Пройти лабиринт

25.

Небо заволокло тучами. С неба изредка накрапывало.

— Почти, как в Англии, — улыбнулся сам себе Михаил.

Он отошел от окна и снова сел в мягкое кресло, дожидаясь, пока Майя приготовит кофе.

— Прошу, — проговорила она, входя в комнату, и протягивая чашечку.

— Спасибо.

Михаил сделал первый глоток, и зажмурился, почти физически ощущая, как в голове начинает проясняться, а тело снова наполняется бодростью и легкостью.

— Кто вы, Майя? — спросил он.

Женщина присела напротив него на маленький диванчик.

— Мы с вами, Михаил, если следовать античной мифологии, герои — потомки богов и смертных людей.

— Как это понимать?

— Вы помните свое детство?

— Ну конечно…

Михаил ответил быстро, и лишь потом порылся в памяти, выуживая лишь какие-то отрывочные воспоминания.

— Помню, — твердо проговорил он. — Знаю, что отцы у нас с Андреем были разные. Мать говорила…

— Да, Виктория была еще та! — Майя усмехнулась. — Она всегда была противником упорядоченной селекции, так сказать.

Михаил не понял смысла до конца, но такое резкое высказывание в сторону его матери привело его в легкую ярость.

— Вот что, Майя, попрошу вас быть несколько тактичнее!

— Зря кипятитесь, Михаил. Ваш брат, к примеру, был заранее «спланирован». Но небольшие просчеты показали неустойчивость его, как «героя». А вот вы результат хоть и спонтанного, но на удивление верного хода. Ваш настоящий отец — эллу.

— Это что? Или кто?

— Эллу — это такой род, как «человек». Результат конвергентной эволюции. Только с одним но: эллу и люди относятся к родственной группе.

— У них общий предок?

— И да, и нет, — Майя повела плечом. — Прежде надо рассказать о Лабиринте. Знакомо такое понятие?

— Знакомо. Хотя, что именно вы подразумеваете?

— Я говорю о форме нашей Вселенной. Все нити Лабиринта переплетаются между собой…

— Я помню: мне Эйдур говорил о «паутине», «вариететах» и прочем…

— Да, в иных мирах Лабиринт зовут Паутиной. Это правда. Но все это «зеркала калейдоскопа». Они отражают истинную реальность, а затем отражения отражают отражения, и так до бесконечности. Вот и образуется «паутина». Ты успеваешь за ходом моей мысли?

— Почти.

— Эллу «отразились» раньше людей, потому считаются старшими, но не первыми.

— Конвергентные образы? — улыбнулся Михаил.

— Пусть будет так. Логика рассуждений не тот инструмент, которым можно описать Лабиринт.

— А где живут эллу?

— В Доме Эллу.

— Где это?

— На «западе». Иногда этот Дом зовут Альвхеймом. Слыхали? Может Льесальфахейм?

— Нет, — отрицательно помотал головой Михаил. Но он лукавил. Эльфы, или альвы по древнескандинавски, вот о ком говорила Майя.

— Ну да это суть не так важно, — махнула рукой она.

— А Дом Огня? Чье он «отражение»?

— Первобытного Хаоса. Я знаю, обитатели этого Дома, еще старше эллу.

— Они тоже конвергентные «образы»?

— Да. Только мы с вами, как и эллу, лежим в одной плоскости, потому имеем схожесть, а они — их еще зовут «игнисомами» — из другой плоскости.

Майя встала и подошла к окну.

— Когда эллу и люди стали жить друг с другом, появились мы.

— Герои? — усмехнулся Михаил. — Как Геракл или Ахилл?

— Герои, — нехотя ответила Майя. — Те, кто вышел за рамки обыденности, стали совсем иными, чем обычные «пешки».

— Лучше?

— Когда как. Когда как… Вы помните нашу беседу о ценностях?

— Помню.

— Мораль — это битва. Борьба за установление своих ценностей, обусловленная кучей причин, как от простых материальных, так и сложных — духовных. В более узком смысле: мораль — это цель Игрока. На войне бы сказали: «Генеральная директива».

— Кто такой Игрок?

— Скорее всего, Игрок — это Изначальный.

— Он один?

— Не знаю, — Майя пожала плечами. — По логике вещей — вроде бы нет. Но по «закону подлости» — скорее всего один. Только вот его «генеральная директива» имеет слишком много «отражений». И какое из них верное, а какое ложное — понять трудно. Ближе всего к нему, конечно же, «архитекторы»… Самое страшное, — она повернулась к Михаилу, — что вдруг окажется, что вдруг Игрок ближе к не-гуманоидам.

— К игнисомам?

— И к ним тоже.

— А есть еще кто-то?

— Есть…

Михаил не разделял противоречий Майи.

— Меня учили, что истина всегда одна, а вот правда у каждого своя. То что кому ближе, то для того и правда. Мы — люди. И должны жить по человеческим меркам. А все остальные — съедят себя сами. По закону воздаяния.

— Вы типичный эллу, — вдруг заявила Майя. — Они тоже столь категоричны в плане морали.

— А вы?

— Я? Я даже не навигатор.

— А кто?

Майя посмотрела на часы.

— Вот что, Михаил: я вас проведу дальше. А там решите сами: кто вы и куда идете.

Она вышла из комнаты.

Михаил сделал последний глоток и закрыл глаза.