывался от тех слов, что произнес над могилой любимой, просто свыкся с тем, что исполнить обещание удастся не скоро. Но он точно знал, что возьмет с убийц кровавую виру.

Они шагали в ногу, отстав от восседавшего в седле рыцаря на несколько ярдов. Дорога, ухабистая и пыльная, все так же вилась меж холмов и полей, на которых, точно муравьи, суетились вилланы, движимые мыслью о том, что вот-вот пожалуют сборщики податей здешнего сеньора, и к их появлению нужно продать как можно больше того, что было выращено или сделано за лето, чтобы уплатить все подати.

Порой люди поднимали головы, обеспокоено погладывая на восток, туда, где синева небес сменилась серой пеленой низких облаков. Наверняка к вечеру или в ночи грянет дождь, причем не теплый летний ливень, а самый что ни наесть осенний, затяжной, такой, под стук которого хочется тоскливо выть, будто одинокий волк среди глухого леса.

- Ее убили, - неторопливо продолжал свой рассказ Ратхар. - Поймали в лесу, натешились вдоволь и прикончили, и никто не смог защитить ее. Я должен был остаться там, чтобы заступиться за Хельму, а вместо этого бился в богом забытом карюю с грязными дикарями, полуживотными, с трудом поднявшимися с четверенек на две ноги, - глухо произнес он.

Повинуясь сиюминутной слабости, Ратхар рассказал нежданно встреченному другу, верному товарищу по давним скитаниям все. Он говорил о том, как ходил в замок своего сеньора, и как его чуть не выпороли плетьми, за то, что посмел отвлечь своими глупыми просьбами благородного господина от важных дел. Рассказал он и про то, как сам, более ни на кого не рассчитывая, не надеясь на чью-либо помощь, кинулся по давнему следу убийц, и как потерял его. И, наконец, поведал своему другу и о том, как встретил дьорвикского рыцаря, которого спас от гибели, от подлого удара в спину.

- Мой господин желает наняться на службу король Эйтору, а я буду просить нашего государя о помощи, - произнес Ратхар, сверкая глазами. - Ему не может быть безразлично творящееся в этих землях беззаконье. И если наши лорды и владетельные рыцари не в силах защитить своих подданных, то король сумеет сделать это.

- Прости, друг мой, но, зная, как относятся к простолюдинам даже самые последние слуги ваших господ, я едва ли поверю, что правитель целого королевства прислушается к тебе, - с сомнением покачал головой Альвен. - Ты слишком юн, и еще веришь в какую-то справедливость, а ее и нет вовсе. Вряд ли и этот рыцарь, тот, кого ты называешь сейчас своим господином, лучше прочих.

- Ты не прав, - горячо возразил юноша. - Бранк Дер Винклен - достойный человек, не чуждый чести! Мы вместе уже много дней, и снова и снова убеждаюсь в его благородстве. Не стоит тебе возводить на него хулу.

- Что ж, быть может этот рыцарь и впрямь лучше других, - не стал спорить Альвен. - Но только не советую тебе надеяться, что таков и ваш король. Там, где я родился, все иначе, и никто не требует от родичей почитания, если не заслуживает его. но здесь все иначе, и те, кто наделен властью, кто имеет богатство, вряд ли часто снисходят до бед и забот простых людей, лишь беспрестанно требуя от них что-то, но редко давая что-либо взамен.

- Пусть так, - вспылил юноша. - Пусть король выгонит меня прочь, это ничего не изменит. Я буду искать убийц моей Хельмы, пока ноги держат меня, и если умру, то не дома, на печи, а в погоне, и тогда моя совесть будет чиста. Я не отступлюсь, - упрямо произнес он, с вызовом взглянув на Альвена, будто ждал от того насмешки.

- Это же глупо, - скривился скельд, который ухитрялся разговаривать, при этом не сбивая дыхание. - Ты гоняешься за призраками, за теми, кого не видел. Ведь ты даже не уверен, что именно эти люди, которых видели неподалеку от твоего дома, виновны в смерти той, кого ты любил?

- Что ты можешь знать, - гневно воскликнул Ратхар. - Знакома ли тебе боль утраты? Возвращался ли ты из дальнего похода в родной дом, чтобы увидеть не живых людей, а могильные холмики, еще не заросшие вьюном?

Бранк Дер Винклен обернулся, чтобы убедиться, что его оруженосец не схватился с новым попутчиком. Не нет, они лишь просто беседовали, и рыцарь вновь отвернулся, хотя, признаться, он не отказался бы узнать, о чем так возбужденно разговаривают его спутники.

- Я знаю, каково это, уходить, слыша детский смех, а возвращаться под крики воронов, - неожиданно произнес Альвен. Он говорил глухо, и Ратхару на мгновение послышались едва сдерживаемые рыдания в голосе спутника. - Мне довелось видеть нечто большее, чем свежую могилу, оставив за своей спиной жарко горящий очаг, но вернувшись к пепелищу. Моя семья, мой новорожденный сын, весь мой род были уничтожены, жестоко и бессмысленно, ради забавы или жажды крови, - с напором сказал он, исподлобья мрачно взглянув на юношу.

- Из-за этого ты и добрался до наших краев, - угадал Ратхар. - Верно? Это и есть твой долг перед родом, месть не так ли, Альвен?

- Да, ты прав, - кивнул скельд. - Я отправился в погоню, сперва казавшуюся еще более бессмысленной, нежели затеянная тобой, нарушив повеление своих старейшин. Я пересек океан, добравшись до берега, хотя и должен трижды погибнуть за это время. Но везение мое на этом не закончилось, и я смог напасть на след, бросившись за убийцами моего рода. На их руках - кровь моей жены, моего сына, всех, кого я мог назвать братьями и сестрами, и я не остановлюсь, пока не настигнут выродков, где бы они не устроили себе логово.

И Альвен, в сердце которого словно рухнула какая-то плотина, рассказал своему спутнику почти всю историю, предшествовавшую появлению скельда в Альфионе. Лишь о таинственной вещи, магическом артефакте древних времен, он умолчал, решив, что еще не время открывать всего.

- Когда я набрел на тебя там, на севере, то уже отчаялся, - сообщил Альвен. - Я потерял след, да и немудрено было, ведь то были дикие, безлюдные земли, а те, за кем я гнался, старались двигаться как раз по ним, дабы никто лишний раз не мог увидеть их. Я был в отчаянии, но на переправе через Вельту паромщик к моей огромной радости вспомнил о таинственных путниках, двинувшихся на восток, в сторону гор. И я бросился за ними, не жалея ног. Мне казалось, что они хотят укрыться в горах, но, оставляя по левую руку вашу столицу, эти люди добрались досюда, объединившись с какими-то пришельцами с запада, и все вместе направились в замок здешнего лорда, чтобы вскоре оставить его, двинувшись точно на север.

- Уж не с теми ли, кто отнял жизнь моей Хельмы, встретились твои враги? - задумчиво промолвил Ратхар, на самом деле ни на миг не забывавший, ради чего он покинул отчий дом, даже не очень надеясь вернуться туда. Но ответа на этот вопрос юноше не от кого было ждать, и потому он только и мог, что покориться судьбе, не теряя веру в справедливость.

Уже сгустилась ночная тьма, когда путники добрались до постоялого двора, зазывно подмигивавшего яркими пятнами освещенных изнутри окон. Трактир оказался не слишком большим, но вполне уютным. Во всяком случае, здесь нашлось бы жареное мясо и свежее пиво, а большего уставшим странникам не нужно было.

- Хозяин, - с порога гаркнул Бран Дер Винклен, окинув полупрезрительным взглядом весьма тесный, но чистый зал, озаренный светом множества свечей, расставленных на подвешенном к потолку тележном колесе. - Тащи на стол все, что есть, и поживее! И скажи своим работникам, чтобы позаботились о наших конях. Не приведи Судия, гнилой соломы в кормушки положат, - пригрозил он.

- Сию минуту, господин, - низко кланяясь, вышел навстречу грозному рыцарю трактирщик. - Не извольте беспокоиться, сейчас все будет.

Хлопнув в ладоши, хозяин постоялого двора кликнул слуг, бросившихся исполнят его, точнее властного и явно достаточно богатого гостя, приказы. В прочем, как ни старались они, раньше дьорвикского рыцаря до трактира добрался купеческий обоз из Гарда, и торговцы тоже не хотели ждать слишком долго. Прислуге же оставалось крутиться, как белкам в колесе, лишь бы угодить всем.

Чужестранные купцы привычно обстроились в трактире, словно им был не в новинку такой постой. В прочем, так оно и было, ведь торговцам редко приходится сидеть на одном месте, если они хотят что-нибудь заработать. Вот и теперь обоз из далекой, казавшейся мифом, досужим вымыслом страны, медленно, но верно полз в Фальхейн. На дворе стояли три воза, укрытых кожаным пологом, в конюшне жевали овес и солому с дюжину расседланных коней, а уставшие путники предавались долгожданному отдыху.

Ратхар с неприличным вниманием разглядывал чужеземных купцов, о чем-то громко разговаривавших на своем языке, порой переходя и на эссарский. В прочем, едва ли эта шумная компания, поглощавшая пенистое пиво и хлебный квас, который жбанами таскали к их столам девчушки-служанки, заметила, с каким интересом смотрит на них какой-то юнец.

Все как на подбор рослые, русоволосые, они шутили и смеялись своим ила же чужим шуткам, так что бревенчатые стены трактира ощутимо вздрагивали. Торговцы, молодые и в летах, были одеты в льняные рубахи с вышивкой и кафтаны, также богато расшитые золотом. На пальцах сверкали перстни с крупными рубинами и сапфирами, тускло блестели крупные кольца-серьги из чистого золота. Казалось, чужеземцы только и думали о том, как перещеголять собственных спутников обилием украшений, которые по мнению Ратхара, украдкой наблюдавшего за гостями из дальних краев, больше пристало носить женщинам.

Хотя торговцы и выглядели весьма благодушными, они, тем не менее, не расслаблялись ни на миг, как подметил юноша. Даже здесь, на постоялом дворе путники не желали расставаться с оружием, а потому на лавках справа от каждого из них лежали широкие тяжелые мечи в окованных серебром ножнах, а на поясах болтались длинные боевые ножи. При этом Дер Винклен и сам Ратхар оставили свои клинки слуге, божившемуся, что будет бережно обращаться с ними, а Альвен вовсе отдал копье конюху, хотя ему-то хватило бы и поясного ножа, чтобы разделаться со всеми, кто собрался в этот поздний час в корчме.

- Гарды, - проследив за взглядом своего оруженосца, с усмешкой вымолвил Дер Винклен, и в голосе его Ратхару почудились нотки уважения. - Отчаянный народ. Их конница - лучшая во всех полуночных землях. Гардские всадники столь же быстры и ловки в обращении с луком, что и степняки-корханцы, но и в лобовой сшибке почти не уступают латной кавалерии моего родного Дьорвика. Если бы не постоянные усобицы, это племя могло бы покорить всех своих соседей. Они выращивают хороших коней, не рыцарской стати, правда, но зато выносливых и весьма быстрых. А их кузнецы могут заткнуть за пояс самих гномов, этих нелюдимых рудознатцев.

Сам рыцарь время от времени прикладывался к кувшину с пивом, не забывая о жареном мясе, которое подала расторопная служанка. Его примеру последовал и Ратхар, а также и Альвен, ставший на время как будто бы членом небольшого отряда, упорно пробиравшегося в Фальхейн.

- Их воины, те, кто выбрал своей судьбой войну, бреют головы и носят усы, признак удали и храбрости, - поведал спутника рыцарь, указав на двух крепышей, усы которых свисали до середины груди, а гладко выскобленные черепа отражали мерцание свечей. Лишь это и позволяло различать самих торговцев и их охрану, поскольку оружие имел каждый из чужеземцев. - Опасные противники, - скривился Дер Винклен. - Они постигают воинское искусство с детства, как и наши рыцари, но при этом верят, что, вступая в бой, служат своему Богу, Отцу-Солнце, и сражаются от этого втрое яростнее. Мало кто может выдержать их натиск, и случалось, что сотня градов обращала в бегство впятеро больший отряд. С Дьорвиком они не то, чтобы воевали, но все же порой устраивали набеги, хотя сейчас присмирели. Мы тоже пару раз словно потрепали этих удальцов, - не без гордости произнес рыцарь.

За разговором Дер Винклен успевал воздавать должное мастерству здешних поваров, откусывая от сочившегося жиром окорока огромные куски и запивая их горьким пивом.

- Если уж гарды поклялись в верности, то не предадут, если только их не предадут первых, - невнятно промолвил он, поскольку трудно говорить четко и разборчиво с набитым ртом. - Но уж когда ненавидят, то до смерти. Больше верности слову они ценят только свободу.

Альвен слушал объяснения рыцаря вполуха, не обращая внимание на то, что творилось вокруг него. Путнику не было дела до каких-то чужеземцев, поскольку сейчас он больше всего хотел оказаться там, на тракте, стрелой ведущем на север, ведь там была его цель, а вовсе не в этом пропахшем жиром и луком трактире.

- Нет, у нас никто не останавливался, - убежденно сообщил слуга на конюшне, первый, кого увидел Альвен, везде и всюду задававший один и тот же вопрос про пришедших с востока всадников. Молодой парень оказался весьма словоохотливым, но от первого же гое слова у скельда в груди похолодело и сердце на несколько мгновения застыло, будто обратившись в камень. - Но парни из ближнего селения говорили, что давеча проезжали какие-то люди, не то наемники, не то разбойники, - добавил он, и Альвен сделал глубокий выдох. След не оборвался, он был на правильном пути! - Дружинники лорда Кайлус довели их до межи, и развернулись.

- А те наемники, - нетерпеливо вымолвил скельд, внезапно охрипший. - Они куда направились?

- На север, - пожал плечами конюх. - В Фальхейн, должно быть. А ты, мил человек, что, отстал, или они тебе долг не вернули? - хохотнул он. - Говорят, суровые люди, лихие. Без надобности к ним лучше не соваться.

- О, ты даже не представляешь, как мне нужно их увидеть, - усмехнулся, точно голодный удав, скельд, оставив слугу в полнейшем недоумении.

И вот он сидит в прокопченной корчме, глотая кислое пиво и слушая полупьяные россказни какого-то рыцаря, возомнившего себя великим воином, а те, на чьих руках - кровь его родичей, кровь Азиль, кровь его сына, преспокойно едут по тракту, должно быть, предвкушая, как войдут в столицу, чтобы там смешаться с толпой, раствориться в людском океане. Нужно было спешить, но что-то мешало прямо сейчас сорваться в путь. И Альвен понимал, что этой причиной была какая-то странная забота о Ратхаре, беспокойство о том, чью жизнь он уже спас, и теперь вдруг стал ощущать себя в ответе за этого парня. Как-никак, не зря же они встретились спустя так много дней там, где, казалось, это было просто невозможно?

Рыцарь тем временем пытался рассказать еще что-то своему оруженосцу, но язык уже плохо повиновался доблестному воину. Опустошив два жбана пива, Бранк Дер Винклен порядком захмелел, наконец отправившись в отведенную новым постояльцам трактирщиком комнату, и напоследок еще раз пригрозив снять головы, если наутро кони будут неухожены. А Ратхар с Альвеном остались внизу, увлеченные не столько обильной пищей и выпивкой, сколько беседой. Юноша ощущал себя причастным к некой тайне, которую отныне разделил с ним скельд, так неожиданно встретившийся на пути.

- Когда настигнешь своих врагов, что ты сделаешь с ними? - задал Ратхар вопрос, на который уже знал ответ.

- Убью, - бесстрастно произнес Альвен, взглянув в глаза юноше, отчего Ратхара вдруг передернуло, ибо в этом взгляде он увидел какую-то звериную ярость. - Вернее, попытаюсь убить, - бросил скельд. - Среди них есть маг, которому не составило труда справиться с целым селением, а ведь там было почти три десятка мужчин, тридцать воинов, каждый из которых стоит пяти таких, как эти. - Он кивком указал на развеселых молодцев из далекого Гарда.

- Говорят, просто стали не превозмочь колдовство, - покачал головой юноша.

- Если заранее увериться в том, что не добьешься успеха, ни к чему и стараться что-то делать, - пожал плечами в ответ Альвен. - Возможно, я погибну в первый же миг от волшбы того чародея, но я паду в бою, хотя бы попытавшись отомстить.

Они замолчали, лишь изредка бросая взгляды в сторону шумной компании торговцев, затеявших игру в кости и громко выражавших свои чувства, когда кто-то проигрывал, или же, напротив, ему везло. Ни на что вокруг они, кажется, просто не обращали внимания. Кое-кто из путников уже пытался ловить за руки служанок, молодых и весьма, кстати, смазливых, усаживая их к себе на колени. Служанки визжали и попискивали, но объятия мужественных путников, без сомнения, были им весьма приятны, тем более, девицы все подобрались привычные к таким вещам.

Видя блеск золота, которое, кажется, эти русые крепыши единственно и считали чем-то стоящим, Ратхар ни на миг не усомнился, что наутро многие из прислуживавших гостям ядреных девок проснутся где-нибудь на сеновале или в комнатах щедрых постояльцев. При этой мысли вновь вспомнилась Хельма, и юноша почувствовал, как кольнуло где-то в груди.

Шумная ватага гардских торговцев приковала внимание не только постояльцев, но и слуг, а также и самого хозяина трактира, безошибочно чуявшего возможность содрать с излишне щедрых постояльцев, кажется, не знавших счета своему золоту, несколько лишних монет. В прочем, такой интерес был понятен, ведь гости из столь дальних краев нечасто посещали Альфион, а потому сейчас на них глазели буквально все. даже гордый дьорвикский рыцарь не мог оставаться равнодушным, когда в нескольких шагах шумят, горланят песни, смеются и бранятся одновременно русые плечистые бородачи, к тому же говорящие на незнакомом, непонятном языке.

Наверное, именно поэтому никто не обращал внимания на еще одного постояльца, появившегося в трактире чуть раньше купеческого обоза, и скромно устроившегося в дальнем углу. Хотя, возможно, его не замечали лишь потому, что этот путника сам того не хотел, предпочитая всегда и за всем наблюдать со стороны, вмешиваясь лишь тогда, когда считал происходящее действительно важным для себя.

В данный момент внимание путника, неприметной тенью сидевшего где-то на задворках, приковала троица странников, усердно и с какой-то мрачно решимостью накачивавшаяся пивом. Точнее, он обратил внимание на одного из тех трех, непривычно смуглого, темноволосого мужика, волком смотревшего по сторонам. Некоторое время размышляя, путник, наконец, поднялся и скользнул через весь трактир к столу, из-за которого незадолго до этого, пошатываясь выбрался рослый крепыш весьма приличного вида, скорее всего, странствующий рыцарь, человек богатый и родовитый. Только он как раз интересовал неприметного постояльца намного меньше чем тот, другой, выглядевший - да и державшийся тоже - как обычный бродяга. И путник вдруг ощутил непреодолимое желание познакомиться с этим приметным чужеземцем поближе.

Беседа окончательно угасла. Ратхар угрюмо сидел над кружкой пива, наполовину пустой, чувствуя, как сознание окутывается плотным туманом хмельных испарений. Прежде юноша тоже не отказывался от кружечки эля, особенно по праздникам, но впервые так напился, а потому даже не обратил внимания на подошедшего к ним человека, прежде чем тот не заговорил первым.

- Позвольте, почтенные, присоединиться к вам. - Ратхар вскинул голову, увидев приблизившегося к столу невысокого мужчину, весьма упитанного и уже не молодого. Кажется, это был такой же путник, как и сами они, если судить по запыленной одежде и увесистому посоху. - Я бы угостил вас пивом.

В первые секунды юноша хотел послать незнакомца куда подальше, но вдруг передумал и указал на освободившуюся лавку:

- Присаживайся, ешь, пей. - Стол ломился от яств, за которые рыцарь, не скупясь, платил серебром, и Ратхару было ничуть не жаль этого изобилия. - Я вижу, ты такой же бродяга, как и сами мы?

- Срамно называться бродягой тому, кто сопровождает в пути благородного рыцаря, - покачал головой незнакомец. - Кстати, меня можете звать Элмором, - как бы невзначай сообщил он. - И, ты прав, друг, я странствую, и сюда пришел из дальних краев.

Новый знакомый опустился на лавку, придвинув к себе кружку с пивом. Юноша мог бы поклясться, что еще мгновение назад кроме разудалой компании гардских торговцев и их самих в этом трактире не было постояльцев. В прочем, подумал он, возможно этот человек спустился сверху, из своей комнаты, где отдохнул после дальней дороги, прежде, чем приступить к трапезе. А уж мгновение спустя Ратхар и вовсе не задумывался о том, откуда взялся этот малый, будто они были знаком полжизни.

- С тобой так неласково обошлась жизнь, что ты бродишь по свету, вместо того, чтобы спокойно встречать старость? - вдруг спросил Альвен, очень внимательно разглядывая сотрапезника, который, кажется, нисколько не смутился пристального взгляда скельда.

- Вовсе нет, - усмехнулся назвавшийся Элмором человек. - Жизнь коротка, а так хочется увидеть как можно больше разных диковинок. Вот и брожу я из страны в страну. Лечу, делюсь мудростью, просто смотрю на мир.

- Ты целитель или жрец? - поинтересовался юноша.

Ратхар обратил внимание, что руки их нового знакомца были ухоженные, такие, каких не может быть у обычного бродяги. Едва ли этот странник часто касался чего-то иного, нежели страницы древних манускриптов или остро оточенное перо.

- Едва ли, - опять усмехнулся путник. - В молодости я учился у одного уважаемого человека, истинного мудреца, да только не хватает мне терпения, чтобы постигать книжную науку. Мне по душе простор.

Они выпили за знакомство, разом осушив по полной кружке пива. Ратхар был не прочь поболтать с кем-нибудь о всяких пустяках, да и Альвен, кажется, разомлел в тепле и уюте после долгих странствий.

- Ну а вы, почтенные, куда путь держите? - спросил между делом Элмор.

- Я иду в Фальхейн, хочу увидеть короля Эйтора, - простодушно ответил тоже уже захмелевший юноша. Наверное, будь он трезвее, то ни за что не стал бы рассказывать все и сразу первому встречному, но пиво сделало свое дело, и Ратхар уже начал искренне верить, что встретил своего лучшего друга. - Я ведь не слуга этому рыцарю, просто попутчик, хоть он и обучает меня воинским премудростям. Но я иду к государю с просьбой, надеясь на его справедливость.

- Пожалуй, напрасно ты сейчас хочешь попасть в столицу, - покачал головой Рупрехт. - Там нынче не спокойно.

- Что так? - коротко вымолвил Ратхар. - Кажется, в Альфионе нынче все спокойно.

- Это пока, и так продлится совсем недолго, - уверенно ответил путник. - Ты ведь должен знать, что Эйтор не унаследовал трон. Прежний государь Альфиона, славный Хальвин, лишил права на престол своего сына, Эрвина, и назвал наследником первого, кто попался ему на глаза, а им как раз и оказался Эйтор. Варвары, что живут в Олгалорских горах, сразу отказались подчиняться ему, и новый король даже не решился силой примучить их. А многие лорды между собой называют Эйтора не иначе, как узурпатором, и давно уже мечтают скинуть его с престола, да только не решили, кого назвать новым королем.

- А сын Хальвина, Эрвин, - напомнил Ратхар, слышавший об этой истории, случившейся еще до его рождения, от стариков в родном поселке. - Отчего не восстановить справедливость?

- Принц исчез уже много лет назад, и кое-кто верит, что он мертв, - хитро ухмыльнулся Элмор. - Но есть и другие, кто не сомневается, что истинный наследник трона вернется вскоре, чтобы взять то, что полагается ему по праву рождения. И сам Эйтор, хоть и не подает виду, тоже боится этого. Так что едва ли ему будет дело до твоих просьб, - вздохнул он, уставившись на юношу. - Только не нужно вам сейчас в Фальхейн. Обождите немного, никуда ваш король не денется, а если денется, то так тому и быть. А только вы в стороне окажетесь, а не в пекле.

- Что ж, тогда я буду надеяться впредь лишь на себя, - невозмутимо пожал плечами Ратхар. - Только я не сверну с того пути, который выбрал. И мне не нужна ничья помощь, - с вызовом произнес он.

Из-за стола гардов раздался шум и невнятные крики, отвлекшие внимание собеседников. Видимо, кто-то из торговцев перебрал пива и теперь решил, что его попутчики жульничали во время игры в кости. Плечистый молодец, опираясь на кулаки, встал из-за стола, нависая над одним из своих товарищей, а затем потянулся к его воротнику. В прочем, один из воинов, пировавших вместе с купцами, быстро погасил назревавшую ссору, вырубив буяна одним точным и мощным ударом.

В охране чужеземных торговцев ходили умелые бойцы. Во всяком случае, хватило одной хорошей оплеухи, чтобы купец растянулся на присыпанном соломой полу, а затем неожиданно захрапел. Двое гардов помоложе, видимо, слуги или возницы, подхватили его за ноги и за руки и, натужно покряхтывая, потащили наружу, должно быть, чтобы выветрился хмель. Весели тотчас продолжилось, и о потасовке, кажется, все забыли уже через мгновение, вновь принявшихся горланить что-то залихватски-удалое осипшими голосами.

- Не надо думать, что ты один, - вдруг совершенно серьезно промолвил Эломор, пристально глядя в глаза Ратхару, словно хотел зачаровать его. - Верь тем, с кем свела тебя судьба, но только им. И еще, если встретишь нежданных друзей, не спеши прогонять их, и тем, кто рядом с тобой, не позволяй делать это. - Путник тяжело поднялся из-за стола: - Схожу-ка я до ветру. Пиво здесь отменное, но пора и честь знать. Вам спасибо за хлеб-соль. Может, еще свидимся.

Элмор, пошатываясь, вышел прочь и Альвен, движимый тем же желанием, последовал за ним, оставив своего юного спутника в одиночестве. А уже снаружи, во дворе, он нос к носу столкнулся со странным бродягой.

- Проклятье! - скельд вздрогнул, когда из тьмы перед ним соткалась коренастая плотная фигура Элмора.

Путник возник неожиданно, будто призрак, и Альвен невольно отшатнулся, положив ладонь на рукоять ножа. Обычно он чувствовал приближение другого человека, но сейчас не ощущал ничего до той секунды, пока их знакомый сам не пожелал, чтобы его увидели.

- Прости, если напугал, - чуть виновато промолвил Элмор, отступив в сторону. А затем неожиданно спросил, в упор взглянув на Алвьена: - Скажи мне, воин, что ты делаешь так далеко от дома? Ты ищешь здесь смерти?

- Воин, - переспросил еще более насторожившийся скельд. - С чего ты взял? - Действительно, если сравнить с гардами, одной рукой обнимавшими женский стан, но из второй не выпускавшими эфесы своих мечей, то уж Альвен то казался самым мирным из постояльцев.

- Ты родом со Скельде, не так ли? - с уверенностью произнес Элмор. - Но каждый мужчина, что рождается там, не может быть никем иным, нежели воином.

- Мне не нравится твоя проницательность, бродяга, - мрачно вымолвил Альвен. - Никого не касается, что привело меня сюда. Только моего дома больше нет. Но если ты будешь задавать вопросы, то подавишься собственными словами!

- Вот как? - растягивая слова, с усмешкой произнес странный путник. - Значит, Кратус и впрямь отыскал Линзу Улиара, - покачал он головой. - Но странно, что за ним послали одного тебя, ведь боевой маг - не самый легкий противник.

В этот миг Альвен все понял. Наверняка тот черный колдун, что истребил весь его род просто ради забавы, вызнал о погоне и решил избавиться от преследователя. И вот он стоит на расстоянии вытянутой руки от скельда, такой уязвимый. Не раздумывая больше, Альвен выхватил нож и ударил того, кто скрывался под именем Элмора в живот, так быстро, как только мог.

Широкий клинок рассек влажный ночной воздух, со свистом вспоров пустоту, не встретив никакого препятствия. Альвен, напряженный, впервые в жизни, пожалуй, ощутивший страх, отпрыгнул к стене трактира, озираясь по сторонам. Проклятый колдун мог становиться невидимым! Этого скельд не ожидал, хотя от мага следовало ждать любой хитрости.

- Где ты? - крикнул Авльен во тьму. - Покажись! Сражайся со мной, довольно прятаться! Я знаю, кто ты!

Ответом ему была тишина. А спустя миг из конюшни выскочил слуга, вытаращивший глаза на яростно рассекавшего пустоту боевым ножом постояльца. Видимо, он решил, что путник просто потерял рассудок, а потому, не долго думая, кинулся в трактир за подмогой.

- Не смей бежать, - прорычал скельд, вращая головой. Бесполезно - колдун исчез, будто растворившись в ночной тьме. - Трус, - все больше свирепел Альвен, не вполне владевший собой после доброго кувшина темного пива. - Вернись, выродок!

Островитянин, размахивая ножом, бросился обратно в трактир, где ,как он решил, скрылся колдун. Ворвавшись в зал, Алвьен замер, обшаривая взглядом все дальние закоулки. Убрать в ножны клинок он так и не догадался.

- Альвен, - Ратхар, поняв, что происходить что-то не нормальное, подскочил к своему спутнику. - Альвен, что с тобой? Что случилось?

- Где он, - сквозь зубы прорычал скельд, невидящим взглядом уставившись в лицо юноше. - Где этот выродок? Я прикончу его!

- Да что случилось-то, - недоуменно промолвил юноша, испытывая в этот миг сильнейшее беспокойство - уж больно Альвен был похож сейчас на помешанного. - Объясни по-человечески, а не размахивай ножом!

Заметили необычного постояльца и гарды. Несколько человек инстинктивно отпрянули в стороны, не желая попасть под нож, но трое уверенно направились как раз к скельду.

- Эй, малый, ты чего? - без капли страха пробасил старший караванщик, могучий мужик в кафтане, расшитом золотым шнуром, с особо крупными самоцветами в перстнях и серебряным обручем-гривной, обвивавшим могучую шею. - Охолони! Спрячь железку-то, - посоветовал он.

Скельд взглянул на купца, по обе руки от которого стояли, грозно хмурясь и тиская рукояти боевых ножей, могучие гардские витязи, и во взгляде его появилось что-то осмысленное. Ратхара в этот миг словно обдало ушатом ключевой воды.

- Он был здесь, - хрипло вымолвил Альвен, в глазах которого еще плескалось яростное пламя. Ощутив на себе не предвещавшие ничего хорошего взгляды гардов, скельд все же сунул нож в ножны, благо, с тремя противниками в тесноте главного зала трактира он мог справиться и голыми руками. - Тот колдун, что уничтожил мой род! Он и сейчас здесь! - Скельд перестал обращать внимание на купца и его охрану, разговаривая только с Ратхаром: - Ты видел, куда ушел этот бродяга, Элмор?

Откуда-то прибежал трактирщик, должно быть, вызванный перепугавшимся слугой. Кабацкая драка, любимая потеха подгулявших молодцев, для хозяина постоялого двора обещала только убытки, а потому он благоразумно прихватил с собой еще одного слугу, вооружившегося короткой дубинкой.

- О чем ты, мил человек, - насторожился трактирщик. - Какие колдуны? У нас колдунов нет, - излишне энергично сообщил он.

- Твой постоялец, невысокий, седой, упитанный, - отрывисто произнес Альвен, подскочив к корчмарю. Его работники при этом ощутимо напряглись, готовые спасать хозяина от свихнувшегося чужака. - Он называл себя Элмром, - напомнил скельд. - Где он? Что ты о нем знаешь?

- Какой такой Элмор, - наморщил лоб трактирщик. - Никого не знаю. Кроме вашего товарища, того громилы с мечом, да купцов из Гарда здесь со вчерашнего дня никого не было, - убежденно сообщил он. - Что-то ты путаешь, друг. Ну да ничего, бывает, - понимающе пожал корчмарь плечами. - Пива перебрал, или просто устал с дороги. Иди-ка, проспись, а завтра, так и быть, с утра кружечку за счет заведения поставлю, если только ножам своим размахивать не будешь.

Уже поднявшись наверх, в тесную и весьма пыльную каморку, гордо названную комнатой, Алвьен еще долго не мог прийти в себя. Усевшись на продавленном ложе, застеленном, что удивительно, чистым, хоть и весьма ветхим одеялом, он уткнулся лицом в ладони, надолго замолчав.

- Значит тот человек, Элмор, - с какой-то робостью промолвил Ратхар, это и был колдун, за которым ты гонишься? Но куда он мог исчезнуть?

Юноша не на шутку испугался, что его нежданный попутчик просто спятил, одолеваемый мыслями о возмездии. Раз видев скельда в бою, Ратхар легко мог представить, что то способен натворить, приняв за своего врага кого-нибудь из постояльцев или, к примеру, самого трактирщика. Но, с другой стороны, тот странный путник действительно исчез, а это говорило в пользу версии Альвена.

- Я не сошел с ума, - подняв голову, мрачно произнес скельд. - Тот человек - маг. Он исчез, будто растаял в воздухе. ведь ты тоже помнишь его, значит, это не мое видение?

Тесную комнатушку он делил с Ратхаром, а рыцарь устроился в соседних покоях, более просторных и ухоженных. В прочем, никто не возражал против этого, ведь после нескольких недель странствий, когда приходится ночевать под открытым небом, любая постель покажется королевским ложем.

- Как же ты думаешь победить его, - озадаченно спросил юноша, - если это такой искушенный чародей? Выходит, он знает о тебе, знает, что ты преследуешь его? но почему тогда он не расправился с тобой прямо сейчас?

При мысли, что где-то рядом затаился злой колдун, способный появляться из ничего, Ратхару стало страшно. Он считал себя достаточно храбрым человеком, и не испугался бы выйти один на один против любого рыцаря, ведь в такой схватке всегда оставался шанс на победу. Но с магами Ратхар, вчерашний крестьянин, прежде никогда не сталкивался, но ничего хорошего об этом люде не слыхал.

- Он играет, - с хищной интонацией произнес Альвен, злобно оскалившись, что заставило Ратхара вновь вздрогнуть. - Он уверен в своей силе, этот мерзкий колдун, а потому хочет сперва насладиться моими страданиями, а уж затем нанести смертельный удар. Но в этом его слабость, ведь самоуверенность редко приносит удачу в любом деле, - усмехнулся он. - Пусть пока этот маг мнит себя самым сильным, так даже лучше. Я все равно доберусь до него и перегрызу глотку этого выродка!

Засыпая, Ратхар положил возле себя нож. Ему в каждом шорохе мерещилось приближение кровожадного колдуна.

Утро следующего дня началось с жуткого похмелья, во всяком случае, для Ратхара, прежде, по молодости, не злоупотреблявшего хмельными напитками. Голова раскалывалась, словно на ней всю ночь танцевало целое семейство троллей, в глотке пересохло, а красноте глаз позавидовал бы любой вурдалак. Юноша с огромным трудом смог подняться с постели, выбравшись во двор и там приведя себя в чувство несколькими ковшами ледяной воды, затем закрепив успех добрым глотком свежего пива.

День, кстати, обещал быть просто прекрасным. За ночь нанесенная откуда-то с востока хмарь рассеялась, не оставив и следа. Небосвод был чист и прозрачен, а солнце щедро дарило земле свое тепло. Право же, странствовать в такую славную погоду было намного лучше, чем месить дорожную грязь под проливным дождем, содрогаясь от пронизывающих порывов ветра, проникающего под любые плащи и кафтаны.

О переполохе же, устроенном давеча Альвеном уже забыли, равно как и об обещанной трактирщиком кружке пива. А Бранк Дер Винклен, выглядевший таким свежим и отдохнувшим, будто и не скитался по Альфиону Судя знает сколько дней, кажется, даже ни о чем таком и не знал. Таинственного Элмора, разумеется, не нашли, да хозяин постоялого двора не очень то и верил в его существование.

- Пора в дорогу, - поторопил своего оруженосца Дер Винклен. - Совсем скоро мы сможем увидеть Фальхейн. Ты с нами, приятель? - спросил он у хмурого Альвена.

- Пока нам по пути, - пожал плечами скельд. Островитянин, между прочим, тоже казался весьма бодрым, во всяком случае, хмель за ночь полностью выветрился, что вызывало отчаянную зависть Ратхара, которому все утро пришлось ловить на себе сочувствующе-насмешливые взгляды слуг и постояльцев трактира.

Алвьен ничуть не тяготился обществом рыцаря, оказавшегося действительно неплохим человеком, умевшего забывать о своем благородном происхождении и прятавшего свойственную всем господам заносчивость куда-то очень далеко. Ратхар же для скельда стал и вовсе родным, ведь воин даровал юноше жизнь, словно отец - своему ребенку. К тому же пока их пути действительно лежали в одном и том же направлении, во всяком случае, до той минуты, как Альвену удастся узнать что-то новое о тех, за кем он гнался.

- Вместе веселее, - покладисто ответил он рыцарю. - Да и спокойнее тоже, - усмехнулся он, намекая на не слишком приятные неожиданности, которые могли случиться с каждым путником среди глухого леса.

Согласно кивнув, Дер Винклен подозвал парнишку, работавшего на конюшне, и тот поспешил предстать перед рыцарем. Слуга вел под уздцы кобылу мышастой масти, низкорослую, крепкую и уже оседланную.

- Ратхар, мо оруженосец, говорил, что обязан тебе жизнью, - обратился Бранк к скельду. - Не знаю, однако, говорил ли он, что ему своей жизнью обязан я сам. И пока твой должник не нашел подходящий момент, чтобы вернуть долг, я попробую сделать это за него, - усмехнулся Дер Винклен. - Эта лошадь теперь твоя, Альвен. Конечно, не боевой рыцарский конь, но все же лучше, чем собственны ноги, сбитые до крови. Верхом путешествовать приятнее, а, в крайнем случае, кобылу всегда можно продать, выручив немало монет. - И он невольно коснулся отощавшего, точно волк ранней весной, кошелька. Что ж, глупо было бы надеяться, что ссуженные рыцарем Магнусом монеты никогда не кончатся, и чем меньше их оставалось, тем сильней было желание оказаться, наконец-таки, в столице Альфиона.

Ратхар едва сдержал усмешку, когда Альвен взглянул на лошадь с недоверием и опаской. Он уже признался юноше, что не умеет ездить верхом, но сообщить о том же рыцарю, видимо, постыдился, тем более, уже успел подглядеть, как управляют своими конями более опытные наездники. А потому воин легко, хотя и не очень ловко, вскочил в седло, впервые взглянув на мир с высоту конского крупа.

Кобыла попалась смирная, и она даже не попыталась скинуть седока, как делали иные, более норовистые кони, чувствуя неуверенность и откровенный страх своих всадников. Благо, если Альвену и не хватало умения, то уж воли ему, одному ил лучших воинов в мире, если верить молве, точно было не занимать. И в итоге кобыла очень быстро поняла, кто здесь хозяин, впредь даже не думая показывать свой характер.

- Что ж, нам пора, - с затаенной радостью произнес Бранк Дер Винклен, когда его спутники были готовы продолжить путешествие. Сборы заняли немало времени, уже близился полдень, а дорога оставалась все такой же длинной, что и прежде. - Едем!

Альвен и Ратхар уже вполне готовы были покинуть доставивший столько неприятностей трактир, оставив там все свои страхи и видения. Сам рыцарь мыслями был уже в Фальхейне, в тронном зале, преклонив колени перед королем Эйтором, и едва ли хоть что-то смогло задержать доблестного воина в этом его стремлении.

Дорога широкой лентой вела куда-то за горизонт, кони ступали легко и мощно, легкий ветерок обдувал опаленные непривычно жарким солнцем лица, и путники сами не заметили, как оказались у цели. Поросшие редким сосняком холмы расступились, и перед тройкой всадников открылась панорама города, раскинувшегося на берегу широкой реки. Водная гладь отражала солнечные лучи, заставляя щуриться при взгляде на нее, а ветер трепал развевавшиеся над башнями из серого камня знамена. А где-то там, в кольце стен, в самом центре этого шумного, суматошного города, возвышался и королевский дворец.

- Вот и он, Фальхейн, - улыбнулся Бранк Дер Винклен. - Наконец-то добрались! - Он оглянулся на уважительно присвистнувшего Альвена и выпучившего глаза от восторга Ратхара: - Вы еще со мной? Ну, так не будем напрасно терять время. Вперед! - и первым пришпорил своего рысака.

Три всадника, настегивая коней и обгоняя медленно тащившиеся по тракту повозки, устремились к городу. А навстречу им из распахнутых ворот медленно выползала, извиваясь и бряцая стальной чешуей, змея, осененная знаменем лорда Грефуса.

- Сотрите, смотрите, - вскричал, привстав в стременах, изумленный Ратхар, указывая на плотные колонны облаченных в доспехи людей. - Вот это да! Там целая армия!

Вернувшееся с победой войско, пройдя по улицам Фальхена торжественным маршем, на радость себе и для потехи горожан, покидало столицу, чтобы возле ее стен ждать своих предводителей. Но Бранк Дер Винклен и его спутники, разумеется, еще ничего этого не знали.