Псы Господни 2

Глава 12

Обед завершился. Так вкусно я не ел ни разу за всю свою средневековую жизнь. Теперь помыться и спать. Однако у отца Томмазо были иные планы. Он перекрестился, прошептал благодарение богу за хлеб наш насущный и встал.

— Наина, проводи гостя в банную комнату. Вольгаст, а ты помоги мне. Хочу подняться на сторожевую площадку.

Я подошёл к отцу Томмазо, он опёрся о моё плечо и вместе мы направились к лестнице.

Сторожевая площадка служила крышей донжона, с неё был виден весь Вокулёр и окрестности. Двое стражей с унылым и замёрзшим видом ходили вдоль парапета, иногда перебрасываясь ничего незначащими фразочками и гремели железом. Одеты они были по всей форме, как и полагается охране: кольчуга, сюрко, шапель[1], шерстяной плащ и щит за спиной. На поясе простой одноручный меч. Увидев отца Томмазо, стражи поклонились, тот в ответ перекрестил их.

Мы подошли к парапету, внизу под нами открылся внутренний двор. Я увидел солдат на тренировочной площадке во главе с лейтенантом. Видимо, мой короткий поединок с тем говорливым стражем дал пищу для размышлений и стимул к тренировкам. Теперь они охаживали друг друга палками, ругались, шипели от боли, но упорно продолжали навёрстывать упущенное. Как-нибудь загляну к ним на площадку, проверю, сколько они наверстали.

— Вольгаст, — отпуская моё плечо, заговорил отец Томмазо, — я намереваюсь поручить тебе одно важное, может быть, хлопотное дело. Как ты на это смотришь?

— Готов выполнить всё, что вы скажете, монсеньор! — с задором выпалил я.

— Тише, прошу тебя, — он улыбнулся, — говори тише. Дело в том, что мне необходимо отбыть ко двору дофина…

— Хотите проверить Ла Тремуя? Не из наших ли он, да?

— Именно. Я знаком с этим человеком. Он не кажется умным, но при этом очень влиятелен и помешан на интригах. Его характер напоминает одного нашего общего знакомого, хотя до сегодняшнего дня я не придавал этому значения. Мало ли кто на кого похож характером. Но после слов господина Нуадана…

Меня пронзила мысль: не вот какой умник, но вспыльчивый и интриган — и я прошептал:

— Хотите сказать, что Ла Тремуй… Ла Тремуй — это Игорь Кураев?

Прошептал и сам же ответил себе:

— Да не может такого быть.

Отец Томмазо прищурился.

— Ты же помнишь, каким образом мы очутились в прошлом?

— Ну, предполагаю… Молния рядом с палаткой?

— А сколько человек в ней находилось?

— Я и Катя, и ещё Игорь. Ну и вы каким-то чудом, а уж каким не знаю, вы, вроде, уходили.

— Стоял неподалёку, смотрел, как горят трибуны. Но это не важно. Стало быть, кроме меня и тебя, где-то должны быть Катя и Игорь.

— Но это не факт, что Ла Тремуй — Игорь, — я недоверчиво поморщился. — Не факт. Вы говорили, что кроме меня встретили ещё шестнадцать попаданцев, так что это может быть кто угодно, даже Владимир Вольфович.

— Не дай бог, — перекрестился отец Томмазо.

— Согласен. Это такие бы интриги начались и пророчества, мама не горюй. Никакого Нострадамуса не надо.

— Про Нострадамуса не упоминай, он ещё не родился.

— Как знать. После всех этих пертурбаций во времени я уже ни в чём не уверен. Но могу с уверенностью сказать, что Игорь знает историю не хуже моего и проинструктировал бы Нуадана, где искать Жанну. Нет, монсеньор, Ла Тремуй не Игорь, это кто-то другой.

Отец Томмазо кивнул понимающе:

— Но проверить всё-таки сто́ит. Поэтому завтра я отправляюсь ко двору, а ты остаёшься здесь.

— Это и есть то самое хлопотное задание?

— Лишь часть его. Остальное скажу утром перед отъездом.

— К чему такая скрытность, монсеньор? Взялись радовать, радуйте до конца.

— Завтра, — поднимая указательный палец сказал отец Томмазо. — А пока отдыхай.

Я воспользовался его предложением по полной. Банная комната, пусть я и лейтенант Псов, была мне по-прежнему недоступна, статус слабоват, но котёл возле поварни стоял на своём месте. При помощи Щенка я нагрел воды и, не стесняясь похотливых взглядов служанок, помылся. Потом завалился на свой тюфяк и отключился до рассвета. Встал, когда ещё все спали. Вышел во двор. Возле ворот и на стенах топталась ночная стража, горели фонари. Небо тёмное, затянутое тучами, ветер южный, тёплый, и день тоже обещал быть тёплым.

Ворота конюшни были распахнуты, конюх вывел в поводу двух лошадей, одна Клеща, другая Марго. С учётом того, что отец Томмазо утром уезжает в Шинон ко двору дофина, он и Клеща с Марго забирает? Я один остаюсь? Хорошая новость! Марго, конечно, жаль, можно было бы подкатить, пригласить ненавязчиво на ужин в донжон. Надеюсь, с убытием главного инквизитора его покои перейдут мне, и мы с Марго могли бы неплохо проводить вечера за разговорами при камине. Наладили бы отношения, сдружились. Я веду себя явно не так, как положено вести себя с женщиной рыцарской эпохи, и не важно, что я ещё не рыцарь, но монсеньор обещал… А Клещ пусть едет и не возвращается, ни разу не расстроюсь, если никогда больше его не увижу.

В приподнятом настроении я направился к тренировочной площадке, выбрал палку потяжелее и принялся дубасить столб. Воздух постепенно светлел, народу во дворе становилось больше. Появились монахи, начали таскать вещи в повозки. Через полчаса из донжоны спустился брат Стефан, осмотрел багаж, проверил, хорошо ли закрепили.

Запрягли мулов, выставили повозки в ряд перед воротами. Монахи сбились в кучу, как овечья отара, ждали отца Томмазо. Но первым вышел Клещ, бросил на меня косой взгляд и взял под уздцы своего коня. За ним появилась Марго в сопровождении Наины. Я отбросил палку, повёл руками вверх-вниз, в стороны, наклонился. Подхватил пригоршню снега стал натираться. Мои упражнения всегда вызывали бешеный интерес у местного гарнизона и служанок, и я рассчитывал, что Марго тоже посмотрит на меня, оценит стать, переливающиеся под кожей мускулы. Я, конечно, не бодибилдер, не мистер Олимпия, но парень крепкий, хорошо сложенный, с широкими плечами и узкой талией. Служанки вон как смотрят… Марго не посмотрела. И Наина не посмотрела, хотя могла бы, чтобы потом пересказать подруге, каков я из себя.

Ну, как хотите. Я взял из рук Щенка плащ, закутался. Зевая, подошёл Чучельник. Он своего коня не запрягал, значит, остаётся со мной. Отрадно. Я уже привык, что Чучельник всегда рядом и в нужную минуту на него можно положиться.

В сопровождении де Бодрикура вышел отец Томмазо, жестом подозвал нас к себе. Мы встали полукругом, как цыплята вокруг клуши.

— Дети мои, дела требуют моего присутствия при дворе дофина Карла, но я не успел сделать то, что должен был, поэтому, Вольгаст, сын мой, ты остаёшься здесь. Чучельник, ты тоже остаёшься и прошу тебя во всём быть послушным Вольгасту.

Арбалетчик кивнул. Судя по его непробиваемой физиономии, ему было по барабану, с кем оставаться и кому служить.

— Брат Стефан, тебя это тоже касается. То серебро, которое Вольгаст доставил в замок, я оставляю на твоё попечение. Сколько там?

— Тысяча четыреста двадцать восемь ливров двенадцать су, — отчеканил келарь.

— Сумма большая. Вольгаст, ты вправе распоряжаться ей, но делай это с умом. Не забывай, деньги фальшивые, и за их распространение тебя могут привлечь к ответу. Я хочу, чтобы ты сформировал военный отряд, способный выполнить задачу по захвату небольшого укреплённого городка. Трёх десятков человек, думаю, хватит.

Неожиданно. Я рассчитывал на какие-то мелкие поручения, типа тех, что уже довелось исполнить, а тут целый набор начинающего полководца: назначили старшим, отвалили денег и попросили набрать армию. Такое доверие дорогого сто́ит. Правда, армия какая-то куцая получается, с такой великих дел не совершишь.

Я кашлянул:

— Простите, монсеньор, хотелось бы уточнить, а насколько укреплённый город вы имеете ввиду? Если такой, как Вокулёр, то тридцати человек будет мало. Силёнок явно не хватит, если гарнизон замка решится на вылазку.

— Стратег, — хмыкнул Клещ. — Ему коров пасти, а не города брать, монсеньор.

— А сколько на твой взгляд необходимо, чтобы взять Вокулёр? — проигнорировав восклицание Клеща, спросил отец Томмазо.

Я призадумался. Гарнизон замка составлял примерно семьдесят человек с прислугой, город насчитывал семь сотен жителей, плюс население окрестных деревень, допустим, все вместе — тысяча. Защита города нулевая, ни стен, ни рва, в замок все не поместятся. Да ещё скот, птица, но к защитникам всё равно кто-то присоединиться. Взять сам город проблем не составит, но замок — это нечто другое. Я хоть и не вот какой военачальник, но понимаю, что предложенное отцом Томмазо число маловато.

— А какова цель захвата, монсеньор? Если грабёж посада, это одно, взятие замка — другое. В первом случае тридцати человек будет достаточно, правда, придётся действовать быстро, пока гарнизон не очухается и не нашлёпает нам по мягкому месту. Во втором потребуется не меньше сотни.

Отец Томмазо прищурился. Раскрывать свои планы, он не торопился, но мои слова заставили его внести коррективы.

— Набери шестьдесят человек. На первое время хватит, дальше посмотрим.

Я потёр ладони. По меркам средневековья шестьдесят человек уже много. Но что задумал отец Томмазо? Зачем ему солдаты? Перед ним и без того открываются все городские ворота. Хочет устроить революцию? Наказать непослушного сеньора? Большинство так называемых замков не представляли в плане штурма каких-либо сложностей. Ров, земляной вал, частокол, подобие донжона как в Армонвиле. Гарнизоны часто состояли из обычных крестьян, которые этот же замок и арендовали у владельцев, дабы в случае набега живодёров укрыть в нём свои семьи и утварь. Шестьдесят хорошо подготовленных бойцов возьмут такой Motte castrale за час, да и то бо́льшая часть времени уйдёт на грабёж.

Замок Вокулёр тоже не мог похвастать улучшенной фортификацией, но тем не менее стены и башни здесь каменные, ров заполнен водой, гарнизон из тренированных бойцов. Я поторопился, сообщив отцу Томмазо, что для его захвата достаточно сотни человек. В Парижском университете мой предшественник посещал лекции по математике и военному искусству, и кое-что в нашей общей голове отложилось. Чтобы вести осаду по всем правилам, необходимо установить опорные пункты, дозоры, вести постоянную разведку, фуражировку. Людей потребуется много, а если существует вероятность нападения из вне, то ещё больше. Нет, сотни точно мало. Триста, может, четыреста.

Ну а если, чем чёрт не шутит, нужно будет взять не Вокулёр, а что-то более крупное, Верден, например, или Шалон… Впрочем, что-то меня занесло. Получил разрешение на шесть десятков собственных солдат, и уже города беру. Не рановато ли? Кроме Чучельника и Стефана в моей армии пока что только Щенок.

— Сделаю всё как скажете, монсеньор, — с лёгким поклоном сказал я.

— Верю в тебя, — кивнул отец Томмазо. — Марго, ты тоже остаёшься.

— Что-о-о-о⁉

Посыпался иней со стен, потому что в этом протяжном «о» прозвучало столько негодования, что никто не усомнился в несогласии девчонки с решением инквизитора.

— Монсеньор!

— Такова моя воля. Я хочу, чтобы ты во всём повиновалась де Сенегену и была ему помощницей. Сельма, твои услуги потребуются здесь, будь всё время при Вольгасте.

Знахарка с покорностью поклонилась.

— Я буду отсутствовать месяца три или больше. Если потребуется связаться с вами, пришлю курьера, поэтому вы должны находиться в Вокулёре. Решите поменять место — сообщите Роберу, чтобы через него я знал, где вас искать, — отец Томмазо перекрестился. — Что ж, пора в путь. Вольгаст, уповаю на твой разум.

— Монсеньор, — с плачем в голосе потянулась к нему Марго.

— Девочка моя, ты остаёшься, — остался непреклонен инквизитор. — Решение принято, и я его не изменю.

Он поцеловал её в лоб и поднялся в повозку. Загремела цепь, подъёмный мост опустился, кучер щёлкнул вожжами. Повозки выкатились, за ними проследовали монахи, потом четверо солдат, выделенных Бодрикуром для сопровождения. Последним выехал Клещ. Он не оглянулся, не помахал на прощанье, словно мы никогда не были знакомы.

Да и хрен с ним, я теперь минимум на три месяца сам себе командир. Не знаю, к чему приведёт моё командование, но все наказы Николая Львовича я выполню точно и в срок. По сути, это не так уж сложно найти шестьдесят наёмников, в одном только Вокулёре таковых болтается с полсотни. Трактирщики и хозяева постоялых дворов каждый день прибегают в замок с жалобами. Начну с этих, потом прогуляюсь по окрестностям, доеду до Туля, Бар-ле-Дюка, Вердена. Люди не проблема — проблема сделать из них людей. Наёмники — какой бы опыт у них ни был — всё равно остаются наёмниками. Сбродом. А мне нужны солдаты, готовые выполнить любой приказ независимо от сложности и опасности. Содержание таких бойцов потребует больших расходов, но у меня есть целая тысяча с чем-то там ливров — этого хватит на всё. Личный состав размещу в башне, сам переберусь в донжон.

Но, похоже, строить планы я начал рано. Марго резко повернулась ко мне и проговорила в презрительном тоне:

— Если надеешься, что я буду тебе подчиняться…

— Не надеюсь, — покачал я головой.

После протяжного «что-о-о-о?» сомнений в её послушании не было, и я вспылил:

— Можешь валить на все четыре стороны, плевать.

Марго в долгу не осталась:

— Без твоих советов разберусь, куда идти.

— Ага, иди, не забудь только, что с этой минуты твоё содержание зависит от моей доброй воли. Впрочем, можешь снова заняться облапошиванием паломников.

— Ты ведёшь себя не по-рыцарски, Сенеген, — сделал шаг вперёд Бодрикур, и усмехнулся, горделиво выпячивая подбородок. — Ну, разумеется, чего ещё ждать от нищего бастарда?

Это было прямое оскорбление. За «нищего» бог с ним, перебьюсь, но слово «бастард» в данном контексте звучало как «безродный». Бодрикур ждал, что я попытаюсь ударить его и даже чуть поднял руки, готовясь дать отпор. Чучельник осклабился, подался назад, освобождая место для драки, Марго напряглась.

Я сдержался. Пальцы сжались в кулак. За такие слова дать по рылу самое то, однако враждовать с Бодрикуром мне не выгодно, он капитан замка и прево города, человек облечённый властью. От него многое зависит, и отец Томмазо весьма огорчится, если я начну свою службу с ссоры.

Ладно, стерпим, построят и в нашем спорткомплексе боксёрскую площадку, и уж тогда я за всё отыграюсь, а пока сделаем вид, что ничего не случилось.

Поняв, что в драку я не полезу, Бодрикур произнёс назидательным тоном:

— Ввиду того, что великий инквизитор покинул мой замок, тебе, Сенеген, здесь тоже делать нечего. Чтоб через час ни тебя, ни твоих прихвостней я не видел, в противном случае, будете дожидаться возвращения монсеньора Томмазо в подвале в цепях. Марго, вам я готов предоставить всё самое лучшее, что у меня есть. Поверьте, то обеспечение, которое мог бы предложить этот бастард, ничто в сравнении с моей щедростью.

Он предложил ей руку, и девчонка охотно позволила увести себя в донжон. Сука! — других слов у меня не было. Ещё не скрылась с глаз повозка, увозящая отца Томмазо в Шинон, а мне уже палки в колёса суют. Ну ничего, так даже лучше. Трудности закаляют.

Я кинул взгляд на Чучельника, взъерошил волосы на голове Щенка и хмыкнул:

— Ну что, прихвостни, пошли собирать вещи.

— Сын мой… — смиренно сложив руки на выступающем животе, заговорил келарь.

Я ткнул в него пальцем. Настроение и без того хреновое, а ещё он со своим смирением!

— Ещё раз назовёшь меня своим сыном, повешу на воротах.

— Что? Как? Но… — залепетал брат Стефан.

— Без «но». Ты мой казначей, твоя задача оплачивать счета, вести учёт расходов. Если хоть одно денье уйдёт налево или прилипнет к чьим-то грязным лапкам, — я кивнул на ворота, — исход будет тот же.

— Как же обращаться к тебе теперь, сын… э-э-э… ваша милость?

— Обращайся ко мне лейтенант де Сенеген. Или просто лейтенант, или господин. Это всех касается. И хватит об этом. Стефан, где повозка, на которой я доставил специи?

— Повозка стоит возле башни, господин. Для чего она вам?

— А тысячу с лишним ливров мы на себе потащим? Ну, чё задумался, сосчитать не можешь?

Брат Стефан потёр подбородок.

— Повозка стоит на том же на месте, господин лейтенант, где вы её оставили. Что ей станет? Но дело в том, что волов, которых в неё запрягали, больше нет.

— Нет? А куда они делись?

— Монсеньор Томмазо позволил господину Роберу де Бодрикуру забрать их в знак благодарности за гостеприимство. Проще говоря, их съели солдаты, — развёл руками келарь.

Пришла моя очередь тереть подбородок. И как теперь быть? Интуиция подсказывала, что если оставить серебро на хранение Бодрикуру, то через неделю его обязательно растащат мыши, к гадалке не ходи, и я буду стоять перед отцом Томмазо мокрый и жалкий. Так что надо забирать. Но в карман полторы тысячи ливров не положишь, в пересчёте на метрическую систему, там почти двести пятьдесят килограмм. Сука, это ни хрена не мало! Возможно, Бодрикур намеренно нахамил мне, чтоб довести дело до такой ситуации, дабы я оставил серебро в замке, а уж он нашёл бы способ прибрать его к рукам.

Но вот шкуру ёжика ему на воротник!

— Щенок, дуй на конюшню за нашими лошадьми, навьючим на них. Есть у тебя подходящая тара, Стефан? Какие-нибудь мешки?

— Есть, господин лейтенант. А что делать с повозкой?

— Продай. Знаешь кастеляна замка? Вот ему и продай.

— Он много не даст, ужимистый.

— Вытяни с него сколько сможешь. Пусть мелочь, но в хозяйстве сгодится. Нам теперь много денег понадобится.

[1] Шлем, напоминающий шляпу, удобный и дешёвый, благодаря чему завоевал популярность в пехоте и ополчении. Существовало большое количество вариаций данного шлема.