Проклятый год

15

Кроме Рут, никто из экипажа не ударился в панику. Гус отстегнул ремень безопасности астронавтки прежде, чем до нее дошло, что челнок перестал двигаться. Внутреннее ухо и каждый мускул трепетали от забытого ощущения «верха» и «низа». Ужас сжал надсадно колотящееся сердце, которое было готово выпрыгнуть из груди.

— Выходим, Гус! Быстрее на выход!

«Низ» казался еще более неестественным из-за наклона кабины. Рут, судорожно хватаясь за коллегу, кое-как пробиралась вперед. Лицевая шторка ее гермошлема тыкалась в оранжевый костюм Густаво. Они все были закованы в «броню» на случай, если долгое пребывание «Индевора» в безвоздушном пространстве приведет к мелким повреждениям и утечке воздуха. Или если придется менять курс, сворачивая к международному аэропорту в Денвере — на самое дно невидимого океана чумы. Или при каком-либо другом варианте развития событий среди десятка вероятностей, проигранных командой НАСА.

Голоса в шлемофоне звучали быстро и деловито, сыпали жаргоном: «Эвакуировать… не отвечают!.. ЦУП… медики, где медики?! отключить ТДУ».

Гус, подталкивая в спину Дебру, потащил Рут к боковому люку. К счастью, наклон пола облегчал задачу.

Губы за стеклом скафандра зашевелились, и Рут не сразу сообразила, что «держись!» сказал Густаво, а не ее внутренний голос. Тем не менее, Гус почему-то оттолкнул ее.

Дебра поставила ногу на лестницу между отсеками и начала подниматься в кабину пилота. Рут схватилась за переборку.

Ее удивило, что докторша двигалась прочь от выхода. Ведь она загородит дорогу Уланову, Миллзу и Уоллесу! «Что…» — вырвалось у нее. Каждый неглубокий вдох причинял боль. Грудь и ребра саднило, словно по ним долго лупили, как по барабану. Вход в атмосферу сам по себе был жестким, но под конец челнок, похоже, несколько раз перевернулся.

— Удар! — сообщил Миллз по радио. Одно слово и все. Наверное, на большее не осталось времени.

Полтора часа назад Рут, готовясь к первичному ускорению, пристегнулась к креслу. С тех пор она могла только гадать о происходящем. Нужно быть суперменом, чтобы не испугаться в такой момент. Миллз успокаивал коллег, комментируя свои действия вслух. Однако Рут, Гус и Дебра были сосланы в отсек экипажа под кабиной пилота, ничего не видели, запертые, как мыши в коробке, и чувствовали себя словно внутри лифта во время землетрясения.

Рут точно не годилась в суперменши. В прежние времена, в состоянии опьянения от успеха она согласилась бы на спор выдержать спуск в одиночку, без радиосвязи, привязанной к крылу — как угодно, но бесшабашная храбрость вся куда-то вдруг улетучилась, оставив после себя только пустоту и страх смерти.

Дебра простонала в микрофон:

— Дерек, ох…

— Спускайся по лестнице! — приказал Уланов совершенно спокойным тоном, как будто просил принести чашку чаю.

Удар.

Обычно операцию посадки обслуживали больше двух десятков специальных автомобилей и сотня экспертов, которые первым делом проверяли наружную обшивку челнока на предмет утечки ядовитых и взрывоопасных газов вроде водорода или четырехокиси азота. Астронавтов не выпускали, пока гигантский вентилятор не разгонит вредоносные испарения, а машины системы продувки и охлаждения не приступят к закачке свежего воздуха. Грузовой отсек, в который сложили записи и нанотехнологическое оборудование, особенно часто страдал от задымления.

В Лидвилле имелись лишь наскоро собранный ветродув и гражданские пожарные машины. Заботы насовцев не заканчивались после успешного приземления.

Рут находилась внутри бомбы.

Достаточно искры от оборванного провода или перегрева двигателя… Спасительная оболочка челнока сохранила им жизнь, теперь главное было побыстрее из нее выбраться. «Индевору» не угрожала гибель от гигантского кинематографического взрыва — почти весь запас горючего на всякий случай сожгли еще при входе в атмосферу, но даже местное возгорание могло изжарить экипаж за одну минуту.

Гус открыл люк. Дверь, похожая на большую монету, откинулась вниз. В нормальном положении люк находился в трех метрах от земли, но «Индевор» вполз на холм, и борт, несмотря на наклон, был очень далеко от покатой, распаханной насыпи. Внизу виднелись поломанные, смятые кусты, сорванная автомобильная покрышка и… два человека в черных куртках пожарных. Они кричали и размахивали руками.

Рут в нетерпении подтолкнула Гуса — тот загораживал проход, раскрывая теплозащитный фартук, который предохранит членов экипажа от раскаленных плиток обшивки. В эти невыносимо долгие секунды переговоры в гермошлеме наконец проникли в сознание сквозь пелену животного страха.

«Немедленно эвакуировать доктора Голдман!» — скомандовал Уланов.

— У тебя что-то с ногой… — это говорила Дебра. — Билл?

— Я занят.

— Спускайтесь по лестнице!

— Мне наверху нужна помощь, — крикнула доктор.

— Нет. Эвакуироваться немедленно!

— Хорошо! Пошли, пошли! — воскликнул Гус и нырнул в люк. К пожарникам, крича и размахивая руками, подбежали солдат и медбрат в белом халате.

Люди внизу проявляли невероятную отвагу. Ведь они бежали навстречу неразорвавшейся бомбе! Защитного снаряжения никакого, все планы наперекосяк, а туда же! — кинулись на выручку очертя голову.

— В кабине пилота трое пострадавших, один — тяжело, — буднично сообщила Дебра.

Рут разрешалось и даже предписывалось позаботиться о себе. Экипаж не раз отрабатывал нештатные ситуации. Но в одном шаге от спасения она заколебалась.

Как и люди, первыми подоспевшие к челноку, остальные члены экипажа МКС рисковали своей жизнью ради нее. Они уже отказались от семьи и родного дома. Чтобы помочь Рут, Гус и Уланов бросили свои страны, когда те в них нуждались больше всего. Если в такую минуту отвернуться от товарищей, всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть. Глупая идея спровоцировать неполадки на орбитальной станции и вынудить экипаж к возвращению на Землю, пусть даже неосуществленная, оставила в сознании незаживающую рану.

Рут быстро взвесила шансы, но выбор, в принципе, был ясен с самого начала.

Она повернула назад. Люди на земле не смогут помочь, а если и смогут, то не так быстро. Бог знает, куда утащило шаттл, но за бортом творился невообразимый хаос. До люка добраться — и то несколько минут уйдет.

Рут поскользнулась и ударилась лицевой панелью гермошлема о нижнюю перекладину лестницы. Тело отказывалось подчиняться. Неужели в ней было столько же весу до полета? Лестница нависала над головой как гребень волны. Рут оперлась обеими руками и одной ногой на перекладины и подтянула свободную ногу.

— Рут! Прыгай! — раздался голос Гуса откуда-то снизу, очевидно, с земли.

Она замерла, высунув голову над полом пилотской кабины. Он был усыпан битым стеклом и комками грязи. Не просто грязи — земли! Рут ощутила новый прилив адреналина.

Второй пилот Билл Уоллес просунул руку к панели управления под сложившимся пополам телом другого астронавта. Дерек Миллз свернулся в своем кресле, не выпав из него, несмотря на наклонный пол. Его пригвоздила к месту искореженная крыша машины скорой помощи, которую «Индевор» вдавил носом в насыпь.

Рука Уоллеса была залита кровью, но, очевидно, не только его собственной. Обломки вспороли оранжевый гермокостюм на плече и локте, изранив руку, которой он теперь работал. Билл отключал питание. Аварийное выключение всех бортовых систем — самый надежный способ предотвратить пожар. Эту задачу пришлось взять на себя астронавту, никогда не учившемуся на пилота.

— Быстрее! — крикнула Рут — им, себе, всем.

— Ступай назад! Эвакуируйся! — Уланов все еще сидел в своем кресле в задней части кабины прямо за спиной Рут. Его тоже задело обломками. Стеклянное забрало гермошлема командира покрылось матовыми узлами трещин. Дебра обрабатывала его колено одной рукой, другой удерживая равновесие, схватившись за кресло. Медпакет на липучках топорщился, под ним явно находился еще один слой перевязки, наложенный прямо на рваную рану. Несмотря на объемный костюм, пакет хорошо справлялся с ролью останавливающей кровотечение тугой повязки.

— Вытащи его отсюда, — жестом указала Дебра. — Придержи, чтобы не упал с лестницы.

Уланов отмахнулся:

— Приказываю…

— Вперед! — перебила его доктор не допускающим возражений тоном и занялась Уоллесом. К Миллзу она пока не успела подойти. Рут сообразила, что тот, должно быть, мертв. Кусок металла врезался ему в грудь и живот с такой силой, что погнул кресло.

— Я тебя не брошу! — пообещала Рут, дрожащей рукой хватаясь за поручень командирского кресла.

Перемещаться по пилотской кабине приходилось как по лабиринту. Рут вытащила собственные ноги из люка и, насколько смогла, смягчила падение Николая на пол, когда тот с трудом вывалился из кресла.

— Теперь ты иди! — сказала Дебра Уоллесу, осмотрев рану на его плече, но тот не покинул кресла, даже головы не повернул. Билл хлопал руками по компьютерной панели — то ли потому, что она не работала как надо, то ли чтобы освободить ее от обломков и мусора.

Николай оступился на верхней перекладине лестницы, и Рут, удерживая его, потянула спину. Упершись ногами в стену по обе стороны от его туловища, она вцепилась в руку командира с отчаянной силой, какая появляется, когда разум понимает — иного выхода нет. Кровь Николая измазала рукав Рут.

Спустившись вниз, Уланов повалился на пол отсека экипажа. Астронавтка споткнулась о лежащее тело и тоже упала.

Они вместе выползли на страшно яркое солнце. Уланов рыбкой нырнул с края круглой крышки люка. У Рут вырвался было крик отчаяния. Но нет, командир не упал — он прыгнул так, чтобы не повредить еще больше ногу. Массивное тело в оранжевом гермокостюме нырнуло в клубок из сорока с лишним человек в темно-зеленых, синих и белых форменных одеждах, проделав в нем приличную борозду.

Теперь люди тянули руки навстречу Рут. Все — бородатые, что придавало лицам чудной, диковатый, животный вид. Женщина опустилась на колени, чтобы упасть с меньшей высоты, но оступилась и полетела вниз, не успев оттолкнуться. Трое парней бросились на перехват.

Ее как поймали, так и понесли дальше. Полдюжины рук держали ее за ботинки, подмышки, локти, не позволяя опуститься на землю, — перед забралом гермошлема качался калейдоскоп фигур в фуражках и пожарных касках.

— Уоллес! — позвала она. — Уоллес!

Однако голоса по радио звучали неразборчиво.

Кто-то со стороны левого плеча споткнулся и уронил ее на землю. Двое других врезались в ее туловище, и сознание на мгновение выключилось. Вдруг нечем стало дышать.

Рут пришла в себя, уже сидя на низком бампере военного «джипа». Поджарый Дед Мороз в грязном белом халате медбрата щурился на нее из-под кустистых бровей на потемневшем от загара, изрезанном морщинами лице. Чужие руки возились с застежками ее гермошлема. Рут посмотрела вдаль. Панорама открытого неба и гор давила на мозги своей безбрежностью, вызывала головокружение — Рут опустила глаза, хотя ее подмывало взглянуть опять.

Они сидели на обочине шоссе в сотне метров к северу от места крушения «Индевора». У Рут перехватило дыхание, когда она заметила тысячи фигур на склонах. Боже праведный! Ряды зрителей тянулись на несколько километров!

Между ней и зеваками лежал опрокинувшийся шаттл, его путь был отмечен обломками двух-трех раздавленных пожарных машин. К обочине с включенными мигалками, отчаянно сигналя, подъезжали все новые автомобили аварийных служб, прокладывая путь между снующих туда-сюда пожарников, военных и техников НАСА.

Шлем с головы Рут стащили, вместо радиопереклички в уши хлынул более осязаемый и хаотичный разноголосый гвалт. Женщина зажмурилась от яркого солнца и невольно прикрыла глаза, вдохнув сладкий ароматный воздух.

Смакуя его, она подумала о Дереке Миллзе. «Удар!» — вот и все, что он успел сказать напоследок, предупреждая остальных. Рут открыла глаза.

— Голова закружилась? — спросил медик, прислонил ладонь к ее щеке и постучал пальцами по коже под глазницей. — Что это у тебя? Кровотечение?

— Это его кровь, — Рут кивнула в сторону командира корабля.

Пока она приходила в себя, того усадили рядом. Два медика, один в грязном белом халате, другой в пятнистой полевой форме, вскрыли ножами штанину гермокостюма и наложили повязку на бедро Николая. Другая группа медиков суетилась у машины скорой помощи напротив. В толпе мелькнул оранжевый костюм. «Гус», — подумала Рут.

— Астронавты все вышли? — спросила она.

— Я думаю, что… — санитар неожиданно вздрогнул и выпрямился.

И только тут до нее долетел звук выстрела. Рут не уловила бы отдаленный хлопок за шумом двигателей и сотен голосов, если бы движение медика не заставило ее насторожиться и гомон вокруг мгновенно не стих.

Как тот умудрился услышать звук выстрела прежде нее? Санитар отнял руку от ее лица и схватился за собственный бок. Сквозь грязную ткань халата проступила кровь. Борода медбрата раздвинулась в немом удивленном восклицании.

Он медленно осел. Все одновременно закричали, люди вокруг нее плашмя попадали на землю, прячась за развернутыми боком к широкому восточному склону машинами. Казалось, сами холмы зашевелились, когда триста тысяч человек бросились наутек, сталкиваясь друг с другом.

— Снайпер! — заорал солдат, опускаясь на колени перед Улановым и стаскивая его за руку вниз с машины.

Рут ничего не соображала. Даже когда вторая пуля с визгом отлетела от капота «джипа» в полуметре от нее, ей все еще было невдомек, что целились в ее оранжевый костюм. Она растерянно смотрела на бедлам вокруг, пока Николай всем телом не навалился на нее сбоку.

Женщину словно пятой божьей вдавило в асфальт. Обе кости в предплечье не выдержали и хрустнули.