Пропавшая невеста

Глава 14

– Я вам точно говорю, – Берта сидела на своей кровати и так важно кивала, будто была как минимум управляющей в замке, а не простой прислугой то в прачечной, то на раздаче.

На соседней койке устроилась Нана, чуть поодаль кружком собрались остальные подружки. Перед сном они занимались своим любимым делом – перемывали кости обитателям замка. Обычно обсуждали то повариху, которая мясо с кухни таскала, то воинов, тех, у кого меч острее и мышцы крепче, то любовные похождения Кайрона. Сегодня объектом для разговоров стал сам кхассер, и от того сплетничать было в сто раз слаще и волнительнее. Служанки то переходили на шепот, то забывались и галдели, как стая чаек.

– Не может быть!

– Женится он на ней! Я сама слышала! Своими собственными ушами. Он это сказал в присутствии старшего кхассера, – авторитетно повторила Берта, которая сегодня была настоящей звездой. Еще бы, такую новость принесла. Не про абы кого, а про самого хозяина замка. – Осенью снимет нити, женится – и будет у нас новая хозяйка.

– Надо с ней подружиться, – тут же выдала Кейт, – может, возьмет к себе личной служанкой.

– Пф-ф, куда тебе в личные служанки? – ухмыльнулась Берта. – Проще самой все сделать, пока ты раскачаешься и поймешь, что к чему. Она даже меня брать не захотела, а я шустрая.

– Может, ты ей просто не понравилась, – обиженно надулась Кейт, – в каждой бочке затычка!

– На себя посмотри!

Началась ссора, которая едва не переросла в рукоприкладство. Берта очень сердилась, когда другие ставили под сомнение ее авторитет. Она-то была уверена, что стоит на ступень выше остальных и в тайне лелеяла надежду, что однажды Дарина вылетит со своего места, и тогда именно ей предложат роль смотрительницы.

– Прекратите! – между ними вклинилась пышная Молли. Роста она была среднего, коренастая и сильная, как мужичок. Одной рукой она оттолкнула Кейт, второй уперлась в плечо Берте. – Живо! А то я мигом вам обеим насую!

Конфликт был принудительно погашен, обе зачинщицы вернулись на свои места и теперь молча обменивались свирепыми взглядами.

– Хватит вам ругаться, – примирительно сказала Нана, – лучше расскажи, что еще они там говорили.

– Я уже все рассказала, – буркнула Берта, – и про женитьбу, и что она лаами, и что скоро он ее освободит.

– Все равно расскажи!

Они были готовы слушать эту историю хоть ночь напролет. Разве может быть что-то интереснее, чем чужая личная жизнь? И только Тамара не разделяла общего восторга. Наоборот, она все больше и больше хмурилась, а потом не выдержала:

– Девочки, – прошептала она и воровато оглянулась на дверь, опасаясь, что их подслушают, – я что вспомнила…

Глаза у нее были большие-пребольшие, и остальным, конечно же, стало интересно, что такого она там вспомнила. Даже заносчивая Берта и та подалась вперед:

– Говори уже, хватит нагнетать, – не выдержала она, когда молчание стало затягиваться.

– Помните, в том году осенью к нам чучело зеленое привели?

– Как не помнить? – ухмыльнулась Берта, и остальные согласно закивали. – До сих пор мурашки по коже. Как она мычала, как бельма свои блеклые таращила – аж до пупка пробирает. Страшенная.

– Здорово мы ее тогда выпроводили, – поддержала Нана, – говорят, хозяин ее в лес отвез, да там и прикопал под ближайшим деревом.

Тут же поднялся гвалт. Каждая из служанок рассказывала свой вариант развития событий:

– Глупости! Продал он ее.

– Отвез в Андер к императору. А тот ее в клетку посадил, чтобы народ развлекала.

– Сбежала она.

– В болоте утонула, и призрак ее по ночам там воет.

– Да нет же, девочки. Нет! – зашипела Тамара с таким напором, что все замолчали и удивленно уставились на нее. – Помните, на руках у нее тоже нитки были? Я еще все думала, что это она навязала, чтобы от сглаза схорониться! Ну, вспоминайте же!

– Точно, – подтвердила одна из служанок, – она еще все теребила их. То распутать хотела, то разрезать, то поджечь.

– Получается, она тоже лаами была? – осенило Нану. – Как так хозяина угораздило? Чучело такое выбрал… жуть. Вот вторая лаами гораздо лучше. Красивая, породистая. На нее все мужики в замке головы сворачивают, взглядом провожают.

– Подумаешь, от зеленой и страшной избавился, а взамен привез новую… чуть получше, – недовольно фыркнула Берта.

– Нельзя избавиться от лаами, – Тамара погрозила пальцем, – и от ниток нельзя избавиться раньше, чем через год. Мне это один маг рассказывал, пару лет назад. Мы с ним на сеновале встречались, он так любил меня целовать…

– Значит, просто взял себе еще одну! – перебила Берта, которую совершенно не интересовали романтические бредни этой зануды.

– Не может быть двух лаами. Она всегда одна!

– Да что ты привязалась? Может не может – какая разница?

– А такая, что та зеленая и эта синеглазая – это один и тот же человек! – выкрикнула Тамара и тут же зажала себе рот рукой, сама испугавшись того, что сказала.

Повисла тишина. Прислужницы недоуменно переглядывались, хмурились, пытаясь переварить услышанное.

– Да ну… глупости… – скованно сказала одна.

– Ерунда какая-то, – поддержала вторая, но уверенности в голосе не было.

И только Берта сидела, нахохлившись, и судорожно соображала, что будет дальше. В отличие от остальных, она сразу поняла, что это правда. Ее аж перетряхнуло от макушки до кончиков пальцев. Сомнений не было никаких. Как и в том, что синеглазая не простит подставы и обязательно припомнит тот случай с линялым бельем, после которого ее выкинули из замка. И учитывая, что скоро она станет хозяйкой Вейсмора, будущее вырисовывалось весьма мрачное.

Берта упрямо сжала кулаки. Выбор небольшой. Или она, или ее. И времени осталось всего ничего. До осени.

***

Кайрон постучался в комнату кхассера и, дождавшись ответа, зашел внутрь:

– Брейр, там старуха эта пришла. Нарва-травница. Хочет тебя видеть.

– Не сейчас.

Он был занят. Перед ним на столе были разложены свежие карты предгорной равнины, на которой провидцы из Андера отметили переходы, готовящиеся к открытию. В этом году их почему-то было особенно много. Не десятки, как обычно, а несколько сотен, разбросанных у подножья, на берегу реки, в прибрежных лесах. Никто не понимал, откуда их столько взялось, но одно знали наверняка – что-то менялось.

Происходили какие-то сдвиги в привычном положении дел, и к чему они могли привести, оставалось только догадываться. Больше переходов – больше возможностей, но и опасностей тоже больше. Рой, который пока им удавалось сдерживать, мог прорваться к одному из разрывов и оказаться в горах на границе с Милрадией. Там их поджидали Сеп-Хатти и барьер, надежно охранявшие от вторжения. Но что, если и там что-то поменялось? На эти вопросы пока не было ответов, но бдительный Тхе’маэс приказал разослать всем кхассерам новые карты и готовиться.

Еще бы знать к чему…

– Она говорит, это очень важно.

– Подождет.

– Очень-очень важно.

– Плевать, – Брейр задумчиво постукивал кончиком карандаша по карте. Откуда же взялось столько переходов?

– Еще она грозит подмешать слабительного отвара твоим воинам, чтобы с отхожего места встать не могли, – немного сконфуженно признался управляющий, – и настроена она очень решительно…

Брейр в полнейшем недоумении тряхнул головой. Сегодня все с ума посходили, что ли?

– Привести ее?

– Не надо, сам спущусь, – отмахнулся кхассер и поднялся из-за стола. – Пора размяться.

Молодое сильное тело требовало нагрузки и выплеска энергии. Раньше бы обернулся, поднялся выше облаков, где воздух настолько редкий, что с трудом можно сделать вдох, а потом бы стрелой до самого Андера, не останавливаясь.

К сожалению, зверь пока не откликался. Сколько бы Брейр ни пытался его призвать, настроиться и перевоплотиться – ни черта вы выходило. Запрет старшего кхассера сильнее самых крепких оков. Младшему оставалось только рычать от бессилия. Будь хоть малейший шанс того, что Хасс отменит свой запрет, Брейр бы отправился к нему в Мол-Хейм прямо сейчас. Но шансов не было, потому что гривастый не из тех, кто меняет свои решения. Раз вознамерился проучить за то, что посмел сунуться к его женщине, то хоть ты в лепешку расшибись – так и будет. Брейр даже письмо ему писал, каялся, извинялся, просил, но ответ оставался неизменным – до следующего лагеря никаких обращений.

Тошно было чувствовать зверя, но не иметь возможности выпустить его на волю. Оставалось только изводить себя нагрузками – махать мечом вместе с воинами, выматывая и себя, и их, плавать в студеной реке до тех пор, пока зуб на зуб переставал попадать, или бегать по долине до предгорных отрогов и обратно. Полностью избавиться от томления в груди такие упражнения не помогали, но дышать становилось чуть легче.

Нарва ждала его в зале для приема посетителей. Ее не интересовали картины на стенах и гобелены, зато от высоких вазонов с раскидистыми цветами она не могла оторвать взгляд. И за лист подергает, и пальцами разотрет, и понюхает.

За этим занятие кхассер ее и застал:

– Чего тебе? – спросил не слишком дружелюбно.

Прошел до своего кресла на возвышении и раздраженно плюхнулся на него, тут же подперев щеку кулаком. Иногда так тяжко быть хозяином Вейсмора.

– Хозяин, – она склонила голову, насколько позволяла старая спина и хрустящие позвонки, – я просить пришла.

– Проси, – устало вздохнул он.

– В этом году земля плодородная и щедрая. В лесу столько трав целебных проклюнулось, что глаза разбегаются. Можно сделать настоек от разных хворей, укрепляющих эликсиров и зелий на все случаи жизни.

– Делай. Кто мешает?

– Стара я стала и немощна. Помощь мне нужна.

– Возьми людей из деревни, пусть помогут собрать и принести.

– Да какие из них помощники? – травница махнула рукой. – Хорошие места искать не умеют. Лучшие листики выбирать не умеют. Да они даже рвать нормально не умеют! Бездари.

– От меня ты чего хочешь? Чтобы вместе с тобой по кустам ползал и лишайники собирал?

– Так ты тоже ничего не умеешь, – без страха ответила Нарва, – толку никакого.

– За словами следи.

– Я правду говорю, а за правду не наказывают.

Он усмехнулся. Было что-то в этой старухе интересное, из-за чего он не раз прощал ей и резкие слова, и кривые взгляды.

– Так чего ты хочешь, травница?

– Отпусти ко мне Доминику.

– Нет.

– Отпусти, кхассер, – взмолилась она, – девчонка-то в травах лучше меня разбирается. Каждый кустик знает, каждое название. Она за зиму столько рецептов новых мне рассказала, сколько я и за полжизни не собрала. Отпусти. Сделай доброе дело. И мне помощь, и Вейсмору польза.

Брейр покачал головой. Зелья – это хорошо, но что делать с ядовитыми змеями, которые шевелятся в груди, стоит только подумать, как она одна по лесу бродить будет? А если за ней тот кузнец увяжется? Кхассер заметил на ярмарке, как он на Доминику смотрел – с тоской и жадностью, будто на сокровище, которое у него забрали.

– Если кто-нибудь в лесу нападет, ты ее защищать будешь?

– Да никто не тронет ее. Народ у нас мирный, – уверенно возразила старуха, – а раз так боишься, что уведут – объяви своей, да и дело с концом. Никто не посмеет к женщине кхассера сунуться.

Он и сам об этом думал, все больше понимая, что не хочет ждать, когда император Тхе’маэс снимет серые оковы. Вроде правильно – дождаться, когда Ника перестанет быть бесправной лаами и потом уже предпринимать какие-то шаги. Но молодой кхассер никогда не отличался терпением. Ему всегда хотелось немедленно получить желаемое, а сейчас главным желанием была Доминика. Она занимала его мысли каждую свободную секунду. Иногда Брейр ловил себя на том, что ждет, что сейчас она зайдет в комнату, видел этот момент словно наяву. Когда выезжал в город, высматривал ее в толпе, а вечерами, рухнув в кровать после насыщенного дня, задумчиво крутил нити на запястьях, борясь с соблазном переместиться к ней.

Нельзя. Это не девка какая-нибудь из древнего села и не пленница. Это высшая, как и хотел для него император, а значит быть ей законной женой и матерью наследников. И жить им вместе долго и, как надеялся Брейр, счастливо. Значит, надо было сделать все правильно, проявить выдержку. Вот только где ее взять, если от одного взгляда на хрупкую фигуру в жилах закипала кровь?

– Я подумаю над твоими словами, старая, – сказал он, – можешь идти.

– Подумай, хозяин, подумай, – закивала она, – ты представь, польза какая людям будет. Это же удача неимоверная, что к нам попала целительница, да еще и говорящая с травами на одном языке. Сколько хворей излечить можно…

– Иди, Нарва, иди.

Брейр кивнул Кайрону, приказывая убрать старуху, которая с благоговением перечисляла достоинства Доминики и снова просила ее отпустить. Он и сам и понимал, что держать девушку в четырех стенах неправильно – надо дать волю, позволить ей бродить по Вейсмору, знакомиться с людьми и обычаями, найти свое место, потому что она останется здесь навсегда. Но когда он видел ее на крепостной стене, видел ее задумчивый взгляд, устремленный вдаль, под ребрами давило. Брейр чувствовал, что она не простила ему тех грубых слов, а потому и оставаться не хотела.

Внезапно он понял, что с этого и надо начинать, а не со своих желаний и стремления сделать своей. Нужно попытаться как-то исправить, расположить к себе, и если для этого нужно пойти на уступки, то он готов это сделать.

Кхассер порывисто сложил карты, которые он уже помнил наизусть вплоть до каждого подлеска и изгиба реки, и вышел из кабинета. Прислушался к внутреннему голосу, моментально определяя, где находится его лаами, и отправился туда.

Он нашел ее в старой библиотеке среди стеллажей с пыльными, пожелтевшими книгами. Доминика сидела на колченогом стуле и, привалившись спиной к полке, неспешно перелистывала страницы. Увидев кхассера, она тут же поднялась.

– Чем занимаешься?

Заправив руки в карманы, он неспешно подошел ближе, подпер плечом ветхий шкаф и уставился на нее, жадно подмечая детали: длинные ресницы, так и притягивающие взгляд губы, румянец на щеках и едва заметные светлые веснушки на носу.

– Вот, книгу нашла интересную.

Она протянула ему небольшой сборник с описанием растений Андракиса.

– Травы, – хмыкнул он. Надо же, как вовремя все сложилось. – Нравятся картинки?

Ника лишь пожала плечами. Нравятся не нравятся – какая разница? А вот то, как с появлением кхассера сбилось дыхание, угнетало. Когда он находился так близко, она становилась сама не своя. Вроде и отойти хотелось, а вроде и наоборот – к нему тянуло. Странно это было и томительно, а еще казалось, что Брейр все прекрасно понимал. В такие моменты становилось стыдно, щеки обдавало горячим румянцем, но отрицать было глупо – хозяин Вейсмора ее волновал.

– Хочешь увидеть их вживую? Я могу отпустить тебя к Нарве. Не жить! – тут же добавил он, заметив, как девушка встрепенулась. – Ты по-прежнему останешься в замке, но сможешь ходить к ней, когда захочешь, и проводить там столько времени, сколько потребуется для всех этих ваших трав и зелий. Что скажешь?

– Зависит от того, что ты потребуешь взамен.

Она не была наивной и прекрасно понимала, что так просто кхассер на уступки не пойдет.

– Перестань видеть во мне врага.

– Ты не враг… – начала было она, но осеклась, заметив, как насмешливо изогнулись его губы:

– Но и не друг?

Что тут ответить? Нечего.

– Я пытаюсь привыкнуть. Смириться.

– Привыкнешь. Я не давлю и не тороплю. – Кто бы знал, каких усилий ему стоило произнести это вслух, и с каким яростным протестом отозвался на это заявление внутренний зверь. – Но если ты хочешь выходить из замка, то должна сделать шаг навстречу. Я хочу быть уверен в том, что ты не попытаешься сбежать.

Доминика отвела взгляд в сторону и обняла себя за плечи. Он просил слишком много. С тех пор, как она узнала правду про отборы в Андракисе, внутри у нее все кипело от возмущения. Сплошной обман, с обеих сторон, а отдувались ни в чем не повинные девушки. Хотелось уйти, спутать им все карты, разбить планы, которые они так хладнокровно выстраивали. И в то же время она понимала, что бежать некуда – в Андракисе ее найдут, а в Шатарию не вернешься. Кому она там нужна? Если даже родители отказались от нее, отдав в гимназию Ар-Хол. Именно ее, хотя в семье были и другие девочки, не уступавшие ей в силе.

– Я не сбегу, – горько произнесла она.

– Мне нужны гарантии, – перехватив ее непонимающий взгляд, Брейр добавил: – Обещание. Искреннее. Его будет достаточно.

Он действительно хотел наладить с ней отношения, поэтому шел на уступки, хотя это было не в его характере. В другой ситуации он бы прогнул под свою волю, сделал так, как ему хотелось. Но с ней… с ней почему-то хотелось стать лучше, чем он есть на самом деле.

– Просто обещание?

– Да.

– Хорошо, – Доминика приосанилась, едва заметно кашлянула, прочищая голос, и осень серьезно произнесла: – Обещаю, что не сбегу из Вейсмора.

Едва сдерживая улыбку, Брейр кивнул, принимая ее ответ. Крошечная, но все-таки победа.