Проклятый Лекарь. Том 5

Глава 13

— Барон, выдохни, — сказал я, заметив, что он начинает синеть от недостатка кислорода. — Вдох-выдох. Медленно. Что случилось?

— Свят! — он схватил меня за рукав халата. — Я погиб! Окончательно и бесповоротно погиб!

— Это медицинский диагноз или фигура речи?

— Хуже! Это социальная смерть!

Ах да. Похоже, он все-таки последовал моему совету.

— Барон Долгоруков, — я использовал официальный тон, чтобы привести его в чувство. — Объясните внятно и по порядку, что произошло.

Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что из-за угла выпрыгнет опасность:

— Я идиот, Свят! Полный, законченный, безнадежный идиот!

— Это самодиагностика? — уточнил я. — В Международной Классификации болезней такого диагноза нет. Есть олигофрения — или умственная отсталость, но ты под критерии не подходишь. Хотя еще минут пять такого поведения, и я начну находить симптомы этой болезни.

— Да хуже! — он всплеснул руками. — Вчера вечером я… я кинул клич!

— Клич? В больнице? Видимо, не боевой.

— Я написал всем знакомым! — простонал он. — Всем! Что лежу в больнице, что мне предстоит серьезная операция! Ну как ты и говорил.

— Логично. И что в этом плохого?

— А то, что откликнулись ВСЕ!

— Популярность — это же хорошо, — пожал я плечами.

— Не все, а ВСЕ ОНИ! — он смотрел на меня с ужасом человека, приговоренного к четвертованию. — Все мои… как бы это сказать…

— Кредиторы? — предположил я с усмешкой, хотя прекрасно понимал, о чем речь. Видеть его в таком состоянии было забавно.

— Хуже! Поклонницы!

Это неудивительно. Барон Долгоруков — молодой, богатый, титулованный, да еще и смазливый — лакомый кусочек для всех московских невест на выданье.

— И сколько их? — поинтересовался я.

— Как минимум десять! — он начал загибать пальцы. — Графиня Воронцова, княжна Оболенская, баронесса фон Штейн, купеческая дочь Золотарева — у нее отец миллионер, очень настойчивая девица. Потом сестры Веселовские — они близнецы, всегда ходят парой. Генеральская дочь Карпова, две фрейлины императрицы — не помню фамилий, они недавно ко двору приехали. И еще статс-дама Курагина!

— Статс-дама? — удивился я. — Но ей же лет сорок!

— Сорок два! — подтвердил барон. — Но она очень… целеустремленная. Говорит, что я напоминаю ей покойного мужа в молодости.

Десять женщин разного возраста и социального положения. И все хотят заполучить молодого барона. Прямо как в плохом водевиле.

— Ну и прекрасно, — пожал я плечами. — Будет кому принести тебе бульон после операции. И компот. И почитать вслух. Десять разных наложниц. Да большинство мужиков об этом даже мечтать не могут.

— Ты не понимаешь! — Долгоруков выглядел так, словно я предложил ему прыгнуть с крыши. — Они все друг друга НЕНАВИДЯТ!

— С чего бы это?

— Потому что каждая считает, что я принадлежу именно ей!

— А разве не так? — я прищурился. — Ты что, всем обещал жениться?

— Нет! — он запротестовал. — То есть… не совсем… может, немного флиртовал…

— Немного? — зная его, он преуменьшил. Сильно.

— Ну, может, чуть больше, чем немного. Но я не обещал! Почти не обещал! Во всяком случае, не всем!

Типичный ловелас. Играл с огнем со всеми подряд, раздавал авансы направо и налево, а теперь боится, что придется платить по векселям.

— Графиня Воронцова, — продолжал барон, — уверена, что между нами тайная помолвка. Я как-то раз в пылу момента сказал, что она могла бы быть прекрасной баронессой. Она восприняла это как предложение!

Графиня? Стать баронессой? Ну что за сюр? Хотя женщины на что только не пойдут из-за любви…

— А княжна Оболенская? — спросил я.

— С ней я танцевал четыре танца подряд на последнем балу! Четыре! По правилам этикета это практически объявление о помолвке!

— Баронесса фон Штейн?

— Я написал ей сонет! Правда, я был пьян и не помню, что там написал, но она хранит его у сердца и цитирует при каждой встрече!

— А купеческая дочь?

— Ее отец намекнул, что готов дать за неё миллион приданого. Миллион! Я сказал, что подумаю. Она решила, что я уже думаю в положительную сторону.

Он запутался в собственных любовных сетях. И теперь все нити сходятся в одной точке — в больничной палате.

— Так ложись на операцию и все, — предложил я. — Она же сегодня по плану, в десять утра. Ильюшин тебя оперирует — лучший хирург больницы. Извлечение инородных тел — для него рутинная процедура. Пока ты будешь под общим наркозом, девушки устанут ждать и разойдутся.

— Ага! — Долгоруков посмотрел на меня как на наивного ребенка. — Знаешь, сколько длится операция? Два часа максимум! А потом еще час-два отхождения от наркоза. Я очнусь в палате, а они вдесятером уже там! Устроят смертельную битву прямо над моей койкой! Морта-а-ал Комба-ат!

Я еле сдержал смешок.

— Преувеличиваешь, — качнул головой я.

— Нисколько! Ты не знаешь, на что способны женщины-соперницы! В прошлом году на балу у князя Голицына две графини подрались из-за какого-то гвардейского корнета. Прямо в танцевальном зале! Одна другой корсет разорвала! Лифчик, понимаешь? При всех гостях!

— И что было дальше? — мне уже стало интересно.

— Обе упали в обморок от стыда. Потом уехали в свои имения и полгода в свете не показывались. А корнет женился на третьей — на дочери банкира.

Аристократические разборки. Хуже рыночных торговок. Те хоть за товар дерутся, а эти — за иллюзии.

— Короче, — барон схватил меня за обе руки, — им вообще нельзя встречаться! Категорически! Я не ожидал, что они ВСЕ РАЗОМ нагрянут! Думал, по одной придут, в разные дни, можно будет маневрировать!

— А они скоординировались?

— Нет! Каждая думает, что будет единственной! Но все решили приехать именно сегодня, с утра! Чтобы, цитирую, «поддержать в трудную минуту»!

Я посмотрел на часы — половина девятого. До операции час с небольшим. Барону еще самому нужно подготовиться.

— И когда они должны приехать? — уточнил я.

— Первые уже едут! Графиня Воронцова написала, что выехала в восемь! До больницы от ее дома полчаса езды! Остальные тоже с минуты на минуту!

Я посмотрел на барона — бледного, трясущегося, с безумным взглядом загнанного зверя — и понял, что нужно срочно что-то делать. Иначе он либо сбежит из больницы, сорвав операцию, либо получит нервный срыв. А осколки в мягких тканях сами себя не вырежут. И Сосуд сам себя не наполнит.

Зря я, что ли, с Ильюшиным договаривался?

— Спокойно, — твердо сказал я. — Ложись на операцию как запланировано. Я со всем разберусь.

— Правда? — в его глазах зажглась надежда. — Ты сможешь их… как-то нейтрализовать? Развести по разным углам? Усыпить? Загипнотизировать?

— Связать и каждой кляп в рот засунуть, — съязвил я. — Потом отойдешь от наркоза, будем из шланга каждую поливать и допрашивать.

— А что, неплохой вариант, — задумался Долгоруков. Похоже, ему совсем снесло крышу.

— Нет, конечно, — остудил я его пыл. — Даже не думай об этом. У меня есть план. Никто не пострадает, и скандала не будет.

— Но как?

— Это уже мои профессиональные секреты. Иди в предоперационную, готовься. Ильюшин не любит, когда пациенты опаздывают.

— Пирогов, ты спаситель! — Долгоруков схватил мою руку и тряс ее с таким энтузиазмом, что чуть не вывихнул мне плечо. — Я твой вечный должник! Если нужно будет — душу за тебя отдам!

Не надо мне твоей души. Мне своей некромантской хватает.

А вот тело после смерти — вполне себе можно. Из него бы вышел отличный воин.

И в этот момент я почувствовал легкий приток Живы — всего полпроцента, но и за то спасибо. Благодарность барона была искренней, хоть и порожденной паникой, а не настоящим излечением.

Девяносто с половиной процентов в Сосуде. Неплохо. Еще девять с половиной процентов, и будет полный запас. Можно будет некромантский ритуал провести и перейти на новый уровень.

— Идите, барон. Времени мало, — снова перешел я на официальный тон.

— Иду! — он бросился по коридору к лифту, но на полпути остановился. — А ты точно справишься? Они же как фурии! Особенно Воронцова — у нее характер!

— Справлюсь. У меня есть секретное оружие.

— Какое?

— Неважно. Иди уже!

Барон умчался, а я остался стоять в коридоре, обдумывая план.

Десять разъяренных женщин. Это будет неравный бой. Но другого выхода нет.

Костик как раз выходил из ординаторской, дожевывая очередной бутерброд — судя по запаху, с докторской колбасой и горчицей. На халате у него было несколько крошек, а в нагрудном кармане торчала шоколадка.

Вечно голодный. Интересно, у него метаболизм ускоренный или он просто любит жевать?

— Святослав! — увидев меня, он радостно замахал свободной рукой. — А чего хотел этот безумец?

— Костик, нужна твоя помощь, — я отвел его в сторонку, в небольшую нишу у окна, подальше от любопытных ушей. — Срочная и деликатная.

— Конечно! — он сразу оживился, быстро доедая бутерброд. — Что нужно? Кровь взять? Капельницу поставить? Или опять редкую болезнь диагностировать? Я, кстати, вчера весь вечер про лептоспироз читал — оказывается, его еще болезнью косарей называют!

— Нет, задача другого рода. Более… социальная.

— Социальная? — он нахмурился. — Это как?

— Видишь ли, к барону Долгорукову, которого ты любезно назвал безумцем… Так вот, к нему сейчас приедут около десяти девушек. Все его… поклонницы.

— Десять⁈ — Костик присвистнул. — Ого! Везет же некоторым! У меня вот только одна есть, да и та мамина подруга, которая всё пытается меня женить на своей племяннице.

— Не «везет», а наоборот. Проблема в том, что эти десять друг друга терпеть не могут. Каждая считает барона своим личным женихом.

— Ой-ой, — Костик сообразил. — Если они встретятся…

— Будет скандал на всю больницу. А барон сейчас уйдет на операцию. Осколки извлекать будут.

Я оценивающе разглядывал его реакцию.

Костик — не только толковый малый. Он еще и настоящий красавчик — метр восемьдесят пять роста, широкие плечи, правильные черты лица, голубые глаза и светлые волосы. Прямо с картинки из дамского романа. Девушки на него всегда заглядываются, а он, похоже, этого даже не замечает.

— Нужно, чтобы ты перехватывал всех девушек, которые будут спрашивать палату Долгорукова, — объяснил я свой план. — И распределял их по разным комнатам ожидания. Чтобы не встретились и не устроили тут Бородинское сражение в юбках.

Костик прищурился, и в его глазах появилась хитринка:

— А что мне за это будет?

Не дурак, одобряю. Понимает, что бесплатно работать не стоит. Правильно — бесплатный сыр только в мышеловке, да и тот для дохлых мышей.

— То есть как что? — я изобразил обиду. — Я тебе сколько раз помогал! Еще и снова что-то должен?

— Это да, помогал, — Костик сразу смутился. — Но…

— Получается, я просто так тебя выручал? — я покачал головой. — А ты для коллеги простую услугу оказать не можешь?

— Нет-нет! — он запаниковал. — Я не это имел в виду! Святослав, я правда благодарен! Просто… просто у меня тоже есть проблема!

— Медицинская? Пациент сложный? — уточнил я.

— Нет, не пациент. Я… — он понизил голос до шепота, — я слышал, что ты владеешь тибетскими техниками!

О черт. И до него уже дошло.

— Все в больнице об этом говорят! — продолжал Костик с горящими глазами. — Что ты уже не одного безнадежного пациента спас необычными методами! Энергетическим воздействием! Древними практиками!

Слухи растут как снежный ком. Скоро прохода мне давать не будут с этими тибетскими техниками, а это плохо.

— Научи меня! — взмолился Костик. — Ну хоть чему-нибудь! Хоть самому простому приему!

Шутка про тибетские техники зашла слишком далеко. Теперь все хотят учиться несуществующим практикам. Нужно что-то придумать, иначе отвязаться не получится.

— Это не так просто, — уклончиво ответил я. — Требуются годы подготовки. Медитации, особая диета, духовные практики…

— Я готов! Буду медитировать! На диету сяду! — в его глазах горел фанатичный огонь.

— Костик, ты же только что бутерброд доедал. Какая диета?

— С понедельника начну! — пообещал он.

— Сегодня среда.

— С ближайшего понедельника!

— Ладно, — сдался я. — Помоги мне с девушками барона, а потом поговорим. Расскажу про основы. Но учти — это долгий путь.

Конечно, я собирался научить его чему-то другому. Не некромантии, а чему-то, что сможет освоить и обычный лекарь.

— Обещаешь? — он смотрел на меня как ребенок на Деда Мороза.

— Обещаю. Но сначала — барон.

— Договорились! — Костик воодушевленно потер руки. — Где мне их ловить? Этих девушек?

— У главного входа для начала. Потом у лифта на хирургию. И у входа в хирургическое отделение — вдруг кто-то знает, где он лежит.

— А как я их узнаю?

— Поверь, узнаешь. Молодые, красивые, богато одетые, с цветами или подарками. И все будут спрашивать про барона Долгорукова.

— А что им говорить? — задумался Костик, словно никогда с девушками не общался.

— Что барон на операции. Что посетителей пока не пускают. Что нужно подождать в комнате ожидания. И разводи их по разным комнатам — у нас их четыре на разных этажах.

— А если они начнут возмущаться? Требовать?

— Очаровывай. Ты же умеешь. Я видел, как ты с медсестрами общаешься — они от тебя без ума.

Костик покраснел:

— Да ладно, преувеличиваешь…

— Не скромничай. У тебя талант. Вот и используй его на благо барона. И больницы — нам скандалы не нужны.

— Хорошо! — он отдал шуточный салют. — Операция «Развести невест» начинается!

Он развернулся и побежал к лестнице.

— Костик! — окликнул я его.

— Что?

— Начни с главного входа. И будь вежлив — это все-таки дамы из высшего общества.

— Понял! Буду галантен, как граф!

Он умчался, а я остался стоять, размышляя.

Славный парень. Наивный, восторженный, но исполнительный. Из таких получаются либо отличные врачи, либо жертвы системы. Либо выгорают и становятся циниками. Надеюсь, он останется первым вариантом.

А что насчет тибетских техник… Придется что-то придумать. Может, научить его медитации? Или дыхательным упражнениям? Это хотя бы безвредно и даже полезно для здоровья.

Тут из ординаторской вышли две фигуры — Варвара и Ольга. Они о чем-то тихо переговаривались, но, увидев меня, замолчали.

Варвара мгновенно просияла, ее лицо озарилось улыбкой, а глаза заблестели. Недолго думая, она бросилась ко мне и, подбежав, обвила руку вокруг моей, прижавшись всем телом.

Вот это поворот.

Чувствую, как она демонстративно прижимается грудью к моему плечу. Что это — внезапный приступ страсти или демонстрация?

Я покосился на Ольгу и сразу понял — второе. Варвара метила территорию, как кошка, показывая сопернице, что добыча уже занята.

— Святослав! — проворковала Варвара, еще теснее прижимаясь. — Как хорошо, что мы тебя сразу встретили! Ты сегодня такой элегантный!

Элегантный? Я в том же халате, что и вчера, и позавчера. Разве что пятен от йода сегодня нет.

— Ольга, — обратился я к девушке, стараясь игнорировать повисшую на мне Варвару. — Как твое самочувствие? Полностью восстановилась?

Ольга подняла на меня глаза, и я снова увидел в них тот же обожающий взгляд, что и двадцатью минутами ранее. Только теперь к обожанию примешалась грусть и понимание.

— Да, Святослав, — ее голос дрогнул. — Благодаря тебе я совершенно здорова. Ты спас мне жизнь.

— Это моя работа, — ответил я нейтрально. Учитывая то, что её брат и его дружки убили предыдущего хозяина этого тела, цена была более чем достойной.

— Нет, — она покачала головой. — Ты сделал больше, чем просто работу. Ты вернул мне надежду.

Она бросила быстрый взгляд на Варвару, прижавшуюся ко мне как клещ, и в ее глазах мелькнула боль. Она все поняла — Варвара таким нехитрым способом заявляла свои права, показывая превосходство. Мол, Святослав мой, я первая, а ты опоздала.

Это категорически меня не устраивает. Я же не чья-то собственность, не приз в женском соревновании. И уж точно не позволю себя приватизировать как участок земли.

— Варвара, — обратился я к прилипшей девушке, специально перейдя на официальный тон, — а что это вы так прижимаетесь? У вас что, приступ?

— Приступ? — она растерянно моргнула. — Какой приступ?

— Ну, вы же висите на мне как репей. Может, вестибулярное головокружение? Или ортостатический коллапс? Нужно измерить артериальное давление?

— Нет, я просто… — она замялась.

— А, понял! — я изобразил озарение. — У вас синдром навязчивых движений! Компульсивное поведение — то есть непреодолимое желание совершать определенные действия! Вы не можете контролировать желание прижиматься к людям!

— Что? Нет! — она покраснела.

— Тогда что? Может, вы меня с вешалкой перепутали? Понимаю — халат белый, фигура прямая, молчу в основном. Но вешалки обычно не ходят и не разговаривают. Хотя в нашей больнице всякое бывает.

Ольга не выдержала и прыснула от смеха, прикрыв рот ладонью.

— Или это новая медицинская методика? — я повернулся к Ольге. — Вы слышали о лечении прижиманием? Может, Варвара практикует альтернативную медицину?

— Святослав Игоревич! — Варвара отпустила мою руку, ее лицо пылало. — Вы издеваетесь надо мной!

— Нисколько, — я сохранял серьезное выражение лица. — Просто пытаюсь поставить диагноз вашему внезапному приступу прилипчивости. Может, это инфекционное? Вирус навязчивой нежности? Придется объявить карантин!

— Это не смешно! — воскликнула Варвара.

— А по-моему, очень даже, — вставила Ольга, уже открыто улыбаясь.

— Святослав! — Варвара топнула ногой. — Я думала, между нами…

— Между нами? — я поднял бровь. — Между нами профессиональные отношения. Мы врачи. Коллеги. И давайте оставаться в этих рамках. А то главврач увидит такие обнимашки и решит, что у нас тут не больница, а дом свиданий. Или того хуже — публичный дом.

— Как ты можешь! — Варвара выглядела шокированной.

— Очень просто. Я ценю профессионализм и не смешиваю работу с личной жизнью. И вам советую. А теперь извините, у меня дела.

Я развернулся и пошел по коридору, оставив обеих дам в полном замешательстве.

В следующий раз будешь знать, как вешаться на людей без разрешения. Думала, пометила территорию и я теперь ее собственность? Как бы не так.

А Ольге тоже урок — нечего влюбляться в лечащего врача. Это синдром переноса. Психологический феномен, между прочим. Когда пациент переносит чувства на терапевта, описанный еще Фрейдом. Непрофессионально, и обычно заканчивается разочарованием.

За спиной я услышал, как Варвара зашипела что-то злое, а Ольга тихо ответила. Потом звук удаляющихся шагов — они разошлись в разные стороны.

Одной проблемой меньше. По крайней мере, на сегодня. Хотя Варвара так просто не сдастся — она упорная. Придется быть настороже.

От Бестужева пока не было новостей о клинике, поэтому я решил навестить главврача Сомова. После вчерашних событий с Волконским нужно было предупредить руководство о возможной угрозе.

— Войдите! — раздался голос из кабинета.

Я вошел. За письменным столом, заваленным бумагами, сидел Сомов. Вид у него сегодня был замученный и усталый.

— А, Пирогов! — он поднял голову от документов. — Заходите, садитесь. Чай будете? У меня тут есть неплохой индийский.

— Спасибо, не откажусь.

Он налил чай из фарфорового чайника — вероятно, семейная реликвия, судя по сколам и потертостям.

— Что-то случилось? — спросил он, подавая мне чашку. — Вы выглядите озабоченным.

— Нужно поговорить о Волконском.

Сомов сразу напрягся, чашка в его руке дрогнула:

— Что он натворил? Опять скандал устроил?

— Пока ничего. Но у меня есть информация, что он может представлять угрозу для больницы.

— Угрозу? — Сомов побледнел. — Какую угрозу?

Конечно, я не могу рассказать ему про Орден Очищения. Это информация не для всех ушей. Придется подать под другим соусом.

— Волконский очень амбициозен, — начал я осторожно. — И он явно метит на что-то большее, чем просто должность главного диагноста. По моим данным, он хочет захватить контроль над больницей.

— Но как? Он же просто врач! — удивился Сомов.

— Не просто врач. Он аристократ, который трудится в больнице. Такие люди опасны своей уверенностью в собственном превосходстве. Он может подорвать ваш авторитет, настроить персонал против вас, создать ситуацию, когда правление больницы решит, что нужна смена руководства.

Сомов побледнел еще сильнее:

— Но… но я же сам привел его сюда! Дал ему работу. За него, конечно, отец попросил, но все же.

Отец. Кстати, интересно, чем он занимается.

— Для таких, как Волконский, благодарность — пустой звук. Он использует любого для достижения своих целей. Вы для него — просто ступенька карьерной лестницы, — объяснил я.

Глядя на паникующего главврача, я лишь удивлялся. В очередной раз. При первой же угрозе готов сдаться. Руки трясутся, на лбу испарина.

— Что же делать? — Сомов нервно теребил ручку. — Уволить его? Но нужны основания!

— Увольнять рано. Он пока ничего не сделал явно противозаконного. Нужно просто быть настороже.

— Но как?

— При любой подозрительной активности сразу сообщайте мне и главе вашей службы безопасности. Вы же помните, что у вас есть служба безопасности?

— Есть, конечно! — Сомов немного оживился. — Свиридов очень надежный человек. Спасибо вам, что посоветовали его.

— Вот и отлично, — кивнул я. — Держите связь со Свиридовым. При любых странностях в поведении Волконского — сразу к нему. И мне сообщите тоже.

— А что конкретно может сделать Волконский?

— Всё что угодно. Может саботировать лечение. Может настраивать пациентов против больницы. Может распускать слухи о некомпетентности руководства. Может даже попытаться спровоцировать медицинский скандал, чтобы вас сняли.

— Медицинский скандал? — Сомов вспотел. — Это как?

— Например, поставит неправильный диагноз важному пациенту. Пациент умрет или станет инвалидом. Родственники подадут в суд. Пресса раздует скандал. Министерство проведет проверку. И кого обвинят? Правильно — главврача, который не уследил.

— Вот черт!

— Именно. Поэтому Волконскому не доверяйте от слова «совсем». Что бы он ни предлагал, что бы ни обещал — сначала советуйтесь со мной или со Свиридовым.

— Обязательно! — Сомов яростно закивал. — Буду осторожен!

— И еще, — добавил я. — Не подписывайте никаких документов, которые принесет Волконский. Даже если это будет выглядеть как рутинная бумага.

— Понял! Никаких подписей!

— И будем надеяться, что мы нейтрализуем его до того, как он что-то предпримет.

Хотя было бы неплохо, чтобы Волконский хоть как-то себя проявил. Сделал бы что-нибудь явно противозаконное. Тогда можно было бы его нейтрализовать с чистой совестью. А пока он ведет себя тихо — трогать его нет оснований. Превентивные удары хороши на войне, но не в больнице.

— Спасибо за предупреждение, Святослав, — Сомов вытер лоб платком. — Я ценю вашу заботу о больнице.

— Это и в моих интересах тоже. Мне здесь работать.

И пациентов спасать. Иначе проклятие меня доконает.

Выйдя от Сомова, я достал телефон и набрал Свиридова.

— Да, повелитель! — бодро ответил он после первого же гудка.

Опять. Сколько можно объяснять?

— Свиридов, хватит уже! Сколько раз просил — не называй меня повелителем. Каждый раз одно и то же! Это утомляет!

— Простите, по… Святослав Игоревич. Привычка с армейских времен — уважать начальство.

— Ну не при всех же.

— А тут никого нет, — невозмутимо ответил Свиридов. — Но… Как скажете, Святослав Игоревич. Что нужно?

— Сменили состав охраны в больнице?

— В процессе, — отрапортовал Свиридов. — Половину уже заменили на проверенных людей. Все бывшие военные, надежные ребята. К концу недели полностью обновим состав.

— Прекрасно. Теперь главное — установите слежку за Волконским.

— Уже следят! — с гордостью ответил Свиридов.

— Уже? — удивился я.

— Как только выяснилось, что он опасен, я сразу приставил человека. Круглосуточное наблюдение. Куда ходит, с кем встречается, о чем говорит — все фиксируется.

— Молодец, — искренне похвалил я. — Инициатива похвальна. Докладывай о любых подозрительных контактах или действиях.

— Обязательно! Каждый вечер отчет буду присылать!

— Не нужно каждый вечер. Только если что-то важное.

— Понял! Есть еще указания?

— Да, нарой мне все, что только сможешь узнать об отце Волконского. Всю возможную информацию

— Сделаем! Еще что-то?

— Пока нет. Продолжай в том же духе.

— Слушаюсь!

Я убрал телефон. Ну хоть в этот раз без повелителя.

Почувствовал, как на плечо запрыгнул Нюхль. Костяная ящерица уселась поудобнее, обвив хвостом мою шею для равновесия.

— Ших-ших? — вопросительно зашипел он, кивая в сторону, где, судя по всему, находился Волконский.

— Знаю, малыш, — я погладил его по черепу. — Знаю, что ты тоже можешь последить за ним. С твоими способностями чувствовать энергию на расстоянии ты бы быстро вычислил, если бы Волконский использовал магию.

— Ших! — гордо кивнул Нюхль.

— Но ты нужен мне для более важных дел. Вдруг появится настоящий некромант или магическая угроза. А Волконским пусть обычные людишки занимаются. Им тоже нужно чувствовать свою полезность.

— Ших-ших, — согласился Нюхль и устроился поудобнее.

Умная ящерка. Иногда мне кажется, что он понимает больше, чем показывает. Сознание у него сложнее, чем у обычного фамильяра!

Телефон зазвонил снова. На экране высветилось «Граф Бестужев».

— Святослав! — раздался бодрый голос графа. — У меня отличные новости!

— Я представляю какие, — я остановился у окна.

— Все документы на передачу «Новой зари» готовы и подписаны с моей стороны! Осталась только ваша подпись, и клиника ваша!

— Так быстро? — удивился я. — Обычно оформление документов занимает недели.

А значит, Бестужев был невероятно заинтересован в передаче клиники, раз настолько ускорил процесс.

— У меня связи! — гордо заявил граф. — Плюс я доплатил чиновникам за срочность. Не волнуйтесь, все расходы я беру на себя — это же мой подарок!

Подарок за спасение консультанта… Щедрый подарок — целая клиника. Хотя, учитывая, что она убыточна, это скорее проблема, чем подарок. Но проблема решаемая.

— Спасибо, граф. Но прежде чем подписывать, я хотел бы посмотреть на свои будущие владения.

— Разумно! — одобрил граф. — Конечно, нужно осмотреть имущество! Приезжайте прямо сейчас, я уже там, жду вас.

— Адрес?

— Садовое кольцо, дом семнадцать.

— Еду, — сказал я. — Буду через полчаса.

— Жду с нетерпением! И Святослав… спасибо вам еще раз. За Лилию. Она сегодня утром встала и сказала, что чувствует себя лучше, чем за последние годы! Это чудо!

— Не чудо, а медицина, — автоматически поправил я.

— Для меня — чудо! До встречи!

Он отключился.

Я спустился к главному входу, где меня уже ждал Сергей с черным седаном. Он стоял, опершись на капот, и читал газету.

— Сергей! — окликнул я.

— Святослав Игоревич! — он быстро сложил газету. — Куда едем?

— Садовое кольцо, дом семнадцать. Клиника «Новая заря».

— О, знаю это место! — оживился Сергей. — Специфическое здание, я мимо часто езжу. Минут пятнадцать, если без пробок.

Мы сели в машину. Мягкие кожаные сиденья, тихий ход, кондиционированный воздух — после больничной суеты это было как оазис спокойствия.

Через пятнадцать минут машина свернула с Садового кольца в небольшой переулок и остановилась перед…

Я вышел из машины и замер, не веря своим глазам. Так, и это я должен вытащить из долговой ямы?