Пропавшая невеста

Глава 13

– Все никак не успокоишься? – насмешливый голос над самым ухом заставил ее испуганно вскрикнуть и подскочить на месте.

Брейр снова использовал их связь и появился ниоткуда. Сложив руки на груди, он снисходительно переводил взгляд то на ее смущенную красную физиономию, то на изогнутый керамбит в ее руках.

– Я просто увидела его… – тяжело вздохнула Ника, – и решила попробовать.

Нож, похожий на коготь тигра, так удобно лежал в ладони, что на какой-то миг ей показалось, что это он – тот самый шанс, которого она так ждала. Увы. Серая нитка оказалась крепче. Снова. Доминика уже столько раз пыталась от них избавиться, что сбилась со счета: и резала, и жгла, и травила. Все без толку. Оковы, такие хрупкие на вид и такие безжалостные, по-прежнему окольцовывали ее запястья.

Кхассер протянул раскрытую ладонь, поманил пальцами:

– Давай сюда. Порежешься. Он очень острый.

Еще раз вздохнув, Доминика отдала бесполезное оружие и тут же отдернула руку, чтобы лишний раз не касаться кхассера. Каждое, даже мимолетное прикосновение, еще долго преследовало ее то мурашками вдоль позвоночниками, то маленькими иголочками по коже.

– Я пойду, – печально понурив плечи, она попыталась его обойти, но он преградил ей путь.

– Сегодня вечером у нас будут гости.

Эти слова царапнули изнутри, задели какие-то струны в душе. Пусть Вейсмор так и не стал новым любимым домом, но она все равно уже привыкала. И к тяжелым серым стенам, и к суровым красотам природы за узкими окнами, и даже к людям. Сказав «у нас», Брейр заставил ее почувствовать себя еще чуточку ближе. На полшага. Но этого оказалось достаточно, чтобы сердце в груди сжалось, наполняясь тревожной надеждой. Она так устала быть чужой.

– Хорошо, – послушно кивнула, – что от меня требуется?

– От тебя? – янтарный взгляд завис на ее губах, – сидеть в своей комнате и не высовываться, пока они здесь.

От возмущения она чуть не здохнулась. Вот тебе и не чужая!

– Почему?

– Поверь, тебе нечего там делать.

– Но…

– Я все сказал. Ты сидишь у себя!

Невозможно синие глаза наполнились разочарованием. Доминика расправила плечи и холодно поклонилась:

– Как скажете… хозяин.

Походкой, достойной самой королевы, она прошла мимо него скрылась за поворотом, а кхассер устало потер переносицу, вздохнул тяжко и поплелся к себе.

В этой высшей все так сложно. Вроде хотел как лучше, а получилось как всегда.

На ужин Доминика не вышла. Вместо этого предпочла остаться в своей комнате и грустно смотреть в окно. А грустить было отчего. Ведь внезапно она поняла, что привыкла даже вот к этим совместным приемам пищи с молодым кхассером. Пусть разговоры у них не особо клеились и по большей части оба молчали, лишь сталкиваясь быстрыми острыми взглядами – лазурная синева, против хищного янтаря, – но незримое притяжение между ними нарастало с каждым днем.

А теперь она сидит в своей комнате. Одна. Голодная, сердитая и всеми заброшенная. Несчастная!

– Глупая гусыня, – прошипела сама к себе, – нашла из-за чего переживать. Радоваться надо, что в покое оставил!

Радоваться никак не получалось.

Поэтому она распахнула окно и, облокотившись на широкий каменный подоконник, уставилась вдаль, любуюсь тем, как вечернее солнце золотило склоны гор и как его мягкие теплые лучи пробивались сквозь облака, подсвечивая их волшебными цветами. В Шатарии никогда не было такого красивого неба. Даже в июле, в разгар лета, оно никогда не становилось настолько сочным и сказочным, как здесь.

Было тихо. Воины, весь день звеневшие мечами на площадке для тренировок, разошлись. Одни несли службу на крепостных стенах, другие готовились к ночному объезду долины, а третьи отправились в казармы. Неспешно помахивая темными хвостами и лишь изредка лениво фыркая, под навесами отдыхали сытые вирты.

Красиво. Сколько бы Доминика ни пыталась убедить себя, что ей все равно, что это место ничем не лучше остальных, сердце все равно каждый раз замирало и наполнялось трепетом.

От невеселых мыслей ее отвлекла большая тень, проскользившая над двором. Ника не успела поднять взгляд, как на мощеную площадь камнем упал крупный зверь. Возле самой земли он резко раскинул крылья и бесшумно приземлился на все четыре лапы.

Еще один кхассер! Совсем не такой, как Брейр, но не менее красивый и устрашающий. Его шерсть и огромные крылья с хищно изогнутыми когтями на изгибе, были чернее самой темной ночи. На груди пульсировал темно-красный камень в золотой оправе, на лапах – тяжелые браслеты.

Не успела Ника его как следует рассмотреть, как он обернулся человеком. Высокий, темноволосый мужчина потянулся, как большой сытый кот, и поднял голову к небу, высматривая что-то. Ника тоже посмотрела наверх и тихо охнула, увидев, как высоко над городом кружат еще несколько крылатых кинт. Двое палевых, изящных и гибких, как лоза, остальные – такие же пятнистые, как хозяин Вейсмора. Выглядели они настолько величественно и завораживающе, что Ника забыла как дышать. Залюбовалась звериной мощью и грацией, сквозящей в каждом движении, и пропустила момент, когда во дворе появился Брейр.

Он тепло поприветствовал первого гостя, дождался, когда спустятся остальные и пригласил их внутрь. Ника притихла, пытаясь не выдать своего присутствия, но в какой-то момент ей показалось, что быстрый взгляд янтаря сердито полоснул в ее сторону, словно говоря «сиди и не высовывайся!»

Гад лохматый!

Сидеть в комнате было скучно и очень обидно. И что бы Брейр ни говорил, все равно она была пленницей, у которой прав чуть больше, чем у зубочистки.

Ника послонялась из угла в угол, поторчала в окне, почитала книгу, развалившись на шелковом покрывале. Потом откинула ее в сторону, упала на мягкие подушки и невидящим взглядом уставилась в потолок.

Все это бесполезная трата времени! Высшая с удовольствием бы променяла эти удобства на хижину старой Нарвы. Там хоть она чувствовала себя полезной и занималась делом, которое ей нравилось. Да и травница, несмотря на возраст, была собеседником интересным и любопытным. Столько дел можно было переделать! Столько зелий полезных приготовить! Например, закат сегодня хороший, при таком нужно отвар из медуницы делать – он помогает роженицам боли ослабить. А ночью можно было отправиться на поиски северной мистеллы, из которой получалось лучшее зелье от похмелья, приворотов и желудочных порч. Крайне полезное зелье, учитывая, что в Вейсморе проживает настоящая ведьма.

Но кхассер предпочел сделать из нее комнатную собачку, которой нельзя выходить за ворота. Чувствовал, что попытается сбежать? Возможно. У этих демонов с янтарными глазами что угодно могло быть на уме. Ника бы даже не удивилась, узнай, что они умеют читать мысли. Хотя мысли-то как раз очень не хотелось показывать, потому что в них творилось не пойми что. А уж во снах… Говорить стыдно!

Вспомнив, как утром проснулась с бешено стучащим сердцем и алыми от смущения щеками, Доминика вскочила с кровати.

Плевать, что он запретил ей выходить из комнаты! Сидеть взаперти она больше не могла. Куда угодно, только прочь из комнаты!

Спустившись на первый этаж, Ника услышала музыку, смех и мужские голоса, доносившиеся из большого зала. Вроде надо было повернуть в другую сторону, выйти через неприметную дверь в другом крыле и не привлекать к себе внимания, но что-то не позволило это сделать. Какое-то странное неуемное любопытство подтолкнуло ее вперед. Ника решила, что просто аккуратно глянет одним глазком, чем занимаются гости, и тут же уйдет.

Удача ей благоволила.

Мягкие туфельки без каблуков делали шаги по каменному полу бесшумными, легкое платье не шуршало складками и никто не попадался на пути. При входе в зал Ника юркнула в небольшую нишу, прикрытую тяжелым гобеленом с красотами Вейсмора. Сквозь неплотный шов между полотнами было удобно наблюдать за тем, что происходило в зале.

Гости отдыхали, устроившись за центральным столом. Он ломился от еды: дичь, румяные колбаски, жареный окорок и маленькие тушки перепелок в медовом соусе. Хищники любили мясо. Они неспешно ели, запивая вином из тяжелых чеканных кубков, и рассказывали друг другу истории о том, как прошла зимняя служба. Вокруг них кружили прислужницы. Они наполняли кубки, уносили грязные тарелки и тут же выставляли новые, смеялись, когда кто-то из мужчин отвешивал непристойные шутки или щипал за мягкое место.

Глядя, как вездесущая Берта старательно тянулась к центру стола, чтобы достать пустой графин, а заодно показать свою пышную грудь в глубоком вырезе, Доминика ощутила такое дикое желание выскочить из укрытия и за волосы оттащить бесстыдницу от стола, что испугалась и тут же одернула себя. Пусть Берта хоть голая перед ними танцует, Нике-то какая разница?

– Что с твоим зверем, Брейр? – поинтересовался темноволосый кхассер, который первым прилетел в Вейсмор.

– Ничего хорошего.

– Пока никак?

– Никак, – не стал отпираться он, – крылья долго восстанавливаются. Да и оборот пока недоступен.

– Нечего было злить старшего. О чем ты только думал, когда полез к нему?

– Ни о чем не думал. Мы просто не сошлись в вопросах… касаемо жителей Долины.

Стыдно было признаваться, что все это из-за девчонки, которая, по сути, и не нужна была. Просто в лагере было так скучно, что решил развлечься. Кто ж знал, что гривастый так разойдется из-за простой пленницы? Настолько рассвирепеет, что не только бока и крылья раздерет, но и зверя загонит в самую глубину. Конечно, пятнистый вернется. Не сегодня так завтра. Не завтра, так через месяц, но ощущать себя потрепанным было очень неприятно. А еще неприятнее, что об этом все знали.

– Сам виноват. Хасс не из тех, с кем можно шутить, – темноволосый пожал плечами, – выше него только император. Ты это знал.

– Знал, – покорно согласился Брейр, – и получил за дело. Но мы с ним уже все уладили. Вопрос закрыт. Он больше не имеет претензий…

– Пфф, да какие претензии? – усмехнулся блондин на другом конце стола, – ему сейчас ни до кого нет дела. Слыхали, у него истинная связь сработала?

Брейр аж поперхнулся от таких слов:

– Связь? Настоящая?

– Да. Нашел он где-то девчонку, и на ней закоротило. Это вселяет надежду, что не все еще потеряно

Мужчины бодро обсуждали эту новость, а хозяин замка притих. Если бы он знал, что та бледная замарашка из долины окажется истинной для кого-то из своих, он бы никогда не сунулся. Такая связь священна, редкий дар, о котором мечтал каждый кхассер.

Он был искренне рад за Хасса. А еще больше за то, что тот не освежевал его тогда в лагере. Ведь за истинную гривастый мог и убить, и был бы в своем праве.

Брейр оттянул воротник, который внезапно начал душить, сдавленно кашлянул и взял в руки кубок:

– Ну, за новую надежду.

Доминике быстро наскучило стоять в пыльном закутке и наблюдать, как другие выселятся. Выйти в зал она не посмела, поэтому тихонько выскользнула в коридор и поплелась на улицу, а потом и вовсе направилась к конюшням.

Там было тепло и тихо, пахло свежей травой, яблоками и сосновыми опилками. Аккуратно подойдя к ближайшему стойлу, она заглянула внутрь и увидела светло-серую кобылу с длинным темным хвостом и ремнем по хребту.

Она рассматривала Нику, Ника рассматривала ее и никак не могла понять, кто перед ней.

– Ты просто лошадка или…

Прямо на ее глазах шея у животного стала длиннее, голова вытянулась, глаза стали похожи на змеиные, а меж острых клыков скользил раздвоенный язык.

– Все, поняла, – девушка отшатнулась, едва не повалившись на землю, а серая лошадка выразительно хмыкнула и как ни в чем не бывало вернулась к поеданию травы.

– Иногда у вирт бывает чувство юмора, – раздался голос позади.

Резко обернувшись, Доминика увидела одного из кхассеров, прибывших сегодня в Вейсмор. Он стоял на входе, подпирая косяк могучим плечом и хищно принюхивался.

Одет он был просто – в походные серые брюки и свободную рубаху с закатанными до локтя рукавами – и чем-то неуловимо напоминал Брейра. То ли взглядом, то ли чертами лица, то ли манерой держаться. Но от этого не становилось спокойнее. Наоборот, глядя на него Ника отчаянно жалела, что не послушалась «своего» кхассера и не осталась в комнате.

– Здравствуйте, – предельно вежливо произнесла она.

Мужчина ничего не ответил и продолжил ее рассматривать, причем делал это так нагло и бесцеремонно, что у нее начало калить щеки от возмущения. Так смотрят на товар на прилавке, когда решают: брать или не брать?

– Я, пожалуй, пойду, чтобы вам не мешать, – Ника попыталась улыбнуться, но получилось криво.

От напряжения гудело в груди, дыхание сбивалось. Она повторяла про себя: не беги, не показывай страх. Просто уходи. И ей почти удалось это сделать. Только когда оставались последние шаги, кхассер резко выставил руку, преграждая ей путь.

– Далеко собралась?

– К себе, – обыденный тоном произнесла она. Будто все было в порядке, и душа в пятки не уходила от одного только внимательного темного взгляда.

– К себе, – задумчиво повторил он и, не спрашивая разрешения, обхватил пальцами тонкое запястье.

– Пустите!

Ника попыталась вырваться. Но куда там! Рука словно в тисках, и ее сопротивление такое жалкое, что он даже его не замечал.

Кхассера заинтересовали серые нити.

– Он с Наранда тебя привез?

– Не ваше дело.

– Забываешься.

Что дальше произошло, Доминика даже не поняла. Только что она стояла напротив него – и вот уже лежит на земле и едва дышит от боли.

Он присел рядом с ней на корточки, небрежно взял за подбородок и повернул лицом к себе.

– Не знаю, чему вас там учат, девочка, но на будущее запомни: кхассер спрашивает – ты отвечаешь. Кхассер говорит, что делать – ты делаешь. И не трясись. Я едва тронул тебя. Вскользь. Чтобы место свое знала. Я доходчиво объяснил?

Боль ушла так же быстро, как и появилась, напоминая о себе лишь дрожью в мышцах. Ника даже думать не хотела, как оно, если не вскользь, а в полную силу.

– Я все поняла, – произнесла, не смея поднять взгляд от пола, – спасибо за урок.

Проклятый Андракис! Проклятые кхассеры! Дикари, которые не понятия не имеют, что такое хорошие манеры!

В груди клокотало от негодования, но она сдержалась. На улице уже темнело, и, как назло, не было ни одного человека поблизости. Да если бы и были. Слово кхассера – закон, и никто не станет заступаться за несмышленую девочку из Шатарии, посмевшую перечить зверю.

– Ну раз поняла, то давай показывай, что у тебя под одеждой…

Ника подняла растерянный взгляд.

– Хочу посмотреть, что там такого особенного, раз Брейр тебя забрал. Снимай…

Ника попятилась.

– Думаешь, я стану играть с тобой в догонялки?

В его глазах заклубилась черная буря.

Не дожидаясь, когда он снова пустит в ход свою странную силу, Ника нырнула в ближайшее стойло и спряталась за виртой, флегматично жевавшей зерно.

Только прятаться было бесполезно. Не успела Ника и глазом моргнуть, как темный силуэт оказался рядом. Кхассер двигался настолько быстро, что его облик казался размытым. Даже вирта испугалась и с диким ржанием взвилась на дыбы.

– Тихо ты! – шикнул он, умиряя ее одним жестом.

Но этого мига хватило, чтобы Ника выскочила из денника в общий проход и захлопнула дверь на задвижку. Теперь, чтобы выйти, ему придется снести ее с петель. Сколько это займет? Секунду, две, три?

Доминика понимала, что этого времени не хватит, чтобы убежать. Не зная, как еще спастись, она подскочила к столбу, на котором висела упряжь, скинула ее на пол и попыталась разодрать веревку о ржавый гвоздь. Один раз, второй, третий. Оцарапала запястье, и капля крови тут же набухла на бледной коже.

– Ну же, чурбан ты бесчувственный! Почувствуй, что я делаю!

Дверь позади нее ударила по стене с такой силой, что содрогнулась вся конюшня. В тот же миг Нику впечатало спиной в деревянный загон:

– Ты разозлила меня.

– Отпустил ее! – раздался рычащий голос Брейра. – Живо!

Незнакомый кхассер медленно разжал пальцы и отступил.

– В чем дело, брат? – он смотрел на хозяина Веймора, не скрывая недоумения. – Она всего лишь лаами. По закону…

– Плевать я хотел на закон.

Брейр был в ярости. Когда нитки привычно начали нагреваться, подумал, что Ника снова решила попытать удачу и избавиться от них. Рассердился. Ну сколько можно?! Неужели не понимает, что никуда ей не деться? С нитями или без – ей не сбежать от него.

Перенесся и чуть озверел от увиденного. Тирон из родного клана зажимал Доминику у стены. Его пальцы на хрупкой шее, во взгляде – тьма, готовая ударить. В воздухе тонкий аромат ее крови, который хочется вдыхать полной грудью, жадно урча и облизываясь, а еще хотелось разодрать противника, посмевшего посягнуть на то, что принадлежит ему.

В груди сжалась пылающая пружина, готовая вот-вот сорваться. В этот момент Брейр даже забыл, что не в состоянии обернуться.

– Ну-ка успокоились. Оба! – раздался новый голос.

К ним шел еще один кхассер. Тот самый, который первым приземлился во дворе Вейсмора. У него на груди мерно пульсировал амулет – темно-бордовый камень, заключенный в золотую оправу. Знак отличия старших кланов.

– От вашей ярости аж стекла в замке задрожали! Совсем озверели?! Что у вас здесь?

Доминика снова оказалась в центре внимания. Трое мужчин стояли возле нее, и от каждого шла такая волна, что воздух звенел от напряжения.

– Я просто увидел лаами, – Тирон невозмутимо пожал плечами.

Своей вины он не ощущал, а вот недовольство от того, что прервали, было. Девчонка казалась такой хрупкой, но в то же время упрямой и решительной. Ему понравилось то, как она сопротивлялась, как сверкали сапфиры ее глаз.

– Лаами? – Аксель опустил взгляд на запястья, увидел нитки и, не скрывая недоумения, обратился к Брейру: – Разве это повод для выяснения отношений? Всего лишь лаами, а ты…

– Не всего лишь! – резко ответил тот. – Это моя будущая жена!

Он сказал это, не раздумывая и не сомневаясь. Услышав его уверенные слова, Ника от неожиданности перестала дрожать и уставилась на него во все глаза. Остальные тоже замолчали, и только спустя пару минут Тирон скупо произнес:

– Я не знал. Просто заметил нити и…

– Их снимут осенью. Я уже просил об этом у императора.

От такой новости у нее подпрыгнуло сердце и защемило глубоко под ребрами.

– И он дал добро? Я не про оковы, а о том, чтобы кхассер связался с девчонкой из Шатарии, – подозрительно уточнил Аксель.

Все знали, что в последнее годы в Андракисе редко рождались дети с янтарными глазами, и что Тхе’маэс одержим идеей восстановить силу своего племени.

– Она высшая.

Тирон тихо выругался.

– Что ж тебе сразу-то не делалось как положено? – не скрывая недоумения, спросил Аксель. – Зачем нужно было так усложнять?

– Так вышло, – Брейр раздраженно дернул плечами.

Не рассказывать же, как она попала к нему. Зеленая, страшная, больше похожая на лягушку, чем на человека. Он еще подумывал отвезти ее куда-нибудь на болото к родственникам. Пусть бы квакала там вместе с остальными.

Кто ж знал, что в итоге все так обернется?

– Я полагаю, конфликт исчерпан? – хмуро спросил старший и выразительно посмотрел на Тирона.

– Приношу свои извинения, – буркнул тот.

Пожал руку соплеменнику, криво кивнул Доминике и ушел. Следом за ним отправился и Аксель, оставив ее с Брейром наедине.

– Я же просил тебя не выходить, – устало произнес кхассер.

– Прости. Мне было скучно, – она виновато опустила взгляд, – и обидно. Все были там, а я одна…

– Я же не просто так это сказал! Ты не знаешь наши обычаи, не знаешь, что и кому можно, а что нельзя! Поэтому в следующий раз будь добра – слушай и выполняй то, что я говорю! Иначе снова окажешься… – он махнул рукой на стойла.

Доминика покраснела. Если бы не Брейр, все бы закончилось очень некрасиво.

– Извини, – совсем скуксилась, понуро опустила голову и, не сдержавшись, некрасиво шмыгнула носом.

Он сурово посмотрел на нее, но спустя миг взгляд его смягчился. Она стояла перед ним такая маленькая и несчастная, что сердиться было просто невозможно.

– С нитями ты хорошо придумала, – сдержано похвалил он, – молодец.

– Это единственное, что пришло в голову.

Брейр взял ее за руку, повернул кисть ладонью кверху и провел пальцем вдоль длинной пульсирующей царапины, смазывая еще не успевшую подсохнуть кровь.

– Ты поранилась, – с трудом сглотнул.

Ее запах сводил с ума. Кхассеру едва хватало сил держать себя в рамках приличия. Хотелось слизать алую каплю, почувствовать, как ее пряный вкус растекается по языку.

Ника отступила:

– Твои глаза…

– Что с ними? – ухмыльнулся он, прекрасно чувствуя, как в них разливается тьма.

– Они… они… страшные.

Пугать ее хотелось меньше всего. Между ними только устанавливалось хрупкое равновесие. Она привыкала, медленно, но переставала его сторониться. И в синих глазах все чаще проскакивал интерес.

– Обычные, – пожал плечами и спрятал свою тьму, загнал ее поглубже и посадил под замок.

Не время пока давать ей волю. Еще рано.

– Идем, – Брейр требовательно протянул руку и смотрел, ожидая, когда Ника сделает шаг навстречу, – я провожу тебя.

Она сдалась. Столько переживаний за один вечер, что не осталось сил для еще одного сражения. Она подошла ближе и аккуратно вложила свою узкую ладошку в его широкую и теплую. Прикосновение было простым, но настолько волнительным, что она даже испугалась, как бы кхассер не заметил, как предательски дрогнули ее пальцы и по коже побежали мурашки.

– Кто такая лаами, Брейр?

Он досадливо поджал губы, потом крякнул и нехотя произнес:

– Те… невесты из Шатарии, которых не взяли в жены и которым надели серые нити. Они принадлежат тому, кто их забрал, но…

Говорить такие вещи было неприятно. Одно дело – обсуждать условия перемирия на совете с андракийцами, и совсем другое – смотреть в широко распахнутые невозможно синие глаза.

– Но? – замирая от волнения, спросила она.

– Но любой из кхассеров может ими воспользоваться. Закон разрешает это.

– Воспользоваться – в смысле…

Он кивнул.

– То есть если бы ты не пришел и не сказал «мое», то тот здоровяк…

Она не смогла заставить себя договорить. Ей было гадко и стыдно. Настолько, что горели не только щеки, но и уши, шея и вообще каждый дюйм кожи. Получив в ответ еще один кивок, она застонала:

– О, боги. Да что за нравы у вас тут? Сборище варваров! Дикарей!

Брейр только хмыкнул. Никто не спорит. Варвары, привыкшие всего и всегда добиваться силой. А как иначе? Слабые в их краях не выживали. И не изнеженным шатарианкам об этом рассуждать.

Но хотя закон был для всех одинаков, внутри до сих пор кипело. Рука Тирона на хрупкой шее, алчный блеск в его глазах… Пожалуй, сейчас Брейр как никогда понимал Хасса, который переломал ему крылья за то, что посмел сунуться к Ким. Если бы не старший кхассер, так вовремя появившийся во дворе, он бы сам набросился на наглеца, посмевшего посягнуть на то, что он считал своим.

Во дворе затихло. В стойлах равнодушно дремали вирты, уставшие воины давно устроились в казармах – только дозорные несли службу на крепостных стенах, охраняя спокойствие Вейсмора.

Кхассеры и Доминика ушли, так и не заметив Берту, тихо сидевшую за коновязью. Когда Тирон отправился на улицу, она выскользнула следом за ним в надежде привлечь внимание молодого красивого кхассера и случайно оказалась свидетельницей того, как он встретил Доминику, неизвестно что забывшую в конюшнях в столь поздний час. Притаилась, жадно прислушиваясь к чужим голосам, и даже злорадствовала, когда эта синеглазая зазнайка испуганно забилась в руках мужчины. Так ей и надо!

А потом появились остальные и столько интересного наговорили. Дали столько пищи для сплетен и размышлений, что хватит на год вперед.

– Это я удачно зашла, – захихикала Берта и, подхватив подол, побежала в кухню, чтобы поделиться новостями с подружками.