Псы войны: пробуждение Ареса

Заявка на победу

Наверное, у меня галлюцинации.

В небе рядом с Фобосом проплывают огни. Может, это наши фреймы, а может, вражеские «кузнечики» — герметичные капсулы, доверху набитые транспортом, оружием и бойцами.

Тек поднимает руку. Мишлен повторяет его жест и орет, что засек сигнал спутника. Тонкая голубая линия бьет в песок в двух шагах от Ви-Дефа. Мимо! Еще одна попытка. Со второго раза луч попадает в Ви-Дефа, потом перебирается к Теку.

— Лазерный сигнал! — Тек кричит изо всей силы, его голос слышно за пять метров.

Нас нашли.

Голубой луч касается меня. Мой ангел сразу оживает и радостно сообщает, где мы находимся, где расположены припасы и оружие и как до них быстрее всего добраться. Мы втроем единственные, кто получил сигнал, поэтому следующие несколько секунд наши ангелы активно обмениваются информацией. Мы тем временем болтаем как ученики в ожидании школьного автобуса.

— Что-то приближается, — говорит Тек.

Он только что на скорую руку просмотрел все данные и отметил самые важные. К моему удивлению, это не координаты палатки или транспортной платформы.

Это предупреждение.

— Какая-то громадина летит прямо на нас, — Тек так сосредоточен, что у него глаза чуть не вылезают из орбит.

Мишлен вытягивает шею и щурится на небо. Потом закрывает голову руками и припадает к земле. Инстинкт самосохранения. Мы потрясенно смотрим на него.

— Что именно? — спрашивает Ви-Деф. — Вражеский десант? Большой Моджо?

Большой Моджо — легендарный корабль антагов, если верить слухам, его видели только один раз, четыре года назад. Говорят, Большой Моджо настолько огромен, что в него помещается целый батальон антагов. Но огни не настолько яркие, и, если верить спутникам, угроза исходит не от них. Что бы ни приближалось к нам, оно громадных размеров. Ангелы докладывают, что объектов несколько, от девяти до двенадцати. Может, больше. Мы получаем эту ценную информацию за несколько минут до того, как задохнемся. Весьма своевременно.

Диджей вычленяет главные цифры:

— Самый большой весит около ста миллионов тонн. Другие поменьше, пять-шесть миллионов.

— Боже, — хрипит Ними.

Его воздух на исходе. Как и мой.

— На хрена нам это знать? — кричит Мишлен, приподнимая голову.

— Мы в пятистах километрах от предполагаемого места удара, — говорю я. — Двигаясь со скоростью сорок километров в секунду, они будут здесь через… Думаю, совсем скоро… Но откуда они? Из-за пределов марсианской орбиты? С солнечной орбиты? Из облака Оорта?

Какого черта здесь творится? Почему антаги не сбрасывают скорость? Или они хотят чиркнуть по верхнему слою атмосферы и зайти на второй круг?

— Твою мать! Че делать-то? — орет Мишлен.

— Сколько у нас времени? — спрашивает Ними.

— Не знаю.

Светящиеся объекты уже видны невооруженным глазом. Летят с западной стороны — громадные, ослепительно яркие, один в форме полумесяца. Несутся нам навстречу с чудовищной скоростью.

Мы уже собираемся рухнуть на колени. Пара секунд — и светящиеся глыбы просвистят мимо либо расплющат нас в блин. И тут Ви-Деф, который все это время изучал спутниковые данные, издает торжествующий вопль:

— Три русские палатки! На паллете, в ста метрах от нас!

Мы бежим туда, куда показывает Ви-Деф. Без вопросов и обсуждений. Воздуха осталось минут на десять.

Я оборачиваюсь, спотыкаюсь и чуть не лечу вверх тормашками, но умудряюсь сохранить равновесие — хорошо, что на Марсе сила тяжести меньше, чем на Земле.

Огни вот-вот настигнут нас. Я успеваю сосчитать их: чудовищных размеров полумесяц, темный, дрожащий и мерцающий, с виду больше, чем Фобос, но я не уверен, ведь спутник Марса я видел лишь издали, а этот лунный серп — пугающе близко. Девять или десять глыб поменьше перекатываются рядом точно стайка игривых тюленей на волнах.

Тек и Казах находят паллету, Ви-Деф и Мишлен разрезают пластиковые стяжки, мы сгрудились рядом. Проверяем защитные полосы — чисто! Срываем пломбы. Две палатки выскакивают из коробок, чуть не сбивая меня и Мишлена с ног, распрямляются и начинают наполняться воздухом. Восхитительное зрелище. В третьей нет кислорода — только фляги с водой. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

У нас в запасе не больше четырех минут. Если хотя бы одна из палаток не надуется за это время…

Первый объект входит в атмосферу, оставляя за собой сверкающий огненный хвост, врезается в равнину где-то на северо-западе и исчезает. Могло быть и хуже. Ослепительный белый след выцветает до нежно-сиреневого. Удар. Вспышка. Бриллиантовое сияние растекается по небу и увядает, оставляя за собой лиловую дымку, а над местом падения распускается гигантский розовый бутон. Вокруг клубятся белые барашки облаков. Розовый купол разрастается, напоминая огромный гриб без ножки. Невероятно! Должен же он где-то брать начало, соединяться с землей! Постепенно воздух над местом удара сгущается, плотнеет, и у цветка появляется сероватый дымный стебель, от которого разлетаются в разные стороны лиловые и белые полосы.

Мы глазеем разинув рты. Я судорожно пытаюсь вздохнуть, но легкие словно обручем сдавило.

Первая палатка почти надулась.

И тут равнина сотрясается, становится на дыбы, и мы как кегли разлетаемся в разные стороны. Мы приземляемся на задницы и цепляемся за ортштейн, пока все вокруг — пыль, щебень, камни — трясется в безумной пляске.

Марс разверзается и проглатывает паллету вместе с нераскрывшейся палаткой. Диджея едва не затягивает следом, но он проворно отползает прочь. Трещина останавливается на расстоянии вытянутой руки от моего лица. Ужасный скрежет эхом отдается в каждой клетке тела, гермоскафы трещат по швам. Грохот такой, словно в двух шагах от нас кто-то со всей мочи колотит в японский барабан. Моя голова пульсирует в такт ударам. Внезапно звуковая волна натыкается на невидимую преграду, отскакивает от нее, разворачивается и идет обратно. Что за хрень?

Мы поворачиваемся на запад.

Невидимая воздушная стена проходит сквозь нас, и мир погружается в зловещую, гнетущую тишину.

— Конус молчания! — кричит распластавшийся возле меня Тек.

— Что?

— Мы попали в конус молчания! Ударная волна срикошетила от верхних слоев атмосферы и накрыла нас колпаком.

Понятия не имею, про что он.

— Это только первый! Будут еще! — кричит Мишлен.

Мы поднимаем глаза к небу и застываем от ужаса. Мир по-прежнему погружен в пугающее безмолвие. От шляпки гриба расходятся в разные стороны серые полосы дыма. Постепенно они окутывают ее целиком.

Самый большой удар позади. Надеюсь. Если нет — пиши пропало, второго такого мы не переживем. Еще с полдюжины гигантских глыб проносится через облака, подпрыгивая, точно кто-то пускает «блинчики» по воде. Врезаются в марсианскую равнину.

Почва уходит из-под ног.

Меня подкидывает на пять метров, переворачивает и швыряет навзничь. Я едва не теряю сознание. Ловлю ртом воздух. Все болит. Наверное, сломал несколько ребер. Если гермоскаф порвался, то я покойник, кусок замороженного мяса. А впрочем, плевать. Почему я не вижу звезд? На меня давит потолок — серый, плотный, непроницаемый. Но белые хлопья каким-то образом проходят сквозь него.

Я один большой комок боли. С трудом удается сфокусировать зрение, и в моем истерзанном мозгу всплывают детские воспоминания. Рождество! Мама, гляди какие снежинки! Комья снега и льда — какие размером с градину, какие с кулак, — падают с небес и отскакивают от ортштейна и от моего тела. Мне в лом вставать, да я, наверное, и не смог бы. Проверять неохота.

Снежная пелена укрывает меня с головой.

Черт, мы почти добрались до палатки.

И тут начинается камнепад.