Пройти лабиринт

72.

Ну и дела!

Маша тупо уставилась в телевизор. Картинки мелькали у неё перед глазами, а мысли ее были далеко.

«То покойный Чехов является! То Андрей со своими доминатами. Пропадал где-то полгода… Край вечной охоты».

Согласиться, что мир непостижим было трудно. Будь Маша ребенком, тогда быть может — убеждала она себя. Но с каждым годом и с теми знаниями полученных во всяких учебных заведениях… Уже привыкаешь к тому, что солнце светит постоянно и спать не ложиться. Что луна — не светило, а лишь мертвая планета, отражающая лучи солнца. Что дождь — это осадки, а не слезы тучек. Ко всему этому просто привыкаешь. И принимаешь. Так удобно, когда есть, так сказать, неопровержимые аксиомы.

И тут приходит человек, пусть даже это муж… приходит и говорит, что ты лягушка и видишь только «движущиеся предметы». Просто замечательно! Приехали, как говорится!

В комнату бесшумно вошел Андрей. Словно привидение, он проскользил мимо и скрылся в библиотеке.

Маша устало потерла глаза. Взгляд ее упал на бумаги, которыми муж недавно размахивал.

Она еще раз пролистала их, разглядывая фотографии каких-то мегалитов, северных каменных лабиринтов и прочую лабуду в таком же духе.

Рядом совсем неслышно присел Андрей. Маша его скорее почувствовала, чем услышала.

— Изучаешь? — негромко спросил он.

— Да так… А что?

Андрей молчал. Он как-то пристально изучал Машу. И тут последовало:

— Завтра меня не будет.

— Ты опять уходишь в свой край?

Андрей не ответил, а лишь спросил:

— Не хочешь отправиться со мной? Ты ведь вроде этого желала?

Маша вздрогнула.

— То есть? — переспросила она. — Не понимаю.

— Понимаешь, — кивнул Андрей. — Ты все понимаешь. Я ведь совсем уже другой. И был им. Только этот другой «дремал» во мне многие годы.

— И кто же ты?

— Для тебя я — Андрей. Это та моя грань, которая стоит ближе к человеческой природе.

— А для других?

— Был Велор.

— Кто? — не расслышала Маша.

Андрей встал.

— Помнится мне, — сказал он, отворачиваясь от Маши, — в школе по геометрии учили, что через точку можно провести множество прямых.

— И что?

— А то, что я и есть та точка, через которую проходят эти миллионы прямых.

Андрей обернулся. В тусклом свете настенного бра он сделался каким-то до жути неузнаваемым. Маша секундой позже поймала себя на том, что боится. Сердце бешено колотилось о ребра. А голове отдавалась нескончаемое «тук-тук-тук…»

— Так каково твое решение? — голос Андрея, казалось, заполнил все вокруг.

— Я… я… я не знаю. Хочу подумать, — растерялась Маша.

— У тебя нет времени. Решай сейчас, — приказал Андрей.

«Решать? Что он хочет? — Маша забилась в угол дивана. — Он точно не мой Андрей!»

В голову лезла и прочая чушь. Голоса разума слышно же не было.

Почему-то вдруг вспомнился Баюн и его фраза: «Наши мысли тянутся куда-то к цели по одной линии, среди потемок, и, ничего не осветив, не прояснив ночи…»

Нет! Я не хочу идти, — вдруг четко осознала Маша.

Андрей, казалось, услышал ее мысли. Он вдруг неожиданно тяжело вздохнул и вышел вон…