Проклятие Айсмора (СИ)

Глава 29 Дым над водой, или Все пути ведут в Мэннию

ТоРазреши мне испачкаться в звездах,

Трогать волны полночной реки,

Одинокому, хмурому, взрослому —

Вновь ребенком мне стать помоги! —

В тучах видеть коней на рассвете,

Замереть, позабыв имена,

Повстречаться с мечтою о лете,

Что глядит на меня из окна.

С синих глаз, что пылают отважно,

Или с волн златокудрой души

Прилетит мой кораблик бумажный,

Он с пропавшего детства спешит

Принести той воды, что напиться

Я не смог, не успел, расплескал!..

Я не знал, что мечте время сбыться,

И найти рядом то, что искал.

Наконец день отъезда настал, и Бэрр разбудил Ингрид затемно.

Он накинул на Ингрид новый плащ с подбивкой из рыжей лисы и повел ее по еще пустынным, но уже сырым улицам Айсмора к дальнему Золотому причалу.

Солнце только-только начало подсвечивать небо намеком на восход. Бэрр сам сел на весла, отвязав небольшую лодку.

Ингрид недоумевала, что он задумал, но не спрашивала. Все равно отмолчится, а скажет — если скажет, когда захочет.

Слабый ветер ласкал лицо каплями влаги, а вода казалась еще темнее обычного.

Отплыв в кромешном тумане от города на лигу или дальше, как показалось Ингрид, Бэрр по каким-то одному ему видимым признакам решил, что прибыл, куда хотел. Бросил якорь, и лодка остановилась, развернувшись в натяг на слабом течении.

— Смотри, родная, — Бэрр пересел рядом, взял ее ладони в свои. — Постель у нас с тобой была в первую очередь, — дождавшись, когда полыхнут огнем не только ее щеки, но даже пальцы, и загнул один.

— Я… — вздохнула Ингрид, но Бэрр прервал ее:

— Тшш! Я только начал. Предложение и все необходимое было?

— Д-д-да, — сильнее смутилась Ингрид. Бэрр загнул еще два пальца, куснув их для начала.

— Признание в любви было? — четвертый поцелованный палец последовал за предыдущими. — Опустим тот момент, что у нас все наоборот, не как у людей. Чего не хватает?

Ингрид покачала головой, пытаясь сказать, что ей всего хватает, и «все как у людей» ей вовсе не нужно.

— Свидания, — улыбнулся Бэрр. Именно улыбнулся — широко и искренне. — Это именно оно.

Солнце начинало появляться где-то очень далеко на небосводе, золотя туман над водой.

— Любовь моя… — повторила Ингрид смущенно.

Внезапно решившись, она перехватила пальцы Бэрра, ласкающие ее.

— Ты не говорил. Говорил, что я тебе дорога, — мизинец оказался загнут к ладони с непонятно откуда взявшейся свежей царапиной, — говорил, что я твое солнце, — безымянный палец последовал за мизинцем, — говорил, что я — родная, что я твоя девочка, а вот что любишь — не говорил!

— Разве?.. — Бэрр замер, глядя недоуменно и недовольно, словно допустил ошибку в игре на незнакомом поле.

— Бэрр! — всплеснула руками Ингрид. — Не хмурься! Я же знаю. Знаю! Я просто шучу!

Она потянулась поцеловать его и остановилась в ошеломлении.

Поверх ставшего плотным тумана, который светился в лучах восходящего солнца, выросли далекие контуры невиданных Ингрид ранее зданий: овальные сверкающие кровли, острые шпили, высокие, причудливой архитектуры многоэтажные дома — из камня, не из дерева. Очень отдаленно, на грани слышимости почудился перезвон колоколов.

— Там люди, Бэрр! Там люди! — воскликнула Ингрид.

— Конечно, родная. Мэнния мертва без людей.

— Но как это возможно? Что это?..

— Не знаю. Однажды мне показал Альберт. Я надеялся, что получится, особенно с тобой. Его можно увидеть очень редко.

— Там, — у Ингрид прервался голос, настолько все было реальным, — там сады! Там… это же чайные кусты!

— Там очень хорошие склоны. Там когда-то выращивали чай. И виноград тоже. Потом пожары… — вздохнул Бэрр.

Солнце встало выше, и Золотой город бесследно растаял в его лучах.

— Бэрр, как же мы уедем — от этого? — поразилась Ингрид, стирая слезы.

— Надеюсь, Мэнния останется с нами всегда.

Бэрр говорил уверенно, но Ингрид стало не по себе. Решив разогнать непонятную тревогу, уточнила:

— Мы только для этого ехали так далеко?

— Да, родная. А еще я хотел, чтобы ты походила в этой одежде. Удобно?

— Очень. Я знала твое коварство! — улыбнулась Ингрид.

— Не так уж я и коварен. Глядя на этот мех, я вспоминал другую, огненной рыжины шерстку… — признался Бэрр, гребя обратно к Айсмору.

Смущение Ингрид было тоже приятным.

— … и если бы не моя идиотская улыбка, скорняк не содрал бы с меня две цены за этот плащ.

Уже подъезжая к городу, Ингрид с Бэрром увидели лодку винира, которая рассекала воду Темного озера. Куда градоначальник направился, осталось загадкой.

Вечером Бэрр, держа Ингрид за руку, спешил к Главному причалу.

Немногочисленные вещи ждали в лодке. Отплыть утром не удалось, один отъезжающий так и не пришел — его долго разыскивали с посыльным. Потом в лодке обнаружилась течь. Они прогулялись немного по ближайшим кварталам, а на обратной дороге Бэрру начало казаться, будто что-то происходит, словно ветер перед ураганом гонит рябь по воде, и неприятности собираются на какое-то ужасное веселье, грозящее разрушениями.

Сначала рухнул навес в конце причала, и повешенная для просушки рыба засыпала мостовую. Потом дерево под ногой Бэрра провалилось, и он едва успел удержать равновесие. Еще через пару домов, оборвав веревки, свалился ковер, размотавшись дорожкой обратно к центру города. Затем откуда-то выкатилось яблоко и остановилось прямо перед ними, покачиваясь. Бэрр сердито оглянулся, но никого не увидел.

Сам он дважды пропустил знакомый поворот! А ведь помнил наизусть каждый дом и всегда находил дорогу хоть вдребезги пьяным, хоть с закрытыми глазами.

Дернул за спину Ингрид и подозрительно глянул на вывеску. Медная вывеска «Меха и шкуры» жалобно заскрипела на поднявшемся ветру, отбросив на Бэрра красный блик заходящего солнца…

— Ну не прыгнет же она на нас, — улыбнулась ему Ингрид, поправляя рыжий мех капюшона.

— Не знаю, — недовольно ответил Бэрр.

Он заторопился, решив ни на что более не обращать внимание. Ингрид едва успевала за его широким шагом.

Теперь дымом потянуло отчетливо. Нет, не привиделось. Они успевают уехать прямо сейчас. Да, еще успевают, и оставят все за спиной, все беды этого города.

Бэрр остановился, развернул Ингрид к себе. Скинул капюшон, провел по золотистым волосам, заглянул в голубые глаза, полные тревоги.

— Ты сейчас сядешь в лодку и уплывешь, даже если самой грести придется.

— Но…

— Никаких «но». Никаких вопросов. Никакого юга! Плывите к берегу, а там — прочь от озера. Бегите в лес, держитесь подальше от всего, что может гореть. Знаю, ты убережешь всех, кого сможешь. Сам прошу тебя — выживи.

Дымом тянуло все отчетливее.

Бэрр остановился лишь у причала. Подтолкнул Ингрид к большой лодке, жестом показав лодочнику, что если тот сейчас не поторопится, то останется со свернутой шеей. Лодочник поспешно взялся за шест. Бэрр бросил ему «Быстро к берегу!», оглянулся на треск со стороны таможни и знакомый голос Гаррика:

— Господин Бэрр, полыхнуло-то так! Это…

— Поджог, — коротко и страшно ответил Бэрр.

Новый начальник причала, увидев черный дым и рыжие языки пламени над складами торговой гильдии, в ужасе схватился за голову.

— Все, конец мне, конец! Люди добрые, что же это делается! Никогда не рассчитаюсь!

— Приди в себя! — потряс его Бэрр, но тот только скатился на доски пристани.

— Ключи от склада! Лодки сгорят! — Бэрр требовательно протянул руку к начальнику причала. — Нет времени выламывать!

— Не положено! — пискнул тот.

— Кем не положено? Ты винира-то не жди. Уплыл уже на своей лодке за тридевять озер. А ты, любезный, правила нарушаешь, — сказал Гаррик начальнику причала.

— Дай немедленно! Иначе прокляну тебя и всю твою родню! — рявкнул Бэрр, решив — пусть проклятие сработает хоть сейчас.

Переглянулся с Гарриком, и тот гаркнул, используя весь свой опыт стражника:

— Пади ниц перед королем! Отдай что требует!

Бэрр выхватил тяжелые ключи из дрожащей руки.

Дюжина стражников на причале отсалютовали Бэрру. Еще столько же выскочили из сторожки.

— Гаррик, сейчас сюда сбегутся все, кто может, — заторопился Бэрр. — Все лодки вывести, сажать женщин и детей! Сошлись на меня, хочешь — на цепного пса винира, хочешь — на короля Севера, но — не допусти паники! Отправь отряд на левый причал, отправь на все причалы! Не давай прыгать в озеро — не выживут!.. До берега далеко, а вода ледяная. Труби тревогу, старый тройной сигнал: пусть люди оставляют дома и уезжают! Эх, Айаза бы…

Гаррик скомандовал своим, затем отцепил от связки самый толстый ключ, отдал стражнику, тот припустил со всех ног. Другой побежал к сторожке, и оттуда донесся низкий сигнал рога, самый страшный для озерников: «Пожар!» Он прозвучал три раза, оповещая о немедленном отъезде. Последний раз подобный сигнал гремел лет сто назад.

Словно отозвавшись, полыхнуло вдали, слева и справа.

А потом ратуша словно взорвалась изнутри искрами как от фейерверка, только сильнее и страшнее. Водонапорная башня, которая должна была тушить именно главное здания Айсмора, заскрипела жалобно, покосилась и упала вбок, примяв несколько домов.

Закричали женщины, заплакали дети.

— Кажется, выводить и вовсе никого не придется, — произнес Гаррик. — Сейчас как помчатся волной, остановить бы…

— Господин король, — запричитал немного пришедший в себя начальник причала. — Беда-а-а-а!

— Еще бедовее? — прищурился Гаррик.

— Спирт же… — всхлипнул начальник причала. — Двадцать бочек! Два дня как пришел, не ждал так рано, на обычном складе, полыхнет ведь так, что…

— Два дня как пришел, — протянул Бэрр.

— Ах ты контрабандист рачий! — ахнул Гаррик. — При таком ветре…

— Где он? — рявкнул Бэрр.

— Так…

— Говори! — поднял его с пристани и потряс за плечи Бэрр. — Где спирт!

— Третий склад по левую сторону, там еще скобы крест-накрест на дверях!

— Ключ! Какой ключ?

— Да вот он! — трясущимися пальцами указал начальник причала.

— Господин Бэрр, вы… Возьмите кого! Вот, — толкнул Гаррик двоих.

— Добро. Беги, Гаррик, беги! Торопись!

— Удачи вам! — прокричал Гаррик уже в спину удаляющемуся Бэрру. — Что встали? Разматывайте веревки!..

К складу Бэрр продирался через толпу перепуганных горожан. Стража вытаскивала людей из домов, некоторые выходили резво, другие все же отпирались, что дурным сном напомнило события годичной давности. Дым поднимался все выше. Ветер гнал пламя из центра города к главной пристани.

Бэрр слышал краем уха, как владельцы лодок требовали отдать им собственность, слышал и ответ: «Отныне все принадлежит королю Севера!», видел деньги, которые стража, не чинясь, бросала в воду. Пламя шло слева и справа от главного канала, а на богатых складах чего только не было.

Гребцы ударили веслами по воде, поднимая рябь. Торопливо отплывали большие и малые суда, унося людей на берег.

У дальнего склада пахло гарью. Окон не было, да и вред один для контрабанды.

— Поливайте стены, — скомандовал Бэрр стражникам. — Оттащите подальше все, что может гореть. Разбирайте соседние склады! И ни шагу внутрь!

Затем осторожно повернул ключ, на момент закрыл глаза, привыкая к темноте, шагнул внутрь…

…и сразу присел, а над головой просвистело. Кинул нож сам, наудачу, вперед, в темноту — шипение подсказало, что задел. Щека намокла и онемела.

Затрещало, как от зажженного факела.

— Сам же сгоришь, паскуда! — вырвалось у Бэрра.

— Я нырнуть успею, успею, — зашипел знакомый голос. — Тут люк в полу, не найдешь. Зря пришел, Бэрр, цепной пес винира. Я же тебя предупреждал!

— Зачем город палишь, что тебе обещали? Я дам больше.

— Что обещали, то не дали, да еще и убийц подослали. А у меня репутация. Обещал извести Нижний — изведу весь Айсмор. Полыхнет здесь — перекинется еще в десяток тайников. Да и не полыхнет, всё равно загорится. И не будет этого города, как будто и не было

Деньги не помогут, да и где их взять? Эта тварь просто тянула время! Бэрр дернулся вперед, и тут же спрятался от очередного клинка. Крикнул погромче:

— Так это месть?

Затрещало сильнее — видимо, факел поднесли к бочке.

— Это работа. Как и у тебя!

Бэрр метнулся за бочками вправо и рванулся вперед. К человеку в темном плаще с накинутым капюшоном. Очередной брошенный нож скользнул по боку. Бэрр уронил корсара своим весом, выбивая второй факел из руки. Отвлекшись на миг, пнул его дальше от бочек и тут же зашипел от боли — в раненый бок въехал чужой кулак.

— Умрем… вместе, — прохрипел корсар, катясь вместе с Бэрром. — Все равно ты ничего не успеешь!

Корсар отвечал на удары, словно заговоренный на боль, и не отпускал Бэрра от себя. Перекатившись, оказался сверху, взметнулся нож… Рука опустилась плавно, и мимо Бэрра. Корсар упал, Бэрр оттолкнул его подальше, еле дыша, так и остался лежать на полу.

— Все же, господин Бэрр, вам надо учиться доверять людям, — укоризненно произнес Гаррик от двери.

Подбежал к Бэрру, затоптал сапогами пламя.

— Да… Ингрид мне тоже все время об этом твердит, может, стоит и прислушаться, — прохрипел Бэрр, рассматривая рукоятку ножа в спине корсара. Глянул на подходящего Гаррика и добавил: — Кто тебя так научил метать ножи?

— Вы, господин Бэрр, — ответил Гаррик и протянул руку…

Утром над озером разносились дым, плач осиротевших и стоны раненых.

Ратуша погибла окончательно, хоть и держалась дольше прочих зданий Айсмора.

Свернутый чудовищным огнем шпиль криво торчал между обломанных черных балок. Его золото отражало багровое пламя горящего города, ночью — тревожные огни костров и факелов аутло, напавших на погорельцев и получивших неожиданный отпор. А нынешним утром это золото встречало из дыма нежную розовую зарю. Витражи стрельчатых окон ратуши полопались от жара, разлетелись цветными осколками. Теперь там, где еще остались стены, темнели провалы. Тлели развалившиеся деревянные перекрытия. Куски мраморных плит попадали в воду, пробив ближайшие настилы. Сваи, выдержавшие не один страшный шторм, трещали и грозили окончательно уронить остатки главного здания Айсмора.

Казалось, что Темное озеро, еще вчера взволнованно смотрящее на буйство огненной стихии, присмирело, приняв огонь, а теперь только и ждет, дабы забрать в себя символ людского города. Можно было подумать, что мелочи, вроде перевернутых лодок, сорванных крыш или даже бочек, таящих богатства дальних земель, озеру не интересны, оно их не хочет. А ждет лишь, когда до последнего нагеля обрушится ратуша.

Между свай по каналу, когда-то именовавшемуся Главным, плыл к берегу, покачиваясь и тесня собой обломки, большой сундук. Его выбросило из кабинета на втором этаже, когда рухнула стена, обращенная к городу. Волны и лодки жителей, пытающихся спастись, толкали сундук, крутили, путали, стремились утопить, но он выворачивался, не иначе прихватив себе это умение от бывшего хозяина. А когда все стихло, течение само направило сундук к земле.

Навесного замка на нем не было, и оттого он грозился распахнуться всякий раз, когда запрокидывался. От удара о последнюю в линии черную, отпиленную еще со времен прошлогоднего наводнения, сваю, сундук совсем завалился набок, черпнув воды. Крышка его лениво легла на волну, и содержимое всколыхнулось. Мягкие дешевые бумаги, вылетевшие в первую очередь, размокали и расползались лохмотьями. Несколько же листов хорошей восточной работы поднялись изнутри и неторопливо пошли по водной глади к побережью. Они спокойно доплыли до самого берега, где согревались у костров те, кто пережил гибель города. Чернила на плотных листках держались долго, и люди, видя качающиеся на воде бумаги, могли бы с легкостью разобрать, что хранилось в сундуке господина винира и о чем ему столь тщательно и подробно доносили городские прилипалы.

Но доносы были нужны оставшимся без крова обитателям Айсмора в последнюю очередь, пусть даже человек, о котором шла речь, уцелевшими айсморцами нынче почитался за самого сильного, самого смелого и самого главного. Его старательно высматривали люди у костров; следующие за ним городские стражники ловили каждое его слово и торопились исполнить.

Бэрр-мясник, Бэрр-цепной-пес-винира, Черный человек — как только ни называли его в Айсморе! Но нынешним утром, когда он вышагивал по берегу и командовал поверх мокрых голов, кому за что взяться и что куда пристроить, его называли только по имени — Бэрр. Старые прозвища слетели с него, словно сгорев вместе с городом, новые еще не прозвучали.

Многие смотрели на него, а многие высматривали родных и близких. Многие погибли от воды, огня и нападения разбойников.

Камилла отчаянно вглядывалась в людей, но так и не смогла увидеть супруга. Отмахнулась от Ульриха, обутого в чужие и очень дорогие сапоги.

Ее платье с золотым шитьем привлекало внимание большее, чем она сама, потерянная, дрожащая. Проходивший мимо пожилой айсморец сорвал с себя теплый, длинный плащ с меховым подбоем, накинул на ее плечи и пошел дальше. Этот жест произвел странное впечатление на Камиллу. Она закрыла лицо руками, опустилась на песок и разрыдалась.

На Ульриха поглядывали без особой приязни. Он пооглядывался, да и бросился в ноги Бэрру. Принялся причитать, как винир, боясь угроз корсара, которого сам же и нанял, уехал, а секретаря столкнул с лодки, а следом слетела мандаринка, а он ловил-ловил, а она не давалась, как сам жив остался, неизвестно, а он еще до суда обо всем знал! И что винир хотел город извести ради памятника себе любимому, и что Бэрр — король, тоже знал!

— Пусть катится вслед за виниром, — недобро отозвалась тетушка Фло.

— Не выгоняйте меня-а-а! — заорал бывший секретарь во весь голос.

Бэрр оттолкнул Ульриха.

— Пусть остается, — осторожно положила ладонь на его плечо Ингрид. — Убьют же глупого.

Бэрр кивнул неохотно, и Ульрих отполз, растворился где-то позади.

— Знал и молчал, вот же пакость придонная! Винир-то два раза город чуть было не погубил: не водой, так огнем! — не выдержал Риддак, крутившийся в береговой воде между уцелевших лодок. Заорал хрипло, указывая на Бэрра: — Вот он, спаситель наш! Он здесь!

В руках у старика дрожала мандаринка, лишившаяся корней и завернутая всего лишь в холстину.

Последняя доносная бумага попала под ногу Риддака и была им с негодованием потоплена. А затем в колено мягко ткнулась деревянная кадка, из которой торчал мокрый куст с парочкой голубых цветов. Он покачивался на прибрежных волнах, как неправильный поплавок.

— Какое занятное растение. Хорошо, что не труп, — улыбнулся ему Риддак и выловил кадку. — Авось вам вдвоем веселее будет.

Теперь у него были заняты обе руки двумя зелеными кустами: одним повыше, другим пониже. Риддак закричал еще громче:

— Бэрр! Бэрр победил и воду, и огонь! Он здесь, наш Бэрр! Все сюда!

Люди внимали ему, как вернувшемуся с Заморья, и начали стягиваться в новую толпу, желая узнать — что же теперь, что дальше, что?..

Только сам Бэрр не обращал внимания на вопли. Берег берегом, но Ингрид… Вечером он спасал горожан от огня, ночью отбивался от разбойников, а Ингрид не было видно, о ней никто не слышал.

Впору подумать о том, что проклятие все же обрушилось на него.

Риддак же, убедившись, что внимают ему многие, тряхнул мокрой седой гривой.

— Не мечись, Бэрр! — закричал он еще более задорно и зашлепал по мелкой воде. — Не ищи у костров! И не тверди про проклятие — нет его! Видел я твою жену Ингрид! Она Гаррика в лодку втаскивала, правее, у бухты. Не мечись, потомок Рутгорма, жива она! Жива!.. Ингри-и-ид! Да вот же она!

— Бэрр! — отчаянно закричала Ингрид, пробилась через толпу и обняла оцепеневшего Бэрра.

— Ингрид, — прошептал он в ответ.

Она смотрела тревожно, поругала торопливость перевязки, пообещав позднее заняться лично, поцеловала щеку поверх царапины. Но слезы, блестевшие в глазах, сдерживала. Пискнул в заплечном мешке белый мышонок…

Гаррик подошел, встал рядом, поддерживая пострадавшую кисть, улыбнулся бодро. Глянул на Бэрра и спросил тихо:

— Куда нам теперь? Холодает, того и гляди, снег пойдет.

— Без гроша в кармане, — вздохнул Бэрр.

— Кое-что есть на первое время! — потряс Риддак зазвеневшим мешочком. — И я голубей отправил в Домхан-град. Договор от короля к королю еще действует, продовольствием Таллернак поможет. И вот не надо морщиться, Бэрр, король Севера!

— Только не говори, что эти монеты и есть твое нищенское жалование за выслугу лет, старый ты оборвыш! — ухмыльнулся Гаррик.

— Обижаешь, береговая блоха, — по достоинству ответил Риддак. — Знаешь ли ты, сколько тут всего плавает? Тут много чего плавает! Мандариновое дерево выловил, — потряс он зеленью, — дно выломал, а там денюжка. Вот и польза от него! А плоды уже в отвар пошли.

— Вот и оставил бы его у костров. Чего таскаешь, словно медаль? — справился Гаррик.

— Злятся на него почем зря. Пожгут его, жалко, — сокрушенно вздохнул Риддак. — Он за винировы дела не в ответе. А ты где Гейру потерял?

— У костров она, невредима, — успокоил его Гаррик. — Что с мандаринкой-то хочешь делать?

— Посажу, где новый дом будет. Где, Бэрр?

Бэрр оглядел разрушенный город, замерзших людей. В этом городе он родился, Этот город стоит на пересечении торговых путей. В воображении Бэрр уже нарисовал себе маяк на месте Золотых песков, прикинул на внутренних весах и понял: так и будет. Хорошее место, особенно если осушить хоть часть болот, а в этом мастерам короля Таллернака нет равных. Пусть не в этот год, но в следующий нужно начать строительство. Отцовский альбом с чертежами очень даже поможет.

А Мэнния… хоть бы там сохранились саженцы виноградной лозы. Кажется, Бэрр видел их в детстве… Если не пожалеть денег и поставить защиту от аутло… И вдруг он понял, что никуда он не уедет. Теперь уже нет. Кто-то должен отвечать и за этих людей, и за два разрушенных города, и за весь Северный край. Аутло никуда не денутся, надо выставлять гарнизоны, и этого подлюку кто-то послал, не сам он…

— Винира и след простыл, — прервал его раздумья Риддак. — А у нас — чистейшее золото! — и протянул тяжелый мешок Бэрру. — Первая городская казна Мэннии!

— Мэнния? — спросил Бэрр, тряхнув деньгами и передав их Гаррику. — Но ведь монеты — это далеко не все.

— Все пути ведут в Мэннию, — дернул плечом старик и перехватил поудобнее два деревца.

Бэрр оглядел мокрых, дрожащих от холода айсморцев, тянущих руки к кострам. Ухватил Гаррика за плечо:

— Пару дней ходу мы выдержим?

Гаррик кивнул. Потом спросил с отчаянной надеждой:

— Бэрр… так вы останетесь?

— Да куда я от вас денусь! Только… Ингрид, родная, ты не против? — тихо спросил Бэрр, а та покачала головой:

— Люди же… раненые! И дети. А если в Золотые пески?..

— Полтора десятка домов, и болота кругом, — помотал головой Бэрр. — Лихорадка начнется, выкосит людей похуже Великого пожара. Мы — в Мэннию. Там многие дома почти целыми остались, возможно, и зерно есть. Соорудим обозы, выловим все, что можно — и в дорогу. Надо вооружаться, возможно, о новом пожаре узнают и степняки, и аутло. Руанцы где?

— Подводы готовят уже, лошадей своих обещали. Да и мастеровые наши первым делом инструмент свой прихватили, — доложил Гаррик. — Отремонтируем, будет где перезимовать, госпо…

— Король Бэрр! — крикнул Риддак, и люди откликнулись.

— Помолчите вы оба, — тревожным шепотом удержал Бэрр их обоих. — Но все же… Я привык служить, а не править.

— Именно! — Риддак опустил за песок и мандаринку, и розовый куст, и уперся узловатым пальцем прямо в грудь Бэрру. — Именно таким и должен быть правитель. Служить своему народу, а не набивать карманы, — тряхнул он поясной кошель, висевший на плече у Гаррика.

— Меня все боятся и никто не любит, — из чистого упрямства вредничал Бэрр.

— Так ли это? — вздернул бровь Риддак, Гаррик подавился смешком, а Ингрид фыркнула.

— Король Бэрр! Так как оно⁈ — Гаррик дождался кивка Бэрра и, обернувшись к людям, выкрикнул: — Возвращается в Золотой город!

— Слава королю Бэрру!

Люди обрадовались так, словно из старого города мастеров и впрямь хлынули волны золота. Бэрр усмехнулся, глядя на выбившиеся из-под капюшона светлые пряди Ингрид.

— Ой, и крыса своего забери, — спохватилась Ингрид, пошарила в наплечной сумке и протянула белого зверька. Тот взбежал по руке Бэрра и важно уселся на плече. Оглядел толпу, готовый давать советы.

— Дружище, — погладил его Бэрр. — Живой, как и я.

— Бэрр, это ведь будет твой город, — промолвил посерьезневший Риддак. — Твои решения, твои горожане, твоя страна. Ты готов к этому?

— Не знаю, — честно ответил Бэрр. — Но я буду стараться.

Жалобно заскрипела ратуша, окончательно падая в озеро. А Бэрр опустился на колени, положил ладони на золотой песок, почему-то теплый и пахнувший солью.

— Я не забуду про тебя, Город Темных Вод. Я вернусь и отстрою тебя заново. Слово короля.

КОНЕЦ