Проклятый Лекарь. Том 8

Глава 6

У меня родился план, и я позвал Ярка и Аглаю на улицу. Мы вышли из сторожки.

Воронка над кладбищем пульсировала, как гнойный нарыв на теле реальности. Черно-фиолетовая, вращающаяся против часовой стрелки, а левостороннее вращение — как раз классический признак некромантической аномалии.

В медицине это называется синистер — зловещий, левый. Совпадение? Не думаю.

— Итак, — я повернулся к Ярку, оценивая ситуацию профессиональным взглядом. — Подведем итоги нашего веселого пикника. Что мы имеем в сухом остатке?

Ярк нахмурился, морщины на лбу сложились в карту беспокойства:

— Проблему?

— Проблема — это когда кофе кончился. У нас тут некромантическая катастрофа местного масштаба. Огромное количество призраков. Все как собаки с бешенством, только вместо гидрофобии у них некрофилия. В смысле, тяга к убийству живых.

Однако это неплохая коллекция для родового кладбища. Ливентали умирали исправно двести лет подряд.

Аглая побледнела так, что на фоне ее кожи мрамор надгробий казался загорелым:

— Мои предки… все мои предки там? Они страдают? — спросила она.

— Не совсем страдают, — я покачал головой, выбирая слова. Как объяснить аристократке, что ее благородные предки превратились в озверевшую толпу мертвецов? — Скорее существуют в состоянии перманентной ярости. Представьте себе похмелье, помноженное на ПМС и приправленное дорожной яростью. Только вместо алкоголя — некроэнергия, вместо гормонов — искаженная эктоплазма, а вместо пробок — вечное заточение.

— Это сравнение… очень странное.

— Зато точное. Воронка искажает их сознание, превращает в агрессивных духов. Как вирус бешенства у животных, только хуже.

Вирус бешенства поражает центральную нервную систему, вызывая агрессию, светобоязнь и водобоязнь. Летальность почти сто процентов.

У призраков похожий эффект, только вместо вируса — некроэнергия, вместо воды они боятся святой воды, а вместо света… хотя нет, света они тоже боятся. Параллели удивительные.

— Можете им помочь? — спросил Ярк, переходя в режим решения проблем. Профессиональный военный всегда ищет выход.

— Теоретически да. Практически — нужна команда. Один я не справлюсь. Даже я не настолько крут, чтобы в одиночку успокоить полсотни взбешенных аристократических призраков. Это как успокаивать совет директоров после квартального отчета с убытками, здесь нужна артиллерия.

Я достал телефон. Набрал Сергея. Три гудка. Четыре. На пятом он ответил.

— Слушаю, босс, — голос его был спокойный, но на фоне слышались крики и что-то похожее на звук ломающейся мебели.

— Что у вас там происходит?

— Костомар и Ростислав выясняют отношения. Спорят о дате битвы при Ватерлоо.

— И как скелет может спорить об исторических датах? Он же не из этого мира.

— Говорит, что много читал. Я думаю, он просто сходит с ума от скуки.

— Где остальные?

— Вольдемар стоит в углу. Кажется, спит с открытыми глазами. Или медитирует. У зомби трудно понять разницу. Кирилл читает вашу книгу и делает пометки.

— Какую книгу?

— «Практическая некромантия для чайников». Нашел в вашем кабинете. У вас что-то серьезное? — спешно спросил он.

— Полсотни взбешенных призраков и нестабильная некромантическая воронка.

— Обычный вторник?

— Хотелось бы. Выезжайте. Бери Кирилла, призрака, скелета и зомби.

Я отключился.

Ярк смотрел на меня с сомнением, профессиональным и обоснованным.

— Ваши люди… они справятся с полусотней призраков? — уточнил он.

Между нами уже не было никаких секретов. Так что с ним можно быть честным. Он надежный человек.

— Мои люди — это три мертвеца и один недоучка-маг, — сказал я. — Но у них есть преимущества.

— Какие?

— Костомар — скелет без души. Призраки не могут им завладеть, потому что сделать одержимым можно только то, что имеет душу. Это как компьютерный вирус не заразит калькулятор.

— Логично.

— Ростислав сам призрак, он знает их психологию изнутри. Как бывший алкоголик на собрании анонимных алкоголиков — свой среди своих.

— Сомнительная аналогия, — скривился Ярк.

— Зато рабочая. Вольдемар — зомби, его мозг работает на базовых инстинктах. Слишком туп для страха, слишком мертв для боли. Идеальный солдат.

— А четвертый?

— Кирилл — маг света. Начинающий, но старательный. Его свет — антитеза некромантии. Будет моим щитом.

— Щитом от чего?

— От атак. Я собираюсь провести ритуал поглощения прямо во время боя.

Сосуд практически заполнен. Мне не хватает всего немного. И я собираюсь это «немного» получить. У меня нет другого выхода. Уровень, полученный на кладбище, будет взять сильно проще, и в перспективе он будет гораздо мощнее, чем все взятые мной до этого. Нужно проверить эту теорию.

Ритуал поглощения силы — это высшая некромантия. Обычно требует часов подготовки, пентаграмм, жертвоприношений и прочей атрибутики. Я собираюсь сделать это на ходу, как фастфуд-некромантию. Чревато несварением, но выбора нет.

Аглая ахнула, прижав руку ко рту:

— Это же смертельно опасно!

А она-то откуда знает? Или просто по наитию говорит?

— Все опасно, — пожал я плечами. — Переходить дорогу опасно. Есть суши из супермаркета опасно. Жить вообще опасно: от этого умирают в ста процентах случаев.

— Ты шутишь в такой момент? — нахмурилась она.

— А что мне делать? Паниковать? Я некромант, а не истеричка.

Тем более, у меня есть преимущество, и это — сама воронка. Она полна некроэнергии, как пивная бочка пивом. Идеальные условия для повышения уровня.

— Святослав, — Аглая подошла ближе, и я почувствовал запах ее духов. Дорогие, французские, с нотками жасмина. Странно неуместные на кладбище. — Я хочу помочь.

— Нет, — отрезал я. — Ты слишком чувствительна к некроэнергии. Сама же говорила, что едва не потеряла сознание просто от приближения к воронке. Вазовагальный обморок — внезапная потеря сознания из-за резкого падения кровяного давления — не то, что мне нужно в разгар битвы.

— Я не буду входить на кладбище. Но я могу поддерживать с тобой ментальную связь. Буду твоими глазами снаружи. Наблюдать и предупреждать об опасности.

Умная девушка. Использует свою слабость как преимущество. Не может выйти на поле боя — так будет командным центром. Как генерал в штабе, только красивее и пахнет лучше.

— Ментальная связь в боевых условиях опасна, — предупредил я, хотя идея мне нравилась. — Это как совместный банковский счет — что мое, то и твое. Если я получу некротический удар, ты почувствуешь отдачу. Фантомная боль в лучшем случае. Психический шок в худшем.

— Насколько сильный шок?

— Как удар дефибриллятором в мозг. Двести джоулей чистой боли прямо в лобную долю. Может вызвать кратковременную остановку сердца, носовое кровотечение, непроизвольное мочеиспускание…

— Ты пытаешься меня отговорить?

— Я пытаюсь быть честным. Информированное согласие — основа медицинской этики, — пожал я плечами.

— Я рискну.

— Под твою ответственность. И под расписку, если выживем.

— Ты всегда думаешь о юридических аспектах?

— Только когда работаю с аристократами. У вас адвокатов больше, чем у меня некромантических заклинаний.

Ровно через девятнадцать минут и сорок семь секунд — я специально засек, ведь пунктуальность — это профессионализм — к воротам кладбища подъехал черный джип. Первым из машины вывалился Костомар.

— Я ем грунт! — радостно заявил череп, сверкая зелеными глазницами.

Он явно был рад возможности выбраться на кладбище.

— И тебе здравствуй, — ответил я. — Как поездка?

— Я ем грунт!

— Понятно. Информативно, как всегда. Тебя бы на пресс-конференцию правительства — отвечал бы честнее политиков.

Следом из машины вылетел, просочившись сквозь крышу, Ростислав. Призрак в гвардейском мундире. Эполеты золотые, хоть и призрачные. Сабля на боку гремит при движении, хотя как может греметь нематериальный металл — загадка физики даже для меня.

— Святослав Игоревич! — призрак отдал честь так лихо, что чуть не снес себе призрачную голову призрачной же саблей. — Ваш отряд прибыл по вашему приказанию!

— Можно без отчетов. Мы не на параде.

— Но дисциплина…

— Ростислав, ты мертв почти сто тридцать лет. Какая дисциплина? — вздохнул я.

— Посмертная! Самая строгая! Должен же я доложить, что эта костлявая образина, — он ткнул призрачным пальцем в сторону рассыпанного Костомара, — всю дорогу бесила меня!

— Я ем грунт! — подтвердил скелет.

— Задолбал! — взвыл Ростислав. — Я схожу с ума! Можно сойти с ума после смерти? Это вообще возможно?

— Судя по тебе — да.

Из передней двери вышел Сергей. Спокойно, размеренно, с достоинством профессионального телохранителя, который видел всякое и уже ничему не удивляется. Костюм черный, выражение лица — под стать.

Он обошел машину, открыл заднюю дверь.

Вольдемар выполз. Иначе не скажешь — двухметровая туша мертвеца протискивалась через проем, как сосиска из мясорубки. Медленно, с усилием, местами застревая.

На зомби был надет медицинский халат. Кто это его приодел? Уж не Мёртвый ли?

Идентификация пятен на халате Вольдемара — отдельная наука. Это кровь? Гной? Трупная жидкость? Остатки обеда? Все вместе? Лучше не знать…

— Вольдемар, статус? — спросил я.

Зомби медленно повернул голову. В мутных глазах мелькнуло что-то похожее на осознание. Поднял руку с пятью растопыренными пальцами.

— Пять из десяти? — спросил я.

Кивок.

— Что болит?

Он показал на живот.

— Опять переел?

Отрицательное мотание головой.

— Голодный?

Кивок.

— Потерпи. После работы накормлю. Сырой говядиной, тебе понравится, — пообещал я.

Последним выскочил Кирилл. С энтузиазмом неофита и с портфелем в руках. На лице застыло выражение человека, который собрался спасать мир и уже придумал как.

— Святослав Игоревич! Я готов! Полностью готов! У меня есть новые заклинания! — радостно закричал он.

— Какие заклинания? — скептически спросил я.

— «Сияние надежды», версия два! Доработанная! Еще мощнее чем первая.

Я и первую-то еще не видел, а уже вторая появилась.

— Теперь мягкий свет! Как лунный! — говорил Кирилл.

— Откуда ты взял это заклинание?

— Из книги «Романтическая магия для влюбленных»!

— Кирилл, ты собрался соблазнять врагов? — я невольно усмехнулся.

— Нет! Просто это единственная световая магия, которую я успел выучить! В библиотеке больше ничего не было!

— А «Практическая некромантия для чайников»?

— Там про свет ничего. Только про тьму, смерть и как правильно мариновать органы для ритуалов.

Мариновать органы… Интересно, кто написал эту книгу? И главное — зачем? Хотя рецепт маринада наверняка рабочий. Некроманты знают толк в консервации.

— Ладно, все за мной! — скомандовал я.

Повел команду к сторожке. Кузьмич, увидев процессию из окна, попытался спрятаться под стол. Но не влез — стол же маленький, а смотритель старый и грузный.

— Кузьмич! — рявкнул Ярк. — Вылезай и открывай!

— Не-а! Там чертовщина какая-то!

— Это не чертовщина, это медицинский персонал!

— Какой медицинский⁈ Там скелет ходячий!

— Это Костомар. Он безвредный.

— Я ем грунт! — подтвердил Костомар и для убедительности постучал по двери костяшками пальцев.

Дверь открылась мгновенно. Кузьмич стоял на пороге, трясясь как лист осины на ветру. В руках сжимал бутылку со святой водой.

— Не подходите! У меня освященная вода! — забормотал он.

— Кузьмич, — устало сказал я. — Святая вода работает только на нежить, одержимую демонами. Мои ребята — чистая некромантия, никаких демонов. Так что убери пульверизатор и рассказывай, что случилось.

— Откуда вы знаете, что это пульверизатор? — голос смотрителя дрогнул.

— Вижу фирменную наклейку чистящего средства. Ты святую воду в бутылку из-под средства для мытья стекол перелил?

— Ну… да. А что?

Святая вода в бутылке из-под бытовой химии. Религия и хозяйственность в одном флаконе. Только в Российской империи такое возможно.

— Ничего. Практично. А теперь рассказывай, что тут произошло конкретно! — потребовал я.

Причем специально не стал его окончательно раскалывать до приезда моих подданных — это было бы куда сложнее сделать. А теперь эффект произведен должным образом. Смотритель наложил в штаны и готов рассказывать правду сразу.

Кузьмич, все еще косясь на мою команду, начал сбивчиво рассказывать:

— Месяц назад начались странности! Призраки появились!

— Какие призраки? — уточнил я.

— Старый граф! Отец нынешнего! Потом его жена, дети, внуки! Все покойные Ливентали!

— Что они делали?

— Ходили! Стонали! Жаловались!

— На что жаловались?

— На все! Старый граф говорил, что в склепе холодно. Графиня — что платье истлело. Дети плакали, хотели к мамам. Жуть! — смотритель поёжился. Ему стало не по себе от собственных рассказов.

— И что ты сделал?

— Сначала молился! Потом святой водой брызгал — вот этой, — он поднял руку с пульверизатором. — Не помогло!

Я бы удивился, если бы помогло.

— И что дальше?

— Нашел объявление в газете. «Изгоняю духов недорого, гарантия результата». Позвонил.

— И приехал экзорцист?

— Да! В черном плаще! Представился Симоном Магом!

— Серьезно? Симон Маг?

Мне очень захотелось рассмеяться, а потому было невероятно сложно сохранять серьезное выражение лица. Но вроде справился.

— А что такого? Сказал, что он магистр экзорцизма, показал диплом!

— И ты поверил бумажке? — вздохнул я.

— Там печать была! И подпись! Витиеватая такая!

Печать и подпись — два столпа русской бюрократии. С ними можно продать даже воздух в банке. И кто-то купит, не сомневайтесь.

— Что он делал? — продолжил расспрашивать я.

— Три дня ходил по кладбищу. Круги чертил мелом. Какие-то камни расставлял. Бормотал на непонятном языке, — спешно ответил смотритель.

— Опиши язык.

— Гортанный такой. Как грузины говорят.

— Грузинский некромант. Редкость. Обычно они специализируются на другом — управление тенями, горная магия. Что было дальше?

— На третий день он сказал, что готово! Призраки больше не появятся!

— И?

— И они действительно пропали! Но… — старик замялся, теребя полу рубахи.

— Но?

— Птицы начали дохнуть! Сначала одна-две. Потом десятками! А сегодня утром — все разом! Как подкошенные!

— Потому что твой «экзорцист» создал воронку удержания. Призраки не ушли — они заперты. И воронка питается жизненной силой всего вокруг.

— Я не знал! — заныл Кузьмич. — Он сказал, что это побочный эффект!

— Знаешь его настоящее имя?

— Один раз по телефону назвали Давидом. Он разозлился.

— Давид, — подытожил я. — Грузинский некромант-самоучка. Начитался древних книг, нахватался заклинаний и возомнил себя новым Темным Лордом. Идиот с амбициями — худшее сочетание.

Я понимал, что все это может быть прикрытием, но для него сказал иное. Настроение было веселым. Я предвкушал ритуал для поднятия уровня.

Мы вернулись к воротам кладбища. И я собрал свою разношерстную команду в подобие строя. Костомар стоял криво — левая нога как-то вела себя неправильно. Надо будет посмотреть, что с ней. Ростислав парил в полуметре над землей, периодически проваливаясь по щиколотку, возникли проблемы с материализацией. Вольдемар застыл как статуя, только редкое моргание выдавало в нем подобие жизни. Кирилл теребил ремешок портфеля, косясь на воронку с выражением кролика перед удавом.

— Итак, слушайте план, — начал я, используя свой лучший командирский голос. Низкий, четкий, не терпящий возражений. — Ситуация следующая. На кладбище взбешенные призраки из рода Ливенталей. Мужчины, женщины, дети.

— Дети? — ужаснулся Кирилл. — Там призраки детей?

— Детская смертность в девятнадцатом веке была высокой. Тридцать процентов не доживали до пяти лет. Корь, скарлатина, дифтерия, туберкулез — антибиотиков не было, вакцин тоже. Так что да, дети там есть.

Медицинская статистика девятнадцатого века — чтение не для слабонервных. Средняя продолжительность жизни — сорок лет. Каждая третья женщина умирала при родах. Каждый второй ребенок не доживал до совершеннолетия. И мы еще жалуемся на современную медицину.

— Это ужасно! — воскликнул Кирилл.

— Это история. Не отвлекайтесь. Все призраки в состоянии некротического безумия. Воронка искажает их сознание, превращает в агрессивных духов. Они нападут, как только мы войдем.

— Насколько они опасны? — деловито спросил Сергей.

— Обычный призрак может максимум напугать или снизить температуру вокруг себя на пару градусов. На это уходит вся его энергия, потом исчезает на дни для подзарядки. Эти — другие. Воронка питает их постоянно. У них неограниченная энергия.

— И что они могут?

— Материализоваться почти полностью. Физически атаковать. Вселяться в живые тела. Высасывать душу и занимать ее место. В общем, полный спектр призрачных гадостей.

— Весело, — мрачно прокомментировал Сергей.

— План действий, — продолжил я. — Кирилл, твоя задача — создать защитный купол света вокруг меня. Не яркий! В прошлый раз твое «Сияние» било по глазам. Ты вроде сказал, что подправил его.

Теперь оно не должно мешать моей работе. И плюс не будет взаимодействовать с моей магией.

— Теперь будет мягкий свет! Обещаю! — отчеканил он.

— Ростислав, летишь на разведку. Ты призрак, они призраки — может, найдете общий язык.

— Сомневаюсь, — буркнул гвардеец. — Я не аристократ по рождению. Получил дворянство за военные заслуги. Для родовых призраков я выскочка и предатель.

— Почему предатель? — поинтересовался я.

— Служу живому некроманту. Для них это как… как если бы русский офицер перешел на сторону врага.

— Трагично. Но попробовать стоит. Костомар! — я не стал дожидаться ответа призрака, чтобы не слушать его бубнёж.

— Я ем грунт! — отозвался скелет.

— Костомар, ты в авангарде. Твоя задача — таран. Если призраки нападут, сдерживай их. У тебя нет души, они не смогут в тебя вселиться.

— Я ем грунт! — радостно подтвердил скелет.

— Именно это ты и будешь делать, если мы проиграем. Вольдемар, ты в арьергарде. Прикрываешь тылы. Особенно Кирилла, он — наша защита.

Зомби медленно кивнул. Шея скрипнула, как несмазанная дверная петля.

— И главное: цель — не уничтожить призраков, а успокоить их. По возможности без насилия. Все-таки это родственники Ливенталей, которые весьма благосклонны к нам. И мы должны помогать друг другу.

— А если не получится? — спросил Кирилл.

— Тогда с насилием. Я хорошо импровизирую.

— Вы это уже говорили.

— Повторение — мать учения. И сестра склероза, но это неважно.

— Святослав, — вдруг заговорила Аглая, подходя ближе. — Я хочу сказать… спасибо. Что помогаешь моей семье. Моим предкам. Знаю, что ты делаешь это бесплатно… но мой отец тебя отблагодарит обязательно, когда узнает…

Да уж. Мы столько вместе пережили, что впору бы породниться. Но Аглая слишком юна для меня. То ли дело Анна… Которая уже беременна… Да, там все серьезно.

Хотя в будущем можно подумать о многоженстве. Почему нет? В прошлом жизни у меня такое было. А тут… в некоторых странах практикуют, и в Российской Империи пора начать.

Но это мысли на слишком далекое будущее.

— Это моя работа, — пожал я плечами.

— Нет. Это больше, чем работа. Ты рискуешь жизнью, — она подняла на меня благодарный взгляд.

— Технически да. Но…

Я уже мертв. Так-то разом больше, разом меньше.

Она неожиданно взяла меня за руку. Теплая ладонь. Даже горячая.

— Просто спасибо и все, — прошептала она.

На кладбище лежала ее мама. И для нее это было важно. Существует большая вероятность, что она находится среди этих призраков. Именно поэтому мы с ними будем максимально бережны.

И тут случилось неожиданное.

Волна благодарности прошла не просто через прикосновение — через саму суть меня. Искренняя, чистая, мощная благодарность аристократки, усиленная родовой магией.

Сосуд Живы отозвался мгновенно. Два процента чистейшей энергии влились внутрь, поднимая уровень до ста.

Вот оно!

Сто процентов. Максимум. Обычно на этом уровне начинается перегрузка — головная боль, носовые кровотечения, тошнота. Нужен срочный сброс через некромантию. Но сейчас… было что-то другое.

Сосуд не переполнялся. Не требовал сброса. Он словно… расширился. Или изменил структуру. Как желудок, который адаптируется к большим порциям. Или как мышца, которая растет под нагрузкой.

— Ты в порядке? — забеспокоилась Аглая. — У тебя странное выражение лица.

— Все нормально. Просто почувствовал кое-что интересное. Давай установим ментальную связь.

— Конечно.

Она закрыла глаза, сосредоточилась. Через секунду в моей голове раздался ее голос:

— Слышишь меня?

— Громко и четко. Как ощущения? — мысленно спросил я.

— Нормально. Святослав… удачи.

— Некроманты не верят в удачу. Мы верим в правильную подготовку и качественные трупы. Но спасибо.

Мы прошли через кладбищенские ворота. Точнее, я прошел — спокойно, уверенно, спина прямая, как у гвардейца на параде. Архилич не сутулится, даже идя навстречу смерти. Особенно идя навстречу смерти.

Кирилл пробежал следом, вцепившись в портфель, как утопающий в соломинку. Я так и не понял, что он в нем таскал. Будет сюрпризом.

На лбу у него выступила испарина. Гипергидроз — повышенное потоотделение — от стресса. Симпатическая нервная система работает на полную мощность.

Вольдемар проломился через ворота — не в переносном смысле, буквально. Левая створка слетела с петель. Металл скрежетнул, как ногти по стеклу.

— Вольдемар, это же не дверь в супермаркет, — заметил я. — Не обязательно было ломать.

Зомби повернул голову, посмотрел на сломанную створку, пожал плечами. Медленно, словно обдумывая каждое движение.

Кладбище встретило нас тишиной. Но это была не мирная тишина места упокоения. Это была тишина перед ураганом — напряженная, вибрирующая, готовая взорваться воем и криками.

Туман поднимался от земли. Не обычный туман из водяного пара, а некротический. Зеленоватый, плотный, пахнущий… трудно описать. Как смесь формалина, озона и подгнивших цветов.

— Не дыши глубоко, Кирилл, — предупредил я команду. — Некротические миазмы. Это испарения распадающейся жизненной энергии. Вдохнешь много, и начнутся галлюцинации.

— Какие галлюцинации? — спросил Кирилл, зажимая нос платком.

— Разные. От танцующих скелетов до собственных похорон в режиме реального времени. У одного моего знакомого некроманта было видение, как его хоронят заживо. Он час копал себе могилу, пока не очнулся.

— И что с ним стало?

— Докопал. Из принципа. Сказал — раз начал, надо закончить. Потом использовал как погреб. Практично.

— Это жутко! — скривился Кирилл.

— Это некромантия. Привыкай.

Кирилл сосредоточился, зашептал заклинание. Магия работает от намерения, не от слов. Слова просто помогают сфокусироваться.

Как мантры в йоге. Или маты в пробке. Все это способы направить энергию в нужное русло. Только у магов энергия реальная, а в пробке — только эмоциональная.

Парень зря времени не терял. Неплохо так начитался за эти дни.

Вокруг меня засиял купол мягкого серебристого света. Действительно похож на лунный — холодный, но не агрессивный. Даже красиво, если абстрагироваться от обстоятельств.

— Отлично работает! — обрадовался Кирилл.

— Посмотрим, что будет через пять минут, — усмехнулся я. — Ростислав! — позвал я. — На разведку!

— Есть! — призрак отдал честь и полетел вперед, растворяясь в тумане.

Тишина. Десять секунд. Двадцать. На тридцатой раздался вопль:

— МАТЬ МОЯ ЖЕНЩИНА!

Призрак вылетел обратно, как пробка из шампанского. Мундир разодран — как можно разодрать нематериальную одежду, я не понимаю, но факт. Эполеты висят на честном слове, сабля погнута буквой S.

— Доклад! — рявкнул я командным голосом.

— Они… все там! Их пятьдесят три! Построились фалангой вокруг воронки! Как римские легионеры, только мертвые!

— Они тебя атаковали? — догадался я.

— Атаковали⁈ Они меня чуть не разорвали! Метафизически! Знаете, каково это — когда твою эктоплазму тянут в пять сторон одновременно⁈

— Нет, и знать не хочу. Ты пытался поговорить?

— Пытался! Представился! Назвал полк, звание, год смерти! Соблюл весь посмертный этикет!

— И что дальше?

— Они назвали меня выскочкой, самозванцем и предателем! Сказали, что я позорю честь мертвых, служа живому! — воскликнул призрак.

— Снобы даже после смерти остаются снобами, — философски заметил я. — Что они кричали?

— «Смерть живым», «месть за заточение», «долой узурпаторов»! И что-то про налоги, но я не расслышал!

— Налоги? Серьезно? — поднял брови я.

Хотя это извечная тема, тревожащая сердца людей всегда. А особенно тех, кто много зарабатывает. А Ливентали как раз из таких.

— Граф Михаил, тот, что в парике, кричал про несправедливые налоги! Двести лет мертв, а все про налоги помнит! — не унимался призрак.

Смерть и налоги — две неизбежности. Но оказывается, от первой можно уйти в призраки, а от памяти о вторых — никуда.

В тумане начали проявляться фигуры. Сначала смутные силуэты, потом они стали четче.

Призраки. Все пятьдесят три, как и сказал Ростислав.

Первый ряд — мужчины в военных мундирах разных эпох. От петровских времен до Первой мировой. Медали и ордена на призрачных грудях тускло поблескивали.

Второй ряд занимали женщины. Бальные платья превратились в погребальные саваны. Драгоценности стали призрачными цепями. Красота, искаженная смертью и безумием.

Третий ряд — старики и… тьма, дети.

— Дети, — прошептал Кирилл. — Они привели детей на битву.

— Не они привели. Воронка призвала всех. Без разбора.

Пятеро детских призраков. От трех до двенадцати лет, судя по размеру. В одежде разных эпох — от камзольчиков восемнадцатого века до матросских костюмчиков начала двадцатого.

Использование детских душ в некромантической битве — это перебор даже для меня. В прошлой жизни, когда я был Архиличем и мечтал поработить мир, детей не трогал. Профессиональная этика.

— Приготовиться! — скомандовал я.

И тут случилось ЭТО.