Проклятый Лекарь. Том 2

Глава 14

— Я разберусь, — спокойно ответил я. — Оставайтесь здесь с отцом. Что бы ни случилось, не выходите из палаты.

Её паника была предсказуема. Но сейчас она была опасна. Любой всплеск эмоций мог через их ментальную связь передаться отцу и спровоцировать аритмию. Нужно было её изолировать.

— Но он же может навредить вам! — воскликнула Аглая.

— Алексей Ветров — деловой человек. С деловыми людьми всегда можно договориться. Главное — найти правильные аргументы. А у меня как раз есть один.

Девушка проводила меня удивлённым взглядом.

Спустившись к главному входу, я увидел ожидаемую картину.

Три чёрных, как похоронные катафалки, джипа с наглухо тонированными стёклами стояли поперёк въезда на территорию больницы, полностью блокируя движение. Из машин никто не выходил, создавая зловещее ощущение хищников, затаившихся в засаде.

Охрана «Белого Покрова» неуклюже пыталась изобразить боевое построение, выстроившись полукругом у массивных дверей.

Начальник караула, старый вояка капитан Буров, выкрикивал в рацию команды. Двое молодых охранников с бледными лицами судорожно поправляли кобуры с табельным оружием.

— Вызывайте полицию! — кричал Буров в рацию. — Оцепление по периметру! Это вооружённое вторжение!

Я подошёл к нему, стараясь выглядеть максимально спокойным и уверенным.

— Капитан Буров, дайте мне пять минут. Я знаю этих людей, — попросил я.

— Доктор Пирогов, вы с ума сошли? — Буров резко повернулся ко мне, его лицо было красным от напряжения и гнева. — Это же «Серые Волки», одна из самых отмороженных банд в городе! Они перекрыли въезд в клинику!

— Именно поэтому нужно решить всё мирно, — я говорил тихо, чтобы слышал только он. — Капитан, посмотрите вокруг. У нас ВИП-крыло, полное аристократов. У нас детское отделение. Вы действительно хотите устроить здесь перестрелку? Из-за чего? Из-за обычной семейной ссоры? Я их лечил. Я знаю, как с ними говорить. Дайте мне шанс предотвратить бойню, за которую потом с вас же и снимут погоны.

Буров колебался.

Он смотрел на неподвижные, угрожающие джипы, на своих перепуганных подчинённых, на моё абсолютно спокойное лицо. Он был солдатом и привык действовать силой. Но в глубине души он понимал, что я прав. Он понимал, что я — его единственный шанс избежать катастрофы с непредсказуемыми последствиями.

Из центрального джипа вышел человек — не Ветров, а один из его помощников, типичный «бык» в дорогом, но плохо сидящем на горе мышц костюме.

— Эй, вояки! — крикнул он с пренебрежением. — У нас нет проблем с вашей богадельней. Нам нужна одна девка. Отдайте её по-хорошему, и мы уедем.

— Вот видите, капитан, — тихо сказал я Бурову. — Они настроены на диалог, а не на штурм. Это семейное дело, а не война. Пять минут.

— Ладно, доктор, — процедил Буров сквозь зубы. — Пять минут. Но мои люди держат их на прицеле. Что-то пойдёт не так — открываем огонь на поражение. Вы тоже можете попасть!

Уже боюсь!

Я вышел за кованые ворота больницы, медленно приближаясь к замершим, как хищники, джипам. Дверца центральной машины открылась, и из неё появился Алексей Ветров собственной персоной.

Дорогой кашемировый костюм, идеально начищенные ботинки, уверенная походка хозяина жизни и холодный, сфокусированный взгляд профессионального хищника.

Он совсем не выглядел так, как в нашу последнюю встречу. Подготовился.

Увидев меня, он удивлённо вскинул брови. В его глазах на мгновение я увидел не главаря банды, а простого парня.

— Док? Святослав? Ты здесь работаешь? — в его голосе послышалось искреннее, почти мальчишеское изумление. — Вот это поворот! А я-то думал, ты только с псовскими ранеными в подвалах возишься.

— Алексей, — я намеренно обратился к нему официально, меняя тон разговора с панибратского на деловой. — Давай отойдём от ворот. Поговорим спокойно.

— О чем тут говорить? — его тон мгновенно стал жёстче. — Твоя больница, как я погляжу, прячет мою невесту. Верни мне Аглаю, и я уеду. Никому не нужны проблемы.

— Аглая действительно здесь, — подтвердил я. — Но она не прячется. Её отец умирает.

Я выложил на стол первую, самую слабую карту — сочувствие. Проверяя, есть ли у него хоть капля эмпатии.

— И что? — Ветров пожал плечами. — Мне какое дело до старого хрыча?

Карта бита. Он немедленно отбил ход, показывая, что эмоции на него не действуют.

— Граф Ливенталь, — я начал выкладывать на стол титулы, как тяжёлые золотые монеты. Каждое слово было гирей, которая должна была перевесить его бандитскую спесь. — Полковник в отставке, герой Туркестанской кампании. Потомственный аристократ с безупречной репутацией. Человек, чье слово имеет вес при дворе, — я выдерживал паузу после каждого факта, наблюдая, как меняется лицо Ветрова. — Послезавтра ему предстоит операция на мозге. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.

— Ну и? — он всё ещё держался, пытаясь показать, что ему плевать на статусы. Но в его голосе уже появилась лёгкая неуверенность.

— Если вы заберёте Аглаю сейчас, граф умрёт ещё до операции. От стресса. Сердце просто не выдержит. Я видел его анализы — малейшее эмоциональное потрясение будет для него фатальным.

— Повторяю вопрос, док, — его голос стал ледяным, но я видел, что это уже блеф. Он понял угрозу, но его гордость не позволяла ему отступить. — Какое мне до этого дело?

Время для главного аргумента. Я посмотрел на него спокойно, почти с сочувствием, как смотрят на игрока, который вот-вот проиграет партию, но ещё не осознаёт этого.

— Вы хотите жениться на дочери мёртвого банкрота? — мой голос был тихим, деловым, как будто мы обсуждали слияние двух компаний. — Потому что именно ею Аглая станет на следующий день после смерти отца.

Я видел, как в его глазах промелькнуло недоумение.

— После смерти графа останутся только долги от лечения и похорон. Военная пенсия умрёт вместе с ним, — продолжал я чеканить слова. — Аглая получит в наследство громкое имя, фамильные портреты и разорённое поместье. Вы хотите жениться на нищей аристократке? Или, — я сделал паузу, — вы предпочтете невесту-наследницу живого графа-героя? С его военными связями, уважением при дворе, возможностью получать контракты через его покровительство?

Ветров молчал.

Я видел, как в его голове крутятся шестерёнки. Ушла бандитская спесь, ушли эмоции ревнивца. Остался чистый, холодный расчёт. Он был бизнесменом от криминала, и он взвешивал активы и пассивы.

— Мёртвый тесть, — продолжил я, добивая его, — это головная боль. Похороны, долги, война за наследство с другими родственниками. Живой и обязанный вам жизнью тесть — это неиссякаемый ресурс. Это выход в высший свет, о котором вы и мечтать не могли. Это контракты на поставки для армии. Это «крыша» такого уровня, что ни одна полицейская ищейка не сунет к вам свой нос. Алексей, ваш выбор: стать зятем покойного должника или партнёром одного из богатейших людей Империи.

— А если он всё равно умрёт на операции? — это был его последний рубеж обороны. Не сомнение во мне. Это была проверка.

— Я буду лично присутствовать на операции. Лучшему нейрохирургу Империи можно доверять. Я проконтролирую каждый шаг. Граф выживет. Я даю вам своё слово. Только дайте мне закончить его лечение.

Наступила долгая, тяжёлая пауза. Он смотрел мне в глаза, оценивая, можно ли мне верить. Я спокойно выдержал его взгляд.

— Три дня, док, — наконец сказал он. Он не просто согласился. Он поставил свои, «пацанские» условия. — Три дня. Если к среде Аглая не будет со мной, я разнесу эту богадельню по кирпичику. И начну с твоего кабинета.

— Договорились, — коротко, по-деловому ответил я. Не то чтобы было приятно, что он думает, что у меня есть кабинет, но всё же…

Он кивнул, резко развернулся и пошёл к машине. Но у самой дверцы остановился и, не оборачиваясь, бросил через плечо:

— Знаешь, док, ты меня удивляешь. Не думал, что у тебя хватит яиц встать между мной и моей целью.

В голосе слышалось уважение.

Джипы бесшумно развернулись и уехали, растворившись в городском потоке. Напряжение, висевшее в воздухе, лопнуло. Охрана больницы облегчённо выдохнула.

Буров подошёл, молча пожал мне руку и увёл своих людей.

Я смотрел им вслед. Насколько же тонким было лезвие, по которому я ходил последние десять минут.

Вернувшись в морг после обеда, я застал необычную картину. Доктор Мёртвый стоял у двери своего кабинета, скрестив руки на груди, как неприступный страж. Перед ним топтались трое в штатском, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Это морг, а не проходной двор! — возмущался патологоанатом. — У меня тут стерильная зона, а вы топчетесь в своей уличной грязи!

— Следственные действия, — сухо ответил худой, нервный человек в мятом костюме, небрежно махнув удостоверением. — Следователь Крючков. Где труп барона Доронова?

— На втором столе, под простынёй, — буркнул Мёртвый, понимая, что спорить с представителями власти бесполезно. Делал он это скорее для вида, чтобы придать своей должности важности. — И не трогайте ничего руками!

Следователь и его свита проследовали к указанному столу. Я же, пользуясь тем, что их внимание было полностью поглощено трупом барона, решил не тратить время на ожидание. У меня была своя работа, и присутствие полиции не отменяло моих обязанностей.

Я прошёл мимо них, как будто они были предметами мебели, и направился к своему рабочему месту, где на стальном столе лежало тело пожилой женщины — инсульт, стандартное вскрытие для установления точной причины смерти.

— Доктор Пирогов? — Крючков подошёл ко мне, его двое помощников следовали за ним, как тени. — Это вы делали первичный осмотр барона?

— Да, — ответил я, делая точный Y-образный разрез на груди женщины. — Что-то не так?

— Прекратите резать и ответьте на вопросы! — потребовал он, пытаясь установить свой авторитет.

— У меня работа, следователь. Говорите, я слушаю, — я полностью проигнорировал его приказ и продолжил вскрытие, методично извлекая органы. Крючков поморщился. Его помощник, молодой парень с едва пробивающимися усиками, заметно позеленел и прижал платок ко рту.

— Вы заявили об отравлении. На каком основании?

— Следы дигиталиса в сердечной мышце. Характерное замедление ритма, которое предшествовало смерти, — я вытащил печень и демонстративно начал её осматривать.

В этот момент Нюхль, невидимый для всех, бесшумно подкрался к соседнему столу. Лёгкое, почти невесомое движение костяной лапкой — и простыня на трупе барона зашевелилась.

— Господин следователь! — один из помощников, тот, что постарше, в ужасе схватил Крючкова за рукав. — Там… там труп двигается!

Все трое резко повернулись. Простыня медленно, словно живая, сползала с тела, открывая восковую, безжизненную руку покойного барона.

— Это посмертные сокращения мышц, — не поднимая головы, пояснил я самым будничным тоном. — Обычное дело. Иногда трупы даже стонут из-за выходящих из лёгких газов. Хотите, я покажу, как это происходит?

Крючков побледнел.

— Нет! То есть… продолжайте. Кто заказал дополнительную экспертизу?

— А кто обычно заказывает экспертизы при подозрении на убийство аристократа? — я перешёл в контратаку. — Родственники, полагаю? Жена?

— Это конфиденциальная информация следствия…

— Катя Доронова, да? — я сделал вид, что полностью сосредоточен на вскрытии. — Молодая? Лет на двадцать моложе мужа?

— На пятнадцать! То есть… чёрт, откуда вы это знаете?

— Профессиональная интуиция. Наследство большое?

— Три мануфактуры, пять доходных домов… Доктор, это я здесь должен задавать вопросы!

— Любовники у неё есть? — я вытащил из грудной клетки женщины сердце. Крючков инстинктивно отвернулся.

— Мы подозреваем молодого управляющего барона, но прямых доказательств… Хватит! Это мой допрос!

— А долги у барона были? Крупные?

— Он был должен одному клану около двухсот тысяч, но это не по вашей… А, чёрт!

Нюхль, видимо, решил, что представление пора заканчивать, и «случайно» опрокинул с полки большую банку с формалином. Едкий, удушающий запах мгновенно заполнил помещение.

— Простите, это, должно быть, сквозняк, — невозмутимо сказал я. — Мне нечего вам сказать. Всё, что я знаю, уже изложил в отчёте.

— Всё, мы уходим! — Крючков, закашлявшись, с явным облегчением бросился к выходу, его помощники не отставали. — Доктор Пирогов, мы ещё вызовем вас дополнительно.

Зачем приходили? Непонятно. Вопросов больше, чем ответов. Зато я узнал, что хотел.

Когда тяжёлая дверь за ними захлопнулась, Доктор Мёртвый облегчённо вздохнул.

— Спасибо, коллега. Терпеть не могу, когда эти дилетанты лезут в мою работу.

Я вернулся в тихий кабинет, где мы обычно отдыхали, оставив доктора Мёртвого и Семёныча возбуждённо обсуждать унизительное бегство следователя.

Фарс закончился, началась настоящая работа. Я налил себе чашку остывшего чая и мысленно выложил на стол всё, что сумел вытянуть из словоохотливого Крючкова.

Факт первый: жертва — барон Доронов. Убит.

Факт второй: орудие убийства — яд. Дигиталис, наперстянка. Изящно.

Факт третий: главная подозреваемая — жена Екатерина — «Катя» Доронова. Моложе мужа на пятнадцать лет.

Факт четвёртый: возможный мотив — наследство. Три мануфактуры, пять доходных домов. Весьма солидно.

Факт пятый: возможный соучастник — молодой любовник-управляющий.

Факт шестой, самый интересный: осложняющий фактор — долг в двести тысяч какой-то банде.

Катя Доронова — молодая жена стареющего богача. Классическая, почти пошлая схема. Но орудие убийства… оно выбивалось из этой простой картины.

Дигиталис — это не мышьяк, который можно купить в любой аптеке под видом средства от крыс. Это яд аристократов. Яд врачей.

Он требует знаний, точной дозировки. Малые дозы наперстянки, подмешиваемые месяцами в вечерний стакан воды — это работа профессионала. Или того, кого профессионал тщательно обучил.

Медленное, почти незаметное угасание. Сердце слабеет постепенно, всё списывают на возраст и дурные привычки. Слишком изящно для банальной «чёрной вдовы».

Но предсмертная мысль барона ломала всю эту схему. «Катя, прости…». Почему? Знал об отравлении?

Невозможно, иначе бы принял меры, поднял на уши всю городскую стражу. Или он каялся в чём-то другом? В чём-то, что, по его мнению, заставило её пойти на это?

А молодой управляющий? Удобный козёл отпущения. Или всё-таки соучастник? Если Катя действовала вместе с любовником, то план был продуман до мелочей.

Убрать старого мужа, получить огромное наследство, свалить вину на бандитов, которые трясли с барона деньги, а потом выйти замуж за молодого и красивого управляющего. Красиво. Но слишком просто.

Долги банде всё меняли. Двести тысяч — это не та сумма, которую прощают. Ветров и его парни рано или поздно пришли бы за своим. И тогда от всего наследства не осталось бы и следа.

Может, Катя — не просто жадная женщина, а расчётливый игрок? Может, она решила стать богатой вдовой до того, как банда сделает её вдовой бедной? Это уже интереснее. Это уже уровень.

Нужно найти её. И поговорить.

До того, как это сделает следователь Крючков со своими топорными методами. Безутешная молодая вдова с тёмным секретом.

После работы в морге я отправился домой.

Пентхаус встретил меня не просто тишиной, а почти стерильной чистотой и тонким ароматом лавандового масла — Костомар явно постарался.

Скелет-дворецкий, облачённый в мой старый медицинский халат, который он, очевидно, счёл униформой, стоял у гладильной доски. Он держал тяжёлый чугунный утюг в костяных фалангах с такой грацией, с какой иной фехтовальщик держит шпагу, и старательно разглаживал мой лучший костюм.

— Я ем грунт, — довольно пробурчал он, не оборачиваясь, демонстрируя идеальную стрелку на брюках.

— Отличная работа, — я одобрительно кивнул. — Завтра приём у графа Бестужева, нужно выглядеть презентабельно.

Я прошёл на кухню. На столе меня уже ждал ужин. Это была не моя привычная яичница. Костомар успел освоиться на новой кухне и решил продемонстрировать свои таланты.

Передо мной стояла тарелка с идеально приготовленным омлетом с травами и тонко нарезанными ломтиками бекона. Просто, но исполнено с мастерством настоящего повара.

— Костомар, — сказал я, когда он, закончив с глажкой, вошёл на кухню. — У меня для тебя спецзадание. Объект: моя бывшая комната в доме «Чёрных Псов» на Малой Бронной. Цель: изъятие ценных артефактов — моих медицинских учебников. Анатомические атласы, справочники по фармакологии и редким ядам. Сможешь забрать?

— Я ем грунт! — энтузиазм в его голосе был очевиден. Он выпрямился во весь свой двухметровый рост, словно солдат, получивший долгожданный приказ. Наконец-то настоящая работа, а не эта скучная уборка.

— Правила проникновения, — продолжил я инструктаж. — Максимальная скрытность. Уровень шума — нулевой. Летальные исходы — категорически запрещены.

— Я ем грунт? — в его тоне прозвучала обида. Мол, за кого вы меня принимаете, милорд?

— Просто уточнил, — я поднял руки в примирительном жесте. — Если встретишь кого-нибудь, притворись галлюцинацией. И Паше привет не передавай. Нам не нужны лишние вопросы о том, почему я внезапно переехал.

Он молча кивнул, накинул свой длинный тёмный плащ, превращаясь в бесформенную, безликую тень, скользнул к окну и беззвучно растворился в ночи. Спецагент Королевства Мёртвых отправился на задание.

Я остался один в идеальной тишине. Один фронт работ был прикрыт.

Проснулся я не от будильника, а от наглой, неестественной тишины.

Первой мыслью было — Костомар вернулся и, видя, что я устал, решил дать мне выспаться. Но когда я открыл глаза и увидел, как наглый солнечный луч бьёт прямо в глаза через щель в шторе, по телу прошла лёгкая волна беспокойства.

Восемь утра. Он должен был вернуться к рассвету.

Я поднялся и прошёл по квартире. Пусто. Идеальная чистота и никого. Мой лучший костюм висел на вешалке у шкафа, идеально отглаженный — немой укор моему нарастающему беспокойству. Но самого скелета нигде не было.

Где этот костлявый дьявол застрял? Неужели Паша и его головорезы поймали скелета? Нет, абсурд. Костомар — капитан моей личной гвардии.

Он в одиночку проникал в цитадели демонов-лордов. Несколько примитивных бандитов с магическими пукалками для него — просто недоразумение, а не угроза.

Но это был новый мир. Новые враги. Новые правила.

Время поджимало. Приём у графа Бестужева в три часа дня, а мне нужно было ещё заехать в дом за Аглаей. Ждать больше нельзя. Скрепя сердце, я вызвал такси.

Костомар справится. Он всегда справлялся. К тому же он всегда в относительной безопасности. Мёртвые не чувствуют боли. Мёртвых нельзя убить второй раз. Справиться с Костомаром сможет только другой некромант, а такого явно нет у бандитов.

А у меня своя задача. Светский раут. Аглая. Бестужев. Один бой за раз.

Я в последний раз окинул взглядом пустую, тихую квартиру и вышел, захлопнув за собой дверь.

Таксист подъехал к особняку Ливенталей ровно в два. Аглая уже ждала меня в холле, и когда она вышла на крыльцо, я на секунду замер.

Это была не заплаканная беглянка в моём старом медицинском плаще.

Не упрямая девчонка, спорящая с отцом.

Передо мной стояла Аглая Ливенталь. Тёмно-синее, почти чёрное шёлковое платье с открытыми плечами идеально подчёркивало её хрупкую фигуру и белизну кожи.

Тёмные волосы были убраны в сложную высокую причёску, открывая изящную, лебединую шею. Бриллианты в ушах и в тонком колье на шее горели холодным, аристократическим огнём — фамильные драгоценности рода Ливенталей.

И в этот момент я впервые по-настоящему увидел её. Увидел женщину.

И на долю секунды Архилич во мне, который помнил балы в тронных залах и королев, одетых в парчу и бриллианты, одобрительно кивнул. Эта была достойная партия.

— Вы слишком рано, — улыбнулась она, грациозно садясь в машину. — На приёмы такого уровня принято опаздывать минут на двадцать. Это признак хорошего тона.

— Я предпочитаю приходить вовремя, — ответил я. — Привычка врача — пациенты не любят ждать.

— Вы всегда такой серьёзный? — она продолжала улыбаться, но в её глазах я видел тень той тревоги, что она так старательно прятала за светской маской.

— Почти. Я врач, а в моем деле нет места легкомыслию.

— Простите. Просто папа… — тихо сказала она, глядя в окно. — Операция завтра. Я так боюсь.

— Всё будет хорошо, — я вернулся в привычную роль врача. — Профессор Абросимов — лучший нейрохирург в Империи. А я буду ему ассистировать и проконтролирую каждый шаг.

— Вы правда верите, что он выживет? — она повернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Это был прямой, отчаянный вопрос, требующий честного ответа.

— Да, — сказал я. Твёрдо, уверенно, без тени сомнения.

Реальные шансы, учитывая инвазию опухоли в кавернозный синус, были не больше шестидесяти процентов. Но ей об этом знать было не нужно. Сейчас ей нужна была не правда. Ей нужна была надежда.

А надежда, как и Жива — это ресурс. Ресурс, который поможет ей пережить следующие два дня, а её отцу — операцию.

Иногда ложь — самый эффективный терапевтический инструмент.

Мы ехали по Тверской. За окном проплывали огни дорогих магазинов и ресторанов. В полумраке автомобиля Аглая казалась почти нереальной, сошедшей со старинного портрета.

И в этот момент идиллию разорвал хаос.

Чёрный джип без номеров вылетел из бокового переулка, как хищник из засады, и резко нас подрезал. Раздался оглушительный визг покрышек. Наш таксист вдавил тормоз в пол, машину занесло, и она с глухим ударом врезалась в бордюр.

Я инстинктивно упёрся ногами и руками, меня вжало в сиденье.

Аглая же, хрупкая и неготовая к такому, полетела вперёд. Она была не пристегнута. Я выбросил руку, поймав её в последний момент и с силой притянув к себе, чтобы она не ударилась о переднее сидение.

На долю секунды наши лица оказались в паре сантиметров друг от друга.

Я почувствовал её испуганное, прерывистое дыхание на своей щеке. Её духи — что-то лёгкое, цветочное, французское — ударили в голову, смешиваясь с запахом адреналина.

Архилич во мне бесстрастно зафиксировал данные: учащённый пульс, расширенные зрачки, выброс кортизола. Человеческое тело, в котором я был заперт, отметило, что она очень красива вблизи.

— Какого чёрта! — заорал таксист, опуская стекло. — Ты что, ослеп, придурок!

Из джипа вышли двое.

Не бандиты из подворотни. Движения слишком выверенные, профессиональные. Дорогие, но неброские костюмы, под которыми угадывались лёгкие бронежилеты.

Спокойные, холодные лица людей, для которых подобные инциденты — рутина. Охрана? Но чья? Не люди Морозова — те действуют исподтишка. Не «Волки» — эти бы уже стреляли. Не «Псы» — эти бы орали и махали пушками.

Один из них подошёл к моему окну. Он не дёрнул ручку. Он требовательно постучал костяшками пальцев по стеклу.

— Доктор Пирогов, — сказал он, когда я опустил стекло. — Выходите из машины. Немедленно.