Пробуждение

Глава 15

Кардинал отключил свой мобильный телефон, прерывая разговор, и злорадно улыбнулся. Он так долго и упорно шел к своей цели, не смотря ни на какие преграды, и вот теперь он вышел на финишную прямую. Еще немного, и то, о чем он мечтал столько лет, наконец-то осуществится.

Впервые он узнал о существовании вампиров в годы Второй Мировой войны, когда был совсем молодым парнем лет семнадцати. Он, словно сумасшедший, рвался на фронт, чтобы как настоящий мужчина защищать Родину, но после гибели отца и старших братьев, мать не отпускала молодого амбициозного подростка, которого в те времена звали Степкой Косым, и никак иначе.

После того, как немцы заняли их деревню, Степка вместе со своими приятелями стал вести против них собственную партизанскую войну. Сначала они подожгли баню, в которой как раз в это время мылся немецкий полковник, громко распевая похабные песенки. Ребята подперли двери тяжелым бревном и, облив их бензином, подпалили. Хотя окошко в бане было маленьким, чтобы просунуть в него откормленную немецкую тушу, но голос у полковника был достаточно зычным, чтобы его солдаты услышали и подоспели вовремя. Злой, как демон, немецкий командир, отделался только парой незначительных ожогов.

Потом ребята порезали все немецкие подштанники, которые стирала мать Степки за две банки тушенки и кусок сахара, за что полковник пообещал ей не трогать единственного из оставшихся трехмесячного поросенка в хлеву. Всех курей солдаты переловили и съели в первые же дни. Ох, тогда и попало Степке на орехи, когда обнаружилась их «праведная» месть. Мать сразу же смекнула, чьих это рук дело. Пришлось парню тогда вместе с матерью три ночи напролет шить новые подштанники, используя приданное мамки — домотканые выбеленные простыни. А поросенка солдаты все же забрали.

Но после этого гнев мальчишек разгорелся только еще сильнее, и они насыпали песка в бензобак и прокололи все шины единственной немецкой грузовой машины, стоящей во дворе председателя колхоза и груженной большими деревянными ящиками. Возле грузовика днем и ночью вели дежурство немецкие солдаты, и ребята долго следили и выжидали удобный случай для своей диверсии. Степан, которого местная ребятня негласно выбрала своим командиром, как самого пострадавшего, думал тогда, что в деревянных ящиках находятся боеприпасы, только много позже они смогли узнать, что таким образом немцы в тайне перевозили награбленное золото, картины, иконы и книги. Выходка юных мстителей задержала немцев в деревне еще на несколько дней и только сильнее их разозлила.

Но даже недовольные взгляды и жалобы местного населения не остановили Степку и его друзей от собственной вендетты. Они продолжали по-мелкому пакостить немцам и злить их.

Однажды сын председателя проговорился Степану, что у полковника есть один небольшой ящичек, с которым тот никогда не расстается. Даже в баню его с собой таскает и в сортир. А когда спит, то кладет рядом.

Тогда Степку и посетила чудесная мысль — выкрасть этот странный ящичек. Для этого он напросился к полковнику в прислуги. Конечно, немецкий командир не сразу взял его к себе, и даже слезные упрашивания голодного мальчишки, не разжалобили его сердце. Просто каким-то странным образом сын председателя, который выполнял обязанности прислуги и мальчика на побегушках, так не вовремя вдруг сломал ногу, когда бежал по очередному поручению, поэтому полковнику ничего не оставалось, как взять к себе Степана. Парень чистил его обувь, таскал воду для мытья, бегал по мелким поручениям, заискивал перед ним и старался угодить, пока в один прекрасный день не улучил момент и не выкрал этот драгоценный для полковника ящичек. Немец быстро заметил пропажу и сразу же вычислил вора. Степан вынужден был бежать в лес, прихватив трофей.

Он прятался от немцев в заброшенной полуразрушенной землянке в темном лесу недалеко от своего села. Немцы искали его уже несколько часов, прочесывая лес вдоль и поперек. Никогда в жизни Степан так не боялся, как в тот тихий погожий вечер, сидя на сыром земляном полу, трясясь от холода и ужаса, и моля Бога о том, чтобы его не нашли и чтобы хлипкие и трухлые бревна потолочного перекрытия не рухнули ему прямо на голову.

Сколько просидел в этом укрытие, он даже не представлял: сутки, двое или всего лишь пару часов, но его нервы были на пределе и тогда он решил выбраться из земляного плена, понимая, что не в состоянии больше находиться там ни секунды: лучше смерть, чем это невыносимое ожидание.

Когда этот щуплый паренек в грязной ободранной одежде выбрался на поверхность, над лесом только-только начинала вставать заря. Он просидел в этой землянке не больше двенадцати часов, которые показались ему вечностью. В лесу было прохладно, и туман, словно плотный белый дым струился между деревьями, оставляя на лице парня холодные мокрые капли. Степка крадучись, брел по лесу, петляя между деревьев, стараясь держаться ближе к густому подлеску, чтобы в случае опасности спрятаться там и выждать. Ему повезло, что разозленные его выходкой немцы не прихватили с собой собак, и их поиски не увенчались успехом. Ведь Степка знал этот лес, как свои пять пальцев.

Паренек забрел в кусты, чтобы справить нужду и только спустил штаны и присел, как услышал голоса. Они были такими тихими, что Степан не сразу смог определить, с какой стороны они доносятся. Он так и замер, сидя на корточках со спущенными штанами, и прислушиваясь. Голоса явно приближались. Степан пригнул голову и даже перестал дышать. Холодный и липкий пот катился по его спине, руки вспотели, а сердце не просто колотилось — оно готово было выпрыгнуть из груди.

Он уже мог распознать мужские голоса, и то, что говорили они явно по-немецки. Парень сжался. Так глупо попался! Он готов был стрекануть из кустов, но спущенные штаны ему мешали, поэтому он замер в ожидании своей незавидной участи, мелко подрагивая всем телом. То, что полковник его расстреляет, он даже не сомневался.

А голоса все приближались и он уже смог определить, что собеседников было двое. Они разговаривали на повышенных тонах, и один из говорящих явно злился и ругался, а второй пытался оправдаться. Степка неплохо понимал по-немецки, хотя почти не говорил. Когда он разобрал, что речь шла о потерянной шкатулке, ледяные мурашки пробежали по его спине. Он зажмурился и распластался на земле, вжимаясь, что есть сил, в прелую прошлогоднюю листву.

Разговор мужчин продолжался еще несколько минут, потом внезапно раздался резкий пронзительный вскрик полковника, голос которого Степка узнал сразу, и наступила полная тишина. Казалось, даже птицы все разом смолкли и ветер перестал шуршать в ветвях. Парень лежал на земле до тех пор, пока его тело не окаменело, а разум не отупел от страха. Степка кое-как перевернулся на спину, разминая затекшие мышцы, потом встал на карачки, выглядывая из кустов. Рядом никого не было, а звонкий птичий щебет снова разносился над лесом, ветер спокойно шелестел в верхушках деревьев. Парень выбрался из кустов и побрел по лесу. На мертвое тело немецкого командира он наткнулся совершенно случайно. Тот лежал в странной позе на жухлой траве, а его шея была неестественно вывернута. Степка нагнулся над полковником и пнул его ботинком, проверяя, действительно ли тот мертв. Когда он толкнул мертвое тело, оно перевернулось, и парень смог рассмотреть две небольшие дырочки на толстой шее.

— Ты местный? — вдруг раздался над ухом Степана тихий голос. Парень подскочил от неожиданности и быстро развернулся. Все, что он тогда смог разглядеть — это красные глаза на бледном лице, которые с очевидным любопытством рассматривали его. Ничего необычного в незнакомце Степка не заметил, ну разве что, его лицо было ненормально бледным. Да и одет мужчина был не в немецкую форму.

— Ты местный? — мужчина повторил свой вопрос и почему-то облизал губы. Степка сообразил, что мужчина говорит на русском и немного расслабился. Он уже готов был ответить, как незнакомец наклонился к нему ниже и принюхался, как собака, а потом скривился. Вот тогда Степка и заметил два белых клыка под верхней губой. Парень задрожал, не в состоянии отвести перепуганный взгляд и уже стал прощаться с жизнью, в душе молясь Богу. От этого странного человека веяло всепоглощающим ужасом и … смертью.

— Ты местный? — рявкнул мужчина.

— Я… я… не я, не… не-а, — выдавил парень что-то нечленораздельное, но как ни странно незнакомец понял его … по-своему.

— Понятно, — с явным сожалением в голосе сказал мужчина. — Тогда ладно. — Он развернулся и быстро скрылся в лесу.

Степка еще несколько минут стоял как вкопанный с колотящимся в горле сердцем, а холодный пот мерзкими струйками стекал по его напряженной спине.

Когда он, наконец-то, смог взять себя в руки, тут же рванул назад к землянке, выкопал спрятанную там шкатулку и больше никто и никогда не видел его в деревне. Он много скитался, много пережил и перенес, пока не нашел приют в далекой Италии. Степка и сам не мог сказать, как там оказался. Возможно, сама судьба вела его за руку, и он смог перейти фронт, выжить в лесах, не утонуть в болотах и не умереть от голода и болезней.

Легкой пружинистой походкой, так не свойственной его преклонному возрасту, кардинал шел по мраморным плитам своей резиденции и широко улыбался от сладкого предвкушения окончания его долгих ожиданий, его глаза азартно блестели. Скоро, очень скоро в его руках будет сила, способная … Скоро он станет всемогущим! Степка Косой не мог о таком даже мечтать, когда в один прекрасный день решил выкрасть неприметную старую шкатулку немецкого полковника, не подозревая, какое сокровище она хранила!

Быстро свернув в один из многочисленных поворотов, кардинал открыл дверь небольшим ключом, который всегда носил с собой. Из-за открытой двери на него дохнуло сыростью и плесенью подземелья. Кардинал зловеще ухмыльнулся и стал быстро спускаться по старым каменным ступенькам, потом снял с металлического ржавого кольца небольшой фонарик. А когда-то давно, много десятилетий назад, в этом кольце находился смоляной факел. Но ведь цивилизация не стоит на месте. Вот только проводить электричество в этот подвал кардинал не спешил. Во-первых, протяженность этих старых катакомб была неизвестной, а во множестве коридоров и поворотов, он до сих пор путался. За всю свою жизнь в этом аббатстве он так и не смог найти карту или схему подземелья. Во-вторых, здесь хранятся такие тайны, о которых не стоит знать посторонним.

Кардинал уверенно шел по узкому каменному коридору, освещая себе дорогу неярким светом фонарика. Он уже давно не боялся темноты и сырости. Он уже давно ничего и никого не боялся. Кровь вампира давала его телу силу и молодость, а сознанию — ясность. Но было то, что всегда приводило его в трепет и навевало ужас, то чего он не понимал, но чем стремился обладать всеми силами.

Пройдя около ста метров до первой развилки, кардинал свернул в неприметный коридор, который заканчивался тяжелой металлической дверью. Ключ от этой двери, висел прямо здесь на старом ржавом крючке, давным-давно вбитым чьей-то заботливой рукой прямо в камень. Кардинал вставил ключ в замочную скважину и, приложив немалые усилия, повернул. Дверь нехотя заскрипела и открылась.

Кардинал с довольной улыбкой победителя зашел в небольшую темную комнату, на каждой стене которой висел древний кованый канделябр с несколькими свечами. Кардинал осторожно зажег их, огляделся и выключил уже не нужный фонарь.

— Ну, здравствуй, Грегор, — с издевкой в голосе произнес он, и подошел к большому каменному постаменту в центре комнаты, на котором стоял сбитый из грубых неотесанных досок прямоугольный ящик, мало напоминающий гроб. Крышка стояла рядом, прислоненная к постаменту.

Мужчина подошел ближе и заглянул внутрь ящика, не заботясь, что его красивая и очень дорогая мантия, может испачкаться.

— Смотрю, ты всё спишь и ни о чем не переживаешь, — усмехнулся Кардинал. — А твоя дочь, кстати, уже стала Стражем, но только вот что интересно — ее сила никак не активируется, и это портит мои планы. — Кардинал нахмурился и ухватился обеими руками за грубый край ящика, наклоняясь еще ниже. — Жаль, что ты не можешь мне рассказать, почему так происходит, — зловеще прошипел он. — Что же ты сделал не так, когда передавал силу своему сыну? Неужели, ты где-то ошибся? Или ты сделал это умышленно? Не ответишь мне? Нет? Жаль. А возможно, Егор просто не знает, что нужно сделать или знает, но по какой-то причине не делает? Но, видишь ли, Грегор, мне все больше кажется, что здесь есть другой вариант ответа на этот вопрос. И ты не представляешь, как же я хочу его узнать!

Кардинал замолчал, рассматривая бледное лицо мужчины, лежащего в этом импровизированном дубовом гробу. Оно больше напоминало восковую маску — было слегка желтоватого оттенка и неестественно гладким. Глаза Грегора были закрыты, и черные ресницы оставляли на щеках длинные полоски тени. Синюшные губы замерли в насмешливой улыбке, а лицо сохранило выражение покоя и благодати. Казалось, что мужчина покинул этот мир добровольно и с радостью, без малейшего сожаления о своей преждевременной кончине.

— Кстати, Грегор, твой сын рвется навестить тебя, а я не понимаю зачем, — задумчиво произнес Кардинал. — Что же ты задумал, а? — со злостью в голосе прошипел он, вглядываясь в эту невозмутимую маску спокойствия и равнодушия. — Что ты сделал с этой силой, Страж? Почему у Егора ничего не получилось? Почему этот мальчишка так и не смог стать полноценным Стражем? Что еще ты скрываешь, Грегор? Что кроется за твоей довольной улыбкой? Черт, и почему ты до сих пор не сдох?! — С каждым новым вопросом голос кардинала все больше звенел от ярости и бешенства. Он злился на этого спящего человека, который, даже находясь в таком незавидном положении, срывал все безупречно продуманные планы кардинала. Он был уверен, что именно из-за Грегора и его странного летаргического сна силы Стража никак не пробуждаются.

— Сволочь! Какая же ты сволочь, Грегор! — яростно простонал кардинал.

Долгие двенадцать лет, лежа в ящике в этом каменном мешке Грегор жил. Его сердце все еще билось. Пусть только один, едва ощутимый удар в минуту, но оно все еще жило, и это не поддавалось никакому объяснению. Нет, если бы Грегор был вампиром, эту ситуацию еще можно было бы понять. Но он был человеком. Или нет? Глупости! Будь он вампиром, как бы он тогда стал Стражем? Это невозможно. Значит, он все же человек. Тогда как объяснить то, что его страшные раны, нанесенные больше десятка лет назад, до сих пор медленно, но затягиваются, оставляя после себя чуть заметные шрамы? Может, это и есть сила Стража? Ведь никто никогда не видел, как уходит Страж, после того как передаст свою силу преемнику. Считается, что он должен умирать, но кто знает об этом наверняка. Может быть, поэтому Грегор жив? Хотя такое существование трудно назвать жизнью.

Кардинал еще несколько минут смотрел на спящего мужчину, все больше хмурясь, потом отвернулся и подошел к стене справа от постамента. При нажатии на неприметный камень раздался еле слышный щелчок скрытого механизма, и тут же в стене открылась потайная ниша. Мужчина осторожно вытащил небольшой металлический ящичек — старый, погнутый и поцарапанный, но все еще целый. Именно его Степка Косой украл у немецкого офицера.

Он скитался вместе с этой странной шкатулкой по объятому войной миру больше года, пока судьба не привела его к границе Италии. Все это время фортуна берегла Степку, а тут вдруг изменила ему. Он попал в перестрелку, вот только понять, кто стреляет и в какую сторону ему бежать, он так и не смог, поэтому, как заяц, стреканул к видневшемуся на горизонте лесу. Он уже почти добежал до спасительного укрытия, когда пуля обожгла ему правый бок. Еще несколько метров он бежал на чистом адреналине, чувствуя, как одежда все больше пропитывается горячей кровью, а тело быстро слабеет. В один миг у него потемнело в глазах, и он упал в высокую густую траву между деревьев. Степке еще хватило сил перевернуться на спину, и он потерял сознание.

Очнувшись, он не сразу вспомнил, что произошло, и не понимал, где находится. Над ним были аккуратно сложены ветки, словно небольшой шалаш, и до Степана долетал терпкий запах костра и аромат чего-то съестного. Он медленно сел на жесткой постели из колючих еловых веток, прикрытых какой-то одеждой. Память стала возвращаться к нему, и он тут же схватился за бок, но, как ни странно, рана совсем не болела. Парень осторожно приподнял почему-то чистую рубашку и обомлел. На месте развороченной пулей раны был только слегка заметный белый шрам, похожий на зажившую царапину. Степка потер его пальцами, проверяя, не обманывает ли его зрение, но совсем не почувствовал боли, как будто это и не ранение вовсе. Он нервно сглотнул. Может, приснилось?

— Уже проснулся, — донесся до него приятный голос с легким акцентом, а через мгновение в шалаш просунулась кучерявая голова. С трудом протиснувшись в узкий лаз, мужчина залез в шалаш и нагнулся к испуганному Степке. — Как самочувствие? — мужчина улыбнулся. — Есть будешь?

Степка смог только кивнуть, во все глаза разглядывая странного, незнакомого человека. Мужчина коснулся прохладной рукой его лба, удовлетворительно кивнул и выполз из шалаша. Через минуту у входа показалась его рука с деревянной миской, от которой исходил аппетитный аромат, отчего у Степки громко заурчало в животе.

— Возьми, — сказал мужчина, и Степка крепко вцепился в миску.

Когда незнакомец пролез в шалаш, он протянул Степке плохо вытесанную деревянную ложку. У парня было такое выражение лица, что мужчина, смутившись, быстро сказал:

— Я всегда был слаб в этом ремесле. Дерево никогда не слушалось меня. Прости. Это все что я смог сделать.

Степка круглыми от удивления глазами рассматривал мужчину. На вид ему было не более тридцати, хотя кучерявые волосы, обрамляющие бледное лицо, были абсолютно седыми. Его внешность оказалась очень приятной и вызывающей доверие, особенно, когда он открыто улыбался.

— Ты ешь, не стесняйся, а то совсем остынет, — заботливо произнес мужчина, в свою очередь, разглядывая Степку. Парня просить дважды не пришлось — Степан накинулся на еду с такой жадностью, что не смог определить ни что он ел, ни каково оно было на вкус, когда его тарелка через минуту опустела.

— Может добавки? — усмехнулся мужчина.

Степка только неловко кивнул, смущаясь под пронзительным взглядом. Мужчина снова неуклюже выполз из шалаша и очень быстро вернулся с очередной порцией. Парень схватил миску, как только рука появилась у входа. Уже доедая добавку, он смог разобрать, что ел, скорее всего, зайца, приправленного травами и какой-то крупой.

— Ну как, сойдет? — разглядывая довольного и объевшегося парня, спросил мужчина.

— Ага, — впервые подал голос Степка. — Спасибо.

— На здоровье. А теперь поспи, ты еще очень слаб, — глаза мужчина странно блеснули в полумраке шалаша. Степка уже хотел было возмутиться, что после такого сытого обеда да нескольких часов или дней полного забытья, он не заснет, но только он открыл рот, как почувствовал, что его веки налились свинцом, и он тут же сладко зевнул. Затем, не задумываясь, он завалился на бок, и когда его голова коснулась жесткой подстилки, он уже спал.

Когда он очнулся во второй раз сразу же почувствовал, что в шалаше он не один. Парень открыл глаза и увидел, что рядом с ним сидит этот седой мужчина и держит на коленях его шкатулку. И что больше всего удивило Степку — она была открыта. Он столько раз пытался ее открыть, но ничего не получалось. Что он только ни делал, сколько всего не перепробовал, но открыть эту странную шкатулку ему так и не удалось.

— Как? — подскочил он на месте. — Как вы открыли ее? — выпалил он.

— Сам не знаю, — спокойно ответил мужчина. Потом положил в ящичек какую-то маленькую черную книжечку и захлопнул крышку.

— Не на…до, — выдохнул Степан, но было уже поздно. Шкатулка снова была закрыта. — Зачем?

Мужчина протянул ему металлический ящичек и виновато улыбнулся.

— Я не знал, что ее нельзя открыть, — сказал он, а Степка уже вовсю дергал крышку, но шкатулка не поддавалась.

— Как у вас это получилось? Что вы сделали? — сопел он от натуги, ломая ногти.

— Не знаю, — мужчина пожал плечами. — Как-то само получилось. Извини.

— Черт, — зло выругался Степан и отбросил шкатулку в сторону. — Я ее столько километров тащил, я столько перенес из-за нее, а она не открывается, — в его глазах стояли злые слезы.

— Кто ты? — вдруг спросил мужчина, и Степка рассказал о себе правду. О том, что случилось в его деревне, как он выкрал шкатулку, как прятался и убегал, как шел через фронт, как мерз и голодал. Он рассказал ему всю свою жизнь от начала и до сегодняшнего дня, сам не зная, почему. Мужчина слушал молча, иногда хмурясь или тепло улыбаясь. Парень признался, что сам не знает куда идет и куда хочет попасть. Он просто убегал, слепо и бездумно, стараясь спрятаться от неизвестной и пугающей его доли. Наверное, поэтому, выслушав его рассказ, мужчина предложил Степке пойти вместе с ним в место, где он сможет бесследно скрыться и спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. Как выяснилось позже, этот странный седой человек был монахом и сейчас возвращался в свое аббатство, которое находилось на западном побережье Италии. Степке было все равно куда идти, а рядом с этим человеком он чувствовал удивительное спокойствие и защиту. Поэтому, не задумываясь, он тут же согласился на его предложение.

Фредерико Марчелли, как звали монаха, оказался занимательным собеседником и очень знающим путешественником. Он много рассказывал Степке о своей стране, о ее истории, немного о географии. А также он взялся учить парня итальянскому языку.

После всех одиноких скитаний и страха, что Степка натерпелся за время своего вынужденного путешествия, ему показалось, что удача широко улыбнулась, и он впервые смог расслабиться и вздохнуть полной грудью. Он и сам не понимал, почему питает к этому седому, но еще молодому монаху столько доверия.

Правда, Степку первое время немало интересовало, что же сталось с его пулевым ранением, но Фредерико все время повторял, что когда нашел его в лесу, то никакой раны у него не было. Так только небольшая царапина на животе. А сознание он потерял от истощения и, возможно, эта страшная смертельная рана ему приснилась в кошмарном сне или просто привиделась. Вскоре Степка и сам поверил в это.

Они путешествовали уже целый месяц. Парень почти сносно понимал итальянский и мог сказать пару простых фраз. Они шли скрытно, обходя большие населенные пункты, и очень редко останавливались в деревнях. Часто попадались немецкие посты, но им удавалось скрыться прежде, чем их обнаруживали.

Когда до места назначения оставалось, по словам Фредерико, не более тридцати-сорока километров, они остановились на высоком холме поросшим густым лиственным лесом. Степка, как всегда, залез ночевать на большое дерево, а Фредерико отправился на ночную охоту. Как он объяснял удивленному парню, его обет, данный Богу, предусматривает поглощение пищи только по ночам и в полном одиночестве. Поэтому, он никогда не ел вместе со Степкой, но неизменно приносил с охоты птицу, мелких грызунов, зайцев, грибы и ягоды. Степка все это поглощал за обе щеки, не задумываясь о том, когда его спутник отдыхает и где и чем питается сам. Он ложился спать, а на рассвете его ждал питательный и ароматный завтрак.

Так было всегда до одного погожего утра. Степка проснулся перед самым рассветом, когда еще густой серый туман укутывал деревья, а в воздухе ощущалась ночная прохлада, наполненная пряными ароматами леса. Парня разбудил какой-то голос. Сначала он подумал, что это Фредерико его зовет, и уже хотел слезть с дерева и откликнуться, но тут расслышал еще один незнакомый голос. Мужчины о чем-то разговаривали на итальянском, все ближе подходя к тому месту, где, притаившись в густых ветвях дерева, сидел съежившийся Степан.

— Давно не виделись, Ксандр. Ты случайно здесь оказался или меня ищешь? — Степка скорее догадался, чем полностью разобрал слова Фредерико. Он сильнее укутался в темное пальто мужчины, которое тот всегда оставлял ему на ночь.

— Я шел по следу, и он привел меня к тебе, — у незваного гостя оказался приятный бархатистый голос, и Степану показалось, что он его уже когда-то слышал.

— По следу? — в голосе Фредерико прозвучало искреннее удивление. Степка осторожно заерзал на толстой ветке, стараясь разглядеть в предутреннем сумраке говорящих мужчин, которые остановились в нескольких шагах от его укрытия.

— Да, приблизительно месяц назад я почувствовал проклятую книгу вампиров. Ты случайно не знаешь, где она?

— Не знаю. Даже представить не могу.

— Тогда почему ее след привел меня к тебе? — в голосе незнакомца скользнула угроза.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь?

— Вот как. Фредерико, ты хороший вампир и мы никогда не имели с тобой разногласий и проблем, но сейчас ты вынуждаешь…

— Ты убьешь меня? — Степка услышал скрытую иронию в голосе Фредерико. Казалось, что он абсолютно не боится своего собеседника.

— Я вынужден это сделать, ты же знаешь. Это приказ Королевы. Любой, кто найдет книгу, не должен открывать ее, а срочно доставить Королеве. Ты нарушил правила. Но если ты скажешь мне, где сейчас находится книга, я пощажу тебя.

— Не стоит, Ксандр, потому что я ничего не скажу тебе, — голос Фредерико был абсолютно спокойным.

Степка задрожал еще сильнее. Весь этот разговор ему не нравился, и почему-то ему казалось, что он напрямую касается его. Ведь монах так и не сказал ему, что же было в той шкатулке. Тогда Степка успел заметить в его руках небольшую книжечку. Скорее всего, сейчас речь шла именно об этой книге.

— Значит, ты знаешь, где она, но не скажешь, я правильно понял? — Степка еще немного перегнулся через толстую ветку, стараясь разглядеть, стоящего чуть в стороне мужчину. Его профиль показался ему знакомым. Да и голос тоже. Степка нахмурился, стараясь вспомнить, где они могли встречаться раньше. А тем временем, незнакомец, которого Фредерико назвал незнакомым Степке именем Ксандр, подошел к итальянцу ближе и тихо сказал:

— Ты прочитал пророчество? — Степка еле расслышал его слова, и никак не смог разобрать смысл сказанного.

— Ты же знаешь, что прочитал, — так же тихо ответил Фредерико.

— И что там? Просто скажи, и на этот раз я отпущу тебя.

— Нет, Ксандр, иначе Королева не простит тебе. — Степка увидел, как Фредерико откинул седые волосы с лица и наклонил голову на бок. — Убей меня сейчас, я все равно тебе ничего не скажу.

— Почему, Фредерико? Что там написано? Неужели, эти несколько запутанных строк, стоят твоей жизни?

— Ксандр, приступай, я и так слишком долго ждал, — твердо произнес итальянец и сам придвинулся к замершему мужчине. — Это моя судьба и я беспрекословно следую ей.

— Проклятье, — вдруг взвыл Ксандр и замотал головой. Степка сжался. Теперь он узнал этого странного человека. Именно он встретился ему в лесу чуть больше года назад, и он убил немецкого полковника. Степка быстро спрятался за ствол дерева. Его зубы застучали, поэтому он крепко сжал челюсти. Все его тело вмиг покрылось ледяным липким потом.

— Фредерико, мне жаль, — тихо выдохнул Ксандр.

— Я знаю. Делай свою работу, — это были его последние слова.

Степка снова выглянул из-за дерева и увидел, как Ксандр наклонился к шее Фредерико и, как будто поцеловал его. Тот дернулся, но остался стоять на месте, с каждой секундой все больше заваливаясь на бок. Потом его колени подогнулись, и когда он готов был упасть, Ксандр быстрым резким движением оторвал ему голову. Яркая вспышка ослепила Степку, а на зеленой траве осталась только небольшая кучка бурого песка. Ксандр постоял еще несколько минут, а потом исчез.

Степка просидел на дереве целый день. Он боялся слезть с него даже для того, чтобы облегчиться. Так прошла и вся ночь. Он не мог сомкнуть глаз, не понимая, свидетелем чего он стал, и что произошло с Фредерико. Он понял только то, что мужчина, который спас его — не человек. Тогда кто? Кто такие эти вампиры? Слово было ему не знакомо, и он не знал, правильно ли разобрал его.

Когда наступило следующее утро, и чуть забрезжил рассвет, Степка просто-напросто устал бояться. Он, еле шевеля затекшими и покалывающими конечностями, слез или, скорее, упал с дерева. Осторожно, кряхтя и еле сдерживая стон, он подполз к тому месту, где стоял Фредерико во время вчерашнего разговора, поднялся на ноги, постоял еще несколько минут, а потом поплелся прочь. Хорошо, что Фредерико так много успел ему рассказать и сейчас Степка знал, куда ему надо идти, чтобы попасть в аббатство. Он забрал с собой пальто Фредерико, обнаружив там документы на его имя.

Через несколько дней блужданий он нашел это странное аббатство в горах над морем. Когда старый монах открыл ворота на его осторожный стук, и спросил кто он такой, Степка просто протянул ему помятые бумаги. Так в аббатстве появился молодой монах Фредерико Марчелли. Монахи хорошо приняли худого истощенного мальчика, который к тому же еще очень плохо говорил. Но они не догадывались, что заикался и с трудом выражал свои мысли Степка только потому, что еще очень плохо знал итальянский.

Со временем он стал вторым человеком в аббатстве, а странный ящичек он всегда держал при себе, так и не сумев разгадать его секрет. Тогда Степка не знал, что для того, чтобы открыть его, необходима была всего лишь кровь вампира. Только через несколько лет, обследуя подземелья аббатства, он нашел каменную темницу и эту загадочную нишу. Оставив там свое сокровище, он на много лет забыл о нем, пока однажды, лет через десять после появления Степки в стенах аббатства, его не вынудили рассказать правду.

А случилось это совсем неожиданно, когда Степка совершенно расслабился и уже сам воспринимал себя не иначе, как Фредерико Марчелли. Старый аббат хорошо относился к нему и очень быстро приблизил к себе молодого и подающего надежды монаха. Война уже давно осталась позади, но Степка не спешил возвращаться в родную деревню и становиться колхозником, вынужденным за гроши пахать с раннего утра до позднего вечера. Жизнь в аббатстве ему нравилась. Он никогда не голодал, даже во время жесточайших постов, имел хорошую и добротную крышу над головой, тепло и красиво одевался, да и общество его вполне устраивало. Он оказался очень любознательным и толковым: много читал, учился и внимательно слушал, а монахам было о чем рассказать такому душевному собеседнику. И еще Степка умел делать выводы и извлекать из всего пользу.

Однажды в старой библиотеке аббатства в заброшенной его части, он как-то сортировал древние книги, рукописи и разный мусор от разбитой деревянной мебели до медных канделябров, которые необходимо было перебрать и уничтожить. Там он и нашел заметки давно почившего монаха-пилигрима Савелия, могила которого находилась тут же на территории аббатства. Как ни странно книга или, скорее, дневник был написан на русском языке, вернее старорусском. Так была написана библия Степкиной прабабки, которую он часто листал, разглядывая нарисованные там картинки, и именно по ней его учили читать. Во времена советской власти библию пришлось сжечь, но Степка, будучи еще совсем зеленым юнцом, успел выдрать из нее несколько интересных картинок и часто пересматривал их, лежа на печке. Поэтому сейчас, найдя этот старый, погрызенный мышами и побитый молью дневник, он смог разобрать то, что там было написано. Конечно, не все он прочитал и не все слова понимал, но общую суть улавливал. Монах очень красочно описывал свое путешествие по царской России, по Сибири, потом нелегкая занесла его в Европу. В дневниках было много рисунков, сделанных, кстати, очень талантливой рукой.

Степка с интересом листал дневник, впитывая в себя информацию, как губка воду. Где-то с середины тетради повествование резко меняло свою тему и из записок путешественника становилось книгой ужасов. Именно оттуда молодой человек узнал о существовании кровопийц, об их целительной крови и о проклятой книге пророчеств. Читая дневник давно почившего монаха, в душе Степки зарождалось странное беспокойное чувство. А когда, перевернув страницу, он смог разглядеть нарисованный портрет одного представителя этого ужасного племени, то дневник выпал из его рук. На него с мятой желтой страницы смотрел Фредерико. Да и надпись под рисунком не оставляла никаких сомнений — «вампир Фредерико».

Степка долго сидел на каменном полу, среди разбросанных книг и рукописей, стараясь воедино собрать то, о чем узнал сейчас, и то, что с ним случилось намного раньше. Он вспоминал этот странный, как ему тогда показалось, поцелуй в шею, от которого умер, нет, просто сгорел Фредерико. Тут же вспомнил две маленькие дырочки на шее мертвого немецкого полковника. Он много думал, много вспоминал и о многом расспрашивал.

Он заваливал старых монахов вопросами. Одни с удивлением смотрели на него, другие — со страхом, но никто не мог сказать ему ничего толкового. Он не вылезал из библиотечного подвала, снова и снова перебирая все старые рукописи, каждый листочек или более-менее целый клочок бумаги. Его необычное и неуемное любопытство не осталось незамеченным. Старый аббат вынудил его поведать свою историю, намекая, что давно уже знает: Степан выдает себя за другого.

Тогда-то Степка, будучи уже тридцатилетним мужчиной, и спустился снова в подземелье, чтобы достать давно припрятанный там ящичек. Он рассказал аббату всю правду о своих скитаниях, о встрече с Фредерико и о его странной смерти. Аббат слушал его очень внимательно, не перебивая, только хмуря густые седые брови. Он не задавал никаких вопросов, ничего не уточнял и не комментировал. А когда Степка принес эту злополучную шкатулку, аббат, не задумываясь, легко разрезал свою дряблую ладонь и приложил окровавленную руку к металлической крышке шкатулки, и та с тихим щелчком открылась.