Пушкин, кружка, два ствола

Глава 8 Пакт о сотрудничестве

Глава 8 Пакт о сотрудничестве

Второй вечер под «Орхидеей» прошел так же бессмысленно. Дина скучала, курила и пила кофе, наблюдая местных кутил в естественной среде обитания. «Орхидею» посетили те же девицы — плюс одна новенькая, шумная компания игриво настроенных мужичков, две дамы бальзаковского возраста, явно настроенные на романтические приключения, и дедок. Тот же самый. В конце вечера он точно так же уселся на землю, с чувством выпевая «Ты гори, гори-и-и моя лучи-и-ина-а-а…».

Привлекательная хорошо одетая блондинка «Орхидею» упорно игнорировала.

Отъезжая в глубокую темноту проулка с выключенными фарами, Дина попыталась настроить себя на позитив. Если упырица не пришла сегодня — наверняка придет завтра. С момента последнего убийства прошло порядочно времени, а голод не тетка. Скоро эта красотка явится на привычные угодья — тут-то Дина ее и прихватит.

А потом прости-прощай, Великая Россошь.

Здравствуй, Питер, охрененный гонорар за упыря — и нормальная социальная жизнь.

А не эта, прости господи, «Орхидея».

На третий вечер упырица тоже не пришла. А на четвертый в окошко постучали.

Дина, вздрогнув, пролила на руку кофе и зашипела, стряхивая горячие капли.

— Кого, мать твою, принесло… Женя?!

Сумароков, ласково улыбнувшись, помахал ей в окно ладошкой.

— Тук-тук, кто в теремочке живет?

— Ох, черт… — перегнувшись, Дина щелкнула замком двери. — Залезай. Ты что тут делаешь.

— У меня тот же вопрос. Ты четвертые сутки торчишь под этой рыгаловкой с вечера и до закрытия. Внутрь не идешь, ни за кем из посетителей не следуешь. Кого ищешь?

— Э-э-э-э… Ну-у-у-у… — Дина судорожно подыскивала осмысленное объяснение. В импровизации она была не сильна — а чертов засранец Сумароков смотрел внимательно и со значением.

Поганенько так смотрел.

Профессионально.

— Э-э-э-... Да как сказать… Видишь ли, я… Жду одного человека. Мы договорились встретиться.

— Договорились. Но ждешь ты с девяти до часу уже четвертый день — а человека все нет и нет. Я как-то иначе себе договоренности представлял.

— Ну… Просто пока не срастается, — изобразила виноватую улыбку Дина.

— Четвертый раз подряд не срастается. Какие у тебя необязательные друзья, — сочувственно поцокал языком Сумароков. — А про покойников ты зачем родственников расспрашивала?

— Что? — совершенно искренне вытаращила глаза Дина. С этой стороны она гола не ожидала. — Каких покойников?

— Подгорный, Левашов, Раззувалов, — загнул длинные пальцы Сумароков. — Ты выяснила, что все они бывали в «Орхидее». Потом пошла к официантке и вытрясла из нее информацию про какую-то блондинку. Ничего не хочешь мне объяснить?

— А-а-а… Ты-ы-ы… Откуда ты знаешь? — тупо спросила Дина, уже сама понимая ответ. И Сумароков не подкачал.

— Да ты издеваешься, мать. Это ж деревня. Тут все про всех и всё знают. О том, что ты под кафешкой дежуришь, мне еще позавчера сообщили. И даже объяснили, почему.

— И почему же?

— Любовника дожидаешься. Очевидно же. Но это Лидкина версия, она всегда выбирает самые романтичные варианты. Ангелина уверена, что ты киллера выслеживаешь.

— Какого киллера?

— Которого муж нанял. Он же тебя уже пытался из-за квартиры убить.

— Меня?!

— Тебя, тебя. Квартира в Питере, дача и две иномарки — солидные деньги, в общем. Вот мужик и решил, что проще тебя грохнуть, чем имущество делить при разводе.

— Ага… Ангелина, надо полагать, отличается практической сметкой.

— Да. Совершенно приземленная личность — не то что Лида. Но знаешь… Я ведь пробил темку насчет развода. Ну, знаешь — на всякий случай. Вдруг тебе реально помощь нужна, — Сумароков, откинувшись на спинку сиденья, скрестил на груди руки. — Ты никогда не была замужем. И не заканчивала университет. Отчислилась с середины второго курса — и как в воду канула. Где работаешь — непонятно, на какие средства живешь — неизвестно. Зато есть разрешение на оружие — вплоть до серьезных стволов. Любишь охотиться на крупную дичь?

— Слушай, я понимаю, как это все выглядит… — Дина глубоко вздохнула, подбирая слова. — Я действительно не совсем библиотекарь, но…

— Но на коленке легенду такого уровня не слепить. Сюда тебя поставили серьезные люди — и, видимо, с очень серьезной целью. А значит, под «Орхидеей» ты задницу просиживаешь не просто так. Этих людей убили? Та самая блондинка? Подсыпала что-то, я угадал? Черт! — хлопнул себя по мосластой коленке Сумароков. — Я так и знал! Я, мать твою, так и знал! Естественные причины, естественные причины… Да хрен там естественные причины — грохнули их, а потом обставились аккуратно.

— Тут, видишь ли, такое дело… Мне правда очень сложно объяснить, — прикурив, Дина опустила стекло, и влажный промозглый ветер забрался в машину, провел холодной рукой по волосам, огладил голую шею. Больше всего Дине хотелось нейрализатор — такой же, как у людей в черном. Чтобы щелкнул кнопочкой, и никаких проблем. Никаких вопросов. И никаких Сумароковых на пассажирском сиденье. — Это, видишь ли… не совсем моя тайна.

— Секретная операция? — понял по-своему Сумароков. — Ну хоть по какому ведомству, можешь сказать.

— Э-э-э…

— Ладно. А что с блондинкой? Хотя бы в общих чертах?

— Э-э-э…

— Да ладно. Я вообще-то полезным могу быть. Ты же тут нихрена не понимаешь. В первый же вечер спалилась — это, по-твоему, слежка? Не обижайся, пожалуйста — но ваша контора могла бы кого-то поопытнее прислать. Если дело такое серьезное.

— Ну…

— Вот тебе и ну. Я бы наблюдение без проблем организовал, между прочим. Так что там с блондинкой?

Дина тяжело вздохнула. Сумароков вцепился в тему, как оголодавший клещ, и отступать не собирался. Можно было, конечно, потрясти гипотетическими полномочиями представителя серьезной конторы. И Сумароков, возможно, отступил бы. Формально. Но слежку наверняка бы продолжил — а значит, вылез в самый неподходящий момент с огромным риском похерить все дело.

Оставался один-единственный вариант.

— Хорошо, — решительно кивнула Дина. — Ты поможешь мне с расследованием. Но никому ни слова. И… и я не смогу объяснить тебе все детали.

— Отлично! — просиял Сумароков. — Так, может, введешь меня в курс дела? Хотя бы без деталей. Вон, и рыгаловка наша уже закрывается…

Дина оглянулась. Дедка-певуна на стоянке уже не было. Двери «Орхидеи» закрылись, гирлянды погасли. Только в глубине темной комнаты мелькали пятна света — словно кто-то бродил там, подсвечивая путь фонариком.

— Хорошо. Поехали ко мне. Что смогу — объясню.

В квартире было прохладно. Сырые осенние ночи уже вытянули тепло из кирпичных стен, но радиаторы оставались ледяными, и Дина привычно щелкнула кнопкой обогревателя.

— Чай, кофе?

— К черту, — сунувшись в шкафчик, Сумароков вытащил бутылку вискаря. За неимением рюмок он уверенной рукой отмерил «Джек Дэниелс» в чашки, одну пододвинул Дине, а вторую махнул сам. — Ну, госпожа Белоцкая, излагайте. Я весь внимание.

Дина сделала глоток. Терпкий золотой огонь опалил язык и ухнул в желудок, растекаясь там сонным теплом. Механически зажевав виски подвядшим яблоком, Дина подвинула чашку на середину стола.

— Давай-ка еще.

Пока Сумароков разливал по второй, Дина судорожно собирала мысли в кучку.

Логика Сумарокова была понятна. Дина прибыла в деревню с официальной легендой, эту легенду явно конструировали не люди с улицы — а значит, она либо работает во внутренних органах, либо на каких-то очень серьезных братков. Но братки не стали бы заниматься расследованием провинциальных убийств — а значит… Для Сумарокова вывод был очевиден.

Мотивы тоже понятны. Умный энергичный мужик киснет в деревне, изнывая от тотальной профессиональной нереализованности. А тут вдруг такой случай! Раскрыть сразу пучок убийств и поймать серийника — пускай и в рамках неофициальной помощи. Конечно, провинциальный мент ухватился за этот шанс обеими руками.

Ну, может, и личные отношения свою роль сыграли… Дина задумчиво покрутила в руках чашку, наблюдая, как золотая жидкость плещется в стенки, стекая по ним тягучими каплями.

Собственные возможности Дина оценивала трезво. Да, не уродка — но и не Мата Хари, воспламеняющая сердца и чресла. Нормальная привлекательная женщина, не более того. Но из Питера… Но романтическая интеллигентка-библиотекарша… Но с трагической историей развода… Которая, собственно, и оказалась сплошным разводом, но Сумароков уже повелся. Вжился в образ настоящего мужика-защитника, развернул плечи — а развернутое вот так вот сходу-то не свернешь.

Все это можно было использовать. И даже, наверное, нужно. Все-таки Сумароков мент не фальшивый, а самый что ни на есть настоящий. У него и полномочия, и авторитет, и навыки соответствующие. Конечно, в конце расследования его ожидает сюрприз… Но тут ничего не поделаешь. Если Дина сработает на опережение, упырицу Сумароков даже не увидит. Просто придет в один прекрасный день и обнаружит, что квартира на третьем этаже опустела. А если не выйдет… Тогда Сумарокову все равно придется молчать. Если не хочет поменять форму на больничную пижаму. Упыри, серебро, осиновые колья… Такие рассказы только психиатры всерьез воспринимают.

И Сумароков отлично все это сообразит. А потому завалится и будет сидеть тихо, как мышь под метлой.

— Ну? — подтолкнул ее вопросом Сумароков и поднял чашку. Что именно он хотел, получить информацию или выпить, Дина не поняла — а потому сделала выстрел дуплетом.

— Ну, поехали, — решительно опрокинув в рот виски, она откусила яблоко и любезно протянула второе Сумарокову. — Значит, так. Это действительно были убийства.

— Само собой! Здоровые мужики, никаких жалоб на сердце или давление — и вдруг шесть трупов подряд. К тому же у Калаева и Махракова оставались следы постороннего присутствия. У Махракова я в мусорном ведре сигарету с отпечатком губной помады нашел, а у Калаева — отпечаток женской туфли под дверью.

— Может, он старый? — автоматически усомнилась Дина.

— Ага, конечно. Накануне смерти Калаева дождь часика в четыре прошел. А пол в квартире был тщательно вымыт. Значит, женщина приходила именно в день смерти — и уже вечером.

— Я бы сказала, ночью.

— Да. Я так и понял. Знаешь… а я ведь даже начал эти смерти раскручивать. Подумал, что отравление. С родственниками побеседовал, информацию о последних днях жизни собрал, о конфликтах… Но эксперт четко отрезал — естественные причины, сердечный приступ.

— И анемия.

— Да… И анемия. Значит, все-таки отравление?

— Отравление, — вынужденно согласилась Дина. — Растительный яд, довольно экзотический. Если специально не искать — не увидишь. Подозреваемая — та самая блондинка, о которой рассказывала официантка.

— И что ей надо? Блондинке, конечно, не официантке. Денег особых у жертв не было, драгоценностей — тем более.

— Никакого корыстного интереса. Просто серийница.

— Баба?! — вытаращился Сумароков. — Охренеть! Кому рассказать — не поверят.

— Женька! Ты обещал!

— Да я так, образно… — смущенно поморщился Сумароков. — Я все понял. Никому ни слова. И много эта блондинка народу уже угробила?

— Прилично, — уклонилась от прямого ответа Дина. — Но конкретики нет. Только модус операнди и общее описание — светловолосая, хорошо одета, привлекательная. Ты, случайно, не в курсе — в «Орхидее» видеокамера есть?

— Почему же случайно? Совершенно закономерно — я в курсе. Два муляжа в зале, один — перед туалетной кабинкой, чтобы бухие целились тщательнее. Ну и рабочая перед входом, на парковочную площадку нацелена.

— Можешь достать записи? Подгорный, насколько я поняла, домой на машине уезжал. Девка вполне могла в объектив попасть.

— Не только Подгорный. Махраков тоже. Агапов пешком шел, но в сторону площади — а значит, через площадку. Если Камиль память еще не чистил, принесу видео. А хочешь, вдвоем сходим… Черт, нет. Ты же с легендой.

Ну да. Естественно. С чего бы вдруг библиотекарше записи с умершими мужиками разглядывать.

— Ага. Я с легендой, — грустно вздохнула Дина. — А тебе точно дадут скачать?

— Камиль? Даст, конечно. На видео ему похрен, а дружеское расположение представителей внутренних органов ценить надо. Холить, беречь и лелеять. Слу-у-ушай! — вскинулся Сумароков. — Я же могу пальчики в квартирах поискать. Блондинка твоя, конечно, протерла все, что могла — но сто процентов что-то да упустила.

— Не выйдет. Она там наверняка ничего, кроме дверной ручки, не трогала.

— Шутишь? Если отравление — значит, ели вместе. Или как минимум пили. Тарелки, бокалы, ложки, стол, стулья. Потом она посуду мыла и по местам расставляла — значит, кран, мойка стены, шкаф.

Дина мысленно отвесила себе пинка. Отравление! Ну конечно же, чертово отравление!

— На других хатах отпечатков не было, — вывернулась она. — Девка, видимо, в перчатках работает.

— Черт… — Сумароков запустил пальцы в волосы. — Вот зараза. Хотя… Должна же она где-то жить! Могу по соседним деревням прошвырнуться, узнать, не мелькала ли там блодиночка из городских.

Дина поморщилась. Мысленные пинки превращались в рутину — а нездоровые ментальные паттерны снижают качество жизни.

Живая блондинка не может ночевать в лесу. У нее должна быть крыша над головой — и эту крышу вполне можно найти. Тем более что выбор-то небольшой. Окрестные деревни по пальцам перечесть можно, а из города в Россошь по разбитой дороге таскаться… Блондинка, конечно, маньячка — но ведь не идиотка же.

— Попробуй, — обреченно согласилась Дина. — Может, что-то нащупаешь.

А если не нащупаешь — хотя бы под ногами путаться не будешь. И то хлеб.

— Отлично. Значит, договорились, — Сумароков задумчиво поглядел в чашку, допил остаток и зажевал яблоком. — Поздно уже. А завтра вставать рано…

И улыбнулся. Со значением.

Наверное, для него это был романтический момент. Значительный, объединяющий и все такое. Но Дина чувствовала только муторную неловкость — и вязкий, как прокисший кисель, стыд. Женька действительно был хорошим парнем. И он действительно пытался помочь.

Одно дело обманывать противника. И совершенно другое — того, кто тебя искренне поддерживает.

— Да. Пора уже баиньки, — Дина поднялась, и Сумароков поднялся вслед за ней, ничем не выдавая своего разочарования. У дверей он склонился в жарком, но вполне джентльменском поцелуе, дисциплинированно удерживая руки на талии Дины.

— До завтра. Спокойной ночи.